– Белла Свон? Типа как Свон такая птица¹?

Эммет МакКарти с сомнением смотрит на меня с места, где он сидит на сестринском посту, перед тем как наконец пожать мне руку. Он просто монстр во плоти, мужчина выше шести футов, с широкими плечами и большими объятиями, мышцы рук которого напрягаются при его малейшем движении. Но его лицо ребячливое, акцентирует двумя ямочками по обе стороны его никогда неисчезающей улыбки.

– Ну, я твой Бог и Спаситель от всех намерений и целей, – представляется он. – Эммет МакКарти. Я буду создавать тебе все условия, чтобы ты смогла пережить в этой адской дыре первые несколько недель.

Он шутит, уверена я, но трудно уловить долю юмора, когда место реально напоминает адскую дыру. Повсюду жуткое скопление докторов и медсестер, секретарей и курьеров, все здесь в этот час-пик пересменки. Негде сесть, и практически невозможно услышать что-либо среди всей этой суматохи болтовни и движений.

– Эм-м, здорово, – нервно говорю я. Есть что-то в начинании новой работы – знакомство с потоком новых людей – что чертовски пугает меня. Мои руки даже немного потные. Я реально начинаю думать, что я вообще социально опасна, и меня надо изгнать из общества.

– Следуй за мной, – мягко говорит он. – Я быстро проведу тебе экскурсию.

Мне приходится оживленно идти, чтобы держать себя достойно, и довольно скоро меня познакомили с несколькими новыми коллегами. Эммет раскрывает мне подводные камни, пока мы идем, перечисляя, кого стоит избегать, где можно спрятаться в перерыве и какие углы лучшие для приема сотовой связи. Если честно, это лучшая экскурсия, которая когда-либо у меня была.

– Это Аро. – Он приостанавливается и указывает на очень женоподобного санитара, но не трудится представить меня ему. – В общем, зови его Малышом Джонни, но он не знает, почему мы так зовем его. – И он не говорит мне почему тоже. И я надеюсь… нет, я молю, чтобы это не было связано с нижней частью его тела.

– Почему вы зовете его так?

– Не знаю, он просто мелкий и похож на Элтона Джона. Малыш Джонни.

Я сдерживаю смех, прикрывая рот ладонью. На самом деле, очень подходящее прозвище, и тот факт, что никто еще не опошлил это, веселит меня еще больше.
– Знаешь, я так и думала!

– Да, как и все, – гарантирует он. – И Элис у нас Малявка по очевидным причинам. Ну не то, чтобы прозвище Аро очень очевидно.

Элис – миниатюрная медсестра с короткими темными волосами и заразительной улыбкой. Мы уже знакомы; она подлетела ко мне, когда я впервые вошла в дверь. С ней очень легко, и она приятный человек, тем более, согласно списку Эммета, она из тех, с кем мне стоит общаться.

Внезапно Эммет смотрит на меня.
– Нам надо придумать тебе прозвище, – заявляет он.

– О, нет, – отказываюсь я. Я стараюсь быть вежливой, но последнее, что мне нужно, это несколько аморфных прозвищ в мой первый день. – Белла звучит просто отлично.

– Тебе оно понравится, я обещаю. – Он хлопает меня по спине. Отчасти это больно, и я, скорчившись, потираю свое плечо.

– Мне нравится мое имя, – ворчу я.

– Не имеет значения, нравится ли тебе твое имя, Белла. Не в этом вся соль. – Он потирает подбородок, прежде чем потянуть меня за собой. – Я подумаю над этим какое-то время, – заключает он.

Прелестно.

Я по-прежнему хожу за ним вокруг да около, пока мы принимаем пациентов. Сегодня я просто его тень; завтра же я соберу всю команду, пока он будет сидеть и позволять мне делать всю работу, также известный как «я-чертова-ленивая-задница-поэтому-мне-нравится-командовать-людьми». Это правда, особенно для таких людей, как Эммет, утверждать обратное в их адрес было бы полной ложью.

Мы проходим мимо перевязочной, когда я вижу, как Эммет напрягается. Высокая белокурая доктор проходит около нас. На ней белый врачебный халат – хотя все происходит так быстро, что я не могу разобрать, что на нем написано – и стетоскоп украшает ее длинную, красивую шею. Она изящна в паре брюк и на каблуках.

Проходя мимо нас, ее глаза встречаются с Эмметом. Оба пристальных взгляда медленно сочатся враждебностью.

– Эммет. – Ее голос резок, когда она кивает и идет вперед, ее пристальный взгляд убийствен. Эммет ощетинивается от ее тона, все его тело напрягается от мышц пальцев и до его большого рта, который, открывшись, резко закрывается. О, он определенно решил попридержать язык.

Он не расслабляется, пока она не исчезает из поля зрения. Затем он поворачивается ко мне.
– Это, – говорит он с долей раздражения, – самое эгоцентричное подобие врача, которых ты можешь встретить здесь. Я даже не буду забивать тебе голову ее именем.

Но теперь мне, конечно, безумно любопытно.
– Почему? Что она сделала? – с нетерпением спрашиваю я. Я любитель хороших больничных сплетен.

– Она претенциозная сучка, – сурово произносит он. – Думает, что она Бог просто по определению. Пф-ф. Я бы ей помог обрести Иисуса.

По взгляду в его глазах мне не показалось, что он имел в виду поход в церковь.

– Так как ее зовут? – продолжаю я. – Я ведь должна ее как-то называть.

– Ну, если тебе нужно знать, это была доктор гребаная Хейл², – говорит он, и на мгновение мне кажется, что он шутит, чтобы приравнять ее к Сатане или куда там. Это же адское место.

– Доктор Хэлл?

– Да. Кстати, очень подходит.

Вообще-то я знаю парочку вещей о вычурных докторах, так как я работала с ними в течение многих лет. Один и тот же сценарий каждый раз – доктор иногда начинает свою карьеру как хороший, скромный человек, спасающий несколько жизней, получает среднюю зарплату, а потом внезапно он думает, что вокруг-то все дерьмо. И иногда так оно и есть, но обычно все иначе. И обычно это бесит. И оскорбляет. Особенно, особенно, когда они думают, что они лучше, чем медсестры – что наша работа менее важна – что мы не проводим двенадцать часов в день, стараясь изо всех сил тоже спасти жизни людей.

А что раздражает еще больше – когда они думают, что они сексуальные и горячие, а на самом деле это не так. И если они ну симпатичны, то Бог – свидетель, нет свободного места в комнате, так как их эго занимает все место.

Я давным-давно поклялась, что никогда не буду встречаться с врачами. Перспектива хороша только в теории – в реальном мире они дерзкие, грубые и обычно непривлекательны.

Но это было прежде, чем я получила работу в Медицинском Центре Харборвью, чтобы обучаться у санитара Эммета МакКарти и быть представленной немного высокомерному и все еще невероятно чертовски горячему доктору Эдварду Каллену.

Это мой своего рода Судный День, ну или же просто известный как день, когда мой мир прекратил иметь смысл.

¹ – все помним, что Swan с английского «лебедь»?
² – Rosalie Hale: Белле послышалось Hell, что в переводе с английского означает «ад».

Перевод: Rob♥Sten

---