Я запустил руки в волосы, приводя мою и без того взлохмаченную прическу в полнейший беспорядок. Нелепейшая цепочка событий, словно цветные грани калейдоскопа, роилась перед глазами: хрупкий стан девушки в моих стальных объятьях, лишь тонкая ткань шелка, между мной и моим персональным раем, нежной, трепещущей тонкой синей жилкой на ее лебединой шее, нужно всего лишь отогнуть край, эта же маленькая тряпочка, сжимаемая мной в кулаке, словно бесценный трофей, найденный в этой уютной такой девичьей комнате, где некрашеные полы и голубые занавески на окнах, синий шелк на полу и бледные пальцы, протягивающие его, и теперь это маленькое вытянувшееся в своем последнем пристанище тельце ребенка. Все это звенья одной цепи, следствие одной ошибки, моей ошибки. Непозволительная роскошь для вампира, не так ли? Я с усилием сжал голову руками, словно мог расколоть ее. Мои руки в крови этого невинного ребенка, из-за моей глупой прихоти этот малыш сейчас мертв. Это маленькое существо, которое так любила Белла. Я сам толком не знал привязанности и любви, но я видел ее лицо, видел ту агонию, что исказила ее прекрасные черты. Несколько минут назад, когда она тихо плакала у меня на плече, я взглянул ей в глаза, и, черт возьми, в них, словно в огромных темных омутах, скрывались такая боль и отчаяние, что я невольно отшатнулся. Я виноват в том, что ей плохо, я – источник всех ее бед. Я - чудовище, монстр, недостойный жить в этом мире, недостойный быть рядом с ней, с ангелом. Я снова заставил страдать так много людей, Белла, ее мама, отчим. Я крепко зажмурился. Мои пальцы переместились на лоб, будто бы я хотел расцарапать свою прочную, как камень кожу.

- Карлайл, - слова вышли полураздавлнными, - я убил этого ребенка…
Отец, отвлекаясь от дороги, посмотрел на меня, в его взгляде читалось искреннее непонимание и ужас.
- О чем ты, Эдвард? – он уже свернул на лесную дорогу, значит, через несколько минут мы будем дома. Я заглянул в его мысли, в них отражалась та же паника, что и на его лице. «Господи, Эдвард, только не это, я не верю», - хм, только такой заядлый гуманист, как Карлайл мог еще слепо верить в то, что мы просто дети, обычные человеческие подростки, и что наши проблемы могут исчерпаться лишь всплеском гормонов, как будто мы не могли уничтожить за один вечер население близлежащего городка. Он воспринимал нас как людей, в этом была его ошибка, потому, что мы не люди. Мы хищники в человеческом облике, это тело всего лишь оболочка, но не внутреннее содержание. Он даже представить себе не может, как мне сложно оставаться беспристрастным рядом с девушкой. Как каждую секунду я борюсь со своими демонами, чтобы оставить ее в живых. Каждая встреча с ней, казалось, вела меня в ад. Но, черт побери, этот ад был во мне и мне не скрыться, не уйти. Она словно наркотик для меня, мне почти на физическом уровне необходимо видеть ее глубокие шоколадные глаза, мягкую улыбку, тонкие руки, чувствовать нежный шелк ее волос. Я вздохнул и тихо повторил:
- Я убил этого ребенка…
- Но, Эдвард, я ясно уловил запах женщины, Виктории, и ее спутника, Джеймса, - возразил Карлайл, его лицо вытянулось, он не понимал.
- Черт, Карлайл, - взревел я – не своими руками, но это не снимает с меня вину за содеянное! – я пулей вылетел из машины, с грохотом захлопывая дверцу, металл жалобно застонал.

