Сначала я думаю, что просыпаюсь рядом с газонокосилкой. После прошлой ночи это может быть не таким уже надуманным.

Сколько я выпила?

Моя кровать вибрирует, когда лежащий рядом мужчина издает еще один громкий храп.

Я переворачиваюсь и врезаюсь в волосатую грудь Эдварда.

- Мы сделали это, - вздыхаю я, радуясь, что никто из нас не умер этой ночью. - Эдвард, пожалуйста, проснись. – Трясу его.

Он стонет и откатывается от меня. Что-то бормочет, что я не могу разобрать.

- Ты такой громкий. – Выпутываюсь из простыней и начинаю взбираться на его тело. Картинка перед глазами покачивается, когда пытаясь грациозно подняться.

- Белла, я не думаю, что выживу. – Его голос скрипучий. – Останови боль.

- Ты драматизируешь. Все станет лучше, когда мы встанем и начнем двигаться.

- Я больше никогда не буду двигаться.

Начинаю его трясти.

- Похмелье станет только сильнее, если ты позволишь ему тебя захватить.

- Это не похмелье, это смерть. – Его большие руки хватают мои бедра. – Прекрати двигаться.

- Я же говорила тебе вчера остановиться. Я предупреждала.

- Ты пила столько же, сколько и я, - жалуется он.

- Эдвард, тебе скорее всего не понравится, что я так скажу, но между нами тринадцатилетняя разница. К тому же, ты обычно столько не пьешь. Самое большее из того, что я видела, - ты выпил полбутылки вина. Вчера мы это как минимум утроили.

- Не напоминай мне.

- И те таблетки точно не облегчают нашего состояния.

- Мы не должна были этого делать. Мы могли умереть. Это было так безответственно. Травка – это одно, но таблетки? – стонет он.

- Я могу восстановиться. Ты нет.

Сажусь ему на бедра и смотрю на него. Эдвард действительно похож сейчас на дерьмо. Вокруг его глаз пролегли фиолетовые круги, а кожа приобрела серый оттенок.

- Господи, почему я вообще согласился пойти с тобой? – Он открывает свои глаза, а потом моментально закрывает.

- Тебе было весело. Признайся. – Наклоняюсь и нежно его целую.

- Скажи, как вылечиться, молоденькая, - хихикает он. Кажется, ему даже от этого больно.

- Душ, еда, вода, тренажерный зал, больше еды, сон и потом секс. – Спрыгиваю с кровати. – Это доказанный метод.

- Я не могу, - вздыхает он, когда я пытаюсь его поднять.

- Нет, можешь. – Тяну сильнее, и он почти сваливается на пол.

Добраться до душа – Олимпийский подвиг. Мы уже обнаженные, поэтому мне не приходится его раздевать, но Эдвард ведет себя так, будто у него аллергия на воду. Сначала она слишком горячая, потом слишком холодная. Он жалуется, что мочалка слишком ароматная.

- От этого шампуня у меня болят волосы, - стонет Эдвард. Он стоит на коленях в душе, его руки обнимают меня за талию, пока я процарапываю ему скальп.

- Эдвард, ты испытываешь мое терпение. Все не так плохо. – Закатываю глаза. – Ты в порядке. Не думай об этом.

- Это должно быть хуже, чем рожать детей.

Не комментирую эту фразу.

- Должно быть, это из-за тех чертовых белых таблеток, - говорит он. – Что это было?

- Не знаю. Могу узнать. Если ты хочешь знать, конечно.

- Господи, это было так безответственно.

Хотя чувствую небольшое похмелье, могу вспомнить многие события прошлой ночи. Покачивания. Танцы. Вращения. Много алкоголя. Джордж.

Джордж!

- Черт, - шепчу сама себе.

Должна сказать Эдварду, что видела его сына в клубе. Не хочу сдавать Джорджа, но не могу скрывать такое от мужчины. Может, позже, сначала ему нужно протрезветь.

