Глава 9. О девушке

Джаспер Уитлок

– Что с тобой, Уитлок? – Брэйди прищуривается, закуривая сигарету. Он протягивает мне пачку, но я отрицательно качаю головой. Курю я только когда пью, но он всё равно постоянно предлагает мне составить ему компанию.

Я знаю Брэйди с первого курса, буквально с первых дней: мы тогда оба, пьяные, пытались кататься на скейтбордах по пустому бассейну; это было где–то возле общаги девчонок–старшекурсниц, которые устраивали вечеринку в кампусе. Сейчас мне хочется поговорить с кем–нибудь, кроме Питера, чтоб он помог разобраться, что происходит между мной и Беллой. Может, это и не так, но я чувствую, как изменилось моё настроение с тех пор, как мы стали созваниваться. Мне действительно хорошо, и это всё труднее и труднее скрывать. Насколько сильно я нервничаю от того, что мне хочется озвучить происходящее, возможно, из–за страха, что всё исчезнет, настолько же всё это становится более и более реальным. Но мне хочется рассказать об этом кому–нибудь. Кому–нибудь, кто не приходится Белле братом.

– Что? – Мне нравится вариант, поговорить с Брэйди о Белле, но всё же инстинктивно я скрытничаю.

– Ну, с тобой… – Он тыкает пальцем в мою сторону и небрежно рисует круг в воздухе. – Тебе, короче, лучше знать.

– Да ничего не происходит. Я в порядке.

– Ой, я за свои слова отвечаю. Пару недель назад, когда мы отмечали твоё день рождение, тебе позвонили, и ты куда–то унёсся. Я ничего не говорил, просто не лез, но ты и сам молчишь, что там у тебя…

Я посмеиваюсь над его мега–выводами. – Я, хм, ну, я говорил кое с кем.

– Нет проблем. Просто… она реальная или по Интернету познакомились?

Я делаю глубокий вздох, а он удивлённо приподнимает бровь. – На самом деле, она… она сестра Питера.

– Ё–моё! Ты, значит, встретил её, когда вы ездили в Форкс?

– Ну, да.

Он качает головой. – А что Питер?

– Ну, он не в курсе, что мы разговаривали. Но только потому, что я не знаю, как она отнесется к этому. Она ему пока не говорила, а я не хочу решать за неё. Всё это… странно.

– Странно? То есть?

– Ну, первые пару раз она звонила, когда была расстроена. Ничего не говорила, но я понял, она набрала мой номер, потому что ей нужен кто–то или что–то, и просто поговорил с ней. Затем она начала мне отвечать, и сейчас она просто… она звонит, ну, и мы… разговариваем.

По его лицу я понимаю, что он не въехал. – Так… вы познакомились в Форксе, обменялись номерами и теперь созваниваетесь. Что тут особенного? Почему не сказать Питу, что вы общаетесь?

Я снова глубоко вздыхаю, и теперь он смотрит на меня, не понимая моего дискомфорта. – Ну, тут всё немного сложнее, чем кажется. – Я киваю на истлевшую сигарету в его руке. – Закончил?

– Ох, наверное, всё действительно непросто. – Он делает очередную длинную затяжку, а затем бросает и затаптывает окурок. – Теперь да, зайдём внутрь?

Я киваю, и мы направляемся к кафе. Набрав на подносы еды, встречаемся возле кассы и идем к свободному столику. Когда мы садимся, Брэйди чуть подаётся вперёд, ожидая, что я продолжу рассказ.

Думаю, я просто могу рассказать ему всё и сразу. Не будет лишним узнать стороннее мнение, заодно и сам разберусь со своими мыслями. – В Форксе, когда мы встретились… эм… там кое–что произошло… кое–что безумное… между нами. Практически сразу. Без всякого сомнения, это было грёбанно неподходящее время, но мы, или, фактически, я, слетел с катушек. Ну, так случается, понимаешь? – Он осторожно кивает, будто бы действительно понимая, поэтому я быстро продолжаю. – Так вот, в день похорон, во время поминок, в доме, она и я оказались наверху. Она была расстроена… рассказывала мне о своей маме… а затем начала целовать меня и всё такое…

Глаза Брэйди округляются, и широкая ухмылка расползается по лицу. – Невероятно, Уитлок! Ну, ты и мастер…

Я обрываю его прежде, чем он получает возможность превратить всё это в то, чем оно не является. – Всё не так. Это было… помешательство… трудно объяснить, я пытался отговорить её… Я имею в виду, говорил, что сейчас не время и не место, но она оказалась довольно настойчивой, и знаешь… Да я и сам просто безумно хотел её.

