EPOV

Я был удивлен, что Белла все еще не спит, дожидаясь меня. Сегодня я пришел позже, чем обычно, ведь мы с Эсме выскользнули на короткую охоту. Мне нужно было некоторое время, чтобы поговорить наедине с Карлайлом. Но это заняло бы несколько часов, а он был на работе сегодня вечером. Если мне когда и требовалась мудрость моего отца, то этот момент наступил сейчас. Нужно продумать нашу с ним вылазку.

Белла была невероятно прекрасна, кольцо сверкало в свете лампы. Она была полностью поглощена своей книгой и не заметила, как я вошел. Ее почти высохшие волосы разлетелись при моем появлении, что-то, из ею прочитанного, заставило ее улыбнуться. Я бесшумно лег рядом с ней, целуя ее кольцо.

Она перевернулась, для встречи со мной, и тщательно исследовала выражение моего лица.
– Итак… никакой хандры больше?

Словно мое стремление к ее защите можно было просто отключить. Как будто я отключил бы его, если бы смог. Я льстиво ей улыбнулся.
– Никакой хандры.

Ее глаза сузились.
– Тогда чего ты так боишься?

Я пристально на нее посмотрел, она не вздрогнула.
– Я уже говорил тебе.

– Ты сказал мне, что показали тебе видения Элис, но почему ты думаешь, что причинение мне боли неизбежно? Твоя жажда под контролем, поэтому все не так. – Своей нежной теплой ладонью она ласкала мою щеку. Мгновенно воспоминания о каждом ее прикосновении разгорячили мое лицо. Я был удивлен, что физически это никак не проявилось: не возник румянец.

Обжигающие кончики ее пальцев пробежались по моим волосам, оставляли горячие, изящные дорожки на моей коже.

– Я просто пытаюсь понять, Эдвард. Я хочу помочь, если могу.

Я сжал губы, и она легко их поцеловала, дразнящий огонек замелькал в ее глазах.
– Как я могу доверить тебе все свои деньги, если ты не доверяешь мне даже в этом?

Я игриво ухмыльнулся в ответ.
– Может быть, не стоит. Может быть, я - настоящий негодяй, который сбежит со всем твоим состоянием.

Она расплылась в сногсшибательно соблазнительной улыбке.
– Ну, только если ты сначала сделаешь со мной кое-что.

Образы вспыхнули в моей голове: череда повреждений и смерть.

Она положила свою руку мне на сердце.
– Никакой хандры, помнишь? Мои приступы паники были потому, что ты не желал меня слушать. Нам нужно поговорить об этом.

– Ты хочешь услышать, о моих низменных желаниях от меня же самого?
– Я хочу знать, что ты думаешь. Уверена, ты один можешь понять, почему это сводит меня с ума.
Я закрыл глаза. Я был трусом.
– Пожалуйста, Белла.

– Мы партнеры или нет?

Партнеры. Идея, о которой мне трудно было размышлять. Физически, я так привык быть ее защитником. В любом другом случае, она была так далека от меня, что невозможно было представить нас равными. Но разве не об этом я ее просил? Разве я не уговорил ее стать моим финансовым партнером несколько ночей назад?

Я хотел быть равным. Я хотел быть настолько же хорош. И больше всего, определенно, я хотел, чтобы она была моим партнером в каждом из всевозможных смыслов.
– Это неизбежно, потому что… ты ослепляешь меня, Белла.

Она фыркнула.

– Я серьезно. Я не могу концентрироваться, когда ты прикасаешься ко мне.

Маленькая черточка беспокойства появилась у нее на лбу, пока она обдумывала сказанное.
– Но ты целовал меня раньше. Много раз. И ты никогда не причинял мне боли. Ты даже близко не подошел к этому, если не считать желания укусить.

Огромная разница.
– Ты знаешь, интенсивность моих ощущений намного сильнее, чем у человека. Обоняние, слух, зрение.

Она кивнула.

– Мои тактильные ощущения тоже острее, – я опустил свою руку ей на шею и закрыл глаза, наслаждаясь этим прикосновением. Я так редко позволял себе чувствовать так просто. – Я осознаю каждое прикосновение, каждую минуту. Твое тепло. Стук твоего пульса. Твою мягкость. Текстуру твоей кожи. Я могу чувствовать всё, всё сразу каждой частью тела, которой я прикасаюсь к тебе. Это так мощно, так интенсивно, – невероятное удовольствие от этого. Я неохотно уронил свою руку и снова взглянул на нее. – Это ослабляет мое внимание. Это отвлекает от заботы о твоей безопасности.