Вытираю Эдварда и смотрю, какая одежда у него есть в сумке. Одеваю нас обоих для тренажерного зала. Когда заканчиваю, он опять храпит в кровати.

Иду вниз, позволяя поспать ему около получаса, пока буду готовить кофе. Начинаю готовить завтрак из яиц, бекона и рогаликов. Он будет ненавидеть меня за то, что я заставлю его съесть это, но ему нужно еда. Много жирной еды.

Стою на нижней ступеньке лестницы и зову его вниз. Отказываюсь сама тащить его сюда.

Эдвард ворчит как медведь, еле шагая по лестнице.

- Видишь, все не так плохо. – Беру его за руку.

- По крайней мере, меня еще не стошнило.

Он сказал это слишком рано, потому что мы входим на кухню, и, как только его взгляд опускает на приготовленную еду, он бежит к раковине. Он извергает содержимое своего желудка, и звучит так, будто он умирает.

- Я больше никогда не буду пить, - говорит Эдвард, беря у меня бутылку воды, чтобы промыть рот.

- Мы можем только надеяться. Не думаю, что смогу снова с этим справиться.

Сначала заниматься спортом было трудно, но я прошу Эдварда делать все медленно. Лишь легкая пробежка по беговой дорожке или даже йога. Но с течением времени ему становится лучше.

- Я же говорила. Активность и движение всегда приносят пользу, - говорю я, садясь рядом с ним на коврик.

- Сон принес бы больше пользы, - спорит он.

После тренажерного зала мы сидим несколько минут, восстанавливая дыхание и попивая воду.

- Чувствуешь себя лучше? – спрашиваю я.

- Да, если честно. Спасибо твоим чудесным советам. – Он улыбается, но не полной улыбкой, к которой я так привыкла.

- Тогда что не так?

- Ты будешь думать, что я жалок.

- Нет, скажи мне.

- Я скучаю по детям. – Он печально улыбается. – Жалок, да?

- Нет, совсем нет. – Завожу машину. – У тебя были очень увлекательные выходные.

- Я не привык к твоему быстрому и насыщенному образу жизни.

- Как насчет такого варианта? Мы прерываем наши выходные. Ты плохо на меня влияешь, когда ворчишь и грустишь. – Улыбаюсь. – Возвращайся домой к сыновьям. Я не возражаю.

- Ты такая понимающая, но мои сыновья сейчас в таком возрасте, когда им неинтересны родители.

- Я уверена, они будут счастливы тебя увидеть. Эти мальчики не могут насытиться общением с тобой. – Веду машину по направлению к дому.

- Поехали со мной, - говорит он.

- Поехать с тобой куда?

- В Ньюпорт, чтобы забрать детей.

Не могу ему отказать, поэтому спустя час уже сижу на пассажирском сидении его Ягуара на выезде из Бостона.

- А Ирина не против этого? Они ее дети все-таки. Подозреваю, она захочет что-нибудь сказать насчет моего пребывания рядом с ними. – Нервно загибаю пальцы, дожидаясь его ответа.

- Мы не хотим выносить наши проблемы в суд, поэтому решаем все через посредника. Это работает довольно честно, но она ничего не говорила о том, что ты рядом. Думаю, она надеется, что у нас лишь физическая связь, и скоро я просто выкину тебя. – Эдвард нежно берет меня за руку и переплетает наши пальцы.

- Вы уже определили расписание посещений?

- Она их не хочется, - говорит он равнодушно.

- Что? Как… это даже не вариант. Она не думает о своих детях? – Я почти заикаюсь от замешательства.

- Она не хочет отказываться от всего остального в своей жизни.

- Что может быть более важнее?

- Ее работа, ее друзья, ее веселая жизнь, в которой она может ездить по всему миру. – Эдвард вздыхает. – Белла, ты должна понять, что Ирина ненавидит оставаться в одном месте на слишком долгое время. Ее работа предоставляет ей шанс ездить по планете без постоянно дома.