Выражение его лица меняется, теперь он слушает внимательнее, и уже не торопится хвалить меня за находчивость.

– Ну, в итоге мы… – Я потираю шею и приподнимаю брови, как бы говоря ему «ты сам знаешь». Без понятия, как закончить эту фразу, потому что просто не уверен, как это обозвать. Конечно, есть немало подходящих слов, но всё что приходит на ум, звучит как–то дёшево, неправильно или пошло.

– Блин, чувак, ты трахнул её?

Я морщусь, потому что это одно из определений, которое я не хочу использовать, хотя понимаю – в данном случае, оно может оказаться самым, что ни на есть точным.

– Я же говорил тебе, это не было… чёрт, просто не называй это так. Это была дикость. Думаю… думаю, она по–настоящему нравится мне. С первого взгляда понравилась.

– Бля, ну и дерьмо, – он откусывает от своего гамбургера и примерно секунду смотрит на меня, прежде чем повторить с набитым ртом. – Бля, ну и дерьмо.

Я с минуту запихиваю свой вылезший сыр обратно в бургер, прежде чем приступить к еде. Мы жуём и смотрим друг на друга, а я жду, когда он скажет что–нибудь кроме «бля, ну и дерьмо», что–нибудь, что поможет понять мне, какие у него мысли обо всём этом.

Брэйди пьёт свою содовую и чешет затылок. – Пит, скорее всего, не будет в восторге. Не зависимо от того – нравится она тебе или нет.

– На самом деле, я не планирую посвящать его в пикантные подробности. Вообще не уверен, надо ли ему знать о произошедшем, понимаешь? Что хорошего из этого выйдет?

Он кивает и, прожевав очередной кусок гамбургера, говорит. – Да, ты прав, не надо. А меня ты посвятишь в пикантные подробности, хм?

Я смеюсь, вытирая салфеткой рот. – Думаю, мы с Беллой будем единственными, между кем эти подробности и останутся.

Он коротко хмуриться, а затем его лицо разглаживается. – На похоронах… просто чудно.

– Ну, после… технически.

– Итак, вы сейчас созваниваетесь? Собираетесь встречаться?

– Нет, я без понятия, что мы сейчас делаем. Случившееся мы не обсуждали, даже не упоминали никак. В основном болтаем на отвлечённые темы: музыка, фильмы, наше детство и прочее дерьмо. В общем… она ничего не говорила, и я знаю, что не могу вдруг взять и начать разговор первым. Просто понимаю, она ещё не готова это обсуждать. Но мне хочется, чтобы дело сдвинулось с мёртвой точки, так что, вероятно, я рискну в ближайшее время.

Он кивает и, подцепив кусочек шоколадного торта, отправляет его себе в рот. Этот парень может в один присест прикончить целый поднос еды. – Рискни, если тебе хочется большего. Но она же учится где–то в Калифорнии, да?

– Да, и по окончании планирует перебраться в Колумбию, чтобы учиться в аспирантуре и стажироваться в Джорджтауне.

– Чувак, может, тебе не стоит вообще об этом говорить и всё само собой уляжется и забудется? Поверь мне, отношения на расстоянии – вообще не вариант.

Я тяжело вздыхаю, потому что уже и сам не раз думал об этом. – Знаю, но это… по каким–то причинам не волнует меня. Меня реально эти штампы не заботят, Брэйди. Не могу я забить, это невозможно. Даже говорить с ней по телефону – лучше, чем просто ничего.

Усмешка, похожая на одну из его прежних улыбочек, расползается по лицу Брэйди, и он снова качает головой. – Вот что я тебе скажу. Забей ты пока на Питера, подожди, пока вы вдвоём с Беллой не обсудите всё прежде, чем вводить его в курс дела. Я имею в виду, вы парни довольно близки, думаю, он не будет против того, чтобы его сестра встречалась с кем–нибудь, кого он знает и кому симпатизирует.

– Думаешь? Я вот не уверен. Он в последнее время сам не свой, хотя понимаю, это дерьмо просто нереально давит на него.

