После Испанского я пошёл в главный офис вернуть моё подписанное расписание и потом направился к своему шкафчику, чтобы забрать нужные мне книги. Когда я стоял у шкафчика, я услышал знакомый голос.
-Я не знаю, Элис. Я правда думаю, что я ему не понравилась, - голос был вновь мягким, но теперь звучал грустно.
-Белла, прекрати! Почему ты можешь ему не понравиться? Кроме того, ты ничего ему не сделала, - ответил голос Элис.
Я знал, что должен прекратить слушать это, подслушивание было грубостью и возможно я мог услышать то, чего бы мне не хотелось. Но чем громче мой разум кричал мне, чтобы я закрыл шкафчик и ушёл, тем больше руки и ноги отказывались меня слушаться.
-Тебя там не было, - продолжила Белла, - Он не говорил со мной, даже не ответил, когда я поздоровалась, и потом выбежал из класса, словно в школе пожар.
-Он очень замкнут, я уверена, он не хотел быть таким грубым, как показался, - я услышал, что Элис закрыла шкафчик, - Я бы на твоём месте сильно не беспокоилась. Ну, так что ты о нём думаешь?
Белла слегка раздражённо выдохнула.
-Ну, он красивый…
Элис хихикнула.
-Он тебе понравился, не так ли?
-Не просто понравился. Есть в нём что-то такое…Он выглядел таким одиноким и печальным. И я почувствовала…, - она остановилась.
Я хотел уйти. Сейчас же. Я не хотел слышать о симпатии этой девушки или что она обо мне думала. Но я чувствовал, что не в силах пошевелиться. Я был в ловушке. Я не мог дать им знать, что я стою и слушаю весь их разговор. Я слегка подвинулся, но остался стоять за открытой дверью шкафчика. Я молился, чтобы они поскорее закончили свой разговор и ушли.
-Что ты почувствовала?
Я хотел бы сейчас видеть лицо Беллы. Её голос звучал смущённо.
-Я не знаю, как описать это. Но когда он посмотрел на меня, я почувствовала шок.
Я нахмурился. Она тоже это почувствовала? Я услышал, как со стуком захлопнулась вторая дверца.
-Шок? - переспросила Элис.
Я не успел услышать её ответ, потому что они ушли, а её голос был слишком мягким, чтобы я мог его услышать. Я почувствовал, что меня внутри разрывает от противоречий. Одна часть меня была невероятно благодарна, что они ушли, и я не услышал остального. Но большая часть хотела последовать за ними и услышать, что Белла думает обо мне и о том притяжении, которое возникло между нами. Я закрыл шкафчик и медленно побрёл к машине Элис. Я не знал, что я чувствовал к Белле. Её голос был полон скрытой боли, когда она говорила о том, что я не ответил ей на Биологии. Я чувствовал себя ужасно, что обидел её. Я не должен был быть таким грубым…Она заставила меня почувствовать что-то такое, что я не чувствовал раньше. Но я не хотел этого чувствовать. Я не хотел заботиться о том, что обидел её. Я не хотел думать о той глубине, что увидел в её прекрасных карих глазах. Я не хотел думать о её музыкальном голосе. И я, несомненно, не хотел искать с ней встречи завтра. Я не могу дружить с ней. Я не заслуживаю быть другом такого мягкого создания.
К этому времени я уже дошёл до жёлтого Порше и сел на заднее сидение, игнорируя взгляды Эммета и Элис.
-Как прошёл день? - спросила Элис, когда машина выехала со стоянки.
-Нормально,- ответил я, смотря в окно. Форкс пролетал перед глазами на сумасшедшей скорости. Похоже, Элис тоже любила высокую скорость. Я был удивлён, я и не думал, что у нас есть что-то общее с этой похожей на эльфа девушкой.
-Встретил кого-нибудь интересного? - продолжила она.
-Ну, - я знал, какого ответа она ждала, но не был уверен, как ответить ей. Я не хотел причинять боль ни ей, ни Белле. Но я и не хотел никому давать ложной надежды, - Конечно.
