Расслаблявшаяся перед сборами на бал в наполненной приятно горячей водой ванне Гермиона съехала чуть ниже, позволяя пенящейся волне омыть тело, и улыбка украсила её лицо.

Маленький полосатый кот (теперь его звали «Бу» в честь персонажа книги «Убить пересмешника») важно сидел рядом с ванной и тоже мылся (пусть и по-своему, по-кошачьи). Повернув голову, Гермиона посмотрела на него, отметила про себя, что растёт он не по дням, а по часам, и сказала:

— Быть влюблённой так приятно, Бу. Сразу забываешь все свои беды и попусту потраченные усилия, — затем отвернулась, намылила мочалку и, мечтательно водя ею по телу, снова окунулась в воспоминания об их общей с Тео Ноттом утренней страсти…



Там, в Выручай-комнате, в какой-то момент решив, что Тео наконец-то уснул, улыбающаяся Гермиона приподнялась на импровизированном ложе из травы и цветов и позволила себе внимательно изучить его тело.

Теодор не был похож на остальных змеёнышей. Не такой высокий и мускулистый, как Маркус или хотя бы Блейз, он обладал чуть более сухощавым сложением, чем у Драко, но не таким сухопарым, как у Эдриана. Его руки были прекрасны (потому что это были его руки), но особенно Гермионе понравились грудь и живот. Прикусив нижнюю губу, она украдкой бросила быстрый взгляд на его пенис, который оказался больше, чем она предполагала…

Очнувшись от созерцания и вновь взглянув Тео в лицо, Гермиона обнаружила, что он уже некоторое время смотрит на неё. И улыбается.

— Вам нравится то, что вы видите, мисс Грейнджер?

Усмехнувшись, она лукаво поддела его:

— Ну, вполне приемлемо. Хотя сомневаюсь, что он уместится на одной из твоих незабвенных подставок под бокалы.

Они посмеялись над шуткой, но почти сразу напряжённо притихли.

Встав рядом с Тео на колени, Гермиона протянула руку и повела вниз по его телу, легко, самыми кончиками пальцев касаясь чувствительной кожи. Начав с шеи, прошлась по груди, ложбинке между рёберными дугами, плоскому животу, достигла наконец его члена (который тут же упруго подпрыгнул вверх) и осторожно обхватила его ладонью.

Протянув руку, Тео, так же невесомо, как до этого Гермиона, начал поглаживать тыльную сторону её ладони… вверх-вниз… вверх-вниз… Казалось, они дуэтом играют одну партию.

— Знаешь… На самом деле мне никогда не нравилось заниматься оральным сексом, — заявила она вдруг, не отводя взгляда от своей руки и его с каждой секундой всё увеличивавшегося в размерах члена.

Тео чуть поморщился, затем едва нервно не рассмеялся, но переборол себя, сделал глубокий вдох и, продолжая легко водить по руке, которая пока только обхватила его, но не двигалась, спросил:

— Почему? — казалось, этот вопрос нельзя было не задать, потому что он действительно хотел знать да к тому же задавался вопросом, собирается ли она заняться этим с ним?

Гермиона наклонилась чуть ближе, опёршись свободной рукой на его бедро возле самого паха и ответила:

— Мне это казалось довольно неприятным занятием, если ты понимаешь, о чём я.

Тео ужасно хотелось рассмеяться или пошутить над её словами, но он не смог… Он не мог… Только не над ней.

Кроме того, Гермиона наконец начала двигать рукой вверх-вниз, и это было весьма… приятно.

— Ты когда-нибудь занималась этим?

Она возмущённо, даже с негодованием вскинула на него взгляд и отрезала:

— Конечно. Я призналась, что мне не нравилось делать это, а не что я никогда этим не занималась. Я бы сказала, что делаю это очень неплохо… пожалуй, даже очень хорошо.

Тео подумал, что подобное заявление как раз в духе Гермионы Грейнджер, и почувствовал, что от этого любит её даже больше, чем мог себе раньше представить.

— Тебе не обязательно делать это мне, — великодушно выдавил из себя Тео, хотя от одной только мысли, что подобное действительно происходит с ним, чуть не шагнул за грань манящей пропасти, потеряв над собой контроль. Он перестал поглаживать руку Гермионы, потому что изо всех сил вцепился ей в растущую возле бедра траву.

