So many years since I seal you face
You will my heart
There's an empty space
Used to be
Gary Moore «Still Got The Blues For You»

Меньше всего Малфой ожидал встретить в «Дохлой устрице» на Фарфелу Асторию Забини, урожденную Гринграсс, свою несостоявшуюся невесту — и тем не менее это была она. Опешив, Драко так пристально буравил ее глазами, что Астория почувствовала на себе взгляд и повернулась в его сторону. Тонкие брови изумленно взметнулись вверх, знакомые глаза впились в Малфоя: она явно была удивлена не меньше. Драко встал и, прихватив свой бокал, медленно подошел к столику Астории.

— Приве-ет, — Малфой вопросительно взглянул на свободный стул. — Не против? — Астория молча кивнула, во все глаза таращась на Драко, и он сел, поставив перед собой бокал. — Какими судьбами здесь — одна?

Маленькая Кира росла как на дрожжах. В сентябре Луна и Гарри стали крестными, а первый юбилей — полгода — отпраздновали маленькой, но теплой компанией: Гарри, Джинни, Луна и Гермиона. И, конечно же, виновница торжества: Гарри трансфигурировал пуфик в толстый полосатый плед — вызывающе красно-желтый; Гермиона, усмехнувшись, раскинула вокруг легкие защитные чары, и Киру пустили ползать.
К шести месяцам малышка могла похвастаться целыми четырьмя зубами: за них Гарри поддразнивал крестницу то кроликом, то бобрёнком, за что получал от Джинни, и «зубная» тема неизменно вызывала веселье — благо зубки у Киры резались без проблем. Гермиона относила это на счет гениальности дочери, остальные привыкли и не спорили. Оскар, как обычно, бестолково тыкался мордой в заслон заклинания то с одной стороны, то с другой, не понимая: почему он опять не может добраться до маленькой подружки, если вот она — перед самым носом, заливается смехом и машет ручками?

— Погоди, бродяга, скоро она начнет бегать, и тогда береги хвост, — предупредил Гарри, наклоняясь потрепать пса за уши. Тот мягко увернулся, шмыгнул в сторону и улегся у ног Гермионы, не сводя с Гарри внимательных глаз.

— Ну, у него в запасе еще с полгодика спокойной жизни, — заметила она, улыбаясь. — И у тебя. А потом, учти, придется ответить и за кроликов, и за бобрят...

— Уж мы как-нибудь договоримся, — Гарри заговорщицки подмигнул Кире: стекла очков блеснули, отражая солнечный луч, и крестница завороженно уставилась на него. — Когда она узнает, что я подарю ей на первый день рождения, то простит мне и то, и другое.

— Хм, посмотрим, — довольно протянула Гермиона. — Учти: ее так просто с толку не собьешь, — и оживилась: — Она уже знает, как ее зовут! Смотрите... Ки-ира! — ласково позвала она, и малышка замерла, тараща на Гермиону круглые глазенки, а потом вдруг разулыбалась во весь рот и заворковала в ответ, пуская слюни, чем вызвала всеобщий восторг и аплодисменты.

— Ого, да такому успеху обзавидовались бы и «Ведуньи», — воскликнула Джинни, подхватила Киру и устроила у себя на коленях.

— Вот увидите, это будет самая умная девочка в мире, — пообещала Гермиона, с нежностью глядя на дочку, уже сосредоточенно вцепившуюся в длинные волосы Джинни.

— И самая красивая, — добавила Луна, задумчиво наблюдая, как Джинни со смехом пытается убедить Киру отпустить волосы в обмен на очаровательную серебряную погремушку, которую притащили из неведомых недр мэнора домовики.

«Любимая игрушка хозяина Драко», — вспомнила Гермиона слова Тоби. Лишь на нее соглашалась Кира менять захваченные трофеи, будь то чьи-либо волосы, очки Гарри или бусы Луны...

