Когда чувства слишком остры,
то страдаешь каждый миг.
Наконец я стала взрослой
Можешь смело в спину бить.

***
Элис приехала на старом красном пикапе, это был еще один кирпичик. Про себя она надеялась, что это поможет хоть немного: Белла захочет свой любимый пикап, согласится сесть в него. И вернуться.
Элис было очень плохо без нее. Даже несравнимо с тем, что было раньше. Тогда она не знала, каково это – жить вместе, получать круглосуточную поддержку. Это было похоже на доверительную поруку, которая держалась теперь уже на трёх живых людях, негласно, но от этого особо крепко. Три дня Элис выдержала, но потом Кай больше не смог ее удержать, и сейчас она здесь.
Маленькая лодочная станция была явно брошена, да как этому месту стать Меккой для туристов? У хозяина явно были свои понятия о бизнесе. Элис, закусывая губу, осмотрелась – день был достаточно солнечным, и она надеялась, что тусклого вымученного света хватит, чтобы выманить Свон на улицу. Но ее не было, складывалось ощущение, что в этом небольшом месте нет ни души. А вдруг Белла уехала?
Чувствуя подкатывающую панику, Элис торопливо вошла в маленький домик, сдирая запястье о старую шелушащуюся краску. Окна были наглухо закрыты, не пуская свежий холодный воздух, внутри была всего одна комната с кроватью в углу. Белла лежала полускрытая простыней, маленький кусочек шеи и рука были похожи на нее цветом.
Элис вдруг побежала к кровати, леденея от ужасной мысли, содрала простынь и схватила эту белую руку, а потом чуть не разрыдалась – теплая.
«Боже, если ты слышишь, спасибо, просто спасибо тебе. Ладно?»
- Белла… Белла…
Элис трогала ее лицо, спутанные свалявшиеся волосы, выступающие острые плечи, и никак не могла остановиться.
Как нечестно, что Белле не дали уменьшительно-ласкательного имени. Всегда только Белла. Только Селеста иногда называла ее принцессой. Всегда было так, она – Элли, малышка, птичка, эльф, звоночек. А почему они никогда не придумывали имен Белле? Почему не обращали внимания, что недодают ей заслуженной любви?
Элис угнетало состояние Свон. Неужели она все три дня тут и пролежала? Одна, наедине со своим горем и мыслями, такие психологические травмы не лечатся самостоятельно. Ну, зачем ей это только понадобилось? Она же тут, рядом, всегда готовая ее подержать!
- Белла.
Свон проснулась. По крайней мере, ее глаза открылись и без эмоций посмотрели на нее. Может, не узнала?
- Это я, Элис… – жалко произнесла Брендон. Как же это глупо.
Белла, приподнялась на локте и неустойчиво села, смотря на нее вполне осознано. Элис опомнилась – а вдруг у нее все еще болят связки – и начала суетливо искать лист с ручкой.
- Не надо, Элис. – Коротышка застыла посреди комнаты. Голос Свон звучал непривычно, резал ухо, она машинально поморщилась. Элис вообще не находила знакомой Беллы, за которой сюда так страстно бежала. Как будто другой человек, надевший ее лицо.
- Как ты? – отчего-то шепотом спросила она.
Свон кивнула и отвела глаза, попытка улыбнуться вышла какой-то незнакомой колючей усмешкой.
- Уезжай.
- Что?
- Тебе лучше уехать.
Её, словно мешком огрели, Элис не верила ушам.
- Ты гонишь меня?
Белла отвернулась к окну, белки ее глаз были белесо-розовыми от усталости и воспаленных капилляров. Брендон с силой прикусила нижнюю губу, приказывая себе не быть размазней, ничего справится, подумаешь, прогоняет, ей сейчас хуже, ей надо помогать.
- Никуда я не поеду!
- Ну как хочешь… - Белла пожала худыми плечами и легла обратно.
Элис молчала, пытаясь пока просто считать вдохи и выдохи. Ее вина тут тоже есть - она не усмотрела, не вычислила змею, позволила Каллену так близко подползти к Белле, не защитила.
Простыни пахли сыростью, Элис лежала и чувствовала тонкий химический запах своего лака для волос. Неважно, ее прическа, по сути, такая ерунда. Она крепче прижалась лбом к лопатке Беллы, глубоко дыша. Каждая теплая воздушная волна по касательной проходила по спине Свон.
Элис не могла сказать точно, сколько прошло времени. Она решила пролежать так сколько угодно. Если Белла сдалась и больше не хочет бороться, то пусть это решение будет растянуто и на нее. То, что спина начала подрагивать, Элис заметила не сразу, погруженная в мысли о том, как Эдвард мог сделать такое. Но потом все же заметила подрагивания и поняла, что Свон беззвучно плачет. Она привстала и потянула Беллу, пытаясь развернуть ее лицом к себе, та сделала это сама - повернулась и обхватила ее за шею. Элис поразило, как Белла теперь плачет – без слез, только трясется, как паралитик, и лицо искаженное. Это было очень тягостное зрелище.
Но Свон все же обнимала ее! А значит, она ей нужна, Белла все еще любит ее.
«Спасибо, спасибо тебе! А дальше мы справимся, мы – вместе».

***
Ее все еще пошатывало, неуверенно смерив лестницу взглядом, Белла предпочла сначала постоять и привыкнуть к темноте, только переломов не хватало – до кучи.
Уже второй день она была дома. Когда-то все равно пришлось бы это сделать. Те двое суток, что они провели с Элис на станции, они, не договариваясь, решили не обсуждать. Никогда.
Что было, то прошло. Была ли она в порядке? Белла затруднялась ответить на этот вопрос. Её голова прояснилась. С сердцем дела обстояли сложнее - она затруднялась сообщить его местонахождение, так как не чувствовала его. Все в той области отмерло.
Она изменилась.
Элис, говорила, что сильно, Белла и сама понимала это, но изнутри смотреть тяжелее, а еще тяжелее оценивать. Краски исчезли из ее мира, он перестал быть радужным, люди больше не казались ей, все как один, хорошими в глубине души. Белла больше не верила ни им, ни в них. Хуже – она их боялась, задыхаясь отчаянием, ждала, когда они снова будут готовы предать ее, обидеть, нанести очередную рану душе, на которой итак уже живого места не было. Ее огромная вера, то, что являлось ее сутью, силой, надеждой, основой, разрушилась. Просто мир не сказка, и она не в главной роли. Больше.
И тем более не существует принца…
Задыхаясь, Белла машинально закрыла грудь рукой, потом поймала себя на этом жалком жесте и со злостью отпустила ее обратно.
«Хватит, не ты первая, не ты последняя, смотри-ка, бедняжка, парень обманул».
Цинизм - еще одна новая черта, которую заметила в ней Элис и очень расстроилась из-за этого. Белла была не согласна, это лучше, чем быть наивной, слабой блаженной идиоткой, готовой верить во всех подряд. Так она пыталась справиться с этим, чем этот выход плох?
В гостиной слышались голоса Кая и Элис. Растянув насколько положено губы, Свон уже хотела была войти, как услышала расстроенный голос подруги. Нога повисла в воздухе.
- Ты ошибаешься, это только внешне, она стала ходить и говорить, но лучше ей не стало. Поверь, я знаю.
- Черт. Я надеялся, что… Ладно. - Тяжелый вздох Кая повис в воздухе. Ну вот, сама мучается, да еще и друзей мучает за компанию. А ей казалось, что она неплохо притворяется. – Ты сама как? Может, поедешь сегодня домой, а я тут переночую?
