К тому моменту, когда, слегка пошатываясь, я медленно поднялась с холодного пола, душа моя напоминала выжженную пустошь - казалось, мучительные воспоминания, обрушившиеся ненасытным и беспощадным пламенем, не оставили после себя ни одного живого уголка. Лишь только пепел сгоревших надежд да несбывшихся желаний медленно кружился над осколками моей души. Но сейчас у меня не было права оплакивать жестокую судьбу-насмешницу, которая в одночасье превратила мою жизнь в страшный сон: единственное, что имело сейчас смысл – умирающий вампир передо мною. Тяжелое прерывистое дыхание разносилось по пустой комнате; закрытые глаза подрагивали от непрекращающейся боли, пересохшие губы беззвучно шептали, молили о чем-то, но сознание пленника уже не властвовало над ним.

Я в отчаянье смотрела на знакомые черты и понимала – он умирает. Прямо здесь, на моих глазах, в одном шаге от меня. И я бессильна помочь ему. Словно в наказание за все совершенные бесчеловечные поступки, судьба приговорила меня стать беспомощным свидетелем того, как каплей по капле уходит жизнь из вампира, без которого мое жалкое существование лишено смысла. И я знала, что в ту же секунду, когда его душа покинет тело, я перестану существовать. От меня останется лишь тонкая земная оболочка, называемая телом, но истерзанная душа ринется на небеса вслед за его душой.

Все прошлые мои поступки, будь то незначительные попытки изменить моего вампира или даже побег, теперь казались такими жалкими и смешными – ну как можно сбежать от самой себя? Ведь даже того короткого времени, что мы были вместе, хватило Эдварду, чтобы проникнуть в мою плоть и кровь, стать тем необходимым и единственно верным, чем жила теперь каждая клеточка моего тела и разума. Даже будучи в беспамятстве, не помня совершенно ничего о своей прежней жизни, я неясно ощущала, чувствовала самим сердцем, что есть что-то, сильнее и выше того мрака, что окружал меня. И только ради одного этого ощущения стоило дальше жить и сражаться с беспросветно опутывающей паутиной лжи, страха и предательства.

Я с силой зажмурилась, всей душой заклиная небеса один-единственный раз совершить чудо, но когда я вновь открыла глаза, ничего не изменилось. Признавая свое бессилие, я прислонилась к ледяной стене, чувствуя, как меня охватывает глухое безразличие при мысли о том, что случится, когда Эдварда не станет – ведь без него не будет и меня. Целый мир рухнет в то мгновение, когда мой вампир испустит последний вдох, и никто на свете не сможет собрать его из осколков.

В этот момент пленник зашевелился, и толстые цепи неохотно сдвинулись с места, ненароком задевая холодными звеньями мою руку. Я же словно завороженная смотрела на специальный сплав, из которого была сделана цепь, способный ранить даже твердую кожу вампиров, пока в моем сознании медленно сформировывалась безумная идея. Где-то глубоко зазвучал далекий голос брата, рассказывающий о живительных свойствах крови вампира, отданной добровольно. Там было еще что-то важное в моих воспоминаниях, о чем увлеченно повествовал голос Эммета, но я нетерпеливо отмахнулась от них, окрыленная неожиданным решением, которое теперь казалось таким естественным и правильным.

Не тратя драгоценных секунд на размышления, я решительным жестом схватила толстую цепь, и, примерившись, с силой провела ею по тонкому запястью. В тот же миг на нежной матовой коже показалась широкая разбухающая царапина, мгновенно наполнившаяся большими каплями ярко-алой крови. Но мне этого было недостаточно. Еще и еще я с ожесточением вдавливала металл в рану, пока, наконец, крупные струйки крови не побежали вниз по руке.

Метнувшись к Эдварду, я поднесла кровоточащую руку к его губам, про себя молясь, чтобы у него хватило сил. Почувствовав запах свежий крови, витающий в воздухе, он медленно приподнял тяжелые веки и посмотрел на меня мутным, ничего не понимающим взглядом.

Я придвинула руку еще ближе и мягко произнесла, стараясь успокоить его звучанием своего голоса:

- Эдвард, я знаю, что делать. Доверься мне. Возьми то, что я тебе предлагаю.