Я бросился к Элис, мы уехали так поспешно, едва видение посетило ее, мы с Карлайлом надеялись, что еще можно будет что-то исправить, стремглав бросившись в черный «Мерседес» отца, и я не успел поговорить с ней.
- Элис, - я сжал ее плечи руками, - почему? Почему ты дала им сделать это?
Несколько мгновений она ошарашено молчала, я встряхнул ее. Ее мысли были хаотичны, тоненький голосок в ее голове все время повторял: «Прости, прости». Если бы она могла плакать, то слезы бы катились по ее лицу, она выглядела несчастной. Но я не мог простить ей того, что она не увидела, не предупредила… Смерть такого родного для Беллы существа, не прибавит нашим отношениям легкости и сделала все еще запутаннее. Дружба с ней, пусть и эфемерная, становилась для меня чем-то недостижимым. Хотя, не это ли то, чего я так хотел и добивался на протяжении последних месяцев?
- Элис… - я зарычал, безуспешно пытаясь справиться со своим гневом. В одно мгновение между нами возник Джаспер, взглянув на меня исподлобья, он заслонил собой Элис:
- Полегче, парень… - грозно предупредил он меня. Конечно, безопасность Элис прежде всего, даже если приходиться спасать ее от сумасшедшего братца. В глазах Джаспера я, действительно, выглядел буйно помешанным. Я коротко вздохнул и убрал руки в карманы, Джаспер отошел, все еще наблюдая за мной, сканируя мое эмоциональное состояние. Ненавижу, когда он применяет свой талант на мне.

Элис легко коснулась моего плеча:
- Эдвард, - тихонько начала она, - просто послушай, конечно, смерть ребенка ужасна, но откуда мне было знать, что беда придет именно с этой стороны? Ты поручил мне следить за будущим Беллы, а не ее матери и брата. Я увидела то, что произошло только глазами Беллы, всего за несколько минут до случившегося, вы бы все равно не успели, - она нахмурилась, - да и оборотень не слишком помогал в этом… - дело в том, что когда Белла была рядом со щенком, видения Элис становились отрывочными, несвязными, подчас лишенными всякого смысла. Черт, я сжал кулаки, я ведь знал, что что-то должно произойти, но я был уверен, что если Джеймс и его компания совершат нападение, то жертвой станет непосредственно Белла, а не кто-то из ее родственников. И вообще, мысли кочевников, пока они были в нашем доме, были относительно мирными, всего лишь любопытство, легкая заинтересованность моей ненормальной привязанностью к аппетитно пахнущему куску ткани. Сейчас я не мог прочитать ни единой их мысли, будто кто-то старательно блокировал мои способности, пытаясь скрыться. Ох, Эдвард, ошибка за ошибкой, ведь ты мог все изменить, все было в твоих руках. Теперь уже поздно, ребенок мертв, и неизвестно, какие действия эти садисты будут предпринимать относительно Беллы. Природное чутье подсказывало мне, что так просто это не закончиться. Белле нужна будет наша охрана.

Хорошенькое личико Элис прояснилось:
- Отличная идея, Эдвард, мы просто будем дежурить под ее окнами, на тот случай, если что-то случиться!
- Ты и я, да, – рявкнул я, - но попробуй сказать это Ирине или Розали. Улыбка сестры внезапно померкла.

Обычно, обеденный стол, бесценное сокровище Эсми, ведь он был выполнен из ценнейших семи различных пород дерева и по одной из легенд принадлежал самому Бонапарту, служил нам для проведения семейных советов. Здесь мы могли обсуждать важные проблемы, делиться идеями и впечатлениями, стол овальной формы будто приглашал к дружеской беседе. Но сегодня наша небольшая трапезная комната (которой, кстати, по назначению, мы никогда не пользовались) стала полем боя.