Сбивчивый рассказ Астории о неудавшейся семейной жизни с Блейзом затянулся до темноты. Малфой почти не говорил — от него и не требовалось, — зато внимательно слушал, постепенно приходя к выводу, что сам Мерлин отвел его от брака с Гринграсс.
За полночь Драко спохватился и понял, что обречен доставить изрядно захмелевшую Асторию домой. Та неожиданно охотно согласилась покинуть шумную и прокуренную «Устрицу», но наотрез отказалась аппарировать домой. Не желая добавлять шума в кабаке скандалом, Малфой расплатился, стиснул зубы, поймав взгляд сально улыбающегося бармена, и не без труда вывел нетвердо ступающую Асторию на улицу. На свежем воздухе она будто протрезвела: по крайней мере сумела довольно четко выговорить адрес отеля, где желала переночевать. Драко насторожило, что номер был уже заказан, однако бросить пьянчужку под дверьми сомнительной гостиницы в криминальном районе — а дело, к его немалому удивлению, обстояло именно так, — он попросту не мог.

Номер оправдал мрачные ожидания Малфоя: комнатушка с крохотной ванной и окошком в двор-колодец; огромная кровать, занимающая почти все пространство; вытертый ковер на полу — в огромных вульгарных розах, некогда ярких; рассохшийся шкаф в углу и камин с выщербленной полкой — словно в нее швырялись чем-то тяжелым, к примеру, бутылками... скорее всего, так и было. В такие номера водят дешевых шлюх торговцы средней руки... или молодые, богатые девицы — тайных любовников, не желая пятнать репутацию в свете. Астория снова удивила Малфоя: видимо, придя в себя, трансфигурировала видавшее виды покрывало и застиранное белье на кровати в красный, нежный на ощупь атлас; драный ковер преобразился ни много ни мало в белую волчью шкуру; в камине вспыхнуло пламя. Драко одобрительно присвистнул, а Астория горделиво вздернула подбородок: мол, знай наших.

— Выпьем немного? — предложила она и добавила, видя изумление Малфоя: — За старую дружбу и былые времена!

С последним Драко согласился, а вот насчет «старой дружбы» готов был поспорить, но не стал — просто вздохнул и опустился на шкуру у камина: он чувствовал себя уставшим. Астория левитировала с подоконника серебряный поднос с бутылкой «Сильвер Эшвиндер»* и двумя бокалами, до того скрытый за потрепанной шторой. Заказанный номер, вино и бокалы — Малфою стало ясно как день: его ждали, но верная интуиция этой ночью отчего-то подвела. Ловушка не казалась ему опасной, а Астория — коварной, огонь в камине согревал и расслаблял... и Драко поверил ощущению свободы, которое нелогично дарила эта приукрашенная волшебством конура. Вино мягко туманило голову, обволакивало мысли, навевая странные сравнения: жалкая каморка, преображенная Асторией, казалась ему похожей на его душу... Вроде все красиво и правильно — на первый, не слишком придирчивый взгляд — в полумраке, под шелком и мехами, но поскреби позолоту, зажги Люмос Максима, и вылезет на свет неприглядная, поцарапанная, траченная молью сердцевина.
Теплая рука, лаская, скользнула по его шее и улеглась на плечо: Астория прижалась к нему, устроившись рядом на шкуре. Драко вздрогнул и выпрямился.

— Знаешь, Астория, уже поздно, и я должен...

— Никому ты не должен, — промурлыкала она, — останься.

— Нет, подруга, извини, но я должен идти, — мягко, но настойчиво повторил Драко, касаясь ее руки. Астория выдернула ладонь из его пальцев.

— Но почему?! Почему, Драко? — она сверлила его глазами, похожими на две темные виноградины, грудь часто вздымалась и опускалась. Малфой вздохнул, злясь на себя за то, что вообще пришел сюда.

— Пойми, подруга...