Медленно переместив взгляд на мою руку, он вновь взглянул на меня; спустя секунду его взгляд стал осмысленным. С трудом выдавливая из себя слова, он прошептал:

- Не надо, Белла… - собравшись с силами, он докончил начатое. – Не делай того, о чем потом пожалеешь.

Я недоуменно взглянула на вампира, не понимая, что именно он имеет в виду, но в следующую секунду все размышления смыло волной радости от осознания того, что, пусть и ненадолго, но он пришел в себя:

- Просто поверь мне. Это единственный выход. Ради меня. Ради нас, Эдвард!..

Он еще раз посмотрел на меня, словно ища что-то в моем лице; наконец, глаза его медленно закрылись, и он осторожно прильнул к моей руке. Я расслабилась, и прислушалась к своим ощущениям.

Это было совсем не больно. Его губы, жадно и требовательно ловившие каждую каплю, не причиняли ни малейшего неудобства. Напротив – я открыто наслаждалась давно забытыми ощущениями прикосновений его губ к моей коже.

Второй рукой я нежно поддерживала его, стараясь не касаться открытых ран. Наконец, спустя пару минут, показавшихся мне вечностью, израненная кожа на глазах начала медленно затягиваться тонкой бледно-розовой корочкой, знаменующей начало заживления. И в тот же миг вампир неохотно оторвался от моей руки, напоследок прикоснувшись губами к моей ладони в легком поцелуе.

Я же с тревогой вглядывалась в родное лицо – успеет ли живительная кровь сделать свое дело? Не было ли слишком поздно? Хватит ли ее или же Эдвард выпил слишком мало для заживления всех ран?

Но заставить его выпить больше я бы уже не смогла – об этом свидетельствовало непреклонное выражение на лице любимого, промелькнувшее в тот момент, когда я попыталась заставить его не отпускать мою руку, да и рана на руке уже начала затягиваться.

Убедившись, что вампиру становиться легче, я начала действовать: ласково прошептав, что скоро буду, неслышной тенью выскользнула из комнаты и двинулась на звуки музыки.

Очень скоро острый слух услышал тяжелые шаги, а через несколько секунд на лестничную площадку вышел молодой вампир, облаченный в широкий темный плащ. Лицо его скрывала яркая маскарадная маска, которая, впрочем, не смогла утаить от меня того, как предвкушающе блеснули глаза незнакомца при виде меня, одиноко стоящей у холодной стены и наблюдающей за его приближением. Очевидно, решив, что я одна из тех доступных женщин, что неизменно сопровождали все праздники, устраиваемые Атонием, мужчина одарил меня похотливой улыбкой и многообещающе поманил к себе рукой. Ухмыльнувшись в ответ, я неспешно подошла к нему, однако, когда лицо любителя плотских утех приблизилось к моему, ожидая горячего поцелуя, я резко схватила его за голову и, мгновенно нащупав на шее нужные точки, несильно надавила. Мгновенно обмякнув, он безвольной ношей опустился в заботливо подставленные руки.

Я не испытывала ни малейшего угрызения совести, пока ловко раздевала свою жертву, высвобождая ее из дорогого плаща. Закончив свое дело, я подняла с пола разукрашенную маску и присоединила ее к плащу, аккуратно переброшенному через руку. Удостоверившись, что лежащее на каменных плитах тело вампира не бросается в глаза, я поспешила обратно к Эдварду, не сомневаясь, что очнется неудачливый кавалер только к завтрашнему утру.

Состояние моего вампира заметно улучшилось по сравнению с тем зрелищем, что предстало передо мной в прошлый визит: кости медленно, но верно начинали срастаться, незначительные раны уже полностью покрылись здоровой кожей, большие сплошные уже затянулись тонкой слабой розовой полосой кожи, которая еще через некоторое время примет свой обычный вид.

Внимательный взгляд и слабо проглядывающая улыбка окончательно убедили меня в том, что я успела вовремя. Но сейчас не было времени для долгих и откровенных разговоров – каждую секунду Атоний мог решить не тянуть до утра и приказать привести пленника сейчас же. Поэтому нельзя было медлить. Да, я рисковала – но в этой ситуации не было, и быть не могло иного решения – вся моя жизнь, мое прошлое и будущее теперь зависело от того, насколько улыбнется сегодня нам удача.

