Глава 7.1. Выбор.
Последние дни лета, которые я провела в больнице, были ужасны. Элис и Чарли все свое время постоянно проводили у меня в палате. Отец разрывался между мной и работой, а Эл просто напросто поселилась в больнице. Подруга старалась хоть как-то приободрить меня, но хотя ей это удавалось не очень, я старалась не показывать своих истинных чувств. Каждый день она проводила в мечтах о колледже, чем наводила на меня еще больше тоски и грусти.
Мое сердце так и не перестало болеть. Иногда меня бросало то в жар, то в холод.
Я ничего не могла с этим поделать.
Наверное, механизм сломался, сломался навсегда.
Вчера я буквально вырвалась из больницы – настолько мне все надоело. Мне хотелось побыть одной, собраться с мыслями, подумать.
Постоянное присутствие Эл добавляло еще больше боли: я сделала выбор, приняв предложение Карлайла.
Сегодня он обещал привести мне документы.
Стоя у зеркала и думая о Элис, я рассматривала шрам внизу живота.
Интересно, сколько подобных отметин на мне оставит жизнь?
Взглянув на часы, я заметила, как неумолимо бежит время: уже десять часов. Какое-то оцепенение охватило меня, пульс нарастал, а в ушах стучало. Я сделала несколько глубоких вдохов и прошлась по комнате. Все пройдет. Ты забудешь. Элис поймет.
Эти слова я повторяю каждый день, но они не приносят должного спокойствия.
Стены начали удушающе давить на меня, пришлось спуститься вниз – там более просторно.
Мертвая тишина, стоящая в доме, пугала.
Я принялась нервно расхаживать из гостиной в кухню и обратно. Сделав добрый десяток кругов, в итоге решилась выпить успокоительного – таблетки мне выписали еще в больнице, но я храбрилась и старалась лишний раз их не принимать . Словно вор, я прокралась на собственную кухню и принялась рыться в ящике с таблетками, куда запихнула свои, дабы не было соблазна. Отыскав заветную коробочку, я решила выпить сразу две – чтобы уж наверняка. Сжимая в руке белые кругляши, я налила воду в стакан – мимоходом отметив, как трясутся руки.
Запив таблетки, я пошла в гостиную и чинно стала ждать результата. Мне казалось, что он, словно манна небесная, свалится на меня сверху. Однако прошло уже минут семь, а спокойствие все не приходило.
Тогда я закрыла глаза, надеясь уснуть сидя - не вышло.
Я решила разглядывать вещи в гостиной - когда на что-то долго смотришь, кажется, что видишь этот предмет в первый раз.
Я рассматривала папину полку с фотографиями; это было похоже на маленький алтарь мне.
В сердце что-то кольнуло.
Моя самая первая фотография – здесь мне несколько часов от рождения. Помню, мама рассказывала, как папа уговаривал ее запечатлеть меня. Я невольно улыбнулась.
Затем я долго изучала следующую фотографию – здесь меня учат ходить, видны руки Рене - этот снимок был сделан много позже того, как мама ушла от отца. Какое забавное голубое платьице на мне. Чуть поодаль стояла деревянная рамка, которая заключала в себя уже девочку постарше. Здесь сам Чарли меня фотографировал – тут мне лет пять. Я отлично помню тот день: он полдня уговаривал меня посмотреть в объектив, а я все дурачилась. Он пообещал мне купить игрушку, если я постою две минуты смирно. Как мало нужно ребенку, чтобы стать счастливым!
Фотография больше напоминает картинку фарфоровой куклы: светлое пышное платье, носочки, туфельки и локоны, которые вымучил папа.
Я внимательно пересмотрела все фото и остановила свое внимание на одной - самая последняя, что я сделала еще в Финиксе. Я послала ее папе перед отъездом, чтобы он узнал меня в аэропорту. Последнее время я к нему не ездила - то ли времени не находилось, то ли я боялось чего-то, смутно напоминающего воспоминания о детстве. Неужели я так сильно изменилась внешне?
Наверное. Тяжелый вздох вырвался из моей груди.
Среди всех моих фотографий затерялся один единственный свадебный снимок родителей. Столько лет прошло, а он все еще ее любит.
Я усмехнулась: смогу ли я так же спокойно, через несколько лет, рассуждать о себе и о нем?
Наверное, нет…
В дверь постучали. Нехотя встав с дивана, я поплелась открывать дверь.
– Можно? – на пороге стоял мистер Каллен.
Я сделала приглашающий жест.
