ШОУ НАЧИНАЕТСЯ

Я гнала на всех парах, выжимая из своего «Фольксвагена» последний максимум. Когда стрелка спидометра дернулась к отметке 65 миль в час (от авт.: 105 км/ч – скорость, допустимая только на загородном шоссе), мой пыл заметно погас, превращая мельтешащую картину раскаленного Лос-Анджелеса в автобусную экскурсию. Я не ханжа в плане погонять, но сегодня надо вести себя примерно. Завтра какой-нибудь Ларри Кинг будет глумиться надо мной и книгой, а также позорить на всю страну, в то время как я попытаюсь проблеять что-нибудь достойное в ответ.
Я со злостью ударила по рулю, притормаживая в пробке на одной из центральных улиц.
Нет, серьезно, на что рассчитывала тетя Рене, когда втягивала меня в это долбаное шоу? Я раздраженно вздохнула и достала телефон.
- Привет, гайка, как голова? – отозвался Чарли необычайно веселым тоном.
Я заскрипела зубами. Ненавижу это дурацкое прозвище! Лучший друг моего отца – Билли Блэк частенько заглядывал к нам в гости и неизменно добирался из Ньюпорт Бич на одном из своих байков. Самый любимый его «конь» стал моей погибелью, чуть ли не в прямом смысле. Будучи тихим, но невезучим ребенком тогда я присутствовала при ремонте байка Билли и случайно наткнулась на милую блестящую штучку, которую не поленилась тут же сунуть в рот. После истошных воплей и благого мата горе-механики отвезли меня в больницу. Стоит ли пояснять, какую деталь я проглотила?
- Пап, я уже получила нагоняй от тети Рене, так что не старайся.
Он хихикнул, хотя обычно не относился легко к публичному позору.
- В конце концов, гайка, тебе двадцать один. Ты сама отвечаешь за себя и свою попу.
- Э… Спасибо, - изумленно выдавила я. Почему все вокруг ведут себя как сумасшедшие? – Пап, у нас сегодня будут гости.
- Я знаю, - коротко ответил он, шурша бумагами. И давно полицейские что-то пишут? Где же брутальные парни с пушками и собаками?
Пробка впереди понемногу начала рассасываться, и я быстро пробормотав «Перезвоню», нажала на газ. Добравшись, наконец, до дома, я смахнула пот со лба и скрылась в тени небольшого козырька перед входной дверью. Наш дом не поражал своими размерами, хотя и состоял из двух этажей. С тех пор, как мама стала употреблять наркотики, расходы в семье резко упали, отчего приходилось без конца переезжать, сокращая жилое пространство. Теперь в нашем распоряжении были пять комнат: кухня и гостиная – внизу, две спальни и ванная – наверху.
Мысленно прикидывая, под какую песню, я буду наводить чистоту, сунула ключ в замочную скважину и удивленно отметила, что дверь не заперта. Внезапно в голову полезли воспоминания о вчерашней сводке криминальных новостей и о странном звонке девушки. «Ради всего святого, - фыркнула я про себя. – Сейчас Изабелла Свон войдет внутрь и получит неимоверное удовольствие от сексуального маньяка, который залез в ее скромную обитель».
Я толкнула дверь, хихикая. Однако стоило войти в крохотную кухню, как хорошее расположение духа мгновенно испарилось.
Медовые волосы Каролины были аккуратно повязаны розовой косынкой, а поверх одежды красовался фартук с изображением губки Боба, подарок от Анж. Она обернулась, с улыбкой глядя на мое напрягшееся лицо.
- Привет, детка! – беззаботно произнесла мама и вновь вернулась к своей стряпне.
Я сжала кулаки. Этот лихорадочный блеск в ее голубых глазах я ненавидела больше всего в жизни.
- Что ты здесь делаешь?
- Решила устроить вам сюрприз, глупышка, - рассмеялась она, помешивая рагу.
- Накачавшись этим дерьмом? – презрительно спросила я. Мне никогда не было стыдно называть вещи своими именами или разговаривать с Каролиной в подобной манере. Она давно перестала считать ужасным то, через что заставляет проходить меня и Чарли. Ей казалось, что выброшенные на ветер деньги падают нам на головы с небес. Именно по этой причине я так и не смогла пойти в колледж. Я не работала разве что проституткой, чтобы прокормить ту, которая жила в своем розовом мире.
