Серые стены поместья Малфоев, как немые воины, несгибаемо стояли под кажущейся бесконечной непогодой. Противный мелкий дождь быстро, но, кажется, так лениво цеплялся за бездушные ветви деревьев, которые, впрочем, так же брезгливо стряхивали противную влагу, не давая ей даже шанса на спасение.

Мелкие капли налипали на прохладные стёкла домов, завывал ветер, создавая тем самым чарующий вальс стихий, а ритмом этой мелодии был стук капель по металлической крыше и подоконнику.

Лёгкая женская рука прошлась по оконной раме и бездумно распахнула окно, впуская тяжёлый, но такой манящий аромат дождя.

Ей не нравились эти места. Не нравилась их бездушность, безразличие и чопорность, но таким был и Драко по его собственному признанию (с чем она была категорически не согласна).

Но каждый раз, стоило ей окунуться в воспоминания и мысли о нём, как она ловила себя на мысли, что не может представить себе его без этого замка, садов и величественных башен. Это место было частью него, и это место было насквозь пропитано им. Каждая частичка здесь была отражением его души, а значит и её.

На миловидном лице показалась лёгкая улыбка. Она вновь проиграла одно из сотен пари, из которых, кажется, и состояла их семейная жизнь.

Одно пари. Один победитель. Один проигравший. Стандарт - но только не для них. Победа была для них одной на двоих. Всегда. Из раза в раз.

Вот и сейчас она проиграла своему слизеринцу. Ведь несколько лет назад, когда она только приехала сюда, блондин, приобняв ее, заявил, что этот дом совсем скоро станет частью её души, отражением её самой. Она тогда лишь недоверчиво усмехнулась, а тот мило улыбнулся ей в ответ, протягивая бледную узкую ладонь в таком знакомом жесте.

- Пари?

Гермиона тогда задумчиво закусила нижнюю губу, оценивая сложившуюся ситуацию.

- Испугалась? – поддел он её, прекрасно зная, как это слово действует на гриффиндорку.

Карие глаза азартно вспыхнули.

- Пари! – заявила она, сжав мужскую ладонь.

Но вместо делового рукопожатия Малфой с нежностью сжал женскую ручку и поцеловал её.

Воспоминания опять вызвали в ней ощущение дикого одиночества. Одиночества, сводящего с ума. Доводящего до исступления. До боли в груди, нестерпимых спазмов по всему телу. И ни одно зелье или заклинание было не способно хоть на капельку унять безграничное ощущение беспомощности, в которое вогнала Гермиону судьба.

Ведь она сама отпустила. Не смогла запретить. Не смогла заставить его остаться. Да и могла ли? Чепуха. Могла! Но не настояла. Не забаррикадировала дверь. Не использовала «остолбеней» - ничего!

Только стояла в дверном проёме и смотрела, как он уходит. Как взгляд серых глаз с каждой секундой бледнеет, становясь практически прозрачным, как холодная решимость на аристократическом лице проступает все явственнее, и как оно превращается в безразличную маску.

А внутри неё начало расползаться жуткое, липкое, неприятное, склизкое, проникающие во все уголки души чувство бесконечной тревоги. Страха, что это будет их последние мгновение. Вместе. Прошло каких-то чёртовых два года после их замужества, и они уже были вынуждены прощаться. Он говорил, что не навсегда, что вернётся, что это обычная деловая поездка, связанная с урегулированием некоторых вопросов.

Но, кажется, Малфой понимал тогда, что она не поверит. Ведь она слишком умна и была способна сопоставлять факты.

А факты были таковы: уже несколько лет мир магглов и магов сотрясала война. И её последствия ощущались даже в самых далёких уголках мира, в которых о существовании волшебного мира магии и не слышали вовсе.

Новостные ленты маггловских газет пестрели заголовками о надвигающихся неприятностях, правда, большей частью они списывали это на политических лидеров других стран, даже не предполагая, откуда на самом деле приходит беда.

Малфой не всегда славился толерантным отношением к людям, по крайней мере пока не встретил гриффиндорку, и пока она прочно не вошла в его жизнь.

Однажды, лёжа на полу около камина после очередного занятия любовью, Драко признался Гермионе в том, что первые несколько лет после знакомства ненавидел её. Не то чтобы это стало для нее открытием, но прямо он ей этого не говорил. Его откровенно бесило то, как она «выпячивала свои мозги», то, как она разговаривала с ним – высокомерно, нахально, на равных.

Его это так достало, что в один момент он сдуру заключил пари с парнями, что он сможет довести «всезнайку» и ей ничего не останется, кроме как покинуть школу.

Итог этого пари оказался шокирующим для всех участников: Драко по уши влюбился в «бестию с вечно растрепанными волосами» и был готов убить любого, кто хоть раз скажет о ней хоть что-то нелицеприятное. Гермиона же наоборот – начисто игнорировала парня, доводя его тем самым до ручки.