-Правда? - она едва сдерживала свои эмоции, - Кого?
На этот раз меня спас Эммет.
-Он встретил Майка Ньютона. И Эдвард на физкультуре показал ему, чего он стоит,
-Правда? - я посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, что Элис смотрит на меня, приподняв бровь.
Я тихо застонал, но был счастлив, что мы отошли от темы.
-Я не специально, - пробормотал я.
Эммет громко засмеялся.
-Не беспокойся! Ньютон заслужил это. Он думает, что он лучше всех, но это не так, - Приятно слышать, что кто-то наконец-то поставил его на место.
-Что ты сделал? - поинтересовалась Элис.
Я взглянул на Эммета, но он смотрел на меня выжидающе. Очевидно, он хотел услышать мою версию этой истории.
-Это не было так уж и сложно. Я люблю бегать. Я пробежал и пришёл первым. Это всё, - я пожал плечами, чувствуя себя неловко.
-Он пробежал милю за четыре минуты и тридцать две секунды! - выпалил Эммет, - А потом ещё две мили примерно за пять минут!
Элис улыбнулась.
-Молодец, Эдвард. У Майка Ньютона явные проблемы с самооценкой. Я даже не представлю, почему он нравится девчонкам.
Я состроил гримасу. Как-нибудь сыграть на недостатках кого-то вроде Майка не выглядит хорошей идеей. Я был очень рад увидеть большой белый дом, появившийся перед нами. Я выскочил из машины и сразу пошёл в свою комнату. Кинув сумку на пол, я сел на кровать. Я пережил первый день. Было не так уж плохо, не так ли? С сегодняшнего дня я уже не буду новеньким. Может быть, буду странным парнем, который никогда ничего не говорит или парнем без друзей. Но я не буду новеньким. Никто не будет чувствовать какую-то обязанность смотреть на меня и следить за каждым моим действием. Я пережил это. И я выучил несколько важных уроков. Во-первых, я должен медленней бегать в зале. Во-вторых, Элис не боится высказывать своё мнение. И, в-третьих, и самое важное, я должен держаться как можно дальше от Беллы Свон, чего бы мне это не стоило.

Некоторое время спустя, я устал сидеть в своей комнате и нерешительно открыл дверь. Я никого не увидел и не услышал, и на цыпочках вышел из комнаты. Я спустился в холл и всё также никого не увидел. Оставшись, наконец, один, я решил использовать эту возможность, чтобы исследовать дом. На каждом углу я заглядывал за него, чтобы удостовериться, что там нет никого, кто мог бы настоять на разговоре со мной. На нижнем этаже я нашёл кухню и стоял в течение минуты, просто уставившись на неё. Я видел такие кухни только в журналах. Чёрные гранитные плитки, с желтовато-коричневыми прожилками и в белую полоску, покрывали длинный кухонный стол. Красивые шкафчики из вишнёвого дерева покрывали стены ровной линией, которую прерывали только развешанные по стенам кухонные приборы из нержавеющей стали. Их ряд находился в центре задней стены, искрясь в свете верхней лампы. Камень кремового цвета покрывал пол, переходя в более тёмный у подножия стола. Это было прекрасно. Я напоследок посмотрел ещё секунду на кухню и продолжил своё исследование. Когда я заглядывал в каждую комнату, я находил их даже более красивыми, чем кухня. Весь дом был выдержан в кремовых тонах, с чёрно-белой кухней. Кто-то очень любовно обустроил этот дом, словно решил выставить на выставку. Не было никакого сомнения, что этим человеком была Эсми. Я повернул за угол и вошёл в комнату, которая должна была быть гостиной. Я вошёл и просто замер. Тот же плюшевый кремовый ковёр покрывал пол. Белые кушетки стояли посередине комнаты прямо напротив массивного каменного камина. Но не камин привлёк моё внимание. Моим вниманием завладел чёрный лакированный рояль, стоящий в углу. Как в трансе я пересёк комнату, пока не остановился перед этим великолепным инструментом. Я поднял крышку и медленно пробежал пальцами по клавишам из слонового дерева. В уголках глаз у меня появились слёзы. Прежде чем умер мой отец, моя мать любила пианино. Воспоминания вернулись ко мне... Мне было пять лет и было время, когда я должен был спать. Но звук пианино и красота мелодии, льющейся снизу из гостиной, разбудили меня. В любопытстве я сполз по лестнице, чтобы узнать, что происходит. Мой отец сидел за роялем, его пальцы пробегали по клавишам, а мама стояла рядом и мягко улыбалась. Когда он закончил играть, она села с ним рядом. В этот момент я увидел всю любовь моей матери, которую она испытывала к отцу, и она выглядела такой счастливой, такой юной и влюблённой.
