Название: Легкая стрела
Жанр: Romance/Hurt/Comfort
Рейтинг: Т
Пейринг: Эрутрос/Белла
Саммари: Крит, второе тысячелетие до нашей эры. Знатный минойский вельможа Эрутрос продумывает своё будущее и таит секреты. Когда обнаружит он в своих покоях незваную гостью, как изменится его судьба?

---

Примечание: автор счел нужным наделить Эдварда должным древнегреческим именем – Эрутрос.



Спешно направлялся Эрутрос по коридору. Факел, что нёс он в руке, проливал свет на фрески, расположенные на стенах его дома. Словно танцевали в ночи расписные фигуры под трепещущими золотистыми бликами яркого пламени.
Часами сиживал он в своем саду, изучая созвездия и продумывая путь, по которому пустит корабль. Вот только какое бы смятение чувств ни одолевало его из-за предстоящего отбытия, наступила пора возвратиться в свои покои и погрузиться в сон.
Лишь несколько дней оставалось до исполнения мига, о котором мечтал Эрутрос не один месяц: странствие, что составлял он, часами погружённый в исследования, ещё до наступления новолуния обретёт свою реальность.
Мысли Эрутроса заполонили воспоминания о его наставнике. Карлакис поведал ему, что звёзды порой могут указать верный путь в морской пучине. Рассказал он своему ученику и о великой процветающей земле на Западном полушарии. Имя ей было Эсперия, но некоторые называли её Энотрией или Италией. Те странники, коим довелось достичь её побережья, сказывали, что земля эта столь необъятна, что им не удалось изучить её сполна. Из жителей их взору предстало лишь несколько племен, чьи малочисленные народы походили почти на дикарей.
Эрутрос намеревался покинуть родные края и добраться до тех далёких земель. Созвал он друзей и годную команду слуг, с кем предстояло ему разделить рискованное путешествие. Если странники сказывали правду, то в краях тех Эрутросу и его компаньонам надлежало отыскать древесину и металл для торговли в странах, граничащих со Средиземноморьем.
Минос, царь Кноса и дальний родственник отца Эрутроса, даровал ему согласие на эти планы. Уповал он, что Эрутрос и его команда вернутся на родину с сокровищами и станут они благим содействием в свадьбе его дочери и подающим в Кносе большие надежды молодым вельможей. Убежден был Минос в том, что союз царевны Танис и Эрутроса сулит Криту процветающее будущее.
Эрутрос отвлек внимание от этих дум. Размышления о предстоящем путешествии будоражили его душу пуще свадьбы. Дабы набраться сил к странствию, настояло ему привести свои мысли в порядок. В коридоре подвесил он к стене факел, чтобы продолжал тот даровать свет.
Но едва вошёл он в свои покои, кровь застыла в его жилах.
В углу заметил он притаившуюся фигуру, проворно осматривающую сундук, в котором хранил Эрутрос свои богатства. На деле же был это мелкий воришка али опасный шпион? Метнулся Эрутрос к вторженцу, спрятавшемуся в полумраке.
Кинувшись на спину злоумышленника и повалившись вместе с ним на пол, заметил он блеснувшее лезвие короткого кинжала. Не успел вор перевести дух, как поймал его за запястье Эрустос, полный решимости поквитаться с подлецом.
Остановил свои намерения Эрутрос, услышав звук, сорвавшийся с губ вора. Раздавшийся крик боли исходил не от мужа. В ловушке его крепкого тела дрожала хрупкая девушка, извивающаяся под накрывавшим её плащом из грубой ткани.
Сдавил он пальцами чуть сильнее её запястье, и выронила она оружие, что сжимала в руке. Завёл тогда Эрутрос её руки за спину, обхватив их своей ладонью, и поднял с пола кинжал, смекнув, что тот принадлежит ему. Сегодняшним утром, решив поохотиться в лесах, взял он его с собой, но после запамятовал вернуть в сундук.
