– Ты одна? – спрашивает меня Джаспер после, кажется, одиннадцатого джин-тоника. Мир вокруг меня принимает более резкие краски и немного плывет вокруг, но мне нравится это ощущение, будто ты паришь в паре сантиметров над землей.
Нет, не подумайте, я не алкоголичка, я пью очень редко, но сегодня… да, сегодня мне нужно было оттянуться.
Это сложно. Сегодня был сложный день. Но я начну по порядку. Я познакомилась с парнем, когда ездила на каникулы в Штаты. Фил был старше меня на восемь лет, состоял в команде второй Лиги по бейсболу. Мы с ним шикарно провели тот месяц, пока я была там. Он мне казался таким неимоверно крутым: рестораны, бары, шоппинг – и все за счет этого сногсшибательного красавца. Конечно, у меня не возникло вопросов, когда под конец моего отдыха я оказалась в его постели. Собственно, за удовольствие надо платить – это простой закон, да я как-то не против была. Не то, чтобы я очень хотела лишиться девственности, но отнеслась философски к этому вопросу, руководствуясь принципом «когда-нибудь это сделать надо». А вечно ждать того Единственного – так это можно состариться, пока он прискачет на своем белом коне.
Зимой он приехал на Рождество в Париж. Мои родители уже тогда много конфликтовали, однако все происходило в латентной форме. Фил оказался катализатором всех конфликтов. Позвольте мне опустить подробности моего состояния, когда в один прекрасный день, сообщив, что я буду на вечеринке у подруги, я приехала домой раньше времени, застав своего парня в постели моей матери…
Нет, у меня не было к нему высокой и пламенной любви, просто он мне нравился и был не самым худшим вариантом из тех, что были возможны. А мама… С мамой я очень сильно тогда поссорилась. Во-первых, было обидно за себя, а, во-вторых, – за отца.
Другой вопрос, что Рене, моя мать, – человек достаточно широких взглядов. И с отсутствием каких-либо моральных границ. Ну, не всех конечно, но многих. Я не знаю, была ли она такой всегда, или это работа главным редактором французского Vogue сделала из нее ту утонченную стерву, коей она является и по сей день, но это факт.
Конечно, я ее простила. О другом речи быть не могло – все-таки, она моя мама и когда-то была самым близким мне человеком. К тому же, когда речь не заходит о Филе, она может сойти за лучшую подругу. С ней можно обсудить все: начиная от тенденций моды нового сезона и заканчивая своей половой жизнью. Еще бы меня это интересовало…
В общем, смысл в том, что Фил переехал во Францию и сейчас живет у Рене. Которая его, конечно же, полностью содержит. Сейчас у меня даже не получается толком ему в глаза смотреть, но, на мой взгляд, это потерянный человек и полный неудачник. Парень, а в его случае, мужчина, должен стремиться к независимости, к твердому финансовому положению, положению в обществе. Когда я росла, наша семья еще являлась идеальным примером патриархата, несмотря на мамину должность… Хотя папа у меня тоже неплохо устроился… Так как штаб Интерпола находится в Лионе, дома он появлялся крайне редко. Но, все-таки, папа был, и последнее слово оставалось за ним. А потом все изменилось. Но это детали, не думаю, что они вам интересны.
Так вот. День сегодня выдался ужасным, потому что Чарли, мой отец, в кои-то веки был дома… Я пришла из лицея и безумно обрадовалась его приезду. А потом отец сказал, что переезжает в Лион. Вот так вот просто. Еще он добавил, что будет перечислять мне ежемесячно на расходы кругленькую сумму, и что на материальную поддержку Рене я тоже могу рассчитывать. Как будто бы меня интересовали их деньги… Собрал вещи и уехал, а я молча его проводила, чувствуя, как квартира пустеет с каждой минутой.
Потом приехала Рене, оставила мне пару пакетов с едой, конверт с деньгами и, поцеловав в лоб, уехала, наказав звонить, если вдруг мне что-то понадобится. Таким образом, я теперь счастливая обладательница пустой четырехкомнатной квартиры в сто пятьдесят квадратных метров на одну мою скромную персону.
Отлично.
– Эй? – кто-то машет мне рукой перед носом, вытаскивая меня из моих мыслей.
– Ммм, да? – возвращаюсь в реальность. – Ты что-то сказал, я прослушала.
– Я говорю, ты – одна? – Джаспер смотрит на меня немного веселым взглядом, и я понимаю, что мы, должно быть, оба отлично выглядим.
– Одна.
– Не хочешь пойти потанцевать?
Пожимаю плечами:
– Пойдем.
– Окей, ты иди, я сейчас. – Джаспер встает с высокого барного стула и легкой походкой направляется в сторону туалетов.
Я же, как покорная девочка, следую его совету и отправляюсь на танцпол. Спустя пару минут, ко мне подкатывает молодой парень и начинает активно об меня тереться. Вот что я терпеть не могу в этих клубах, так это то, что обязательно какая-нибудь сволочь к тебе прижмется и станет распускать руки. Но я сейчас уже в том состоянии, когда мне все равно, поэтому подстраиваюсь под его неритмичные движения с твердым намерением довести его своим танцем до истощения. Как долго мы так танцуем, я не знаю, я закрываю глаза и танцую на ощупь, ориентируясь на тело моего напарника и звуки музыки, как и каждый раз, я теряю связь с реальностью – только ритм, только бит, только свобода…
А потом, в какой-то момент я понимаю, что он прижимает меня к стенке, и что музыка стихла, и я чувствую стойкий запах сигарет, и я понимаю, что мы находимся в коридоре, ведущем в курилку, так же как и то, что рука этого парня развела бурную деятельность в районе моей груди. Я резко открываю глаза, меня начинает мутить, и я понимаю, что одиннадцатый бокал джин-тоника был лишний, и еще я с ужасом осознаю, что с меня активно стягивают джинсы, и только сейчас мой затуманенный мозг приходит к единственно верной мысли.
