Название: Мой Санта
Автор: Roxy1973
Картина: №3
Жанр: Romance
Рейтинг: PG-13
Пэйринг: Белла/Эдвард
Саммари: если отчаяние поселилось в вашей душе, нужно просто попытаться поверить в чудо, и тогда смогут исполниться самые ваши невероятные желания...

---

- Джейн! Одевайся скорее! Или ты хочешь опоздать на свой первый урок музыки? - крикнула я.

Дочка никак не могла выбрать наряд, в котором отправиться на первое в своей жизни музыкальное занятие. Недавно ей исполнилось пять лет, и я решила, что пора приобщить её к прекрасному. Я сама всегда мечтала научиться играть на фортепиано, но как-то не сложилось, поэтому, как многие родители, захотела реализовать в своём ребёнке несбывшиеся собственные мечты.

Мы чуть больше полугода назад переехали в этот небольшой городок Форкс в штате Вашингтон, почти сразу после гибели моего мужа и отца Джейн. Я просто не смогла остаться в Сиэтле, в нашей квартире, где всё напоминало мне про Джаспера. Но и слишком далеко переезжать мне было тяжело, одной и с маленьким ребёнком на руках, да и могилу мужа хотелось бы навещать хотя бы раз в год, поэтому мой выбор остановился на Форксе. Я сама была родом из такого же маленького города, и мне никогда не нравился шумный и многолюдный Сиэтл, я заставила себя полюбить его только потому, что там жил Джаспер, это был его город. И этот же город забрал его у меня навсегда, это его автострады, забитые автомобилями, затянули в свою «адскую мясорубку» машину моего мужа, это его дома равнодушно смотрели своими окнами на моё горе, когда я возвращалась с кладбища, это его улицы поливал дождь, когда мы с Джейн уезжали, словно смывая следы нашего пребывания там, освобождая место для своих новых жертв.

Я старалась изо всех сил не дать отчаянию поселиться в моей душе, я должна была жить дальше ради своего ребёнка. Я не стала говорить ей о том, что на самом деле случилось с её отцом, и она продолжает верить, что папа переехал жить на облако и оттуда наблюдает за тем, чтобы его дочка росла послушной и доброй девочкой. Когда-нибудь, когда она подрастёт, я расскажу ей правду, если она сама раньше не догадается, а пока пусть пребывает в своих детских фантазиях. С этой трагедией я должна справиться в одиночку, и я справлюсь, как бы тяжело мне не было.

- Ну, наконец-то, солнышко! - воскликнула я, когда мой белокурый ангелочек выпорхнул из своей комнаты.

- Мамочка, я понравлюсь мистеру Каллену? - спросила дочурка и покружилась передо мной.

- Конечно, - улыбнулась я. - Такая красавица не может не понравиться. А ещё больше ты ему понравишься, если станешь прилежно учиться и выполнять все домашние задания. И меня ты этим очень порадуешь.

- Вот увидишь, мамочка, я буду очень хорошей ученицей! - она крепко обняла меня.

- Давай, скорее надевай шубку и сапожки, мы уже опаздываем, - я чмокнула её в макушку и помогла одеться.

Дом нашего учителя музыки, судя по адресу, указанному в газетном объявлении, был совсем недалеко от нашего, и я предложила Джейн пройтись пешком. Дочка с радостью согласилась и вприпрыжку побежала впереди меня, ловя на ходу тихо падающие снежинки. Был ещё только конец ноября, а Форкс уже весь укутался в белую и пушистую снеговую шубу. Я уже давно не видела такого чистого, ослепительно белого снега. В Сиэтле он почти сразу становился серо-бурым, как и во всех больших городах, а здесь, в Форксе, где не было столько машин, не было никаких предприятий, выбрасывающих в небо столбы сизого дыма, снег оставался девственно чистым, превращающим весь город в одну большую зимнюю сказку. Я шла за Джейн по дорожке вдоль аккуратных домиков, наслаждаясь покоем и умиротворением этого городка, с удовольствием вдыхая чистый морозный воздух, не пропитанный выхлопными газами.

