Форма входа

Категории раздела
Творчество по Сумеречной саге [264]
Общее [1686]
Из жизни актеров [1640]
Мини-фанфики [2734]
Кроссовер [702]
Конкурсные работы [0]
Конкурсные работы (НЦ) [0]
Свободное творчество [4826]
Продолжение по Сумеречной саге [1266]
Стихи [2405]
Все люди [15365]
Отдельные персонажи [1455]
Наши переводы [14628]
Альтернатива [9233]
Рецензии [155]
Литературные дуэли [105]
Литературные дуэли (НЦ) [4]
Фанфики по другим произведениям [4317]
Правописание [3]
Реклама в мини-чате [2]
Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

Все эти зимы
Их было двое. У них был свой мир, своя игра. И война своя. У них не получалось быть вместе, и отпустить друг друга они тоже не могли. Так и жили, испытывая судьбу, от зимы до зимы, что укрывала их пороки в своих снежных объятиях.

Как покорить самку
Жизнь в небольшом, но очень гордом и никогда не сдающемся племени текла спокойно и размерено, пока однажды в душу Великого охотника Эмэ не закралась грусть-печаль. И решил он свою проблему весьма оригинальным способом. Отныне не видать ему покоя ни днем, ни ночью.

О большем не прошу...
Когда-то я заносила ногу над истоком гибельной тропы. Тогда непререкаемая воля любимого вампира украла меня у рока, не дав превращению свершиться. Но судьба всегда берёт своё. Теперь она настигла меня, требуя не только долг, но и почти непосильные проценты.

Задай вопрос специалисту
Авторы! Если по ходу сюжета у вас возникает вопрос, а специалиста, способного дать консультацию, нет среди знакомых, вы всегда можете обратиться в тему, где вам помогут профессионалы!
Профессионалы и специалисты всех профессий, нужна ваша помощь, авторы ждут ответов на вопросы!

Лекарство от разбитого сердца
- Ну, здравствуй, вампирская собачонка, - голос Виктории сочился ядом, дикие, не знавшие расчёски кудри цвета пламени развевались на холодном зимнем ветру.
Альтернатива Новолуния.

Голос сердца
Отправляясь на войну, он не знал, насколько высокую цену придется заплатить за благородное стремление обеспечить семью.
Фантастика, антиутопия, драма, экшен.

Опасный круиз
Белла остается жить во Флориде и не встречается с Эдвардом Калленом в Форксе. Но ее судьба предрешена, а встрече предначертано состояться позже. Что получится, если сначала Белла столкнется с настоящими вампирами?

Тайна семьи Свон
Семья Свон. Совершенно обычные люди, среднестатистические жители маленького Форкса... или нет? Какая тайна скрывается за дверьми небольшого старенького домика? Стоит ли раскрывать эту тайну даже вампирам?..



А вы знаете?

...что, можете прорекламировать свой фанфик за баллы в слайдере на главной странице фанфикшена или баннером на форуме?
Заявки оставляем в этом разделе.

что в ЭТОЙ теме вольные художники могут получать баллы за свою работу в разделе Фан-арт?



Рекомендуем прочитать


Наш опрос
Фанфики каких фандомов вас интересуют больше всего?
1. Сумеречная сага
2. Гарри поттер
3. Другие
4. Дневники вампира
5. Голодные игры
6. Академия вампиров
7. Сверхъестественное
8. Игра престолов
9. Гостья
Всего ответов: 589
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

Онлайн всего: 129
Гостей: 124
Пользователей: 5
Rirysha, Sunshine87, SDASHA1962, mistyurinaviktoria, Гузель8348
QR-код PDA-версии



Хостинг изображений



Главная » Статьи » Фанфикшн » Альтернатива

Dead Romance. Глава 14.

2024-3-28
17
0
0

14. Беги, Белла, беги.

Когда Эдвард ушел, оставив после себя горький привкус замешательства, и дверь за ним захлопнулась с глухим стуком, я достаточно долгое время оставалась в неподвижном состоянии, зябко кутаясь в приятно щекочущую тело ткань халата. Я слышала его шаги, легкое шуршание в гостиной и наконец, как в замке входной двери два раза провернулся ключ с характерным щелчком, отрезвив меня. Я была одна. Но я была заперта. Достаточно для того, чтобы вновь почувствовать себя беспомощным зверьком, запертым в золотой клетке. Нет, конечно, он не оставит мне ни единой возможности. Чего еще можно ожидать от Эдварда?
В самом деле, чего?

Ноющей боли в затылке было недостаточно для того, чтобы заставить меня перестать думать о том, что происходило с Эдвардом. Я уверена: с ним что-то происходило сегодня, сейчас, он не был тем прежним Эдвардом, один взгляд которого мог привести в ужас, испепелить, унизить. В нем что-то изменилось, и я не знала – не могла понять – что. Как будто треснула уродливая оболочка-маска, обнажая истинное лицо моего палача, ставшего на короткий промежуток времени кем-то другим, хотя я понимаю, что не могу знать точно, где правда, а где ложь, где реальность, а где игра, в которой я выполняю весьма скромную роль рядовой пешки, чья цена слишком низка, чтобы дорожить ею.

Это сбивало меня с толку. Снова и снова, я словно оказывалась на перекрестке из множества дорог без единой подсказки относительно того, куда ведет каждая из этих троп, окутанных непроглядным туманом; один вид его – густого, серого, вязкого, как смола и холодного, как стальные объятья смерти – лишал любого желания ступить на тропу в неизвестность.