— Ну, в том-то всё и дело… — спокойно и откровенно, всё тем же тоном призналась она. — Не думаю, что я против того, чтобы сделать тебе фелляцию.

Не поверив собственным ушам, Тео подавился смешком, который клокотал на поверхности с тех самых пор, как начался этот разговор, но, не сдержав реакции на прикосновения, застонал, вцепился в её руку, останавливая, и переспросил:

— Фелляцию?

Чуть нахмурившись, с по-прежнему прикушенной нижней губой Гермиона кивнула, сосредоточенно изучая собственную ладонь на его вздыбленном достоинстве.

Тео не мог не пролить свет на всю эту ситуацию и потому спросил:

— А после фелляции ты в ответ ожидала бы куннилингус?

Гермиона снова посмотрела ему в глаза и ответила:

— Только если ты сам захочешь.

Тео снова чуть не рассмеялся, но она выглядела такой прекрасной и искренней! Это была Гермиона Грейнджер во всей своей красе. Та, что всегда стремилась докопаться до сути, задавала вопросы, непрестанно перебирая и проверяя всё в собственной голове. Он улыбнулся ей, схватил за плечи и, притянув ближе, уложил к себе на грудь, чем, к собственному ужасу, вынудил её выпустить член.

Перекатившись, Тео уложил её спиной на траву и заверил:

— Я захочу… — после чего, улыбнувшись добавил: — Мне только интересно, удастся ли нам найти подставку для бокалов подходящих размеров… — и поцеловал в шею.

Гермиона захихикала и довольно чувствительно стукнула его по плечу.

— Ты прикалываешься надо мной?

Глядя на неё сверху вниз, он шутливо упрекнул:

— Да ладно вам, мисс Грейнджер! Кто называет фелляцией и куннилингусом то, чем вот-вот собирается заняться?

На что несколько обиженная Гермиона расстроенно произнесла:

— Я думала, мы можем обсуждать всё что угодно.

Тео провёл между её бровями подушечкой большого пальца, разглаживая прорезавшуюся морщинку, нежно поцеловал в губы, коснувшись сначала каждой в отдельности, и осыпал лицо поцелуями, бормоча извинения:

— Да. Конечно же, мы можем, милая. Прости, прости меня, пожалуйста… — наконец, он посмотрел ей в глаза и признался: — Астории конкретно этот интимный акт никогда не нравился, так что мне никогда такого не делали.

Гермиона выглядела потрясенной.

— Как это?

— Ну, Астория была моей первой, — коротко ответил Тео.

Гермиона выбралась из-под него, опустилась рядом на колени и, пристально глядя сверху вниз, спросила:

— Но ведь после неё у тебя наверняка были другие… верно?

Тео помотал головой из стороны в сторону.

— Наверное, мне следовало предупредить тебя, что она так и осталась моей первой и единственной девушкой.

— Кто бы мог подумать, что однажды в паре именно я буду самой продвинутой в сексуальном плане? — изумилась Гермиона.

— Ну, ты стала такой опытной совсем недавно, — без всякой задней мысли возразил Тео, улыбаясь.

Робко коснувшись ладонью его живота, она спросила:

— Тебя это… беспокоит?

Он помолчал, а затем твёрдо ответил:

— Нет. На самом деле нет. Одно время мне не давало покоя то, что Астория любила не меня, а Драко и занималась с ним сексом. Он сам рассказал мне об этом после её смерти… А вот то, что ты спала со всеми змеёнышами, меня почему-то не беспокоит… М-да, представь себе… действительно не беспокоит.

С нежностью глядя на него, переполненная эмоциями Гермиона прерывисто вздохнула и криво улыбнувшись сквозь подступавшие слёзы, снова обхватила его ладонью.

 — Тогда и меня тоже ничего не беспокоит. Я хочу сделать это тебе. И сделаю.

