Понедельник, 19:15

«Годзилла». Белла взяла для нас в прокате «Годзиллу» для просмотра у неё в квартире.

Чёрт. Я люблю эту женщину.

Я первый раз у неё дома, поэтому жутко волновался. Пусть я и знал Беллу уже довольно давно - всё-таки мы некоторое время были друзьями - однако вне работы мы не особо-то общались. Если нам и доводилось коротать время вдвоем, то это обычно происходило в каком-нибудь баре или кафешке. Я никогда не видел, где она живёт. Так же, как не был знаком ни с кем из её родных, что, кстати, нам ещё предстоит воплотить в жизнь.

И, помимо всего прочего, мне было необходимо услышать окончание истории с Джонатаном. Мне не хотелось спрашивать её в лоб, снова сыпать соль на раны, ведь мы так аккуратно продвигались в наших отношениях, но эта информация была жизненно необходима. Что случилось с этим ублюдком? Он в свободном доступе, то есть могу я придти и убить его? Ну, или покалечить, на крайний случай? Попинать, как следует? До этого дня я никогда не задумывался о найме киллера, но, полагаю, я в состоянии позволить себе и это.

Так что я стоял на пороге у Беллы, чуть не обжегши свою руку, пока она не впустила меня и не забрала еду, чтобы отнести на кухню, наградив быстрым поцелуем, а затем устроила для меня гранд-тур по своей квартире. Ну, ладно, «гранд» навряд ли подходящее слово для четырёхсот пятидесяти квадратных футов в здании, построенном лет сто назад. Но то, что она показала мне своё жилище – оказалось приятным.

Стены в гостиной были выкрашенными в бордовый со светлой отделкой и рисунком под бамбук по краю стены. Пол – деревянный, в середине комнаты – небольшой белый ковёр. Диван – тёмно-серый. Остальная мебель цвета бамбука. От комнаты веяло теплом и уютом, и, если честно, в ней что-то мужское. И мне это нравилось.

Помимо гостиной в квартире была и спальня с ванной комнатой. Спальня оказалась полной противоположностью гостиной. Слишком девчачья. Почти девственно-белое покрывало с синими цветами на постели, ярко-розовый ковёр и светлая мебель – не хватало только фигурок принца и принцессы, тогда с уверенностью можно было заявлять, что комната принадлежит десятилетней девочке.

Ванная была просто, мать её, ванной. Ничего особенного.

Пока я бродил по комнате, натыкаясь на разные вещи (на полке стояло четыре семейных фото, тринадцать нетехнических книг и четырнадцать технических, две шкатулки для украшений, пять маленьких фигурок и ещё что-то, выглядящее, как небольшое мёртвое волосатое животное), Белла принесла тарелки и поставила их на журнальный столик перед диваном рядом с двумя банками пива.

- Эй, Белла? – позвал я, осматриваясь. – А где Стинкибритчес?

Белла на долю секунды удивилась, а потом улыбнулась. – Ну, хм… когда у меня гости, она заселяется под кровать. Ненавидит всех, кроме меня, - не уверен на сто процентов, но, по-моему, слова Беллы были пронизаны какой-то гордостью за этот факт.

Мы ели и смотрели «Годзиллу». Точнее, «Годзилла против Мотры». Белла даже подпевала, когда сюжет дошёл до «песни Мотры». Конечно, она не знала и не понимала японский, так что её пение было неточным, точнее – полной тарабарщиной. Но вместе с тем, это выглядело так мило.

Особенно когда она начала пытаться научить меня словам.

Фильм закончился, через двадцать минут и две банки пива я лежал, упираясь в подлокотник дивана и притянув Беллу к своей груди. Эта близость была удивительно приятной. Пусть даже половину дня я провёл в беседах со своей эрекцией, тщетно уговаривая её успокоиться. Конечно, я хотел Беллу, но не только в этом дело. Я любил её. А значит, мог вести себя так, как она заслуживала. Она дала понять, что хочет быть со мной и в физическом плане, но на сегодняшний день – это слишком для Беллы. Вообще, всё это походило на балансирование на тонкой верёвочке над пропастью.

Особенно, когда её пальчики легли мне на бедро.

Наши отношения были всё ещё слишком свежими, и, естественно, её рука на моём бедре послала трепет по всему моему телу.

Наши отношения были всё ещё слишком свежими, и, естественно её рука, двигающаяся вверх по моему бедру, заставила меня моментально затвердеть.

Чёрт!

Её маленькая ручка поднялась по моей ноге и остановилась на бедре, всего в каких-то паре дюймов от моих болезненно поджавшихся яиц.