Нежность покоряла, легкие воздушные прикосновения ледяных пальцев, похожих на само изящество и утонченность, наполняли каждую клеточку тела приятной истомой, унося прочь от боли, ими же и причиненной. Эти руки могли дарить агонию, заставлять чувствовать язычки пламени из низин преисподней, топить болью и внушать горько-сладкие обещания смерти. Но так же легко они могли успокоить любой жар, потушить любую бурю, точно и не было ничего. Ни-че-го.

И я почти верила им.

Я хотела верить им, и, пусть это прозвучит безумно и нелепо, хотела верить обладателю этих рук, каждому обещанию, данному этим обольстительным дьяволом. Он менял настроение, как перчатки, как модница меняет одежду – по десять раз в день. Никогда невозможно предугадать, какая маска появится на его совершенном до судорог лице в следующую минуту.

Я должна была бояться, и я боялась. Я боюсь, но кроме страха – теперь я чувствую это так же ярко, как боль в затылке, разрывающую изнутри мой череп, точно в нем надули огромный воздушный шар, слишком большой, чтобы помешаться в моей голове – кроме естественной боязни кровососущих монстров, одним из которых является мой мучитель, появилось что-то еще. Что-то новое. Приятное. Диаметрально противоположное всем моим прежним ощущениям.

Когда его пальцы мурашками бегали по моей оголенной коже, так нежно, как никто никогда не прикасался ко мне (не считая родителей и Блэр), я хотела верить им, хотела верить Эдварду и в Эдварда, в эту нежность, в осторожность, которую он проявил ко мне впервые. В глубине моих мыслей я была опьянена происходящим в те мгновенья, боясь признаться себе в том, что мое тело реагировало на подчас слишком далекие от невинности прикосновения Эдварда иначе, чем реагировал на них мой разум. Я покрывалась смущением от корней волос до кончиков ногтей на ногах, отводила стыдливый взгляд, прятала лицо в холодном шелке подушки, пытаясь скрыть свое смущение, молясь, чтобы Эдвард не заметил, каким было его влияние на меня.

Потому что, черт возьми, никто не был так нежен со мной, ничьи прикосновения не заставляли меня испытывать столько запрещенной сладости. Мне даже показалось, что через кончики пальцев Эдварда на моем теле я чувствовала его собственное желание. Желание меня – не моей крови. Меня.

И это было смешно. В самом деле – кто я, кто он, кто мы и что за мир вокруг нас? Он – прекрасное чудовище, дьявол с ангельским лицом и я – просто Белла без пышных привлекательных форм, без страстных взглядов, краснеющая, смущающаяся, с кучей недостатков и проблем. Я не похожа на тех девочек, которые могут понравиться такому, как Эдвард, он выбирает девушек вроде Тани – ярких, сверкающих, роковых красавиц. Во мне его привлекает разве что моя кровь.

Ей богу, это смешно.

И я не знаю, что это было: наваждение ли, игра подсознания или мои гормоны. Я просто позволила себе расплавиться в его руках, довериться своей персональной смерти. В конце концов, терять мне все равно нечего.

Обреченность дарует свободу. Когда ты знаешь, что умрешь, тебе уже нечего бояться. Как только появляется хотя бы малейший шанс на спасение, ты вновь становишься зависимым от жизни. Ничто не сковывает так, как жизнь, ничто не делает тебя более свободным, чем обещание неминуемой смерти.

Утратить контроль над своим телом и сознанием было приятно. Я поддалась, возможно, обманчивым ощущениям резкой перемены в Эдварде. Его двойственная природа должна была пугать, ведь никогда не знаешь, каким он будет в следующую секунду, в любой момент нежность прикосновений могла смениться стальным обручем вокруг моей шеи, и я знала, что это обязательно произойдет, но я не могла, несмотря ни на что, не могла освободить себя от пленительного бежевого сплина, застелившего мой разум.

Я не ожидала, что когда-нибудь получу столько нежности и заботы от одного из этих созданий, чья природа, хоть и была похожей на нашу, оставалась чужой и далекой. Мне не следовало доверять Эдварду – только своим инстинктам, но они спали мертвым сном, все, кроме того, который толкал меня в объятья самой сладкой ошибки в моей жизни.

Обманчивость этих иллюзий была очевидной. Я никогда не относилась к тому типу людей, которые слепо верили в чудо – я была наивной, но не настолько, чтобы поддаться на его уловки, находясь в здравом уме. Мой рассудок помутился, а тело размякло, податливое, точно желейная масса в его руках, словно обезумело от гипнотизирующих прикосновений, пробудивших во мне бездну эмоций. Трудно объяснить то, что происходило со мной, но никогда раньше я не испытывала ничего подобного этому.

Я была сбита с толку, запуталась даже в собственных мыслях и чувствах. Пропускала, словно на повторе события последних двух часов… для чего? Чтобы снова испытать ощущения его рук на моем теле? Или чтобы понять причину происходящего? Ни то, ни другое начинание не увенчалось успехом: я по-прежнему не знала, какую цель преследовал в этом представлении Эдвард. Он просто играл со мной. Вечные кошки-мышки. И я постоянно проигрывала в этой игре. Я была обречена на постоянный проигрыш, несовершенная, слабая и хрупкая. Эдвард, казалось, никогда не устанет демонстрировать мне свое превосходство. Что ж, с этим я могла смириться, ведь мне не оставалось ничего иного.