- Но у нее есть дети. Как она может о них заботиться, если ее никогда нет дома?

- Это вопрос для ее юристов.

- Просто не могу в это поверить. Как она смогла это сделать?

- Некоторым женщинам не предназначено быть матерями. Ирина – одна из них.

- Тогда почему они у нее есть.

- Потому что… я хотел их, - говорит он почти с сожалением в голосе.

- Не смей чувствовать себя плохо из-за желания иметь детей. – Выпрямляюсь на своем месте. – Ты любишь этих мальчиков, и ты лучший в мире отец.

Он тихо смеется.

- Думаю, ты немного преувеличиваешь.

- Нет, не преувеличиваю.

- На самом деле, Джордж оказался сюрпризом. Нам было семнадцать. Мы были слишком молоды, но я бы никогда ничего не изменил. После него она не хотела больше детей. Каждый раз я давил на нее.

- Это не делает тебя плохим отцом.

- Нет, лишь плохим мужем. Она не хотела детей, но подарила мне их. Я думал, они сделают нас счастливыми, но мы… лишь отдалились. Я счастлив благодаря своим детям, а она счастлива благодаря ее работе.

- Не очень-то похоже на семью.

- А мы ей и не были.

- Я все же не понимаю, как ты мог с ней оставаться. Может быть, меня не было бы, но ты должен был развестись с ней несколько лет назад. – Я начинаю злиться, как и всегда, когда думаю об этом.

- А зачем? Не думал, что мне остается что-то делать. У меня была возможность страдать одну, взамен этому у моих детей оставался доступ к наследству.

- Значит, все дело в деньгах?

- Нет, Белла. Здесь больше. Дело в семье. Аспекты завещания моего дедушки практически запрещаются мне разводиться.

- Но как он смог это сделать?

- Это старое правило, Белла. И отец Эсми был проницательным человеком. Он сделал так, чтобы быть уверенным, что даже после его смерти его идеи будут жить.

- Но это так нечестно.

- До этого у меня не было повода для развода. Зачем рисковать, если нечего получить взамен? – Он сжимает мою руку. – До тебя я даже не задумывался о том, чтобы завести интрижку или уйти от Ирины. Смысла не было. Я просто думал, что буду страдать ради детей. Моему деду удалось это сделать, поэтому и я смогу. Моим родителям повезло. А нам всем, очевидно, нет.

- Ты говоришь ужасные вещи, - говорю я.

- Это не ужасно, Белла. Просто я не ожидал, что события так повернутся.

Больше об этом не разговариваем. Остаток пути молчим. Тишина комфортная, и мы не чувствуем потребности в разговоре.

На горизонте начинают маячить огромные белые и каменные особняки Ньютона.

- Эмм, Эдвард, мне нужно кое-что сказать тебе перед тем, как приедем, - говорю я.

- Хорошо, я слушаю.

- Прошлой ночью в клубе я кое-кого увидела, кого не должно было быть там. – Тереблю руками ремень.

- Кого? Мы его знаем?

- Да. – Глубоко вздыхаю. – Джорджа.

- Какого Джорджа? Моего сына Джорджа? – Машина немного дергается в сторону.

- Да, Эдвард, но я сразу отправила его домой.

- Почему ты не сказала мне сразу?

- Ты был под кайфом и пьян. Сомневаюсь, что ты бы среагировал адекватно.

- Скорее всего, нет. – Он соглашается. – Он был пьян?

- Он был в баре, - говорю я, не отвечая на его вопрос. – Он попросил меня не говорить тебе, но я подумала, что тебе стоит знать.

Эдвард молчит минуту или две, а потом начинает смеяться. Сначала смех тихий, а потом он перерастает в громкий и заразительный.

- Что смешного?

- Ничего. Просто все так поменялась за последние пару недель.

- Оу.

- Интересно, он часто так делает? Возможно. Мы никогда не разговаривали о выпивке и так далее. – Эдвард постукивает пальцами по рулю. – Никогда и повода не было.

