Я сидела на кровати, поджав под себя ноги и обхватив руками плечи, меня снова колотил озноб, впиваясь льдинками, будто в самое сердце, словно не было этого солнечного утра, не было теплых лучей солнца, заглядывающих через маленькие окошечки на потолке. Я словно приговора ждала нашей встречи, о, как я не хотела, чтоб он возвращался, чтобы хотя бы еще немного пофантазировать о том, как могло бы все быть, о том, как мы смогли бы быть вместе, навсегда связанные нашей любовью, а возможно потом и чем-то большим, возможно, он бы обратил меня когда-нибудь… Наверное, смертник, и тот, чувствует себя лучше, ведь мне предстояло стать палачом, убив его надежду… После этого он, конечно, возненавидит меня и мы, возможно, никогда больше не увидимся, осознание этой простой вещи застряло в моем изломанном сердце острой иглой, которая колола, жгла, ранила и без того растерзанную душу. Хотелось выть от отчаяния и накатившей боли. Я держала себя в кольце рук до побелевших костяшек, до ломоты в суставах, пытаясь не растерять последние крупицы решимости.

И, как бы мне не было больно, я должна отпустить его, ведь Ирина права, он никогда не был моим, всего лишь нелепая детская мечта о сказочном принце, принцев не существует, такова правда жизни. И когда-нибудь я уеду из этого захолустного местечка, и не вспомню эти страшные сказки, которые покажутся только сном, навеянным монотонным дождем за окном. И, возможно, когда-нибудь скажу: вампиры, о, Боже мой, какая ерунда, нет на свете никаких вампиров, это все примерещилось мне туманным сырым утром. Мое воображение сразу нарисовало подходящую картинку, стоило лишь на мгновенье прикрыть глаза: крыльцо нашего с Чарли дома, темный лес, с клочками тумана на острых вершинах сосен, предрассветная мгла, стелющийся дождь бьет по лицу, оставляя на лице то ли капли, то ли слезы, и самое страшное, что в этой серой, до ужаса реальной картинке нет места для него… Лишь серая мгла, безнадежность, бесполезность всего сущего. Как будто его никогда не было на свете! Представив это на секунду, я закусила нижнюю губу, уверена, что до крови. Больно, ах, как больно…

Но… Кого я хочу обмануть? Нет… Никогда мне не забыть этих темных, словно черный бархат южной ночи, глаз, шелковистых бронзовых волос под моими пальцами, холодных обжигающих объятий, заставляющих мое тело плавиться в горне страсти, ни этого тихого, полного боли и раскаяния голоса. Никогда… Сколько лет я ни проживу на этом свете, я всегда буду знать, что где-то на земле, где-то, где всегда пасмурно и небо плачет дождем, есть он, вечно молодой, прекрасный, недосягаемый, словно мечта. Мой… Любимый… Вампир… Нет… Уже не мой… Господи, как же выдержать? Подскажи! Вразуми! Ведь не мог же ты отказаться от нас обоих? Дай мне сил!

Входная дверь неслышно отворилась, неимоверным усилием воли я смогла разорвать тиски своих, будто примерзших к плечам, рук. Через одно короткое мгновенье я оказалась в ледяном плене его ладоней, на секунду мое оцепенение покинуло меня, я вновь стала целой, словно его объятия давали мне силы, подпитывая энергией.