Не тратя времени на объяснения, я подошла к вампиру и, плотно ухватив цепь двумя руками, что есть силы рванула в разные стороны. Звенья жалобно звякнули, но устояли. Я глубоко вдохнула, мысленно призывая себя не торопиться, и из последних сил повторила движение. Не выдержав этого отчаянного рывка, звенья распались и с тихим звоном покатились по каменному полу.

Медленно-медленно, с трудом растирая затекшие руки, Эдвард впервые за эти дни самостоятельно сделал шаг. Я быстрым движением накинула ему на плечи длинный плащ, с удовлетворением отмечая, что он пришелся как раз впору. Пресекая все лишние вопросы, я сунула ему в руки добытую маску, попутно доставая из-под полы своей накидки свою собственную маску.

Удостоверившись, что маска послушно легла на лицо, закрывая его от любопытного взора, я обернулась к своему вампиру – и пораженно замерла. Как же он был хорош в этот момент! Даже несмотря на то, что еще час назад он был, как никогда, близок к самой грани, он выглядел безупречно. Я усмехнулась, понимая, что за это время и забыла, насколько он красив. Никогда мое сердце не билось так быстро и отчаянно для кого-то другого; никогда другой мужчина не сможет вызвать во мне такую бурю самых разнообразных чувств, что охватывает меня при одном только взгляде на этого вампира. Моего вампира. Да, если и существовала на всем белом свете моя вторая половинка, тот, в ком было мое безоговорочное предназначение, мое проклятье и мое благословение – это был Эдвард. Только он один.

«О, всемилостивые Боги, отчаянно умоляю вас - не дайте мне его снова утратить, потерять после того, как чуть было я не потеряла его навсегда! Сжальтесь, помогите нам незамеченными выскользнуть из этого дьявольского замка, принесшего нам обоим столько страданий! Умоляю, и пусть это будет моя последняя просьба к вам – но главное, чтобы он выжил! Если он будет жить, для меня этого будет достаточно…» - я судорожно взывала ко всем известным мне богам, пока мы осторожно поднимались по крутым лестницам в жилую часть замка. Я слышала, как отчаянно колотится мое сердце, замирая каждый раз при звуке приближающихся шагов, которые, по счастливой случайности, не доходили до нас, сворачивая в соседние помещения. Мы двигались по направлению к моей комнате – до сих пор никто в замке не интересовался тем, каким образом мне удалось вывести Джаспера наружу – и я отчаянно верила, что однажды услуживший мне подземный ход не подведет и во второй раз.

Мы неслышно продвигались вдоль слабо освещенных коридоров, вздрагивая при звуках доносившихся голосов и взрывов хохота, идущих из тронного зала, в котором проходил маскарад. Из-за ран Эдварда мы не могли двигаться столь быстро, сколь это было необходимо, но нам везло – никого на нашем пути не встречалось. И я уже было почти уверовала в то, что сегодня удача на нашей стороне, как внезапно из бокового прохода прямо навстречу нам вынырнула обжимающаяся парочка. До того момента, когда они окажутся рядом с нами, оставалось не больше пары секунд, когда спасительная идея промелькнула в голове. Быстро втолкнув Каллена в небольшую нишу в стене, я вплотную прижалась к нему всем телом, закрывая его от чужих взглядов, и припала губами к его лицу, не сокрытому маской. Но в тот момент, когда мои губы, наконец, добрались до его, на меня нахлынула волна чувств, и я полностью растворилась в водовороте закруживших меня эмоций. Не существовало ни враждебных вампиров за моей спиной, ни черной пасти бесконечных петляющих коридоров, ни этого проклятого замка, ничего – кроме нас двоих, сплетающихся в причудливом танце губ и рук, растворяющихся в столь желанных объятиях друг друга. И только спиной услышав отдаленные смешки удаляющейся пары, я смогла заставить себя оторваться от жадных губ Эдварда и продолжить наше отчаянное путешествие, конечным пунктом которого были мои покои.

