Порой мне кажется, что Бог переводит космические стрелки, направляя нашу жизнь по другому, неведомому нам пути. О подобных периодах жизни я могу сказать следующее: лучше нам не знать, что впереди. И еще: назад дороги нет.
Из дневника Эдварда Каллена.

Сент - Пол, Миннесота
Рождество 1999 года.
«Нужно перебираться в Аризону», - думал Эдвард, пока его «дворники» сражались со снегом. Метель началась сразу же после рождественского ужина, но такого ненастья он не ожидал. Часа в два он покинул тепло камина и объятия своей невесты, положив приблизительно час на то, чтобы добраться до больницы, хотя обычно дорога занимала тридцать пять минут. Когда он въехал на стоянку возле пункта неотложной помощи, было почти половина четвертого.
Войдя через служебный вход, Эдвард заторопился к раздевалке. Там он встретил другого врача. Тот был рад появлению сменщика.
- Всё-таки добрался.
- С большим трудом, - сказал Эдвард, снимая парку. – На дорогах творится черт-те что.
- Лучше посмотри, что делается в отделении.
- Полно народу?
- Как в торговом центре перед Новым годом. Только здесь все больны или травмированы.
- А почему ты уходишь?
- Я уже две смены отработал. Устал смертельно.
Эдвард повесил куртку в шкаф, скинул ботинки и брюки, надел костюм хирурга.
- Что у нас сегодня?
- Обычные рождественские развлечения: попытки самоубийства, семейные ссоры и пара жертв снегоочистителей.
Эдвард покачал головой:
- Никогда не пойму, что заставляет человека сунуть руку в снегоуборщик.
- Удивительно, как человеческий род вообще выжил, - откликнулся его коллега. – Как поживаете твоя невеста?
- Расстроена, что мне пришлось дежурить на Рождество.
- Ничего, скоро она перестанет расстраиваться.
- Тогда начну волноваться я.
Эдвард повесил брюки шкаф, надел белый халат и вышел. В отделении неотложной помощи кипела работа. Старшая медсестра, увидев Эдварда, с облегчением вздохнула:
- Я боялась, что вы не доберетесь, доктор.
- Счастливого Рождества!
Отсюда Эдварду был виден празднично украшенный приемный покой: на стенах – бумажные снежинки, по углам – горшки с пуансеттией, «рождественской звездой». Все стулья были заняты, люди стояли, прислонившись к стене, некоторые сидели на ковре. У окошка регистратуры выстроилась очередь.
Эдвард заглянул в регистратуру. Доктор Аарон Гаррити сидел за компьютером, делая очередную запись в истории болезни. На середине фразы он остановился:
- Привет, Эдвард. Счастливого Рождества!
- Тебе также. – Он пристегнул радио к поясу. – Дежурим только мы вдвоем?
- Нас обошли, как всегда.
Эдвард подошел к компьютеру и просмотрел имена поступивших пациентов
- Что там у тебя?
- Четверо с высокой температурой, один порез руки, две передозировки и человек, сунувший руку в снегоуборщик.
- Здравствуйте, доктор Каллен.
Перед ним стояла Келли, миниатюрная молоденькая медсестра с очаровательная улыбкой.
- Привет, Келли. Счастливого Рождества!
- И вам также. Я рада, что вы благополучно добрались. – Она дотронулась до его руки. – У нас в восьмой палате пациентка с глубокой раной. Она ждет почти три часа.
- Наверно, ей теперь не до праздничных улыбок.
- Она на редкость терпелива. Я промыла и перевязала рану, но нужно наложить швы.
- У вас есть её карта?
- Вот она.
Эдвард просмотрел запись.
- Пойдемте, взглянем на неё.
На смотровом столе девушка лет двадцати с небольшим, одетая в черное, с темными волосами ежиком. Здоровой рукой она придерживала марлевую повязку на пальце. Девушка настороженно посмотрела на вошедшего Эдварда. Он тепло ей улыбнулся:
- Я доктор Каллен. Простите, что вам пришлось столько ждать.