— Я тебе не подруга, Малфой, и не называй меня так, — Астория предостерегающе покачала головой. — Я могла стать твоей женой...

— А стала женой Забини, — перебил ее Драко, собираясь встать, но Астория с силой толкнула его назад.

— Я всегда хотела только тебя, Малфой! — выкрикнула она, вскакивая на ноги: горящие на бледном лице глаза метали молнии. — Только тебя! Понимаешь, ты, тварь бесчувственная?!

Малфой стремительно поднялся и крепко схватил ее за плечи.

— Не думаю, что тебе стоит так со мной разговаривать, — выцедил он сквозь зубы, встряхивая Асторию, но та неожиданно сильно рванулась, вывернувшись из его рук, и бросила:

— Твой отец, Драко, твой отец, будь он проклят! Все могло быть иначе! — не обращая внимания на его сжатые челюсти и побелевшее лицо, она сорвалась на визг: — Он угробил твою жизнь, мою жизнь!.. Все полетело к чертям — и ты иди теперь к дьяволу, сдохни, сгори в аду, я не хочу тебя видеть! Будь ты проклят, Малфой, будь ты...

Драко молниеносно метнулся к Астории, рывком намотал длинные волосы на кулак и с силой дернул к себе — так что она не удержалась на ногах и рухнула на колени.

— Ты... — прошипел он прямо в ухо, оказавшись за ее спиной и намертво прижав к себе свободной рукой. — Как смеешь ты, шлюха, говорить о моем отце?!

Астория попыталась освободиться, но Драко снова рванул ее волосы, вынуждая запрокинуть голову назад. Вскрикнув от боли, она увидела прямо над собой его расширенные зрачки, залившие глаза чернотой, и ее замутило от страха.

— Отпусти, — прохрипела она, слабо дергаясь. Вывернутую шею пронзила судорога, и Астория застонала.

— Больно? — Малфой почти шептал, но голос бил по ушам, а беззащитное горло обжигало его дыхание: Астории на миг показалось, что он сейчас вцепится ей в глотку и разорвет зубами, и будет жадно пить ее кровь, до последней капли, до последнего вздоха, и она умрет — а никто не узнает...

— Да! — она крикнула изо всех сил, но не узнала в сорвавшемся с губ жалком хрипе собственного голоса. — Больно, мне больно, отпусти!..

— Так и должно быть, — губы Малфоя почти касались ее шеи, кожа загоралась там, где ее обжигало его дыхание. — Я бесчувственная тварь, о да, а ты — маленькая лживая дрянь, и я мог бы просто придушить тебя без всякого волшебства, и это было бы справедливо, — его голос звучал очень тихо и очень отчетливо.

Астория замерла, боясь пошевелиться: от вкрадчивых слов ее бросило в жар.

— Драко... пожалуйста... — всхлипнула она, не осознавая, что по щекам бегут слезы.

— Что — «Драко, пожалуйста»? — передразнил ее Малфой, чуть потянув ее волосы назад: кожа на голове саднила, но Астория едва ли замечала это — все тело горело огнем.

— Пожалуйста... — прошептала она, не отводя блестящих глаз от его презрительно кривящихся губ. — Не делай мне... больно.

Малфой застыл на мгновение, вглядевшись в ее лицо, и шумно выдохнул.

— Ты не стоишь боли, — бросил он, отпуская ее волосы, превратившиеся в спутанную копну. — Не стоишь даже слов, которые слышала.

Брезгливо отстранившись, он поднялся с пола и отряхнул колени. Астория дрожащей рукой отвела волосы, упавшие на лицо, и снизу вверх посмотрела на Драко. Тот молча, без выражения изучал ее, сунув руки в карманы, — словно не он минуту назад готов был перегрызть ей горло: такой замкнутый, такой далекий. Отчаянно желая, чтобы он ушел — прямо сейчас, — Астория больше всего боялась, что он это сделает.

— Не уходи, — шепнула она одними губами.

