*****
Приходила я в себя медленно, с трудом вспоминая все недавние события. Первое, что увидела, открыв глаза - тяжелый балдахин у себя над головой. С трудом приподнявшись на мягкой перине, я осторожно встала, придерживаясь одной рукой за мягкий полог кровати, и, наконец, оглядела комнату, в которой находилась. В большом камине весело плясали язычки пламени, ноги утопали в пушистом ковре, бывшем когда-то чьей-то шкурой, на стенах висели древние гобелены, поражающие своей красотой. Единственное в этой комнате витражное окно было завешано плотной бордовой занавеской. Я нерешительно подошла к ней и, собираясь с духом, резко откинула. Вид, открывшийся из окна, заставил меня на секунду замереть от восхищения: замок вампиров располагался на скале, на самом краю зияющей пропасти, черную прожорливую пасть которой, казалось, я видела даже отсюда. За пропастью виднелись бескрайние поля, на самом горизонте переходящие в узкую синюю полоску. Я прищурила глаза, но видение не исчезало: там далеко-далеко действительно было ... море?? Несмотря на то, что я никогда не видела его воочию, оно столько раз представало в моих мечтах - бурное, непокорное, с сильными, сбивающими с ног волнами! И вот оно было столь близко, но одновременно столь недосягаемо...
В этот момент раздался чуть слышимый звук открываемой двери - я с опаской повернулась к вошедшему, со страхом боясь увидеть своего мучителя, однако это оказалась прекрасная (как будто это могло быть иначе!) миниатюрная брюнеточка. Я напряглась, не зная, чего ожидать от еще одного представителя этой расы, однако она мило улыбнулась мне и мило прощебетала:
- Добрый вечер, Изабелла!! Рада поприветствовать вас в нашем родовом замке!! Как ваше самочувствие?
Я чувствовала идущее от нее гостеприимство и радушие, но неожиданная мысль о том, что если она хозяйка замка, то, значит, перед собой я вижу его жену, заставила мое настроение резко опуститься ниже нуля, что не могло ни сказаться на интонации моего голоса.
- Добрый вечер. Если мне не изменяет память, то я здесь, скорее, на положении пленницы, а не почетной гостьи, так что не думаю, что обращение на "вы" будет уместно. Вам, как хозяйке замка, не пристало так обращаться с простой пленницей.
Да, я знала, что провоцирую незнакомого мне вампира, но ничего не могла с собой поделать. Но она только снова улыбнулась и слегка с укоризной произнесла:
- Дорогая моя, вы здесь не пленница, а гостья, что бы там не говорил мой брат. И сейчас я пришла пригласить вас на обед – вы наверняка проголодались - на этих словах она повернулась к двери и сделала приглашающий жест рукой – Идемте! Не бойтесь, в качестве блюда вы сегодня не заявлены - я проверяла лично!
Про себя поражаясь, как она может шутить о таких вещах, я нерешительно колебалась, не зная, могу ли я доверять ее словам.
На секунду помедлив, она обернулась ко мне и лукаво добавила:
- Что касается ваших последних слов... В этом замке нет хозяйки. По-крайней мере, пока нет…
Я почувствовала, как симпатия к этой дружелюбной девушке внезапно переполнила меня. С чего бы это?
Мы шли с ней по богато украшенным длинным коридорам, освещаемым неровным светом от горящих факелов, вбитых в стену. Я шла, то и дело оглядываясь по сторонам на величественные скульптуры и великолепные картины, не переставая удивляться про себя - даже во сне я никогда не могла представить себе замок вампиров таким... уютным и красиво обставленным. А моя спутница продолжала без умолку рассказывать о своей семье. Ее звали Элис, и, несмотря на все мое сопротивление, она настаивала, чтобы я звала ее по имени. Ее семья была очень древней и почитаемой, сейчас во главе рода стоял ее брат, Эдвард... Она продолжала что-то рассказывать, но я ее больше не слушала - я произносила его имя про себя, удивляясь тому каскаду чувств, что оно вызвало. Казалось бы, после всего, что он сделал, во что превратил мою жизнь, я должна была его, по меньшей мере, ненавидеть, но я не могла. Что-то внутри меня дико боялось,… но вместе с тем неистово желало новой встречи. И это внутреннее противоречие сводило меня с ума все время, пока мы шли в обеденную зону.
