---

---

- Если будет поздно, когда вы вернетесь, можете оставаться здесь на ночь.

Кивнув, она выскальзывает из логова, искоса глядя на то, как я подслушиваю.

Я достаю из шкафа пару курток, помогаю Белле надеть знакомую фиолетовую парку и застегиваю ей молнию до самого подбородка.

На улице холодно. Даже для января.

- Может, нам просто пойти домой?

Она ухмыляется.

- Я беременна, а не больна.

- На улице холодно. Идти далеко.

- Эдвард.

- Белла.

- Эдвард. Пойдем, прогуляемся.

И мы идем в наш амбар. В разгар зимы. Окруженные звездами и холодным ночным небом.

Я никогда еще не был так напуган. Напуган перспективой поехать в эту страну и увидеть, как она живет.

И оставить ее там.

Я говорю себе прекратить. Она в порядке. Она – не единственная причина, по которой я еду. За исключением того, что, разумеется, единственная. Она – моя причина.

Амбар стоит вдалеке, мох покрывает крышу, освещаемую полной луной. Старый друг.

Это было первое место, где мы с Беллой говорили, говорили по-настоящему. И все время, что мы были в разлуке, я помнил его как место, где я влюбился в нее. Если не брать в расчет, что она тоже любила меня.

Он навсегда будет нашим амбаром. Даже если мы — всего лишь глава в его истории, кажется, что он принадлежит нам. Или, может быть, это мы принадлежим ему.

Это место, где мы произнесли свои обеты. Место, где мы занимались любовью.

Белла дергает меня за руку, когда мы подходим к массивным дверям.

- О чем ты думаешь? – Я помню, как она была недовольна, когда я задавал ей этот самый вопрос.

- Я просто думал, что нашим дочерям никогда не будет позволено приводить сюда парней.

Она смеется, и это лучший звук на свете.

Стоя у подножия лестницы и глядя вверх, я вынужден задаваться вопросом, что мы делаем. Вырастем ли мы когда-нибудь. Я поднимаюсь следом за ней, шаг в шаг.

Мы стоим на пустом чердаке. Книг нет. Мягкой постели нет. Одни воспоминания.

Я стелю одеяла поверх грубых досок. Белла ложится на бок, подперев голову локтем, и, подмигнув, смотрит на меня.

- Почему ты так далеко?

Как только я ложусь рядом с ней, она сбрасывает обувь и наши ноги сплетаются. Эти холодные пальцы ног.

- Я хотела бы поехать с тобой. – И я понимаю, что это последнее, чего бы хотел я. Даже не ступая на гаитянскую землю, я знаю, что то, что я увижу, будет преследовать меня.

- Не успеешь и глазом моргнуть, как я вернусь.

- Надеюсь, что так. – Она проводит ладонью по своему животу. Наша дочь.

- Хочешь обсудить имена? – Думаю, это то, о чем мы должны поговорить до моего отъезда. До того, как я оставлю свою беременную жену.

Она терзает свою губу.

- Ты уже придумала имя, да?

Она качает головой, но глаза выдают ее. Она прижимается к моему боку, пытаясь спрятать лицо.

- Придумала! Какое? Скажи мне.

Она говорит мне в куртку:

- Ты первый.

- У меня нет имени. – За исключением того, что оно есть. И мы оба лжем.

Вдалеке эхом раздается крик совы.

- С ней все будет хорошо, да?

Мне хочется ей солгать. Сказать, что с ней все будет хорошо, она будет нашей и с тех пор будет счастлива. Но я не поступлю так с Беллой.

- Я не знаю. – Слова без разрешения срываются с моего языка.

Я отыскиваю ее глаза, и даже в ночной тьме все это там. Последние десять лет. Лучшее и худшее.

Она тоже это чувствует.

- Поцелуй меня.

Я убираю волосы с ее лица, позволяя своим пальцам блуждать. По ее лбу. По ее щекам. Под челюстью. Кончики пальцев на ее нежной коже.

И у меня до сих пор захватывает от нее дух.

Я смотрю, как трепещут ее закрытые глаза, когда я подношу губы к уголку ее рта. Едва касаясь ее.

Пока мое лицо не оказывается в ее руках, настойчиво требуя, чтобы мои губы оказались на ее губах.

Мы не подростки. Это не лес. Наблюдение за совами и те холодные руки. И когда я смотрю на нее, я не вижу того, кем я хотел ее видеть. Я вижу ту, кто она есть. Кем она стала.

И хотя я напуган тем, что ждет нас впереди, она дает мне силу. Смелость.

Моя рука на ее теперь округлившемся бедре, когда наши губы движутся вперед-назад. Обнявшись под теплым одеялом, мы просто целуемся. И целуемся. И целуемся.

До тех пор, пока история нашей жизни не исчезает. Мы Эдвард и Белла. В холодную зимнюю ночь. Обнимаем друг друга.

До тех пор, пока деревянный пол чердака не кажется слишком твердым нам обоим.

Уже поздно. Белла едва держит глаза открытыми. Я помогаю ей спуститься по шаткой лестнице. Мы выходим – рука в руке – в ясную ночь.

Она кладет голову мне на плечо, когда мы смотрим на тачку, которая все еще доверху набита дровами.

- Отвезешь меня домой?

- Я думал, ты беременная, а не больная.

- Я передумала.