Драко не шелохнулся, еще пристальнее впившись в нее этим жутким, ничего не выражающим взглядом.

— Никогда, — наконец произнес он по-прежнему тихо и отчетливо, почти по слогам. — Никогда не говори о моем отце. Ты ни черта не знала тогда, ни черта не понимаешь и сейчас.

Астория молча глотала слезы, руки безвольно лежали на коленях.

— Помнишь... — она замолчала, пытаясь унять дрожь в голосе. — Помнишь... нашу помолвку? Ты был такой красивый... в этой своей бархатной мантии. И твой отец, — Драко предостерегающе поднял руку, но Астория не обратила на это внимания, — твой отец сказал, что мы очень красивая пара. А я... — голос дрогнул, и она прижала к губам ладонь, зажмурившись.

— Астория, —позвал Драко, но она замотала головой и шумно вздохнула.

— Я тогда вдруг подумала: когда мы поженимся, у нас родится сын, и я… Я придумала ему имя: Скорпиус. Он был бы похож на тебя... — силы ее иссякли, она уронила лицо в ладони и беззвучно зарыдала. Малфоя тронуло это безграничное отчаяние. Бесшумно ступая по ковру, он подошел к Астории и опустился рядом.

— Ш-ш-ш, успокойся, — он осторожно, но настойчиво отнял ее мокрые руки от лица. — Посмотри на меня, — Драко заглянул в покрасневшие глаза, полные слез: длинные ресницы слиплись в темные стрелы, обвиняюще нацеленные на него. — Все пошло не так, как мы хотели, — он провел пальцами по ее щекам, стирая слезы. — Все пошло иначе, но это тоже — наша жизнь. Просто прими это, соберись и живи как умеешь. У тебя все получится, — Малфой приподнял ее лицо за подбородок и заставил посмотреть на себя. — Ты веришь?

— Я всегда была только твоей, Драко, — прошептала Астория, покачав головой, — только твоей. Он это знал, знал всегда, потому и ушел, — шепот сошел на нет, и она снова закрыла глаза: так покорно, так обреченно, что у Малфоя захолонуло сердце. Какое-то извращенное хобби: доводить до истерик влюбленных женщин, мелькнуло в голове, в висках застучало, а пальцы задрожали. Он медленно, словно во сне, обнял Асторию и погладил по волосам. Ковер под коленями, плачущая темноволосая девушка... плачущая из-за него. Это уже было, Мерлин... Остались ли вокруг него женщины, кого он не ранил, не предал, не разочаровал? Да... была одна: она знала, что он здесь, во Франции; что он женат — и на ком; она даже прислала ему сову — с приглашением встретиться. Однако Асторию Малфой встретил прежде, чем успел навестить старую подругу...
Теплые губы неистово прижались к его шее, и Драко задохнулся от неожиданности, попытался отпрянуть, но голова закружилась, и его бросило в жар. Проклятье, сколько же он выпил — ведь совсем немного... Но мысли спутались, время и пространство поплыли мимо размытыми пятнами, оставив единственный островок реальности — прямо перед ним, в его руках: гибкое тело, горячие губы, сбивчивый шепот. Последних воплей гаснущего сознания — о том, что не те это волосы, не те руки и губы — Драко уже не слышал, срывая шелковую шелуху с желанного тела; выламывая и поворачивая так, как ему страстно, до боли хотелось; алчно врываясь в потаенную глубь, с готовностью распахнутую ему навстречу. Жажда, болезненный голод, иссушающая тоска рвались наружу, и он не в силах был этому противостоять, а зачем?.. Она — здесь: с ним, под ним, вокруг него — его мечта, его тайна, его любовь. Как она тут оказалась, и где оно — это «тут» — вопросы, ровным счетом ничего не значащие, важны лишь эти мгновения; касания; рваное, горячее дыхание — одно на двоих; и жалобный вскрик, и хриплый стон...