Наконец мы остановились перед массивными дверями – по рассказу этой миниатюрной вампирши я уже знала, что обычно их семья собиралась здесь на ужин… Ужин…Я слегка передернула плечами, не желая даже представлять, какие блюда у них присутствуют в меню. Но, по-крайней, мере, встретить здесь других членов семьи я не боялась - Элис сразу развеяла все мои тревоги, сказав, что мы с ней будем вдвоем. Я с еле уловимой опаской осторожно вошла в комнату, уже не удивляясь изяществу и роскоши обстановки. Огромное витражное окно во всю стену, прямо за которым, казалось, начиналась пропасть, заставило меня еще острее ощутить чувство нереальности происходящего. За массивным дубовым столом нам прислуживали две девушки, чью острую неприязнь я почувствовала, еще только войдя в комнату. Небрежно швырнув на стол тарелки с чем-то отдаленно напоминающим овощной суп, одна из них едва удостоила меня взглядом, зато вторая весь обед не сводила с меня прищуренного взгляда ярко-алых глаз. Лишь когда они вышли, я почувствовала, как напряжение потихоньку меня отпускает. Удостоверившись, что дверь плотно закрыта, я слегка наклонилась к Элис и задала мучавший меня на протяжении трапезы вопрос:
- Элис, скажи, почему слуги так ненавидяще на меня смотрят? – я поежилась, вспоминая тяжелый взгляд второй служанки, не обещавший мне ничего хорошего.
- Ммм… Изабелла, постарайся понять, что присутствие в замке человека – она слегка помялась, прежде чем продолжить – не в качестве жертвы, а как гостя или пленника, запрещено. Этому приказу уже много веков, и мой брат первый, кто его нарушил. Это вызывает недовольство среди слуг.
-Но зачем я ему здесь? Если он хотел меня убить, то мог сделать это еще давно.
-Изабелла, я действительно этого не знаю! Эдвард очень скрытный, и узнать у него что-либо, пока он сам не посчитает должным рассказать, невозможно. Но я очень надеюсь, что он тебя не станет убивать – я чувствую, что мы могли бы стать хорошими подругами! Прости, если временами я слишком прямолинейна, но у вампиров это в порядке вещей.
-Да, я уже убедилась в этом. Элис, пожалуйста, ответь мне на еще один вопрос – это очень важно для меня!
Она слегка кивнула в знак согласия, и я, собравшись с духом, выпалила:
-Как там Эммет? Ты его видела? Где он? Что с ним теперь будет?
Но темноволосая девушка, с сочувствием посмотрев на меня, едва слышно промолвила:
-Прости, но я ничего не могу тебе рассказать. Это приказ брата, и я не могу его нарушить. Еще раз прости…
Но я лишь качнула головой, боясь, что если промолвлю хоть слово, непролитый поток слез, комом стоящий в горле, прорвется наружу многочасовой истерикой, а я не хотела, чтобы Элис жалела меня – почему-то жалость с ее стороны ранила меня куда сильнее, чем пренебрежение и жестокость ее брата. В этот момент мне хотелось оказаться в своих покоях и вдоволь нареветься в подушку. По-видимому, мои намерения были настолько явны, что Элис, выждав для приличия пару мгновений, участливо предложила проводить меня в комнату, на что я с облегчением кивнула. Не знаю, сколько времени я провела, захлебываясь рыданиями, когда, наконец, слезы закончились, и я обессилено провалилась в тяжелый нездоровый сон.

Потянулись мучительные дни ожидания – я с тревогой ждала момента, когда он войдет в мою комнату и наконец скажет, для чего я здесь. Мысли о том, что, возможно, это будут мои последние минуты, не пугали меня – я отчаянно устала от неизвестности. Каждую ночь мне снились кошмары, в которых я раз за разом видела, как вампиры нападают на мой замок, как гибнут мои люди, как умирает мой отец. Но самое страшное – в каждом из нападавших мне чудились глаза брата, кроваво-алые от жажды. Каждый раз, просыпаясь от собственного крика, я желала, чтобы мои мучения прекратились. И если это означало, что для этого придется попрощаться с жизнью – что ж, я была готова заплатить эту цену. Элис, как могла, старалась утешить, подбодрить меня, но она была бессильна против приказов своего брата. А их было немало: мне запрещалось выходить из замка, заходить в большинство помещений, разговаривать со слугами, спускаться в подвалы. И хотя у меня самой не было ни малейшего желания даже смотреть на слуг или находиться где-либо кроме своей комнаты или библиотеки, все равно каждый раз наталкиваясь на очередной запрет, я испытывала прилив дикой ярости на того, кто даже не соизволил сказать мне пары слов со времен моего нахождения здесь.