Отложив его, повернул он к себе девушку, не выпуская её из плена своих рук, и отстранился, сев напротив. Склонив голову, сидела она, спрятав от него лицо в копне тёмных волос, распущенными локонами накрывавшими её плечи.
- Кто ты? – прорычал Эрутрос, но, не получив ответа, направил кинжал в сторону девушки. Завидев лезвие, отпрянула дева, забившись в самый дальний уголок комнаты.
- Кто? – звонче повторил он.
Подняла девушка голову, открывая большие тёмные глаза. Не ведал Эрутрос, естественную ли природу имела бледность ее кожи или стечение обстоятельств заставило её сделаться белой как смерть. Не сводя с него пристального взора, дрожала она от страха.
Жизнь девушки зависела от милосердия схватившего её в плен мужчины. Плащ, в который она плотно куталась, не мог послужить должным щитом против уготованного для нее жребия. Вспоминая сказы о судьбах греческих девушек, захваченных минойцами в плен, она возлагала надежды, что окажет ей милость этот мужчина, даровав быструю гибель.
Эрутрос поднялся с пола и, возвышаясь над свернувшейся у его ног девушкой, опустил на неё взгляд.
- Ты прислана шпионить за мной? – с презрением задал он вопрос. Благодаря ловкости своих торговцев Кнос слыл могущественнейшим и богатейшим городом на Крите. Суда их считались самыми крепкими, потопить их было почти невозможно. Из-за огромного числа соперников обязаны они были проявлять осторожность, так и Карлакис научил Эрутроса держать свои цели в секрете – и пусть украдет шпион у него вощёные дощечки, о намерениях его все равно никто не прознает.
Незнакомка хранила молчание, встревоженно на него глядя.
Помрачнел Эрутрос. Неужели она не понимает его наречия? Сколь возможно подобное, будь она даже родом с другой части острова? Если…
- Ты шпионка? – вновь задал он прежний вопрос, но на сей раз на греческом языке.
От брошенного в её сторону обвинения в глазах девушки вспыхнул гнев.
- Я не шпионка, - хриплым голосом молвила она.
Сильнее ответа девушки Эрутроса поразило понимание, что родом она не с Крита.
- Оставайся там, - приказал он, не успела она продолжить. На выходе из комнаты обернулся Эрутрос к ней и прошипел: – Не двигайся.
Обхватив ноги руками и положив на колени подбородок, сидела девушка на полу, не выказывая намерений покинуть свой укромный уголок.
Проворно осмотрел Эрутрос коридор и сад, только в поле зрения не обнаружил он прочих чужеземцев. Часть дворца его, больше других подставленную под удар, патрулировали двое стражников. Понял Эрутрос: пришлось деве быть особенно быстрой и верткой, раз не заметили они её и не схватили. Если не шпионка она, выходит, всего лишь воровка.
Проверил он и сундук, из которого не пропало ни вещицы, словно не охота за золотом привела её сюда. Быть может, ей не хватило времени.
- Распахни плащ, - издал он приказ.
Она замешкалась, отказываясь подчиниться.
- Ты меня понимаешь? Распахни плащ.
Девушка покачала головой.
Одним резким движением сорвал Эрутрос с её плеч покров. Под поношенным плащом, под куском материи, в который завернулась хрупкая дева, оказалась лишь короткая туника. Не была она и вооружена. Под внимательным досмотром почувствовала себя уязвимой девушка и, что есть сил, обхватила себя руками, с губ её сорвался всхлип.
Слишком запоздало понял Эрутрос, как, должно быть, восприняла она его необдуманное деяние. Почувствовал он прилив гнева, вот только причиной тому была не девушка. Не могла она знать, что он мужчина иного склада. Эрутрос собирался только проверить, что дева не скрывает под одеждой оружие, но никогда бы не взял он женщину против её воли.
Протянул он ей облачение.
- Возьми. – Тон его чуть смягчился, и отошел от неё Эрутрос, как вдруг внимание его привлекло место, где нашел он её, перебирающей его сокровища. Он поднял кусок сыра, ломоть хлеба, признав в них остатки той еды, что служила ему подпиткой во время учения в этой комнате.