Мой рот принялся изучать первую попавшуюся ему на пути часть её тела – ушко. Как удачно – волосы Белла собрала в хвостик, так что я получил прекрасный доступ. Её затылок лёг мне на плечо, когда мой язык прошёлся по ушной раковине, а затем я аккуратно пососал мочку уха.

Белла ахнула, извиваясь и открывая мне ещё больший доступ к своей шее. Намёк понят. Меня вдохновляло, как её пальцы сильнее впивались в меня, показывая, как ей нравится то, что я делаю. Свободной рукой она зарылась в мои волосы. Видимо, с ней происходит то же самое, что и со мной. Быстрая реакция.

Откинувшись назад, Белла фактически полулежала на мне, а я оказался в выгодном положении – мой взгляд скользнул вниз на её футболку. Губы переместились на шею, я следил за её реакцией, оценивал; округлые вершины груди, виднеющиеся в V-образном вырезе, манили меня.

Белла повернула голову, чтобы наши губы могли встретиться; поцелуй был наполнен страстью. Сегодня мы впервые по-настоящему наедине: не на работе или в окружении семьи. Её рот приоткрылся для поцелуя, тёплое дыхание смешалось с моим. Язык заскользил по моей нижней губе, прежде чем я углубил поцелуй.

Очередное пожатие моего бедра заставило мою руку опуститься на ее живот, подняться выше и обхватить одну из грудей. Её ответный стон дал мне понять, что всё в порядке, так что я принялся сжимать, ласкать и поглаживать, наслаждаясь ощущением округлой плоти в ладони.

Указательный и большой палец захватили сосок; Белла, выгнувшись, простонала в мой рот, а её рука ещё сильнее сдавила бедро. Затем она схватила меня за запястье, отрывая руку от своей груди. Я смутился на какую-то секунду, пока она не развернулась и не вернула мою руку на прежнее место, и возобновила поцелуй, на этот раз лицом к лицу.

Не прерываясь, я переместился, сел прямее на диване, а не под углом, и, подтянув Беллу за бёдра, усадил на себя. Её руки гладили моё лицо, пока мы целовались. Ладони легли ей на попку, притягивая ближе. Чёрт, мне так безумно хотелось, чтобы она опустилась и потёрлась о мою почти болезненную эрекцию, продлевая муки. Тепло её тела сводило с ума.

Уже не осторожничая, я засунул руки ей под футболку, гладя мягкий плоский животик, ладони скользнули под бюстгальтер, Белла застонала, с силой опускаясь на меня.

Затем быстро отстранилась, прерывая поцелуй, чтобы успеть пробормотать: - Я люблю тебя. Боже, я так тебя люблю. Так сильно… - прежде чем снова прижаться к моим губам.

Я попытался что-то сказать в ответ, но она не отрывалась от меня, так что такой возможности мне не представилось.

Изучая застёжку бюстгальтера на её спине, я пытался решить дилемму, но Белла быстро устранила эту проблему, стянув свою футболку через голову и, заведя руки за спину, расстегнула застёжку сама.

Я потрясённо выдохнул – действительно потрясённо – в ответ на её действия. Она настолько доверяла мне. Просто невероятно. Я знал, что не всё в наших отношениях будет проходить под знаком «драмы», но, честно говоря, то, что мы делали сейчас – большее, чего я вообще ожидал от Беллы, к тому же за такой короткий срок. Это и волновало меня, и немного беспокоило.

Наши взгляды встретились, я не увидел ни страха, ни намёка на колебания в ее глазах. Взгляд, наполненный желанием, и только им. Тем не менее, я должен был спросить.

- Ты уверена, что всё хорошо? – тихо произнёс я.

Она лишь улыбнулась и кивнула, затем притянула меня ближе к себе.

Обхватив её грудь рукой, я нежно коснулся языком соска. Белла вздрогнула и сильнее надавила на мой член. Я обхватил сосок губами, кончиком языка играя с ним, пальцы Беллы до боли вцепились в мои волосы, дыхание прерывалось короткими вздохами.

- Эдвард, - задыхалась она. – Эдвард… в… в спальню…

Мне не надо повторять дважды, я встал, она обняла меня ногами за талию, и я понёс её в спальню, где аккуратно опустил на кровать.

Отстранившись лишь для того, чтобы снять футболку, лёг рядом, разглядывая самую прекрасную картину, когда-либо открывающуюся передо мной.