Дом будущего учителя моей дочки был в самом конце улицы, на которой мы жили. Когда мы подошли к нему, я сразу поняла, что человек, живущий здесь, должен быть очень добрым и любить детей. Солнце уже клонилось к закату, окрасив своими уставшими за день лучами снежные шапки на ветках деревьев, окружающих очаровательный двухэтажный домик, все окна которого излучали чуть приглушённый занавесками оранжевый свет, манящий своим теплом и уютом. Несмотря на то, что все дома в Форксе были с газовым отоплением, из огромной каминной трубы тянулась в закатное небо тонкая струйка дыма, и я, даже не знаю почему, сразу представила, как через эту трубу в рождественскую ночь пробирается Санта Клаус. Видимо, вся эта картинка, представшая передо мной, напомнила мне ту пору, когда я ещё верила в сказки, а снеговичок, стоящий у каменной дорожки и приветливо раскрывший свои объятия, только усиливал ощущение предстоящего волшебства. Напротив него горел небольшой старинный газовый фонарь (и где только хозяева добыли такой антиквариат), а к нему был прикреплён рождественский венок, рановато, конечно, ведь до Рождества ещё почти месяц, но он так органично вписывался в общую картину, что можно было и забыть про календарь. Я никогда не была любопытной, но на этот раз мне просто не терпелось познакомиться с человеком, живущим в окружении такой доброй, наивной и притягательной сказки, которую он сам и создал. Я ещё ни разу не видела мистера Каллена, мы общались только по телефону, правда, должна сказать, что у него был очень приятный голос, такой глубокий, чувственный баритон, наверно, он должен хорошо петь, что не удивительно для учителя музыки. Я даже не знала, сколько ему лет, по голосу было трудно определить, одно было понятно, что он не мальчишка, но и не пожилой человек.

Мы поднялись на крыльцо, и я позвонила. По дому разнёсся мелодичный перелив колокольчиков, вновь напомнив мне про Рождество и сани Санта Клауса. Что-то я становлюсь слишком сентиментальной. Через минуту дверь распахнулась, на пороге возник улыбающийся хозяин этого жилища, а я снова, так не кстати, вспомнила детские сказки, только теперь уже те, где главным героем был прекрасный принц. Я, конечно, думала, что мистер Каллен окажется приятным человеком, но увидеть такого потрясающе красивого мужчину я никак не ожидала. Удивительные, завораживающие глаза, манящие как таинственная морская пучина, с интересом смотрели на меня, красивые, чувственные губы растянулись в приветливой улыбке, довершали картину чётко очерченные, словно высеченные из мрамора рукой талантливого скульптора, скулы и совершенно невероятного бронзового цвета волосы, находящиеся в абсолютно лирическом беспорядке. Наверно, я бы меньше удивилась, если бы дверь нам открыл настоящий Санта, и, видимо, это моё удивление в полной мере отразилось на моём лице, потому что мистер Каллен, посмотрев на меня пару секунд и заметив моё не совсем адекватное состояние, решил взять инициативу в свои руки. Улыбнувшись ещё шире, уж не знаю от чего, то ли от моего глупого вида, то ли от того эффекта, который произвёл на меня, он опустил взгляд на Джейн.

- Эта прелестная девочка, видимо, моя новая ученица, - произнёс он, а я заслушалась его голосом, который звучал ещё лучше, чем по телефону. - И её, не менее очаровательная мама, - он вновь посмотрел на меня. - Здравствуйте, миссис Хэйл.

- Белла, можно просто Белла, - наконец, обрела я дар речи.

- Прекрасно. А я, как вы уже поняли, мистер Каллен. Для Вас, Белла, можно просто Эдвард, - он улыбнулся ещё обворожительнее, если такое вообще было возможно. - А ты — Джейн, - он снова тепло посмотрел на неё. - Входите, прошу вас, - он посторонился, впуская нас в дом.

Эдвард галантно помог снять нам шубы и повесил их на вешалку возле дверей. Я старалась не разглядывать его больше так откровенно, но его лицо просто притягивало меня, и я нет-нет да и бросала на него быстрые взгляды. Он предложил нам пройти в гостиную к роялю и сразу приступить к занятию. Я села в кресло, а Эдвард усадил Джейн на скамеечку перед роялем рядом с собой.