- Ты искала не золото, не так ли? – догадался он, указав на пищу. Если хотела она отведать еды, ей стоило направиться в кладовую, вот только на пути туда она встретила бы еще больше стражи. Знавал Эрутрос о бедняках, проживающих в поселениях, но никогда еще не слышал он о том, чтобы кто-нибудь из них проникал во дворец только ради кражи пищи. – Ты голодна.
Девушка отвела взгляд и снова склонила голову.
Сколь бы ни убеждал себя Эрутрос наказать её за воровство, и все же принял он ее руки в свои и вложил в её ладони сыр.
- Забирай. – Овладевшее им беспокойство от нелепости событий придало его голосу хрипотцы.
Девушка держала пищу так, словно та обжигала ей руки. Вовсе растерялся Эрутрос, заметив, как начали сотрясаться её плечи.
- Ешь, - предложил он ей.
Тело её задрожало от беззвучных рыданий, но громко произнесла она:
- Нет.
- Разве тебе нужна не еда?
Впилась она в него взглядом и сказала:
- Я не хочу.
У него вырвался горький смешок.
- Предпочитаешь воровать?
Щеки её вспыхнули румянцем.
- Не превратилась бы я в воровку, если бы не ваши люди, - сердито молвила она. – Вы всё у нас отобрали. Сделали нас своими рабами, внесли в каждый наш дом горе!
Удивленно замер Эрутрос. Неужели она прибыла из… Узнать он был обязан.
- Откуда ты родом?
- Я приехала из Афин, - сказала она, с нежностью в голосе произнося название своей родины.
Проглотил он подступивший к горлу комок и отступил назад, будто напротив него оказалась ядовитая змея. Она прибыла с гречанками, предназначавшимися для юного царевича? Ежегодно Кнос требовал с Афин дань в виде семи юношей и семи дев. На первых порах минойцы считали, что пленникам суждено стать рабами. Но вскоре из виду пропали каждый из прибывших греков, и тогда Эрутрос вспомнил толки, ходившие о молодом царевиче, которого никогда еще не встречал на своем пути, хоть и собирался сыграть свадьбу с его сестрой…
Жизнь царицы Кноса оборвалась при рождении сына. Увы, подобное несчастье редкостью не было, да и царь получил утешение в виде крепкого наследника после рождения двух девочек. А быть может, так убеждали его люди, стремясь облегчить ему муки, только царевич никогда не появлялся на людях, словно всю жизнь свою он собирался провести в том крыле дворца, куда никому не было входа. Стоявшей перед Эрутросом девушке, как и прибывшим вместе с нею тринадцати афинянам, предначертано было закончить свою жизнь в той части королевского дома.
- Сколько тебе лет?
- Семнадцать.
- На пять лет младше меня, - вслух высказал свои мысли Эрутрос.
- Но не суждено мне достигнуть вашего возраста, верно?
Страх в глазах её вселил ужас и в него.
«Если я позову стражу, если отведу её в королевский дворец, стану причиной её гибели, - подумалось ему. – Я не могу. Не могу стать монстром».
Сократил он расстояние между ними и взял девушку за руку, но от его прикосновения отскочила она, и когда её дрожащие пальцы попытались выскользнуть из его захвата, Эрутрос ощутил, как холодна её кожа.
- Я не причиню тебе вреда, - тихо дал он ей обещание. – Но я хочу знать правду. Ты сбежала из Кноса?
Медленно покачала она головой.
- Нет. Я так и не добралась туда. Я… я спрыгнула с судна.
Вспомнил Эрутрос, что последний корабль из Афин причалил к берегам Крита всего несколько дней назад. Море тогда бушевало, и судну пришлось пройти очень близко к кромке земли. Но ворота и доки надежно были укреплены охраной, никто не позволил бы сбежать афинской пленнице.
- И ты прибыла сюда совсем одна? – задал он вопрос, делясь с ней своими думами.