Белла была сексуальной всегда, но сейчас… ад и рай. Её глаза сияли, на щеках румянец, взгляд дикий от волнения, полуобнажённая Белла. Грудь у неё просто потрясающая, совершенная, сливочно-белая, прекрасная, с совершенными, требующими поцелуев, вершинами. Идеально помещающаяся в моей ладони. Ни больше, ни меньше. Совершенство.

Наклонившись, я снова целовал её, она закрыла глаза, наслаждаясь моими прикосновениями. И я касался, я ласкал её. Дотрагивался до обнажённой кожи: лицо, плечи, шея, руки, живот… и снова возвращался к груди.

Но и Белла касалась меня. Сначала робко, затем всё с большей уверенностью, она провела рукой от моего живота до груди и далее по плечам. Белла, быстро прервав поцелуй, даже провела подушечкой пальца по моей нижней губе, затем коснулась зубов, а потом снова поцеловала меня.

Второй раз за прошедший час я почувствовал руку Беллы на своём бедре. Но теперь она не остановилась. Словно из моей ожившей фантазии, Белла накрыла мой член своей ладонью, легонько сжимая его через джинсы.

Звук, который я на этот раз издал, можно было назвать свистом, переросшим в низкое рычание. Ощущение её рук на мне, то, как она касается меня там, возвело мою потребность в ней на совершенно новый уровень.

- Бог мой, Белла… - стонал я, - ты восхитительна. – Бормотал, не уверенный даже в том, что она вообще понимает меня, но мне надо было сказать ей, объяснить, что она сделала со мной.

Она продолжала сжимать и потирать меня через джинсы, теперь я опасался, что могу кончить в любой момент.

Опустив руку ей на бедро, я проделал тот же путь, что и она ранее, только по её телу, не дойдя буквально считанных миллиметров до места соединения ног.

- Белла? – тихо позвал я, почти не отрываясь от её губ.

Глаза Беллы распахнулись, и наш поцелуй прервался.

- Всё хорошо? Так?

Она на секунду задумалась, затем кивнула.

- Ты уверена?

Казалось, она уверена, но мне не понравилась эта заминка перед ответом.

- Эдвард, всё чудесно.

После этих слов, она убрала руку с моей твёрдой эрекции и принялась расстёгивать джинсы на мне, затем её пальчики пробрались в мои боксеры.

Ох, во имя святого Рона Джереми (прим.пер: американский порноактёр). Нет, она же не собирается это делать.

Секунд десять спустя, после того, как её рука занялась мной, я опустил свою ладонь ниже, трогая её нежно и аккуратно через джинсы.

Белла застонала, поднимая бёдра и крепче прижимаясь к моей руке, в то время как её пальцы сильнее сжали мою плоть. Полностью отключившись от реальности, я обрушил свой рот на её губы. Откуда-то издалека до меня донёсся тихий стон, и я понял, что он принадлежит мне. Да, сейчас я пребывал в состоянии лёгкой эйфории, так что стон больше походил на какое-то мурлыканье.

- Очень по-мужски, - захихикала Белла.

- Замолкни, Свон, - прорычал я.

Мы продолжали целоваться и, изучая, трогать друг друга, её рука на моём члене начала двигаться быстрее. Прикосновения поначалу были неловкими, чего и следовало ожидать, учитывая неопытность Беллы, но она быстро обрела уверенность в себе. И чем увереннее она становилась, тем реальнее была для меня перспектива кончить ей в ладонь.

Обхватив её запястье, я сдержал движения Беллы.

- Белла, надо притормозить, - спокойно произнёс я.

- Но… зачем? Это, что… настолько плохо? – Как типично для Беллы.

Я фыркнул. – Нет. Очень…очень хорошо. Даже слишком хорошо.

- Ох, - выдохнула она, её лицо осветилось гордостью. – Ну, ладно.

Её рука отпустила готовый предать меня член и переместилась ко мне на грудь, пальчики медленно и осторожно, будто экспериментируя, покружили вокруг соска.

Никогда прежде эта часть моего тела не отличалась особой чувствительностью, пока её не коснулась Белла. Чертовски возбуждающе.

Она приблизила своё лицо к моему, приглашая меня поцеловать её. Моя рука продолжала с осторожностью касаться её, ладонь Беллы накрыла её, прижимая сильнее, а затем, передвинув чуть выше, на пояс джинсов, это явно было приглашением.

Быстро расстегнув молнию, я возобновил наш поцелуй, медленно проникая к ней в трусики. Мне хотелось дать ей время привыкнуть, всё обдумать, убедиться, что каждый новый шаг не доставляет ей неудобств.