- Давай, я для начала немного поиграю, а ты просто посмотришь и послушаешь, - предложил он моей дочке, а та согласно кивнула.

Руки Эдварда легли на клавиатуру, и в следующую минуту я забыла обо всём на свете, наслаждаясь его великолепной игрой. Словно заворожённая, я смотрела на его изящные пальцы, неуловимыми движениями порхающие по клавишам и извлекающие из этого громоздкого инструмента такую лёгкую, чарующую мелодию, наполнившую своими звуками гостиную, окутавшую меня, будто прозрачным, невесомым покрывалом, проникнувшую в самые глубины моей души. Я слушала, не замечая, как по моим щекам потекли слёзы, полностью погрузившись в музыку, рождающуюся под пальцами этого невероятного мужчины. Я была очарована им и его талантливой игрой, как маленькая девочка, впервые попавшая в магазин игрушек, я чувствовала, что очутилась в сказке, и Эдвард был тем самым сказочным принцем, о котором мечтают все девочки и девушки. Но ведь я уже давно не подросток, так почему же этот человек так действовал на меня? Да, он, несомненно, талантливый музыкант и невероятно привлекательный мужчина, но я не должна забывать, зачем сюда пришла. Я буквально заставила себя выбраться из мира грёз и поскорее незаметно смахнула непрошенные слёзы. Оторвавшись от созерцания рук Эдварда, я подняла взгляд на его лицо, вновь поразившись его совершенной красоте. Он так был погружён в музыку, так слился с ней, что от этого казалось, будто его лицо излучает какой-то волшебный, призрачный свет, словно мелодия проникает в него и, наполнив собой его сердце, проливается этим таинственным свечением.

Но вот пальцы Эдварда в последний раз опустились на клавиши, и мелодия закончилась. Я еле сдержалась, чтобы не попросить его поиграть ещё. Пару мгновений он сидел неподвижно, а потом, глубоко вздохнув, повернулся к Джейн.

- Ну, что? Тебе понравилось? - улыбнулся он ей.

- Очень! - восхищённо воскликнула она. - А когда я так смогу?

- Ну, если будешь хорошо заниматься, то, думаю, через несколько лет, - рассмеялся Эдвард.

- Так долго? - разочарованно протянула моя кроха. - А Вы, мистер Каллен, сколько учились? - спросила она.

- Почти всю свою жизнь, и продолжаю учиться, - ответил он с улыбкой. - С каждым своим новым учеником я начинаю всё с самого начала и совершенствуюсь, помогая в этом и вам.

- Я хочу научиться так играть, - заявила Джейн.

- Вот и замечательно! Начнём с гаммы, - кивнул Эдвард и приступил непосредственно к уроку.

Может быть в другой атмосфере и с другим учителем мне бы и наскучило слушать беспрерывное повторение одних и тех же нот, но сейчас я с удовольствием была невольным слушателем и зрителем на этом занятии. Джейн старательно повторяла за Эдвардом то, что он ей показывал, а я любовалась ими обоими, даже не заметив, как пролетел час, отведённый на урок. Я, с плохо скрываемым сожалением, вынуждена была подняться с кресла и, поблагодарив и расплатившись с нашим учителем, собраться домой.

- Как бы Вам, Белла, хотелось, чтобы мы занимались с Джейн — по обычной методике или интенсивным курсом? - спросил Эдвард, помогая нам одеваться.

- А что это означает? - поинтересовалась я. - Простите, я плохо разбираюсь в музыкальном образовании, - мне стало даже как-то неудобно за своё невежество.

- По обычной методике дети приходят ко мне три раза в неделю, а интенсивный курс предполагает ежедневные занятия, - с улыбкой пояснил Эдвард.

- Конечно, интенсивный курс! - выпалила я прежде, чем успела подумать, и вспыхнула, осознав, как это выглядело со стороны.

- Прекрасно, я очень рад, что каждый день смогу видеть двух таких очаровательных леди, - кажется, вполне искренне обрадовался Эдвард. - Джейн, а ты не против того, чтобы заниматься со мной каждый день? - наклонился он к ней.

