Открытая дуэль - ღЧеширикღ vs. Aelitka

Название: Черная сказка белого лебедя

Фандом: Лебединое озеро
Жанр: драма/хоррор/мистика
Пейринг: Ротбарт/Одетта/Зигфрид

Саммари: Солнце не согреет тебя. Злые чары не развеются в предрассветный час. А истинная любовь может запоздать на одно безвозвратно ушедшее мгновение.
Это совсем другая история.

---

Гулкие шаги эхом разносились под мрачными сводами темницы. Мужчина, с головы до пят закутанный в темный плащ, уверенно двигался в сторону единственной занятой камеры.
Остановившись, он несколько мгновений смотрел сквозь решетку на юную девушку, забившуюся в дальний угол.
— Подойди! — тихий, властный голос стальным клинком разрезал плотную тишину.
Дрожащая от холода и страха пленница встрепенулась, как пойманная в силки птица, и неловко поднялась с сухой соломы, служившей ей постелью. Сделав несколько неуверенных шагов, она с чуть слышным вскриком упала на каменный пол. Затекшие после долгого пребывания в одной позе ноги не хотели подчиняться.
— Подойди! — повторный приказ прозвучал громче, настойчивей, с явными нотками раздражения.
С трудом поднявшись на дрожащие от напряжения ноги, девушка гордо вскинула голову и преодолела оставшееся до решетки расстояние.
— Отец ищет меня. И будь уверен, когда наши рыцари доберутся до этого логова, не сносить тебе головы!
— Пустые угрозы, принцесса. Много дней назад ты потеряла надежду на спасение. Знаешь, что я вижу в твоих глазах под налетом гордости и упрямства? Смирение.
— Зачем я тебе? Чего ты хочешь? Денег, славы, власти? Отец исполнит любое твое желание. Только отпусти меня.
— То страшишь угрозами, то завлекаешь сладкими речами. Ты непостоянна, принцесса.
— Прошу, отпусти! — Глаза девушки заблестели от едва сдерживаемых слез.
— Нет.

Скрытый темным плащом и льнущими к нему, словно жаждущие ласки котята, тенями, мужчина с нескрываемым удовлетворением наблюдал, как пошатнулась от его однозначного ответа пленница.
Выудив из глубин одеяния простой металлический, немного заржавевший ключ, мужчина сделал два шага вправо и открыл дверь тюремной камеры.
— Выходи.
Девушка недоверчиво смотрела на распахнутую дверь. Ее пугала непостоянность похитителя. Он только что категорично отверг ее мольбы, но в следующее мгновение распахнул ненавистную дверь камеры. Свобода была так близко, только руку протяни. Однако нависающий темной тенью похититель, стоявший рядом с решеткой, недвусмысленно намекал, что не свобода даруется принцессе, а новые испытания.
— Для чего мне выходить? На волю ты меня не отпустишь. Так какой смысл? Обменять одну клетку на другую?
— Ты же хотела узнать, по каким причинам оказалась здесь? Я покажу. Выходи! — Резкий окрик подействовал, как удар хлыста. Собрав все имевшееся мужество, девушка вышла из темницы, готовая принять свою судьбу.

С грохотом закрыв дверь камеры, мужчина развернулся и целеустремленно зашагал по тускло освещенному несколькими факелами коридору. Он даже не оглянулся проверить, следует ли пленница за ним. Потому что знал — у нее не было выбора. И любые, самые отчаянные и безрассудные планы побега обречены на провал.
Путь продолжался недолго. За первым поворотом их ждал маленький закуток с единственной дверью. Массивная, дубовая, с серебряной вязью странных символов по центру — она внушала трепет.
В этот раз мужчина не достал ключ из глубин своего темного облачения. Лишь приложил руку к выгравированной надписи и прошептал слова на неизвестном языке.
Глаза пленницы, стоявшей за спиной мужчины, округлились от ужаса, когда надпись засветилась холодным синим цветом. А дверь бесшумно отворилась.
— Прошу. — С преувеличенной галантностью мужчина отошел в сторону и склонился в легком поклоне, пропуская девушку вперед.
Из скрытой во мраке комнаты тянуло могильным холодом. Кожа девушки моментально покрылась мурашками. Но не только ледяной сквозняк был тому причиной; каждая клеточка ее тела дрожала от первобытного ужаса. Тем не менее, принцесса глубоко вдохнула и окунулась в неизвестность.
Как только она переступила порог, в помещении вспыхнули факелы. Девушка оказалась в идеально круглой комнате, несколько напоминающей бальный зал, поражавший размерами и пустотой. Лишь в центре одиноко стоял странный камень прямоугольной формы. Вытянутый в длину так, что на нем запросто мог поместиться здоровый, зрелый мужчина. Камень напоминал алтарь, на котором приносили кровавые жертвы древним богам.
Дверь захлопнулась за спиной девушки, отрезая путь к отступлению. Ее похититель вальяжно прошел в зал, на ходу скидывая уже ставший привычным черный плащ. Удивительная метаморфоза произошла с ним, как только накидка коснулась каменного пола. Скрывающие его фигуру тени отхлынули от хозяина, позволяя принцессе наконец разглядеть похитителя.
Высокий, худой, с достающими до плеч темными волосами — он казался совершенно обычным. Девушка ожидала увидеть демона во плоти, но столкнулась с простым человеком. Увиденное придало ей уверенности, впервые за долги дни она подумала, что ей по силам выбраться из ловушки. Перехитрить, запутать и вырваться на свободу. Но все иллюзии развеялись, как только похититель повернулся к ней лицом. Она не видела, прямой ли у него нос или с горбинкой, квадратный, волевой подбородок или узкий, заостренный. Она попала в плен абсолютно черных глаз, в глубине которых плясал дьявольский огонь. Таких глаз не могло быть у простого смертного. Из хрупкой, человеческой оболочки на нее взирал сам Сатана.
— Узнаешь меня, принцесса?
Голос мужчины эхом пронесся по залу и едва заметной дрожью отозвался в замершей, словно статуя, девушке. Она поспешно отвела взор от демонических глаз своего похитителя и залилась стыдливым румянцем. Впервые она так беззастенчиво кого-то разглядывала. Но как только вопрос дошел до ее сознания, она против воли вновь взглянула в лицо мужчины.
— На балу, что устроил отец в честь моего совершеннолетия. Я видела тебя в свите одного из королей. Но это невозможно, твои глаза…
Принцесса запнулась, не зная, как объяснить. Рыцарь, который привлек ее внимание на балу, обладал глубокими карими глазами и легкой, ироничной улыбкой. Она заметила его, когда принимала поздравления и подношения великосветских гостей. Стоя за спиной короля, возносящего дифирамбы ее красоте, рыцарь пронизывал принцессу обжигающим взглядом, явственным, как прикосновение. Он взволновал принцессу, пробудил в ее душе смутные, непонятные чувства. Но то был лишь человек. А сейчас перед ней стоял демон. Знакомые черты лица заострились и истончились. Казалось, о его скулы можно порезаться. И самое главное — глаза, горящие дьявольским огнем.
— На балу ты видела иллюзию, а сейчас перед тобой открылась суть. Я рад, что смог привлечь внимание Ее Высочества. И удостоился чести быть запечатленным в памяти.
— Сэр… я не знаю, как к вам обращаться. В ваших жилах течет благородная кровь. А жизнь вы посвятили служению идеалам чести. Вы — рыцарь, а значит, ведаете о том, как жесток и несправедлив бывает мир. Вы боретесь со злом, непримиримо и беспощадно. Так почему сейчас поступаете столь бесчестно? Почему заставили меня пройти через все круги ада? Сэр…
— Ротбарт.
— Что?
— Ты не знала, как ко мне обращаться. Меня зовут Ротбарт. Прекрасная пламенная речь, достойная восхищения. Но, увы, она не принесла желаемого эффекта. Ты так высокопарно говорила, обращаясь к рыцарю. Вот только угрожая мне в камере своим отцом, ты была ближе к неосуществимой цели, чем сейчас.

