Название: Make me wanna die
Музыка к фику: The Pretty Reckless – Make me wanna die
Автор: -
Рейтинг: PG-13
Пэйринг: Белла/Эдвард, Элис
Саммари: Одно мгновение изменило все. Одно мгновение пустило мою жизнь под откос. Я не сопротивлялась…

Ссылка на текст и перевод песни: http://www.amalgama-lab.com/songs/p/pretty_reckless/make_me_wanna_die.html

Глава 1.
Белла.
Недавно я пристрастилась к сигаретам. Специально. Потому что знала, что они помогают расслабиться... потому что знала, что они укорачивают жизнь.
Я зависима. Не от алкоголя, наркотиков или этих самых сигарет. Я зависима от человека. Он использует меня и даже не замечает этого. Для него казалось в порядке вещей переспать со мной и позвонить через два месяца. Я никогда не жаловалась. И никогда не звонила сама. Кусала губы до крови, не спала ночами, думая о нем... Но не проронила ни одной слезинки.
Однажды я решила спрыгнуть с моста, чтобы прекратить все это, но позвонил он и попросил забрать из химчистки его пиджак. Он даже перестал придумывать оправдания, почему не сможет сделать это сам. И я сказала "Конечно", поймала такси и поехала на другой конец города.
Химчистка была в пяти минутах ходьбы от его дома. Я отдала пиджак, улыбаясь, и направилась домой. Улыбка была вымученной, но он не замечал этого.
К мосту я больше не приближалась.
Раньше у меня была другая жизнь. Квартира на Манхеттене, грант на обучение в Нью-йоркском университете, друзья, солидный счет в банке. А он приехал студентом по обмену. Я прокляла и его, и этот день.
А потом ушла из университета, продала квартиру и уехала жить на другой конец земного шара.
Англия встретила меня проливным дождем.
Я была безработной, чтобы ничто меня не отвлекало от сотового телефона и единственного номера в нем.
Я оказалась в изоляции от внешнего мира. Я знала только одного человека в этом городе.
Я даже не могу назвать это любовью. Зависимость. Ненависть. Злость. И это неудивительно – ведь он разрушил мою жизнь. Не заметив.
Эти чувства пожирали мое сердце. Я сбила костяшки в кровь, колотя стену, которая в моем воспаленном воображении стала Эдвардом Калленом.
Его самого я бы не ударила никогда. И никогда бы не сказала «нет».
Это я поняла сразу. Как только посмотрела в его глаза.
А он думал, что меня все устраивает.
Я была у него дома три раза. Каждый - не больше часа. Этого ему вполне хватало. Бокал мартини, душ, секс, душ. Всё.
Накануне третьего раза я встретила его с девушкой. Его девушкой. Мы мило поболтали, я солгала, что просто его знакомая. Она даже не поинтересовалась насчет моего имени. Я, впрочем, тоже.
На самом деле, никто не знал его лучше меня. Все, что он просил меня когда-либо сделать, обнажало его вкусы, привычки. Главное - научиться запоминать.
А обо мне он не знал ничего, кроме моего имени и телефона. Моя фамилия оставалась для него тайной, которую он не спешил разгадать.
И при всем при этом я никогда не буду достаточно хороша для него.
Даже не знаю, как так получилось, что я сама себя загнала в тупик. Он меня никогда не будет воспринимать как личность. Я сама сделала это.
Я кусала локти от невозможности вернуться назад. Я бы флиртовала с ним, может, у нас смогли бы завязаться нормальные отношения... Но в итоге он бы все равно меня бросил. Или все это бы медленно скатилось к тому, что сейчас у меня есть.