Откинувшись на мягкую траву, Тео закрыл глаза и едва не воспарил над землёй, когда её рот коснулся его там. Гермиона оказалась такой нежной, горячей и восхитительно гостеприимной! Её влажные тёплые губы поначалу просто целовали головку, медленно спускаясь вниз по стволу. Потом Тео ощутил, как её язык прошёлся по всей длине вверх и закружился вокруг чувствительного кончика.

Он мог слышать и даже чувствовать кожей её жаркое, сбитое страстью дыхание. А потом сосредоточился на тех ощущениях, что дарили прикосновения её языка. На том, как Гермиона вбирает его в себя, посасывая, и тягуче скользит по всей длине, выпуская. Тео честно пытался успокоиться и выровнять дыхание, но она и здесь действовала с присущим ей старанием, словно училась чему-то новому или, возможно, его пыталась научить чему-то важному… Так или иначе, но вскоре Тео обнаружил, что рука его судорожно сжимает кудрявые волосы, сам он дышат тяжело и рвано, а изо рта вырываются бессвязные слова:

— Пожалуйста… Да… Боже…

Почувствовав, что вот-вот кончит, он оттолкнул её, подмял под себя и вновь задвигался, теперь уже в рваном стремительном ритме. Кульминация настигла его почти в тот же миг, и Гермиону, похоже, тоже. Он рухнул на неё и, даже если бы сейчас от этого зависела его жизнь, ещё долго не смог бы пошевелить даже пальцем.

А Гермиону это совсем не напрягало. Она хотела, чтобы он оказался в ней. Ей нравилось ощущать тяжесть его тела, биение его сердца в унисон со своим так близко и его пот на своей коже. Всё это заставляло её чувствовать себя гораздо более живой, чем когда-либо, поэтому она обняла Тео и прижала к себе так крепко, что они словно стали одним единым существом. Когда он наконец нашёл силы пошевелиться, то сразу же перевернулся, укладывая её на себя. Гермионе нравилась в нём эта забота и желание защитить.

Вернувшись взглядом к его лицу, она улыбнулась: Теодор Нотт спал сном младенца. Она приподнялась с него и, присев рядом, бегло, краем глаза отметила, что её обычно плоский живот чуть округлился, но тут же выкинула из головы все мысли, легла рядом с Тео, прижавшись к его боку, и заснула…



Сейчас, сидя в ванне, Гермиона потянулась рукой с мочалкой к животу. Она ничего уже не могла изменить, но так хотела, чтобы ребёнок, который (совершенно точно) растёт в ней, оказался ребёнком Тео, вот только… этого просто не могло быть. Скорей всего, отцом был Блейз, ведь Эдриан м Маркус предохранялись, а он — нет.

«Ну как, как я могла быть такой глупой? Такой безрассудной? Как я до сих пор не поняла, что, возможно, беременна?»

Выбравшись из ванны, Гермиона схватила полотенце, вытерлась и принялась внимательно рассматривать собственное обнажённое тело в зеркале.

— Как я могла быть такой беспечной? Мне ни в коем случае нельзя беременеть! Чёрт побери, я ведь потому и не хотела заводить котёнка, что знала: умру, и он останется один… А ребёнок! Это же совсем другое дело! Он даже не успеет родиться!.. И теперь непонятно, можно ли считать одну из задач в списке выполненной! Ох, дерьмо… Что же мне теперь делать?

Завернувшись в полотенце, она перешагнула через котёнка и, выйдя в открытую дверь ванной комнаты, лицом к лицу столкнулась с тем, кого сейчас совсем не ожидала увидеть здесь. Выпучив глаза, он ошарашенно вопросил:

— Ты беременна? Блядь, Гермиона! Но как ты могла?



Тео Нотт уже принял душ и побрился, но ещё не успел одеться на празднование дня рождения Драко. Куда, честно сказать, не очень-то и хотел идти. Прикрыв полотенцем бёдра он плюхнулся на кровать (хотя больше всего ему в этот момент хотелось пойти поиграть на пианино) и, прикрыв глаза тыльной стороной ладони, погрузился в воспоминания об их с Гермионой утренней авантюре.

После того как она продемонстрировала ему «оральный секс», они оба ещё немного вздремнули. А потом Тео проснулся и, нежно коснувшись рукой её живота, вдруг понял, что она… беременна! Осознание этого заполнило его, словно желчью, горько-сладким сожалением. Он лёг на бок, попытавшись уснуть, но ничего не получилось.