- Одна, - со злостью проговорила она, и слова её были пропитаны горечью. Дева быстро стерла слезу. – Сестра была в силах спасти только меня.
Коснулся Эрутрос пальцем её подбородка, заставляя отклонить голову. Вздрогнула она, почувствовав касание критянина, но, вопреки её ожиданиям, прикосновение его было совсем не грубым.
- Как зовут тебя? – спросил он.
- Белла, - прошептала она почти неслышно.
Могучей рукой на миг он коснулся её щеки.
- Ещё раз.
- Белла.
Повторил он вслед её имя, пробуя его на вкус.
- На греческом твоё имя значит «стрела»?
Она кивнула.
Улыбнулся ей Эрутрос.
- Бесспорно, ты вбежала в мой дом со скоростью стрелы, коль уж тебя не заметила стража.
Стыдливо склонила она голову. Дом критянина, куда она ворвалась, находился близко к тем лесам, в которых она скрывалась. Никогда бы не стала девушка воровать у семьи, столь же бедной, какой она стала в Афинах после того, как с сестрой они потеряли родителей. Но этот дом выглядел богатым. Дева блуждала по пышному саду, думая, что все уже уснули, а увидев отворенную дверь, не устояла перед искушением пробраться внутрь в поисках чего-нибудь, что помогло бы ей выжить. Кусочек хлеба, что-нибудь из одежды… что угодно, должное послужить ей на пользу. Но кончилось всё тем, что она заблудилась, оказавшись в покоях, где нашел её этот критянин.
Одно лишь дыхание их эхом отзывалось в тихой комнате.
Девушка вспоминала свою сестру и размышляла о принесенной ради её спасения жертве. Когда нашли они на лодке пустой бочонок, сестра настояла на том, что бежать должна Белла, ведь из них двоих она более хрупкая и плавала быстрее. Если одной из них выпала возможность выжить, они обязаны были рискнуть. Спряталась Белла в бочке, и сестра стала толкать его к краю, пока тот не упал за борт. И тогда с горечью она сообщила команде, что во время шторма упала Белла с корабля и утонула.
Вспоминая пережитый ею ужас посреди вражеских волн, юная гречанка затрепетала. Надежда побудила её бороться, и ей удалось выжить, но все старания оказались напрасными. Никто не придет ей на помощь.
Молчание прервал голос Эрутроса:
- Я отпускаю тебя. Но если попадешься вновь, вынужден буду отвести тебя в Кносский дворец.
В ужасе округлила девушка глаза, услышав из его уст название того места, где судьбой ей было предрешено окончить свой век. Всю жизнь убеждали её, что страну их погубили минойцы. Вот только когда она попыталась совершить кражу в доме одного из них, этот критянин смилостивился над ней.

x x x x x x x

Отложил в сторону Эрутрос вощёные дощечки, над которыми он работал. Внимательно следила Белла за каждым его движением, и заметил он её любопытство. До того, как отпустить её, можно ей кое-что показать. Взял Эрутрос в руки факел и достал дощечку, показывая на последовательность слогов.
- Это моё имя, - объяснил он.
Сощурившись, смотрела она на знаки, запечатлённые на воске. Белле хотелось пальцами провести по очертаниям символов, но не смела она протянуть руку. Отвела она глаза от написанных слов.
- Я не умею читать, - прошептала она.
Эрутрос в неверии приподнял брови. Все женщины в его семье умели читать и писать, некоторые даже слагали стихотворения.
- Э-рут-рос, - выговорил он, ведя указательным пальцем по знакам.
- Э-рут-рос, - гулко повторила она. Произношение её несколько отличалось от его, но значение имени передавалось ясно. – Медный.
Эрутрос провел рукой по своим непослушным кудрям.
- Основанием для имени моего стал цвет волос, - пояснил он. В свете огненного пламени локоны его напоминали оттенками темную медь.
На губах Беллы появилась лёгкая улыбка. Впервые, с тех пор, как она прибыла на Крит, унялась тревога, сковывающая тело.
Улыбнулся он ей в ответ и на одно мимолетное мгновение представил, как стал бы учить её писать и читать.