Бросая салфетку на тарелку, я поднимаюсь. Более или менее разговор удался, просто, когда я начинаю слишком глубоко задумываться об этом дерьме – впадаю в депрессию. Тех впечатлений и эмоций, что я получаю от разговора с Беллой, хватает на часы, думаю даже дни, но грёбаная реальность не заставляет себя ждать, и я начинаю напоминать себе о том, что наше теоретически возможное будущее безнадёжно. Не только из–за Питера и его реакции, но и из–за разъединяющего нас расстояния. Эти осторожные телефонные беседы очень шаткий радар для улавливания настроения. Я стараюсь придерживать условий Беллы, позволяю звонить первой, и чтобы не огорчать – устанавливать курс наших разговоров. Мы не обсуждаем случившееся между нами или то, что происходит сейчас, и мне всё труднее и труднее не звонить ей самому, когда мне почти постоянно хочется этого. И как итог – я боюсь, Белла не сможет отпустить то, с чего мы начали, хотя после каждого разговора мои опасения потихоньку, шаг за шагом, рассеиваются.

Но чем сильнее мы сближаемся, чем больше мы флиртуем, больше рассказываем о наших жизнях и наших планах, тем невыносимее это расстояние, что держит нас вдали друг от друга. Невыносимо не прикасаться к ней или делать вид, что я не думаю об этом каждый раз, когда мы говорим по телефону. Когда она позвонила мне, плача от дурного сна, не иметь возможности утешить её, заключив в объятья, было почти физически больно. Когда она спросила меня о татуировке, которую заметила, когда мы были в кабинете отца, было нереально сложно не заговорить о том, что произошло между нами, не рассказать, какие чувства она вызвала во мне, не показать всё то, чем я хотел поделиться с ней. Каждый день моя рука становилась всё менее подходящей заменой её великолепному совершенному телу, если это вообще изначально было возможно.

Правда такова – даже если бы мы начали встречаться, и я мог бы ездить, навещать её, однажды всё равно мне пришлось бы устроиться на работу и я уже не смог бы так часто делать это, да и она тоже. Путь от Сиэтла до Вашингтона – это вам не поездка на уикэнд. Не могу не задумываться время от времени, а что если нам действительно попробовать, в долгосрочной перспективе, если это не сведёт меня или нас обоих с ума. А потом я обычно вспоминаю, что мы даже не обсудили «нас», и что мои чувства могут быть односторонними. Всё внутри меня просто кричит, что это не так, но легче от этого не становится.

Эти мысли преследуют меня постоянно, но именно тогда, когда мой настрой становится практически равен нулю, раздаётся очередной звонок Беллы, и всё это дерьмо исчезает. И я говорю с ней, и чувствую себя счастливым за то, что имею, не важно, как это приходит ко мне. Её присутствие в моей жизни пусть даже таким образом – бесконечно лучше, чем просто ничего.

Брэйди и я добредаем до его корпуса и прежде чем разойтись, он желает мне «удачи со всем этим дерьмом». Пусть наш разговор очередной раз подкинул мне неприятных мыслей, это всё же хорошо, что кто–то ещё в курсе происходящего. Я ощущаю себя менее скрытным и загруженным, когда возвращаюсь в свою общагу, надеясь, что Белла позвонит мне этим вечером и исправит моё быстро ухудшающееся настроение.

Где–то примерно после полуночи я лежу на кровати и тру глаза большим и указательным пальцами, мобильник всё ещё в моей руке – нагревшийся от разговора. Она просто убивает меня, ничего не подозревая об этом. Последние полчаса нашей беседы она рассказывала о весьма смешном по её мнению эпизоде – пьяном купании нагишом. Полагаю это действительно и стыдно, и смешно, но после первого же предложения всё, о чём мог думать – это Белла, мокрая и обнажённая. Я слушаю её рассказ, а воображение дорисовывает и воспроизводит раз за разом её образ.

Как раз, когда я очередной раз благодарю Бога за то, что у меня одноместная комната, слегка приоткрытая дверь распахивается и появившейся Питер плечом прислоняется к дверной раме. Моё сердцебиение слегка ускоряется, я бросаю короткий взгляд на телефон, интересно, как долго он был в коридоре; и пытаюсь вспомнить, что говорил Белле до того, как повесил трубку.

– Что такое? – спрашивает он, и я не могу ему ответить, что просто фантазировал о его сестре. Голой. И мокрой.

– Да ничего особенного, а что?

Он входит в комнату. – Лорен приезжает на выходные. Она привезёт с собой подругу, Джесс, вот и хочу спросить, не одолжишь ли ты мне свой надувной матрас.

Я приподнимаюсь на локтях. – Конечно, возьми на полке над телеком. Так она с подружкой приедет? Хреново как–то.