Я вынырнул из воспоминаний, и обнаружил, что сижу на скамье перед пианино. Слёзы бежали по моим щекам. Очень медленно я пробежал пальцами по клавишам и отыскал среднюю ноту, и она заиграла в прекрасной тональности. Не думая о том, что я делаю, я почувствовал, как мои пальцы сами начали двигаться вдоль клавиш, создавая ту самую мелодию, которую я слышал той далёкой ночью. Как много изменилось с того времени…Сколько плохого произошло. Я потерпел неудачу в стольких делах…Мои глаза медленно закрылись, и я продолжил играть. Музыка окутывала меня и это была свобода. Мой разум освободился от проблем и на несколько минут был только я и это пианино. Я открыл глаза и увидел, как мои пальцы гладят клавиши. В конечном счёте, я дал мелодии закончиться, и последние звуки пронеслись по комнате. С мягким вздохом я протянул руку, чтобы закрыть клавиши. И в этот момент я понял, что я не один в комнате.
-Это было прекрасно, - тихо произнесла Эсми.
Поражённый я обернулся и увидел, что она идёт к пианино. Я быстро вытер слёзы со щёк, чувствуя смущение.
-Извините, я просто прогуливался по дому и это такое красивое пианино…, - я остановился, поняв, что говорю путано и бессвязно.
Эсми встряхнула головой.
-Всё хорошо. Я рада, что кто-то использует это пианино. Ни один из моих детей никогда не проявлял к нему интереса. Как давно ты играешь?
Я пожал плечами.
-Мои мать и отец раньше играли. Мама немного учила меня, - она выглядела слегка шокированной, - И я просто играл то, что раньше слышал, эта мелодия звучит у меня в голове, - я покраснел.
Эсми подошла и села рядом.
-Эдвард, всё хорошо. Ты можешь играть в любое время, когда захочешь, я, правда, не против. Ты действительно очень талантлив.
-Спасибо, - я посмотрел на свои руки, которые бережно поглаживали клавиши.
В комнате стало тихо, и я мельком взглянул на Эсми. Она выглядела так, словно хотела что-то сказать. Я слегка кивнул, давая ей понять, что не против, чтобы она сказала, что думает.
-Я просто хотела сказать, что твоя мама бы тобой очень гордилась, - эти слова были произнесены тихо, но от них у меня в груди разорвалась едва зажившая рана.
Я не мог ничего сказать. Я не мог вымолвить ни одного слова от страшной, режущей боли.
-Какой она была? - спросила Эсми тихо, и мягко, больше похоже на дуновение ветра, чем на прикосновение, она положила свою руку на мою.
Моя мама. Она была…Я даже не знаю, как описать её. Было похоже на то, что у меня было целых две матери. Мама «до» и мама «после». До того, как погиб мой отец и после этого. Я решил рассказать Эсми о маме «до». Эта была та мама, которую я любил вспоминать.
-Она была прекрасна, - прошептал я, - Мягкая и чуткая. Она любила моего отца больше всего на свете. Они играли на пианино вместе, а я любил на это смотреть. Иногда она садила меня к себе на колени и учила играть. И когда она улыбалась, весь мир для меня начинал оживляться, - я посмотрел на руку, которая продолжала вырисовывать на гладкой поверхности рояля замысловатые узоры.
-Ты, должно быть, скучаешь по ней.