Надежда во мне корчилась в предсмертных судорогах. Я ненавидела солнце, но заставляла себя смотреть на закат.
Надежда любила солнце, Эдварда и меня, и я, прощаясь с ней, решила порадовать ее напоследок.
-Закат окрасил все в такие красивые цвета, - шептала умирающая.
-Рада, что тебе нравится, - отвечала я.
-Вы с Эдвардом обязательно будете вместе, - сказала надежда и умерла. Ее могилой стало море, в которое медленно опускалось солнце. Я подошла к краю обрыва и бросила в воду белую лилию.
-Покойся с миром, - одними губами произнесла я.
Это произошло ровно через год после моей эмиграции.
Глава 2.
Белла.
Все наладилось. Со смертью надежды все наладилось. Я перестала ждать чего-то большего. Я просто наслаждалась цветом его глаз те две секунды, когда он брал у меня из рук пакет, говорил спасибо и отдавал заранее подготовленную сумму предыдущей покупки (удивительно, как он мог сделать все это всего за две секунды?) до того, как дверь захлопнется, оставляя меня на лестнице.
Я перестала курить. Потому что не было причины. Я не могу сказать, что была счастлива. Наоборот – тоже. Я до сих пор не могла разобраться в себе. Что я чувствую? Зачем мне все это? Я не имела понятия. Зато я знала, что буду делать дальше. Я буду работать, когда он будет уезжать из города, чтобы не умереть когда-нибудь с голоду. Я буду знать, когда он уезжает, потому что он попросит меня присматривать за его квартирой.
Он не пригласит меня на свадьбу, но попросит привезти галстук для церемонии, который забудет купить – он ненавидит выбирать галстуки. Он не сообщит мне о том, что у него родится ребенок, но именно я стану няней. Возможно, я даже иногда буду исполнять роль его любовницы, если он не захочет быть верным своей жене. Ведь он прекрасно знает, что я не буду требовать чего-то большего.
Он нашел себе идеальную служанку. Вернее, наоборот – это идеальная служанка нашла его.
Он по-своему ценил меня. Он просил меня сделать то, что было ему неприятно, то, о чем он мог попросить только меня. Как-то я обманывала его девушку, говоря, что я - его сестра. Будто бы я попросила приехать его ко мне, поэтому он не может пойти на свидание с ней.
Так я узнала, что у него действительно есть сестра. Элис.
Это случилось спустя пять дней после моего четвертого бокала мартини у него. Мартини было моей единственной услугой, в которой я получала что-то взамен. Даже несмотря на то, что я ненавидела мартини.
В такие моменты я обнажала свою душу. Он не видел этого – он был слишком увлечен моим телом.
Через две недели я познакомилась с его сестрой. Он попросил купить цветы для нее по поводу приезда. И я поехала, несмотря на адскую боль в животе.
Она пригласила меня в его квартиру. Она предложила выпить чаю. Конечно, я согласилась. Я никогда не была у него на кухне.
Я сидела на барном стуле и беседовала с ними. Все это казалось просто невозможным. Сюрреалистичным. И я заставляла себя пить чай, который всегда ненавидела. Заставляла забыть о боли, скручивающей органы в тугой узел. О боли, из-за которой на лбу выступает холодной пот.
Все случилось как-то неожиданно. Вот я сижу на стуле и щурюсь от света бра, а в следующее мгновение я уже на полу.
Не было бездарней способа провести время с ним. Дурацкий заниженный болевой порог…