- Может, тебе стоило. Чтобы просто убедиться, что он в безопасности.

- Наверно, прошлой ночью я показал ему плохой пример.

- Нет.

- Думаю, нам придется поговорить. – Он улыбается. – Почему бы тебе этим не заняться.

- Что? Нет, ты его отец.

- Поговори с ним. Он не кусается. И думаю, ты окажешь на него больше влияния, чем я, особенно после того, как он вчера видел меня на танцполе. Он бы просто рассмеялся мне в лицо.

- Не думаю, что буду чувствовать себя комфортно.

- Хорошо. – Он пожимает плечами. – Я справлюсь с этим.

Теперь я нервничаю.

- Мы на месте, - говорит Эдвард и останавливает машину на подъездной дорожке дома родителей.

Поправляю волосы и выхожу из машины. Эсми всегда заставляет меня испытывать потребность выглядеть наилучшим образом, поэтому пользуюсь каждой возможностью, чтобы доказать ей, что могу быть такой утонченной, как и оно, даже в столь юном возрасте.

Эдвард открывает дверь и говорит, что мальчики, скорее всего, еще спят, потому что до сих пор ранее утро. Мы идем в направлении аромата жаренного бекона и кофе.

- Эдвард, Белла. – Карлайл смотрит со своего места за столом и опускает газету. – Так приятно, что вы к нам присоединяетесь.

- Я подумал, что заберу детей пораньше.

- Ты скучал по ним. – Карлайл снимает очки. – Я узнаю этот взгляд. Всегда волнуешься.

- Не могу справиться с этим.

Карлайл меня обнимает.

- Как у тебя дела?

- Хорошо, спасибо.

- Много времени прошло с нашей последней встречи. Наверно, еще до развода.

- Да, наверно.

Я не знаю, как вести себя или здесь ли мое место с ними. Стоит ли нам разговаривать о разводе Эдварда? Все-таки я сделала кое-что, что стало его причиной. Этот случай беспрецедентен: любовница так близка семье, и это семья в ответ ее принимает.

- Это Белла? – Эсми поднимает взгляд от стола и идет ко мне, отталкивая со своего пути сына и мужа.

- Простите, мы пришли без приглашения. Надеюсь, это нормально.

- Конечно. Тебе рады здесь в любое время. – Она улыбается мне и заправляет выбившиеся пряди за ухо. – Мне нравится то, что ты сделала сегодня со своими волосами.

- О, спасибо. У меня не было время их завить.

- Выглядит здорово.

Эти слова сразу дарят мне хорошее настроение. Все равно на дальнейшие события: для меня достаточно доброты и комплиментов Эсми.

Мы с Эдвардом садимся за высокий стол посередине кухни, пока Карлайл помогает Эсми приготовить завтрак. Они не позволят нам помочь им.

- Папочка, это ты? – спрашивает маленький голосок.

Джонатан Френсис вбегает на кухню из-за угла, одетый в самую очаровательную пижаму. На ней изображены красные гоночные машинки на синем фоне, а волосы пребывают в абсолютном беспорядке.

- Белла! – Джонатан подбегает ко мне и почти сшибает со стула. – Ты здесь! Я скучал по тебе! – Крепко его обнимаю.

- Я тоже по тебе скучала, - честно говорю я. Мне так хочется понюхать его, но не делаю этого. Я так сильно люблю этого ребенка, и думаю, Эдвард об этом знает, судя по веселому взгляду.

- Привет, приятель. – Эдвард сажает Джонатана себе на колени. – Ты повеселился с бабушкой и дедушкой?

- Нет, они не разрешили мне поплавать. – Он прислоняется к плечу Эдварда.

- Слишком холодно для купания.

- Я бы надел свой костюм. Он меня греет.

- Лучше не рисковать, как я всегда говорю, - произносит Карлайл.

Джонатан что-то тихо бормочет.

- Что это было, приятель? – строго спрашивает Эдвард?