Эрутрос поднял следующую дощечку и положил её подле первой.
- Видишь? Эти символы похожи, но никто из моей и твоей страны не понимает их значения. Этому языку научил меня мой наставник. Всего несколько человек знают его.
Взгляд его задержался на сидящей рядом девушке. Почему он испытывал к ней такое доверие? Скрепя сердце напомнил он себе, что присутствие в его доме Беллы грозит опасностью, потому собрал он все имеющиеся в его доме крохи еды и отдал ей.
- Возьми, - сказал он ей. – Я сопровожу тебя из дома. Потом ты сможешь убежать.

x x x x x x x

Нелегко было выбраться из роскошного дворца Эрутроса, служившему ему домом, без страха заблудиться и тем, кто годы прожил здесь. Белла не сумела бы найти выход. Когда царь Кноса поручил Дедалу построить в его дворце лабиринт, он лишь следовал давнему минойскому обычаю. Дома всех знатных островитян имели тайные проходы, и считалось, что только владельцы знали обо всех них.
Эрутрос мог входить в дом и покидать его, не опасаясь оказаться замеченным. Вот и сейчас не стал он выбирать самый быстрый путь из дворца, не собираясь раскрывать незнакомке тайны своей семьи. К тому же инстинкты его подсказывали продлить, насколько то было возможно, прогулку с Беллой. При мысли, что больше никогда он её не увидит, становилось ему не по себе. Храброй и непримиримой была девочка, а эти качества всегда восхищали его, в мечтах его ими обладала и его жена. К сожалению его, по неким причинам вынужден он был согласиться на свадьбу с царской дочерью. Того ждала от него семья, и не собирался он обманывать их надежд. Он сжался при мысли, что домом ему станет Кносский дворец, вселявший в Беллу невообразимый ужас.
Стремясь скорее покинуть его дом, еле поспевала Белла за быстро вышагивающим Эрутросом, но когда подняла она взор, намереваясь убедиться, что выход уже близко, внимание её привлекли стены.
Она удивленно взирала на три изображенные на настенной фреске женские фигуры. Остановился Эрутрос и осветил их факелом, дав ей возможность полюбоваться плавными линиями и яркими тонами. Частенько наблюдал он за работой живописцев, и удивление не охватило его, когда он увидел, как впечатлил их талант Беллу.
Однажды отец его уехал в Египет, и Эрутрос последовал за ним, с восхищением обнаружив в стране той великолепные произведения искусства. Но в росписях на его родине сквозила жизненная сила и элегантная оригинальность, с которой, по мнению Эрутроса, никто не мог поравняться. Один художник поведал ему, что минойские живописцы – единственные, кто владеет секретом рисунка по влажному гипсу: так краситель прочнее въедается в стену, только выполнение фрески должно быть быстрым. Подобным талантом обладали только очень умелые художники.
«Удивительно», - подумалось Белле. Для нее критяне всегда слыли монстрами. Она вдоволь наслушалась о жестокости, которую Кнос демонстрировал всему Средиземноморью, но девушки на фреске казались настолько безмятежными, настолько свободными… Что же ослепляло людей, подобных Эрутросу, что они растеряли последние крохи человечности?
На синем фоне фрески выделялась светлая кожа критских женщин. Их темные волосы были уложены особенно изящно: локоны перевиты жемчугом, а распущенные завитки касались длинных прекрасных шей.
Белла задумалась, а не богини ли изображены здесь. Никогда не видела она настолько прекрасных женщин.
Эрутросу сказывали, что боги благословили Крит, даруя его земле лучших в мире женщин. Но идущая рядом с ним девушка, одетая в лохмотья, с непокорной копной волос, была так красива и так его манила, что усомнился он, а не ошиблись ли боги?
Они продолжали путь, находясь столь близко друг к другу, что её стройное тело почти прижималось к его торсу. Эрутросу так хотелось принять ее в свои объятия. По коже его пробежал мороз, когда представил он, что случится с Беллой, узнай хоть одна живая душа, что волею судьбы ей суждено находиться во дворце царя Кноса.