- А я так смогу быстрее научиться играть как Вы? - спросила моя, не по годам смышлёная, дочь.

- Конечно, малышка, - засмеялся Эдвард.

- Я согласна, - кивнула она.

Мы попрощались с Эдвардом и отправились домой.

- И как тебе твой первый урок? - спросила я дочку.

- Мне очень понравилось, и я хочу поскорее научиться так хорошо играть, как мистер Каллен, - с воодушевлением ответила она.

- А мистер Каллен тебе понравился? - продолжала спрашивать я.

- Да, - кивнула Джейн. - Он добрый и объясняет всё понятно. А тебе, мама, он понравился? - она хитро взглянула на меня.

- Главное, чтобы он нравился тебе, ведь это ты — его ученица, - уклонилась я от ответа, но дочка, кажется, не заметила этой моей маленькой хитрости.

С этого дня мы стали каждый вечер ходить к Эдварду, и я не знаю, кто из нас двоих с большим нетерпением ожидал очередной урок — я или Джейн. Каждое занятие начиналось с того, что Эдвард играл для нас, а мы с удовольствием слушали. Я же, помимо этого, с не меньшим удовольствием смотрела на учителя моей дочери, на его красивые руки, будто жившие своей собственной жизнью, летая или плавно скользя по клавишам, на его одухотворённое лицо, то задумчивое, а то расцветающее потрясающей улыбкой, и, казалось, в эти мгновения не было человека счастливее меня. Эдвард словно позволил мне прикоснуться к сказке, дотронуться до волшебства, стать частичкой этого чуда. Он, не скупясь, дарил нам свой талант, раскрывая перед нами свою душу, и в этот момент и моя душа открывалась ему навстречу. После гибели Джаспера у меня и в мыслях не было, что когда-нибудь другой мужчина сможет вызвать во мне такие чувства, но Эдвард своей добротой и вниманием к моему ребёнку, своим вежливым и трепетным отношением ко мне сумел растопить ледяную корку одиночества и боли, сковавшую моё сердце в ту минуту, когда официальный и сухой голос по телефону сообщил мне, что я теперь вдова. Да, конечно, такой привлекательный мужчина не мог оставить равнодушной, пожалуй, ни одну женщину, но дело было не только в его внешности. От Эдварда исходили почти осязаемые лучи чего-то очень светлого и доброго, они проникали в меня, излечивая израненную душу, затягивая рваные, кровоточащие раны на сердце, возрождая к жизни, пробуждая само желание жить. Он стал моим лекарством, моей панацеей, моим наркотиком, без которого я уже не представляла своё дальнейшее существование, и я жила ожиданием нашей очередной встречи.

Джейн, по словам Эдварда, оказалась очень способной ученицей, она прилежно выполняла все задания, разучивала гаммы, по целому дню просиживая дома за инструментом. Я не могла себе позволить приобрести рояль, но вполне приличное пианино занимало почётное место в нашей гостиной. Дочка с интересом, впрочем, как и я, слушала рассказы мистера Каллена из истории музыки, случаи из жизни известных композиторов, а я отмечала про себя, как хорошо Эдвард умеет общаться с детьми, и даже немножко завидовала Джейн, которая могла беседовать с ним и задавать вопросы, в то время, как мне отведена была роль стороннего наблюдателя. Но я была рада хотя бы тому, что каждый день имела возможность видеть его, слушать его голос, наслаждаться его игрой и просто находиться рядом с этим удивительным человеком.

За несколько дней до Рождества Эдвард предложил нам съездить в Порт-Анджелес, где он, как выяснилось, преподавал в детской музыкально-театральной студии. Он со своими учениками подготовил к Рождеству музыкальный спектакль и пригласил нас с Джейн стать одними из зрителей этого театрального действа. Мы, конечно же, с радостью согласились, и днём Эдвард заехал за нами и повёз нас на представление. Проводив в зрительный зал, он пожелал нам приятного просмотра и собрался уже уходить, но я остановила его.

- А разве Вы не будете смотреть с нами? - удивлённо спросила я.