- Нет. Я в порядке. Ночью самое ужасное… ох, слышал бы ты как она кричит…
- Кричит?
- Да, ей снятся кошмары. Зовет Эдварда.
Больше Белла слушать не хотела - зажала уши, монотонно повторяя про себя одно короткое слово. Не желает она слышать это имя, оно же под запретом в этом доме, разве нет?! Когда девушка пришла в себя и перестала беззвучно корчиться в углу за дверью, Кай и Элис обсуждали уже другое.
- …я еще не знаю, но возможно так будет лучше.
- И ты переедешь с ней в Финикс? Мать тебе никогда не разрешит.
- Вообще-то мне уже месяц как восемнадцать, я совершеннолетняя и делаю, что хочу. Может там, рядом с Селестой и за тысячу миль от Каллена, ей станет лучше.
Кай промолчал, а Белла, сидя на полу в темноте, понимала, что он чувствует. Он любит Элис, и из благородства промолчит, но их переезд сделает его несчастным. Она как чума - приносит горе всем вокруг, Джаспер был прав…
«Вот так, зажать голову между коленей, думай, думай!»
Нет, Эл оставлять здесь одну тоже нельзя, как бы ей не хотелось в Финикс. А это значит только одно… Она остается в Форксе, жить здесь, ей придется видеть его…
«Вдох - раз. Выдох - два. Раз, два».
- Подожди, просто не спеши, время лечит все. Побудьте здесь еще немного, может, она справится.
- Справится? Кай, ты видел, как она два раза подходила к дверям… Если завтра у нее снова не получится, я звоню Селесте. Думаю, бабушка, в конце концов, обрадуется.
- А я? – глухо спросил Кай и тут же устыдился своего вопроса. – Прости, это было малодушие. Проехали.
- Нет, вовсе нет, - Элис тоже говорила сдавлено.
«Как чума…»
- Нет, это не малодушие, я тоже буду безумно скучать без тебя, но мы будем каждые выходные летать друг к другу в гости. И осталось всего полтора года - в один колледж пойдем.
- Ну да, ну да.
Белла до крови закусывала губу, подслушивая их разговор. Она страшная неудачница – столько стараний и никого не обмануть. Из-за нее сейчас пытаются разделиться люди, которые любят друг друга, даже если Элис еще этого не признает. Почему ее драма должна быть важнее? Зачем создавать их собственную? Ну, нет, где-нибудь наскребет сил, плевать!
Она встала, выпрямилась и даже шире чем надо растянула губы, электрический желтый свет болезненно обжег воспаленные глаза.
- Привет! А я проголодалась! Элис, я готова душу продать за блинчик, ты как?
Обманщица, было бы что продавать.
Кай и Элис невольно переглянулись, потом опомнились и нарочно разлетелись взглядами. Не верят – поняла Белла. Оно и понятно, с едой у нее жесткие проблемы, даже один вид вызывает отвращение. За это время она потеряла килограмм семь, хотя и до этого была худощавой. А теперь вообще круто смахивала на анорексика. Но еду в себя было не запихнуть. Ее тяжелейшая депрессия физически выражалась в постепенно атрофирующемся желудке и постоянной сонливости. Она спала по семнадцать часов в сутки и спала бы больше, если бы разрешили, но ее трясли, поднимали, заставляли есть, ходить, смотреть, жить.
Особенно злился Чарли, бесконечно проклинал Каллена, потом виновато замолкал, вспоминая, о чем просила Элис – не напоминать. Он ничем не мог помочь дочери, мог только наблюдать, как она становится тенью. Чарли хотел вызвать Рене, считая, что мать справится лучше, но Элис забраковала эту мысль.
- Блинчики? – не веря, переспросила Брендон, Белла активно закивала.
- Нечего смотреть, покорми меня, пока я с голоду не умерла!
Лицо Элис осветилось такой надеждой, что у Беллы ком в горле встал. Сколько от нее неприятностей... Они переместились на кухню, Брендон запорхала по кухне, готовя и непрерывно болтая. Кай тоже старался, и все было почти неплохо. Она контролировала каждое слово, выражение лица, паузы между словами и, похоже, ей удалось всех обмануть. Воздушные ароматные блинчики не лезли, вызывали спазмы в горле, просясь обратно. Наверно она что-то испортила в себе за те три по-настоящему беспросветных дня, проведенных наедине на станции. Свон помнила те события как сквозь дымку, но приемов пищи в их число точно не входило. Вот теперь мучайся. Больше всего ее поразило то, что ранее обожаемый шоколад сейчас тоже вызывал отвращение. Она громко ему обрадовалась, а потом держала в руке, пока он не начал таять, а затем незаметно спрятала за тарелку.

***
Дверь казалась вытянутой в перспективу, руки побелев, сжимали лямки рюкзака на плечах. Уставившись в одну точку, Белла пыталась сделать шаг и переступить порог.
«Не могу. Не могу!»
Там за дверью Эдвард, которого она любит всем сердцем, который любит жестокие игры. Надо будет увидеть его вживую, а Белла не представляет как. Все утро Элис ее причесывала, умывала и всячески хлопотала, пытаясь скрыть следы ее двухнедельного безумия.
«Ладно, Свон, хватит таращиться в пустоту. Страшные монстры под кроватью, а он не монстр, по крайней мере, внешне. Вперед!».
Белла набрала воздуха в легкие и попыталась сделать шаг, но не смогла. Она физически на это не способна, накатило отчаяние. Девушка стояла, ссутулившись, вцепившись в лямки рюкзака, и знала, что за ее спиной безмолвно беседуют глазами ее друзья. Так много решается, а она не в силах сделать долбанный шаг. Всего лишь шаг!
Белла сжала зубы изо всех сил, голова закружилась от усилий, но страх не поддавался. Тут ее обняли, с двух сторон, ненастойчиво, но надежно.
- Опоздаем, - тепло шепнул Кай, делая вид, что ничего не происходит, и она не стоит, как даун, перед дверью, обливаясь потом. – Погода, и правда, хреновая, но учиться придется.
Он слегка подтолкнул ее, Белла закрыла глаза – пусть лучше ноги переломать на лестнице, чем видеть, как она по собственной воле идет к своему палачу.

И ты переедешь с ней в Финикс…
А я?..

Нет, больше она никому не принесет боли, таким добром не делятся.
***
На школьной парковке она передумала - вылезая из пикапа Кая, почувствовала яростное желание запрыгнуть обратно, лечь на сидение, чтобы не было видно и закрыть голову руками. Как же сложно быть сильной, зачем только так стараться? Есть ведь простые пути…
Свон стояла, уставившись в пол, низко наклонив голову. Нет, она не готова идти в школу. Кай обошел пикап и встал справа, Элис потянулась с другого бока и крепко сжала ее ладонь. Это реально помогло. Белла даже смогла растянуть губы в резиновой улыбке и посмотреть на них, по очереди. Эти лица чуть-чуть успокоили, придали решимости.
- Какой первый урок? – Прошлое было так далеко, словно прошло не две недели, а лет пять, чужое место, чужие люди - она все забыла. Придется начинать заново. Они замялись. – Эй, что такое?
- Первая математика. - Свон вздрогнула, снова цепляясь за выступы и микротрещины в асфальте. «Ух ты, даже так? Прямо сразу?». – Беллз, мы можем посидеть один урок в столовой, все равно ты с утра ничего не съела.