Сжимая пальцами виски в надежде хотя бы немного унять разбушевавшуюся с новой силой головную боль, я вышла в гостиную и остановилась напротив компактных стеллажей с книгами и CD-дисками. Возможно, если я найду, чем занять свои мысли, чтобы вытеснить из них последние события, мне удастся забыть о боли на некоторое время, а ради этого я была готова практически на все.

Пробежавшись взглядом по многочисленным рядам литературы, я не могла сдержать удивления: здесь было столько книг, что за все свои семнадцать лет я бы не успела прочесть и половины. В глазах рябило от разноцветных, пестрящих названиями и именами авторов корешков. В таком многообразии можно запросто потеряться, но эта перспектива не была пугающей, наоборот. Я очень любила читать и всегда, как только выпадала возможность уединиться с книгой в руках, я жадно поглощала страницу за страницей, растворяясь в вымышленных мирах и переживая невероятные, трогательные, волнующие приключения вместе с героями той или иной истории. Жаль только, что такие моменты были редкостью в моей жизни, но это придавало некий особой смысл, ценность, такому обыкновенному занятию, как чтение.

Я провела указательным пальцем вдоль ряда книг, задерживаясь на каждом корешке, чтобы прочитать название. Большинство книг в этом ряду, как я поняла, были на иностранном языке, что, вероятно, не доставляло неудобств Эдварду, зато огорчало меня.

Кроме книг, у Эдварда была достаточно большая коллекция музыки, некоторые диски были настолько старыми, что прозрачная коробочка пожелтела от времени. Были и совсем новые диски, и затертые от частого пользования. Я заметила, что Эдвард очень часто слушал классику, самыми затертыми были диски со сборниками произведений Бетховена и Дебюсси. Мысль о том, чтобы послушать их была соблазнительной, я едва удержалась оттого, чтобы схватить диск и включить стереосистему, но, к счастью меня остановила удачная мысль о том, что Эдварду это может не понравиться. Хотя он сказал, что я могу делать все, что захочу, но мало ли, как он отнесется к этому.

Книги, которые мы читаем, и музыка, которую мы слушаем, может рассказать о нас больше, чем наши поступки и слова. По предпочтениям в литературе можно судить об интересах, мировоззрении и в какой-то степени о складе ума, но музыка – это отражение души, наши мысли и чувства, переданные чужими словами. Слишком интимно, чтобы у меня хватило смелости решиться на вторжение в душу Эдварда таким образом. Конечно же, он не из тех людей, кого волнует, что о них думают окружающие, особенно если речь идет о человеке, еде, но в том, что это может разозлить его, я почти не сомневалась. В любом случае мне не хотелось рисковать.

Закончив с изучением стеллажей, я все-таки позволила себе взять одну из книг и опуститься в мягкое кресло, с головой погружаясь в Лондон XIX века, описанный Оскаром Уайльдом. Я не особо старательно выбирала книгу, основываясь только на названии. «Портрет Дориана Грея» показался мне достаточно интригующим.

Эдвард вернулся на шестьдесят второй странице со множеством пакетов в руках, его лицо было напряжено, сведенные брови свидетельствовали о задумчивости. Сердито посмотрев на меня, его взгляд внезапно смягчился, как если бы он чего-то опасался, но это не случилось.

– Хорошо проводишь время? – спросил Эдвард, кивая на книгу в моих руках. Я тотчас же захлопнула ее и отложила в сторону.

– Ты сказал, я могу делать, что захочу, – честно ответила я, готовая к любым дальнейшим поворотам.

– Интересный выбор, – прокомментировал он равнодушно, похоже, Эдварда, в самом деле, не интересовало, брала ли я его вещи в его отсутствие. Сложив пакеты на диване, он скользнул взглядом по мне и лежащей рядом книге, задержавшись на ней чуть дольше. Мне показалось, он пробормотал что-то вроде «значит, ты любишь читать», но я не была уверена, сказал ли он это или мне всего лишь показалось.

– Название заинтересовало, – прошептала я, чувствуя необходимость заполнить тишину.

– Можешь взять с собой, если хочешь, дочитаешь потом или в дороге. А сейчас одевайся, я не хочу терять ни минуты времени, – распорядился он, подталкивая меня к пакетам с одеждой. Его тон не терпел возражений и промедления, поэтому я, молча, взяла несколько пакетов, убедившись, что там было все, что мне нужно, и скрылась в ванной.

Закрыв за собой дверь, я по привычке заперлась. Разумеется, замок для Эдварда не был серьезной помехой, но так я чувствовала себя защищенной, насколько это вообще возможно дома у вампира.
¬
В одном из пакетов я нашла простенький комплект нижнего белья, самый скромный из всех, что были. Рассматривая остальные варианты, я приходила в ужас. Некоторые комплекты были настолько откровенными, что назвать бельем эти крохотные кусочки ткани я уж никак не могла. Неужели Эдвард представлял меня в этом?

Из одежды я выбрала темно-синие джинсовые шорты, свободную черную тунику на тонких лямках и тонкие колготки в легкую сеточку под цвет верха. Расчесала волосы, собрав их на затылке в тугой «конский хвост» и вышла в гостиную, где меня уже ждал Эдвард; его глаза скрывали солнцезащитные очки, в руках он держал большую дорожную сумку.

– Готова?

Я машинально кивнула.