- Все в порядке. У вас так много пациентов. – Она помолчала. – Я резала ветчину, и нож соскользнул.
- Когда это случилось?
- Около трех часов назад. Я сразу же сюда приехала.
Эдвард осторожно снял повязку. Порез сантиметра в три длиной, похоже, дошел до кости.
- Вы очень терпеливая. Я бы сейчас уже выл от боли. Прежде чем дать вам обезболивающее, я проверю, не поврежден ли нерв или сухожилие. Вытяните палец вот так. – Он вытянул свой палец. – Не давайте мне его согнуть. – Он надавил на кончик её пальца. Тот остался прямым. – Хорошо. Держите палец на весу, а я проверю кровоток.
Он крепко сжал кончик пальца, так что тот побелел, потом отпустил. Палец быстро порозовел.
- Кровоток хороший.
Он снял скрепку с её истории болезни и отогнул наружу острые концы.
- Закройте глаза. – Он дотронулся двумя остриями до пальца. – Сколько уколов вы почувствовали?
- Два.
- Хорошо. Можете открыть глаза. Келли, дайте мне три кубика двухпроцентного ксилокаина.
Келли уже приготовила шприц:
- Держите.
- Спасибо. – Он взял шприц и повернулся к молодой женщине. – Положите руку ладонью вверх. Я сделаю вам блокаду, чтобы вы не чувствовали боли.
Когда он стал вводить иглу в ладонь, женщина отвернулась.
- Через несколько минут заморозка начнет действовать. Простите, но вам еще раз придется подождать. Через десять минут я вернусь. Обещаю.
Эдвард вернулся в регистратуру, сделал необходимые записи и посмотрел на экран, выбирая следующего пациента. В комнату вошел медбрат Кен.
- Ты видел миссис Шиффман из седьмой палаты? – спросил его Эдвард.
- Десять минут назад.
- Пойдем к ней.
Блондинка лет тридцати пяти лежала на спине, нога её была приподнята над койкой. Рядом с ней сидел её муж, краснолицый бородатый мужчина с большим животом. Он читал журнал «Автомобиль и водитель». Увидев Эдварда с Кеном, мужчина скорчил недовольную мину:
- Наконец хоть кто-то пришел. Врачи считают, что их время на вес золота.
- Сегодня пациентов очень много, - сказал Эдвард, затем повернулся к женщине, которую явно смутило поведение мужа. – Здравствуйте, я доктор Каллен. Что произошло?
- Я вынимала своего малыша из машины и поскользнулась. Кажется, сломала ногу.
Эдвард осмотрел её. На коленке, которую раздуло почти вдвое, чернел огромный синяк. Врач несколько раз надавил на ногу.
- Больно?
- Ой! Да.
- Простите. – Он повернулся к Кену: - Сделайте рентген. – Потом обратился к женщине: - У вас, вероятно, перелом малоберцовой кости. Но, чтобы подтвердить диагноз, нужно сделать рентген. Вам дали обезболивающее?
- Нет.
Он сделал запись в карте.
- Кен, десять миллиграммов морфия и пятьдесят миллиграммов фенергана внутримышечно. – Он дотронулся до руки женщины. – Я подойду к вам, когда снимок будет готов.
- Эй! Куда вы пошли? – крикнул муж пациентки.
- Я не могу ничего предпринять, пока не увижу снимки.
Они вышли из палаты под недовольное ворчание мужчины.
- Приятного парень, - сказал Эдвард. – Когда будут готовы снимки, дай мне знать. – Он протянул карту Кену, затем направился в палату номер восемь. Увидев его, молодая женщина улыбнулась.
- Я же сказал, что вернусь. Кисть онемела?
Она кивнула:
- Как кирпич.
- Хорошо. – Эдвард достал из шкафа комплект для наложения швов. – Сейчас зашьем вас, и можете идти. – Он сел рядом и натянул резиновые перчатки. – Расслабьтесь. Вы почувствуете небольшое давление, но боли не будет. – Он зацепил иглой лоскут кожи и сделал первый шов.