Наконец, мои пальцы двинулись глубже и коснулись… Беллы. Она была такая горячая, влажная и безумно удивительная.

- Белла, - выдохнул я, едва касаясь её губ, - ты такая мокрая, - мои пальцы заскользили по её клитору, заставляя её стонать и приподнимать бёдра. Раз за разом, медленно я повторял свои движения, чувствуя, как извивается и стонет Белла. Двинувшись ещё ниже, я касался её в новых местах, перемещаясь миллиметр за миллиметром.

В какой-то момент наш поцелуй прервался, глаза Беллы закрылись, голова запрокинулась. Я надеялся, она сосредоточилась на удовольствии. Белла выдохнула, когда мои пальцы вновь коснулись клитора, и развела ноги чуть шире, без всяких ошибок – это было приглашением.

Пальцы двинулись глубже, нажав лишь слегка. Я ощутил, как Белла схватилась за моё предплечье, сжимая его от удовольствия.

- Так можно? – уточнил я.

- Да, - прошептала она, так и не открыв глаз.

Медленно, очень медленно, мой палец проник в неё наполовину, а затем двинулся обратно.

- Эдвард… - её голос прозвучал хрипло и глухо, но больше она ничего не сказала. Я понимал, как она сейчас себя ощущает.

Повторив своё движение, на этот раз я позволил себе проникнуть чуть глубже, а затем добавил второй палец.

Её пальцы всё ещё сжимали мою руку, на этот раз довольно сильно.

Слишком сильно.

Вернувшись в реальность из того возбуждённого состояния, в котором пребывал, я более внимательно взглянул на Беллу и понял, что оказался полным идиотом.

Она была напряжена не от удовольствия. Она вцепилась в меня не потому, что ей было хорошо, и звала меня не о того, что желала продолжения.

Белла была в панике. В чёртовой грёбаной панике.

- Белла, - сказал я, и это вышло как-то слишком строго.

Она вскинула на меня взгляд, теперь я увидел слёзы, которых не замечал из-за её зажмуренных глаз.

– Белла! – ахнул я. – Ну, почему ты не сказала мне?

Притянув её в свои объятья, я сильнее прижал её к себе. Белла расслабилась - я понял, насколько сильно она была напряжена - и разрыдалась.

Извиняясь передо мной.

Ну, приехали.

Она что-то бормотала прямо мне в грудь. Я уловил «прости», и «эпическая неудачница» и «слишком сломана», повторённые, по крайней мере, по одному разу.

Чуть отстранившись, я приподнял её подбородок, чтобы посмотреть ей в глаза.

- Белла Свон, за что это, чёрт тебя дери, ты тут извиняешься? Из нас двоих – дурак я, потому что не рассмотрел, что ты не в порядке. Я – кретин, который продолжал то, что начал, думая, что тебе это нравится.

Она шмыгнула носом, слёзы всё никак не прекращались. – Мне нравилось. Всё, чтобы ты не делал. Просто… последнее… это… это… Я не думала… Я думала, что всё будет в порядке. Ты же не знал. Я просто… не смогла. Это моя вина, Эдвард. Серьёзно. Как я могу сказать, что это слишком, когда я даже не знаю, где начинается это слишком для меня? Когда я не понимаю, почему это так на меня действует? Как? Эдвард… - она заключила моё лицо в ладони, в её глазах светилось полное убеждение в собственных словах, - тебе нужен кто-то без этих заморочек.

Как я уже говорил ранее: Приехали.

- Белла, я не собираюсь искать никого другого. Никогда. Я уже говорил это, но готов повторять столько раз, сколько тебе нужно слышать эти слова: я буду довольствоваться тем, что ты сможешь мне дать. Если ты больше не захочешь повторять наш сегодняшний опыт, ничего страшного. Я бесконечно счастлив, будучи способным смотреть с тобой фильмы, обнимать тебя, целовать тебя. Я люблю тебя. Лю-блю. И не хочу никого другого. Никого и никогда.

- Ты хочешь большего.

- Я хочу тебя.

- Но, тем не менее, хочешь большего, - непоколебимым тоном произнесла Белла. Затем ее голос стал тише, рука соскользнула с моего лица на грудь и устремилась на живот, прежде чем она закончила: - так же, как и я.

С моих шуб сорвался тяжелый вздох. Она была права. По всем пунктам. Хотя мне казалось, что я мог проявлять больше терпения, чем она.

- Белла, невзирая на все наши желания, мы можем подождать. Это так ново для тебя, для нас. Возьмем небольшую передышку, ладно? Пожалуйста.