- Видите ли, милые дамы, я не только постановщик этой сказки, но и, можно сказать, исполнитель главной роли, - улыбнулся он. - Впрочем, сейчас сами всё увидите, а мне пора гримироваться и переодеваться, - добавил он и, поднявшись на сцену, скрылся за кулисами.

Правду говорят, что талантливый человек талантлив во всём. Злой Лесной Дух, похитивший у зверят Рождество, в исполнении Эдварда был просто неподражаем. В начале представления он так натурально пугал всех присутствующих, что даже моя дочка вздрагивала от его рыка. Но потом выяснилось, что это лесное чудище просто было очень одиноким и от этого решило испортить праздник всем остальным, а к концу сказки лесные обитатели подружились с Духом, вернув ему хорошее настроение, а себе Рождество. В спектакле было много песен, и я, наконец, услышала, как поёт Эдвард, это было потрясающе, несмотря на то, что пел он искажённым, более низким голосом. Все зрители, дети и их родители, с восторгом аплодировали актёрам после окончания представления, и мы с Джейн, конечно, тоже. Наши места были в первом ряду, и, раскланявшись публике, Эдвард присел перед нами и попросил его немного подождать.

- Ну, что скажете, вам понравилось? - спросил он, вернувшись к нам минут через десять.

- Очень! - восторженно воскликнула Джейн. - Вы были такой страшный сначала, а потом хороший. А ещё мне понравились белочки, и зайчики, и медвежата, - взахлёб начала перечислять она, вызвав своей бурной реакцией радостный смех Эдварда.

- А Вам, Белла, не было скучно? - повернулся он ко мне.

- Ну что Вы! Я просто в восторге! - не смогла я сдержать эмоций. - Вы так бесподобно играли и пели! И дети такие молодцы! Вы прекрасный учитель, Эдвард! И очень талантливый человек, - добавила я, еле сдержавшись, чтобы не сказать ему ещё и то, что он умопомрачительно привлекательный мужчина.

- Спасибо, - смущённо улыбнулся Эдвард. - Мне очень приятно услышать такое именно от Вас, Белла, - тихо добавил он и посмотрел так, что у меня перехватило дыхание. - Вы не против, чтобы мы отменили сегодняшний урок? Я хотел пригласить вас с Джейн где-нибудь поужинать, - предложил он. - Если честно, жутко хочется есть, - добавил он заговорщическим шёпотом и подмигнул моей дочке.

- И мне, и мне! - захлопала в ладоши она.

- Ну, раз так, не могу же я дать вам умереть с голоду, - сделала я вид, что соглашаюсь под давлением обстоятельств, хотя сама была рада такому предложению гораздо больше Джейн. - Куда поедем? - спросила я его.

- Я знаю здесь неподалёку один очень уютный ресторанчик, - ответил Эдвард. - Приглашаю вас, милые дамы, на ужин, - он протянул руку Джейн и подставил согнутый локоть другой руки мне.

Ресторан, куда привёз нас Эдвард, действительно оказался очень милым и уютным, и в нём даже было специальное детское меню. Мы ужинали, и Эдвард рассказывал нам, как они с детьми готовили свой спектакль, как репетировали, шили костюмы, разучивали песни, а я просто глаз не могла от него отвести, он становился ещё красивее, когда с таким увлечением рассказывал о своей работе. Я даже плохо помню, что ела, все мои мысли в тот момент были заняты этим мужчиной, сидящим напротив, и только взгляд его завораживающих глаз заставлял меня вернуться в действительность.

После ужина мы поехали обратно в Форкс, Джейн по дороге уснула, положив голову мне на колени. Довезя нас до дома, Эдвард взял её на руки, и мне ничего не оставалось, кроме как пригласить его зайти внутрь, и не могу сказать, что мне этого не хотелось, и что, не засни Джейн, я бы не придумала другой повод, чтобы позвать его в гости. Дождавшись, пока я сниму шубу, Эдвард передал мне дочку, а я предложила ему раздеться и пройти в гостиную. Джейн так крепко спала, что даже не проснулась, когда я снимала с неё одежду. Уложив моего ангелочка, я вернулась к Эдварду и увидела, что он сидит на стуле перед пианино моей дочки.