- Беллз, выбирай выражения, - с укором произнесла моя мать.
- Я буду называть это дерьмом, потому что оно и есть дерьмо, - зло выплюнула я, стараясь заглушить в себе слезы. Черт-то с два, я не заплачу перед ней! Мне жаль ее, но еще больше жаль те силы, которые тратим на нее мы.
Я хотела выбежать из кухни, но прохладная рука матери остановила меня.
- Ты опять начинаешь? Что я не так сделала? – закричала она, гневно бросая в меня все эти обвинения.
Я попыталась вывернуться из ее хватки, но потерпела неудачу.
- Тебе следовало оставаться в Нью-Йорке, а не срываться, - процедила сквозь зубы я.
Ее глаза сверкнули, словно в болезненной лихорадке.
- Что? И ты заодно с ним? Вы запихнули меня туда, чтобы наслаждаться своей свободой?
- Не пори чушь, Каролина. Какая из тебя жертва? – саркастично рассмеялась я. Лучше быть жестокой, чем раскисать перед ней и умолять остановиться. Знак «Стоп» не помешал бы ей даже если бы я или папа находились на грани смерти.
- Я твоя мать, Изабелла. Не говори со мной в таком тоне! – злилась Каролина, тряся меня за локоть и впечатывая свои пальцы в кожу.
- Вовремя же ты вспомнила о родительских правах, - злобно прошипела я, вырываясь. – Хватит! Хочешь жить в это аду – живи, а я устала. Пятнадцать лет мучений, и все это благодаря тебе!
Звонкая пощечина пришлась аккурат в цель, и я шокировано замерла. Она впервые ударила меня. Каролина с остекленевшим взглядом отшатнулась, а я выскочила вон из кухни, буквально взлетая по ступенькам. Слезы и шипение душили горло, и я уткнулась лицом в подушку, закусывая ее зубами. Боже, ну почему жизнь такое дерьмо?
Внизу послышались голоса, а затем скрип ступенек от шагов. Ее шаги я различу, наверное, из тысячи.
Волосы, такого же оттенка, как и у Каролины, заблестели от солнечных лучей. Появление тети Рене было для меня личным восходом солнца, которое освещало все вокруг и дарило тепло, так не хватавшего мне. Она погладила покрасневшую щеку и крепко обняла меня, как всегда молча в таких ситуациях. Сейчас я могла побыть маленькой и слабой девочкой.

***

Было всего пять утра, когда мы остановились у павильонов, принадлежащих «Юниверсал-Студиос». Элизабет, взволнованная и раскрасневшаяся, немедленно схватила меня за руку и потащила через бесчисленное количество безликих зданий. Повсюду царила суета и хаос из людей, облаченных в немыслимые и дикие наряды, кое-кто тащил на себе непонятные конструкции и попеременно делал остановки для отдыха.
Рене молча следовала за нами, казалось бы, не обращая внимания на окружающую обстановку. Мы обе не выспались, сгорая от волнения, ожидания и любопытства.
Впихнув меня внутрь какого-то неказистого, серого помещения с узким коридором, Элизабет подхватила зазевавшуюся Рене и унеслась куда-то. Навстречу вышла девушка в неприметной одежде и улыбнулась:
- Привет. Вы Изабелла Свон?
Я пожала ее руку и просто кивнула.
- Следуйте за мной.
Девушка оказалась статистом и моим временным ассистентом в процессе съемок. В маленькой комнатке с идентичными серыми стенами, что и в коридоре, моего появления ожидала женщина средних лет, вроде как гример. Пока она тщетно трудилась над синяками под моими глазами, другая, блондинка с ярко-сиреневым маникюром, вертела тряпками перед моим лицом.
- Вот это идеально будет смотреться. К тому же, у Ларри красный галстук, - пробормотала она, с удовольствием пялясь на ультракороткое платье кровавого цвета.
Она издевается? Я ловко увернулась от помады того же тона и категорически сказала:
- Спасибо за помощь, но я справлюсь сама.
Обе женщины уставились на меня, после чего раздраженно зафыркали.
- Что за капризы? Это же Dolce & Gabanna, - выплюнула костюмер.
- Я не собираюсь говорить о своем творчестве, выглядя при этом как шлюха.
