В это время года в Чикаго было очень ветрено. Несмотря на то, что он жил здесь уже пять лет, Эдвард Каллен так и не привык к резкому ветру, поднимающему вверх опавшие осенние листья. Там, в Форксе, погода была сырая и холодная, но такого ветра не было никогда. Было что-то такое в чикагских ветрах, что заставляло его чувствовать себя одиноким.
Он покрепче запахнул свое длинное темное пальто, пытаясь защититься от пронизывающего ветра, и пошел домой.
Здесь, в Чикаго родился его отец.
Остановившись возле газетного ларька, Эдвард купил несколько таблоидов. С тех пор, как он переехал сюда, у него вошло в привычку читать эти убогие журнальчики.
Таким образом, он, как мог, пытался следить за знакомым лицом. Так, чтобы она не знала об этом.
Как и за предыдущие два года он ничего не нашел о ней. Он выбросил журналы в мусорный бак возле небольшого китайского ресторанчика, где он каждый день заказывал еду на вынос.
Эдвард Каллен больше не готовил.
Держа в руках коробочки с горячим рисом, Эдвард медленно шел в квартиру, в которой сейчас жил. Он не спеша поднялся по лестнице и кивнул соседу и домовладелице – женщине, до безумия любившей кошек.
Если бы кто-то увидел, где теперь живет Эдвард Каллен, то ни за что бы не поверил своим глазам. По сравнению с его современным домом за белым заборчиком в Форксе, его квартирка с одной спальней казалась скорее временным жилищем, а не настоящим домом. Это был – пусть милый и опрятный – не настоящий дом.
Дойдя до квартиры, он замер от удивления.
Перед его дверью стояла женщина. И, если судить по ее внешнему виду, женщина немалого достатка. На ней был тренч из замши цвета слоновой кости, шелковый шарф обвит вокруг шеи, черные перчатки она держала в руках, а белая шляпка и солнечные очки дополняли образ. Ее ноги были обтянуты плотными леггинсами и черными сапогами на плоской подошве. Ее бледная кожа слегка разрумянилась от свирепствующего на улице ветра. Светло-каштановые волосы, не достигавшие плеч, были уложены в элегантные кудри, а губы были чуть тронуты красной помадой.
- Таня? – окликнул Эдвард. Женщина повернулась и, улыбнувшись, сняла солнечные очки.
- Эдвард, - медленно и ослепительно улыбнулась она.
- Белла? – охнул Эдвард.

- Так ты пригласишь меня войти? – Белла кивнула в сторону закрытой двери, но не отвела от него улыбающихся глаз.
Как же она так изменилась? Если бы не ее волшебный голос, похожий на перезвон колокольчиков, Эдвард бы никогда не узнал в ней Беллу.
- Да, конечно. Извини, - Эдвард, внезапно утратив координацию, стал возиться с ключами. Белла тихонько усмехнулась.
- Ты стал более неуклюжим, Эдвард, - пошутила она.
В конце концов, когда уже Эдварду казалось, что прошла целая вечность, замок щелкнул, и они вошли в его тихое, небольшое, но уютное, жилище. В гостиной из мебели был только серый диван, кофейный столик и скромный телевизор. От гостиной отходил кухонный островок, через который можно было легко разглядеть рабочую зону кухни. Слева находилась дверь в его спальню, а за ней – дверь в ванную.
- Даже твои вкусы изменились, Эдвард. Никогда бы не подумала, что ты минималист, - заметила Белла, очевидно, вспоминая его старый дом в Форксе.
- Просто нет нужды в чем-то большем. Здесь живу только я, - объяснил он, подводя ее к дивану. - Воды?
- Да, пожалуйста, - кивнула Белла, все еще осматривая его скромную квартиру. – Так у тебя нет девушки?
Она повернулась к нему, и на ее лице засияла широкая улыбка.
Он не мог взглянуть ей в глаза и только безмолвно покачал головой. Столько времени прошло, и она здесь, чтобы поговорить об этом?
Она ласково улыбнулась, когда Эдвард сел на диван на приличном расстоянии от нее.
- Ты изменился, Эдвард.
- Ты тоже, - тихо пробормотал он, но Белла услышала.
Она очаровательно рассмеялась, и Эдвард был шокирован, осознав, как же ему не хватало этого смеха.
- Да! Да, наверное, Париж так влияет на людей, - она отложила перчатки и сняла тренч, под которым оказалось длинное темное платье. – Время изменило нас, правда, Эдвард?