- Где пряталась ты, добравшись до Крита? – спросил он.
- Я провела несколько дней в лесу, питалась, чем пошлет небо... Там я блуждала, пока не вступила в ваш дворец… но теперь…
Белла старалась подавить готовые пролиться слезы. Не пришлось ей заканчивать изречение, ведь и она, и Эрутрос знали, что в ее положении иного выбора не было. Укрывшись как можно лучше в небольшом поселении, стать она могла только рабыней. Беглянка находилась бы в милосердии каждого, кто надумал бы сдать её царю.
Эрутрос внимательно взглянул на неё.
- Мне жаль, - нежно проговорил он, надеясь, что поверит она в искренность его, расслышит её в словах.
Её взгляд стал мягче.
- Я понимаю: непозволительно мне было врываться в ваш дом. Вы обладаете полным правом сделать меня своей рабыней или пленницей.
- Лёгкая стрела, не стану я превращать тебя в пленницу, - заверил он её. Оба они кротко улыбнулись тому, каким именем нарёк он ее.
- Неужели здесь, на Крите, мне грозит только опасность? – Её голос звучал тихо, но в словах слышалось не обвинение – печаль от понимания неизбежного. – В прошлом Афины сосуществовали с Критом в мире. Мы вели с вами торговлю. А теперь Кнос требует дань золотом и человеческими жизнями. Что же мы натворили, раз к нам относятся как к животным?
Эрутрос вздохнул:
- Существуют тайны, раскрыть которые я не в силах.
Они покинули дворец и вышли в просторный сад. Подстриженные согласно тщательно продуманному рисунку кусты напоминали скульптуры. Из раздумий Эрутроса и Беллу вырвал внезапно раздавшийся шум. Никто из них не мог и представить, что она стремглав подбежит к нему и прошепчет:
- Эрутрос, что это?
Тревога его миновала быстро, и указал он на ежика, проворно бегущего по листьям.
- Только зверь в чащобе.
Успокоенная, Белла выдохнула, но руки его не выпустила. Сделав несколько шагов, она узнала путь, что проделала через лес, направляясь к дворцу. Поблизости тёк небольшой водоем, из которого она пила воду и мылась в те дни, что ото всех скрывалась.
Эрутрос замер на полпути.
- Теперь ты можешь идти, - сказал ей он. – Но я хочу получить кое-что взамен.
Внезапно остановилась она. Критянин обманывал её, заставил довериться, когда сам все это время планировал поработить её? С детства убеждали её: все критяне – лгуны. С наполненными слезами глазами она продолжала стоять, замерев.
Не догадывавшийся о её мыслях, опустил Эрутрос голову к её шее. Носом провел он по шелковистым прядям волос возле уха.
- Поцелуй, - прошептал он.
Вырвалась она прочь из его рук и побежала в дебри леса.
«Что на меня нашло?» - спросил себя он. Какой же он глупец, раз подумал, что на мгновение почувствовав, как тонкий шелк её уст коснется его губ, окажется он готов выпустить её на волю.
Не успел отвернуться Эрутрос и направиться к дому, как раздался крик о помощи, и бросился он на зов, придерживаясь следов, оставленных Беллой, и вскоре нашел её.
Подбежав к резкому повороту, где трава была покрыта росой, поскользнулась она и сорвалась в пруд. Небольшой была глубина, но вода оказалась холодной, и паника настигла девушку, стало быть, могла она и нанести себе вред.
- На помощь! – вскричала она, не видя, что Эрутрос уже мчится ей на спасение.
Скинул он короткую мантию, надетую поверх туники, и кинулся в воду. Не успела она издать крик, как рукой накрыл он ей рот.
- Тихо! – приказал он ей молчать. Если люди услышат, беды её ждут похлеще спонтанного купания в холодной воде. Он крепко прижал дрожащую и рыдающую деву к своей груди.