– Могу я спросить, куда мы едем? – я не могла не задать этот вопрос, беспокоивший меня в последнее время больше всего.

– Нет, – рявкнул Эдвард.

Даже не имея возможности видеть его глаза, я кожей чувствовала на себе пронзительный взгляд алых глаз, скользящий по моему телу, точно слизкие щупальца осьминога. Мне стало не по себе, захотелось провести рукой по волосам – это почти неосознанное движение всегда выдавало мои нервы – но, к огромной моей радости, Эдвард отвернулся, чтобы открыть для нас дверь. Ни слова не слетело с уст Каллена. Его белоснежные пальцы почти коснулись ручки, как вдруг он замер, повернулся ко мне, едва заметно для моего зрения сняв очки.

Двигаясь вперед по инерции, я не успела остановиться сразу и едва не налетела на каменную грудь вампира, остановившись в несчастных сантиметрах от его мраморного тела.

– Я хочу сразу предупредить тебя, Белла: чтоб никаких фокусов во время поездки, и сейчас ты будешь вести себя тихо. Говорить можешь только тогда, когда я разрешу, делать будешь только то, что я тебе скажу. И главное – не привлекай к нам внимания, иначе я тебя убью, – сказал он низким, гипнотизирующим голосом, глядя прямо в мои глаза. Его взгляд не давал повода сомневаться в том, что он обязательно приведет в исполнение свою угрозу. – Ты поняла меня?

– Да, – обреченно прошептала я.

– Тогда пошли.

Он пропустил меня вперед, придержав дверь, как истинный джентльмен, после чего вышел сам. Его взгляд прожигал мою спину все время, пока мы шли по направлению к лифту. Не страх, но что-то очень похожее поселилось глубоко в моем сердце, распространяя по телу скользкий осадок беспокойства, наши шаги гулко отдавались в пустом коридоре, сливаясь отрывистым звучанием моего пульса. Спину защекотала легкая волна неприятного холодка, подталкивая меня к лифту, я не сразу догадалась, что это была рука Эдварда, едва касавшаяся моей поясницы. Сказать, что мне было неприятно, я не могла, но и расслабиться, успокоиться, как пару часов назад, от его прикосновений было достаточно сложно. Не та ситуация.

Эдвард нажал на кнопку нулевого этажа, и створки холодного металла захлопнулись прямо перед моим носом, заставив внутренне содрогнуться. Эдвард и закрытое пространство лифта давили на психику по-особому. Он слишком близко, придерживая мою спину, его взгляд, отражающийся в зеркальной поверхности стен, был таким, что, казалось, Эдвард вот-вот набросится на меня с диким звериным рычанием и разорвет на кусочки, забрызгав кровью узкую кабинку. Красное на серебристом… Я задрожала еще сильнее, безуспешно пытаясь прогнать эти кровавые образы. Мог ли он сделать это? Теоретически да. Хотел ли он сделать это? Не исключено. Однако, в любом случае, я не желала испытывать свою судьбу, я хотела жить, несмотря на все, что случилось в последние несколько дней. Если не сильнее.

Я глубоко вдохнула, заставляя себя не думать о страхе перед временным положением котенка, запертого в клетке со львом, что оказалось непросто. Сердце колотилось, стены давили на сознание, казалось, они сближались, собираясь расплющить нас. Я почувствовала, как ладони вспотели, и поспешила сжать руки в кулаки.

Мое состояние не укрылось от Эдварда, он взглянул на меня как раз в тот момент, когда я отважилась искоса взглянуть на него. Уж не знаю, что он прочел в моих глазах, но что бы там ни было, это заставило кривую усмешку расползтись по его бледному лицу, когда он первым отвел взгляд.

– Мне вот тут стало любопытно, – лениво проговорил он, со скучающим видом наблюдая за быстрой сменой этажей на электронной панели. 9, 8, 7… – чего ты боишься больше: меня или оказаться наедине со мной в закрытом пространстве? – он издевался, наслаждаясь моим состоянием. Определенно наслаждался.

5, 4, 3…

– Я не боюсь тебя, – ответила я, стараясь держаться максимально уверенно, но, увы, я никогда не была хорошей актрисой. И к убедительной лжи тоже не имела способностей. Все, что мне оставалось, это нацепить маску невозмутимости на лицо, чуть-чуть вздернуть подбородок, избегая смотреть в глаза вампиру, и молиться, чтобы чертовы этажи скорее закончились.

2, 1, 0…

– Маленькая лгунья Белла, – пропел Эдвард, предположительно ожидая, что я не расслышу.

Створки разъехались, выпуская нас на тускло освещенную слабыми белыми лампами подземную стоянку, пронизанную сквозняками. Учащенный пульс тут же пришел в норму, мурашки покинули мое тело. Наконец-то, я могла вздохнуть с облегчением.

Не убирая ладонь с моей спины, будто я могла бы убежать от него, Эдвард провел меня к своей машине, сложил наши вещи в багажник и открыл для меня дверцу пассажирского сидения, распорядившись, чтобы я пристегнулась, после чего закрыл дверь. В следующее мгновение он уже сидел рядом, проворачивая ключ в зажигании, двигатель мягко заурчал, словно довольный кот после обеда, колеса плавно зашуршали по асфальту.

Я не могла сказать точно, что чувствовала, покидая это место: радость, облегчение или страх перед чем-то новым. Не то, что бы мне нравилось находиться в его квартире, наверное, я просто привыкла, но мысль о переезде, по меньшей мере, пугала меня.