Он немного помолчал. Наблюдая за бледнеющей с каждым его произнесенным словом принцессой.
— Довольно предисловий. Ты пришла в эту комнату, чтобы навсегда разделить свою жизнь на «до» и после».
— О чем ты говоришь? — Девушка неосознанно начала отступать к двери.
— У всего в мире есть цена. За силу, богатство, власть приходится платить. Так же, как и за магию и… бессмертие.
— Бессмертие? — эхом отозвалась девушка.
— Дорогая принцесса Одетта. Не обманывай саму себя. Ты же все поняла, как только увидела мой истинный облик. Наверняка твои мысли кричали: «У человека не может быть таких глаз!».
— Так кто же ты?
— По моим венам течет магия. Это тело лишь сосуд. Я — темный маг, Одетта. И совсем скоро ты познаешь все грани моей сущности.
— Я не понимаю…
— Мне нужна сила! У всего есть цена, помнишь? — Глаза мага горели лихорадочным огнем, пугающим Одетту сильнее, чем сказанные слова. — Цена бессмертия неподъемна для тех, кто скован рамками страха, боязнью выйти за грань человечности. Ты не нужна мне, принцесса.

Мужчина запнулся и отвел глаза в сторону, но после продолжил, говоря с яростью и страстью. Пытаясь донести слова не только до принцессы, но и до собственного протестующего сердца.
— Мне нужна твоя жизненная сила. Запертая в твоем прекрасном теле на печать целомудрия, она бурлит, соблазняет, притягивает. Ты не осознаешь, какой властью обладаешь.
— Ты убьешь меня? — Одетта поразилась, насколько спокойно прозвучал ее голос, задавший столь страшный вопрос.
— Нет. Но я подарю тебе такие муки, что смерть покажется избавлением. В стародавние времена, когда магия окутывала этот мир заботливым, материнским коконом, а не была вынуждена скрываться в тенях, могучие колдуны, способные обуздать стихии, покорить своей воле время и пространства, создали ритуал, позволяющий им править на земле вечно.

Ротбарт воодушевленно шагал по залу, размахивая руками, воссоздавая перед Одеттой величественные и ужасные картины прошлого.
— Суть этого ритуала заключалась в высвобождении огромного количества жизненной энергии, питающей колдуна, без смертной жертвы. Маги получали неиссякаемый ресурс. Ведь люди, несмотря на то, что плодятся как тараканы, все же смертны, и жизнь их так коротка.
— И все же именно люди сейчас правят. А такие как ты только и могут, что прятаться по норам и делать мелкие пакости. — Принцесса не знала, откуда в ней взялось это ехидство и желание задеть, спустить на землю пребывавшего в своем воображаемом, идеальном мире мага.
— Да. Несмотря на силу и величие, маги были столь же подвержены человеческим слабостям и страстям. Жажда власти погубила их. Развязав кровопролитную войну, они уничтожили сами себя. А магия практически ушла из нашего мира.

Ротбарт не обратил внимания на колкое замечание принцессы. Его лицо исказила боль и презрение.
— И ты считаешь себя умнее их, достойнее? Хочешь править миром?
— Я хочу жить.

Увидев ошарашенное лицо девушки, которая вместо планов на мировое господство услышала такую знакомую и понятную истину, маг засмеялся и продолжил.
— Эгоистичное желание. И далеко не единственное. Я не дам тебе увидеть во мне печального героя, не беспокойся, Одетта.