- А сколько швов вы наложите?
- Шесть или семь. – Он ощутил её тревогу. – А для кого вы готовили?
- Для моей семьи. Раз в год мы собираемся вместе, чтобы напомнить себе, почему не общаемся все остальное время. Когда освободитесь, заходите к нам в гости.
- Звучит заманчиво.
В палату вошла Келли:
- «Скорая» везет ребенка с расстройством дыхания.
Эдвард, продолжая накладывать швы, спросил:
- А где доктор Гаррити?
- Делает массаж сердца. У роженицы произошла остановка.
- Когда приедет «скорая»?
- Через две минуты.
- Ребенок в сознании?
- Да.
- Уровень кислорода в крови?
- Падает. Дома было восемьдесят восемь процентов, а теперь восемьдесят два.
Эдвард нахмурился:
- Что произошло?
- В дыхательные пути попал неизвестный предмет. Фельдшеры применили прием Хаймлиха, но это не помогло.
- Скажите, чтобы ребенку поставили капельницу.
- Я позвоню.
Эдвард посмотрел на свою пациентку:
- Как только привезут ребенка, мне придется уйти. Я не успею наложить вам все швы? Ничего?
- Конечно.
В это время в палату вошел Кен:
- Доктор Каллен, к нам везут остановку сердца.
Эдвард застонал:
- Беда никогда не приходит одна. Когда они будут здесь?
- Через пять минут.
- Состояние больного?
- Ему делают наружный массаж сердца. Мужчина сорока двух лет сгребал снег и внезапно потерял сознание.
Вслед за Кеном появилась Келли:
- Доктор, «скорая» привезла ребенка.
Эдвард взял ножницы и перерезал кровоостанавливающий жгут.
- Я вернусь. – пообещал он пациентке и обратился к медсестре: - Наложи повязку и приходи мне помочь.
Он как раз входил в приемный покой, когда фельдшеры внесли ребенка, мальчика лет четырех. Его лицо посинело, глаза были открыты. Его с трудом удавалось удержать, так он бился.
- Кислород?
- Семьдесят девять.
- Дайте его мне.
Эдвард обхватил мальчика руками и применил прием Хаймлиха. Безрезультатно.
- Положите его на стол. Подключите к кардиомонитору.
В этот момент в отделение ворвалась плачущая женщина:
- Где мой мальчик?
Женщина подбежала туда, где лежал её сын. При виде столпившихся вокруг людей она закричала в отчаянии:
- Сделайте что-нибудь!
- Вы видели, что он проглотил?
- Нет. Он просто играл под елкой.
- Там были мелкие елочные игрушки?
- Не знаю. Просто выньте это! Он не может дышать!
Эдвард повернулся к Келли:
- Нужно ввести ему успокоительное, один миллиграмм верседа.
Медсестра ввела лекарство внутривенно, но мальчик не утихал.
- Уровень кислорода падает, - сказала Келли.
- Я должен выяснить, что он проглотил. Келли, дай мне пятнадцать миллиграммов сукцинилхолина.
В это время двери распахнулись, и в помещение ворвался холодный порыв ветра. Два фельдшера ввезли мужчину на каталке. К Эдварду подошла другая медсестра, Марси.
- Доктор, прибыл пациент с остановкой сердца.
- Где Гаррити?
- Занят с роженицей.
- Ты должна помочь мне, Марси. Какая плата свободна?
- Четвертая.
- Отвези его туда и продолжай массаж и искусственное дыхание. Введи ему миллиграмм эпинефрина, подожди минуту, а потом – электрошок в триста шестьдесят джоулей.
- Кислород упал до семидесяти, - сказал Кен.
- Дайте набор для интубирования.
- Держите.
- За дело ребята. Келли, введи ему сукцинилхолин.
Келли сделала инъекцию. Через несколько секунд, тело мальчика обмякло, теперь он лежал абсолютно неподвижно.
- Вы убили его! - крикнула женщина.
- Он не умер, Мэм. Пожалуйста, отведите мать в комнату ожидания.