Главу вампиров (даже в мыслях я не могла называть его по имени) я видела несколько раз – он выходил из зала совещаний, не обращая на меня ни малейшего внимания, в сопровождении красивой статной незнакомой мне вампирши. В первое время я сама старалась не попадаться ему на глаза, но осознав, что он полностью игнорирует мое присутствие, стала, не скрываясь, проходить мимо него, украдкой рассматривая знакомые черты. Каждый раз при виде его, выходящего из комнаты, мое сердце на мгновение замирало, чтобы после пуститься в бешеную скачку. Эти встречи стали единственным, что хоть как-то оживляло мое безрадостное существование в замке вампиров. Но это не могло продолжаться вечно.
Однажды ночью, привычно проснувшись в слезах после своего еженощного кошмара, я долго лежала в постели, уже, скорее по привычке, пытаясь придумать хоть какой-нибудь выход. Временами мне казалось, что одни и те же повторяющиеся неотступные мысли уже натерли кровавую мозоль в мозгу и продолжали все еще вертеться в голове, причиняя боль и не давая отвлечься. Но, однако, перемалывая и пережевывая все одно и то же, одно и то же, я постоянно убеждалась, что не могла поступить иначе, не могла воспрепятствовать тому, что случилось, не могла повлиять на будущее. Отчаявшись заснуть, я решила наведаться в библиотеку, чтобы взять новую книгу – прежнюю как раз дочитала этим вечером. Обычно я никогда не выходила из своих покоев по ночам, но необходимость оставаться в комнате тяготила меня гораздо больше, чем страх нарушить приказ главного вампира. Осторожно отворив дверь и убедившись, что коридор пуст, я крадучись пошла по направлению к библиотеке. Порадовавшись в глубине души, что в этот поздний час все обитатели замка давно разошлись по своим спальням, я, наконец, достигла цели своего ночного путешествия. С облегчением приоткрыв тяжелые двери библиотеки, я осторожно проскользнула внутрь. Внутри царила полная тишина, лишь только ветер из чуть приоткрытого окна тихонько раздувал легкие занавески. В робком свете луны темное помещение выглядело таинственно и совсем незнакомо. Высокие книжные полки, уходящие под потолок казались громадами скал, силуэты массивных кресел, полукругом стоящих перед незажженным камином, вызывали необъяснимую тревогу. Я поспешила быстрее разжечь огонь, чтобы прогнать длинные мрачные тени, отбрасываемые предметами обстановки. Сухие дрова, стопкой лежащие в очаге, радостно занялись проворными язычками огня. Удостоверившись, что пламя не потухнет, я облегченно повернулась к центру комнаты... и окаменела от неожиданности - в большом мягком кресле, удобно устроившись, полусидел объект моих неустанных размышлений, с ленивой усмешкой наблюдающий за всеми моими действиями. Я стояла в оцепенении, не желая первой нарушить тишину, напряженной паутиной протянувшуюся между нами. Видя, что и он не собирается этого делать, так же продолжая разглядывать меня сквозь полуопущенные веки, я повернулась обратно к камину, просто наблюдая за игрой пламени. Наконец, тишь комнаты нарушил его медленный бархатистый голос:
-И что же вам здесь понадобилось в два часа ночи? Какие именно слова в приказании «не ходить по ночам» вам были не ясны?
Вдохнув полной грудью я обернулась, чтобы встретить его лицом к лицу. Но он уже стоял позади меня, да так близко, что я невольно отступила на шаг назад, чуть ли не в огонь камина. Эдвард схватил меня за локти и рванул на себя. Потеряв равновесие, я всем телом упала на него, чувствуя, как в мою грудь и живот впились пуговицы и шнуры его камзола, а рукоять кинжала больно врезалась в бедро. На мгновение я замерла, а затем, задохнувшись от негодования, уперлась руками в грудь молодого человека, пытаясь оттолкнуть его.
-Неужели раскаяние настолько овладело вами, что вы решили добровольно окончить свою жизнь в камине? – он открыто наслаждался сложившейся ситуацией, не торопясь выпускать меня из стальной хватки своих рук.
– Будьте так добры, отпустите меня, – процедила я сквозь зубы.
– Добры? С чего вы взяли, что я могу быть добр? Или милосерден?
– Сама не знаю! – с горечью воскликнула ему в ответ. – Простите! Я, наверное, потеряла рассудок, понадеявшись, что вы обладаете хоть какой-то отзывчивостью, свойственной всем живым существам.
- Я никогда не давал вам ни малейшего повода думать так.