- Я знаю. Да, ты прав, знаю. Но я просто… я хочу тебя, Эдвард. Я вижу тебя, дотрагиваюсь до тебя и хочу тебя. Я хочу этого, - ее взгляд опустился вниз, к нашим телам. – Вначале все очевидно, как дважды два: я хочу этого, но потом мне становится некомфортно, и я не знаю, почему так. Я не имею ни малейшего понятия, что говорить тебе, потому что поначалу мне кажется это хорошей идеей, и я прошу тебя продолжать, но затем все становится вверх тормашками, и я начинаю плакать, а ты чувствовать себя ничтожеством, хотя это, в самом деле, только моя вина.

- Это не твоя вина, Белла. Ты ни в чем не виновата.

Она вздохнула, и я не мог понять, что означал ее вздох: молчаливое согласие или тихое раздражение.

- Ты тоже ни в чем не виноват, Эдвард, но ты коришь себя каждый раз, когда случается подобное.

- Белла, я тот, кто расстраивает тебя. Даже если я не причастен к причине твоего расстройства, я несу ответственность за свои действия. Поэтому да, я немножко корю себя, – сказал я, порывисто взъерошив волосы. Я осознавал ее правоту, но не был готов распрощаться с чувством вины так просто. – Так же, как ты бы корила себя, если бы делала мне больно.

Она отвела взгляд от меня, затем крепко зажмурилась, и крупная слеза начертила дорожку на ее мягкой щеке.

- Я делаю тебе больно. Прямо сейчас. Разве ты не видишь?

Я не видел. Но она, очевидно, вбила себе в голову то, чего не было на самом деле. Прижав ее ближе к себе, я нежно поцеловал ее губы.

- Это не так. Ты ошибаешься. Верь мне.

Она обреченно вздохнула.

Всю следующую неделю между нами тяжелым грузом висела неопределенность. Я провел в квартире Беллы бессонную ужасную ночь понедельника, коя стала таковой после нашего вечернего фиаско. Во вторник разочарование ощутимыми волнами исходило от Беллы, хотя оно и было направлено в основном на нее же. Вечером я пригласил ее на ужин, но она отказалась, сославшись на плохое самочувствие и необходимость продолжительного сна.

Мне было трудно услышать это «нет». Я изо всех сил старался отгонять подальше плохие мысли, связанные с нашими отношениями.

В среду дела начали налаживаться. Настроение Беллы уже не казалось таким скверным, и она беззаботно флиртовала со мной на работе, умудрившись даже ущипнуть меня за сосок через тонкую ткань рубашки, когда мы стояли на кухне. На этот раз она приняла мое приглашение посмотреть какой-нибудь фильм у меня.

Решив, что настала моя очередь выбирать, и просто потому, что мне очень нравится эта передача, я засунул диск с «Маппет-шоу» в видеопроигрыватель.

Белла зарычала, когда на экране появилась титульная заставка, и бросала в меня попкорн каждый раз, когда Мисс Пигги открывала рот. Как выяснилось, Белла против свинок. Ну, или точнее выразиться – против кукольных свинок, поскольку мне посчастливилось наблюдать за тем, как она уплетала сэндвич со свининой за обе щеки.

Вечер среды стал напоминать вечер понедельника, только наши действия были более неловкими и осторожными. Мы оба боялись расстроить ее. А она вдобавок боялась расстроить и меня.

Я попросил ее остаться на ночь, что она и сделала. Все шло хорошо, но она держала меня на расстоянии, предостерегаясь. Однако Белла удивила меня, пригласив провести все выходные в доме ее отца в Форксе. Она сказала, что запланировала этот визит уже довольно давно.

Среда, 22:45

- Ты говорила ему обо мне? – спросил я, поняв, что не знал об ее отце абсолютно ничего, и решив, что это взаимно.

- Да, Эдвард, ты мой парень. Конечно, я говорила ему о тебе.

- А мне ты про него ничего не рассказывала, Белла, - обиженно надулся я.

Она на мгновенье смутилась.

- Ну… мне нужно кое-что сказать тебе. Чарли… - она замолчала, подбирая правильные слова, - очень защищает меня.

- Понятно. Иными словами обеспечивает тебя всем необходимым.

Она вздохнула.

- Эдвард, ты не обязан ехать со мной только потому, что я тебя попросила. Чарли действительно беспокоится за меня. Даже слишком. Я не могла не рассказать ему о тебе, и теперь он бушует. Он думает…

- Что я могу оказаться еще одним Джонатаном?

