- Ну, что ты в самом деле, Белла? Сколько можно плакать? – Гладила меня по голове Элис, моя лучшая и единственная подруга в этом новом городе. Ее звенящий голосок немного успокаивал.
- Выбрось его из головы. Если бы ты знала, как я жалею, что познакомила вас. Я чувствую свою вину за то, что с тобой сейчас творится. Он просто подонок и не стоит ни одной слезинки, – Элис всегда умела поддержать в нужный момент; поднять настроение, когда его совсем нет и внушить оптимизм, когда в душе царила непроглядная тоска. Но тогда у нее это плохо получалось, больше месяца она возилась с моими слезами, апатией или истериками.
Я познакомилась с ней, когда поступила в престижный университет по школьной стипендии. Основную часть студентов составляли представители «золотой» молодежи, чье обучение щедро оплачивалось из родительских карманов. Таких, как я, были единицы, и все мы были разбросаны по разным факультетам. Куда проще было бы собрать нас в общую группу, как стайку белых ворон. По крайней мере, я чувствовала бы себя уютней среди себе подобных. Однако, это оставалось лишь утопической фантазией моего чертового воображения. В нашей группе стипендиаткой я оказалась одна и ощущала себя крайне неловко среди всех сверкающих дорогими шмотками и украшениями мальчиков и девочек. Позволить себе хоть толику той роскоши, которая была одета на каждой из сокурсниц, я не могла. Моя мама была простой продавщицей в провинциальном супермаркете, а отец покинул нас, когда мне было два года. Зарабатывать на мелочевку, которой хочется каждой девушке, я научилась сама еще в одиннадцать лет.
Смущал меня не только антураж, но и отношение окружающих. Никто даже не пытался завязать со мной знакомство, провожая дружелюбными полуулыбками, как того требовали нормы приличия, и взглядами, старательно скрывающими презрение. Единственной девушкой с настоящим дружелюбием в глазах оказалась Элис. Это была хрупкая брюнетка с забавными колючками стильно уложенных волос. Жизнерадостная и активная, она не смогла долго усидеть на месте, и практически подлетела ко мне для знакомства в первые минуты моего появления в аудитории. Тонкий голосок, изящные черты лица, огромные карие глаза миндалевидной формы и вечная искрящаяся радостью улыбка. Мы с ней сразу нашли общий язык, не смотря на ее явную принадлежность к «другому» кругу. Она все время весело щебетала, шутила, и с ней невозможно было не улыбаться и чувствовать себя неуютно.
С Элис я проводила практически все свободное от учебы и работы в местном кафетерии время. Пока она не познакомила меня со своим другом Эдвардом. Высокий, широкоплечий парень с копной беспорядочно торчащих бронзовых волос ослепительно улыбнулся в знак приветствия, и я застыла, как дура, не зная, что сказать. Я вообще не была уверена, что смогу хоть что-то сказать, однако, губы сами по себе растянулись в приветственной улыбке, а щеки слегка порозовели.
Его внешность нельзя было назвать слишком яркой. Он вообще был не в моем вкусе, но его глаза необычного светло-карего цвета словно обволакивали теплом, когда он улыбался. И еще, от него исходила настоящая мужская сексуальная энергетика. Когда он приближался ближе, чем на метр, у меня сердце начинало глухо стучать где-то в горле, ноги становились ватными, и кровь приливала к голове. В такие моменты я очень переживала, что выгляжу, как полная идиотка. От Эдварда веяло силой и уверенностью в себе. Наверное, именно это меня в нем и привлекло, в тот время мне было так необходимо сильное мужское плечо; я нуждалась в поддержке.

Так вот. С момента знакомства с Эдвардом все свое свободное время я начала проводить с ним, Элис же доставались только часовые телефонные разговоры перед сном и болтовня на перерывах между занятиями с возгласами восторгов, вздохами и подробными описаниями каждого нашего свидания.