Я скучала по тому месту, которое последние тринадцать лет называла своим домом, только там я могла чувствовать себя в безопасности. Хотя о какой безопасности могла идти речь? Разве что об относительной, потому что нигде в этом мире люди не могли чувствовать себя по-настоящему защищенными от смертельной угрозы в лице новых хозяев планеты. Нигде не было безопасно, ни днем, ночью, опасность подстерегает везде, на каждом шагу, а жизнь превратилась в постоянную борьбу за выживание. Из рассказов старших я слышала, что и раньше жизнь не была медом: постоянные войны, геноцид, голодающие дети Африки, проблема стран Третьего мира, угроза ядерного оружия, опухоль преступности и беззакония, коррупция, неразумное использование природных ресурсов, что приводило к экологическим и техногенным катастрофам и так далее. Все это накладывало свой отпечаток на жизнь общества, но те проблемы, которые переживало человечество в прошлом, не могли сравниться с тем, что творилось сейчас. Смерть, страх, паранойя стали постоянными спутниками людей, которым удалось избежать обращения, мы буквально превратились в скот. В лучшем случае нас ожидало образование эдаких колоний, где людей, точно животных как в прежние времена на фермах, выращивают на убой. В худшем – полное уничтожение человеческой расы. Был еще один – утопический – вариант развития событий, в который мало кто верит. Естественно, глупо надеяться на то, что когда-нибудь они позволят нам вернуться в города, слиться с ними или же организовать свое собственное государство, полностью освободившись от преследований. Такую возможность давало изобретение Заменителя. Вампиры, испугавшиеся вполне реальной перспективы исчезновения единственного источника питания, были вынуждены искать альтернативу человеческой крови. Создавая Заменитель, они руководствовались исключительно своей собственной потребностью, не считая необходимым сохранить человечество. Они смотрели на нас как на отдельный продукт, употребление в пищу которого формально запрещалось, да и сами люди скрывались в труднодоступных местах, где было много солнца и мало тени, где было сложно вычислить их местонахождение. Жизнь стала кошмаром, сущим адом для тех, кому удалось выжить в этом безумии. Но все же те, кому посчастливилось остаться в живых, не желали так просто сдаваться в лапы смерти. Были и такие, кто опускал руки, сдавался и уходил или кончал жизнь самоубийством. Некоторые, соблазнившись обещанием бессмертия и вечной жизни, добровольно соглашались на обращение родственником или другом-вампиром. Таких было много в самом начале. В основном, конечно же, они шли на это из отчаянного желания сохранить свою жизнь, пусть и таким способом. Желающих в любом случае было много, но не всем удавалось заполучить свое «место под солнцем».

Мы ехали в тишине. Туманные предрассветные сумерки окутывали опустевший в преддверии нового солнечного дня город, вместо того, чтобы просыпаться с первыми лучами солнца, он готовился погрузиться в спячку до наступления темноты. Взгляд Эдварда был сосредоточен на дороге, я чувствовала, что его серьезность была показной: по такой дороге он мог вести машину хоть с закрытыми глазами, пальцы крепко сжимали несчастный руль, который, казалось, мог треснуть в любую секунду, раскрошившись в его руках. Ночная прохлада проникала в салон с легким ветерком, обдувая мое лицо.

Я сползла в удобном кожаном кресле так, чтобы можно было положить голову на спинку, уткнувшись коленями в переднюю панель, скрестила руки на груди и уставилась в окно, наблюдая однообразный городской пейзаж. Очень редко мимо проезжали встречные машины, разрезая густую тишину вокруг, где-то вдали слабо пробовали свои голоса первые птицы, ветер гонял по тротуарам пыль. Несколько листов газеты пронеслись по асфальту навстречу нам, исчезнув под колесами автомобиля.

Смотреть было не на что, монотонное гудение двигателя сильно клонило в сон, а глаза закрывались сами по себе. Достаточно долго мне удавалось сопротивляться налитым тяжестью векам, но когда мы выехали за черту города, и безликие многоэтажки сменились еще более скучным и однообразным пейзажем густого леса, усталость в итоге взяла свое. Я провалилась в тяжелый беспокойный сон, слабо осознавая, что мое тело в скользком кожаном сидении съехало вниз еще больше.

Меня разбудили два весьма неприятных ощущения – холод пронизывающего встречного ветра и жажда в иссушенном горле. Я не могла вспомнить, когда в последний раз что-нибудь пила. Разминая шею, затекшую ото сна в неудобной позе, я потянулась насколько позволял салон автомобиля, и протерла заспанные глаза, осматриваясь вокруг. Широкое прямое шоссе уходило далеко вперед, исчезая где-то за линией горизонта, за окнами по-прежнему мелькал лес, но теперь только с одной стороны – по правую руку на много миль раскинулась широкая полоса побережья. Судя по всему, мы не успели отъехать слишком далеко от Олимпийского полуострова.

Солнце пробивалось сквозь тучи, гонимые ветром на север, время от времени исчезало в их свинцовой серости, затем появлялось снова, заставляя мерцать кожу Эдварда ослепительным блеском всякий раз, когда яркие лучи касались его лица. Его поза за все это время – интересно, как много его уже прошло? – не изменилась, разве что руки лежали свободно на руле. Сейчас он больше, чем когда-либо, напоминал мраморное изваяние – неподвижный с холодным, смотрящим в душу взглядом, совершенный, как статуя Давида. Красота Эдварда была чем-то таким, от чего у тебя невольно перехватывает дыхание, а когда кожа его покрывалась этим волшебным сиянием, появлялось непреодолимое по силе своей желание прикоснуться к нему, провести ладонью по холодной твердой щеке, чтобы убедиться, что она реальна, но только, делая это так, чтобы он не узнал об этом.