«Фуу, еда». Даже она была предпочтительней, но вместо этого Белла старательно улыбнулась:
- Нет, зачем? Все нормально, пошлите на математику. Ничего ведь не изменится, правда? Я никогда ее не полюблю.
«Теперь тем более…» - по спине прошла даже не дрожь – судорога, но она больше не будет бежать.
Что-то никогда не полюбит, что-то никогда не разлюбит.
Всю дорогу ее рассматривали как приведение, при виде нее люди замолкали. Беллу это чертовски нервировало, что с ними не так? Ну, подумаешь на ней кофта розового цвета – но она настолько похудела, что ее собственные вещи висели, как на вешалке, пришлось кое-что взять у Элис. Сейчас Белла жалела, что отказалась от зеркал. Ее пугало собственное выражение глаз, поэтому она нашла простое решение – завесила зеркала темной тканью, а в ванной смотрела в пол, считая плитки. Похоже, все же стоило посмотреть на себя – не зря же все так пялятся. Элис сбоку была наготове: если надо, вцепится в любого. Белла украдкой взглянула на учеников, но тут же малодушно съехала глазами под ноги, неуютно-то как.
Перед дверьми класса она неудержимо съежилась, сколько себя не одергивай. Всего пара секунд в запасе.
«Вдох - раз. Выдох - это два…».
Рано или поздно это бы произошло, она готовилась всю ночь, рассматривая стыки обоев на потолке, прокручивая в голове, заставляя себя чувствовать. Вошла и обмерла.
Ничего. Их парта была пуста. Горячая, как калёное железо, волна облегчения растеклась по телу – отсрочка. Из них троих только Вольтури более-менее ходил в школу, но он никогда не говорил, видел ли Эдварда. Ирина и Анжела замолкли при их появлении, так же как и пара ботаников на первой парте. Чувствуя себя цирковым животным, Белла медленно прошла к своему месту, готовящемуся стать ее пепелищем. Ей еще не раз придется сгореть и, как мифической птице феникс, найти силы воссоздаться из пепла. Хуже всего было знать это и смиряться. Но как будто у нее богатый выбор.
- Хочешь, махнемся местами, Герда? Будешь сидеть с Эл, - Вольтури стоял над ее душой, сам не понимая, насколько ее искушает. Конечно, сбежать хотелось, но она уже смирилась и больше не ищет простых легких путей. Они причиняют боль ее близким. Эти простые пути…
- Нет, с чего это? – удивилась Белла, не собираясь как-то показывать посторонним свои переживания. Хватит с нее правды! Спасибо, пробовали, никого она не делает счастливей. И зачем только было так по ней убиваться?
- Эм… Ну ладно, - с сомнением нахмурился парень. – Но если что, предложение в силе.
Белла кивнула и уставилась в парту.
Грань стула. Обычно их стулья так близко стояли рядом, что ее сумка не влезала. Приходилось вешать ее в проходе, где ее задевали. Они всю пару держались под столом за руки, у него всегда были теплые. Длинные совершенные пальцы, которые так знали ее тело, поглаживали центр ладони, делая ее необыкновенно умиротворенной. Перья начали гореть с кончиков, Белла сквозь зубы выдохнула, понимая, что это только начало.
Ручка двери стукнулась о стену, не было смысла поднимать глаза, она и так знала. Чувствовала.
Быстрые шаги, грохот стула – перескочил или просто задел? Белла почувствовала знакомый родной запах еще до того, как он схватил руками ее лицо. Ее глаза столкнулись с его изумрудными, с огромными расширенными зрачками. Замученные помятые линии от крыльев носа, изможденный вид – Эдвард выглядел плохо.
- Изабелла… - Он задыхался от бега или потрясения.
«Что не нравится?» - она инстинктивно выставила иголки и плечи вперед, обороняясь, отодвигая его от сердца. Где бы оно там ни было, а потом беспомощно: «Сам виноват, только ты в этом виноват».
Чертовы зеркала! Надо было смотреть, что ж с ней такое, интересно? Каллен онемел, вглядываясь в нее и не веря глазам. А для нее было мучительно такое малое расстояние - захоти и с легкостью можно дотянуться до губ.
Вот и он. А она еще жива и сердце бьется. Вот это по-настоящему странно, она не надеялась, если честно. Надо было что-то сказать, послать его подальше, но Свон, давясь асфиксией, агонизируя, смотрела на его лицо и не могла вспомнить, как там дышать. Это было невероятно. Вот он, на самом деле. Значит, он существует.
И это не было сном. Кошмаром. Жаль.
- Белла…
«Уже лучше, ты не говоришь мое полное имя, не злишь меня понапрасну. Только вот бы еще ты перестал меня мучить…» Его большие пальцы гладили ее скулы, щеки, потянулись к губам. Это стало перебором - такое запретное, такое желанное касание.
Она попыталась вывернуться из его рук, но Эдвард не отпустил, попытался насильно поцеловать. Белла запрокинула голову вверх, уворачиваясь, пытаясь глотнуть воздух. В ней конечно хорошо, если сорок килограмм сейчас наберется, но это вовсе не повод ее таскать! Хватит, больше она не игрушка. Белла вывернулась и враждебно оттолкнула его взглядом, обрезая малейшее намерение приблизиться.
- Белла, наконец, ты здесь…
Он смотрел на нее как ребенок на рождественское волшебство - зачарованно, слепо. Жестоко.
- Ты здесь… Я так долго искал тебя, думал, свихнусь…
Эдвард посмотрел вниз на ее руку, и она заранее убрала ее с парты, спрятала за спину. Он сглотнул, поднимая на нее глаза кающегося грешника.
- Нам надо поговорить.
- Не о чем. – Ответ был быстрым, голос чужим, хриплым.
- Нет, есть, - он упрямо сжал переносицу, а она чуть не разрыдалась, от этого маленького знакомого жеста. Ее Эдвард, полностью принадлежащий ей. В мечтах, только там. Поэтому вместо этого, она усмехнулась. – Белла, я должен объяснить, это ничего не значит, я люблю тебя.
У нее волосы дыбом встали.
- Не советую так больше говорить, - тяжело выдавила Белла, стирая зубы в порошок.
Эдвард рассеяно посмотрел на нее.
- Но это правда, я люблю тебя. Ничего не изменилось…
- Кроме того, что ты поспорил, что переспишь со мной и бросишь?
А теперь пришла его очередь агонизировать, внешне казалось именно так. Только вот она ему больше не верила, ни на грамм.
- Мы должны поговорить… - разбито выговорил Эдвард, а потом набрался решимости и попытался поднять ее на руки, чтобы куда-то нести.
Эта идея привела ее в ужас, протесты и слова ее он не слышал. Зато Кай не оставил ему шанс на игнор. Спустя минуту она ужа потеряно цеплялась за рубашку друга, прячась от самой себя и этой поганой жизни за его широкой спиной.
- Я знаю, что ты привык игнорировать пожелания всех кроме себя, но все же прислушайся: она не хочет тебя видеть. Оставь Беллу в покое. Хватит уже с нее, тебе не кажется?
- Отойди, Кай, ты не понимаешь. – Эдвард, как слепой, пытался пробраться к ней. - Я должен поговорить с ней.
- Не напрягайся, Эдвард, - вступила Элис. – Что ты можешь сказать? Нет ничего, чтобы тебя смогло оправдать.
Белла закрыла глаза. Конечно он не поверил, ведь в его мире было всего два мнения: его и неправильное.