А рассказывать было о чем. Эдвард был моим вторым парнем и очень опытным. Наши отношения развивались бурно, и уже на втором свидании мы оказались в его квартире на роскошной кровати. Все дальнейшие встречи превратились в один сплошной секс. Во мне просыпались новые чувства, новые эмоции, новые желания; во мне просыпалась женщина, и будил ее Эдвард.
Он был великолепным любовником, нежным, страстным, искусным. Он изучил мое тело до миллиметра и точно знал, где находятся самые чувственные места. С ним я познавала радости и разнообразные грани сексуальной жизни; училась и одновременно получала невероятное удовольствие. Через некоторое время я поняла, что между нами не просто страсть и удовлетворение физических потребностей, а нечто большее. Я скучала по Эдварду каждую минуту, находясь вне его объятий; он заполнил все пространство вокруг меня, он заполнил всю мою душу, все мое сердце, и я уже не представляла себя без него.
Однако, через несколько недель ночные звонки зазвучали реже, нежные смс перестали приходить, и настал день нашего последнего свидания. Перед этим я призналась ему в своих чувствах, рассказала, кем он стал для меня за это время. В ответ получила только новую порцию страсти и никаких слов, подтверждающих его чувства.
Да, мне было больно, но я искала ему оправдания и находила. Он не может раскрыть свое сердце, мы так мало встречаемся, но он любит меня. Я точно знаю, что любит. Я это чувствую.
Но влюбленная девочка не в состоянии заметить истинное отношение к себе, особенно, когда оно так мастерски маскируется.

Наше последнее свидание врезалось в память рваным шрамом.
Слезы предательски скользили по щекам, но я не боялась казаться слабой. Я готова была умолять его не оставлять меня, я не представляла себя без него. Я влюбилась в первый раз, и это чувство казалось единственным в моей жизни...

Но он разрушил все мои надежды на наше совместное будущее. Каждое его слово казалось свинцовым, оно ранило, пробивая дыры в сердце, разрывая душу.
- Прости, но я не обещал тебе ничего серьезного. Ты ведь это понимала? Я ни разу не сказал, что люблю тебя. Ты меня интересовала исключительно в плане секса. Я просто наслаждаться нашими отношениями, пока ты не решила в меня втюриться. Мне это не нужно, понимаешь? Ты ведь умная девочка и понимала, что это скоро закончится? Ты ведь знала, что это не вечно?
Последняя фраза, ворвавшись в мое сознание, вызвала невероятную ярость. Слезы моментально высохли на моих щеках, глаза заблестели от гнева. В тот миг мне показалась, что любовь превратилась в ненависть.
- Да иди ты к черту! –кричала я. - Что ты знаешь о вечности? Что ты знаешь о чувствах? Ты…- я задыхалась от ярости, - ты моральный урод, способный только на физическое удовольствие. Ты говоришь об отношениях? Ты называешь это отношениями? Ненавижу тебя! Слышишь, ненавижу!
Я замахнулась, и моя рука изо всей силы обожгла его щеку. Звон этой пощечины принес огромное облегчение, словно разбил часть боли, обволакивающей сердце. Я замахнулась снова, но Эдвард перехватил мою руку в воздухе. Машинально я подняла вторую руку, чтобы всё-таки ударить, но и она оказалась в его власти.
Глаза, наполненные гневом, поймали его взгляд. Он смотрел на меня в упор. Его взгляд выражал нечто пугающее и завораживающее. Красивые человеческие глаза превратились в глаза зверя, наполненные инстинктами, вернее, одним инстинктом: необузданным желанием завладеть мной. Взгляд дикого животного порождал во мне страх, хотелось вырваться и убежать, но я впала в полное оцепенение. Страх холодком пробежал по моей коже и странным образом перерос в возбуждающую дрожь.
Этот взгляд Эдварда, лишенный нежности и наполненный лишь желанием, возбуждал меня, а это еще сильнее пугало.
В следующий момент я почувствовала его яростный поцелуй. Поцелуй был решительным и грубым, абсолютно нечеловеческим. Ни капли нежности, ни капли любви, сплошная необузданная яростная страсть. Я попыталась отстраниться, но его руки уже крепко держали меня, прижимая к сильному телу, не давая возможности даже вздохнуть.