Вдруг маг взмахнул рукой, и девушка почувствовала, что не может сдвинуться с места. Тело больше не подчинялось ей.
— Пора исполнить то, зачем мы здесь. Я и так был откровенен с тобой больше, чем с кем-либо живущим.
Подчиняясь желаниям чародея, девушка оторвалась от пола и перелетела на алтарь.
Мужчина подошел и прикоснулся ледяными пальцами к щеке пленницы.
— Не ищи причин, принцесса Одетта. Так было предначертано судьбой. Теперь ты — моя. — Голос Ротбарта звучал мягко, практически нежно. И это на секунду отвлекло Одетту от борьбы с наложенными чарами.
Ротбарт пропал из поля зрения принцессы. Какое-то время в зале стояла мертвая тишина, и девушка даже подумала, что мучитель оставил ее. Но тут вновь раздался его голос. Слегка приглушенный, он говорил на языке, который Одетте был не знаком. Мелодичные слова казались бессмысленной абракадаброй. Монотонность голоса убаюкивала, усыпляла. Одетта погрузилась в состояние подобное трансу и не сразу заметила, что камень под ней начал разогреваться.
Равномерное тепло не причиняло дискомфорта. Голос Ротбарта звучал все громче. И, подчиняясь звучащему крещендо, алтарь начал раскаляться. Одетта чувствовала себя ужином на сковороде, впрочем, ее положение было даже хуже. Она не могла метаться по раскаленной поверхности, избегая вездесущего жара. Даже крик застрял в горле, не имея возможности вырваться из плена плотно сомкнутых губ.
Голос мага громовыми раскатами проносился по залу и раскаленными иглами впивался в одурманенное от боли сознание принцессы. Жар, исходивший от камня, плавил кости. Ей казалось, что кожа превратилась в желе, а кровь бурлит, выбрасывая на поверхность кровавые пузыри. Девушка перестала ощущать себя. Остались лишь боль и жар. Она не знала, сколько длилась эта пытка, но в какой-то момент она вновь ощутила свое тело. И это принесло ей новую порцию страданий. Ее словно сжали в комок, скручивая мышцы, суставы, утрамбовывая кости. А изнутри заново нарастающую кожу вспарывали тысячи маленьких игл. Мир заволокло красным туманом с белыми вкраплениями. Голос мага достиг кульминации. Одетта закричала, сбрасывая заклятье.
По залу пронесся отчаянный лебединый крик. Все смолкло.
ӿӿӿ
Сознание вернулось к Одетте в темнице. Перед глазами все плыло, а мышцы скручивало и рвало на части от боли. Прошедшие события казались фантасмагорией. Она тешила себя надеждой, что все это ей приснилось, и не было ритуала, плавящего кости огня и прорывающих кожу изнутри игл.
— Очнулась? — Одетта подскочила с соломы и обернулась в сторону двери. Там, за решеткой, стоял Ротбарт, снисходительно улыбаясь и держа поднос, уставленный яствами.
Желудок девушки заурчал, она не помнила, когда последний раз ела, и скрыть предательскую реакцию тела было невозможно.
Приняв ошарашенное молчаливое и жадное созерцание подноса за положительный ответ, Ротбарт заставил поднос зависнуть в воздухе, а сам достал из складок мантии уже знакомый ключ.
Одетта впервые видела творимое магом волшебство и не смогла сдержать удивленного, даже восторженного возгласа. Именно это простое действие казалось ей чудом из чудес, а не страшный, древний ритуал, проведенный над ней накануне.
Заскрипела дверь решетки и поднос вплыл в камеру, приземляясь прямо у ног девушки.
— Подкрепись. Тебе нужно восстановить силы.
— Что ты сделал со мной? — Одетта, усмирив инстинкты, твердящие ей накинуться на вожделенную еду, отставила поднос и устремила на похитителя разгневанный взор.
— Ты не помнишь?
— Я… — Она не хотела признаваться, что реальность и вымысел сплелись в тесный клубок из-за испытанной боли и ужаса.
— Теперь мы связаны, Одетта. Отныне и вовеки.
— Что это значит?
— Во время ритуала я создал между нами связь, отдав часть собственной силы. И ты отплатишь мне за щедрость. — Маг недобро усмехнулся и продолжил. — Как только твоей кожи коснется первый солнечный луч, ты обратишься в лебедя. И с каждым превращением будешь отдавать часть жизненной силы мне. Но стоит солнцу уступить в борьбе луне, ты снова станешь человеком.
— Это невозможно…
— Но уже случилось. Ты превратилась вчера. В первый раз.

Одетта замерла, неужели этот непрекращающийся кошмар, сотканный из боли и ужаса, и есть превращение? Теперь она понимала, почему он сказал, что она будет мечтать о смерти.
— Я дам тебе выбор, Одетта. Ты можешь остаться в замке, в этой камере. Или я отпущу тебя…
Девушка замерла, не веря своим ушам. Он просто так ее отпустит?
— Я тебе не верю.
— Даю слово. Ты можешь быть свободна. Иди, наслаждайся новой сущностью. Ощути ветер, зарывающийся в твои крылья. Вкус безграничный свободы. Истинное счастье.

Он искушал, и она была не в силах сопротивляться. Не притронувшись к еде, которую совсем недавно так страстно желала, Одетта вышла из камеры.
— Иди прямо по коридору. В конце ты увидишь лестницу, ведущую в холл. Думаю, там тебе не составит труда найти выход.
— И я смогу уйти, куда захочу? Ты не станешь преследовать меня?
— Ты свободна, как ветер, до наступления сумерек.
— А что случится потом?
— Увидишь.

Не произнеся больше ни слова, темный маг растворился в дымке. А Одетта побежала к лестнице. Не задумываясь о словах и скрывающемся в них подвохе.
Когда Одетта вышла из замка, занималась заря. Небо на востоке светлело, наливаясь багрянцем. Девушка залюбовалась игрой красок: как насыщенный синий цвет уступает место прозрачному голубому, а на него наслаивается нежно-розовый оттенок. Стояла умиротворяющая тишина раннего утра. Еще не проснулись птицы, услаждающие слух дивными трелями. На траве лежала роса, готовая заблестеть мириадами бриллиантов при первом солнечном луче. Прекрасный мир, который в этот предрассветный час не знал боли и жестокости.
Одетта оглянулась на суровый замок, выкованный прямо в гранитной плите. Спрятанный от посторонних глаз горной грядой, он казался неприступной крепостью. Этот замок знал бои, многомесячные осады, но не знал поражения.
Не представляя, куда ей идти, как найти свои земли, отца, их прекрасный белокаменный дворец, который уступал этому неприступному замку в размерах, но многократно превосходил в красоте и изяществе. Потерянно смотрела она на краснеющий горизонт, не зная, что предпринять.
Поднимающийся солнечный диск принял решение за растерявшуюся девушку. Как только первый луч коснулся ее лица, она почувствовала, что тело охватывает знакомый нестерпимый жар. В этот раз ничто не сковывало ее, и она, не таясь, закричала. Судороги сотрясали хрупкое тело. Не выдержав, Одетта упала на колени. Инстинктивно желая скрыться от боли, спрятаться в коконе. Но у нее не получилось. Тело плавилось под солнечными лучами, теряя очертания. Одетте казалось, что она провела вечность в горящем пламени, но прошло всего несколько мгновений.
Она попыталась встать на ноги — не получилось. От бессилия взмахнула руками и с удивлением поняла, что оторвалась от земли. Она действительно стала лебедем. Темный маг не соврал. Изменившееся тело само знало, как действовать. И Одетта отпустила разум, отдаваясь на волю инстинктам. Взлетая все выше и выше, стремясь обогнать восставшее из ночного мрака солнце.
Она не знала, куда лететь, и решила довериться зову сердца, который, как она надеялась, приведет ее в родные края. Долго она летела, наблюдая за далекой землей, которая с высоты птичьего полета казалась сшитым из разноцветных лоскутов одеялом.
Пересекла она реки и озера, холмы и равнины, усталость накапливалась в сильных, белоснежных крыльях, а местность все так же оставалась незнакомой.
Отчаявшись, Одетта уже хотела спуститься, отдохнуть, поискать пищу, хотя она не знала, что служит пищей ее новому обличью. Как вдруг почувствовала, что неведомая сила тянет ее на север. Словно за заколдованную ниточку невидимый кукловод тянул Одетту в заповедные земли.
Закатное солнце клонилось к горизонту, когда Одетта увидела среди густых деревьев небольшое озеро.
Не в силах противиться странному зову, она спустилась к воде. К озеру примыкала поляна, надежно защищенная по периметру многовековыми деревьями, служившими непроницаемым барьером между этим волшебным местом и остальным миром. Не успела Одетта осмотреться, как услышала шелест крыльев над головой. Стая прекрасных белых лебедей спускалась к воде. Их было двенадцать, и все они, едва коснувшись воды, устремлялись к берегу.
Как только лебеди расположились на мягком покрове из мха, травы и маленьких цветов, взошла полная луна, мгновенно осветившая поляну. Одетта, как раз подплывавшая к берегу, почувствовала, что ее тело вновь меняется. Но на этот раз боли не было, лишь приятный холод, невидимой ласкающий рукой прошедший по ее телу.
Подняв волну брызг, девушка плашмя упала на мелководье. А с берега донесся заливистый женский смех. Выбравшись на берег в насквозь мокром платье, Одетта оглядела поляну, на которой расположились двенадцать самых красивых девушек, которых она когда-либо видела.
Все они были как на подбор: высокие, изящные, с длинными, сверкающими серебром в лунном свете золотистыми волосами. Лишь одна девушка разительно отличалась от остальных. С пламенными рыжими волосами и зелеными глазами, в которых когда-то наверняка светились озорные огоньки. Сейчас же ее глаза казались потухшими угольками, из которых выпили жизнь.
Именно она завела разговор с Одеттой.
— Первый раз обратилась? — ее грубоватый, низкий голос казался лишним на этой воздушной, волшебной поляне.
— Да.