Математика стала пыткой. В отличие от нее, Каллену было плевать на постороннее внимание – он всю пару, не отрываясь, в упор смотрел на нее, игнорируя учителя, лекцию, да и вообще все вокруг. У нее сводило лицо от этого настойчивого взгляда. Белла по-прежнему отзывалась на малейшее его движение, вернее гораздо хуже – мыслеобраз. Никто не готов был сжалиться и обрезать миллионы прочных нитей, соединяющих их. Наоборот, незримая связь, казалось, стала еще крепче. Каждую секунду ей хотелось бездумно повернуться и погрузиться в его глаза, позволить снова обмануть себя, сделать, пусть и ненадолго, счастливой, смалодушничать и вернуть свой рай.
Он не отстал от нее и после урока. Его глаза преследовали её повсюду, от напряжения ослабленная голова сдавала. И в тоже время Белла не могла поверить – вот он, Эдвард, ее кошмарный сон, человек, разбивший ей сердце. Она столько думала о нем за эти две ужасные недели, что потихоньку начала сомневаться в его существовании.
Элис относилась к нему враждебно, и Каллену пришлось все же отстать. На химию они шли втроем, Белла пыталась надышаться впрок, чувствуя, как ее поедают глазами, больше – пытались заглянуть в ее собственные. Эти люди с их лупами, не оставляющие ее в покое. Она так и не поняла, чего больше: жалости или злорадства? Не радовало ни одно, ни другое. Белла снова и снова опускала голову вниз.
«Ладно, пускай, копайтесь, вскрывайте развороченную грудную клетку, удовлетворите любопытство. Сегодня, пока я еще недостаточно сильная, не умею с этим справиться, но я научусь».
На философии Кая и Элис задержала Гофф – они снова огребли неприятностей из-за нее. У нее-то была справка, а у них просто прогулы. Реабилитация ведь не причина для школы. Цепенея от ужаса, Белла поняла, что до столовой придется идти одной.
По пути ее сопровождал приглушенное жужжание. «Бедная Белла, посмотри, как она выглядит, наверно ей реально плохо…». «Пари…». «Сука бессердечная, бедняжка Эдвард, на него смотреть жалко, она его отшила…».
Белла не слушала никого, она выполняла сложную задачу – шла по невидимой линии, та закончилась перед дверью столовой. Там она встала, смотря на свой стол. Вернее больше не свой. Время придворного шута кончилось. Свон прошла мимо стола элиты и села около окна, на свое старое место. Через пять минут на стол перед ней легла шоколадка, ее любимая.
Белла уже привычно растянула губы – она знала, что он придет. Еще бы, ее надежных защитников нет, путь открыт. Только вот если он тронет ее, она нанесет тяжкие телесные повреждения, а шериф за них сажает как минимум на пятнадцать суток. Офигеть, две недели покоя… И где тут наказание?
- Просто дай мне шанс.
- О боже, о чем ты, Эдвард? Зачем он тебе? – Белла посмотрела на него, хотела насмешливо, не получилось. Пока ей все еще не смешно.
- Я люблю тебя. Ты так и не поняла насколько. Я не знаю, что мне делать без тебя. Ты же обещала: ты со мной.
Ух ты, вон оно как… куда зашло. Не думала…
- Ух ты, - повторила Белла вслух. – А ты, оказывается, садист.
- Знаешь, что я делаю по ночам? Задыхаюсь. Вспоминаю твое тело, как мы занимались любовью, твое родимое пятно посередине позвоночника, то, как ты смеешься, как пахнешь. А потом как я облажался и потерял все из-за себя же. Знаешь, что я чувствую?
- Ничего?
Эдвард вздрогнул, как от удара, а у нее уже затылок начал плавиться от настойчивого внимания, сконцентрированного на них. Вся столовая, затаив дыхание, ждала бурной трогательной сцены воссоединения Ромео и Джульетты. Но у Шекспира вроде хэппи энда не было…
- А ты изменилась. Раньше ты до ужаса боялась сделать кому-то больно. Только если себе.
- Да, но ты отлично справился с этой задачей, поздравляю, лучший во всем и так далее. Прости, кубка нет.
- Белла, я тебя не узнаю. Я знаю, я сделал тебе больно, очень больно. – Она не выдержала, перестала пялиться под ноги, перевела горящий взгляд на него в упор.
«Сделал тебе больно? Серьезно, Эдвард, знаешь? Ничего ты не знаешь! Даже представить не можешь, потому что не способен, потому я сама не представляю, почему жива. Знает он…».
– …И я себе этого никогда не прощу. Но прошу: просто пойдем со мной, нам надо нормально поговорить, наедине.
Хватит бегать, никаких простых путей. Свон встала из-за стола.
***
- Нет, только не подходи близко.
- Я не могу.
Эдвард потянулся раскрытыми ладонями к ее поясу, но Белла встретила его руки, разводя их мимо, чтобы он не дотронулся до ее тела, за которое она не отвечала. То было раболепным, полностью зависимым от их метафизической связи. Он все равно крепко обнял ее, опуская лоб на ее голову.
- Боже, как ты пахнешь. Этот запах преследовал меня. Зачем ты сбежала, малышка?
Все ее силы потребовались, чтобы сжать кулаки и ими отодвинуть его от себя.
- Это лишнее. Просто скажи, что хотел, если уж без этого ты от меня не отстанешь.
- Белла, я никогда от тебя не отстану. Я знаю, что это ужасно, я обязательно заглажу свою вину, сделаю что угодно. Но мы встречаемся, нет, вернее мы гораздо больше, ты помнишь последнюю ночь, ты же сказала…
- Мы не встречаемся… - с отчаянием заглушила она его, лишь бы он только не закончил фразу.
- Не говори так! Конечно, встречаемся! Ты – моя девушка.
- Нет, я не твоя. Да, мы и не встречались, ты выигрывал спор.
- Я сам не понимаю, как вообще мог согласиться. Джас околдовал меня, я был в отчаянии! Это было на осеннем балу, ты была с Блэком. Я был не в себе!
- Это ничего не меняет. Я никогда больше тебе не поверю.
- Тогда скажи, что не любишь меня.
Повисло молчание.
- Скажи, что не любишь меня.
Молчание.
- Пока я еще не умею врать.
- Видишь! Я люблю тебя, ты – меня, ничего не изменилось. Я давно бы вышел из пари, но просто не думал, что это важно. Я любил, а остальное казалось неважным. У нас все получится, ты всех прощаешь, даешь второй шанс, дай и мне. Я люблю тебя.
Она вдруг жутко разозлилась, впервые очень далеко возникла мысль о мести. Эдвард ничего не понимает. Для нее сама мысль спора на живого человека казалась дикой, противоестественной.
- Нет, никаких шансов. Никогда.
Зеленые глаза располосовали внутренности. Те, что еще остались. Она уже разучилась чувствовать - минус сердце, есть – минус желудок, что там следующее? Скорее всего, мозг - спать-то она тоже не может.
- Но ты зачем-то пошла со мной сюда. Значит, шанс есть.
- Чтобы ты угомонился. Зачем тебе все это? Не понимаю. Ты уже выиграл. Просто оставь меня в покое.
- Нет, никогда.
- Что?..
Каллен упрямо сжал зубы, выражаясь вполне однозначно.
- Я не отпущу тебя, Белла. Никогда.
- Посмотрим.

***
В этот день ей преподнесли еще один сюрприз, чтобы уж наверняка.