Белла изучала меня своими глубокими, теплыми глазами.
– Это как жажда? Ты не хотел причинить мне боль, но интенсивность этого заставляет тебя… быть нерешительным?

– Более или менее, я полагаю.

Она посмотрела на меня и закусила губу, беспокоясь о проблеме. Может, она, наконец, увидит? Может, она поймет, что я колебался не потому, что я не хочу ее горячее мягкое тело, но потому, что я хочу его слишком сильно?

– Возможно, есть какой-то способ снизить твою чувствительность.

Мои челюсти крепко сжались. Глупец, ждал, что девушка разглядит суть.

– С жаждой это сработало, – подчеркнула она, защищаясь.

– Это сработало с искушением, но… – я никогда не объяснял этого раньше по-настоящему. Я специально попросил Карлайла не поднимать эту тему во время просвещения Беллы, хотел отложить эту трудную правду настолько долго, насколько только возможно. Белле не нужно знать, как много боли она причиняет мне. Но сейчас пора. Я не хотел, чтобы она чувствовала себя виноватой, но она должна понять. Мои ощущения функционально отличаются от ее.

– Но?

– Но жажда была не просто вопросом искушения, сильного желания. Это также физическая боль.

На мгновения, ее лицо побелело, и морщинка беспокойства появилась у нее между бровей.
– Я причиняю тебе боль?

– Нет, это не твоя вина, Белла. Это то, чем я являюсь. Я реагирую так на запах любого человека. Каждый вздох болезнен. Как палящий огонь в моем горле.

Кажется, от осознания у нее сперло дыхание, и я быстро поцеловал ее запястье. Я почувствовал, что она плачет, прежде чем встретился с ней взглядом.

– Все это время, – прошептала она. – Почему ты мне не говорил?

Я поймал одну из ее слезинок кончиком пальца и вместо ответа поднял ее.

Другая слезинка замерцала на ее ресницах, прежде чем скатиться по щеке.
– Со мной только хуже, ведь так? Ну …жжение.

Всегда такая проницательная.
– Да. – Я поцеловал ее бровь. Я скользнул губами по ее щеке, пробуя ее слезы. Осторожно, я прикоснулся к ее губам своими.

Ее ответный поцелуй был коротким и неуверенным. Затем она обвила мою шею своими теплыми руками и прижалась лбом к моему плечу.
– Прости меня.

Я погладил ее по волосам.
– Тебе не за что извиняться, любимая, – я вздохнул, ища нужные слова. Ее печаль жгла меня сильнее, чем жажда. – Я упомянул это только сейчас потому, что хотел, чтобы ты поняла, что немного сложнее, чем ты думаешь. Я стал менее чувствителен к искушению, но это не меняет того, как реагируют мои органы чувств. Поэтому, когда ты говоришь, что снижение чувствительности сработало в отношении жажды, это правда, но лишь наполовину. Я понятия не имею, могут ли мои человеческие желания в отношении тебя уменьшиться таким же образом, а даже если они могут, это, возможно, не повлияет на то, каким подавляющим может быть эффект от твоего прикосновения.

Она не ответила, и я продолжал говорить, позволяя ей увидеть это со всех сторон. Снова пожалев, что не могу слышать ее мысли и знать, что она обо всем этом думает. Как жаль, что самый интересный и замысловатый мозг в мире молчал для меня!

Белла резко подняла голову и отодвинулась.
– Мое прикосновение тоже болезненно?

Я хохотнул.
– Как раз наоборот. Но такое же мощное, как жжение. Даже сильнее, вообще-то.

Это, кажется, существенно облегчило ее переживания. Она приняла это открытие гораздо лучше, чем я ожидал. Я криво улыбнулся. Конечно, она приняла все. Она всегда удивляла меня.

– Итак… – сказала она медленно, – если твои тактильные реакции причиняют тебе боль, что ты теряешь? Я имею в виду, почему хотя бы не попробовать?