- Не убивай меня, - взмолилась она, предвосхищая тщетность своей мольбы. Он был критянином, врагом. Она проникла в его дом, а когда он оказал ей милосердие, она его отвергла.
Эрутрос помог ей выбраться и завернул Беллу в свою мантию. Храня молчание, отвел он взгляд в сторону, плащом своим быстро стирая воду с её кожи и высушивая волосы. На один краткий миг позволил он себе взглянуть на неё. Глаза её казались большими и пронзительными, окаймлённые густыми ресницами. Мечтал он заблудиться в их глубине, но страх в них напоминал о стоящем передо львом ягнёнке.
- Ты должна идти, - не желая того, сказал он. – Кто-нибудь может услышать и прийти сюда.
Она кивнула напротив его груди, вынуждая себя найти силы и снова заговорить. Слова, которые она собиралась произнести, были против её страны, жителей, её верований и всего, чему учили её касаемо критян. И всё же она произнесла:
- Пусть даруют тебе благословение боги, Эрутрос. Ты добрый человек.
Обхватил он руками её лицо, запутавшись пальцами в шелковистых густых прядях волос.
- Пусть и тебе даруют благословение боги, Лёгкая стрела.
Придвинулась она к нему, и удивленно воззрел на нее Эрутрос, зачарованно замерев. Сократила она расстояние между ними, и покрылись её щеки густым румянцем. Ощущал он её скованность, но не сомневалась она в своем решении. Едва её губы коснулись его, как обхватил он её своими руками, прижимая к своей груди так близко, насколько возможно то было без вреда для неё.
Вдохнул её аромат Эрутрос. Даже цветущие нарциссы, к которым он так благоволил, когда они наполняли своим цветением поляны, так приятно не благоухали. Она прижалась к нему губами и прикусила зубками его нижнюю губу, но тут же оторопела.
Понимал Эрутрос, что поступок этот был для неё несвойственен, и задумался он: неужели она даровала ему свой первый поцелуй?
- Ты прекрасна, - прошептал ей он, подкрепляя свои слова лёгкими как перышко поцелуями. – Ты храбрая, - продолжал он. – Ты сильная.
Спрятала она лицо в изгибе его шеи, крепко обнимая его.
- Поехали со мной, - прошептал он. – Через несколько дней уезжаю я в далекую страну. Я спрячу тебя на корабле, и, как только мы покинем Крит, ты окажешься в безопасности.
Как первый луч солнца озаряет темную ночь, так расцвела у него в груди надежда вместе с готовым в приведение планом.
- Я доверяю собранной мною команде. Они не навредят тебе, - поклялся он. В глубине души ощутил Эрутрос, что вероятнее, пронзит копьем любого, кто осмелится сделать это.
- А как же ты? – спросила она. – Если по твоему возвращению кто-нибудь обнаружит, что ты помог мне сбежать…
- Я не вернусь, - объявил он.

x x x x x x x

Вглядываясь в горизонт, стоял Эрутрос на пляже. Как чуждо ему видеть отправляющийся корабль, на борту которого не находился он сам. Но Джадикира, бывший простым юнцом пятнадцати лет, когда они покинули Крит, стал закаленным полководцем, в то время как Эрутрос… состарился. Вскоре из Сириса вернутся ещё два его корабля, на борту которых прибудут сын его Александрос и зять Эдорас.
Двадцать пять лет минуло с той ночи в лесу, когда судьбы их с Беллой объединились в одну. В Гидре, поселении Эсперии, где они осели, лишь нескольким людям была доверена тайна, для чего они прибыли в эту страну.
По прибытии в Эсперию Эрутрос отдал свой корабль тем, кто хотел вернуться на Крит. Судно доверху наполнилось всевозможным добром, и этот богатый трофей давал гарантию, что компаньоны его сообщат, будто в путешествии Эрутрос погиб.
Несколько молодых неженатых мужчин остались со своим проводником. Они были рабами, и Эрутрос обещал им свободу в обмен на их верность.