-О да, с самой нашей первой встречи вы показали себя бездушным, жестоким негодяем!- я почувствовала, как ярость поднимается во мне клокочущей волной, и без раздумий выплеснула ее на него - Я даже не подберу слов, чтобы описать все, что я о вас думаю!! Благодаря вам моя жизнь превратилась в ад! Из-за вас я потеряла отца, брата!.. Что вы сделали с ним? Почему вы не разрешаете мне его увидеть?
-Даже не думайте об этом. Никогда. Я запрещаю вам. Для вашего же блага.
-Моего блага? Да о чем вы вообще думали, похищая меня? Для чего? – я, наконец, выпалила главный вопрос, сводивший меня с ума на протяжении этих дней.
– О чем я думал? – обманчиво спокойно переспросил он, блуждая взглядом по хрупкой линии шеи, плеч и сверкающим прядям распущенных волос, упавшим мне на грудь, - Если бы я знал это сам! – его голос на мгновение надломился, ошеломив меня калейдоскопом эмоций, испытываемых им. Внезапно он наклонился ко мне так, что его глаза оказались прямо рядом с моими, и четко проговаривая каждое слово он прошептал:- После той встречи в пещере я не могу забыть вкус твоей крови, Белла.
Я могла лишь в изумлении стоять и смотреть, не в силах вымолвить ни слова. Сказанное им никак не желало укладываться в моей голове.
- Но тогда… почему…? – я осеклась, не в силах выговорить эти слова.
- Не знаю. Сколько раз я был близок к тому, чтобы просто убить тебя, насладиться твоей кровью, но… каждый раз меня что-то останавливает. Я не могу.
-Не продолжайте. Не нужно. – Я остановила его, робко прикоснувшись к тому месту, где должно находиться его сердце, и ощутила под рукой редкие слабые удары. Нервная дрожь, пробежавшая при этом по моим пальцам, передалась всему телу, и я так стремительно отдернула руки от его груди, как будто дотронулась до раскаленного железа. Мгновение спустя я раскаялась в своей глупой реакции, но уже ничего не могла поделать, устремив отчаянный взгляд на вампира. В тишине было слышно только потрескивание горящих в камине поленьев. Языки пламени играли светотенью на лице мужчины и отражались в его потемневших глазах. Очень медленно, не отпуская взглядом мой взгляд, он склонил ко мне голову и нашел своим ртом мой. Внезапно, не отрываясь от моих губ, он грубо обхватил за плечи и с силой прижал меня к неровной стене рядом с камином. Поцелуй стал обжигающе страстным, его рот, впившись с жестокой настойчивостью, заставил мои губы разжаться, и его язык глубоко проник в них. Я не имела раньше никакого понятия о таком насилии – оно затрагивало мою душу, истощая жизненные силы и оставляя в моем сознании мрачный след бессильной ярости и гнева. Его грубые ласки становились невыносимыми, но, хотя он и заметил, как напряжено мое тело, не прекращал своих смелых атак. Мое сопротивление ослабело. Я только судорожно вздохнула, когда его дерзкая рука скользнула по направлению к моей груди. Казалось, давление его тела все увеличивалось - все неровности и шероховатости стены позади меня впивались в мою спину, но помимо моей воли губы начали несмело отвечать на его грубое проникновение… Он стащил широкую бретельку нижней вышитой белым по белому рубашки, обнажив округлый холмик девственной груди. Его губы, обжигая мою кожу огнем, проложили пылающий след от губ к нежно-розовому соску. Схватив нежную ткань легкой накидки, Эдвард рванул ее судорожно сжатыми пальцами, а затем сделал то же самое с тонкой материей нижней рубашки, спустив разорванную одежду с моего тела. Почувствовав его ладонь на своем обнаженном животе, я слабо запротестовала, осознание происходящего медленно приходило на смену вспышке страсти. Однако он не обращал внимания на мои попытки сопротивления, с легкостью заведя мои руки над головой и продолжая жадно целовать каждый участок моей кожи. Я замотала головой из стороны в сторону, не желая смиряться с тем неизбежным, что сейчас должно было произойти.