Если я сейчас же отсюда не уберусь, то меня, как последнюю уличную проститутку, возьмут самым непристойным образом – стоя, в полумраке этого душного, задымленного коридора.
Я пытаюсь оттолкнуть придурка от себя, но он, видимо, принимает это за особую страсть и, с нечеловеческой силой прижав меня к стене, наваливается всем телом; а мне дико страшно и хочется кричать, но вместо крика из горла вырывается лишь слабый хрип. Я закрываю глаза, чувствуя, как по щекам текут горькие соленые горячие слезы.
– Отвали от меня, козел! – Мне наконец удается облечь свои мысли в слова, но он лишь сильнее вдавливает меня в стену, перехватывает мои запястья, заламывает мне их за спину и прочно держит одной рукой, с неимоверной силой сжимая косточки, будто пытаясь их раздробить, а другой расстегивает ширинку своих джинсов.
– Замолкни, – хрипло шипит он мне на ухо, а я плачу, плачу и понимаю, что больше ничего я сделать не в состоянии.
Мне противно, больно, обидно, меня тошнит и мне хочется плеваться, горячие прикосновения этого ублюдка обжигают кожу. Я пытаюсь сопротивляться, но у меня это слабо получается, и я проклинаю себя, этот день, этот клуб, этого парня и этот чертов алкоголь, и уже не могу сдерживать свои истерические всхлипывания. Я закрываю глаза, стараясь отгородиться от реальности, но лишь ощущаю вертолетики и в сотый раз проклинаю коварный джин-тоник.
– Пожалуйста, не надо! Отпусти меня, наконец! – выдыхаю я, хватаясь за этот отчаянный звук, который оказывается моим голосом, лишившись всякой надежды, что тот возымеет на него хотя бы малейший эффект.
Внезапно я слышу шаги в конце коридора, гулкие, размеренные шаги и мужской смех, и, набрав в легкие побольше воздуха, выкрикиваю: – Помогите! Эй! Кто-нибудь!
Мой насильник зажимает мне рот рукой, но я слышу, как ускоряются шаги, а затем переходят в бег. Неужели?
– Что тут происходит?
Отвернувшись от ублюдка, вернее, от поцелуя, которым он пытается заткнуть мне рот, я поворачиваюсь в сторону спешащего к нам рыжеволосого парня.
– Убери его от меня, пожалуйста!
– Эй, ты что творишь?
Рыжеволосый опускает руку на плечо моего сумасшедшего маньяка, но тот лишь отстраняется от меня на пару сантиметров и хрипло, угрожающе рыча что-то из серии «отвали». Тогда мой спаситель буквально отдирает его от меня, я ощущаю свободу, резко вырываюсь в противоположную сторону от завязавшейся между парнями драки и неожиданно с силой утыкаюсь в чью-то грудь.
– Бэлла? – удивленно спрашивает медовый голос, который, как я узнаю, принадлежит Джасперу.
И я просто начинаю рыдать. Просто бесконтрольно рыдать – это сильнее меня. Это ужасно – то, что сейчас со мной произошло…
– Э-э-э-э… Ну-ну, успокойся, все хорошо. – Он обнимает меня, пытаясь успокоить, но тщетно… Я впадаю в истерику, которым так редко подвержена.
– Вали отсюда, – раздается от места драки, и, спустя пару минут, к нам подходит мой рыжеволосый спаситель. – Эй, ты в порядке? Вы знакомы?
Джаспер кивает, а мне лишь сквозь истерические рыдания удается выговорить нечто, отдаленно похожее на «спасибо».
– Да нет проблем. Я думаю, тебе не стоит в таком состоянии оставаться в клубе.
– Я отвезу ее.
Вызывается Джаспер, на что я лишь благодарно закрываю глаза, одновременно пытаясь сосчитать до десяти – известный способ успокоиться.
– Окей, – соглашается рыжий, потирая костяшки пальцев. – Эммет уже уехал?
– Да, так что я тоже сразу к себе поеду, только девушку отвезу.
– Окей, – снова соглашается парень, и, пожав руку Джасперу, изящной походкой отправляется в танцзал.
– Ты как? – уточняет Джаспер, обнимая меня за все еще трясущиеся плечи, несмотря на то, что я вроде бы начала успокаиваться.
– Более или менее. Спасибо.
– Да ладно, это Эдварду спасибо надо говорить, не мне, – ухмыляется Джас, протягивая свой и, заодно, мой номерок в гардеробной.
– Обоим спасибо, – заключаю я, натягивая свою кожаную куртку.
– Без проблем, – отвечает Джаспер, пропуская меня впереди себя на выходе из клуба.
Джентльмен.
– Куда тебе?
– Авеню Виктор Хьюго, семьдесят пять.
Джаспер указывает мне одной рукой на черный Porsche Carrera S, стоящий в паре метров от меня:
– Мы живем на параллельных улицах.
Я вежливо улыбаюсь, потому, как в данный момент мне на это глубоко наплевать.
Сегодня был явно сложный день...
Есть что сказать? Тогда ждем вас на форуме!