Он молча кивнул, не зная, что сказать.
- Итак, - начала она после того, как сделала глоток воды, - как ты поживаешь?
- Неплохо, наверное, - сказал Эдвард, немного расслабившись. Все так же, как было прежде: ее присутствие оказывало на людей, находившихся рядом, некий успокоительный эффект, который теперь, когда она стала старше, лишь усилился. – Я преподаю в местном университете. Это недалеко отсюда, можно пешком дойти. Иногда я играю на фортепьяно в одном модном ресторане, иногда участвую в театральных постановках, - он взглянул на нее. – А ты?
Белла слегка покачала головой и сделала еще один глоток.
- Как ты знаешь, пять лет назад я уехала в Париж. Мы с Джейкобом учились там под руководством режиссера Галианни. Он так многому нас научил, - Белла мягко улыбнулась и продолжила: - Он действительно невероятно талантливый режиссер. Немного слишком строгий и упрямый, но, ты сам понимаешь, это простительно. Через некоторое время после того, как мы приехали в Париж, одно агентство по подбору актеров узнало, что мы ученики Галианни, и связалось с нами. Мы подписали с ними контракт, и уже скоро у меня был дебют в одной из лучших театральных постановок. Это был «Грозовой перевал». Я играла Кэтрин. Эта роль сделала мне карьеру.
Эдвард кивнул, зачарованный ее историей. Несмотря на то, что он говорил себе, он до сих пор испытывал к ней какие-то чувства и хотел знать, что происходило в ее жизни.
- Ну, после этого меня отправили в Нью-Йорк, чтобы сыграть в еще одном представлении. Впервые в жизни я увидела бродвейскую сцену. Господи, Эдвард, это было так прекрасно! – счастливо улыбнулась она. – Пьеса получила просто потрясающие отзывы, и после этого работы у меня было хоть отбавляй, - она на мгновение остановилась, чтобы перевести дыхание. – Джейкоб не пошел по актерскому пути, но он прилежно учился у Галианни, и через год они вместе спродюсировали фильм. Фильм стал очень успешным, и имя Джейкоба было на слуху. А как только стало известно, что он любимый ученик Галианни, многие продюсеры стали предлагать ему сценарии для режиссуры. И он выбрал экранизацию книги, которая называлась «Сумерки», если я правильно помню. Эта книга на тот момент уже была настоящим феноменом поп-культуры. Джейкоб вернулся в Штаты, чтобы снять этот фильм, и это был просто оглушительный успех. Когда я была на премьере, то подумала, что эта книга действительно нечто, раз люди сходят с ума из-за этого фильма. В общем, после этого Джейкоб обрел известность, - закончила Белла, широко улыбаясь.
Эдвард посмотрел на нее. Впервые по-настоящему посмотрел на нее. Она так сильно изменилась. Изменились не только ее прическа и одежда, но и ее поведение. Теперь она была гораздо более зрелой и уверенной в себе. Она больше не была той застенчивой, краснеющей девушкой, которую он любил много лет назад. Что-то изменило ее.
- Эдвард, пока мы были в Париже, мы видели Таню, - спокойно сказала Белла.
Эдвард резко поднял голову, услышав это имя.
Таня. Он так давно ничего не слышал об этой девушке. И он не видел ее с тех самых пор, как в ту ночь оставил ее у себя дома и побежал за Беллой. Когда он вернулся, ее уже не было. Наверное, она уехала из Форкса на следующий же день. Он даже ни разу не позвонил ей. Пять лет он не получал от нее весточек, и даже не заметил этого. В то время как каждый день без Беллы ему приходилось заставлять себя вставать с постели и продолжать жить.
Тот, кто сказал «время лечит все» явно понятия не имел, о чем говорит. Эдвард был абсолютно не согласен с этим утверждением. Раны никуда не исчезают. Со временем раны затягиваются, появляются шрамы, и боль уже не такая сильная. Но раны никогда не исчезают.
- Да, у нее там были съемки, и мы иногда встречались, чтобы выпить кофе вместе. Она рассказала мне о том, что случилось пять лет назад, Эдвард, - Белла умоляюще посмотрела на него, словно задавая вопрос, на который – и в этом Эдвард был уверен – он не знал правильного ответа.