- Нет! – в ее глазах появились недобрые искорки. – Нет. Ну… он просто не знает тебя, вот и все.

- Он знал Джонатана?

- Да.

- Поправь меня, если я ошибаюсь, но, насколько я понял из твоих слов, он обеспокоен тем, что я могу причинить тебе боль, поэтому ты хочешь, чтобы мы познакомились, чтобы развеять его страхи?

- Да.

- Но он был знаком с парнем, который нанес тебе серьезную рану, и это все равно не оградило тебя от опасности.

- Да.

- Получается, что знакомство со мной не развеет его худшие опасения, Белла.

Она плюхнулась на кровать, отчего та немного просела под ее весом. На Белле была свободная пижама с неизменными зомби в чепчиках для сна, в руках они держали подсвечники с надписью «В Рождественскую ночь в доме не было ни души… потому что я съел их мозги! НЯМ НЯМ НЯМ!» на них.

Эта женщина – богиня моды.

- Я знаю. Поэтому я говорю, что не нужно обязывать себя ехать со мной. Папа, скорей всего, будет вести себя подозрительно и грубо по отношению к тебе. Он наверняка устроит тебе допрос с пристрастием. Вот, о чем я толкую.

Мое лицо озарила широкая улыбка. – Вау, ты действительно знаешь, как отлично провести уикенд!

В ответ она недовольно фыркнула. – Любишь меня – люби моего отца. Или хотя бы терпи его подозрительную натуру.

- Белла?

- Да?

- Что случилось с Джонатаном?

Она напряглась. Вопрос был явно неожиданным.

- Он в тюрьме.

Я понятия не имел, чего ожидать, но такой ответ принес облегчение. – Где?

- В Вашингтоне, в городе Валла Валла.

- Давно?

Она вздохнула, я буквально ощущал ее волнение. – Через шесть лет его освободят. С момента приговора тогда пройдёт двенадцать лет.

Я провел эти сложные математические вычисления в уме. – Это большой срок за изнасилование, Белла. – Я, разумеется, был доволен таким постановлением суда, но осознал, что мне были известна не вся правда. Когда Белла ответила мне, то я не расслышал слов - настолько тихо звучал ее голос. Я попросил ее повторить реплику еще раз и практически прозевал повторный ответ, поскольку она жутко мямлила, нервно пожевывая прядку темных волос.

- Я была не единственной жертвой.

- Что?

Она быстро подняла глаза, вызывающе задрав подбородок – хотя я не мог понять, к чему приходился ее жест.

- Я была не единственной жертвой, Эдвард. Вообще-то, я числилась под номером четыре. Хотя мы предполагаем, что на самом деле я шла под номером семь. Его судили за… нас четверых.

Я много раз встречал выражение «перед глазами все заволокло красной пеленой», но никогда не понимал, как это выглядит в действительности. До этого момента. На секунду мне стало любопытно, взорвется ли моя голова от перенапряжения.

- Он… четверых?.. Хренов ублюдок!

- Да, - тихо отозвалась она. – Точно.

- Почему его не поймали раньше? Я имею в виду, если бы поймали, то он бы не встретился с тобой.

- Только двое из четырех девушек обратились в полицию, но и их заявления отбросили в дальний ящик. Трудно добиться внимания копов, когда речь идет об изнасилованиях в колледже. Так и есть. Дочери шефа полиции пришлось подвергнуться насилию, чтобы немного расшевелить их толстые задницы. Когда он был пойман, еще одна девушка объявилась в участке. Папа раскопал еще пару случаев, которые, похоже, шли по схеме этого козла, но потерпевшие отказались от сотрудничества с прокурором.

Я лишился дара речи. Я просидел в таком состоянии до тех пор, пока следующий вопрос не слетел с моих губ.

- Кто поймал его?

- Мой отец. В отделении организовалась группа по поимке насильника, и он возглавил ее, неофициально, поскольку это было против правил. Он даже взял отпуск, чтобы полностью сосредоточиться на цели. Он не спал, кажется, даже не ел на протяжении нескольких недель, пока они не скрутили его.

Я был очень и очень рад, что у Беллы такой заботливый отец, который был достаточно упорным, чтобы защитить свою дочь. Его поступок говорил сам за себя. И мне стало еще страшнее пересечь порог его дома в качестве нового бойфренда после… него.

- Ну, здорово, конечно, знать, где он проведет следующие шесть лет, но что потом?

Подловить его и прижучить, твердил мой внутренний голос. Готов спорить на что угодно – ее отец поддержит мое решение.