Питер уже подошёл к полке, но повернулся ко мне и улыбнулся. – Знаю, и не говори, – отвечает он, снова отворачиваясь к полке. – Я пытался её отговорить, но... – Он обрывается на полуслове, его рука соскальзывает с матраса к столу. Взяв диск DVD, он оборачивается ко мне.

– Что это?

– А, "Донни Дарко", это...

– Я смотрел этот фильм, даже несколько раз. Просто интересно, откуда он у тебя? – Его голос звучит как–то грубовато, и я не понимаю почему; затем замечаю, что его скулы напряжены так, словно он скрипит зубами.

– Из магазина. Слышал хорошие отзывы, решил посмотреть. – Я опускаю тот факт, что это Белла восторгалась и советовала мне этот фильм, утверждая, что это один из её самых любимых. У нас было много общего во вкусах и не только на фильмы, поэтому я прислушался к её совету.

Он снова смотрит на диск. Хмыкнув, он отправляет диск на своё место. – И как, понравилось?

– Да, классный фильм. В целом непонятно, но здорово.

– Это один из самых любимых фильмов Беллы.

Комментарий Питера резко выбивает меня из колеи, я стараюсь подключить мозг и придумать вразумительный ответ. – Поэтому ты и посмотрел его не один раз?

Становится всё сложнее не начать завираться о том, что происходит между мной и Беллой. Уже равносильно вранью – не признавать тот факт, что я в курсе, что это её любимый фильм. Уже несколько недель я плету сеть из подобных опущений, и у меня нет намерения разрывать её сегодня. Мне хочется, чтобы выбор был за Беллой, даже когда Питер узнает.

– Ага. Спасибо за матрас. У меня завтра занятия с утра, поэтому скоро лягу спать.

– Конечно, ложись. Завтра ты всё ещё собираешься на вечеринку к Шатеру или предпочтёшь банальный романтический вечер? – с ухмылкой интересуюсь я.

Он раздражённо качает головой. – Навряд ли, с Джесс–то. Не думаю, что Лорен фанатеет от шведских семей. Поэтому, скорее всего, придём на вечеринку.

Я расслабляюсь, радуясь вернувшимся доброжелательному тону и спокойному лицу друга, и уже хочу предложить ему собраться завтра всем вместе с Илаем и другими, как в дверях появляются три девушки. Одна из них Элис Брэндон, с которой я время от времени встречался на первом курсе и прилично напившись трахался, когда с Марией у нас не очень ладилось. Странно видеть её в дверях своей комнаты; конечно, мы нормально общаемся, но не так уж часто видимся, никогда наши отношения не походили на романтические. Другие две девушки кажутся знакомыми, но я не могу припомнить, как их зовут.

– Тук–тук, – произносит она, заходя в комнату. – Прости за беспокойство, Джаспер, мы просто шли мимо к Марку. Подумала, можно зайти и поздороваться с тобой.

Я сажусь на кровати, опуская ноги на пол. – Конечно, проходите.

Она улыбается и моментально оказывается рядом, плюхаясь на кровать рядом со мной, словно находится у себя дома. Другие девушки застенчиво проходят мимо Питера, одна располагается на стуле у компьютера, вторая опирается о стол.

– В общем, у тебя Спортивный бизнес ведёт профессор Киркпатрик? У меня он преподаёт Стратегический менеджмент, уже доконал. Тебе ведь он хорошие оценки ставит? – Она хлопает меня по ноге. – Скажи, пожалуйста, что надо добавить в работу, чтобы получить оценку повыше тройки от этого мудака?

Я смотрю на Питера и вижу, как он взглядом окидывает по очереди троих девушек и останавливается на мне. – Думаю, мне пора. До скорого, Джей.

Элис продолжает болтать, не давая мне ответить. – Ой, ты же не из–за нас уходишь? Прости, мы не хотели мешать, просто зашли поздороваться. Кстати, меня Элис зовут.

Я представляю её Питеру, потом она знакомит его со своими подругами, Таней и Кармен. Он кивает им в знак приветствия, после чего направляется к двери. – Да я вообще собирался уходить, когда вы пришли, поэтому, пожалуй, пойду. Приятно познакомиться, девушки. – Питер прощается и, улыбнувшись девушкам, выходит из комнаты.

После его ухода, я снова обращаю внимание к Элис и её подругам, надеясь, что они не собираются надолго задерживаться у меня.