Фельдшер взял женщину за руку.
- Я люблю тебя, Стиви. Мама любит тебя, - всхлипнула она.
Эдвард ввел ларингоскоп в рот мальчику и максимально отвел вниз нижнюю челюсть.
Вернулась Марси:
- Доктор, вы нам нужны. Пациента только что вырвало, и фельдшеры не могут его заинтубировать.
- Я не могу отойти. Откачайте рвотные массы и вентилируйте его, пока я не приду. Келли, дай мне… - Но Келли поняла его с полуслова и уже протягивала ему щипцы. Он ввел их в гортань ребенку. – Вот оно.
- Доктор, - встревожено проговорил Кен. – Кислород упал до шестидесяти восьми! – В это время запищал кардиомонитор. – Частота сердечных сокращений менее шестидесяти в минуту!
- Кен, делай искусственное дыхание. Келли, две десятых миллиграммы атропина внутривенно и трубку номер шесть.
Он ухватил предмет щипцами и осторожно извлек его. Это был маленький игрушечный солдатик. Эдвард бросил щипцы с игрушкой в лоток.
- Трубку, Келли!
Медсестра протянула тонкую пластиковую трубку. Он провел её между голосовыми связками мальчика и прислушался.
- Слышу дыхание. Выброс CO2 хороший. Келли, провентилируй его.
- У него фибрилляция желудочков! – сказал Кен.
Эдвард пощупал пульс мальчика:
- Сделаем электрошок. Кен, дай электроды.
Кен поднял рубашку мальчика и приложил электроды к груди.
- Двадцать джоулей. Разряд!
Маленькое тельце дернулось.
Они посмотрели на монитор. Ничего.
- Сорок джоулей. Разряд!
Тело снова подпрыгнуло.
- Кислород поднялся до девяноста, - сказала Келли.
- С кислородом все в порядке, только сердце забилось.
- Пока ничего, - сказал Кен.
- Кен, массаж сердца. Келли, эпинефрина две десятых миллиграмма внутривенно.
Кен принялся массировать грудь мальчика. Эдвард смотрел на монитор.
- Ну, давай же, давай, - повторял он.
В дверях появилась Марси:
- Доктор, что нам делать с пациентом в четвертой? Мы не можем его заинтубировать. Мы шесть раз применяли электрошок, ввели три дозы эпинефрина и сто пятьдесят миллиграммов лидокаина.
По лицу Эдварда скатилась струйки пота.
- В больнице есть врачи, которые могли бы нам помочь?
- Мы звонили наверх, но никто не отвечает.
- Кен, продолжай массаж. Я в четвертую на полминуты.
Он бросился в соседнюю палату. Там на спине лежал толстый мужчина. Рядом стояли два фельдшера. Один из них периодически надавливал на грудь мужчины. Другой прижимал маску к лицу больного и следил за подачей кислорода в легкие. Все с беспомощным видом смотрели на Эдварда.
- Марси, введи ему еще миллиграмм эпинефрина, подожди минуту и тогда, если не будут изменений в ритме, дай ему еще один разряд в триста шестьдесят джоулей. Подготовьтесь к интубации. Я сейчас вернусь.
Эдвард побежал в другую комнату. Лицо мальчика приобрело зловеще синюшный оттенок.
- По-прежнему фибрилляция, - сказал Кен.
- Дай ему еще сорок джоулей.
Тело дернулось. Монитор перестал пищать.
- Сердце забилось, - сказал Кен.
Эдвард схватил руку мальчика:
- Появился пульс.
- Насыщение кислородом девяносто пять процентов, - сказала Келли.
Лицо мальчика постепенно наливалось живыми красками. Эдвард с облегчением вздохнул:
- Славно поработали, ребята. Молодцы.
Он бросился в другую палату. Бригада по-прежнему пыталась что-то сделать, но явно без особого успеха.
- Мы не можем запустить ему сердце и никак не можем заинтубировать, - сказала Марси.
Эдвард взял трубку и ловко ввел внутрь.