Воспользовавшись тем, что он на секунду отвлекся, срывая с себя роскошный камзол, я резко побежала в сторону двери, но вампир, бесшумно метнувшийся следом, обхватил меня сзади стальным обручем своих рук, сжав грудь так, что мои колени подкосились, и я начала оседать. Но он не дал мне упасть, а сам уложил на ковер у камина. Дикая безудержная ярость охватила меня - я изогнулась всем телом, царапаясь, как кошка; мои ногти оставили глубокую кровавую борозду на его щеке и скулах. Он перехватил запястье, безжалостно выкрутив мою руку, и, засунув ее мне за спину, прижал мое тело к своему. Сдавленная его тяжестью моя грудь ходила ходуном от учащенного дыхания, и я чувствовала, что мои слабые попытки пошевелиться только возбуждают его. Скрежеща зубами от боли в плече, я с напряжением всех сил оперлась на заломленную, прижатую к полу руку, пытаясь приподняться и сбросить его с себя. Но тут колено вампира сдавило мое собственное так, что я потеряла последнюю возможность двигаться. Затихнув, я свирепо глядела на своего мучителя, как пойманное в клетку, затравленное животное. Кровь гулко застучала в жилах, приливая к лицу душной волной стыда, и, чувствуя унижение и беспомощность, я закрыла глаза. Я только судорожно вздохнула, когда его дерзкая рука скользнула между бедер. Сгорая от стыда, я хотела бы сейчас укрыться где-нибудь в темноте, но, даже представься такая возможность, я понимала, что не спасусь и в кромешной тьме от неумолимо надвигающегося на меня чувства страсти.
Медленное мучительное возбуждение все нарастало. Волна дрожи пробежала по всему моему телу. А потом опять и опять. Мускулы живота судорожно напряглись. И вдруг он резко убрал руку и замер, дыша часто и глубоко. Секунда шла за секундой. Это была изощренная жестокость, насилие над моими чувствами. Довести опытными умелыми ласками до дрожи во всем теле и страстного, хотя и невольного, желания, было само по себе уловкой, достойной сатаны. Но бросить меня внезапно в этом мучительном состоянии было хитростью коварного врага, местью, намеренной пыткой, наказанием, бичующим мою душу и тело.
Я лежала, залитая светом пылающего камина, чуть дыша, с подрагивающей при каждом ударе гулкого сердца грудью. Медленно подняв ресницы, я взглянула на него, не сомневаясь, что блеск глаз выдавал те чувства, которые я испытывала сейчас. Эдвард пристально смотрел на меня взором, полным воинственного вызова. Мускулы на его лице, плечах и руках были напряжены и ясно вырисовывались в полумраке. Он сдерживал себя, его кожа поблескивала в отсветах камина, покрытая каплями испарины. Стремясь сломить мое сопротивление и подавить защитную реакцию, он так увлекся сам, что зашел слишком далеко в собственных чувствах. Я видела это и, обретая вновь самообладание, усмехнулась припухшими от его яростных поцелуев губами, делая вид, что хочу отвернуться от него. Его рука немедленно перехватила это движение. Голос вампира звучал искаженно и хрипло:
– Слишком поздно для сопротивления…
Странная радостная дрожь охватила меня, когда он стащил свои брюки и подмял под себя, раздвигая широко в стороны мои бедра и прокладывая себе путь во влажных зарослях, прикрывающих вход в пещеру. Почувствовав недвусмысленное сопротивление девственной плоти, он тихо выругался, но было уже поздно. Задушенный крик рвался из груди, я не могла пошевелиться, ничего не чувствуя, кроме заполнившей все мое нутро разрывающей боли. Он, не прекращая осторожных движений, начал гладить мою грудь, коснувшись большим пальцем напряженно затвердевшего от страха и боли соска, лаская его до тех пор, пока мышцы не расслабились, и грудь под его рукой не стала упругой и податливой. Его толчки становились все быстрее и быстрее, казалось, что он заполнил меня всю без остатка, доставляя этим неожиданное наслаждение. Оно разливалось по всему телу; оглушительное, незнакомое мне доселе чувство неги охватило меня, и я глубоко, освобождено вздохнула. Он задал своим ласкам ритм и темп, который постепенно взвинчивал. Я положила свои руки ему на плечи, чтобы оттолкнуть его, но вместо этого мои пальцы начали поглаживать стальные мускулы его предплечий; и я, забыв все на свете, растворилась в мире новых эмоций и ощущений. Для меня не существовало больше настоящего, будущего или прошедшего, существовал только этот миг, когда в моей воспаленной крови разрастался всепожирающий пожар, стирающий все и вся, и уводящий меня в мир забвения. Во мне полыхал чудесный и жуткий огонь; он полыхал одновременно и во мне, и в нем, двух совершенно разных существах, соединенных одним страстным порывом, сплетенных, слившихся воедино тел, подчиненных одному ритму…
После всего произошедшего у меня совершенно не осталось сил, и он, видя это, удовлетворенно улыбнувшись, поднял меня на руки и осторожно понес в мои покои. Убаюканная неторопливым движением его шагов, я и не заметила, как уснула прямо на его руках...

ПРОДОЛЖЕНИЕ