Я не собирался говорить ей правду – что я не смею предпринять что-то подобное без предварительной проверки Элис. Она будет уязвлена.
– Что именно ты имеешь в виду, говоря «попробовать»?

Белла пожала плечами.
– Я не знаю, – она густо покраснела.

Я криво улыбнулся.
– Нет, знаешь.

Она смущенно посмотрела вниз и снова закусила губу. Секунды полные нетерпения тянулись.
– Элис называет это моим счастливым местечком, – наконец, сказала она. – Когда я думаю о тебе, – румянец распространился до ее ушей.– Знаешь, после свадьбы.

Думает обо мне. Желание услышать ее мысли, видеть ее фантазии, сейчас было физической болью.
– В наш медовый месяц?

Она кивнула, быстро сверкнув улыбкой.
– Куда мы, кстати, отправляемся?

– Это сюрприз, – без запинки ответил я. В данный момент для меня это была такая же тайна, как и для нее.

Надувшись, она спросила.
– Даже ни намека?

– Нее, – в любом случае, мне нравилась мысль о необузданности ее фантазий. Слишком сильно. Даже слишком сильно. Я также знал, что она, будучи озадачена этим вопросом, скорее всего, заговорит об этом во сне. Я не мог дождаться услышать ее сон.

Она снова увернулась от моего взгляда, ее разгоряченные щеки излучали тепло.

– Белла? Пожалуйста, – незнание сводило с ума.

– Ну…а у тебя есть счастливое местечко?

Я не смог сдержать легкого смешка.

Огорчение сверкнуло в ее глазах, и она в раздражении перевернулась на спину.
– Ничего смешного.

– Нет, глупышка, это смешно, – я прижал ее ближе к себе, вдыхая аромат ее волос, – у меня есть счастливое местечко, и ты в нем. Мое счастливое местечко там, где есть ты.

– Что-то не очень похоже на счастливое местечко, – проворчала она. – Ты всегда так напуган, когда мы говорим о нашем медовом месяце.

Не очень похоже на счастливое местечко? Я криво ей улыбнулся. Моя самоотверженная, доверчивая Белла. Для меня было недостаточно выполнить мою часть сделки. Она хотела невозможного - она хотела, чтобы я наслаждался собой.

Я тихо сказал ей на ухо.
– Если бы я был человеком, я бы каждый свой сон, каждую мечту проводил бы в этом счастливом местечке с тобой. Если бы я мог любить тебя так, не рискуя твоей жизнью… – это было неисполнимое желание, – я хотел этого, даже когда я был в нерешительности, Белла.

Ее дыхание прервалось.

– Но для меня это по-другому. Я не человек. Правда портит все, чего бы я ни пожелал или ни сделал.

– На несколько минут притворись, что это не так, – взмолилась она, все еще бездыханная.

– Но это так. Притворство только делает реальность еще более болезненной. – Я прикусил губами мочку ее уха, пытаясь уменьшить горечь слов. – Жаль, что я не могу отдаться любви также самозабвенно, как ты. Я завидую тебе в этом.

Она перевернулась на бок снова, и меня поразили вера и доверие в ее глазах.
– Попробуй, – видя мое отчаяние, она добавила, – попробуй просто подумать так – самозабвенно.

Серьезная надежда в ее глазах – уже перебор. Я опустил взгляд.
– Я поразмыслю над этим.

– Это все, о чем я прошу, – тон Беллы был полон самодовольства.

Она поцеловала мою щеку, мою челюсть, мой подбородок. Когда ее губы прошлись по уголку моего рта, я поднял голову и поцеловал ее нежно.
– Целовать тебя, пока ты не заснешь? – пробормотала она, ее губы касались моих, когда она говорила.

Я хохотнул.
– Как будто это сработает.

– Я могла бы целовать тебя, пока я не засну, – исправилась она. Ее сердце громко стучало.

Мои руки зарылись в ее волосы, и я приподнял ее голову, чтобы прижаться губами к ее восхитительной шее.
– Сколько дней это займет?

– Давай выясним.

– Давай не будем.

Ее сердце забилось в ровном, разочарованном темпе.

– Не в течение ближайших сорока трех ночей, – исправился я.

Ее пульс снова подскочил, ускорившись в два раза.

Спасибо за то, что прочли. Надеюсь на отзывы и комментарии