Её хладнокровие к нему просто поражало Драко. Ведь он привык видеть её сопереживающей чужому горю, проблемам, а здесь… всё было иначе. Правда, маска «железной леди» продержалась относительно недолго – около года, но за это время Малфой чуть с ума не сошел.

Малфою даже пришлось подраться с Крэббом из-за неё, когда тот заявил, что Гермиона была легкодоступной девушкой. Итог: сломанная рука и перелом двух рёбер у Крэбба, синяк и ссадины по всему лицу у Драко, но именно в тот день он получил едва ли не самый лучший приз, на который только мог рассчитывать – поцелуй от неё.

Их жизни были сотканы из пари. Благодаря Драко они умудрились поспорить на свои жизни, даже не догадываясь об этом. Ненависть переросла в нейтралитет, нейтралитет перешёл в фазу симпатии, симпатия в уважение, а уважение перешло в любовь.

Правда всё чаще и чаще, вглядываясь за горизонт из окон поместья Малфоев, юная миссис Малфой всё больше и больше боялась, что эта любовь перерастёт в воспоминания, которая она будет лелеять долгие годы, коротая дни в одиночестве.

Их дом, не переставая, оглушали звуки радиоприемника, по которому каждый день оглашали список жертв этой войны.

Шли часы, дни, месяцы, а список все удлинялся и удлинялся. Если в первые дни оглашение убиенных занимало около нескольких минут, то сейчас - пять минут, переходили в десяти, а порой и в двадцатиминутные эфиры.

Но пока его имя не прозвучало ни в одном из списков. А значит она будет ждать, как и обещала.

Эта война унесла много жизней, в том числе и родителей Драко, об их гибели известили несколькими днями ранее.

Как бы ей хотелось быть рядом с ним, но в отличие от неё он сумел настоять и заставить её остаться ради их детей – двух маленьких мальчишек, которые появились на свет практически перед самым началом этого кошмара.

Только они придавали ей силы, ведь теперь каждый раз, заходя в детскую, девушка могла видеть в крошечных малышах любимые черты, глаза, улыбку того кого ждала и так боялась уже не встретить.

Даже здесь Малфой умудрился победить. Когда врач заявил о том, что у них ожидается двойня, муж заявил, что будет два мальчика. Гермиона же сказала, что будет мальчик и девочка. Результат говорил сам за себя. Они вновь поспорили, но уже на новую жизнь. И вновь Грейнджер была рада, что проиграла.

Правда, Драко в тот же день, после рождения малышей, потребовал у жены выигрыш – двух дочерей, ну или одну за раз. Гермиона с полными от слёз счастья глазами согласилась.

Правда теперь даже она не знала, сможет ли она выполнить это условие.

А их последние пари они заключили перед самым отъездом Драко – несколькими месяцами назад. Она помнила это так отчётливо, словно это произошло вчера.

Стоя на крыльце поместья двое молодых людей безмолвно смотрели друг на друга, будто стараясь запомнить каждую частичку любимого лица. Карие глаза отражались в серых с немой мольбой вернуться как можно скорее, а лучше и не покидать дома вовсе.

Но решение было принято, отступать было поздно, а отговаривать бесполезно. Это было видно в его глазах.

Тёплые губы коснулись любимых нежных рук, целуя каждый пальчик и, кажется, стараясь запечатлеть любимый запах лаванды и наполниться им до краёв. Мягко, практически невесомо мужские губы коснулись лба девушки, макушки, щёк, век, губ.

Он старался растянуть это мгновение полного единения до предела. Она была не против. Но отведённое время ускользало сквозь пальцы слишком быстро, непозволительно быстро.

- Давай заключим с тобой последние пари, а? – неожиданно спросил Драко, целуя свою маленькую гриффиндорку в кудрявые волосы, к которым сейчас примешивался ещё и запах молока.

Драко знал, что так пахли их дети: лавандой и молоком - так пахла его семья.

- Какое пари? Ты с ума сошёл, как можно на что-то спорить в такой момент?

- Испугалась? – вновь поддел он её, как и всегда.

- Драко! – легонько пихнув его в бок, возмутилась она, правда тут же прижалась в мужчине ещё сильнее.

- Ну, давай поспорим на… жизнь…

- Совсем сдурел?!

- А что? Мы с тобой всегда на неё спорим. Я вроде как всегда побеждал.

- Но…

Договорить он ей не дал, заставив замолчать поцелуем. Поцелуем, который она не забудет никогда. Он никогда прежде так не целовал её: нежно и одновременно страстно, пылко и так трепетно, с любовью и жгучей ненавистью, горечью и как будто в последний раз.

Протянув руку в таком в знаком жесте, он заговорил, и эти слова до сих пор звучали в голове Гермионы каждый день.

- Спорим, что я вернусь раньше, чем на территорию поместья упадёт хоть одна снежинка?