- Никогда! – почти визжала Ирина, вцепившись в столешницу, я мог проследить обеспокоенный взгляд Эсми, она ненавидела, когда портят ее мебель, - вы слышите, никогда я не буду сторожевой собакой для этой девчонки! Как будто мне мало того, что мой будущий муж бегает за ней, словно привязанный! – ее глаза метали фиолетовые молнии. Я отвернулся.
- Остынь, Ирина, - вмешался Карлайл, ни один мускул на его лице не дрогнул, но я видел в его мыслях, он был не так спокоен, каким хотел бы показаться, - это всего лишь предложение, и мы его обсуждаем, это не приказ, это просьба…
- Если девочке нужна наша помощь, то мне кажется, мы должны оказать ее ей, - тихо прошелестела Эсми. Я кинул благодарный взгляд в ее сторону. «Спасибо, мам» - одним движением губ поблагодарил я. Она очень переживала за меня и мою судьбу, сначала, когда я был одинок, она расстраивалась из-за того, что я навсегда останусь в одиночестве, когда я нашел Ирину, она боялась, что она не самая подходящая для меня пара. Мама всегда была мамой, нежной, чуткой, заботящейся.
- Эта девчонка создает проблемы, Карлайл! – едко заметила Розали, обращаясь напрямую к отцу, игнорируя меня, - из-за нее наша семья может оказаться в опасности! – она тряхнула своими светлыми волосами и поправила заколку. Конечно, всегда идеальная Розали! Злая и беспринципная! Стерва!
Отец устало посмотрел на Эммета, тот, казалось, был воодушевлен предстоящим приключением, он был всегда слишком беззаботен, но это сегодня было на руку мне, он мог помочь только из-за любви к авантюрам.
- Конечно я в деле! – забасил он. Розали рядом с ним громко хмыкнула, ее мысли были полны яда, также как и ее рот. Я подавил смешок. Если бы Розали могла убить взглядом, не сомневаюсь, что она сделала бы это.

Элис ерзала на своем месте, дожидаясь, когда ей представиться возможность говорить.
- Мы с Джаспером тоже можем помочь! – выпалила она, сжимая руку Джаспра. Джас сидел, вытянувшись словно струна, в его мыслях был суеверный страх не оправдать надежд любимой, он очень боялся, что не сможет сдержаться рядом с девушкой, пахнущей так аппетитно.
- Джас, контролируй свои мысли, - рыкнул я на него, Джаспер потупил глаза.
- Итак, - подвел Карлайл итог, не обращая на нашу перепалку внимания, - значит, большинством голосов мы решили, что будем охранять девушку, мы должны будем составить расписание, это не должен быть всегда один Эдвард…
- Черт побери, - воскликнула Розали, ее высокое сопрано словно мячик оттолкнулось от стен и пронеслось эхом по комнате, - ведь Эдвард заварил всю эту кашу с платком и девчонкой! Почему мы должны…
- Потому, что мы семья, - отрезал отец.

Черт! Но ведь Розали права, один я виноват в случившемся, если бы не я, все было бы хорошо, девушка могла бы жить своей жизнью, встречалась бы со своим оборотнем, гм, при одной мысли о том, что он может быть сейчас рядом с ней, во мне закипала какая-то непонятная злость, холодная ярость от того, что я не могу прижать ее хрупкое тело к себе и защитить от всех бед этого большого мира. Что это? Что я чувствую? Странные эмоции, неизведанные мной раньше, переполняли меня, роились в моем сознании, будто пузырьки в высоком бокале с колой. Все мое существо стремилось в этот момент быть рядом с девушкой с такими потрясающими карими глазами, такой бледной и тонкой кожей, такой поразительно пахнущей кровью. Я должен был видеть ее каждую секунду своего существования, я должен дышать ею. Но эта смерть, она перечеркнула все, что было раньше, я не могу, я не достоин, я распят своей виной и пригвожден к кресту несбывшихся надежд и чаяний. Я не могу быть с ней… Но, как я хочу этого…

Мои пальцы снова взметнулись к волосам, я глухо застонал. Почему же так больно? Больно просто оттого, что не можешь быть с ней рядом? Больно оттого, что ты не человек, а всего лишь жалкое подобие некогда живого существа, всего лишь неясная тень себя прежнего, зверь с лицом ангела и темной душой демона. Хм, если она вообще у нас есть, эта душа, ведь мы навеки проклятые, изгои, навсегда свергнутые с небес, не прощенные.

Тонкая, но удивительно сильная ручка Элис легла мне на спину:
- Все будет хорошо, я вижу это…
Как бы хотелось верить, как бы хотелось…