Как зачарованная, я смотрела на него, позабыв обо всем: о приличии, о том, что он почти наверняка ощутил на себе мой пристальный изучающий взгляд. Я пялилась на него так бесстыдно. На некоторое время даже жажда отошла на второй план.

Единственное существо на свете, в котором так идеально сочетается божественная красота и смертоносная опасность.

– Насмотрелась? – от неожиданности я подпрыгнула на сидении. Эдвард посмотрел на меня испытывающим взглядом и быстро перевел его обратно на дорогу.

– Я... – смутившись, я пыталась подобрать какой-нибудь вразумительный ответ, но не найдя ничего лучше, чем сказать правду, быстро проговорила, уткнувшись взглядом в колени. - Я просто захотела пить.

Ничего не ответив, он потянулся к заднему сидению, продолжая вести машину одной рукой, и, пошелестев пакетом, передал мне бутылку воды.

– Держи, – я взяла бутылку из его рук и принялась жадно поглощать воду, она была холодной, как и ветер на моей коже, и эта свежесть заставляла меня покрыться мелкой дрожью. – Я привык к этим взглядам, – тихо сказал Эдвард чуть погодя. Похоже, молчание не пришлось ему по вкусу.

Я смотрела на него и понимала, что сейчас мне впервые удалось разглядеть в нем нечто, чего я не видела никогда раньше. Меня осенило: возможно, Эдвард не страдал от этого, но он был одинок. Уход от семьи, обособленная жизнь – все это наложило на него определенный отпечаток и – я почти не сомневалась в этом – повлияло на его сложный характер, лишь усугубляя его.

Прежде, чем мне удалось осознать эту мысль умом, я испытала порыв помочь ему. Но это мимолетное желание было настолько безумным и нелепым, что я тут же прогнала его, удивляясь, как мне вообще могло прийти в голову нечто подобное. Во-первых, что я могу сделать, чтобы изменить сложившуюся ситуацию, если он сам не желает менять что-либо? Ну а, во-вторых, какого черта я жалела его? Его, Эдварда, который хотел и все еще хочет убить меня! ¬

– На красоту обычно не жалуются, – я пожала плечами, пытаясь казаться равнодушной.

– Ты не можешь представить себе, как это раздражает, когда слышишь все, что о тебе думают. Все эти глупые недалекие мысли, – Эдвард поморщился, будто от неприятного запаха. Тон его голоса говорил о том, что этот разговор лучше закрыть.

– Долго я спала? – Я поспешила сменить тему, чтобы не разозлить его ненароком. Меньше всего сейчас мне хотелось иметь дело с разгневанным Эдвардом, а, зная его характер, я понимала, что лучше избегать острых углов.

– Не очень, – ответил он.

– Мы едем на юг?

– Точно.

Туда где жарко и много солнца, сообразила я. Странно, очень странно. Я не решалась задавать другие вопросы, помня о распоряжении Эдварда. На самом же деле я не была уверена в том, что оно распространялось так же на то время, когда мы будем только вдвоем.

Неожиданный вопрос Эдварда вывел меня из размышлений.

– Расскажи о себе, – это была скорее просьба, чем вопрос, но просьба такая, которой невозможно было отказать.

– Нечего рассказывать, – я посмотрела на него, закусив губу, в действительности не понимая, что именно я должна рассказать. Я не особо любила говорить о себе. – У меня скучная жизнь.

И почему он интересуется?

– Конечно, – кивнул Эдвард, он мне не поверил, – но игнорировать вопросы больше по моей части. Я хочу узнать тебя, – добавил он мягче, без тени сарказма в голосе.

– Ну, – я замялась, сцепив пальцы в замок, думая над тем, что могу поведать о себе ¬– не так уж и много на самом деле.¬ Вспоминать прошлое было почти болезненно, я бы многое отдала за возможность избежать необходимости отвечать, но Эдвард ждал, и я сдалась, засунув чувства куда подальше. – Большую часть жизни я провела с людьми, которые заменили мне семью. Мы жили в большом доме, который раньше принадлежал родственникам Джессики. Это место долгое время было безопасным, не могу сказать, что мне нравилось там, но я привыкла, и к компании в том числе. Свое детство я почти не помню и жизнь до эпидемии тоже, только из рассказов других. У меня сложилось очень смутное представление о той жизни, хотелось бы увидеть все своими глазами, ведь я не знаю ничего, кроме того, что есть сейчас.

– Ну, тогда тоже не все было замечательно, – заметил Эдвард, уловив сожаление в моем голосе.

– Тебе легко говорить, для тебя почти ничего не изменилось. ¬– Я хотела добавить «только пищи стало меньше», но вовремя успела заставить себя прикусить язык. Сейчас я как никогда была рада тому, что он не может читать мои мысли.

Я была обижена этим замечанием. Да что он вообще мог знать, что он понимал в чувствах людей? Он никогда не был на месте тех, кому приходилось вести жалкое существование, скрываясь от вампиров, выживая в таких условиях, в которых это казалось невозможным. Он не имел никакого права жаловаться или делать подобные заявления.