Тогда он принялся изучать Гермиону. Так же, как в самом начале она изучала его. Только ему недостаточно было смотреть, поэтому он начал целовать её. Тео понимал, что наверняка разбудит Гермиону, но сейчас это было неважно. Он целовал её везде. Потому что ему просто необходимо было узнать эту невероятную девушку как можно лучше… хотя бы для того, чтобы запомнить навсегда. Он поцеловал каждый сантиметр её бледно-розового, тускло мерцавшего в утреннем свете тела, после чего дыхание у них обоих потяжелело.

Тео перевернул её и, спускаясь всё ниже по нежной, пастельно-матовой коже спины, коснулся поцелуем каждого трогательно выступавшего позвонка, вызывая тихие вздохи и томные стоны. Он скользил губами по плавным изгибам талии и нежным выпуклостям ягодиц. Снова перевернув её, пометил поцелуями сливочную кожу бёдер, ямочки под коленями, изящные голени, тонкие ступни и каждый из десяти пальчиков.

Поднимаясь вверх, он нежно поцеловал ямку пупка, скользнув по рёбрам, уделил внимание нижней части груди, а затем и рукам до самых кончиков пальцев.

Вернувшись туда откуда начал, он прижался губами к коже над самым сердцем Гермионы и прошептал, как сильно любит её. Лёгкие поцелуи, словно крылья бабочки, очертили потяжелевшие полушария, дразняще коснулись заострившихся сосков, и наконец Тео принялся посасывать их, беря в рот то один, то другой, с каждым разом втягивая чуть сильней, пока Гермиона не ахнула громко, выгнувшись под ним, и не позвала его по имени.

Тогда он, не мешкая и не отвлекаясь, спустился прямо к сердцевине её тела, к той гиперчувствительной сущности, где кожа была насыщенно розовой, почти горячей, гладкой, словно шёлк, и невероятно манящей. Честно говоря, Теодору тоже никогда особо не нравился этот акт, но сейчас, с Гермионой он казался не только естественным, но и необходимым. Тео не мог больше ждать, ему не терпелось попробовать её вкус.

Он прижался к ней губами, лизнул, поцеловал её, и она оказалась так чудесна, что он не мог понять, почему так долго отказывался от этой девушки, ведь она словно именно для него и была создана.

Гермиона пробормотала что-то вроде:

— Нет… Стоп… — но тут же, коротко втянув воздух, вскрикнула: — Да!.. Да-а… Пожалуйста!..

Так что Тео положил её ноги себе на плечи и продолжил. Потому что, слушая прерывистые вздохи и тихие страстные стоны, понимал: Гермиона не хочет его останавливать. Одной рукой придерживая её бёдра, пальцами второй он уверенными движениями помогал собственному языку, неутомимо и беспощадно возносящему её всё выше и выше. Тео казалось, он играет на теле Гермионы прекрасную симфонию, и вот-вот наступит финальное крещендо. Наконец, она забилась под ним в такт виртуозному стаккато пальцев и языка, застонала, вскрикнув:

— Да! — и отчаянно позвала его: — Тео!

Понимая, что ещё немного и она кончит, Теодор приподнялся, навис над ней всем телом. Её ноги по-прежнему лежали на его плечах, отчего бёдра приподнялись, и он вонзился в неё сильней, задвигался резче чем в их первый раз…

А потом они наконец оба уснули и безмятежно проспали до самого полудня, пока не пришлось вернуться в Лондон, чтобы подготовиться к вечеринке Драко…

Одних этих воспоминаний Теодору хватило для того, чтобы внизу всё снова налилось горячей тяжестью. Закрыв глаза, он сунул руку под полотенце, чтобы обхватить ладонью каменный стояк… как вдруг совсем рядом ясно услышал мужской голос. Потрясённо распахнув глаза, Тео одним движением сел, отпрянул к изголовью, плотней натянув полотенце на бёдра, и возмущённо крикнул:

— Чёрт подери!

На него с довольной улыбкой смотрел плечом опиравшийся на дверной косяк Блейз.