Я кивнул, стараясь проглотить комок в горле. Я скучал по моей прежней матери больше, чем кто-либо мог понять.
-Я не хочу ничего забирать, - продолжила Эсми, - Но я хочу, чтобы ты знал, что я здесь, если тебе понадобится что-нибудь.
Я вновь кивнул. На этот раз я оторвал взгляд от своих рук и заглянул в её голубые глаза. Они сверкали от слёз и сочувствия. Эсми так часто напоминала мне мою мать. Мою прежнюю мать.
-Спасибо, - прошептал я вновь.

* * *
После моего разговора с Эсми, я поднялся к себе в комнату. В какой-то степени я был рад, что поговорил с кем-то о своей матери. Прежде чем я вышел из комнаты, Эсми сказала мне, что ужин будет готов в семь. Я посмотрел на часы, и увидел, что уже было пятнадцать минут восьмого. Я колебался, думая остаться ли мне в комнате опять и избегать всю семью. Но я знал, что не смогу прятаться вечно. Когда я спустился вниз, я увидел, что все уже сидят за столом и ужинают. Они ели и разговаривали о событиях дня. Когда я вошёл, разговор остановился.
-Эдвард! - воскликнула Элис радостно, - Иди к нам и ешь!
Я почувствовал вину, когда увидел, что для меня специально оставили место. А я ведь хотел не прийти…Я подошёл к столу и сел. Мне передали еду, и я положил себе макарон с тефтелями. Пахло вкусно. Я откусил кусочек и чуть не закрыл глаза, когда вкус заполнил все мои чувства. Когда я поднял глаза, я увидел, что разговор возобновился.
-Я сегодня получила главную роль в школьной пьесе, - радостно заявила Элис, - Я буду играть Тинкербелл. Но это не просто история о Питере Пене. Эта история рассказывается от имени Тинкербелл!
-Это прекрасно, дорогая, - лицо Эсми осветила улыбка, - Я так горжусь тобой.
-Я ведь говорил, что то, что ты так много работала над этим, стоило того. Отлично, милая! - Карлайл наклонился и погладил Элис по волосам.
-Спасибо вам! Я так рада. Репетиции начнутся со следующей недели, но я возьму сценарий завтра и начну сама репетировать. О! Я не могу дождаться, когда увижу свой костюм! Держу пари, он прекрасен, а если нет, то мне на помощь придёт мой гардероб. И вечер открытия будет 14 декабря, так что пометьте это день в своих календарях.
Элис продолжила рассказывать родителям о пьесе, подпрыгивая от возбуждения на месте. Выражения лиц Карлайла и Эсми были не похожи на то, что я видел раньше. Они буквально светились от гордости за свою дочь. Улыбки на их лицах становились всё шире, и я даже подумал, что слишком широкими. Я почувствовал боль в сердце, когда вспомнил о своей матери.
Эммет решил войти в разговор.
- Молодец, сестрёнка, но у меня тоже есть новости! - он достал внушительного вида конверт, и улыбка на лице Карлайла стала такой широкой, что можно было бы подумать, что так улыбаться нельзя, - Мне пришли новости из Пеппердинского университета* сегодня. Учитывая мои оценки и успехи в спорте, они решили принять меня на полное обучение!
И в тот момент Эсми сделала то, чего бы я не ожидал даже от подростка. Она радостно закричала и, подскочив со своего места, подбежала к Эммету и крепко обхватила его за шею.
-О Боже! Эммет! Это невероятно! И ответ пришёл так быстро, должно быть им не терпится увидеть тебя в своей бейсбольной команде!
-Я думаю, ты примешь предложение, - Карлайл улыбнулся.
Эммет округлил глаза на отца и улыбнулся.
-Что ж, - произнёс Карлайл, - Это был неплохой день для семьи Калленов. Столько успехов!
