Вломившегося разрушительным смерчем Арнава вынесло в опустевшую комнату. Раскаленная белизна растворила все, оставив лишь три силуэта, опасно балансирующих на краю парапета в проеме распахнутых дверей. Арнав рванулся к ним, но тут же остановился, осаженный громким окриком:

— Стой, где стоишь!

Подавшись вперед, он схватился за оконную раму и замер, неотрывно глядя на террасу. Разум отключался, отстраняясь от реальной действительности. Достаточно одного толчка и они свалятся вниз.

По щекам Лаваньи текли слезы ненависти и ужаса. Она не могла двинуться с места, удерживаемая за шею жестким, врезающимся в кожу ремнем. Марк сжимал его в руках, контролируя покорно стоявшую рядом, плечом к плечу, Кхуши. Та не смела даже помыслить о том, чтобы шевельнуться, подвергнув Лаванью мучениям.

— Девушки, а вот и ваш принц. Какое героическое появление! — с издевкой произнес Марк. — Я впечатлен.

— Что тебе нужно?

Арнав с трудом держал себя в руках. Адреналин зашкаливал, голова пылала от злости и бессилия.

— Ты не знаешь, что нужно мужчине?

— Ты не мужчина, — выплюнул Арнав. — Просто обыкновенная мразь.

— Могу поспорить, Лав другого мнения. Правда, милая? — Смертельно бледная Лаванья безжизненно висела в его руках. — Мотни головой, дрянь! — Марк дернул удавку посильней, и девушка, издав сдавленный крик, кивнула. — И кстати, я так и не поблагодарил тебя за такой щедрый подарок. Правда, мне до сих пор интересно… — Он чуть наклонил Лаванью назад, с преувеличенным интересом рассматривая ее лицо. — Чем она тебя не устроила, что ты сменил ее на другую? — Марк качнулся, подталкивая Кхуши плечом, и она опасно зашаталась, пытаясь сохранить равновесие.

— Кхуши! — Арнав дернулся в их сторону. Внутри все словно оборвалось.

— Не двигайся! — Удавка тут же затянулась.

Арнав бросил на Марка разъяренный взгляд. Ему немыслимо хотелось ударить эту самодовольную сволочь, но он не мог сделать ни шага без риска навредить кому-либо из девушек. Патовая ситуация.

— Не смей ее трогать! Я никого не дарил и не менял.

— Да, точно! — Ухмылка Марка больше напоминала циничный жестокий оскал. Колючий холодный взгляд буквально вгрызался во взбешенного Арнава. — Ты не сменил. Ты просто снова забрал. Скажи, друг мой, тебе было хорошо с ними обеими? Уверен, это было незабываемым опытом.

Что-то в его словах резануло слух.

— Снова? — Арнав попытался сосредоточиться и ухватить ускользающую неясную мысль.

— Снова, Райзада, снова. Помнишь Аманду?

Конечно, он помнил. Улыбчивая шатенка, чем-то похожая на Лаванью. Краткий, но яркий миг давней деловой поездки.

— При чем здесь Аманда? Она меня совершенно не интересовала!

— Зато я любил ее. Но подвернулся ты.

— Так значит, это месть?

— О, нет, Райзада. Это не было местью. Не сразу. Я всего лишь хотел вернуть свое. А потом подумал: как получилось так, что я снова должен довольствоваться объедками? Мне это не нужно. Несчастный случай гораздо веселее.

— Зачем тебе это? — Арнав тяжело сглотнул, чувствуя, как вспотели ладони.

— Удовольствие, друг мой. Интересно, кого из них ты спасешь?

Он его ненавидел. Ненавидел все слова, что Марк говорил. Ему до саднящей боли в горле хотелось заорать в полный голос, выплескивая хотя бы часть безжалостной ярости, рвущей изнутри тело своими скрюченными когтями.

— Так кого ты выбираешь? Эту? — Марк кивнул на Лаванью в своих руках. — Или ту? — Мотнул головой в сторону Кхуши. — Я бы оставил тебе обеих, — доверительно, как доброму старому приятелю, сказал он, — но решил, что это слишком. Хотя я не обижусь, если ты вообще выберешь кого-нибудь другого.

Он определенно сошел с ума. Не мог нормальный человек говорить об убийстве таким вкрадчиво мурлыкающим голосом.

Кхуши была так близко и так далеко… Их разделяли всего несколько шагов, но сделать их не было возможности. Не получится подхватить, прижимая к себе и оберегая. Нельзя обнять, успокаивая нервную дрожь и сцеловывая страх.
Он видел, как ветер играет ее волосами, прибивая к щекам. Видел темные провалы глаз на помертвевшем лице. Припухшую покрасневшую скулу и струйку крови на подбородке.

— Так что? Выбор за тобой. — Марк подтянул Лаванью поближе. Та хрипела, лишенная возможности нормально вздохнуть, и с мольбой смотрела полными слез глазами.