– Никогда не было хуже, чем сейчас, по крайней мере, для нас, – я снова скрестила руки на груди.

– Я и не говорил, что я в восторге от того, как дела обстоят в настоящем времени, – сказал он спокойно. – И все же, ты много не знаешь.

– А тебя устраивает текущий порядок? – неожиданно даже для самой себя спросила я. У меня на уме был совершенно иной вопрос, но внезапно я поняла, что хочу знать именно это.

Эдвард задумался, прежде чем дать ответ.

– Я бы поменял многое, – уклончиво ответил он, разжигая во мне еще большее любопытство. Я с удивлением обнаружила, что это был первый наш разговор, в котором я не чувствовала себя неудобно или стесненно. Это был почти непринужденный разговор.

– Например?

– Например, болтливых и через чур любопытных девушек. Ты знаешь, что любопытство кошку сгубило? – Эдвард был невозмутим, а вот я была готова разозлиться на него. Неужели это так сложно, просто ответить?

– Никогда не замечала за собой излишней разговорчивости, – скрывая возмущение, ответила я, делая свой голос беспристрастным. Но опять-таки – я никогда не умела притворяться, практически в любой момент все мои эмоции отражались на моем лице.

– Хочешь, чтобы я ответил честно? – спросил он, посерьезнев.

– Да, было бы неплохо.

– Я бы вернул все, как было в прежние времена. Я уже говорил, что жизнь прежде не была сказкой, но она действительно была лучше, – я с удивлением посмотрела на Эдварда – меньше всего я ожидала услышать от него нечто подобное, мне казалось, что текущее положение вещей вполне устраивало его. Он продолжал. – Пускай нас было мало и нам приходилось скрываться от таких, как вы, но это лучше. Многие люди были просто нестерпимы, и превращение в вампиров не сделало их лучше, они лишь обрели бессмертие. Раньше хотя бы одни идиоты сменялись другими, а теперь приходится наблюдать одни и те же физиономии целую вечность. Скукота!

Мне бы твои проблемы, – едко подумала я, но вслух сказала другое.

– Ты считаешь людей недостойными.

– Большинство – да, – его голос звучал резко и грубо, так, что на некоторое время его слова лишили меня желания продолжать разговор. Обида снова горько уколола сердце – он был каменным, холодным и жестоким созданием, лишенным сострадания к другим видам, возвышал себя над остальными, что было свойственно для вампиров, как для более совершенных, чем люди, существ.

Некоторое время мы молчали, единственными звуками было тихое жужжание мотора, которое наполняло салон, вызывая сонливость. Мы по-прежнему двигались вдоль побережья с пугающе высокой скоростью.

– Почему тебя так пугает мысль о том, чтобы стать одной из нас? – неожиданно спросил Эдвард спокойным мирным голосом.

– Для этого нужна причина? – откровенно удивилась я.

– Предположим, что да.

– А тебе не надоела твоя вечная жизнь? – парировала я, повернувшись к Эдварду лицом; некоторое время мы смотрели друг другу в глаза.

– Мне сто пятьдесят, Белла, и большую часть своей жизни я провел в одиночестве – мне все надоело, – к концу фразы его голос как-то поник.

Устало выдохнув, Эдвард вернулся к наблюдению за дорогой. Я тоже уставилась в окно, обдумывая его слова. Все же я не ошиблась, Эдвард испытывал дискомфорт от своего одиночества, коротаемое в случайных компаниях и временных женщинах. Одиночество в толпе. Он не был один, но был одинок, и это терзало его, хотя он не признавался в этом.

– А твоя семья... родственники? – спросила я тихо, поглядывая на него из-под ресниц. Расслабленное лицо помрачнело.

– Бывшая, - поправил он глухим голосом, судя по всему, эта тема для него была неприятной. – И мы не родственники, мы чужие друг другу, – резко сказал он. – Я давно ни с кем из них не общался, разве что с Элис. Но она кого угодно хоть в преисподней отыщет. Надоедливая девчонка, не то, что Розали, с ней мы жили мирно, вернее никогда особо не интересовались друг другом, не надоедали один одному по крайней мере.

– А тот, кто обратил тебя...

– Карлайл, – подсказал он.

– Да.

– Это отдельный разговор. Видишь ли, у нас разные взгляды на жизнь. Он обратил меня, потому что нуждался в компаньоне, сыне, возможно. Но я так и не смог стать для него хорошим сыном. Не оправдал ожиданий. Когда я ушел, он не пытался остановить меня, он не простил мне убийство его пациента, но смирился с тем, кто я есть. Я думаю. Паршивая овца есть в каждом стаде... и хотя никто из них никогда не говорил и даже не думал так обо мне, я знал это. Я всегда знал немного больше, чем следовало, о тех, с кем жил и общался.

Это было откровением, признанием или что-то вроде того. В любом случае, Эдварду оно далось непросто. Меня удивили две вещи: то, что он откровенничал со мной, и то, что Эдвард считает себя паршивой овцой. Я даже не могла сказать, что производило на меня больший эффект.

– Но если, как ты говоришь, тебе все надоело, почему ты не пытаешься что-то предпринять, как-то изменить это? – осторожно предположила я. Эдвард усмехнулся одной из своих фирменных кривоватых усмешек, даже не взглянув на меня. – Что? – спросила я, поскольку он молчал.