Элис.

Эта девушка показалась мне странной. Очень странной.
Она была невероятно бледной. Постоянно уходила от ответа на мои вопросы. Она была замкнута, но не смущена. Будто я вторглась в ее личное пространство.
А потом она упала в обморок.
Я страшно перепугалась, пыталась привести ее в чувство. Эдвард позвонил в скорую.
Когда я предложила ему поехать с ней, он отказался. Я разозлилась на него за то, что все хлопоты о девушки он предоставил мне, хотя я вижу ее в первый раз. В отличие от брата.
Но я не могла оставить ее. Поэтому и ждала сейчас в коридоре больницы. Оказалось, у нее аппендицит.
Надо наверно, сообщить ее родным. Я открыла записную книжку у нее в телефоне. Но в записях был всего один номер. Номер моего брата. Что это значит? Я позвонила ему.
Невероятно. Он даже фамилии ее не знает. Я окончательно запуталась. Брату Белла безразлична совершенно, но он на нее полагается, как ни на кого другого.
Что происходит в этом мире?
Где ее семья, друзья? Где она живет, в конце концов?
Убедившись, что никто не видит, я полезла в ее сумку. На ключе был брелок с адресом дома. Удивительная беспечность.

Дорога к ее дому была долгой. В пути я прикидывала, что ей понадобится в больнице.
Я открывала дверь с надеждой, что, может, сейчас мне все станет ясно. Я ошибалась.
Квартира была однокомнатной. Без намека на уют. Шторы были прибиты к окну гвоздями, чтобы не пропускать солнечный свет.
У комнаты была депрессия от такой обстановки. Но был и один положительный момент.
Гитара, лежащая на кровати. Она играет?
Я залезла в комод. По сути, все ее вещи должны быть именно там, поскольку больше им находиться негде.
В верхнем ящике была одежда, качественная, но изрядно потрепанная. Я смогла найти в этом гардеробе только три цвета: черный, синий, серый. Безрадостно и мрачно.
Во втором лежали документы. Я нашла свидетельство об эмиграции, документ, подтверждающий, что она недоучилась в NYU*, паспорт, медицинскую карту. Еще там лежала библиотечная книга, что-то философское.
В третьем не было ничего интересного.
Я легла на ее кровать и попыталась собрать все кусочки головоломки воедино. Девушка переехала из Америки по неизвестным причинам, ее одежда и квартира говорят о затяжной депрессии, а в телефоне один-единственный номер.
Очень трудно было вырвать у нее признание. Но я все-таки психолог по образованию. А она еще не восстановилась после операции.
Брат, как ни странно, даже не замечал, что просто пользуется ею…
Она здесь из-за него. Я почувствовала острую жалость к этой девушке. Сейчас она лежит в больнице. И никто, кроме меня, к ней не придет. Единственный человек, которого она хотела бы видеть, ее ни разу не навестит.
Мне захотелось ударить его. В лицо. Сильно.
Но ей это никак не поможет.
Эдвард просто слепой. Типичный самец. Но не мерзавец. Хоть и испугается, узнав правду.
Ему уже 25, а он до сих пор боится ответственности за кого бы то ни было. И он привык к Белле, как дети привыкают к родителям и не ценят их поступки.
Я чувствую людей. Чувствую с первого взгляда. Белла – та, которой спокойно можно доверить самое дорогое. Я могла бы ей доверить своего брата.
Пока я разговаривала с ней, отчаявшейся и потерянной, у меня зрела решимость помочь ей. И я даже знала, как это сделать.
Конечно, Белла согласилась пожить со мной. Как хорошо, что я так и не сняла себе собственную квартиру!
Я понятия не имела, что из этого получится.
Когда Эдвард спросил про нее, я внутренне возликовала, но после моего ответа он только равнодушно кивнул и больше не спрашивал…
Почему? Почему он так реагирует?
Я не находила ответа.
Ситуация казалась безнадежной…

Прошла неделя. Беллу выписали, и я забрала ее из больницы. Все ее вещи (благо, что их было немного) уже покоились в моей комнате.
Внешне она была абсолютно спокойна. Но я видела, что она нервничает. За эту короткую неделю я научилась читать все ее эмоции.
И мне не нравилось прочитанное.
Пустота. Внутренняя пустота и обреченность.
Она не верила в себя. Зато я верила в нее.
Надеюсь, ей это поможет.
Я помогла ей освоиться у нас и убежала в магазин.
Неправильно – оставлять ее, но тогда бы мы умерли голодной смертью.
Вернулась я через час. Опустив пакеты на пол, я отперла дверь ключом… и замерла. Мне был виден небольшой уголок зала. Там сидела Белла и играла на своей старой, потрепанной гитаре неизвестную мне, но красивую и сложную композицию.
Эдвард сидел рядом, слушая и наслаждаясь. Я могла видеть его лицо… он улыбался, смотря на нее.
Я прижалась к косяку и облегченно выдохнула. Это ничего не значит… но мне казалось, что я уже победила.
Хоть никто и не знает, что будет дальше.

* NYU – Нью-йоркский университет.

Форум