- Прости, любимая, - бархатный голос обволакивал, пока Эдвард мечтательно зарывался лицом в мои волосы, вдыхая их аромат, - они чудесные… - он поднял голову и улыбнулся.
Я тряхнула головой, задев волосами его лицо, и вырвалась из его объятий, реальность навалилась на меня, словно снежный ком, будто над моей головой засвистел нож гильотины, мир снова померк, оставляя только одно яркое пятно – его улыбающееся лицо. Как он был красив! Косые лучи солнца отражались от его кожи, посылая повсюду яркие красочные блики, он весь был будто покрыт бриллиантовой крошкой, значит, так вампиры горят на солнце, солнце не приносит им боли, оно дарит им это переливчатое пламя! Это было завораживающе и прекрасно одновременно. Глаза, словно расплавленное золото, смотрели ласково и нежно, любяще, на меня так никто еще не смотрел, с грустью подумала я. Счастливая улыбка озаряла его лицо. Первый раз я, действительно, могла бы поверить, что ему семнадцать, отринув страхи, он стал выглядеть на свой реальный возраст, передо мной стоял неимоверно красивый, переливающийся всеми цветами радуги мальчишка! Я шагнула вперед, и не удержавшись, провела пальцем по его щеке, он закрыл глаза и прошептал:
- Так щекотно, - его губы снова расползлись в улыбке, он никогда еще так часто не улыбался, от этого мне стало еще больнее. Отвернувшись от него, я сделала несколько шагов по направлению к кровати:
- Эдвард, - как же тяжело было произнести его имя, - нам нужно поговорить, - произнесла я глухо.
- Конечно, - ответил мне бархатный голос, - но не раньше, чем я накормлю тебя завтраком! – перед моим носом оказался коричневый пакет, из которого исходил великолепный запах ванили, и хотя, вряд ли я могла сейчас что-либо съесть, мой желудок скрутило в сухом спазме, - я подумал, что ты должна любить сладкое и совершил налет на кондитерскую! – он расхохотался. Его смех переливался, словно весело журчащий ручеек. Даже его смех, и тот был идеален. Не заплакать, только бы, не заплакать!
- Да, спасибо, - сухо ответила я, взяла двумя пальцами протянутый мне пакет и бросила его на кровать, - но сначала нам нужно поговорить, - словно заученный наизусть текст, повторяла я, пытаясь справиться с кипящей лавиной боли, бушующей у меня в груди. Неуловимым быстрым движением он переместился из-за моей спины, и вот уже сильные руки до боли сжимали мои поникшие плечи, в золотых глазах плескалось беспокойство, лицо приняло обычное выражение сосредоточенности. Передо мной вновь стоял вампир со столетним жизненным опытом, готовый принимать быстрые решения, готовый защищать меня от всего, даже ценой собственной жизни. Вот этого я не могу допустить!
- Белла, - он встряхнул меня, будто тряпичную куклу, - что случилось, пока меня не было?
Я помотала головой, стараясь не смотреть в золотые омуты, знала, иначе меня затянет в их плен, и мне не выбраться.
- Нет, все хорошо, просто надо поговорить… - я соберусь и все скажу ему, все, вот прямо сейчас, как же трудно, мысли путаются, милый, не отпускай меня никогда, никогда, слышишь?
- Белла, - его бархатный голос был нетерпелив, - если ты хочешь что-то сказать мне, говори! Я пойму тебя!

Ах, если бы все было, действительно, так! Если бы он понял меня, ведь то, что я сейчас сделаю, должно, лишь защитить его, должно сохранить его жизнь! А это единственное, что ценно сейчас, и не важно, какие чувства мы испытываем друг к другу! Я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями, готовая сказать страшные слова, как вдруг сверху раздался хруст выбитого стекла, я еще ничего не успела понять, как сильным толчком была отброшена на кровать. Эдвард зарычал, принимая оборонительную стойку. И только тут я заметила три перемещающихся вихря, я могла видеть только размытые очертания, но я знала, это были они. Они пришли за мной. Вот и хорошо, мне не нужно будет произносить страшных слов, которые, должно быть, ранят его. Все кончено. Теперь я умру, мысль была будничной, будто бы мне предстояла загородная поездка. Я не боялась смерти, она казалась мне избавлением, избавлением от той боли, что ждала меня впереди. Они, наконец, остановились, я смогла разглядеть лица моих убийц, они были почти также прекрасны, как Эдвард и его семья, только было что-то неуловимое в выражении их лиц, что делало их похожими на животных, на самых прекрасных и опасных хищников в мире. Женщина была пугающе красива, ее рыжие волосы, походили на пламя, мужчина, стоявший в середине, когда-то был представителем негроидной расы, его кожа была сероватого оттенка, ярко выделялись толстые губы, по его левую руку стоял высокий блондин с ослепительной улыбкой. Их было трое, Эдвард - один, не нужно быть математиком, чтобы понять исход сражения! Нет! Нет! Он не должен умирать из-за меня! Лучше я, чем он! Сделайте то, зачем пришли, только не трогайте его! Я хотела сказать, чтоб они не мешкали и оставили Эдварда в покое, но чертов язык будто прилип к небу и отказывался повиноваться, тем временем события развивались с бешеной скоростью. Женщина пыталась подобраться ко мне, пока мужчины отвлекали на себя моего защитника, я не видела, но до моего слуха долетали звуки борьбы, звук ломающихся перекрытий, скрежет камня о камень, но сейчас мое сознание было занято лишь одним, огненно-рыжее марево ее волос, кроваво-красные глаза, смотрящие, казалось, прямо в мою душу, белозубая улыбка на бледном лице. Она не спешила, она наслаждалась победой, подходя тихо, словно кошка. Я соскочила с кровати, пытаясь убежать, но растянулась на скользком дощатом полу, нелепо раскинув руки в стороны. Я слышала ее хриплый смешок, черт, я обречена, мне наплевать, я только хочу, чтобы с ним было все в порядке, пожалуйста, Господи, пусть он победит, и пусть это не будет так больно, как я думаю. Я зажмурилась и приготовилась к самому худшему. Ничего не происходило, она хочет помучить меня перед смертью? Я открыла один глаз, потом второй, на полу, сцепившись в один клубок, катались ярко-рыжая вампирша и маленькая черненькая Элис. Она пришла, чтоб помочь нам! Сестра Эдварда каким-то непостижимым образом поняла, что нужна здесь, нам! Страх уступил место ликованию. Я забилась в угол, чтобы не привлекать к себе внимания, я видела, как по ободранным в падении коленкам течет кровь, это может отвлечь Элис и, может, даже стоить ей жизни.