И он не ответил. Он отказывался возвращаться к той главе своей жизни. В день, когда он уехал из Форкса, он поклялся, что оставит всю эту боль позади. Это было нелегко, и он знал, что никогда не забудет. Но, мало-помалу, боль отступала, хоть и не исчезла полностью. Иногда он просыпался посреди ночи, и воспоминания накатывали на него. Но сердце больше не разрывалось от боли, как в первые месяцы после переезда. Больше не возникало желания вырвать сердце из собственной груди, чтобы оно впредь не причиняло никому страданий.
- Они с Джейкобом очень сблизились, - тихо усмехнулась Белла, заметив его нежелание что-то говорить.
- Неужели? – Эдвард поднял на нее глаза и улыбнулся. Белла заметила, что это была не та кривоватая улыбка, которую она так любила раньше. Эта улыбка не достигала его глаз. – Никогда бы не подумал.
- Да, я тоже, - согласилась Белла. – Я узнала Таню получше. Оказалось, она совсем не так плоха, - тут она рассмеялась. – По крайней мере, она хорошо справляется с Джейкобом. Они идеально подходят друг другу. Она шикарная перфекционистка, а он очень простой. Из них получилась забавная пара.
- Они вместе? – шокировано спросил Эдвард. – Но я думал…что вы с ним…
Белла приподняла бровь.
- Ну, наверное, я забыла сказать тебе: мы расстались пять лет назад, - объяснила она. – Мы встретились с Таней почти сразу после того, как приехали в Париж, и, наверное, она поняла, что чувствует Джейкоб. Мы стали друзьями, но Джейкоба тянуло к Тане больше, чем меня. Потом они столкнулись на съемках и, я думаю, именно тогда стали встречаться.
- О, понятно, - пробормотал Эдвард. – Что же, я рад за них.
Он снова отвел глаза, и Белла отчаянно вздохнула.
- Бога ради, Эдвард! – он снова взглянул на нее и увидел, что Белла раздражена. – Мы оба знаем, что я приехала сюда не для того, чтобы поговорить о Джейкобе и Тане.
- Правда?
Эдвард тоже начал злиться. Почему она давит на него? Разве он недостаточно страдал? Он избавил ее от вины, от стыда. Она смогла найти себя в Париже, обрести славу и страсть, что сейчас горела в ней, в то время как он остался в ловушке боли, которая пожирала его изнутри, пока он не стал лишь оболочкой того человека, каким был раньше. Разве это было недостаточным наказанием за его жестокие слова? Зачем она приехала сюда? Чтобы напомнить ему? Чтобы убедиться, что он никогда не забудет?
- Да, правда! Ты думал, я забыла, Эдвард? Ты думал, что величие и красота Парижа смогут заставить меня забыть? Я-то точно так думала! – практически прошипела Белла. Потом, успокоившись, она вздохнула.
- Я многое повидала в Париже, Эдвард, и это изменило меня. Когда я только приехала, я думала, что смогу забыть все. Париж прекрасен, он вселяет силы в человека, а обещания приключений затолкали ту боль, что я испытывала, очень глубоко. И пока я была там, у меня получалось не вспоминать. Я работала не покладая рук, и изматывала себя так, что у меня не оставалось сил вспоминать тебя, - она взглянула на него, и увидела, что он закрыл глаза. – Ты знал о моих чувствах к тебе и не ответил мне взаимностью. Я сказала себе, что это конец, что мне надо забыть о тебе. И какое-то время ты казался отдаленным воспоминанием.
Она прерывисто вздохнула.
- Париж открыл мне многое. Для начала, я поняла, что такое настоящее актерство. Это когда ты забываешь, кто ты, и примеряешь на себя другую личность. Необходимо пренебречь всеми своими эмоциями и надеть на себя чужую маску. Раньше я этого не понимала, потому что не знала, что эти маски существуют. Но как только я все осознала, то смогла видеть сквозь эти маски. И тогда я впервые поняла, что в тот день ты просто надел маску.
Эдвард не открывал глаз, но Белла знала, что увидела бы в них сейчас. Она никогда не забудет его раздавленное лицо и сжатые в тонкую линию губы. Словно боль, которую он испытывал, даже невозможно выразить.
- Ты так много раз ошибался, Эдвард. Ты был потрясающим актером, но жизнь это не сцена. Ты не мог бы вечно притворяться, - Белла почувствовала, как слезы катятся по ее щекам. Черт возьми! Она пообещала себе, что не будет плакать.