«Знания – твое богатство», - учил Эрутроса Карлакис. И снова наставник оказался правым. Минойцы были искусными торговцами и опытными моряками. Сначала пришлось им доказать вождю местного племени, что их можно нанимать для строительства крепких и быстрых суден. Выказав им доверие, он позволил продавать им свои товары в других странах.
Дочь Эрутроса схватила его за руку, и обратил он на неё своё внимание.
- Отец, вернёмся домой.
Улыбнулся Эрутрос милой Талии и предложил ей руку, на которую она предпочла опереться. К тому времени, когда из путешествия вернется её муж, она дарует жизнь их первенцу. Он прикрыл глаза и вспомнил те времена, когда Белла несла в себе их первого младенца. Его Легкая стрела подарила ему трёх детей. Вскоре у него родятся внуки, но ни один из потомков не видел Крит, да никогда и не увидит.
Потому что от Крита остались одни руины.
В ночь, когда на человечество обрушился гнев богов и мир навсегда изменился, они с Беллой находились уже далеко от эпицентра бедствия. Он встревожился, вспоминая, как дрожала земля и на их новой родине.
Взорвался вулкан Тера, и извержение его лавы похоронило остров под толстым слоем пепла. Землетрясения и высокие морские волны стерли с лица земли расположившиеся вокруг острова.
Крит был разрушен до основания. Под воду ушел могущественный Кносский дворец. Мир Эрутроса был уничтожен. Изумленные экипажи кораблей – те, кому удалось сбежать от разрушения, - рассказывали леденящие кровь истории. Мощные морские волны снесли малейшие останки прошлого. Сотни семей оказались вычеркнутыми из памяти, невзирая на их власть и богатства.
Дочь его замерла. На миг она вздрогнула, лаская свой круглый живот, и, улыбнувшись, успокоилась. Эрутрос видел то же выражение на лице Беллы, когда она чувствовала движения их еще не рожденных детей. Как бы сложилась судьба его, не реши он покинуть родину и начать новую жизнь с Беллой? Без сомнений, боги вдохновили его на это порывистое решение.
На один мимолётный миг задался он вопросом, что случилось с монстром, живущим в Кносском дворце. Едва опасность их миновала, Эрутрос раскрыл Белле тайну, поведал ей, что сын царя Кноса жил бесчеловечным существом, питающимся юношами и девушками, служившими афинской данью. Безусловно, с тех пор с данью было покончено, но погиб ли тот монстр, убит ли он? Эрутрос надеялся, что сокрушили его падающие скалы, но путешествуя по Средиземноморью, где встречался с другими торговцами, слышал толки он, быстро обрастающие легендами. В них рассказывалось о могущественном герое, прибывшем вместе с обречёнными юношами и девушками, чья жизнь должна была оборваться в царском дворце Крита. Гречанин тот сразился с монстром и победил его. Легенда гласила и о прекрасной царевне, что помогла герою.
Критянская царевна… Эрутрос и сам мог жениться на ней, вот только не хотел он её. Он выбрал свою греческую Лёгкую стрелу, принесшую ему счастье и умиротворение.
Вот на горизонте показался корабль.
Эрутрос и его дочь продолжили путь к дому. В тихом согласии они двинулись в обход и поднялись по холму, на вершине которого каменный диск символизировал гробницу. Эрутрос и Талия наизусть знали высеченные на нем слова, и все же он вновь прошептал их, зная, как любила Талия музыкальность непостижимого языка, на котором говорил он на Крите, а потом преподавал своей семье.
«Здесь покоится Белла. Сердце Эрутроса всегда будет принадлежать ей одной».

Примечания к тексту:
1. Критяне или минойцы владели тремя видами письменности: критское иероглифическое письмо, линейное письмо типа А и линейное письмо типа Б;
2. Извержение вулкана Тера стало одним из самых разрушительных за всю историю извержений. Датируется оно серединой второго тысячелетия до нашей эры;
3. Относительно имени Беллы: Belos на древнегреческом означает «стрела» - в зависимости от диалекта также Bela или Bele. Автор осмелилась добавить к имени букву “l”|«л».