— Пожалуйста, продолжай. Не хочу мешать тому, чем ты занимаешься. Более того, если я могу хоть чем-то помочь, дай только знать.

— А постучать, что, не судьба? — Тео сдвинулся так, чтобы сесть на край кровати, неловко схватил лежавшую рядом подушку и прикрыл ею свой всё ещё налитой, лишь самую чуточку обмякший член, пока второй рукой пытался (тщетно) потуже затянуть полотенце вокруг талии.

— Клянусь, я стучал, — заверил даже не собиравшийся этого делать обманщик Блейз, продолжая улыбаться. — А тебе, что, запереться не судьба?

Не спрашивая позволения, он вошёл в спальню и, тихо прикрыв дверь, щёлкнул замком.

— В собственном доме? С чего вдруг? — коротко огрызнулся Тео.

Блейз, защищаясь, поднял обе руки и спросил:

— Ты чем тут занимаешься в таком виде? Дрочишь, что ли? У тебя, что, так ничего и не срослось с нашей крохой за время отсутствия?

— Отвали! И убирайся прочь из моей комнаты! — Тео указал на дверь.

Блейз, проигнорировав резкость, продолжал улыбаться.

— Я так понимаю, это значит «нет», — и присел рядом с ним на кровать.

Тео обречённо склонил голову.

— Иногда я очень жалею, что живу здесь не один!

Прикоснувшись к голой спине Тео, Блейз начал осторожно поглаживать её, почти невесомо водя ладонью вверх-вниз.

 — Серьезно, разве что-то пошло не так?

— Нет, всё прошло великолепно, хотя я и не собираюсь обсуждать подробности с тобой, — вздохнув, сказал Тео. — Просто я как раз вспоминал обо всём, когда ты вошёл.

Блейз придвинулся чуть ближе.

— Ты не просто вспоминал, а делал нечто большее. Ты заново переживал произошедшее, — засмеялся он, игриво подтолкнул друга плечом и спросил: — Прочитал мою записку о возможном способе излечения, или тебе было не до неё?

— О да, нам нужно поговорить об этом позже. А сейчас у меня есть к тебе одна просьба, — Тео умоляюще взглянул на него.

Сильная рука Блейза крепко обняла его плечи.

— Какая? Можешь просить меня о чём угодно.

— Не говори пока Гермионе и остальным змеёнышам об этом способе. Я имею в виду, Маркус был с тобой и в курсе всего, но не говори Драко и Эдриану. Только не сейчас. После бала я всё объясню.

Увидев, насколько серьёзен его взгляд, Забини кивнул.

— Конечно, милый, я никому ничего не скажу.

Тео вдруг понял, что Блейз назвал его так же, как называл Гермиону, и ему это понравилось. Хотя и несколько усложняло дело.

 — Я хочу попросить тебя ещё кое о чём, — произнёс он всё же.

Скользнув ладонью от плеча Тео к запястью, Блейз накрыл его пальцы своими.

— О чём же?

Помолчав немного, Теодор произнёс:

— Слизнорт рассказал мне кое о чём, что, возможно, спасёт Гермиону, если не сработает наш способ. Поэтому я хочу, чтобы ты пообещал помочь мне в этом деле. Ты же не откажешь?

— Конечно, готов на что угодно, лишь бы спасти нашу малышку, — пообещал Блейз, наклоняясь и целуя Тео в плечо, а выпрямившись, спросил: — Что-нибудь ещё от меня нужно? Моя кровь, душа, мой первенец? — и рассмеялся.

Вспомнив о беременности Гермионы, Тео нахмурился и произнёс:

— Ну, возможно.

— Что? — растерянно спросил Блейз.

— Не бери в голову, мы поговорим об этом позже. Думаю, мне снова нужно принять душ… только теперь холодный. Предупреди парней, что я встречусь с ними в Мэноре. И пусть кто-нибудь проводит туда Гермиону.

Тео снял подушку с колен и, поправив полотенце на бёдрах, встал.

— Давай, я помогу тебе с этим, — мягко предложил Блейз и, надавив руками на плечи ничего не понявшего друга, снова усадил его на край кровати, а затем встал перед ним на колени. Потрясённый Теодор распахнул глаза и пробормотал:

— Что… ты собираешься делать?