— Гермиона... — выдохнул Малфой, почти теряя сознание.

— Драко... — отозвался где-то внутри голос — такой родной, нежный... почему — внутри?.. Все еще задыхаясь, Драко почувствовал ледяной сквозняк, скользнувший через позвонки: от копчика по спине, по шее и выше — туда, где еще нынешним утром у Малфоя обретался мозг. И все же не успел: сделав отчаянное усилие зацепиться за реальность, Драко сорвался в темноту и отключился.

Малфой много чего в жизни не любил, но особенно — просыпаться в незнакомых местах. Тем более — в дешевом отеле в чужой стране. А если рядом еще и посторонняя девица... Он что — в борделе?.. Драко приподнялся на локтях и тут же упал обратно на подушку: голова гудела нещадно, словно он приговорил вчера бутылку огневиски, а не пару бокалов вина «за встречу». Ах встреча, ну как же!
Малфой снова поднялся с подушек, скрипнув зубами, и вгляделся в лежащую рядом девушку. Драклова мать, Астория Гринграсс — в то время как яркие воспоминания в больной голове кричали о... Грейнджер. Только вот сейчас Драко уже не мог пропустить мимо ушей назойливые вопросы: почему, с чего и как это возможно — включилась логика. Вот значит как, подруга... «бесчувственная тварь», «а помнишь нашу помолвку», «придумала имя сыну»... Очень трогательно, а уж опоить его афродизиаком — довольно злым афродизиаком — особенно «тонкое» решение: браво, Астория!
Кипя от ярости и держась за голову, Малфой бесшумно встал с постели и заперся в ванной. Когда спустя четверть часа он вышел — полностью одетым, причесанным и свежим, не считая излишней бледности, — его встретил настороженный взгляд: Астория проснулась и сидела в кровати, нервно играя длинными волосами. Малфой невозмутимо выдержал долгую паузу, навязав ей право заговорить первой.

— Гермиона, значит, — прищурилась она, цепко ощупывая его ревнивым взглядом.

— Значит, афродизиак, — ощерившись, парировал Малфой, внимательно следя за ее лицом, и уточнил: — Запрещенный. С Фарфелу.

Астория пошла пятнами, закусила губу и выпалила:

— Недоказуемо!

Малфой вздернул бровь.

— Уж будто бы?

— Ты здесь никто! — прошипела Астория, подаваясь вперед: точь-в-точь кобра перед броском. — Думаешь, я не знаю, что тебя вышвырнули из страны, как приблудного щенка?

Драко оскалился почти с восторгом:

— А дальнейшие новости прошли мимо твоих очаровательных ушей, не так ли? — и ядовито добавил: — Поторопилась на радостях уйти в запой?

Астория покраснела еще сильнее и с вызовом бросила:

— Не твое дело, Малфой, вот уж точно не твое! Ты...

— Все, подруга, — оборвал ее Драко, — твое общество порядком меня утомило, мне пора, — он сделал несколько шагов к двери и обернулся с сардонической ухмылкой: — Ты всегда пролетаешь на поспешности, Астория. Будь ты повоздержаннее и прояви толику терпения, ты без всяких дополнительных усилий узнала бы, что я теперь некоторым образом женат, и весьма благополучно. Так что твое опрометчивое заявление «ты никто» уже не имеет силы, — Малфой не без удовольствия разглядывал побледневшую Асторию: та смотрела на него как на привидение — злобное и опасное. Растерянная и побежденная, она тем не менее раздражала его все больше, да и время близилось к половине пятого утра: а ему нужно было появиться в шато так, чтобы никто не заподозрил его в ночевке черт знает где. Доминик его не тревожила — ее он успокоит в два счета: жена продолжала безоговорочно верить каждому его слову, по крайней мере — внешне. А потемки ее смятенной души Драко волновали мало. Он сделал еще пару шагов, взялся за ручку двери, мечтая как можно быстрее покинуть опостылевший номер, и тут Астория, в отчаянной попытке удержать его, едко прошипела:

— А Гермиона с твоей «весьма благополучной» женой, наверное, закадычные подружки?..