Комната плывёт перед моими глазами, и я опираюсь о стену, наблюдая за тем, как Илай, Шатер и ещё несколько парней принимаются за очередной пивной раунд. Я в этом уже не участвую, мы и так достаточно пьяны, а они уже дошли до стадии простой дурости. Глазами я ищу Питера в переполненной комнате, но его нигде нет. Уже собираюсь оттолкнуться от стены, чтобы пойти проветриться на улицу, когда одна из подруг Элис, Таня, возникает передо мной.

– Привет, Джаспер, – здоровается она. В руках у неё бутылка пива. Она милая девушка, но в первую нашу встречу постоянно молчала, я совсем её не знаю.

А вот, что мне известно наверняка, в чём я почти абсолютно уверен, так это в том, что этот её соблазняющий взгляд нечто большее, чем просто проявление алкоголя в её организме.

– Привет, Таня.

– Тебе весело? Мне показалось, ты грустишь тут в одиночестве. Что стоишь один, не тусуешься ни с кем?

– Да я просто... отдыхаю. Думаю, на сегодня я уже натусовался достаточно.

Хихикнув, она подступает ближе. – Ты пьян?

– Видимо, да, – с улыбкой отвечаю я.

– А я в зюзю! – Она произносит это так эмоционально, что, закинув голову назад, теряет равновесие. Я смеюсь и хватаю её за руку, пытаясь помочь удержаться на ногах.

То, что она "в зюзю" объясняет, почему она не так застенчива, как вчера. Я аккуратно веду её к дивану и усаживаю. Она немного наклоняется в мою сторону, а потом хихикает и поднимает голову. – Ха. Как–то странно получается.

Некоторое время до меня не доходит, а потом я понимаю, что она говорит о нашем... положении. Меня удивляет, как пара бутылок пива её буквально подменили, и это конечно занятно, но я не горю желанием общаться с ней дальше.

Было время, и не так уж давно, когда эта ситуация показалась бы мне даром Божьим, судьбой, посылающей страстно желающую меня девушку прямо мне в руки, но не сегодня. Сегодня я лучше пойду домой, свалюсь на кровать и поболтаю с Беллой. Надеюсь, она позвонит, но всё же сомневаюсь, потому что мы только вчера созванивались. Может, это и к лучшему; я напился и могу увести разговор на ту тему, о которой потом пожалею. Ну, или пожалел бы, если бы она отреагировала так, как я ожидаю.

– ... и она осталась блевать в ванной, но может это и к лучшему... не думаю, что она бы стала с ним трахаться. – Я постепенно возвращаюсь к реальности, понимая, что пропустил почти всё, что Таня говорила мне. Просто улыбаюсь и киваю, ей этого, кажется, достаточно. Улыбаясь ей, я всё продолжаю думать о Белле. Вдруг Таня перестаёт говорить, выражение её лица становится серьёзным, и она кажется ещё более пьяной. – Слушай, Джаспер... не хочешь выйти погулять?

Отчасти мне уже становится любопытно, что значит это "выйти погулять". Предполагаю, это первый шаг к тому, чтобы я привёл её к себе в комнату, и я почти соглашаюсь, так как её внезапное предложение приводит меня в замешательство, а ответ "спасибо, но нет, спасибо" противоречит моим мужским инстинктам. Но она не та: слишком блондинка, слишком недалёкая и голос у неё какой–то писклявый. Не говоря уже о том, что она не такая уж и симпатичная, она просто не Белла. Раз уж я окончательно пристрастился к моногамным отношениям с телефоном, надо придумать хороший вежливый отказ.

Я смотрю в сторону входной двери, пытаясь придумать нормальный способ сказать ей, что меня не интересует её предложение, и вижу как из–за угла выворачивает Питер. Он входит в комнату и, окинув всех взглядом, останавливается на мне. Он выглядит так, словно хочет поговорить со мной, потому что смотрит на меня и двигается в мою сторону. Я смотрю Тане в глаза и улыбаюсь, как мне кажется, мило.

– Прости, Таня, думаю, Питер хочет со мной поговорить. Мне нужно идти. Увидимся позже. – Надеюсь, она понимает, что я не предлагаю встретиться позже, и не прошу её ждать меня. Надеюсь, намёк понят. Она смотрит на меня своими пьяными глазами и кивает, и я думаю, что лучше уж избегать её всё оставшееся время.

Я не успеваю отойти от неё, как рядом оказывается Питер. – Можем поговорить?

– Конечно, – отвечаю я. Отойдя от Тани, мы встаём в стороне. Мы не так далеко отошли, но я предполагаю, он не хочет, чтобы Таня слышала разговор.