- Но даже когда я поняла это, я ничего не сделала. Я сказала себе, что прошло слишком много времени, и что твои чувства ко мне уже могли угаснуть. Я сказала себе, что полностью исцелилась, что не нужно вскрывать уже зажившую рану. Я убедила себя, что все должно остаться так, как есть, - она так сильно закусила губу, чтобы перестать плакать, что едва не появились капельки крови. – А потом я попала в аварию.
Эдвард резко вздернул голову.
- Когда?
- Это не важно, - вздохнула Белла. – Важно то, что случилось после, Эдвард.
Она хотела, чтобы он спросил, что случилось. Два года она копила в себе слова, все то, что хотела рассказать ему.
Он не спросил. Пять лет назад, простодушная и наивная Белла не осмелилась бы продолжить, она была бы слишком смущена. Но она больше не была той девушкой, поэтому она продолжила.
- Я проснулась в больнице совсем одна. Там был Джейкоб, но я знала, что я одна. И даже если бы в той комнате были сотни людей, я все равно была бы одинока. Доктор сказал, что мне повезло. Еще чуть-чуть – и я бы умерла. Несколько недель я только об этом и думала. Я думала, что я умерла бы одинокой и несостоявшейся. Несколько лет я была уверена, что счастлива. Я думала, что воспользовалась всеми возможностями, что предоставила мне судьба, и взяла все от жизни. Я ни о чем не жалела, - слезы снова покатились из ее глаз. – Но я не воспользовалась тем шансом, который значил для меня больше всего на свете. И тогда я поняла, что, даже если бы я умерла, моя душа была бы так полна сожалений, что я не смогла бы покинуть эту землю. И тогда ко мне стали возвращаться воспоминания. Те мгновения, которые я не разрешала себе вспоминать, но слишком боялась забыть.
Белла всхлипнула, предавшись этим воспоминаниям.
- После этого каждую ночь я прислушивалась к завыванию ветра за окном. Я слушала, как дождь колотит по крыше, и вспоминала. Я вспомнила поляну со светлячками. Вспомнила ночь фейерверков и поцелуй, горящий ярче, чем солнце. Я вспомнила танец, по сравнению с которым жар пламени – ничто. Я вспомнила сцену, и Хитклифа, и Кэтрин, и причину, по которой я так любила играть. Я вспомнила свою колыбельную и портрет. И ту безоблачную ночь, которую мы провели возле окна, пока ты держал меня в объятиях, а я плакала. Я вспомнила первый раз, когда увидела твое лицо. Тогда я еще подумала, что ты слишком красив, чтобы быть моим родственником. Я вспомнила широкие плечи, бледную кожу, растрепанные бронзовые волосы, кривоватую улыбку и искрящиеся зеленые глаза. И я едва могла дышать, потому что этих воспоминаний было так много…но все же недостаточно, - Белла больше не могла сдерживать слезы. – Я думала о том, где ты теперь, и эти мысли разрывали меня на части. Каждый раз, когда я видела тебя во сне, я открывала глаза и тянулась к тебе, но ты исчезал. Это убивало меня, но так я поняла, что никогда не говорила тебе того, что хотела сказать.
Она повернулась к нему и, взглянув на него заплаканными глазами, увидела, как слезы капают из-под его закрытых век.
- Когда я выписалась из больницы, то решила во что бы то ни стало найти тебя. Я бросила свою работу и, попрощавшись с Джейкобом, вернулась в Форкс. Я видела Элис. Год назад они с Джаспером поженились и ждут ребенка. Элис сказала, что ты перевелся в другой университет, но она не знала, в какой именно. И я наняла частного детектива, чтобы разузнать о тебе. Я узнала, что твой родной отец жил в Чикаго. Я была уверена, что найду тебя здесь.
Она улыбнулась сквозь слезы, но Эдвард этого не увидел.
- Я похожа на преследовательницу, да? Обойдя все университеты в Чикаго, я не смогла найти тебя. И вот когда я уже хотела сдаться и уехать в другой город, то увидела тебя у кофейни по соседству, - она снова остановилась на мгновение, чтобы отдышаться. – Я подумала, это судьба. Столько лет наши пути не могли встретиться, и вот когда я была готова снова повернуть в другую сторону, судьба дала мне еще один шанс. Поэтому я пошла за тобой до твоей квартиры.
Ее рука коснулась его щеки, мягкой и мокрой от слез, и он открыл глаза – зеленые омуты, которые Белла так любила, и которые сейчас утопали в слезах.