Малфой взорвался.

— Обливиэйт!!! — выкрикнул он, круто развернувшись и метнув заклинание почти не глядя. Астория замерла, взгляд на миг расфокусировался и вновь сосредоточился на Малфое. Недюжинным усилием воли совладав с дыханием и лицом, Драко взглянул на нее озабоченно.

— Ну ты точно справишься, подруга?

— Я?.. — беспомощно спросила Астория, растерянно озираясь. — А-а... Что здесь...

— Тебе правда лучше? — еще больше озаботился Малфой, подходя к кровати.

— Мне было плохо? — силясь прийти в себя, она запустила пальцы в спутанные волосы, потрясла головой и пробормотала: — Похоже на то...

— Похоже, «Эльфийское Полночное» — не то, что тебе нужно, дорогая, — укоризненно пояснил Драко. — Ты меня совсем умотала за ночь, надеюсь, тебе стыдно, — он чуть улыбнулся: Астория снова покраснела и смутилась.

— Мерлин, прости, Драко. Обычно со мной такого не... А ты что же, привел меня сюда и уложил? И я отключилась?.. — она уставилась на него с подозрением, но Малфой нацепил маску оскорбленного достоинства и покачал головой.

— Я никогда не позволил бы себе воспользоваться слабостью нетрезвой дамы, Астория, так что не тревожься за свою честь, — напускной пафос маленькой речи насмешил его самого, несмотря на злость, но он и бровью не повел: за прошедшие сутки он более чем достаточно пробыл идиотом. Астория тоскливо вгляделась в его невозмутимые глаза.

— Ни черта не помню... так стыдно.

— Да брось, на то и старые друзья, — Драко похлопал ее по плечу. — Дай знать, что с тобой все в порядке, хорошо?

Астория испуганно схватила его за рукав.

— А... а когда мы снова увидимся?!

— Ну-у, дорогая, даже не знаю, — деланно задумался Малфой, аккуратно высвобождая руку из цепляющихся за нее тонких пальцев, — может, приедешь в гости? — он помолчал, наблюдая за просиявшим лицом Астории, и сделал контрольный выстрел: — Жена будет рада познакомиться с моей подругой детства, — и лучезарно улыбнулся, глядя прямо в ошарашенные темные глаза.

— Ж-жена?.. — выдавила Астория, съежившись, как от удара, а Драко поднял брови.

— Ты и этого не помнишь? — он покачал головой: — Говорю тебе, подруга: завязывай со спиртным. Я беспокоюсь... Может, тебе нужна медицинская помощь? — Малфой участливо заглянул ей в глаза, с удовлетворением отмечая, что они полны сдерживаемых слез.

— Н-нет... нет, Драко, все в порядке, — Астория замотала головой, отворачиваясь. — Извини, но я... Я хочу побыть одна.

— О да, конечно. Мне тоже пора. Так дай мне знать, если что-то понадобится, хорошо? — не дождавшись ответа, Малфой потрепал бывшую невесту по волосам («не те!..») и покинул наконец осточертевшую комнату: хлопнувшая дверь — он был уверен — отсекла от его жизни не только безумную ночь, но и Асторию Гринграсс-Забини-и-снова-Гринграсс.
Драко искренне надеялся, что навсегда.

__________________

* Ashwinder (англ.) — Пеплозмей, Огневица; волшебное существо, рожденное из золы магического огня, оставленного без присмотра: тонкая бледно-серая змея со светящимися, как раскалённый металл, глазами. Замороженные яйца представляют собой большую ценность и могут быть использованы для изготовления Любовного зелья, а если такое яйцо съесть целиком, то можно излечиться от лихорадки.

---

В честь праздника вас (любимых читателей, да и просто любимых) порадовать решила