- Ничего, я пойду одеваться. – Джонатан спрыгивает с колен Эдварда. Он подбегает ко мне. – Не уходи, Белла, хорошо? Я сейчас вернусь.

- Обещаю.

Он обнимает меня за ноги, а потом бежит по лестнице.

- У этого ребенка всегда такой настрой, - вздыхает Эдвард, делая глоток апельсинового сока.

- Он получил это от матери. Ты никогда таким не был. – Эсми качает головой.

- Как много ты забываешь со временем, любовь моя. – Карлайл смеется и целует свою жену. – Эдвард был худшим.

- Нет! – протестует Эдвард.

Кухня заполнилась игривыми криками и безобидными шутками. Я понимаю, что улыбаюсь. Никогда у меня не было подобного. Наше семейное время всегда выглядело так: ужин с Рене или футбольный матч с Чарли.

- Чем вы занимались всегда вечером? – Эсми ставит большую тарелку с яичницей перед нами.

- Ходили в клуб, - отвечаю я. – Эдвард – отличный танцор.

- В клуб, сынок? О, я бы хотел на это посмотреть. – Карлайл задорно смеется. – Он не умеет танцевать.

- Почему ты всегда выбираешь меня, пап? – Эдвард притворяется обиженным.

Я упоминаю, что Джордж был в баре, хотя не говорю, что он пил или был пьян, хотя думаю, так и было. Также опускаю тот факт, что в его дыхании чувствовалась травка. Не уверена, откуда это взялось.

Эдвард совсем н кажется злым, скорее, больше раздраженным… или разочарованным. Я сказала, что сразу отправила Джорджа домой, и это, кажется, зачлось.

- Постойте, он убежал и на поезде доехал до города? – Карлайл не казался радостным. – Неприемлемо.

- Я разберусь с этим. – Эдвард встает, чтобы налить себе чашку кофе. – Это не так страшно, но мне нужно вести себя так, будто это ужасно.

- Трудности воспитания. – Эсми кивает, делая глоток своего напитка.

- В этом преимущество отношений с более молодой женщиной. Она знает все хитрости подростков. – Карлайл смеется. – Чего бы я только не отдал за твое понимание, Белла.

- Спасибо за поддержку, пап. – Эдвард качает головой, а на его губах играет легкая улыбка.

Я тихо смеюсь.

- Что смешного? – Эдвард нагибается ко мне, шепча у моих губ.

- Ничего. Просто мне нравится твоя семья.

- Ты им тоже нравишься. – Он легко целует меня в губы.

Я почти позволяю нам зайти дальше, но потом резко останавливаюсь.

- Эдвард, прекрати, здесь твои родители.

- Мы не в старшей школе, Белла. – Он тихо смеется.

Конечно, его родители знают о нас, я уверена, но это все же невежливо. Они, скорее всего, нехорошо на это отреагируют. Они видели своего сына только с Ириной. Но сейчас стоят к нам спиной.

Эдвард снова меня целует и проводит носом по моей шее.

- Ужас, - произносит хриплый голос. Джордж входит на кухню в светло-голубых пижамных штанах, натягивая через голову футболку с надписью «Гарвард».

- Прости. – Отстраняюсь от Эдварда.

- Не извиняйся. Это лучше, чем ничего. Я думал, папа засохнет. – Джордж берет тост и садится на стул.

Эдвард немного краснеет и опускает руки на колени.

- Мой сексуальная жизнь – это не твое дело.

- Я просто говорю, - отвечает он. – Пойду всем разбужу.

Джордж быстро поднимается по лестнице. Очевидно, что он все еще некомфортно себя чувствует после вчерашних событий.

Спустя десять минут кухня начинает заполняться людьми. Джонатан Френсис одет в джинсы, ковбойские ботинки, клетчатую рубашку и ковбойскую шляпу. Эдвард говорит мне, что его младший проходит через стадию одевания. Мне кажется, это самая милая в мире вещь.