Одетта не знала, что еще добавить, и просто смотрела на собеседницу, нервно теребя подол платья.
— Как тебя зовут?
— Одетта. Вас всех тоже похитил Ротбарт?

Все девушки вздрогнули и отодвинулись от принцессы. Лишь ее рыжеволосая собеседница осталась на месте, с любопытством рассматривая пришелицу.
— Не боишься произносить его имя. Это смелость или глупость?
— Скорее неведение. Чего мне бояться?
— Называя имя, ты призываешь его.
— Он что, сейчас появится здесь? — Одетта огляделась, выискивая в тенях очертания знакомой фигуры.
— Сомневаюсь. Что же в тебе особенного, Одетта?
— Я не понимаю, о чем ты, и хотела бы узнать, с кем имею честь разговаривать?
— Можешь называть меня Адрианой. А говорю я о том, что ты переполнена Его силой.

Выделенное грубоватым голосом «Его» послало стайку мурашек вдоль позвоночника принцессы. Не оставалось сомнений, о ком идет речь.
— Он говорил, что во время ритуала поделился со мной силой, создавая между нами связь. Но я не понимаю, мне казалось, он похитил меня для того, чтобы отобрать жизненную силу, а не делиться ею.
— Он объяснил тебе суть ритуала? — Адриана в изумлении смотрела на девушку, потрясенная ее словами до глубины души.
— Да. Он сказал, что каждый раз превращаясь в лебедя, я буду отдавать ему часть своей жизненной силы. И теперь мы с ним связаны, — последнее слово девушка повторила с нескрываемым отвращением.
— Все верно. Чтобы черпать из нас силу, темному магу необходимо создать канал между собой и жертвой. Поэтому при ритуале он делится с нами своей силой. В каждой из нас его частица. У кого-то больше, у кого-то меньше. Но ты, Одетта, просто излучаешь его темную энергию. Поэтому девушки сторонятся тебя. — Она махнула в сторону притихших, сидящих в отдалении прелестниц, внимательно слушавших разговор.
— Я не понимаю…