Он уверенно вошел в комнату, и в руках у него был большой коричневый конверт, - Где мы можем присесть?
Он был в каком-то взвинченном оцепенении, словно в ожидании чего-то.
Я повела его на кухню.
– Так-с, - Карлайл сел и начал выкладывать кипу бумаг на стол.
Я молча наблюдала за его действиями, откинувшись на спинку стула. Все это казалось мне каким-то нелепым и невероятным. Еще месяц назад мы с Элис обсуждали колледж Сиэтла, в который меня приняли. Она уже дважды отправила документы, а ответ все не приходил. Календарь на стене показывал страшную дату – 30 августа.
– Подпиши вот здесь, здесь и здесь, - Каллен расположил передо мной какие-то листы. Я, не читая, взяла протянутую мне ручку и поставила три закорючки, - Молодец. Поздравляю, теперь ты официально зачислена в Йельский университет. Вот билет, вылетаешь завтра рано утром из Сиэтла. Постарайся не опоздать на рейс, следующий будет только первого.
Я не сводила глаз с протянутого билета – первый класс…
Внутри меня все содрогалось, слезы вот-вот вырвутся наружу.
– А как же Элис?
– Я ей все объясню после твоего отъезда, не говори ей ничего сегодня. Так будет лучше, - я ошеломлено подняла глаза и посмотрела прямо ему в лицо, - Она простит, поймет. Так будет лучше: полный разрыв лучше, чем долгое прощание.
Я молча смотрела на него, потом перевела взгляд на окно: на улице начинался дождь, первые капли сбегали по холодному стеклу, точно как слезы по моим щекам.
– Зачем вы все это делаете?
– Тебе нужно побыть одной: новые люди, новая жизнь, новые отношения. А Элис… Она только будет напоминать тебе о нем, - я снова встретилась с Карлайлом глазами, - Не плачь, все наладится.
Мистер Каллен встал и задвинул стул:
– Мне пора…
Тут в мою голову пришла одна мысль.
– Постойте, вы можете передать Элис одну ее вещь?
– Да, конечно.
– Я сейчас, - я резко встала и побежала наверх, перепрыгивая ступеньки. Мне нельзя было резко двигаться, но дело не требовало отлагательств. Я села за стол, схватила бумагу и ручку и начала писать:
«Дорогая Элис! Ты читаешь это письмо – значит, меня уже нет в Форксе. Прости за то, что уехала, не попрощавшись. Так будет лучше и для тебя и для меня. Так сложились обстоятельства. Я не могу быть рядом с тобой. Ни вини никого. Только я сама всему причина. Ты была моим лучиком света в этом зеленом царстве дождя. Прошу тебя – не урони ни одной слезинки. Слышишь, ни одной. Ты сильная девочка, ты справишься. У тебя все еще впереди. Я верю и знаю, что ты встретишь своего принца, и у вас все будет хорошо. Извини меня за то, что не могу сказать «прощай» тебе в глаза. Когда-нибудь я тебя обязательно разыщу, и мы вместе посмеемся над прошлым. Держи свой курносый нос по ветру и не переставай улыбаться. Будь счастлива!
Целую, Белла »
Я прижала этот кусок бумаги к себе, и из моих глаз непрерывным потоком покатились слезы. Сделав несколько глубоких вдохов, я вложила листок в книгу. Спускаясь вниз, я утирала слезы.
– Передайте, пожалуйста, Элис ее книгу, - мне пришлось солгать.
– Хорошо, - по глазам было видно, что он все понял, - Прощай Белла, будь счастлива.
Карлайл открыл дверь и вышел на улицу, несмотря на проливной дождь. Дверь с грохотом захлопнулась за ним. Этот хлопок позволил мне, наконец, отбросить печальные мысли и в полной мере осознать происходящее. Я бросилась на улицу: доктор стоял возле машины.
– А что будет с Элис? – дождь хлестал по лицу крупными каплями.
– Она поедет учиться в Оксфорд, сегодня я скажу ей об этом, - и черный Мерседес умчался прочь.
Я стояла под дождем до тех пор, пока не вымокла насквозь. Слезы давно прекратились, и их место заняли холодные капли. Вдоволь настоявшись под дождем, я пошла наверх, оставляя за собой водяные следы.
Кое-как стянув с себя мокрые вещи, я переоделась в сухое белье.
Я долго сидела на кровати и смотрела в одну точку. На кухне настойчиво звонил телефон, пока, не в силах больше терпеть эту противную трель, я не спустилась вниз. Трубка телефона оказалась неподъемным грузом, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы просто ее поднять.