Я вываливаю дрова на землю. Для другой холодной ночи под звездами.

Я сажаю ее в тачку. Она хихикает и молотит руками.

Мы проезжаем два фута, прежде чем она умоляет меня остановиться. Тачки не рассчитаны на земляные тропы и беременных женщин.

Я помогаю ей встать на ноги. Мы оставляем тачку, опрокинув ее на бок.

Медленно идем обратно. И это кажется таким реальным. Как много в нашей жизни изменилось. Мы выросли. Может быть, вот на что это похоже.

В доме темно, как всегда, мы поднимаемся по лестнице в мою старую комнату, слишком усталые, чтобы говорить.

Я чувствую себя так, словно мог бы проспать несколько дней. Или никогда больше не спать. В своей старой постели, с Беллой, свернувшейся рядом, я молю о смелости.

Следующее утро я провожу на телефоне. Это реально. Это происходит.

Все решено. Это сложно и на удивление просто. Им отчаянно требуются врачи. Им отчаянно требуется абсолютно все.

Мой отец летит на несколько дней раньше меня. Что каким-то образом успокаивает. Мы делаем это вместе. И своими силами.

Он звонил один раз. Он мало что сказал, только то, это не похоже ни на что из того, что он когда-либо видел.

Через несколько дней, которые быстро пролетят, я сяду в самолет. Я не думаю, что что-либо подготовит меня к тому, что я там увижу.

У меня длинный список поручений, которые нужно выполнить до отъезда. По пути я проезжаю мимо дома Роуз. Повинуясь порыву, я сворачиваю на ее подъездную дорожку. Я почти надеюсь, что ее нет дома. Мы не виделись с тех пор, как она вылетела из нашего дома, хлопнув дверью. С тех пор, как мы с Беллой сказали ей, что ждем ребенка.

Как только я собираюсь развернуться и идти обратно к машине, ее входная дверь распахивается.

- Эдвард? – Она удивлена, увидев меня. Стоящего на ее крыльце. Уверен, я выгляжу не фонтан. Она, вероятно, прокручивает в голове сотню сценариев.

- Я надеялся застать тебя.

- Ну, ты меня застал. Что случилось?

- Я уезжаю из города на какое-то время, и просто хотел попрощаться перед отъездом.

Она жестом приглашает меня в дом. Достает кофейник, даже, несмотря на то, что я говорю, что не могу остаться надолго. Мы сидим в ее гостиной и болтаем. Розали никогда не болтает.

Мы говорим с долгими паузами. Это неловко. И раздражает. Я не знаю, зачем я сюда пришел.

- Как Белла? – Мне не нравится ее тон.

- Она в порядке. Учитывая все обстоятельства.

Ее манера меняется.

- А ребенок? Который на Гаити.

- Она жива. Это все, что мы знаем.

- Я рада. – Я думаю, что она даже может говорить это искренне.

- Ну, я еду туда. На Гаити. Им нужны врачи, и… В общем, я еду.

Она хмурится.

- Может, тебе следовало бы обдумать это, Эдвард?

- Я уезжаю послезавтра.

- Так это правда? Это твоя жизнь?

Я не знаю, как она вообще может спрашивать меня об этом.

- Конечно, это правда. Роуз, это моя семья.

Она выглядит застигнутой врасплох. Словно я только что раскрыл ей какой-то колоссальный секрет.

- Твоя семья. – Это не вопрос.

Я повторяю это:

- Моя семья. – Потому что ей необходимо это услышать.

Она скрещивает руки на животе.

- Эдвард, мне жаль.

- Я знаю.

- Будь осторожен.

Я могу лишь кивнуть.

- Элис приедет сюда через неделю после моего отъезда, но до тех пор Белла будет одна. – Я не знаю, что я говорю, о чем прошу, до тех пор, когда слова уже срываются с языка. – Роуз, ей может пригодиться подруга.

Она не поднимает меня на смех. Она стоит, не двигаясь.

- Хорошо.

Хорошо.

И пришел я сюда с этой целью или нет, я чувствую себя немного лучше.

- Надолго уезжаешь?

- На несколько недель. Может, дольше.

Она пристально смотрит на меня. Я не знаю, что она ищет. О чем думает. Может быть, я больше ее не знаю.

- Роуз, мне действительно пора. Спасибо за кофе.

Она забирает у меня кружку и открывает входную дверь даже раньше, чем я встаю из-за стола.

- Прощай, Эдвард. – И это звучит как приговор.

Она все еще стоит на крыльце, когда я выезжаю с подъездной дорожки. Стоит с пустым выражением лица.

Но у меня нет времени, чтобы копаться в этом. Я не могу и не буду этого делать.

Я провожу следующую пару дней со своей женой. Минуты и часы, проходящие в тумане.

И вот мы стоим в аэропорту.

- Ты же убедишься, да? – Мне не нужно спрашивать, что она имеет в виду.

И даже, несмотря на то, что я напуган, я в равной степени возбужден.

Потому что я, наконец, встречусь с нашей дочерью.

Белла стоит, выпрямив спину. Смелая и гордая.

Я целую ее в живот.

- Оставайся там, пока я не вернусь, хорошо?

Это один из моих моментов. Картинка, которая горит вечно. Зажатая между страницами. Истории моей жизни.

---

Переводчик: helenforester

Не поленитесь сказать переводчику спасибо

---

ФОРУМ