Адриана засмеялась, но ее смех был столь же безжизненен, как и потухшие глаза.
— Ты уже это говорила. Отдохни. У тебя выдался насыщенный день. А на то, чтобы осмыслить все возникающие в твоей хорошенькой головке вопросы, у тебя есть целая вечность.
Одетта хотела задать еще миллион вопросов, спросить, причем здесь вечность. Ведь она же не бессмертна, в отличие от темного мага Ротбарта. Вот только глаза закрывались против воли, и Одетта, опустившись на мягкий мох, заснула.
ӿӿӿ
На следующее утро стая белых лебедей покинула зачарованное озеро. И Одетта с удивлением обнаружила, что именно ей доверили честь вести прекрасный белый клин в незнакомые земли. Несколько раз она меняла направление, и каждый раз лебеди, перестраиваясь, следовали за ней. Когда ночью она спросила Адриану об их странном поведении, та только произнесла загадочную фразу: «Он сделал тебя королевой лебедей. Мы не в силах ослушаться».
Потекли похожие друг на друга, как близнецы, дни. Переживая мучительное превращение с первым лучами солнца, стая отправлялась в путь. Иногда они летели весь день, без цели, просто наслаждаясь заигрывающим ветром и сладким воздухом. Часто выбирали далекие от людских глаз поляны, берега рек, скалистые ущелья и делали там остановку. Но как только солнце начинало клониться к горизонту, их тянуло к заветному озеру. И никогда у Одетты не получалось бороться с этим зовом.
Девушка безмерно скучала по родным, по своему отцу. Но понимала, что, скорее всего, больше никогда не увидит знакомых лиц. Темный маг крепко привязал ее к себе.
Девушки сторонились своей королевы, опасались знакомой силы, бурлящей в ней. Только Адриана изредка поддерживала разговор с все сильней замыкающейся в себе Одеттой. Постепенно в ней крепло желание разорвать этот круг беспросветной тоски и одиночества. Разорвать любой ценой. Смерть казалась избавлением. И она все чаще задумывалась о ней.
Одетту мучил вопрос, почему они все еще живы? Ведь каждое превращение вытягивало все больше жизненных сил. Она чувствовала это. В первые мгновения после обращения, она не могла даже подняться. Но потом словно рождалась заново, и, распахнув белоснежные крылья, устремлялась в небеса.
Со временем она нашла решение. Пришло понимание, что воды волшебного озера даруют им силы, восстанавливая после изнуряющих и медленно убивающих превращений. Одетта осознала, что не вырвется из замкнутого круга, если продолжит каждую ночь возвращаться на заколдованную поляну, ставшую не избавлением, а проклятьем. Непреодолимой преградой на пути к желанной гибели.
И однажды она бросила стаю, устремившись к замку, где ее жизнь навсегда изменилась. Она прокручивала в голове голос Ротбарта: «Я дам тебе выбор, Одетта. Ты можешь остаться в замке, в этой камере. Или я отпущу тебя…» Теперь она понимала, что проиграла, сделав очевидный и единственно возможный на тот момент выбор. Возможно в замке, без живительной силы волшебного озера, она все же сможет обрести смерть и забвение.
ӿӿӿ
Одетта добралась до замка, когда сумерки опускались на землю. Она не искала дорогу, но нашла ее, не задумываясь. Неужели чародей знал о ее приходе и направил своей невидимой рукой? В неприступную крепость она вошла вместе с мягким лунным светом, осветившим ее статную фигуру. Замок поражал оглушающей тишиной. В который раз Одетта задалась вопросом, кому он принадлежал? Она видела Ротбарта в рыцарской свите их соседа-короля. Но кто знает, может, он просто навел иллюзию и заставил поверить, что он действительно на службе у Его Королевского Величества. В любом случае, в замке стояла мертвая тишина, недвусмысленно намекающая на его пустоту. Любопытство гнало принцессу вперед. И вместо того, чтобы спуститься в темницы, она прошла по широкой лестнице в холле, ведущей на второй этаж.
Все та же аскетичная обстановка: лишь голые стены, не отягощенные бесчисленными портретами прошлых владельцев. Только горящие факелы освещали длинный коридор с рядом комнат. Толкнув первую из них, Одетта с удивлением отметила, что она не заперта. Помещение, открывшееся ее взору, напоминало творческую мастерскую художника. Повсюду стояли холсты, закрытые белыми простынями. В воздухе витал отчетливо уловимый запах краски. Опасливо оглянувшись на незакрытую дверь и прислушавшись к по-прежнему стоящей тишине, Одетта подошла к одной из картин и стянула простынь. Увиденное заставило ее отскочить в сторону и сбить деревянную табуретку, попавшуюся под ноги. На холсте была изображена она. Темные краски отражали всю глубину отчаяния и безысходности девушки, сидящей в углу темницы. Девушка на картине положила голову на колени, смотря на призрачного зрителя пустыми глазами, в которых блестели непролитые слезы. А руки ее, нет, это были не руки — лебединые крылья обхватывали колени, скрывая фигуру в белоснежных перьях.
Одетта завороженно смотрела на картину, поражаясь мастерству художника, который смог охватить и передать всю палитру чувств, испытанных невольной натурщицей. Она поражалась игрой света и тени. Преимущественно темные, угнетающие тона разбавляли белоснежные крылья. Как свет разгоняет тьму.
Оглянувшись и насчитав двенадцать холстов, Одетта, не давая себе возможности одуматься, ринулась сдирать с полотен прикрывавшую их материю. Тяжело дыша, она остановилась в центре комнаты, бросила взгляд на картины и засмеялась. Она смеялась и смеялась, пока смех не перешел во всхлипы, а потом и в сдавленные рыдания. Повсюду была она: на берегу волшебного озера; на фоне грозного замка в рассветных лучах, корчившаяся от боли; парящая высоко в небе в облике лебедя; протягивающая руки-крылья к незримому наблюдателю. Она не могла запомнить все, картины кружились у нее перед глазами, сливаясь в разноцветное размытое пятно. Боль, нежность, ненависть, отчаяние, надежда — каждая картина отражала какие-то эмоции. И они нахлынули на Одетту мощной приливной волной. Она задыхалась, захлебывалась в чувствах и образах. В какой-то момент ощущений стало слишком много, и девушка потеряла сознание.
ӿӿӿ
Одетта очнулась в гостиной. В камине весело потрескивал огонь, девушка лежала на мягкой кушетке, а в кресле справа от нее сидел Ротбарт, погрузившийся в чтение каких-то свитков. Одетта несколько минут рассматривала темного мага сквозь полуопущенные ресницы. Он был полностью погружен в чтение и не замечал пытливого внимания очнувшейся девушки. Или ей так казалось.
— Принцесса, вы так пристально смотрите, словно пытаетесь увидеть мою душу.
Девушка не растерялась и язвительно ответила, приподнимаясь на кушетке:
— Там нечего рассматривать. Ваша душа мертва, так же как и ваше сердце. Черная магия выжгла все человеческое, что, возможно, когда-то было в вас.
— Вы так пристрастно судите о магии, хотя сами не колдовали. Вам незнакомо чувство блаженства, окутывающее каждую клеточку тела. Вы не ощущали восторг от бегущей по венам чистой энергии. Ваши пальцы не горели от сдерживаемых заклинаний. Вы ничего не знаете о магии, Одетта.
— Я знаю достаточно, чтобы понимать — она приносит зло. Вы — воплощение зла.
— Но, тем не менее, мои картины тебе понравились.
Сбитая с толку переменой разговора и возвращению к неофициальному обращению, Одетта не удержалась от искреннего, восторженного возгласа:
— Они великолепны!..
Ротбарт довольно засмеялся, отложил свитки на стоящий возле кресла столик и всем телом подался к Одетте, выражая полную заинтересованность разговором.
— А разве может воплощение зла создавать столь прекрасные произведения искусства? Испытывать всю палитру чувств и после отражать их в картинах? Ты ведь почувствовала эмоции, которыми переполнены мои полотна?
Девушка не желала отвечать, не хотела поддаваться его запутывающим речам, подталкивающим к ложной истине.
— Почему там везде изображена я? Мои портреты. Некоторые холсты очень старые. Им на вид не один десяток лет. Ты тогда еще не знал меня. Как это возможно?
Вопросы теснились в голове девушки, перебивая друг друга, пытаясь вырваться наружу. И она больше не могла сдерживать их.
— Я знал тебя задолго до твоего рождения. Знал с первых минут собственной жизни. И тогда, когда меня еще не было на свете.
— Я не понимаю…
— Мы связаны, Одетта. Узами, которые даже я не в силах до конца осмыслить. Можешь называть это темной магией, судьбой, предназначением. Как угодно. Но именно поэтому я рисовал твои портреты, когда еще не видел тебя вживую. Отражал на мольберте события, которым еще только суждено было произойти. Поэтому при ритуале я столь щедро поделился с тобою силой. И поэтому я знал, что ты придешь сегодня.
— И ты знаешь, зачем я пришла? Чего ищу и желаю?
Одетта не верила в его слова о предназначении, но ни на секунду не усомнилась в его возможности видеть грядущее.
— Ты любишь музыку? — Маг вновь ушел от ответа на прямой вопрос и сменил тему.
— Да. Но ты не ответил. Поэтому ворота замка были открыты, а комнаты не заперты? Ты знал, что я увижу твои картины, знал о нашем разговоре и знаешь, к чему он приведет?
— Ты выставляешь меня почти богом, Одетта. Всевидящим и всезнающим. Мне лестно такое мнение, но оно ошибочно.