Он оторвался от моих губ, толкнул меня к стене и прижал своим весом.
- Ты - как взбесившаяся тигрица. Я снова хочу тебя, – прорычал он мне прямо в губы, и в следующий миг его рот уже яростно целовал и покусывал мои щеки, шею, уши.
Его дыхание стало прерывистым и хриплым, сильные руки рвали на мне блузку. Треск ткани и звон рассыпающихся пуговиц наполнил мою комнату в общежитии новыми звуками. Я кричала на него, пыталась бить, но каждое мое движение рождало в нем все большую страсть, которая начинала захлестывать и меня. Постепенно мои крики и попытки вырваться становились все менее убедительными. Мое тело охватывало невероятное желание. Желание оказаться в его власти, подчиниться, отдать себя целиком этому зверю. Низ живота наполнялся огнем, который волнами расходился по телу. Я перестала контролировать свои движения, полностью отдавшись инстинктам.
Мои губы сами потянулись к его губам; мои руки сами впились в его плечи, царапая кожу. Своими ласками мы причиняли друг другу боль, но эта боль дарила нам лишь новые волны дикого желания, противостоять которому было невозможно.
Удовольствие, помешанное на физической боли наполнило все мое тело, мое сердце, мою душу, вытесняя недавние страдания. Мысли, так прочно засевшие в моем мозгу, испарились, уступая место одному единственному желанию: быть с ним, ощущать его в себе. Сейчас же! Немедленно!
Его руки блуждали по моему телу, яростно сжимая то плечи, то грудь, то ягодицы; губы неистово целовали мою кожу. Казалось, он абсолютно не контролировал своих действий, но эти грубые ласки лишь усиливали мое собственное желание. Я хотела ощущать его в себе настолько сильно, что чувствовала сладкую ноющую боль внизу живота.
Одним движением он развернул меня лицом к стене, раздвинул мои ноги и задрал вверх юбку, послышался треск рвущейся ткани трусиков и расстегивающейся молнии джинсов. Щекой я ощущала холодную поверхность стены, спиной - его полыхающее огнем тело. В этот момент я готова была кричать и умолять, чтобы он взял меня.
Я почти закричала, когда он грубо овладел мной. Комната наполнилась нашими громкими стонами и хриплым прерывистым дыханием. Его неистовые движения разгоняли огонь внизу живота. Пламя билось все яростнее, пульсируя, и готовое взорваться в любой момент. Его рука скользнула по бедру в направлении того место, которое готово было загореться. Я почувствовала пальцы на самой чувственной точке, по телу пробежала неконтролируемая дрожь, из губ вырвался очередной стон. В ответ на мою реакцию его рука начала двигаться. Его пальцы ласкали грубо, сочетаясь с его движениями во мне. Это дарило такие сладостно-мучительные ощущения, что я практически кричала. Я почувствовала финальный яростный толчок, и дрожь его тела подтолкнула меня к собственному невероятно яркому оргазму. Волны удовольствия растекались по телу. Обессиленные, мы сползли на пол.
Я лежала на боку, не в силах пошевелиться, всё тело ныло от удовольствия и грубости полученных ласк. Он сидел за моей спиной. Вокруг царила полная тишина, никто из нас не мог сказать ни слова. Но вот он наклонился и прошептал: «Прости», решительно встал и ушел. Я услышала грохот падающих на тумбочку ключей от моей комнаты и щелчок закрывающейся двери.

Боль. Она снова вернулась. Боль и обида. Я попыталась собрать руками обрывки блузки, прикрыть ими грудь. Вдруг мне стало невероятно холодно и стыдно. Я почувствовала себя грязной: на мне был его запах, запах унижения и обиды, от которого хотелось избавиться. Пошатываясь, на трясущихся ногах я поднялась и побрела в душ. Как только из душа хлынул поток воды, из груди вырвались рыдания. Вода смывала с меня его запах, очищала мое тело; слезы вымывали мою боль, очищали мою душу. Я плакала. Плакала до тех пор, пока не осталось сил ни на что, кроме сна.