Она застала меня врасплох, громко прыснув.

- Он может попытаться отомстить мне, но он никогда не сделает со мной ничего… такого, о чем я бы стала переживать.

Растерянный, я нахмурил брови, требуя объяснений.

- Джонатан был ранен, когда его поймали. Он решил улизнуть от копов, когда они нагрянули с ордером к нему в квартиру. Предупреждающий выстрел попал прямо в него. Совершенно случайно.

Она хитро вздернула бровь. – Пуля попала в его яичко, что повлекло за собой необратимые последствия.

Ох.

- Кто сделал это выстрел?

- Билли Блэк. Немецкий офицер, который работал с моим отцом в Форксе. Он был переправлен в Вашингтон пару лет назад. Он не позволил Чарли идти вместе с ними, поскольку нарушение протокольных правил могло грозить ему арестом.

- Слава Богу, Билли был там, - тихо сказал я, подметив, что за спиной у Беллы стоял больше, чем один человек, готовый кастрировать любого ублюдка.

- Да уж, - выдохнула она довольно, - слава Богу.

Остаток ночи прошел без приключений и даже хорошо, поскольку я держал Беллу в своих объятьях. Однако в ней сохранялось прежнее напряжение, и мне это чертовски не нравилось. Я знал, что она винила себя за то, что рассказала мне оставшуюся часть истории, что было ужасно глупо с ее стороны.

Если честно, я все еще корил себя за то, что вывел ее из себя.

Я проворочался всю ночь и, проснувшись в шесть часов утра, на меня снизошло озарение.

Неспособный снова провалиться в сон, я тихонько слез с кровати, стараясь не потревожить Беллу. Я отлично справлялся с ролью бесшумного ветра, пока не уронил свою любимую кофейную чашку на кафельный пол, превратив ее в два миллиарда осколков, после чего был вынужден вытирать, пылесосить и собирать остатки любимой чашки, чтобы снова без опаски передвигаться по кухне босиком.

Белла появилась в двери уже в одежде. Она умылась, но все равно еще не проснулась до конца. Усевшись за стол, она не проронила ни слова, и мы не разговаривали до тех пор, пока я не протянул ей чашку дымящегося кофе.

- Утречко, - пролепетала она, туманным взглядом уставившись в столешницу.

- Доброе утро, соня, - мне нравилось, какой она была по утрам.

- Утречко, - повторила она. Уверен, спросонья она успела позабыть, что уже говорила мне это.

Я подождал минут сорок, прежде чем поведать ей о моем озарении. Я прижал ее ближе к себе, и мне захотелось замурлыкать, когда Белла обняла меня в ответ. Мне никогда не наскучат ее прикосновения, и я искренне надеялся, что они никогда не прекратятся.

- Белла, на меня снизошло озарение этим утром.

- Разве это необычно для парня твоего возраста? Мне казалась, вы частенько просыпаетесь с ним.

- Ха-ха-ха. Я серьезно. Это насчет раздутой мухи, то есть слона.

Она огляделась по сторонам, пытаясь отыскать обладателя хобота. – Не вижу ничего подобного.

Я закатил глаза.

- Белла, любовь моя? Прошу? Я серьезен.

Она якобы застегнула рот и выбросила ключ, молчаливо взглянув на меня, готовая выслушать. Я был действительно счастлив, что она чувствовала себя лучше, чем вчера, и скрестил пальцы, чтобы мои слова не испортили ее настроения.

- Ты убиваешь себя под всем этим давлением.

Она начала было протестовать, но я опередил ее, прижав палец к ее губам.

- Дай мне закончить. Возможно, ты захочешь поспорить со мной, но с моей точки зрения ты пытаешься преодолеть все трудности без слёз, без разочарований и обид. Но это нереально. То, что произошло с тобой – полная задница. Но ведь и это положение может ухудшиться, если мы позволим сломить нас из-за того, что ты не можешь простить себя и не корить по пустякам. Я здесь, с тобой. Но я чувствую, что ты отдаляешься от меня, и это до чертиков пугает меня.

Она опустила взгляд, рассматривая свои руки, ничего не говоря.

- Ты пока не знаешь, когда ситуация выйдет из-под контроля, когда я прикасаюсь к тебе. Это все ново. Ты думаешь, что все будет в порядке, я действую, но все не так. И ты начинаешь обвинять во всем себя.

Она медленно кивнула, нехотя подтверждая мою правоту.

- И я не могу этого знать, пока не знаешь ты.

Она снова кивнула.