Раздался невыносимый треск, маленький эльф хладнокровно отрывала голову рыжей, кидая останки некогда прекрасного существа на пол.
- Она испортила мне прическу, - грустно сказала она и улыбнулась. Ее улыбка предназначалась мне. Я улыбнулась ей в ответ.
- Эл, - раздался незнакомый мне голос, - тащи ее сюда! Устроим погребальный костер! – и тут я увидела ее вечного спутника, блондина по имени Джаспер. Он не смел подойти близко ко мне, по-видимому, почуяв аромат моей крови. Элис помахала ему рукой, оттаскивая то, что раньше было рыжеволосой.
- Ты в порядке? – обеспокоенный голос принадлежал любимому, Эдвард осторожно приподнимал меня за плечи, я послушно встала.
- У меня кровь, - тихо сказала я.
- Я справлюсь, Белла… - его голос был измученным. Я взглянула на него, ища видимые повреждения, в некоторых местах одежда была порвана и в пыли, но ничего страшного я больше не обнаружила:
- Как ты? Они не ранили тебя? – с беспокойством спросила я. Он покачал головой, на его лице проскользнула улыбка:
- Белла, ты понимаешь, что мы сделали это? – его смеющиеся глаза казались светлее расплавленной карамели. Я кивнула, значит, теперь наступает черед самого страшного.
- Пойдем, выйдем на воздух, - предложил он, беря меня под локоть, - здесь сейчас будет жарко.
Я позволила вывести себя из ангара, который на шесть дней стал моим домом, который стал для меня роднее и ближе, чем отчий дом, ведь здесь я была счастлива, по настоящему, пусть всего несколько часов, но мне никогда не забыть этих волшебных моментов. И вот он горел, горел словно моя поломанная жизнь, не оставляя камня на камне, не оставляя надежды. Горе и тлен. Моя участь…

Элис и Джаспер стояли в стороне, заворожено смотря на огонь, обнявшись. Я отвернулась, я не могла видеть чужое счастье и не завидовать ему. Ведь мне предстояло разрушить свою жизнь.
- Ты, кажется, хотела что-то сказать мне, - тихо напомнил он. Меня словно током передернуло, вот, оно, сейчас или никогда, я снова набрала полные легкие воздуха, как перед тем, когда на нас напали:
- Эдвард, - я подняла на него глаза, - все, что было между нами, ошибка.
Складочка возникла у его идеальных бровей:
- Что ты хочешь сказать? – он не понимал.
- Я хочу сказать, что ты не подходишь мне, ты монстр и чудовище, - Господи, как мой язык повернулся сказать такую ересь? – таким, как ты не место рядом с людьми – я закрыла глаза, пытаясь справиться с накатившей болью. Его ладонь, сжимавшая мои пальцы, расслабилась, моя рука плетью повисла вдоль туловища.
- Но то, что было вчера… - его голос был растерянным.
- Я хотела всего лишь поиграть, сделать тебе больно, как было Гарри… - какая же я дрянь!
- Отдать свою девственность первому встречному? – в его голосе сквозило удивление и что-то еще, ярость?
- Я хотела чего-то необычного… Что может быть необычнее, чем секс с вампиром? – казалось, у меня даже получилось изобразить короткий сухой смешок, будто то, о чем я говорила, представлялось мне крайне забавным.
- Ты… - он задыхался, он не мог осознать, - Ты использовала меня, как экзотическую зверюшку? – я открыла глаза и смогла, наконец, взглянуть на него. По его прекрасному лицу пробежала гримаса невыносимой боли, будто его со всей силы ударили под дых. Через секунду его лицо стало непроницаемой маской, я не могла читать его эмоции, его волнение выдавали лишь часто раздувающиеся ноздри. Прости, любимый! Но так было нужно! Ради тебя! Ради того, чтобы ты жил на этом свете и не жертвовал собой ради такого ничтожества, как я!
- Эдвард, я… - властным движением, он остановил меня:
- Довольно… - он не знал, куда девать свои руки, поэтому засунул их в карманы брюк, - знаешь, - всего лишь тень его голоса, невыразительная, пустая, - ты не против, если тебя отвезет домой Элис?
Все, это конец. Я обреченно помотала головой, а что тут скажешь, когда ты сама разрушила то, что, кажется, вы обрели вместе? Платой за это будет невыносимая боль. Я смотрела ему вслед, как он несгибаемый, подходит к своей блестящей серебристой машине, открывает дверь, садится, заводит мотор, я, возможно, вижу его в последний раз в жизни, как же больно! Машина рвет с места, будто он всадил педаль газа в пол. Все кончено…