– Алло, - голос немножко осип.
– Белла! Ну, наконец-то! Я уже думала, что тебя волки съели! Ты где так долго была? – Элис как всегда разговаривала скороговоркой.
– Извини, я была в ванной, - снова ложь.
– Понятно. А чего голос у тебя такой замученный? У тебя что-то болит? Может, мне стоит приехать?
– Нет. Спасибо. Все нормально. Я просто хочу спать, - мне пришлось сделать вид, что я зеваю.
– Все-таки мне, наверное, стоит приехать.
– Ни в коем случае, там жуткий ливень. А ты нам нужна в полном здравии, - я нервно рассмеялась. Пусть лучше она останется для меня недосягаемым призраком.
– Представляешь, мне сегодня пришло письмо с извинениями о задержке зачисления в Оксфорд. Я конечно рада, но мы все равно поедем с тобой в Сиэтл. Я знаю, что ты начнешь учебу чуть позже – по состоянию здоровья, но я буду ждать тебя там каждый день. Я уже упаковала все чемоданы. Ты только представь – мы сможем приезжать с тобой домой на выходные… - дальше Эл ушла в размышления о колледже. Я сползла по стене вниз и иногда говорила «да», постоянно смахивая слезы.
Минут сорок я слушала Эл. Она уже мне казалась чем-то недостижимым.
– Ой, Белла, извини, мне надо идти – Эсме просит, чтобы я ей помогла с чертежами. Я позвоню тебе позже, вечером. Пока!
– Пока… - и на другом конце телефонного провода раздались короткие гудки.
Я выдернула провод из штекера, чтобы больше никто не звонил. Как в тумане я поднялась наверх и рухнула на подушку. Плакать мне больше не хотелось, и я лежала до тех пор, пока не заснула. Разбудил меня довольный и счастливый Чарли. Он чуть ли не подпрыгивал от счастья около кровати. Сначала я не поняла в чем дело, я заметила белые листы у него в руке.
– Белла, доченька, почему ты мне не сказала, что послала документы в Йельн?
– Хотела сделать тебе сюрприз, - тело отказывалось меня слушаться; голос практически сел, а опухшие глаза щурились от яркого света лампы.
– Ты должна согласиться! - отец замахал бумажками перед моим носом.
– Уже согласилась, - я перевернулась на спину, все конечности жутко болели.
– А чего ты мне не сказала? Нам срочно нужны билеты, узнать расписание рейсов…
– Там все есть. Не нужно ничего.
– Боже мой! Моя дочь будет учиться в Йельском университете! Так, пока собирай вещи, а я пойду договорюсь об отгуле на завтра, - Чарли чуть не вприпрыжку покинул комнату.
– Пап! – мне пришлось напрячь все силы, чтобы крикнуть.
– Чего? – он просунул голову в дверной прем.
– Там что-то с телефоном, он не работает.
– Я посмотрю. А ты уже сообщила маме?
– Нет еще, я позвоню ей завтра.
– Ну ясно. Ты главное вещи собери, чтобы утром ничего не забыть.
– Угу, - я снова закрыла глаза и постаралась заснуть, но сна, как и не бывало.
Еще немного полежав, я начала собирать вещи.
За окном начало смеркаться, когда я закончила паковать чемодан.
Теперь я приводила комнату в такой порядок, какой был до того, как моя нога переступила порог этого дома. Чарли забегал посмотреть, как я тут справляюсь, каждые пятнадцать минут – казалось еще чуть-чуть, и он лопнет от счастья.
Спустя неопределенный промежуток времени, я сидела в совершенно безликой комнате: ни вещей, в творческом беспорядке разбросанных повсюду, ни книг, ни фотографий, расклеенных Элис в качестве коллажа на стене – ничего.
Я сидела на кровати, держа в руках свое выпускное платье, и казалось, что я вижу его в первый раз. Перебирая в пальцах нежную ткань, невольно вспомнила, как ко мне прикасались его руки, пьянящий аромат его тела, его сладкие поцелуи…
Черт, нужно сжечь это платье, пока я совсем не сошла с ума. Я услышала, как по лестнице поднимается папа, и быстро запихнула платье в чемодан. Став по стойке смирно, я натянула на лицо маску счастья.
– Ты уже готова, принцесса? - отцовское счастье немного сдулось. Я кивнула, - Какая ты у меня умничка, все так аккуратно убрала.
Чарли попятился обратно к двери.