- Я люблю тебя, Эдвард. Это не в прошлом. Ничего не в прошлом.
Эдвард покачал головой и снова закрыл глаза, а когда он снова заговорил, его слова звучали как окончательный приговор:
- Пять лет – долгий срок, Белла. Может, ты и не забыла ничего, но я забыл. Я двигаюсь вперед, и ты должна сделать то же самое.
Пока он говорил, его руки тряслись.
Белла покачала головой, отказываясь верить ему.
- Нет, ты лжешь. Я знаю, что ты лжешь, ведь я тоже актриса. Я знаю, что ты любил меня тогда.
Эдвард жестко посмотрел на нее. Ох, как же хорошо она помнила этот взгляд.
- Любил. Много лет назад я любил тебя и думал, что будет лучше, если мы расстанемся. Но я больше не люблю тебя, Белла Свон. Я любил тебя, но с тех пор прошло очень много времени.
- Нет. Нет! – отчаянно охнула Белла. – Ты лжешь!
- Уходи, Белла. Уходи!
И, услышав эти слова, она выбежала из его квартиры.
Он лжет! Она бежала вниз и задыхалась. Плащ и перчатки остались у него в гостиной. Он лжет. Почему? Я знаю, он все еще любит меня. Я знаю. Ублюдок! Тупой, трусливый ублюдок!
Ярость волной прокатилась по ее телу, и гнев, какого она никогда еще не испытывала, заставил ее задрожать от избытка эмоций. Он думает, что сможет избавиться от нее? Только не так! Черта с два!
Этому трусу придется выслушать ее. Прежняя Белла, возможно, и убежала бы, но только не новая Белла. Новая Белла будет бороться за себя. Она и так уже слишком долго убегала. Хватит.
Она побежала вверх по лестнице и яростно ворвалась в дверь.
- Знаешь что, Эдвард? – прошипела она. – Ты тру-
- БОЖЕ! ЧТО ТЕБЕ НАДО ОТ МЕНЯ?- с болью в голосе закричал он и запустил руки в волосы. – Разве это не достаточно? Зачем ты продолжаешь мучить меня, Белла? Разве я не достаточно несчастен? – всхлипнул он. – Каждый день, каждую ночь меня преследуют те жестокие слова, что я сказал тебе. Меня преследует твое лицо и твои слезы. Чего еще ты хочешь? Зачем говоришь мне все это? Ты хоть понимаешь, что каждое произнесенное тобой слово вонзается мне в сердце, словно нож? Каждое слово, каждая слезинка словно разрывает меня на части!
Потрясенная, Белла замерла, а отчаянные всхлипы продолжали сотрясать ее тело. Она шагнула вперед, и Эдвард отступил. С каждым ее шагом он отходил от нее все дальше.
- Эдвард.
- Я хотел умереть! Умереть было бы гораздо легче. Гораздо легче, ты слышишь? Уж лучше умереть, чем мучиться от вины и стыда и этой ужасно боли! Ты, по крайней мере, смогла забыться в своей работе и своем Париже, и своей славе. У меня же не было ничего! Разве я недостаточно наказывал себя? – закричал он.
Белла больше не могла выносить этого. Она подбежала к нему и начала бить его везде, куда доставала. И она плакала, потому что он только что сказал, что любит ее. Пусть он не произнес этих слов, но это прочла между строк.
- ПОЧЕМУ ТЫ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ДЕЛАЕШЬ ЭТО? Почему? Почему? Почему ты отталкиваешь меня? Почему ты наказываешь себя, наказываешь нас обоих? Ты думаешь, я забыла? Думаешь, Париж отвлек меня от мыслей о тебе? Тогда мое сердце осталось здесь, с тобой, ты понимаешь? Почему ты отказываешься от нас?
Он обхватил ее запястья своими сильными руками, и чем сильнее Белла пыталась ударить его, тем крепче он держал ее руки.
- Потому что это неправильно! То, что я чувствую к тебе, неправильно! Ты моя племянница, Белла. Ты дочь Рене. Я не могу пойти против Рене, и ты тоже не можешь. Если она возненавидит тебя, это убьет тебя, Белла. То, что между нами, грешно и аморально. Я отправлюсь в ад из-за того, что чувствую к тебе. Может, я уже там.