И только захлопнув за собой тяжелую деревянную дверь, я осознала, что половину моего рискованного плана мы преодолели. Теперь оставалось только выскользнуть из замка – и впереди нас ждал загадочный лес, населенный неудачными творениями лаборатории. Еще ни разу я не рискнула войти в него – но сегодня, по всей видимости, у нас не было другого выхода.

Мысли мои вновь невольно вернулись к тому, о чем я сама себе пока запретила думать – о тех неделях, что я провела в замке в обличье «Катрины». От нахлынувших против воли воспоминаний закружилась голова, но я до боли вонзила ногти в ладони, с силой вытаскивая себя из омута причиняющих просто физическую боль воспоминаний. И только наткнувшись взглядом на такой знакомый и родной силуэт, стоящий прямо напротив меня и не отпустивший еще со времен нашего безумного бега по коридорам моей руки, я пришла в себя. Мягко улыбнувшись ему в ответ, я откинула древний гобелен, обнажая темное чрево подземного хода. Не колеблясь ни секунды, он нырнул в него первым, даже здесь не желая подвергать меня риску. Удостоверившись, что он мягко спрыгнул на земляной пол, я аккуратно вернула гобелен на место и прыгнула вслед за Эдвардом.

Этот длинный сырой коридор был прорыт, по всей видимости, еще во время возведения замка. Поэтому ничего удивительного не было в том, что здесь царила кромешная тьма, в пронзительной тишине которой можно было слышать, как тихо скребутся обитающие тут насекомые, и как, слабо звеня, падают капли воды с низкого потолка.

Я осторожно шла вслед за Эдвардом, не выпуская его руки; отчего-то она наделяла меня храбростью, которой мне сейчас так не хватало, и странной уверенностью в том, что мы выберемся. И еще, самое главное – его присутствие отгоняло от меня черные мысли обо всем, что я успела натворить, которые набрасывались на мой разум подобно изголодавшимся волкам.

Я потеряла счет минутам, послушно следуя за вампиром, и заставляя себя не поддаваться предательским мыслям о том, что случится, если у выхода нас встретит не свежесть леса и тишина летней ночи, а предвкушающая улыбка Атония, говорящая красноречивей любых слов?.. За себя я не боялась – а вот за своего спутника, который, преодолевая остатки боли, мужественно вел меня за собой – боялась. Боялась так, что могла ощущать, как сжимается мое сердце и застывает душа при одном воспоминании о страшных подвалах и безжалостных приспособлениях для пыток.

«Не позволю» - внезапно сама себе мрачно поклялась я, - « Не допущу, чтобы он вновь оказался в руках Вельгусов. Пусть лучше я буду растерзана, замучена, мертва – но он был свободен». Но додумать я не успела – перед нами показался далекий просвет, который означал только одно – мы пришли.

На секунду остановившись, Эдвард взглянул на меня – и я вновь утонула в океане надежности, что таили в себе его глаза. Я лишь молча улыбнулась ему в ответ, и мы, не расцепляя рук, вышли на волю.

Перед нами таинственно шумел густой листвой тот самый лес; круглая луна любопытствующее взирала с темных небес, слегка поддернутых пеленой облаков; лесные птицы негромко переговаривались где-то в кустах. Я еще раз обозрела эту картину и почувствовала, как спадает с души невидимый груз – страх, не дававший мне покоя всю дорогу сюда. Уловив мое состояние, мой вампир негромко произнес:

- Ну вот мы и вышли наружу, хотя я уже не верил, что это возможно. Куда теперь лежит наш путь, Белла?

Я посмотрела на него, и прошептала, указывая взглядом на полосу леса, простирающегося перед нами:

- Мы должны пересечь этот лес за ночь – а уже утром за нами пустят погоню.

Он лишь крепче сжал мою руку ободряющим жестом – и уверенным шагом двинулся к темной кромке деревьев. Уже послушно двинувшись вслед за ним, я внезапно, повинуясь некому инстинкту, обернулась, окидывая взглядом мрачный темный замок, угрожающе взирающий на нас свысока.

« Я обязательно вернусь.» - пообещала я высоким черным стенам, острым резцам, узким окнам,- «Вернусь, чтобы отомстить».