Розали стояла в стайке своих подружек-чирлидерш, те чирикали, как райские птички, стремясь угодить своей королеве. Белла долго не видела Хейл и успела соскучиться. Удивительно, кто бы мог подумать в начале года, что они станут подругами? Сейчас ей была необходима дружеская поддержка - разговор с Эдвардом не прошел даром. Чувствуя, что идет по грани, Белла держалась взглядом за Розали, как за спасательный круг.
Болельщицы, как по команде, замолчали. Белле было плевать на их наполненные чем угодно взгляды. Она смотрела только на Роуз. Сейчас ей необходима была именно Хейл – несгибаемая, сильная, внешне стервозная, но не внутри. Розали, как и другие, просто хотела любви. Молчание длинноногих прелестниц давило, лицо Хейл было привычно фарфоровым и безразличным, скорей бы остаться наедине, а то неуютно в него смотреть.
- Привет, Роуз.
- Привет.
Она ничего не говорила, не приближалась, не разгоняла свой фан-клуб. Белла все ждала, чувствуя, как рука тянется прикрыть грудную клетку. Ничего не менялось.
- Так и будем молчать или у тебя есть что сказать?
Язвительный тон подруги выбил ее из колеи, разве она чем-то обидела ее? Почему Роуз с ней так разговаривает? Может, пока ее не было, ее снова успели оговорить?
- Розали, в чем дело? – Белла нахмурилась, рана запульсировала сильнее.
- А в чем дело? – холодно спросила Хейл, а затем с ней что-то произошло. Ее лицо засверкало торжеством, голос звенел от наслаждения, пока она жестко выговаривала: - Кто ты такая, Свон, чтобы вот так просто подходить ко мне и заговаривать? Словно я тебе подружка какая! Знаешь, все изменилось – теперь ты никто. Так что снимай корону, принцесса. Честно, было весело наблюдать, как Каллен пудрит тебе мозги. Мы все так смеялись, видя его фокусы. А ты как последняя идиотка верила всему, что он тебе говорил! Я не общаюсь с теми, кого, как вещь, ставят в споре, это ниже моего статуса.
Розали задела ее плечом и прошла вперед, каждая из фрейлин, сочла своим долгом полить ее презрением из своих искусственных глаз.
«Вау, надо же…».
Белла вроде куда-то шла, а потом уже оказалась внизу, на полу. Вывел из транса ее писк мобильника, нового, потому что старый ей подарил Каллен, и сейчас тот покоился где-то в заливе около лодочной станции. Не хочет она никого слушать, весь этот мир её вовсе не радовал, жить в нем хотелось все меньше.
- Не хочу, - беспомощно кому-то пожаловалась Белла и попыталась глубже забиться в угол под подоконник. – Что же вы делаете? За что?..
Она все бормотала как помешанная, толкаясь спиной в стену, совершенно оглушенная, потом почувствовала, что вроде даже от кого-то отбивается.
- Тише, Белла, это я. Все хорошо.
Свон с ненавистью подняла глаза, не желая видеть никого живого. Перед ней был новичок, Джеймс, фамилию она забыла. Он смотрел на нее с тревогой. Разве он не стремился к популярности? Она ведь больше не в элите, как ей только что напомнили.
- Дай мне руку. - Девушка посмотрела на свои стиснутые кулаки, прижатые к левому плечу, и замотала головой. – Ну, давай же, здесь на тебя смотрят. Я помогу тебе.
«Чем?» Мир слился в пятна, стал не различим, пока она яростно отрицала его, крутя головой.
- Не хочу… Не хочу! Тут стремно, люди злые…
- Я знаю, принцесса, пойдем.
Джеймс все же поднял ее на ноги, и увел в какой-то класс, затем подпер ручку двери и подошел к безвольно сидящей на парте девушке. Она стала совсем бесцветной, в ней было невозможно узнать ту, которая его так поразила в первый день. Изабелла больше не светилась, скорее просвечивала. Сатклифф вздохнул.
- Я слышал, что произошло. Мне очень жаль.
- А мне – по фигу.
- Я знаю, что это не так. Я же тебя предупреждал: они все не теми, кем кажутся. Ты не должна была им доверять.
Белла усмехнулась. Она уже сама знала, какой идиоткой была – он не открыл Америку.
- Кто ты, Джеймс? – с усмешкой спросила Свон. Парень резко вскинул глаза, а потом они снова стали невыразительными.
- В смысле? Я Джеймс Сатклифф, новичок, забыла?
- Нет, почему-то твоя фамилия больше похожа на псевдоним. Мне кажется, тебе тоже есть, что скрывать.
Он подсел к ней сбоку, опираясь на стол. Джеймс не злился на нее - когда человек ранен, он от боли становится недоверчивым и нападает первым. А Изабелла была вся изранена. Джеймс молчал, показывая, что не собирается причинять ей вред.
- У каждого свои тайны, Белла. Иногда они не принадлежат ему. Я не знаю, почему я тебе верю, не знаю, почему ты мне нравишься, и мне хочется тебе помочь. Но, по крайней мере, я откровенен.
Белла выдохнула, чувствуя искренность его слов, напряженность растаяла, прихватит большую часть недоверия. Не полностью – больше такого никогда не будет.
- Спасибо.
Они молчали. Словно не надо было идти на урок и ничего не существовало, кроме сидения на этом столе. Голова была пустая, привычная горечь покрывала налетом все вокруг, оттеняясь в уголках его глаз, куда не падал свет.
- Хочешь поговорить? О чем угодно.
- Да, очень. Но не с тобой.
- Я понимаю. Но иногда легче выговориться незнакомцу.
- Тогда ты перестанешь быть незнакомцем.
- Логично. Но я не против.
Белла поразилась – зачем ему чужие проблемы? А потом рассказала, что не знает, как жить дальше, что со стороны это кажется: ломает драму, но изнутри все чернильно-черное, и она серьезно не видит своего будущего. Все что Белла знала, оказалось другим, тот, кого она любила, оказался просто жестоким игроком-социопатом. Подруга оттолкнула, когда она, разбитая, пришла к ней за помощью, и вообще, весь этот мир просто одно сплошное разочарование.
- Ну, да, так и есть, - на удивление спокойно согласился Джеймс. Он не старался подвинуться к ней ближе, кого-то изображать, чтобы понравиться, просто пытался выслушать ее. – Я не говорю, что ты ломаешь драму. Тебе больно, и это понятно. Сейчас сложно поверить, но клише про время – правда. Только у каждого свои сроки. Возможно, ты всегда будешь любить его, но ты научишься с этим жить.
Белла почувствовала, как на нее опускается смирение, словно пластырь, закрывающий открытые раны от воздуха - не лечит, но облегчает. Вот и выход нашелся – терпеть. Ждать, пока станет сносно.

***
Время шло, как ни удивительно, но это правда.
Дождь все равно захлестывал под зонт, поэтому Белла вытянула руку вверх, запястье напряглось, а потом полностью расслабилось – зонт черной птицей тяжело рванул вверх, но в небо упасть не получилось, пришлось парить на землю. А там его завертело и, в конце концов, слизнуло морской волной, с ревом разбивавшейся о галечный берег.
Конечно, ей хотелось в Сиэтл, но было много причин, почему туда ехать не стоило. Поэтому Белла выбрала Порт-Анджелес, уехала подальше от всех, чтобы подумать. Она, промерзнув до костей, смотрела, как швартуется большой корабль. Они приходили и отправлялись, такие массивные, но двигавшиеся так, словно парят по воде, удивительные. Это было дождливое туманное чудо, а чудес ей не хватало.