– Ну отдыхай, завра большой день, - он радовался, словно одуревшая мамаша, - Кстати, звонила Элис Каллен, но я сказал, что ты уже спишь, а то ваши разговоры как обычно растянулись бы на полночи. Ты ведь не злишься на меня?
– Нет, - я медленно погружалась в пучину самосожжения.
– Ну ладно, желаю хорошо тебе выспаться, - мило улыбнувшись, я отвернулась, стирая с глаз непрошеные слезы.
Всю жизнь я учила себя быть сильной и мудрой.
Смотреть на чужие ошибки и не совершать своих.
И что теперь?
Я полностью перечеркнула все свои правила и начала сверху вписывать новые, противоречащие прежним.
Когда я сюда приехала, я и не представляла, что все обернется настолько плохо.
Черт бы побрал этот Форкс.
Стараясь успокоить бушующие во мне страсти, я выключила свет и начала уговаривать себя заснуть. Но ничего не получалось.
Как бы мне сейчас хотелось нормального сна. Если я пила снотворное, я погружалась во временное спокойствие мыслей и ничего не видела, в то время как весь мой организм чувствовал себя паршиво. А когда я не пила таблетки, мне снился Эдвард, ласкающий бесконечное количество девушек. Первый такой сон мне приснился в больнице.
Я до сих пор помню его до мельчайших деталей.
На следующую ночь после разговора с Карлайлом я отчаянно пыталась заснуть, чтобы забыть, стереть из памяти этот страшный день, но когда у меня получилось, я горько пожалела об этом. Сначала я видела его ласки на моем теле словно со стороны, а затем я перенеслась в большую темную комнату. Там стояла огромная кровать с кроваво–красными простынями, на которых лениво возлежал полностью обнаженный Эдвард. Несколько девушек страстно ублажали его, сменяя друг друга. Затем картинка снова сменилась, и вот уже он сам по очереди доводит каждую до блаженства. Девушки сменяются, одни уходят, их место занимаю другие, и все повторяется вновь.
Я лежала в кровати, не в силах прогнать из головы яркие картинки недавнего сна, когда внезапно почувствовала, как меня словно кто-то неслышно зовет. Резко сев в кровати, я уставилась в темноту. Вокруг было тихо, и на удивление спокойно, поэтому совсем скоро мое дыхание выровнялось, а сердце вернулось к привычному ритму.
Но ложиться обратно уже расхотелось.
Наблюдая за силуэтами колышущихся деревьев за окном, внезапно для самой себя я вдруг почувствовала почти непреодолимое желание ощутить дыхание ветра на себе. Медленно, точно призрак, я приблизилась к проему и настежь распахнула его.
Сначала я ничего не почувствовала, но, сделав первый вдох свежего ночного воздуха, я забыла обо всем на свете.
Я окунулась в воспоминания о том сладком времени, когда я, еще совсем маленькой девочкой, тайком открывала окно и наслаждалась ночью. Тогда это был теплый, родной воздух, который пленял и дарил незабываемое ощущение тайны.
Сейчас же все было по иному: холодный, даже ледяной ветер отрезвлял чувства и развеивал детскую сказку.
Запахи были уже другие: пахло хвоей, мокрыми листьями и дождем. Дыхание ветра усиливало эту новизну и привносило совершенно иные чувства: все так и кричало о том, что сказка кончилась – серебряный вольво превратился в билеты первого класса, серебряные башмачки стали неудобными кедами, прелестное платье небрежно спрятано в чемодан, а принцесса превратилась в обычную женщину.
Я даже не чувствовала холода, так грубо обволакивающего мое тело, окунувшись в горестные размышления.
Я долго–долго стояла у окна, стараясь разобраться в своих ощущениях, и за окном уже светало, когда, наконец, я пришла к выводу, что просто нужно все отпустить: совсем как в детстве ¬- маленькая девочка Белла отпускала в кристально-голубое небо розовые воздушные шарики.
Белла Свон умерла, отныне и навеки ее место займет жесткая и надменная Изабелла Мари Свон, которая больше никогда не будет размениваться на чувства.
Удовлетворенная своим решением, я гордо закрыла окно и легла в холодную пастель.
Завтра начнется новая жизнь, в которой не будет места для старых ошибок.

всем большой привет) наконец-то блудный автор вернулся)
Спасибо большое Люлику за то, что она при всей своей занятости успевает колдовать над моими главками. Спасибо большое моим постоянным читателем)
В дополнительных материалах можно увидеть те самые фото, которые стояли на полках.
Как всегда я жду Вас на Форуме.
Искренне Ваша, Оля.