- Я хочу купить ему лощадь, - тихо говорю Эдварду. – Чтобы он смог дополнить свой образ.

- Господи, нет. – Он слишком часто меняется для чего-то постоянно. На следующей неделе он будет космонавтом.

Теодор входит на кухню, уткнувшись в книгу. На нем очки, которые я раньше не видела.

Он даже не смотрит на меня и врезается.

- О, прости.

- Ничего страшного. – Улыбаюсь. – Что читаешь?

- «Моби Дик». Она мне не очень нравится, но папа говорит, что я должен ее дочитать.

- Конец – лучшая часть, - заверяю его.

- Учту. – Он садится за стол рядом со мной.

Завтрак получается очень интересным. Много шума и эмоций, но я вписываюсь в атмосферу. Это делает меня счастливой. В голове делаю маленькие заметки. И говорю себе не слишком во что-то верить.

Я намазываю маслом тост, когда под столом звонит телефон.

- Ты знаешь, мы не отвечаем на звонки во время еды. – Эсми смотрит на Эдварда.

- Прости, бабуль, это мой. – Джордж встает из-за стола. – Я на секунду. Это один из моих партнеров по проекту в школе.

- Поторопись, - говорит Эсми.

Он выходит в коридор, но мы все же может слышать его разговор.

- Я не могу сегодня работать над проектом по истории… Нет, мы попробуем завтра или ты можешь прислать на почту то, что есть… Не могу. Мой папа и его девушка здесь… Закончим до пятницы… Хорошо. Пока.

Я не двигаюсь, слушая. Конечно, Джордж знает обо мне и Эдварде, но остальным детям мы еще не сказали. Интересно, что они подумают? Мы все предельно ясно слышали, что он сказал в коридоре.

Джонатан Френсис не обращает внимания и продолжает есть бекон. Теодор занят книгой, но смотря на меня поверх нее, а потом быстро отводит глаза. Себастьян занят разговором с Эдвардом. Они о чем-то ссорятся. Эсми и Карлайл смотрят друг на друга, а потом делают глоток кофе. Когда Джордж вновь к нам присоединяется, то ведет себя так, будто ничего не произошло.

Здесь столько нужно сказать. Не знаю, хорошо это или плохо.

- Сын, давай поднимемся наверх. – Эдвард опускает свою салфетку на стол.

- Все хорошо, пап?

- Да, я просто хочу кое-что обсудить.

- Мне стоит волноваться? – спрашивает Джордж.

- Просто хочу спросить, как прошел вечер. Ничего серьезного.

Лицо Джорджа бледнее.

- О. А… да, конечно.

Он выходит из кухни и через секунду вместе с Джорджом поднимается по лестнице.

Я помогаю убрать со стола и помогаю Себастьяну мыть посуду. Он молчит большую часть времени, пока я не завожу разговор о футболе. Эдвард говорил, что Себ любит спорт.

- Какая твоя любимая команда? – спрашиваю я.

- Профессиональная? Конечно, Патриоты. Нельзя жить в Бостоне и не любить их.

Я киваю, понимая, о чем он.

- А ты знал, что муж моей сестры играет за Ястребов из Филадельфии?

- Правда? – Он смотрит на меня. – Кто?

- Эммет МакКарти. Он играет на позиции, где надо принимать длинный пассы от кветербека.

Рот Себа немного приоткрывается.

- Он тот самый игрок. Он невероятен. Он такой же большой, как и в телевизоре?

- Наверно, больше.

- Могу я с ним встретиться?

- Думаю, можешь. Он любит разговаривать о футболе со всеми, кто слушает.

Крючок, попытка и удача.

И когда все напряженность уходит, и я не чувствую, что должна продолжать держаться на расстоянии от Себа.

Может, эта перемена будет не такой уж плохой.

Оу, у нашей парочки было "бодрое" утро! Белла вливается в семью, которая уже давно считала ее своей частью! Свои мысли можно высказать на форуме.

Ваши LWL