Смотря на эти огромные движимые острова, Белла не думала о своей любимой сказке, только о настоящем и реальном. Хватит, пора уже перестать мечтать. В наушниках не играли Чили Пеперс, Placebo вгибали ее перепонки в обратную сторону, рассказывая ей самой, что она чувствует. Белла слушала, смотрела на воду через пелену холодного дождя и думала.
Первая неделя закончилась, и она гордилась тем, что не пропустила ни дня школы. Хоть это было непросто. Эдвард никогда не бросал слов на ветер, он превратил каждый ее день в пытку. Каллен пытался добиться ее прощения, как будто это какой-то очередной гребанный турнир, и все решает концентрация и желание. Он заваливал ее подарками, знаками внимания, извинениями, пытался находиться рядом, не замечая, насколько подавленной ее это делает. А она, наивная, думала, что Эдвард ее понимает, знает ее равнодушие к материальным благам и подарочкам. Но это была всего лишь очередная иллюзия – никакого родства душ. Иллюзии умирали медленно, вместе с частями ее души. Процесс был очень мучительным и болезненным, с каждой из них Белла прощалась не без глупого сопротивления и боя.
В конце концов, она должна понять, что у них было не что-то неземное, а просто сумасшедшая безграничная ее любовь к нему и волшебный секс. А уж как они это все называли в процессе, неважно. Белла молчаливо сносила все его попытки, отворачивалась, отводила глаза, считала время до последнего звонка. Разговор с Джеймсом странным образом помог ей, лишил последних крупиц наивности и желания верить в лучшее, светлое. Ей не хотелось превращаться в мрачного циничного типа, но ее взгляд на жизнь неизбежно менялся.
Каллен придумал себе занимательный квест: добей лежачего. Непонятно зачем ему так необходимо было внушить ей, словно он ее любил и любит до сих пор. Возможно, Эдвард снова поспорил, или у него все же есть совесть и это плоды ее грызни, но он не оставлял ее в покое. Белла устала повторять ему, что все кончено. В прошлое она не заглядывала, просто надежно запечатала его в ящик и спрятала очень далеко.
Зубы начали стучать от холода. Свон с удивлением прислушалась к себе и поняла, что замерзла. Пора домой. Простуда ее явно не украсит, а она и так на зомби похожа. Белла все же взглянула в зеркало и едва не прикусила язык, отшатываясь от безвольного зомби с тоскливым взглядом. Хоть она и не была сильно озабочена своим внешним видом, но все же зрелище ее ужаснуло. Вечером в ванной девушка разделась и осмелилась посмотреть на себя полностью. Зрелище было жалким: бледная сероватая кожа, выступающие ребра, запавшие скулы, заострившиеся черты лица, ее глаза казались огромными, во все исхудавшее лицо. В тот день Белла не выкидывала тайком еду, а давилась, но ела.
Ночью ее тошнило, и Элис прибежала держать ее волосы. Ей хотелось их обстричь, они стали такими невзрачными, это ведь было единственное, что ей нравилось в себе. Но коротышка громко вопила, услышав эту идею, и Белла равнодушно отступила. Теперь она вообще делала все, что положено нормальному человеку: просыпалась, ходила в школу, пыталась есть, училась, двигалась, старалась бороться с нападающим ступором. Успехи пока были незначительны, ей трудно было концентрироваться и удерживать нить реальности. Единственное, что она теперь не могла – это плакать. Пару раз наедине Белла пробовала, но не получилось. Глупо хныкала в подушку, а потом бросила это занятие, сжимая костлявыми руками наволочку, просто смотрела в одну точку, терпеливо ожидая пока сон придет.
С каждым днем ей казалось, что функционировать у нее получалось все лучше. Эдвард сломал ее, но она не останавливалась. Хотя он тоже…
Белла запрокинула голову, струи разбивались о ее белое лицо. Она вдруг широко и безумно улыбнулась и открыла рот, ловя капли.
«Ха-ха, Белла пьет радиоактивный дождь, у Беллы вырастет вторая голова…».
Было облегчением чувствовать ярость природы, она действовала за нее. Чем сильнее хлестал дождь, тем легче ей становилось. Раскрыв руки, как можно шире, Белла возомнила их крыльями и посмотрела в хмурое грозовое небо. Оно ей на удивление нравилось, ничуть не хуже, чем ее излюбленное солнце. Стоя так, Белла потеряла счет времени.
В ста метрах от причала, около которого стояла маленькая фигурка с распахнутыми руками, в сгущавшейся темноте стояла массивная машина с затемненными стеклами. Переднее было приоткрыто, и оттуда с любопытством выглядывал поразительно красивый, но отталкивающей своей хищной красотой мужчина. Он не отрывался от сумасшедшей мечтательницы, забывшейся под дождем, но не предпринимал попыток покинуть теплый салон машины и приблизиться. Пусть пока опасность обойдет ее стороной, ему пока просто любопытно. Зачем эта странная девочка каждый день ездит в его город, чего ищет, кого ждет?

***
- Если скажешь: я тебе говорил, получишь в зубы, - сразу предупредила Свон, увидев в гостиной Джейка.
Его приход не удивил Беллу, эта способность пока не вернулась. Блэк увидел ее, как и все другие, сначала изумился и открыл рот, потом торопливо отвел глаза, предпочитая осознать, а потом уже снова смотреть.
- Как же меня задолбали такие взгляды, - вздохнула Белла.
- Белла, что же он с тобой сделал?
Ну вот, сейчас он запричитает. Только Эл и Кай ее понимали, относились бережно, но не с жалостью, не ранили лишними вопросами, именно поэтому Белла за них так цеплялась. Сбросив мокрую куртку, она пошла переодеваться. Надев махровый халат, чтобы скрыть худобу, девушка спустилась вниз. Блэк сидел там же, смотрел так же.
- Только не надо меня жалеть, ладно?
Она пошла на кухню, достала сыр для бутербродов, Джейкоб встал прямо за ее спиной. Белла чувствовала, но не поворачивалась, пусть стоит, если так охота!
- Белла… - его голос дрожал.
- Хорошо, - она решительно развернулась, скользяще ушла в бок и кивнула ему на стул. – Присаживайся, лучше скажи все сразу, чтобы мы к этому не возвращались. Ты был прав, я – нет. Каллен оказался именно тем, кем ты говорил, он поспорил на меня и выиграл. Да, выгляжу я неважно, да, мне хреново, нет, мне не нужна жалость и спасибо, что спросил, я справляюсь. Теперь мы можем вернуться к обычной манерке, будто ничего не произошло?
- Ты изменилась, - удивленно рассматривал ее Джейк, пытаясь понять перемену. – Не то, чтобы стала колючей, как Элис, а как натянутая струна - того и гляди сорвешься.
- Не сорвусь! Это все?
- Я не враг тебе, не надо так со мной разговаривать.
- Отлично, великолепно, чудесно, просто супер, - надо было остановиться, но Белла не могла. Голос взлетал на немыслимые недоступные высоты и нервно срывался, она болезненно жестикулировала. – Прости, милый, а как мне с тобой разговаривать? Может, улыбаться и сюсюкать? Ладно, окей…
Свон растянула губы в улыбке, похожей на гримасу, Джейк испугано приблизился и, не зная, что делать, присел перед ней.
- Белла, что с тобой?