Она пораженно уставилась на меня. Понимаю, что перегнула палку, но надевать вещь в цвет галстука какого-то Ларри, полный маразм. Повертев все варианты предложенного гардероба, мой выбор пал на короткое, темно-синее платье с черным, лакированном поясом. Поиск закончился парой классических черных туфель на средней шпильке. Я попросила гримера и костюмера выйти и занялась своим нарядом. Телефон зашелся привычной трелью в тот момент, когда я, чертыхаясь, вела неравный бой с застежкой.
- Очень злая Белла слушает, - рявкнула в трубку я, выгибаясь дугой.
- Не делай этого, - звонкий голос незнакомки был преисполнен страхом.
Я чуть не рухнула на пол, успев зацепиться за стол с баночками.
- Послушайте, прекратите меня запугивать. Вам ведь что-то нужно от меня? – раздраженно поинтересовалась я, разминая пальцы.
- Да, мне нужно, чтобы твоя голова осталась на месте! – крикнула девушка так, что ноги чуть не подкосились.
Я нервно рассмеялась:
- Меня хотят убить?
- Слушай, Белла, внимательно. Если увидишь брюнетку или… - Ее голос внезапно потонул в писке, а затем я поняла, в чем дело. Телефон разрядился. А я, однако, везунчик!
В гримерку влетела тетя Рене с выпученными глазами.
- Я люблю Ларри Ольстера! – воскликнула она.
- Бедный дядя Фил, - рассеянно пробормотала я, поднимаясь с кресла, держа в руке телефон.
«Не оставайся одна» звенело в ушах и билось в голове, мешая сосредоточиться на словах и действиях окружающих людей. Мужчина, похожий на престарелого клоуна, сальным взглядом прошелся по моим ногам и назвался Ларри Ольстером. Мы уже стояли за кулисами, обговаривая последние детали интервью, а у меня в голове кружил какой-то туман.
Ларри вышел на съемочную площадку, откуда раздался шквал аплодисментов. Звучало фальшиво. Элизабет толкнула меня вперед, и свет от софитов буквально ослепил глаза. Руки издателя перехватили мое тело, вовремя направив в нужное место. Под оглушающие аплодисменты я прошла к темно-зеленому креслу на высоких ножках. Такие конструкции я видела только у барной стойки, поэтому забраться на него, не продемонстрировав нижнее белье, представлялось невозможным. Но чудо произошло, и вот я, покрываясь румянцем, робко рассматриваю публику. Что-то было не так во всем происходящем здесь. Я хоть и боялась публичных выступлений, но сейчас чувствовала себя кошкой на раскаленных углях вовсе не поэтому. Неприятная энергетика исходила из зала и только увеличивалась, пока ведущий представлял мою персону.
- Доброе утро, Изабелла, - поприветствовал он, ослепительно улыбаясь.
- Доброе утро, Ларри. – Вышло довольно громко и уверенно.
- Как мы все знаем, Носфератумания набирает обороты, а твоя книга раскупается на «ура». Что ты думаешь об этом? Как долго продлится эффект популярности?
Я нахмурилась и почесала лоб.
- О, похоже, наша крошка растерялась, - усмехнулся Ольстер, а вместе с ним и зрительный зал.
Я выдавила некое подобие улыбки, ерзая от дискомфорта обстановки. Неужели они не чувствуют этого?
- Признаться честно, я не ожидала настолько бурной реакции.
- Почему? – незамедлительно спросил Ларри.
- Все дело в жанре. Я писала, опираясь в некотором роде на сентиментализм, но большую часть брала из мистики, поскольку это неизменно привлекает внимание.
Водянистые глаза Ларри заинтересованно зажглись.
- Согласен на сто процентов. Простых историй сейчас никто не читает. Всегда нужно подавать перчинку.
- Не совсем так, - возразила я. – Простых или неинтересных историй не существует. Есть истории, в которые авторы не вкладывают должных чувств и эмоций, благодаря чему герои осязаемы и живут настолько реально, что читатели, казалось бы, проживают с ними все до последнего события. А точнее, до последней страницы. Если у вас получилось зацепить читателя, то это означает только одно – вы на верном пути.
Я замолкла, ощущая на себе взгляды всех присутствующих здесь людей. И совершенно отчетливо услышала шипение, а в следующую секунду наткнулась на черные глаза бледной, миниатюрной брюнетки. Она была похожа на вампира.