— Всего лишь помочь тебе, — пристально глядя ему в глаза, ответил Блейз, и положил руки на его бёдра.

Крепкие, чуть шершавые ладони скользнули под полотенце, и поначалу Тео хотелось остановить его, но потом пришло понимание: этот человек любит его… очень сильно, и сам он тоже любит этого человека. И даже если всё происходящее кажется новым и странным, в том, что касается секса, любви, эмоций, он может довериться Блейзу так же, как и Гермионе.

— Я буду делать всё очень и очень медленно, — пообещал Блейз, понимая, что Тео несколько напуган, ошеломлён, шокирован даже, и со смешком добавил: — Мы же не хотим, чтобы ты от потрясения выпрыгнул из собственной кожи.

Он убрал правую руку с бедра Тео и обхватил его изящную кисть. Так, продолжая удерживать её, он ещё раз скользнул под скромно накинутое полотенце и положил обе их ладони на вновь набухший член.

— Так ты себя ласкал? — спросил Блейз, ведя пальцами по тыльной стороне его ладони, медленно скользящей по чувствительной коже.

Затем Блейз сжал руку крепче и, когда Тео едва заметно вздрогнул, поднял их соединённые ладони выше, затем опустил вниз, снова двинулся вверх, скрыв влажную уже головку, и ещё раз отступил, размазывая влагу подушечкой большого пальца. Затем его рука напряглась и задвигалась быстрее, по-прежнему удерживая ладонь Теодора под собой.

Не в силах сдержаться, Тео начал вскидывать бёдра навстречу и откинулся на кровать. Блейз повалился следом и улёгся на бок рядом с ним. Они так и продолжали смотреть друг другу в глаза, не отрываясь ни на миг, прерывисто и тяжело дыша, Нотт чуть быстрей, Забини более поверхностно и сдержанно.

Затем Блейз несколько раз провёл рукой Тео вверх-вниз, с каждым разом всё крепче сжимая его ладонь своей, и они оба яростно задвигались в такт, охваченные чувственным безумием. Кончив, уставший Теодор откинулся на кровать и закрыл глаза, а впечатлённый Блейз смотрел на него, не в силах отвести взгляд, и наконец прошептал на ухо:

— Ты этого хотел?

Тео смог только кивнуть.

— Я сказал, что сделаю для тебя что угодно, и так будет всегда, — тихо пообещал Блейз, поцеловал его в щёку, поднялся с кровати и вытер ладонь полотенцем. — Иди, прими ещё раз душ. Я сполосну руки в гостевой ванной и встретимся внизу через десять минут. А по поводу крохи не беспокойся, кое-кто уже поднялся к ней, чтобы доставить в Мэнор, — он направился к двери, когда услышал:

— Блейз?

Развернувшись увидел, что Тео вновь сидит на краю кровати, прикрывая низ живота подушкой, и спросил:

— Что?

— Как думаешь, когда Эдриан и Маркус занимались с Гермионой сексом, они предохранялись?

Блейз нервно хохотнул и спросил:

— Конечно. Эдриан вообще всегда предохраняется, а Маркус — последние несколько лет, так что Дафне точно не светит заполучить от него маленького сорванца. Почему ты спрашиваешь?

— А ты? — спросил Тео, глядя ему прямо в глаза.

— Что «я»? — Блейз медленно вернулся к нему.

— Ты предохранялся, когда спал с Гермионой?

Несколько секунд Забини тупо пялился на друга, затем швырнул полотенце на пол и снова направился к выходу из комнаты, самоуверенно заявив:

— Я всегда предохраняюсь, — но вдруг, словно споткнувшись, остановился, обернулся к Тео и пробормотал: — Но в тот день я вообще не рассчитывал на секс с кем-либо, так что… ну… кажется, нет. А что?

— Спускайся вниз. Я расскажу тебе позже, — Тео бросил подушку на пол рядом с испачканным полотенцем и пошёл в ванную.

Блейз некоторое время постоял в раздумьях, но потом всё же уселся на кровать и решил подождать, потому что ему ПРЯМО СЕЙЧАС хотелось выяснить, что значат все эти странные расспросы.