- Но знаешь, я хочу тебя. Ты ведь знаешь об этом, правда?

- Да, знаю, - тихонечко ответила она, почти что детским голоском.

- Хорошо. Потому что я собираюсь вести себя так, словно не хочу. Я больше не буду трогать тебя там, где не надо.

Она посмотрела мне в глаза, пораженная.

- Что? – ее губы раскрылись, обдавая меня теплым дыханием, пока она пыталась переварить только что услышанные слова.

- Я и раньше не был настойчив, но сегодняшним утром я принял решение. Я буду обнимать тебя, целовать, но этим ограничусь. Все остальное остается за тобой.

Она выглядела немного рассерженной. Нет, не немного. Действительно рассерженной. Как фурия.

- Какого хрена, Каллен? Ультиматум решил мне поставить? Либо я прекращаю заморачиваться, либо ты перестаешь дотрагиваться до меня?

- Нет! Боже, это не то, что я пытался сказать. Вот, что я пытался сказать: ты и я можем касаться друг друга. Временами это будет выводить тебя из себя, с этим мы ничего не поделаем. Это не твоя вина и не моя. Но ты вышла из себя прямо сейчас из-за того, что думаешь, что я сделаю что-то, или, быть может, волнуешься, что я сделаю что-то, или я просто сделаю это что-то, и ты скажешь, что все в норме, поскольку не хочешь расстраивать меня, хоть и не уверена в своей правоте. Потом, когда ситуация выйдет из состояния нормы, ты, вместо того, чтобы переживать о том, что мы перешли границу, будешь переживать о том, что обидишь меня, если попросишь меня остановиться, но в итоге все равно всем будет плохо. И это далеко не все сложности, которые ты берешь на себя, могу найти еще, как минимум, дюжину!

Положив руки на ее плечи, я прижался к ее лбу своим и наполнил легкие воздухом, который был на исходе после длинного умозаключения, и кинулся в водоворот снова.

- Поэтому, я пытаюсь сказать тебе, что нам нужно принимать такие решения, последствия которых мы сможем контролировать. Ты не будешь бояться сделать неправильный выбор, когда я прошу позволенья дотронуться до тебя, потому что я больше не буду просить. Ты не будешь винить себя из-за того, что можешь задеть мои чувства отказом, поскольку я не буду допускать ничего лишнего. Тебе не придется выходить из себя так часто, потому что ты будешь делать именно то, что чувствуешь на самом деле. Никаких неожиданностей, ход событий принадлежит тебе. Конечно, это не гарант того, что ты перестанешь выходить из себя, но то давление, которое ты будешь оказывать на себя, не будет зависеть от моей реакции или прочих неприятностей. Все теперь зависит только от тебя, от твоих желаний, ощущений.

- Что, если я все равно буду расстраиваться?

- Это тяжело признать, но от этого не убежишь. Ты будешь, несмотря ни на что. Поэтому я не отменяю беспричинных объятий и поцелуев. Я буду обнимать тебя и выслушивать твои пожелания, чтобы в следующий раз хотя бы немного улучшить ситуацию.

Она все еще выглядела смущенной, вдобавок, на ее лице появилась едва уловимая тень испуга.

- Я не очень-то поняла тебя, Эдвард. Что мне теперь делать? То есть, ты хочешь сказать, что все… шуры-муры… теперь исходят только от меня? Я должна делать все сама? В одиночку?

Я не смог сдержать улыбку. – Боже, надеюсь, что ты не станешь делать все в одиночку. Я бы тоже хотел принимать непосредственное участие. Если ты хоть немного похожа на меня, то и так частенько «делаешь все сама».

Она фыркнула, но не стала спорить со мной.

- Я передаю бразды правления тебе. Если хочешь прикоснуться ко мне – прикасайся. Если хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе – направь мои действия в нужное русло.

- Но я… я уже направила твою руку… туда, и это все равно расстроило меня.

- Нет, Белла, ты только направила мою руку туда, остальное я сделал сам. Я позволил себе недозволенное, и это оказалось чересчур для тебя. Но теперь этого больше не повторится. С этого момента ты будешь моим гидом и содеятелем. Наши действия под твоим контролем.

Что-то промелькнуло в ее глазах, тихий огонек понимания. Я отвратительнейшим образом поведал ей об идеях, нахлынувших на меня под действием неожиданного озарения, но, кажется, она услышала меня.

Надеюсь, что так оно и есть.

Над главой поработали Тэя и Леопольд.
Напоминаем, что всегда рады видеть ваши отклики на Форуме