- Сделаем электрошок, - сказал Эдвард и приложил к телу больного контакты. – Марси, триста шестьдесят джоулей. Разряд!
Тело дернулось.
-Помогло?
Фельдшер покачал головой.
- Массаж сердца. Марси, еще две десятых миллиграмма эпинефрина!
Марси ввела стероид.
- Никакой реакции, - сказал Эдвард. – Еще один электро-импульс. Триста шестьдесят джоулей.
Тело снова дернулось и тут же обмякло.
На кардиомониторе была прямая линия.
Эдвард огляделся.
- У него был хоть какой-то пульс? – спросил он.
- Нет, - ответил фельдшер.
- Нет, доктор, - подтвердила Марси.
- Когда произошла остановка сердца? – спросил Эдвард.
- Звонок поступил пятьдесят шесть минут назад.
Эдвард посмотрел на мужчину. Он был мертв уже боле получаса. Эдвард огорченно вздохнул:
- Что ж, придется констатировать смерть.
Марси посмотрела на часы.
- Время смерти шестнадцать двадцать семь.
Вошла Келли:
- Доктор, частота пульса упала до сорока. Вы нам нужны.
Эдвард повернулся к Марси:
- Я поговорю с семьей, когда закончу.
Он заторопился к мальчику. В коридоре к нему приблизился краснолицый толстяк из седьмой палаты.
- Сколько можно ждать?! Как насчет рентгена для моей жены?
- Возвращайтесь к себе в палату. Я пытаюсь спасти жизнь! – взорвался Эдвард.
Мужчина робко попятился.
Войдя в палату к мальчику, Эдвард посмотрел на монитор. Частота сердечных сокращений упала еще на четыре пункта.
- Атропин, две десятых миллиграмма внутривенно, - бросил он.
Кардиомонитор опять показал фибрилляцию.
- Что происходит? – пробормотал он. – Келли, двадцать джоулей. Разряд!
- Появился пульс, - сказал Кен.
- Ненадолго, - ответил Эдвард. – Мы поддерживаем в нем жизнь эпинефрином.
Монитор снова запищал.
- Фибрилляция желудочков, доктор.
Эдвард стал делать мальчику массаж сердца.
- Иди сюда, Келли. Давай попробуем еще раз. Эпинефрин, две десятых миллиграмма внутривенно.
- Готово.
- Разряд в сорок джоулей.
Тело дернулось. Сердцебиение возобновилось, но тут же стало затихать.
- Давай, Келли. Еще раз. Две десятых миллиграмма.
Медсестра снова сделала инъекцию.
- Готово.
- Кен, сорок джоулей. Разряд!
Тело подпрыгнуло. На этот раз писк монитора не стихал.
- Еще раз, - сердито сказал Эдвард. – Шестьдесят джоулей!
Маленькое тело подпрыгнуло почти на тридцать сантиметров, но сердце не забилось. На мониторе ничего не было. Продолжать электрошок казалось жестокостью. Несколько секунд они стояли молча, возбуждение сменилось апатией поражения. Келли коснулась его плеча.
- Констатировать смерть, доктор?
Эдвард закрыл глаза рукой и глубоко вздохнул:
- Как долго это продолжалось?
Келли посмотрела на часы:
- Тридцать семь минут.
Эдвард взглянул на спокойное лицо мальчика, потом на игрушечного солдатика, лежащего в лотке.
- Констатируй смерть. – Его голос дрогнул.
- Шестнадцать сорок две, - тихо сказала Келли. – Пациент скончался.
В палату вошла Марси:
- Доктор, жена и дети покойного ждут вас.
Эдвард посмотрел на мальчика, как будто не слыша сестру. Потом сказал:
- Мне нужна минута.
Под взглядами персонала Эдвард прошел в угол, сел на табурет и спрятал лицо в ладонях. Его плечи содрогались. Он плакал.
Келли смахнула слезу со щеки.
- Вы сделали все возможное, - сказала она. – Все в руках Божьих.
Через секунду по коридору разнесся крик женщин, зовущей своего ребенка.