- Ты когда-нибудь думал обо мне, Эдвард? А? Думал о том, как сильно я тебя любила? Или ты можешь думать только о том, чего хочет Рене? Ты когда-нибудь задумывался о том, чего хочу я? Ты думал о моем сердце? Я подарила тебе свое сердце, а ты бросил его на землю и растоптал. И все потому, что так хотела Рене! Ты когда-нибудь думал обо мне, Эдвард?
- Конечно, я думал о тебе! – закричал он. – Я думал о том, какой несчастной ты будешь, если Рене возненавидит тебя. Я всегда думал о тебе. Я делал все ради твоего блага. Ты просто не понимала этого!
- И посмотри, какой счастливой я стала! – зарычала Белла. – Заткнись, Эдвард! Просто заткнись!
И, не зная, что еще можно сделать, она поцеловала его. Лишь бы он замолчал.
Он яростно ответил на ее поцелуй, и, не в силах больше сдерживать бушующие эмоции, они вцепились друг в друга. Белла потянула его за волосы и еще сильнее прижалась к его губам. Его руки обвили ее тело и сжали стальной хваткой. Она укусила его за губу, и Эдвард потянул ее за волосы. Этот поцелуй был похож на то, если бы в яркое пламя вылили канистру бензина. Вся та страсть, что копилась в них годами, наконец нашла выход наружу. И они взорвались.
Как только они отстранились друг от друга, первые слова Эдварда заставили Беллу снова заплакать.
- Я люблю тебя, Белла.
Он вздохнул.
- Прости, что я был таким идиотом. Ты перевернула мой мир вверх дном, и я просто…я не знал, что делать. Ты ослепила меня, заставила забыть здравый смысл. Я, правда, думал, что так будет лучше, - он зарылся лицом в ее шею и заплакал. Зарыдал, как маленький ребенок. Это было слишком для него. После того, как вся боль, копившая внутри, вылилась вместе со слезами, он был полностью истощен. Но он был дома. Наконец.
- Эдвард, Рене жила своей жизнью, и это только благодаря тебя. Пора и нам жить, - застонала Белла. И в этот миг страсть между ними снова разгорелась.
Их руки и ноги переплелись так, словно они не хотели больше никогда отпускать друг друга. Их губы соединились в поцелуе, а языки затеяли изощренный танец. Весь окружающий мир исчез, как и их одежда. Эдвард и опомниться не успел, как Белла лежала в его постели. Так, как он всегда мечтал. Только на этот раз это был не сон. И они занимались любовью. В первый раз. Он был ее первым, и всегда будет ее единственным. Соприкосновения кожи, горящей в ярком пламени страсти. Длинные пальцы, скользящие по горячему, влажному от желания телу. Язык, двигающийся в направлении запретной территории. Ногти, впивающиеся в его обнаженную спину, когда наслаждение стало таким сильным, что она уже не могла терпеть. Тяжелые стоны и возбужденные вздохи в темноте ночи. Ее тело захватило его в свои крепкие объятия, а руки, словно веревки, оплели его. Обнаженные ноги лежали на его плечах, в то время как его жадные губы ласкали ее грудь. Одно движение, и он погрузился в ее горящее желанием тело. Ритмичные движения, поцелуи, стоны, жажда, мольбы… Спинка кровати все чаще ударялась о стену, пока они двигались в едином ритме. Он возносил ее все выше и выше к вершине удовольствия, пока она не достигла пика. Возбужденно вскрикнув, она почувствовала, как что-то внутри нее взорвалось, а потом она растворилась в непередаваемом блаженстве. Когда ее тело сжалось, он взорвался вместе с ней, утопая в раскаленном пламени желания.
Кровь, слезы и пот смешались, но они, наконец, были там, где хотели.

- Эй, Эдвард? – улыбнулась Белла, накручивая на палец бронзовый локон. Так вот как чувствует себя удовлетворенная женщина. А она была весьма удовлетворенной. Если Таня и была права в чем то, то это было насчет Эдварда. Он действительно был страстным и очень сильным мужчиной. И ненасытным.
- Ты же понимаешь, что нам еще предстоит через многое пройти? Этот секс и признания в любви ничего не решили ведь? – прошептала она счастливо, но серьезно.
Эдвард кивнул, но его глаза были направлены в пустоту. На мгновение Белла испугалась. Неужели он снова передумает?
Но тут он улыбнулся, и Белла с облегчением вздохнула. Он еще не передумал. Слава богу за этот покой, каким бы коротким он ни был.