- А ты еще не в курсе? Я ведь теперь истеричка! Знаешь, какие концерты Чарли и остальным закатываю? Закачаешься!
Он зажал ее губы, пугаясь ее нервного состояния. Свон стряхнула его руку, жестко смотря на него:
- Кстати, то, что я рассталась с Калленом, ничего не меняет. Если ты прибежал, надеясь утешить меня и тут же занять его место, ты ошибся, слышишь?! Я люблю его! Какой бы он ни был.
- О боже, Белла, что ты такое говоришь?! Я приехал поддержать тебя. Сразу, как узнал. Я не ищу выгоду или что ты там наговорила. Мы же с детства знаем друг друга.
Раскаяние было острым и мгновенным, Белла перестала его отталкивать и виновато спрятала глаза в ладонях.
- Прости…
- Ничего, - Джейк присел рядом с ней и погладил по спине. - Я тебя понимаю, у меня тоже был сложный период, и ты единственная, кто был рядом, терпела и все сносила. А теперь рядом буду я…

Он был рядом, когда в понедельник она стояла перед школой, смотря на это ненавистное здание. Элис и Кай дурачились рядом, отбирая друг у друга галстук с эмблемой школы. Вольтури терпеть не мог эту удавку и носил его исключительно скомканным в кармане, а коротышка выудила его и пыталась насильно сделать Кая элегантным. У Беллы было подозрение, что они затеяли это, чтобы отвлечь ее, немного развеселить. Стоя между троих своих друзей, она чувствовала давно пропавшее равновесие.
Оно испарилось, когда на горизонте появился Каллен. Его лицо было ровным, но шея сдвинута вперед, шаг пружинист. Свон знала этот плохой признак - он был в бешенстве.
- Блэк? Что ты тут делаешь?
Джейкоб, отлично выучив урок, тоже внешне выглядел сдержанным и вежливо ответил:
- Завез Беллу в школу. А что?
- А то, что тебе больше не стоит завозить мою девушку в школу.
- Белла уже не твоя девушка, давно пора было понять. Странно, мне говорили, что ты умный.
У Эдварда сузились глаза, изумрудный стал темно-зеленым с расширенным кругом зрачков.
- Не обольщайся, оборотень. Это всего лишь ссора. Она простит меня, а ты снова окажешься с носом.
- Она не простит, - уточнила Белла.

Эдвард ушел, но злость осталась. Он был в отчаянии и бешенстве и, увидев ее позже еще и с Джеймсом, не спрашивая уволок ее на улицу, посадил в машину, и та буквально полетела.
- А что же не "Астон Мартин"? Ты же его не проиграл, почему "вольво"? Так скромно…
- Ту я разбил.
- Ну конечно, это же она спорила.
- Белла, я не знаю, как еще сказать, насколько я сожалею! – заорал он, не отрываясь от руля. – Блядь, да, я облажался, но это не дает тебе право видеть Блэка, и мило улыбаться всем подряд! Хочешь, я буду уничтожать каждого, кто к тебе приблизится?!
- Ух ты, какое взрослое и зрелое заявление, Каллен.
- Спасибо, Свон!
- Не кричи, у меня голова от тебя болит.
- А у меня - все тело.
- Ну, это просто недостаток женского внимания. Брось, любая девчонка в школе с радостью облегчит твое состояние … Ааа, что ты творишь?!
Эдвард вывернул руль так, что их занесло. Непристегнутая девушка завалилась сначала вперед, а потом по инерции на него.
- Хочешь меня еще и физически убить?!
Каллен напряженно выпрямился, цепенея от ее слов.
- Я просто не верю, что ты сейчас сказала… Ты предлагаешь мне переспать с какой-то посторонней девкой?
- А что у тебя вдруг появились проблемы морального плана? Можешь тогда поспорить на нее, может, это тебя заводит.
- Лучше замолчи сейчас…
Но Белла не почувствовала опасности, у нее вообще отключалась интуиция, когда дело касалось Каллена. Она никогда не чувствовала опасности, таящейся в нем.
Эдвард резко потащил ее на себя, Белла запаниковала, наконец, чувствуя смертельную угрозу, пытаясь вырваться из его рук. Он с легкостью блокировал ее дергания, привычно распуская ее волосы тысяча раз заученным движением, пропуская сквозь них пальцы, утопая в поредевшей пряже. Эдвард, как пьяный, потянулся к ее губам. Столько мечтал об этом… Наконец она так близко. Дотянувшись до ее сопротивляющихся губ, Эдвард почувствовал сенсорный шок. Яркий импульс толчком скользнул от нее к нему, как пловец отталкивающийся от бортика.
- Нет, пожалуйста, не надо, не трогай меня, - тонко пролепетала Белла и вдруг всем телом обмякла, падая вбок. Он сумел ее вовремя подхватить и испугался, что это обморок. Но ее глаза были открыты, и Эдвард не знал, что думать. – Не трогай меня, Эдвард, не надо…
Он с усилием вернул ее на место. Чувствуя пустоту, потер замученное лицо.
- Белла, я не знаю, что делать… Я так стараюсь, но ничего не получается. Ты не становишься ближе ни на миллиметр, я боюсь. Я не могу тебя потерять, - он отрицательно помотал головой. – Просто не могу. Нет.
- Ты уже меня потерял.
- Нет.
Белла могла поклясться, что ему больно. Съежившись, она отодвинулась как можно дальше и уже оттуда, разрешила себе произнести:
- Я хочу правду. Если для тебя хоть что-то значит то, что у нас было.
- Правда всего одна: я люблю тебя.
- О боже, а тогда какого ебанного хрена спорил на меня? – громко отчаянно выкрикнула она, смешивая все в одну кучу: боль, гнев, отчаяние, безнадежную любовь, веру и цинизм.
Эдвард опустил голову и долго молчал. Свон уже хотела выйти и пешком идти через лес, зная, что обязательно заблудится.
- Я сделал это для Джаспера… - Она ушам не поверила. – Все это уже длится очень давно, не хочу рассказывать все с «сотворения мира». Я был совершенно один, и когда появились Джас и Эммет, у меня выработалась несколько нездоровая привязанность к ним. У Джаспера похожие проблемы, только он мог меня понять. Когда ты пришла, я сразу потерял голову. Не знал, что это, и постоянно бесился. Ты не хотела идти ко мне, как бы я ни старался, и я скатился на шантаж - привык, что все вокруг меня так действуют. Я просто не понимал, где хорошо, а где плохо. Когда я совсем потерял надежду, был зол, расстроен, не в адеквате, именно тогда он предложил это гребанное пари! Я, честно, плохо соображал, а ты меня ненавидела, по крайней мере, так казалось. И я… согласился. Я сам себя ненавижу за это. А потом, после того, что ты сделала… Я не мог поверить, что ты поверила мне, а не Блэку. Ты вытащила меня из такой ямы. Я всегда любил тебя, Белла, с первого момента, как увидел. Я тысячу раз хотел сказать Джасу, что пари не в силе. Но у него были сложные времена, а ты не представляешь, что он может натворить. Это пари казалось мне ерундой, простой формальностью, которая удерживает Джаспера. Я уже давно думать о нем забыл, я был рядом с тобой, только потому что люблю тебя, потому что ты и есть моя жизнь.