Арнав до боли сжимал кулаки, ощущая беспредельное чувство беспомощности. Они обе важны для него, разница лишь в том, что без Кхуши он жить не сможет. Без нее он ничто. Если она мечтает о свободе, пусть уйдет — он позволит. Пусть оборвет эту нить и будет с кем угодно, но зато он будет знать, что с ней все в порядке. Он сможет принять ее решение. Может, сойдет с ума, но выживет.
Желание спасти Кхуши было столь велико, что ответ уже вертелся на языке, норовя сорваться. Арнав едва успел удержаться от непоправимости почти сказанных слов, разозлившись на себя за свои чувства. Мир сможет существовать без Лаваньи, но он никогда себя не простит. Она нуждалась в его защите, верила ему. Любила. Он не мог позволить ей умереть. Нужно было что-то делать, но бессилие опустошало. Должен быть какой-то выход. Времени, чтобы обдумать следующий шаг, не оставалось.

В последних лучах остывающего солнца танцевали пылинки. Совсем рядом в стекло билась муха, пытаясь пробиться к свету. Она бесконечно врезалась в дверь, словно напоминая о тщетности мучительных попыток. День клонился к закату, а вместе с ним сгорала и Кхуши, безнадежно смотревшая на Арнава. Ей хотелось бы знать, к чему он склоняется. Хоть на одно жалкое мгновение поверить в то, что нужна ему, или разочароваться, поставив жирную точку в своих сомнениях.

Но это неважно. Гораздо важнее были последствия. Она уже достаточно знала Арнава, чтобы не сомневаться — он вообще не станет выбирать. Но вряд ли все обойдется — Марк не позволит, и как тогда он сможет жить дальше? Кхуши видела вину и страх в его глазах, а еще глубже — зияющую пустоту. Сердце сжало любовью и жалостью. Никак. Он просто не сможет. Нужно снять с него эту ответственность.

Она слишком долго и много думала о других людях. Каждый раз делала одно и то же, жертвуя собой, за что и поплатилась искалеченной судьбой. Но сегодня все выйдет по-другому. Наверно, она действительно безумна, раз Богиня дала ей еще одну попытку…
Кхуши осторожно взглянула вниз, постаравшись сделать это незаметно. Это так просто. Всего лишь шагнуть за предел, избавив от страшного выбора того, кого любишь. Прочертив в воздухе большую дугу, прыгнуть в неизвестность. Оставить Арнава ради него самого. Спасти Лаванью. Но почему же так немеют ладони?

Она не боялась того, что будет потом, но умирать было страшно. Ей, наверно, будет очень больно? Да и красиво уйти не получится… Смерть вообще не любит церемониться. Прекрасными бывают только глупые людские фантазии о ней. Кхуши отстраненно подумала о своем размазанном по асфальту теле — с изломанными конечностями в кроваво-красном месиве, и почему-то ничего не почувствовала. Да и зачем думать о том, что ей не суждено увидеть?

Она снова посмотрела на Арнава. Как же обидно, как непростительно глупо умирать, не познав любви! Огромной и безбрежной, как море. Такой, о которой мечталось в детстве перед сном. Она хотела еще ходить по земле. Мечтала спать в объятьях мужа, шептать нежности, уткнувшись в теплую шею, чувствовать его сердцебиение, как свое. Ничего этого не было, а теперь уже никогда и не будет. Жаль, она не может сказать Арнаву, как сильно его любит. Как отчаянно желает, чтобы он был счастлив. Пусть не с ней, а с Лаваньей, но непременно… А еще, чтобы обязательно помнил, как жестоки бывают слова и поступки. Помнил и никогда не забывал.

Арнав боялся оторвать взгляд от дрожащих губ Кхуши. От ее глаз, полных невообразимого горестного упрека… А может это ему лишь казалось. Может, воображение сыграло с ним злую шутку, добавляя новую тягостную каплю в его переполненную смятением душу. Он следил за каждым ее вздохом, движением, поворотом головы.

Арнав и сам не понимал, что заставило его тело напрячься, сводя судорогой мышцы. Просто внезапно почувствовал, что во взгляде Кхуши что-то неуловимо изменилось, словно она прощает его за все. И сердцу вдруг стало тесно в груди. Ему недоставало пространства, чтобы биться. Будто почуяв беду, оно рвалось сквозь ребра, причиняя невыносимую боль.

Слезы жгли глаза, но Кхуши не могла допустить, чтобы Арнав их увидел. Хватало и того, что ее собственная душа распадалась на части. Не слишком рассчитывая на удачу, она осторожно втянула носом воздух, пытаясь напоследок почувствовать его, но нет. Ничего, кроме незнакомых запахов чужой квартиры и собственных духов. Кхуши уже было поникла, смирившись, но тут произошло нечто странное, будто боги смилостивились, исполнив последнее желание. Знакомый до боли аромат душистым облаком осел на коже, проник вглубь через поры, даруя спокойствие и щемящую нежность. Теперь ей все было по силам. Грудь сжало от страха, и под отчаянный вопль
Арнава она шагнула вниз с широко открытыми глазами.

— Кхуши, нет!!!