- Сыграйте, пожалуйста, что-нибудь для меня, - попросила я.

- С удовольствием, - улыбнулся Эдвард. - Но, с одним условием, - добавил он, а я вопросительно посмотрела на него. - Белла, давайте перейдём на «ты».

- Хорошо, - согласилась я, а Эдвард повернулся к инструменту.

Он начал играть тихую, немного печальную мелодию, а я забралась с ногами на диван и, оперевшись на спинку и положив голову на руки, вновь заслушалась его великолепной игрой. Я никогда не питала особой любви к классической музыке, но в исполнении Эдварда любая композиция очаровывала, и я готова была слушать хоть многочасовую симфонию, лишь бы он играл её для меня. В какой-то момент он оглянулся и, заметив, видимо, слёзы в моих глазах, которые появлялись всякий раз, когда я слушала его, прервал игру и подошёл ко мне.

- Белла, почему ты плачешь? - тихо спросил он, сев рядом.

- Прости, сама не знаю, - ответила я. - Просто, мелодия очень грустная, - я вытерла слёзы и постаралась взять себя в руки.

- Знаешь, я давно хотел тебя спросить, - робко начал Эдвард. - Можешь не отвечать, если не хочешь. Где отец Джейн?

- Он погиб, автомобильная авария, восемь месяцев назад, в Сиэтле, - тихо ответила я.

- Поэтому вы переехали сюда, - догадался Эдвард, а я просто кивнула и почувствовала, что сейчас снова расплачусь. - Ну, что ты? Не плачь, пожалуйста. Прости меня, я не хотел тебя расстраивать, - он придвинулся ближе и обнял меня. - Успокойся, прошу тебя, - он ласково гладил меня по спине, а я уткнулась в его плечо, не в силах больше сдерживать слёзы. - Бедная моя девочка, - прошептал Эдвард и, обхватив моё лицо руками, стал покрывать его поцелуями. - Всё будет хорошо, теперь всё будет хорошо, - продолжал шептать он, собирая губами слезинки с моих щёк.

У меня голова закружилась от его ласковых прикосновений и нежных слов. Я так долго сдерживала себя, боясь дать волю своим чувствам, что сейчас они, словно бурная река, прорвавшая плотину, выплеснулись наружу, и я с головой окунулась в них. Мои руки обвились вокруг шеи Эдварда, а пальцы вплелись в его шевелюру, с наслаждением ощутив мягкость и шелковистость бронзовых прядей. Мои губы уже искали его, а коснувшись их, я со стоном прильнула к нему всем телом, позволив ему целовать себя со всей страстью, которая заполыхала в нас обоих. Эдвард уложил меня на диван и теперь целовал мою шею, судорожно расстёгивая на мне блузку, которая вскоре полетела куда-то на пол. Его чуть влажные губы и нежные пальцы ласкали меня, исследуя каждый кусочек моей обнажённой кожи, а у меня был какой-то туман перед глазами, то ли от пролитых слёз, то ли от переполнявших эмоций. Его рука скользнула вдоль моего бедра, и я почувствовала, как моя юбка поползла кверху, а нежные пальцы Эдварда поднимаются вслед за ней, вызывая своими прикосновениями бешеный пожар у меня внутри. Он что-то шептал мне между поцелуями, но я плохо понимала, что именно, у меня всё расплывалось — и картинка перед глазами, и мысли в голове. Я только чувствовала его влажные губы на себе, ощущала его горячие руки на своём теле и плавилась в его нежных объятиях.

Я уже почти потеряла контроль над собой, когда меня словно молнией пронзила мысль о том, что всё происходящее неправильно. Господи! Что я делаю? В соседней комнате спит моя дочь, а я в гостиной, на диване с её учителем музыки. Да он же просто пожалел меня! Зачем ему вдова с маленьким ребёнком? У такого мужчины, наверняка, есть варианты и получше. Но мне-то не нужна его жалость! Мы же оба потом будем сожалеть об этом!