Белле очень хотелось плакать, но слез не было, ненормально сухие глаза болели. Значит, Эдвард действительно любит ее, не все было притворством. Ее накрыло облегчением, она поддалась порыву и потянулась к нему. Каллен тут же подхватил ее ладонь, сжал, поднес к губам, целуя, его глаза разбивали ей сердце. Снова. Спустя миг они так яростно целовались, что удивительно как ее несчастные губы не расплавились, хватались за волосы, споря с судьбой прижимались все крепче, соскучившись друг по другу.
- Не могу поверить, что мог потерять тебя… Белла, я настолько люблю тебя, что болен этим. Умоляю, никогда больше не исчезай…
Она закрывала его рот, жадно целуя все, до чего могла дотянуться. Все было так стремительно, что она не поняла, как все произошло, только лишь в наслаждении выгнулась, подбирая под себя пальцы на ногах, когда почувствовала его внутри себя. Это было так необходимо, все это нездорово длинное время. Чувствуя, как организм жадно вбирает в себя любое прикосновение Эдварда и залечивается, Белла застонала. В воздухе сладко чувствовалось воссоединение после долгой разлуки. Руки сплетались в замки, температура накалялась от трения, пока они изо всех сил старались стать ближе
А после Белла чувствовала на шее его утяжеленное дыхание и не понимала, как могла допустить только что произошедшее. Наверно, сыграл инстинкт выживания. Она никогда не могла перед ним устоять.
- Я верил, что ты дашь мне второй шанс. Иногда мне кажется, что ты святая.
Белла напряженно думала. Он любил ее, да, это было так, но это еще не все…
- Я не святая. Теперь особенно. Мне кажется, я разучилась верить. Так что извини, это ничего не меняет. – Каллен перестал гладить ее поясницу, медленно, очень медленно оторвался и посмотрел на нее. Ей было бы легче не обнимать его, но руки не отпускали его шею.
- Что ты хочешь сказать?
- Ты сделал это не для Джаспера, Эдвард. Только для себя. Ты обманывал и себя, и меня, боялся выступить открыто, просто пойти за своей любовью. Тебе проще было изгаляться и строить нагромождение схем. В этом весь ты: ненавидишь отца и заключаешь с ним сделки, подчиняешься и смиряешься. Любишь меня и боишься быть в этом честным, боишься разозлить Уитлока и соглашаешься на низость. Я, конечно, больше не идеалистка, но все же черное – это черное, а белое – белое. Ты пытался показать мне, что изменился, но показывать картинку и быть на самом деле – разные вещи. Я из-за своей огромной нелепой любви к тебе этого не видела, теперь вижу. Мы не можем быть вместе, слишком разные.
- Нет, можем. Я готов сделать что угодно, честно! Больше никакого обмана, теперь, когда я знаю, какого это. Я чуть не потерял тебя! Больше я такого не допущу, поверь. Я готов на что угодно, мне не нужен ни Джас, никто другой, никакие блага и прочая херня. Мне нужно только одно – ты. Я буду любым, только останься со мной.
«Вот именно, Эдвард. Ты готов быть любым. В этом твоя основная проблема».
Ее руке стало больно, он не замечал, как сильно сдавливает, боясь потери. Но это было неизбежно.
- Нет, Эдвард. Поздно. Один раз я тебе поверила. Мало мне не показалось.
- Я клянусь…
- Не надо, просто смирись. Ты станешь моим самым болезненным и важным воспоминанием, однажды я смогу вспомнить все, что у нас было без боли, только с благодарностью. Но через много-много лет.
- Что это сейчас тогда было? – тупо спросил он, небрежно кивнув на ее еще не застегнутую одежду.
- Слабость. Но впредь я постараюсь держаться подальше, я не хочу тебя ненавидеть.
Пока Белла застегивалась, приводила себя в порядок, он не двигался, начиная ее напрягать своей неподвижностью.
- Я не могу больше так. Столько раз терять надежду, знаешь, это ни разу не смешно…
- А я и не смеюсь. Просто некоторое время нам надо держаться подальше друг от друга. Я все еще люблю тебя.
- А как же миф о всепобеждающей любви?
- Миф.
- Я тоже люблю тебя. И всегда буду. Но у меня реально не хватает сил…
- А ты не борись, это бесполезно.
Обратную дорогу она чувствовала его опустошение сильнее, чем свое. Они не обмолвились ни словом.
Каллен рассматривал как бы нечаянно забытое кольцо на опустевшем кресле, которое он сам про себя называл «помолвочным» и посмотрел вслед девушке, бывшей для него всем миром, а сейчас уходившей. Опустошенность притупляла все остальные чувства.
Возможно, когда-нибудь? У него все же появится шанс?.. Когда им будет лет по тридцать? Он разыщет ее где угодно, и в тот раз у них все получится? И дети с огромными карими глазами, и дом подальше отсюда, и колечко на ее пальце.
Или он найдет ее и узнает, что у нее и так уже это все получилось.
Похоже, ему пора уехать, на какое-то неопределенное время, очень-очень далеко.

***
Обязательно, только сначала еще один небольшой долг, раз уж Джас так любит причинять боль. Пора ему научиться платить.
- Привет.
Уитлок оторвался от капота своего мустанга и удивился, увидев его.
- Ух ты, привет. Надо же, так скоро? Ну что, простила тебя твоя идейная принцесса? Я видел, как ты ее увозил. Коротышка была в бешенстве, как и ее мафиозный дружок.
- Рад, что тебя это веселит. Нет, не простила и не простит. Она тоже считает, что мы слишком разные.
- Эдвард, я повторяю: я хотел как лучше для тебя.
- Ага. Но я не об этом. Я пришел за своим кольцом.
Джаспер машинально сжал кулак, защищая семейную реликвию. Он усмехнулся - раньше надо было думать. Прежде чем демоном залезать в его голову и разрушать его жизнь.
- Давай, я же выиграл пари, кольцо моё. Теперь твоя очередь, выполнишь, свяжись со мной через Эммета, я верну твою игрушку.
- Ты предлагаешь мне переспать с Элис? - он облизал пересохшие губы.
- Я? Нет, это ты предложил, разве нет?
- Я думал, ты вышел из пари.
Каллен насмешливо напомнил, что официальных заявлений не было. Сложно было сказать, сумеет ли он однажды простить своего лучшего друга. За свою трусость, за его жестокость.
- Ясно. Значит, я должен…Блядь.
- Что-то смущает?
- Нет.
Уитлок снял с пальца кольцо, и через пару секунд оно ядовитой змеей обвилось вокруг его пальца. По иронии налезло оно только на безымянный, ну что ж, символично. Показывает его выбор. Белла была права, как всегда.
– Через Эммета? Ты куда-то уезжаешь?
- Да, скорее всего в Европу.
- Надолго? - глухо спросил его бывший лучший друг.
«Да, Джас, больше никакой круговой поруки, придется справляться самому». Эммет слишком занят Розали, дорвавшейся до руля школы, на которую ему стало плевать. Теперь Уитлок оставался один на один со своими демонами, и отлично его зная, Эдвард от души пожелал ему удачи.
- Не знаю, на полгода, год… Два? Не решил еще. Карлайл давно мечтает сплавить меня в Англию.
Эдварду больше нечего было сказать, поэтому он развернулся и пошел из «приветливого» дома Уитлоков. Как можно дальше. Не услышав, как Джаспер тихо выдыхает: «Не уезжай».
Вот и все, прощай, Форкс, прощай, моя единственная и ненаглядная любовь. Надеюсь, ты справишься, я пока не умею. Поэтому как всегда сбегу, как бы ни любил тебя. Прощай, моя Белла.