– Слушай, наверху есть свободная спальня. А Джесс остаётся в нашей комнате, поэтому... Мне эта пустующая комната как нельзя кстати. Но у меня нет презервативов. Можно у тебя позаимствовать? – Он бросает взгляд в сторону Тани, затем снова смотрит на меня. – Если, конечно, ты не планируешь их все использовать.

Усмехнувшись, я достаю бумажник. Я понимаю, он просто шутит, поэтому не заморачиваюсь по поводу объяснений на тему того, что ничего сегодня не планирую, и вообще у меня с собой только один. Не хочу, чтобы он чувствовал вину, забирая его – к тому же, мне без надобности. Плюс ко всему, не уверен, что хочу отвечать на его вопросы о том, почему ничего не планирую с Таней. Со стороны она милашка, а я не связан никакими отношениями. Несколько друзей уже заметили во мне перемены, после возвращения из Форкса. И мне совсем не хочется привлекать к себе лишнее внимание, тем более речь идёт о Питере.

– Вот, возьми, чувак. Удачи.

Питер смотрит на маленькую квадратную упаковку в своей ладони как–то слишком долго, затем сжимает кулак. Он снова смотрит мне в глаза и, кивнув, начинает отходить в сторону. Выражение его лица кажется каким–то... отвлечённым и расстроенным.

– Да... Спасибо. Повеселись. – Он продолжает смотреть мне в глаза, пока не врезается в кого–то спиной. Последний раз кивнув, он отворачивается и выходит из комнаты, направляясь к лестнице.

Я качаю головой, как только он отворачивается. Он вёл себя так же, как вчера у меня в комнате, и я не понимаю, что с ним происходит. Задумываюсь, может это как–то связано с его горем – может у него слишком часто от этого меняется настроение, но мне хотелось бы, чтобы он поговорил со мной. Он вообще редко обсуждает то, что у него на душе с тех пор, как вернулся из Форкса, а я знаю, временами ему совсем херово. Надеюсь, я всё правильно понимаю; мы никогда не говорили, не обсуждали свои переживания друг с другом, может ему кажется как–то нелепо, начинать сейчас.

На себе я ощущаю взгляд Тани, хоть ещё и не оборачивался в её сторону. Замечаю Илая, стремящегося к выходу – видимо, он решил пойти покурить – решаю пойти за ним. Я окликаю его, он машет мне, зовёт присоединиться. Я прощаюсь с Таней, надеясь, что она не решит идти за мной. Она улыбается и машет мне вслед, и мне становится как–то стыдно за то разочарование, что вижу на её лице. Пока иду до Илая, смеюсь над собой, уже хочу позвонить Белле и спросить, осознаёт ли она, что заставляет меня практически убегать и прятаться от симпатичных девушек.

Я выхожу с Илаем и ещё парой парней на улицу, мы курим, потом остаёмся и просто болтаем. В этот момент Питер с Лорен выходят под ручку, а Джесс влачится за ними. Я наблюдаю эту картину, и меня так и подрывает выкинуть шутку о его необычайной выносливости, но он не в самом весёлом расположении духа.

– Мы возвращаемся в комнату, увидимся завтра, – как–то тихо бубнит он нам. Он буквально тащит на себе Лорен, а Джесс, спотыкаясь, кое–как следует за ними – кажется, девушки немного переборщили с алкоголем. Скорее всего, планы Питера провалились, и мне его очень жаль. Я бы предложил Джесс переночевать в моей комнате, если бы это не казалось таким пошлым и очевидным для других. Мало того, если быть до конца откровенным, во мне всё ещё теплится надежда услышать сегодня голос Беллы.

Мы наблюдаем, как они удаляются от дома, затем Илай оборачивается ко мне и, пожимая плечами, достаёт ещё одну сигарету из пачки. Видимо, не я один заметил, что у Питера не очень хорошее настроение, и, очевидно, Илай догадался, в чём причина такого расстройства.

Я стою с Илаем, пока он курит, а потом понимаю, что уже по горло сыт этой вечеринкой. Я пьян, растерян и совсем не горю желанием иметь дело с изрядно выпившими, вешающимися на всех подряд девушками, поэтому прощаюсь с парнями и направляюсь домой. Достав телефон, я смотрю на экран и не вижу пропущенных звонков. Её голос мог бы скрасить этот отстойный вечер, но уже поздно и, скорее всего, она уже спит. Поэтому я убираю мобильник обратно в карман и продолжаю путь к своей комнате. Сон сейчас придётся как нельзя кстати.