Ротбарт откинулся в кресле и махнул рукой, словно давая команду невидимому оркестру. В комнате зазвучала тихая, нежная мелодия. Одетта хотела продолжить разговор, но маг целиком погрузился в музыку, прикрыв глаза и дирижируя в такт.
Мелодии сменяли друг друга: печальные и задумчивые, быстрые и игривые, торжественные, маршеобразные. Одетта наслаждалась импровизированным концертом, но все же решила возобновить разговор.
— Зачем тебе это? Сила, могущество, бессмертие? Ты ведь очень одинок. В этом замке, готовом исполнить твой любой каприз. Во всем нашем мире, где ты чужой.
Ротбарт долго молчал, и Одетта подумала, что он решил проигнорировать ее навязчивые вопросы.
— Я хочу, чтобы магия вернулась в наш мир. Чтобы все обладающие магическим даром перестали прятаться по углам, лелея те крохи силы, что им достались. Хочу, чтобы драконы, единороги и еще бесчисленное множество волшебных созданий вернулись с вересковых пустошей.
— Вересковая пустошь?
Но Ротбарт не обратил внимания не ее вопрос.
— Я хочу, чтобы магов не истребляли за их сущность. За то, что они не могут изменить собственную природу. И ради этого я пойду на все, Одетта. На все.
Маг жестко взглянул на съежившуюся на кушетке девушку.
— Скоро взойдет солнце. Возвращайся в свою камеру, если не передумала оставаться. — Закипающий гнев мужчины растворился без следа, и на его лице снова появилось знакомое насмешливое выражение.
— Не передумала!
Гордо вскинув голову, Одетта вышла из комнаты, провожаемая задумчивым взглядом чародея.
ӿӿӿ
Странные вечера, проводимые за разговорами в уютной гостиной стали традицией. По утрам Одетта переживала мучительное превращение в камере, где сквозь маленькое окно под потолком за ней наблюдало беспощадное солнце. Силы ее иссякали, как она и предполагала. Когда светило солнце — она мечтала о смерти. Но стоило луне показать свой прекрасный лик, как к принцессе возвращалась жажда жизни. Она никогда не призналась бы, что с нетерпением ждала возможности войти в освещенную огнем камина комнату и, заняв привычное место на кушетке, слушать рассказы Ротбарта о мифических созданиях и великих магах прошлого. О загадочной вересковой пустоши, куда ушли все магические создания после Великой Битвы. О Битве между властолюбивыми магами он тоже говорил, но неохотно и очень кратко. Чувствовалось, что ему было непросто признать ошибку своих кумиров, более того, поделиться этим запретным знанием с кем-то еще.
Ротбарт никогда не комментировал желание Одетты оставаться в замке. Видел ли он, как она бледнела день ото дня? Безусловно. Но ничего не предпринимал. И это сбивало девушку с толку. Неужели он решил позволить ей умереть? Избавление близко? Но почему тогда ее сердце ныло от тоски, а не отстукивало победный, радостный марш?..
Однажды перед рассветом, когда Одетта спускалась в свою камеру, в замок вошла Адриана. Принцесса замерла на ступеньках. Ни разу за время пребывания в замке она не видела никого, кроме Ротбарта.
Адриана, увидев девушку, облегченно вздохнула. Было видно, насколько ей неуютно в этом холодном, мрачном, негостеприимном замке.
— Нам нужно поговорить. — Без лишних объяснений Адриана подошла к Одетте и, взяв растерявшуюся девушку за руку, повела к выходу.
— Эти стены навевают неприятные воспоминания. — Адриана неловко развела руками, словно оправдываясь за поспешное бегство.
— Ничего, я понимаю.
Одетта действительно понимала. Помимо страшных воспоминаний о ритуале превращения в лебедя, ее также пугал сам замок. Одетта была уверена — он живой. И стены наблюдали за ней зловещими, невидимыми глазами. Тяжелые гардины нашептывали предупреждения. А коварные лестницы готовы были взбунтоваться и сбросить легко шагающую по ним девушку на пол, который радостно распахнул бы свои каменные объятия, чтобы схоронить ее заживо.
— Я хотела сказать, что это бессмысленно. — Адриана вырвала потерявшуюся в пугающих мыслях принцессу.
— Что?
— То, как ты себя истязаешь, не желая пользоваться силой волшебного озера.
— Ты знаешь?! — Одетта с изумлением смотрела на рыжеволосую девушку, задумчиво наблюдавшую за светлеющим горизонтом.
— Когда-то я тоже искала смерти. И пошла намного дальше, чем ты. Сколько раз я бросалась на скалы, в разных обличьях — не сосчитать. — Адриана засмеялась, как будто вспомнив что-то веселое. Одетта лишь беспомощно наблюдала за короткой истерикой собеседницы.
— Но каждый раз я возвращалась к жизни, просыпаясь на берегу волшебного озера. Тогда я подумала, что причина в нем, и тоже решила отказаться от его живительной силы. Вот только за болью и бессилием нет награды, Одетта. Твой ад растянется на десятилетия, но ты не добьешься цели. Мне понадобились долгие годы, чтобы понять: я буду жить, пока этого хочет темный маг. Наши жизни не просто связаны. Он владеет нами: нашей душой, телом, жизнью и… смертью.
Одетта замотала головой, отказываясь слышать, верить в слова Адрианы. Не может быть, чтобы все было напрасно. Неужели все это время Ротбарт только потешно наблюдал за попытками Одетты закончить бессмысленный жизненный путь?