Я больше не мог этого выносить. Это не моя семья, я не являюсь частью этого семейного круга, собравшегося в этой комнате. Я тихо встал и неслышно вышел. Потом я побежал в свою комнату. Я лёг на кровать, чувствуя, как тяжело поднимается моя грудная клетка, стараясь сдержать всхлипывания. Эта сцена в столовой заставила моё сознание подумать о том, чего никогда не было. Она заставила меня подумать о том, какой была бы моя жизнь, если бы мой отец не погиб. Или даже погиб, но если бы она не встретила Его. Я знал, что моя мать была разбита после смерти отца, но может, если бы она не зависела так от Него, я бы смог сделать её счастливой. Слёзы побежали по моим щекам, и перевернулся на бок, сжавшись в комочек. Постепенно слёзы остановились, и я провалился в изнурённый сон.

-Эдвард, вставай и беги к отцу. Скажи ему, что мы готовы ехать, - я посмотрел на свою прекрасную мать и кивнул. Я побежал вниз по лестнице.
-Эй, пап, - я запрыгнул на кровать и повис у него на шее, - Мама сказала, пора ехать.
-Правда? - он освободил шею от моих объятий и посадил меня к себе на колени. Мой папа был так похож на меня. Те же беспорядочные рыжевато-коричневые волосы, те же зелёные глаза, - Она послала тебя позвать меня?
-Ага. Она сказала, что ждёт своего любимого мужчину, чтобы он забрал её, - я наклонился к его уху и заговорщически зашептал, - Она очень красиво выглядит.
Он рассмеялся, и в уголках его глаз появились морщинки.
-Что ж, тогда мы не должны заставлять ждать нашу любимую девушку, не так ли?
Я потряс головой и спрыгнул с его колен. Он встал и взял мою маленькую руку в свою.
-Ты волнуешься, Эдвард?
Я кивнул. Мы собирались поехать на пикник по случаю 4 июля**. Я знал, что там должны быть барбекю и фейерверки. Я не мог этого дождаться. Когда мы спустились вниз, мама подошла к папе и поцеловала его. Она улыбнулась.
-С праздником, Элизабет, - произнёс он.
-С праздником, любимый, - они опять поцеловались, - Я люблю тебя, Эд.
-Я тебя тоже.
Отец наклонился и, подняв меня на руки и взяв ладонь матери, повёл нас к машине.
-Хорошо, Эдвард, - произнёс папа, - Помнишь, что я тебе говорил?
Я кивнул и залез в машину сзади.
-Всегда пристёгивай ремень безопасности.
-Хороший мальчик, - мои мама и папа сели впереди и мы поехали.
Они о чём-то громко разговаривали, но я их не слушал. Я наслаждался тем, что смотрю в окно и наблюдаю, как здания Чикаго пролетают передо мной. Мы были уже около моста, как я услышал громкий взрывающийся звук. Меня отбросило вперёд, но ремень отдёрнул меня назад. Окно рядом со мной разбилось, и я закрыл лицо руками, чтобы защитить его от сыплющегося стекла. А потом я оказался снаружи. Я увидел мою мать, лежащую рядом и тихо стонавшую от боли. Мой отец лежал на земле, не двигаясь, в нескольких футах от нас.
-Папа! - заплакал я. Я вскочил, не замечая кровь, бежащую по моему лицу. Я побежал к нему, - Папа! - вновь закричал я, - Пожалуйста, очнись!
Его глаза с трудом открылись, и он посмотрел на меня.
-Позаботься о ней, - он с трудом дышал, - Позаботься о своей матери, обещай мне, Эдвард.
-Обещаю, папа, но ты мне поможешь, - мои маленькие руки сжали его рубашку.
-Я люблю тебя, Эдвард…
И потом он ушёл…Навсегда…

Я проснулся в крике. Я заткнул рот кулаком и зарылся лицом в подушку, чтобы заглушить свои крики. Сердце бешено билось о грудную клетку и слёзы вновь побежали по моим щекам. Я сел и подтянул колени к груди. Я обхватил голову руками и начал тихо раскачиваться.
-Прости меня, прости, прости …

* - Пеппердинский университет (Pepperdine University) – независимый, частный университет, присоединенный к церквям Христа.
** - 4 июля в Америке празднуется День Независимости.