Его голос звучал так задорно, так весело, будто и не было всех тех обстоятельств, что привели их ко всему этому.

В любимых серых глазах горели огоньки, а на родном лице играла улыбка, полная озорства.

- Спорим, - лишь ответила она, улыбнувшись Драко тогда самой нежной улыбкой, на которую была способна, и пожала протянутую ладонь, завершая пари.

- Только обещай, что победишь… - прошептала она со слезами на глазах, обнимая такого родного слизеринца.

- Обещаю. И когда я приеду я придумаю тебе «наказание». И кстати, про двух дочерей я ещё помню. Ты обещала, - сказал он шёпотом, также обнимая её в ответ.

Сердце разрывалось от боли при одном лишь воспоминании об этом прощании. Дни. Недели. Месяцы. Она молилась всем Богам, чтобы Драко выиграл это пари. Но пока, ни одна снежинка не коснулась поместья.

А сегодня прогноз погоды обещал снегопад.

По щеке обжигающей волной пронеслась одна-единственная слеза. А по всему дому эхом пронесся детский плач.

Закрыв окно, Гермиона, превозмогая усталость, пошла в сторону детской.

Этот день проходил словно в бреду, взгляд девушки то и дело цеплялся за пейзаж за окном, и она с ужасом понимала, что, возможно, именно сегодня Драко проиграет пари, и что-то внутри говорило ей о том, что если это произойдёт, то она лишится его навсегда.

Час дня переходил в три. Три в шесть вечера. Шесть переходило в начало девятого. За окном была кромешная темнота, которую освещали лишь несколько уличных фонарей. Но снега не было.

Гермиона с нескрываемой нежностью наблюдала за мирно спящими младенцами. Каждый из них был частичкой её и его души. А значит, Драко должен был вернуться, если не ради неё, то хотя бы ради их детей.

- Ваш папа должен выиграть это пари. Он всегда выигрывал, - заявила она шёпотом, укрывая мальчиков их любимым зелёно-красным одеяльцем и целуя сыновей по очереди в крохотные лобики.

Распрямившись, Гермиона с ужасом увидела, как за окном пошёл снег. Пушистые хлопья падали стремительно и быстро.

Каждая упавшая снежинка как миллион игл впивалась в сердце девушки, беспощадно раздирая надежду в клочья, принося с собой оглушительную боль.

- Не может быть! – кричала она мысленно, с силой цепляясь за одну из колыбелей, а на глазах топлёного шоколада появились слёзы.

- Там снег пошёл… - раздался обыденный, такой любимый голос совсем близко, а Гермионе показалось, что она сходит с ума.

Как в замедленной съёмке и превозмогая неизвестно откуда появившуюся тяжесть во всём теле, она повернулась и увидела перед собой того, кого так боялась больше не увидеть.

На мужском лице не было ни единого живого места, а строгий костюм, в котором уезжал Драко, сменился парой затёртых брюк и потрепанной курткой, из-под которой выглядывала рубашка грязно-зелёного цвета. Правая рука была перевязана, из левой брови сочилась струйка крови, а лицо было перепачкано грязью. Он выглядел ужасно, но он был жив.

Подойдя к Драко, Гермиона остановилась в нескольких дюймах от любимого. Их глаза, как и в момент их расставания лихорадочно цеплялись за любимые черты, словно стараясь насытиться их лицезрением до конца своих дней.

Время остановилось. Белый шум за окном стих, кажется, что сам ветер замолчал и, как заинтересованный зритель, начал внимать каждому их движению, каждой улыбке.

Несмело протянув подрагивающую руку, Гермиона, как будто еще не веря, прошлась по небритой щеке супруга кончиками пальцев, и, стоило любимому прижаться к её ладони, как, кажется, они начали оба дышать.

Две пары влюблённых глаз соединились в немом диалоге, наполненным чувствами и эмоциями.

По бледным щекам гриффиндорки, одна за другой, начали катиться слёзы. От безграничного счастья и столь же безграничного облегчения.

- Гермиона, - Драко нежно обвил руками подрагивающий стан любимой, прижимаясь щекой к кудрявой макушке, а она вцепилась в его куртку и спрятала заплаканное лицо на его груди.

Он звал её по имени так давно. Как будто в другой жизни. В ноздри ударил прекрасный запах лаванды и молока – запах его счастья.

Серые глаза с улыбкой смотрели на зимний пейзаж за окном. Снег так и не прекращался.

- Я проиграл, - сказал он без намёка на грусть. – И жду твоего вердикта.

- У меня есть одно желание, - сказала она, оторвавшись от мужа на несколько мгновений и заглядывая в нетерпеливые серые глаза мужчины.

- Какое? – спросил он с мало скрываемым интересом.

- Никогда не уходи от меня! – заявила она с горячей решимостью, стальным взглядом глядя на него.

На лице Драко Малфоя появилась улыбка.

- Обещаю…

Автор: Виточка
Бета: Clara Oswin Oswald