Я хотела уснуть и никогда больше не просыпаться. Тогда мне казалось, что завтра не наступит потому что рядом больше нет его.
Затем несколько недель то боли на грани отчаяния, то полного равнодушия. Когда возвращалась боль, начинался мой личный ад. Она убивала, давила на меня каждую минуту, каждое мгновение; отбирала всю жизненную энергию, да и само желание жить. Боль жила вместо меня самой, невыносимо усиливаясь от одного малейшего воспоминания или отдаленного напоминания о его внешности, характере, запахе.
Равнодушие, забытье - лучше. Но оно наступало не часто, просто, в какой-то момент душа отказывалась страдать от боли и переключалась на полную отрешенность от мира. В такие дни я просто лежала, как овощ на диване, поджав колени и отвернувшись лицом к стене. Такое моё состояние больше пугало Элис, чем бесконечные слезы.
Я перестала ходить на работу и меня уволили; я не посещала занятия в университете, но пока приходили только предупреждения.
Прошло несколько недель, и началась утренняя тошнота, но я не придавала ей значение. Мое здоровье вообще меня не интересовала. Но Элис, увидев однажды утренний приступ рвоты, округлила глаза и поинтересовалась датой моих последних месячных. Естественно, я не помнила, но испугалась не на шутку.
Купив тест, дрожащими руками провела все описанные в инструкции процедуры и через три минуты обнаружила ужасающие две полоски. Мое состояние было близко к панике: родить ребенка в одиночестве в восемнадцать лет, не имея ни денег, ни чьей-либо поддержки! О том, чтобы вернуться к матери с животом, не могло быть и речи. Она испытала истинное облегчение, провожая меня на учёбу, и искренне надеялась на то, что я выберусь из серости и бедности, в которой росла.
Об аборте я не могла даже подумать, хотя Элис настаивала на таком способе решения этой проблемы и даже предлагала помочь с организацией этого мероприятия.
Она отвела меня к своему гинекологу. Ожидая очереди, я читала буклеты о развитии плода. Каждое слово, впитываясь в мозг, оседало в душе. С пятой недели беременности у малыша формируются все органы; сердечко начинает биться на двадцать пятый день после зачатия; есть головка с формирующимися глазами, ушами и ртом, хотя сам малыш размером меньше горошины.
Делая узи, седовласый доктор в очках в толстой роговой оправе заключил:
- Судя по развитию плода срок беременности одиннадцать недель. Никаких патологий нет. На следующем обследовании вы сможете узнать пол вашего малыша.
Я посмотрела на экран монитора. В размытых черно-серых бликах доктор показал мне крохотный комочек, похожий на головастика. Сердце залила острая нежность, глаза наполнили слезы. О том, чтобы уничтожить эту маленькую жизнь, растущую в моем животе, больше не могло быть и речи. Я любила детей и, будь мое положение в жизни более устойчивым, я бы обрадовалась случившемуся, так как это и должно быть. А тогда мои чувства представляли собой коктейль из нежности, страха и сомнений.
В голове крепла мысль рассказать все ему. Ведь должен он нести ответственность за последствия удовольствий, а кроме того, появилась небольшая надежда, что он вернется в мою жизнь. Сердце никак не хотело поверить в то, что я ему не нужна, что он меня не любит.
Ну а если не вернется, то хотя бы поможет в первое время. А вдруг он захочет быть папой, захочет полноценную семью для малыша? От этой мысли сердце начинало глухо биться. Я уже почти убедила себя, но никак не решалась набрать заветный номер.
Точку в моих сомнениях поставила Элис. Примчавшись однажды вечером, она буквально вложила мне трубку в руку, предварительно прочитав получасовой ликбез, о том, что я должна все рассказать ему и лучше прямо сейчас. Поколебавшись несколько минут, я набрала номер контакта, по которому не звонила уже почти два месяца. И он ответил.

Добро пожаловать на ФОРУМ для обсуждения, а может и кидания тапками.