Во время их разговоров в гостиной девушке казалось, что маг старается быть искренним с ней. Не скрывает помыслов и желаний. А в итоге все обернулось игрой? Он просто ждал, пока она сломается и осознает, что смерть недостижима. Она была для него лишь бабочкой, которую можно приколоть булавкой и наблюдать, как та тщетно хлопает крыльями, пытаясь освободиться…
— Значит, выбора нет? Мы обречены провести оставшуюся вечность в облике лебедей, довольствуясь лишь полетами от закатами до рассвета? Но разве наша жизненная сила без подпитки волшебного озера рано или поздно не иссякнет? И почему чародей сам не воспользуется магией озера?
— Озеро дарует силу только невинным девушкам. А что касается жизненной силы — она ограничена лишь отмеренным нам временем на этой земле. А мы будем жить, пока этого хочет темный маг.
Выхода нет — вот что скрывалось за словами Адрианы. Одетта взглянула на восходящее солнце, потом на скрытый в тени могучий замок, который наблюдал за ней пустыми глазницами выдолбленных в камне узких бойниц. И сделала шаг навстречу новому дню.
Она будет жить. И рано или поздно найдет выход.
ӿӿӿ
Одетта и Адриана прилетели к волшебному озеру как раз в тот момент, когда луна озарила поляну холодным, успокаивающим светом. Остальные девушки уже ждали на берегу. Одетте показалось, что они даже рады ее видеть. Страх перед ней пропал, сменившись осторожной боязнью, и в глазах многих мелькала искренняя радость от ее возвращения. Ночь протекала как обычно: за разговорами, тихими песнями и плетением венков из растущих на поляне цветов. Как вдруг из-за густых деревьев раздался шорох. Кто-то пытался попасть на заповедную землю. Девушки всполошились, начали озираться, не зная, что предпринять и куда спрятаться. Обернуться и улететь они не могли, до рассвета оставалось еще больше четырех часов.
Ветви колючего кустарника, служившие последней преградой на пути к волшебной поляне, раздвинулись, пропуская сгорбленную фигуру. Девушки на поляне замерли. Не доблестный воин и не хитрый враг пробрался на их поляну. То была старая женщина, с котомкой хвороста за спиной.
— Позвольте помочь вам, бабушка. — Одетта первая подбежала к старушке, снимая с ее спины тяжелую вязанку.
— Что же вы делаете в этом глухом лесу одна, глубокой ночью? — Усадив женщину на мягкий мох, принцесса с нетерпением посмотрела на нее, ожидая рассказа.
— Заплутала я, милая. Слишком далеко ушла от дома. А потом уж стемнело, и тропинку моим старым глазам разглядеть стало совсем невозможно.
Остальные девушки подошли ближе к старухе, поняв, что опасаться нечего. Многие несли в руках хлеб, сыр и воду. Каждую ночь на их поляне в назначенный час появлялось угощение. Был ли это еще один дар волшебного озера, или темный маг заботился о своих пленницах — девушки не знали. И принимали еду с благодарностью и смирением.
Подкрепившись, старушка с любопытством посмотрела на окруживших ее прекрасных девушек.
— А ведь я слышала о таких, как вы, — молвила она через какое-то время.
— О чем вы, бабушка? — Одетта решила взять на себя ведущую роль в разговоре.
— Девушки-лебеди, скованные чарами темного мага. Прекрасные, недостижимые, бесконечно печальные и одинокие. И лишь истинная любовь способна даровать вам свободу.
— Истинная любовь, свобода? — по поляне пролетел шепоток. Девушки на разные лады повторяли заветные слова.
— Так гласит легенда. — Старушка хитро посмотрела на Одетту, и взгляд показался девушке до странного знакомым. Но, отмахнувшись от неуместной мысли, она попросила:
— Расскажите нам эту легенду, прошу вас.
— Как только тронет истинная любовь сердце девушки-лебедя, да ответит ей избранник взаимностью искренней и пылкой, спадут чары черные, осыплются белыми перьями крылья лебединые, и лучи солнечные не принесут больше жара нестерпимого. Но коли обманет возлюбленный девушку-лебедя, принесет ей новый рассвет смерть мучительную.
Проговорив последние слова, старушка исчезла на глазах изумленных девушек.
— Что это было? — Одетта обернулась к своей опытной и мудрой подруге. Но Адриана лишь пожала плечами.
— Этот лес таит в себе много тайн. Возможно, нас посетила хранительница волшебного озера.
Вплоть до рассвета стояла на поляне задумчивая тишина. В сердце каждой девушки звучали слова рассказанной легенды. Впервые у них появилась надежда.
ӿӿӿ
Полетели однообразные дни, но в душу Одетты в первый раз за многие месяцы пришла весна. Ее глаза освещали все вокруг. Она была влюблена. Влюблена в надежду.
В одну из ночей, когда полная луна светила особенно ярко, уединение девушек-лебедей вновь было прервано. На поляну выбрался, отряхиваясь от листьев и прицепившихся к камзолу маленьких веток, молодой мужчина. Одетта замерла, вглядываясь в растерянное лицо незнакомца. Казалось, он не понимал, как попал на эту зачарованную поляну.
— Добрый путник, проходи, гостем будешь. — Одетта встала и, легко шагая босыми ступнями по мягкому, податливому мху, подошла к мужчине, нежно взяла за руку и повела за собой.
— Я не помню, как оказался здесь. Последнее воспоминание о том, как вышел в сад, подышать свежим, ночным воздухом, послушать пение цикад. А после… я уже здесь. Кто ты, прекрасная незнакомка? — Молодой человек не сводил взора с ведущей его к кромке воды принцессы. Остальных девушек он не удостоил и мимолетного взгляда.
— Меня зовут Одетта.
— Счастлив познакомиться, прекрасная Одетта. Принц Зигфрид, к вашим услугам.