– Я не могу понять тебя, Белла! – громко произнес Эдвард, смеясь, и прежде, чем я успела смутиться, продолжил тише. – Ты удивляешь меня своим поведением, намерениями, мыслями… Почему тебя все это так заботит? Какое тебе дело до того, что у меня вот здесь? – прошипел сквозь зубы Эдвард, без тени улыбки, абсолютно серьезно, он посмотрел на меня, положив руку на сердце. От такой резкой перемены в нем я растерялась.

– Просто пытаюсь понять твою душу, – ответила я шепотом.

– У меня нет души. Я продал ее много лет назад, – его голос был таким острым и холодным, что по моей спине прошелся мерзкий холодок.

...

Дорога была утомительно долгой. После того разговора-обо-мне-который-незаметно-перерос-в-разговор-об-Эдварде, завершенный на весьма неприятной ноте, мы почти не разговаривали. Лишь изредка перебрасывались короткими фразами, в основном я спрашивала, долго ли нам оставалось ехать, на что Эдвард всегда отвечал односложно «увидишь» или «да», не желая поддерживать разговор. Несколько раз я засыпала, но сон никогда не длился дольше получаса, спать в машине оказалось не очень удобно: постоянно затекала шея или немели некоторые части тела. Позже я вспомнила о томике Уайльда, который прихватила с собой в дорогу – книга лежала на заднем сидении рядом с пледом, бутылкой воды и солнцезащитными очками Эдварда – и погрузилась в чтение, предварительно подняв стекло со своей стороны, чтобы яркое полуденное солнце не слепило в глаза.

Мы проехали уже достаточно долгое расстояние, когда я отвлеклась от книги и с удивлением заметила, что густой влажный лес сменился выжженным пустырем с одной стороны и маячащим вдали песчаным побережьем с другой. Но больше всего меня удивили высокие пальмы, которые росли ближе к берегу. Я никогда не видела настоящих пальм, только на картинке, но теперь, увидев их воочию, ни одна фотография не смогла бы вызвать у меня такой восторг, как настоящие деревья. От восхищения у меня просто отвисла челюсть. Это место было так прекрасно. Блики похожие на блеск кожи Эдварда, играли на тонкой полоске лазурной поверхности океана, уходящей за горизонт, небо было таким синим-синим, без единого облачка, солнце только начинало садиться, и весь мир был объят золотистым его сиянием; столько цветов, зелени... Никогда не думала, что где-то может быть так красиво. Желание навсегда остаться там, в паре десятков миль от раскаленного асфальта хайвэя, обожгло меня, точно пламя огня.

Мы были в Калифорнии.

– Это здесь? – с надеждой спросила я, жадно поглощая взглядом чудесный пейзаж за окном. Невдалеке показалась заправочная, и я заметила, что Эдвард стал снижать скорость.

– Нет, мы преодолели только полпути, – ответил он. – Но нам все же придется остановиться здесь ненадолго.

Это обрадовало меня, и я расслаблено откинулась на спинку сидения, прикрыв глаза, с наслаждением вдыхая солоноватый привкус океана. Здесь даже воздух, мне показалось, пах особенно.

Мы затормозили в тени навеса у заправки. Эдвард заглушил двигатель, вышел, чтобы заправить бак бензином, и вскоре вернулся. Где-то позади затормозила еще одна машина, был слышен шорох шагов и хруст гравия. Это не понравилось мне, появилось нехорошее предчувствие.

Категория: Альтернатива | Добавил: poison-girl1013 (25.04.2010)
Просмотров: 3117 | Комментарии: 20


Процитировать текст статьи: выделите текст для цитаты и нажмите сюда: ЦИТАТА






Всего комментариев: 201 2 »
0
20 tanuxa13   (05.02.2017 22:46) [Материал]
Ой-ой, неужели Диметрий за ними ехал? Но в таком случае Эдвард бы знал это...

0
19 Ruf   (09.03.2011 16:27) [Материал]
Что за предчувствие?? Неужели Деметрий? Но как тогда Эдвард не слышит его мыслей?

0
18 Тесс   (09.09.2010 23:44) [Материал]
А может это просто случайный вампир, который сейчас покусится на Беллу? Правда Эдвард уже все равно все знает. Его врасплох не застанешь.

1
17 Moonflower)   (12.08.2010 08:08) [Материал]
Неа, думаю Эллис! dry

1
16 Румпи   (31.07.2010 11:01) [Материал]
черт это наверно Диметрий черт бы его побрал angry

2
15 Galina   (25.07.2010 18:01) [Материал]
Эдвард хочет знать о белле , но боится правды о себе !
Кажется их преследуют ....
angry

0
14 Марфуша   (25.07.2010 00:14) [Материал]
все таки они начали потихоньку нормально общаться..хотя до нормально общения им еще далеко..
спасибо за главу

0
13 Danika   (23.05.2010 16:30) [Материал]
Zame4atelnaya glava happy happy happy ih otnosheniya hot´ i medlenno no na4inajut zavyazuvatsya.. smile
poshla 4itat sledujuwuju
biggrin

0
12 rewarta   (05.05.2010 02:44) [Материал]
Прода замечательная!!!! Спасибо!!! smile

1
11 К_С_Е_Н_И_Я   (27.04.2010 18:48) [Материал]
Ну Эдвард из крайности в крайность))) Но все-равно он прекрасен) Белла она испытывает столько разноречивых чувств) Читаешь и не можешь начитаться, так захватывает)
Спасибо за главу!!!!!!!!!!!!

1-10 11-20


Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]