Она сидела на кровати. Тишина уже успела рассыпаться по комнате и теперь шариками ртути перекачивалась из угла в угол.
- Он больше не придет… он больше никогда не придет…
В ушах еще стоял тихий гул. Он даже не хлопнул дверью. Почему не заорал, не ударил ее? А надо было, хорошо так проехаться по губам за это тихое «не люблю»… Она столько раз шептала, говорила, кричала ему в лицо «Ненавижу!», но в этот раз почему-то сказала «не люблю»… Соврала … конечно соврала… зачем? У-у, как она ненавидела это слово… Он ведь знает, что соврала… должен знать! … А если нет? Что тогда? Ждать? Надеяться? Хотеть? А толку? Много. Слишком много вопросов. А она не любит. Не любит когда нет ответов. Она любит его…
Сколько времени прошло? Опять, опять вопрос без ответа. Да, кто его считал, это время! Она покосилась на стол – бутылка шампанского, бутерброды с икрой, колечки серпантина … Этот Новый год должен был быть самым счастливым в ее маленькой жизни, в ее юных 16 лет… Должен был быть … Не откоркованая бутылка шампанского, не надкушенные бутерброды, свернутый колечками, не пущенный вверх серпантин… Должен был быть три дня назад… он ушел три дня назад … Она в конце концов скользнула взглядом по часах. Вот уже четыре часа как новый год. За окном иногда проходили развеселые компании, сигналили машины, лаяли псы и в результате мяукали кошки. Отовсюду слышались «С Новым Годом! С Новым счастьем!», иногда кто-то напевал «Merry Christmas» или просто «Расскажи Снегурочка, где была! Расскажи-ка милая, как дела!!». Она улыбнулась, когда под самым окном заорали «Первого апреля никому не верят!». Просто уже не было сил реветь. А он все-таки не пришел… А она прозевала бой курантов. А она все-таки надеялась, что он придет… Он любил икру… Она специально накупила голубого серпантина – под его глаза и рубашку. Он должен был надеть голубую рубашку, они вместе ее выбрали в Универмаге, в белые снежинки. Рубашка ему ужасно не нравилась, но она уговорила его купить вещичку. Она купила ему подарок – гитару. Он когда-то давно обмолвился, что хочет красную гитару, но отец не дает ему денег. Она полгода копила на нее…
В животе заурчало. Еще бы – три дня почти не есть. Она закуталась в плед и подошла к столу, взяла бутерброд с икрой. Задумалась. А вдруг? А вдруг придет? Вздохнула и откусила сразу половину. Не придет… А дома сейчас, наверное, так весело. Мия наверняка накупила розовых шаров и гирлянд на елку, Соня спекла большущий пирог. Ужасно не вкусный, но мамин. Франко купил фейерверков и теперь, с Мануэлем, пугает соседских бабушек. Они звонили, поздравляли с праздником. Пришлось быстро врубать телевизор, магнитофон и радио – они ведь не знали, что он ушел. Правда, Мануель попросил позвать Пабло, но она нашла какую-то причину… уже не помнит какую. А после этого она долго плакала.
Звонок. В дверь кто-то позвонил. Она уронила бутерброд (который, конечно, упал маслом вниз) и бросилась в прихожую. Не глядя в глазок, распахнула дверь.
- Девушка, а давайте мы вам споем! – на лестничной клетке стояла компания слегка поддатых парней. Она сразу скользнула взглядом по лицам. Нет, его здесь нету. Выслушав нескладную и нерифмованную песенку (наверняка собственного сочинения) и вручив парням, в качестве презента, бутылку водки, она вернулась на свое, теперь уже родное, место на диване.
Да. Этот Новый Год она запомнить на долго. Поплотнее закутавшись в плед она заревела. Нет, не из-за того, что он ушел. Ей вдруг стало так себя жалко. Все кругом счастливы. Все празднуют вместе с друзьями, с семьей, с любимым человеком. Только она - одна.
- Дура-а-а! Какая же ты дура Марисса-а!
Как давно она так не плакала – по-детски, уткнувшись носом в коленки. Она ведь его любит, больше жизни любит. Она все отдаст ради него, пожертвует всем, что у нее есть. Даже собой… А он ушел.
Звонок. Он… Это же наверняка ОН! Коридор! Дверь! Ключи! Где же ключи?! В комнате на столике!
- Секундочку! Я сейчас!!!
Она опять кинулась в комнату, сшибла подставку для вазона, вступила в влажную землю «Блин, месяц не подливала вазоны, а сегодня надо было устроить в горшках мировой потоп!», схватила ключи и опять к двери.
- Уже! Подождите!!
Наконец-то дверь распахнулась.
- Извините, мы поклонники Сони Рей. Позовите ее пожалуйста…
Дверь закрылась так же быстро, как и открылась.
- Да какой замечательный человек придумал это удивительно веселый праздник! Да имела я этот Новый Год глубоко-глубоко в сердце! Какой же хороший и добрый этот изумительный Пабло Бустаманте! Как я люблю вас люди! Как я обожаю свою жизнь!!!
Она пнула ногой кучи грязи на паркете и, в результате, поскользнулась, упавши прямо в черную мокрую землю.
- Грр-рр…
Кое-как выбравшись из лужи болота, она со злости скушала почти все бутерброды с икрой. Врубила телик и заснула в обнимку с бутылкой шампанского.
Проснулась от горячего дыхания прямо ей в коленки. Открыла глаз…
- ????
Закрыла его, открыла второй.
- !!!!
Открыла оба и чуть приподнялась. Хм, день начинается просто отпадно – в семь часов утра она находит у себя в ногах спящего Деда Мороза. Она тихонько сползла с кровати и пошлепала на кухню варить кофе. Когда вернулась, дедушка еще спал.
- Хм… интересно, кого еще принесло… неужели я вчера забыла дверь запереть – тут она припомнила все вчерашние происшествия, - да… хорошо, что я еще помню как меня зовут.
Она присела возле несостоявшегося Санты.
- Ну, чудо в перья… в вате. Что мне с тобой делать?
Клаус громко схропнул.
- Кхе-кхе… - она деликатно покашляла, мол, я понимаю Новый Год, но… - кхе-кхе!!! – это уже было похоже на «Вали с моей квартиры, старый козел!» - КХЕ-КХ… - она сглотнула – от такого кашля запекло в горле.
- Так! Я конечно все понимаю… - дед нагло повернулся к ней задом.
- Ей ты! Избушка на курьих ножках!!! Не надо испытывать мои нервы!
Вдруг дед зашевелился, потянулся, встал и… пошел на кухню. Она сидела на кровати не двигаясь минут пять. Потом все-таки нашла в себе силы, что бы посмотреть, чем же занимается этот лапландец у нее на кухне. Она переступила порог и захлебнулась возмущением – он пил кофе! Допив черный напиток и помыв чашку, он встал и пошел к выходу. Возле самой двери остановился.
- Захотелось увидеть тебе… последний раз…
Она впервые посмотрела ему в глаза и нашла там небо… Последнее, что Марисса успела подумать, было «как же тяжело найти в вате его губы…»