Усадила девушка принца подле себя и начала чертить круги на воде чуть дрожащей рукой. Зигфрид завороженно наблюдал за ней, не смея нарушить молчание.

— Возможно, сама судьба привела тебя ко мне… — тихо прошептала Одетта.
— Расскажи мне свою историю, прекрасная Одетта. Обещаю, я сохраню ее в тайне. И обещаю сделать все возможное, чтобы помочь тебе. Я готов на любые подвиги, чтобы стереть печать тоски с твоего лица.
И Одетта рассказала, как похитил ее темный колдун из отчего дома. Объяснила, что ее бедный король-отец наверняка сходит с ума от горя и неизвестности. А возможно, его слабое сердце не выдержало такого удара, и его уже нет на этом свете. Слезы катились по щекам Одетты, но она, не замечая их, продолжала тяжелую исповедь. Рассказала она Зигфриду и про проклятье, про страшный ритуал, связавший ее с похитителем.
— Неужели нет способа избавиться от злых чар? Я клянусь, что найду и убью этого чародея, посмевшего сковать твою душу и тело.
— Ни один смертный не сможет победить его. Но способ есть…
Одетта замолчала, собираясь с силами. После взглянула в ясные, голубые глаза Зигфрида и молвила:
— Снять чары может только истинная любовь.
И она поведала ему легенду. А Зигфрид, счастливо рассмеявшись, поднял Одетту и закружил ее, сжимая в крепком, но нежном объятии.
— Милая Одетта, я влюбился в тебя с первого взгляда. И готов сделать все возможное, чтобы завоевать твою любовь.
Одетта лишь ошеломленно молчала, смотря на окрыленного принца, в глазах которого действительно светилось сильное чувство. Удивительно, как быстро расцвела любовь в его сердце.
Но тогда и она полюбит его. Он — ее шанс на избавление. Он — ее искупление. Он — ее надежда.
И Одетта склонила голову на сильную грудь Зигфрида, слушая мерно стучащее сердце.
Она полюбит его.
ӿӿӿ
Их встречи повторялись каждую ночь. Неизвестная магия переносила Зигфрида на зачарованную поляну, где его уже ждала Одетта. После они уходили от остальных девушек, провожавших их завистливыми взглядами, и гуляли по тайным тропам до рассвета, разговаривая обо всем на свете. Зигфрид рассказывал девушке про свое процветающее королевство, которое он вскоре возглавит по праву крови. Говорил о матери, которую нежно любил и почитал. И о том, что вскоре состоится бал, на который съедутся все принцессы с соседних королевств, чтобы попытаться привлечь внимание завидного жениха. Но Зигфрид желал, чтобы именно Одетта стояла с ним рука об руку в тронном зале, как самая прекрасная из смертных, как его будущая жена. И они бы кружились под звуки бравурного вальса, вызывая восхищение у всех придворных и одобряющую, ласковую улыбку у королевы-матери. Он описывал их дальнейшую жизнь: безоблачную, полную любви и бесконечного счастья. И Одетта изо всех сил старалась поверить в эти сладкие речи. Увидеть мир глазами влюбленного Зигфрида. Ведь она тоже… любила?
В любом случае, их встречи приносили в душу Одетты покой и умиротворение. Она привыкла к присутствию принца. И каждый раз, когда луна показывалась из-за облаков, ждала встречи с возлюбленным.
Но однажды Зигфрид не явился в назначенный час. Принцесса не находила себе места. Воображение рисовало ей картины одну страшнее другой. Вдруг поверхность озера вспенилась, забурлила, а потом стала гладкой, как стекло. И темная вода отразила картину праздничного бала.
Одетта завороженно смотрела на разворачивающееся перед ее глазами зрелище и едва сдержала вскрик, когда увидела саму себя, идущую под руку с Ротбартом. Но незнакомка, несмотря на то, что идентично отражала черты лица, внутреннюю суть передать не могла. Весь ее вид кричал о злобе, ненависти, темной душе. А Ротбарт не сводил с нее восхищенного взгляда. Он смотрел на нее как художник на свое самое гениальное и искусное творение.
— Она — порождение его чар.
Одетта не слышала, как подошла Адриана.
— Темный маг хочет разрушить вашу любовь с Зигфридом. И поэтому создал твоего злого двойника — Одилию, чтобы околдовать принца, завлечь чарами и заставить позабыть тебя.
— Откуда ты это знаешь?
— Не забывай, мы все связаны с чародеем. А я была первой, кого он обратил. Наша связь очень сильна, подобна той, что связывает вас. Но ты не хочешь ее признавать, отторгаешь узы. Поэтому, не слышишь…
— Не слышу чего?
— Его мыслей, отголосков чувств.
— Ты знаешь, о чем он думает? — Одетта была настолько поражена, что даже оторвалась от картины, которую показывало ей озеро.
— До меня долетают лишь обрывки, из которых сложно составить цельную картину.
Адриана отвернулась. И Одетта поняла, что девушка от не раскрывает всех хранившейся под надежным замком ее разума тайн.
— Прошу тебя, расскажи!
— Я не могу, ты должна понять сама. Должна сделать выбор. Это твоя жизнь, Одетта. И твоя смерть… — последние слова Адриана прошептала совсем тихо, и Одетта, вновь обратившая внимание на озеро, их не услышала.
Между тем злой двойник Одетты привораживал ее возлюбленного. Они с Зигфридом слились в танце, став единым целым. Одетта, не в силах выносить эту жестокую картину, бросилась на середину озера, не думая о последствиях. Желая лишь разорвать тесные объятия танцующей пары. Грянул гром, и Одетта с удивлением обнаружила, что Зигфрид видит ее. Он отстранил от себя Одилию и сделал несколько шагов к протягивающей ему руки Одетте. Но потом покачал головой, сбрасывая оковы наваждения и вернулся к ждущей его в черном подвенечном платье Одилии.
Он предал ее. Одетта прошла по воде, которая все еще показывала картины бала, и без сил опустилась на берег. Она уже не видела удовлетворенную улыбку Ротбарта и принца, сжимающего в объятиях Одилию. В ее голове звенел голос старухи: «Но коли обманет возлюбленный девушку-лебедя, принесет ей новый рассвет смерть мучительную».
ӿӿӿ
Одетта сидела на берегу озера. Девушки не нарушали ее уединение, давая возможность собраться с мыслями и принять неизбежное. Принцессу не страшила смерть. Она ждала ее так долго. А сейчас конец близок, и эта мысль принесла в ее душу покой. Она любила. Ее сердце предательски екнуло. Да, она любила Зигфрида. А он поддался чарам ее злого двойника.
Теперь она расплатится за собственную доверчивость. За то, что доверила сердце не тому человеку.
Небо на востоке краснело. Вот-вот первые солнечные лучи озарят ее лицо. И Одетте вдруг стало страшно. Не смерти она боялась, а того, что обманывает себя. Впервые увидев Зигфрида, она поняла, что он — ее шанс вырваться из замкнутого круга. Она просыпалась и засыпала с этой мыслью. И, в конце концов, убедила себя в том, что любит. Когда она смотрела на него, застывшего в объятиях Одилии, ей действительно было больно.
И как же она ненавидела тот взгляд, полный обожания, который кинул на ее двойника Ротбарт.
Ротбарт… почему в последние мгновения жизни ее мысли обратились к этому чародею? Ведь он — виновник и первопричина всех странных и страшных событий, что произошли с ней.
Одетта вспомнила их посиделки у камина и вдруг захотела оказаться в той гостиной еще раз. Последний раз послушать чуждые ей рассуждения о магах. Последний раз окунуться в бархатный, завлекающий голос. Последний раз с дрожью потеряться в дьявольских глазах.
Солнце медленно поднималось из-за края горизонта. Одетта закрыла глаза.
Вдруг над ее головой послышался звук рассекаемого воздуха.
Черный ястреб летел прямо на девушку, раскрывая в полете мощные крылья.
Солнечные лучи осветили поляну. На берегу волшебного озера темный маг сжимал в объятиях обмякшую девушку, как заклинание шепча: «Не уходи».