- Ты так сильно изменилась, Белла. Ты стала гораздо смелее. Не боишься выражать свои мысли. Не боишься постоять за себя, - пробормотал Эдвард в ее кремовую шею. – И ты стала более приземленной.
- Ну, это результат дружбы с Таней, - довольно вздохнула Белла. Таких губ, как у этого мужчины, больше нет ни у кого на свете. Такие мягкие и настойчивые.
Эдвард тихо усмехнулся и подумал об этой женщине и той ночи, когда он отверг ее любовь.
- Я совершенно неправильно воспринимал ее, - с сожалением прошептал он. За эти годы он не сделал ничего, что бы возместило ее страдания.
- Много лет назад она объяснила мне, что случилось той ночью. Прости. Я повела себя так, даже не подумав спросить, какова же твоя часть истории, - прошептала она, нежно погладив его по впалой щеке.
- Нам свойственно так поступать друг с другом, правда? В конце концов, именно я решил, что будет лучше для тебя, даже не поговорив с тобой.
Он наклонил голову, прижимаясь щекой к ее ладони. Сколько же времени прошло…Так долго…Слишком долго.
- Да…Все те недопонимания, нерешимость, бегство. Тогда мы были детьми, напуганными и неуверенными, - Белла снова вздохнула. Как ни странно, ее сердце сейчас было полно не печали, а благодарности.
- Казалось, что мир против нас. В какой-то момент у меня появилась уверенность, что судьба препятствует нашим отношениям, Абсолютно все, что только было возможно, пошло не так. В наших отношениях есть все составляющие трагической истории любви, как ты считаешь? Столько лет потрачено напрасно, - с сожалением пробормотал он.
- Мы были слишком молоды тогда, чтобы понять, что такое настоящая любовь. Даже ты, - улыбнулась Белла, и обретенная ею мудрость осветила черты ее личика в форме сердечка. – Мне было всего семнадцать, и ты был моей первой любовью. В семнадцать все думают, что у любви не бывает мрачной стороны. Тогда я бы смогла понять только великолепие и радость любви, и не увидела бы, какими запутанными были наши отношения. Я бы, скорее всего, возненавидела тебя, как ты и предсказывал, - вздохнула Белла. В конце концов, все наладилось. – Я бы принимала твою любовь как данность. Вся та боль, что мы испытали из-за любви, позволила мне понять, что ничего…ничего в этом мире не поможет мне смириться с тем, что я потеряла тебя. А ведь ты никогда и не был моим! В разлуке я увидела, каким человеком становлюсь без этой любви. Я не хотела быть такой, какой стала без тебя, - слезинка скатилась по ее бледной щеке. – Нас разделяли тысячи километров, но я так и не смогла забыть тебя. Тогда я поняла…
Белла посмотрела Эдварду в глаза, и увидела, что в них стоят слезы. Ее единственная любовь. Этот мужчина. Этот великолепный, упрямый, такой правильный мужчина, который даже в печали был прекрасен. Ради него она бы перевернула все на земле и на небесах.
- …Тогда я поняла, что ты стоишь всей той боли, что я испытывала!
Эдвард молча посмотрел на нее и подумал, что же он сделал в прошлой жизни, чтобы заслужить такую чистую и безусловную любовь как так, что она подарила ему?
Когда он смог заговорить, он произнес только два слова:
- Спасибо тебе.

- Эй, Эдвард, - хихикнула Белла, стряхнув с себя сон. Солнце за окном уже садилось. Они провели в постели весь день.
- Да, любимая? – сонно ответил он. На его ангельском лице появилась улыбка. Та кривоватая улыбка, которую она так любила.
- Любовь или семейные узы? – снова хихикнула она.
Он открыл один глаз и вопросительно приподнял одну бровь. А потом рассмеялся и, поцеловав ее в лоб, прижался к ней своим обнаженным телом.
- С тобой? Любовь, моя милая. Всегда.
Ммм, любовь. Наконец.

КОНЕЦ!!!

...Собственно, это и есть конец. Самый конец. Вот так закончилась эта история. Как вам? Понравилось? Не понравилось? Вы в шоке ? Очень хочется обсудить с вами эту главу на ФОРУМЕ!!!
Хочется напоследок сказать спасибо всем терпеливым и не очень терпеливым читателям, которые столько времени были с нами и переживали о судьбе этих героев! Было безумно приятно читать ваши отзывы и комментарии! Увидимся в новых историях ;)