- Эдвард, остановись! - воскликнула я, а он оторвался от меня и посмотрел, то ли с удивлением, то ли с сожалением. - Не надо, пожалуйста, - взмолилась я. - Мы не должны этого делать. Я не могу, - выдохнула я и выбралась из-под него, подбирая и надевая на ходу свою блузку и одёргивая юбку. - Прости меня, но тебе лучше сейчас уйти, - прошептала я, с трудом сдерживая слёзы, и отвернулась.

- Белла, - тихо позвал он и коснулся моего плеча.

- Пожалуйста, Эдвард, уходи, - попросила я, чувствуя, что ещё немного, и у меня начнётся настоящая истерика.

Так я и простояла спиной к нему, пока не услышала хлопок входной двери, и вот здесь я уже дала волю своим слезам. Бросившись на диван, я уткнулась в подушку, чтобы не разбудить своими рыданиями дочку, и полностью отдалась своему горю. Я оплакивала всю свою несчастную жизнь, смерть мужа, своё одиночество и мою любовь к Эдварду, которая, конечно же, была ему не нужна. Вдоволь наревевшись, я заставила себя встать, умылась и, заглянув к Джейн, пошла спать. Почти всю ночь я промучилась в своей холодной постели, представляя, насколько мне было бы лучше лежать в объятиях Эдварда, но я старалась отогнать от себя эти мысли и не тешить себя напрасными надеждами, от чего ещё несколько раз начинала плакать.

На утро, после этой бессонной ночи выглядела я, конечно, не лучшим образом. Хорошо, что мне не нужно было идти на работу, потому что в таком виде из дома вообще выходить не стоило. Мой муж был достаточно обеспеченным человеком, и я унаследовала после него приличный пакет акций и ценных бумаг, дохода от которых нам с Джейн вполне хватало на безбедное существование. Я постаралась привести себя в порядок и как-то скрыть следы своих вчерашних слёз до того, как проснётся дочка. Приготовив завтрак, я разбудила Джейн.

- Мамочка, а сегодня мы пойдём к мистеру Каллену? - первым делом спросила она у меня.

- Нет, маленькая, - покачала я головой. - Я что-то плохо себя чувствую, так что мы, наверно, пропустим пару занятий, - нашла я временный выход из положения, так как просто не представляла, как теперь продолжать свои визиты к Эдварду.

- И что, ты не повезёшь меня завтра к Санте? - расстроилась Джейн, вспомнив про моё обещание отвезти её в Сочельник в торговый центр Порт-Анджелеса.

- Ну, что ты! Завтра мы обязательно поедем к Санте! - поспешила я успокоить её. - А сейчас беги скорее умываться, завтрак уже готов, - улыбнулась я дочке, и она радостно понеслась в ванную.

Почти весь день Джейн просидела за пианино, повторяя предыдущие домашние задания, а я места себе не находила, слушая её неумелые гаммы и вспоминая Эдварда. Я пыталась отвлечь себя домашними делами, но образ учителя моей дочери не желал покидать меня, и я несколько раз чуть снова не расплакалась, с трудом сдерживаясь, чтобы не расстраивать дочку. Вечером, уложив Джейн спать, я села на кровать в своей спальне и, глядя на маленькую ёлочку, стоящую на тумбочке, стала вспоминать то время, когда сама была маленькой девочкой и верила в Санта Клауса. Я знала, что дочка уже написала своё письмо Санте и с нетерпением ждёт следующего дня, когда мы поедем в Порт-Анджелес. Не знаю, что на меня нашло в тот момент, но я взяла лист бумаги и ручку и начала писать.

«Дорогой Санта! Ты, конечно, очень удивишься, увидев письмо не от ребёнка, а от взрослой женщины, но мне просто больше не с кем поделиться всем этим. У меня никого нет, кроме моей маленькой дочки, но не могу же я сказать пятилетнему ребёнку, что влюбилась в её учителя музыки. И ему я не могу признаться в этом, потому что не хочу навязываться. Он замечательный человек, красивый, талантливый и очень добрый. А ещё он любит детей, и они его любят и верят ему. Когда-нибудь он встретит достойную женщину и полюбит её, а я ему не нужна, он просто пожалел меня. Но я не хочу, чтобы меня жалели, я хочу, чтобы меня любили. Прости, Санта, что пишу всё это тебе. Я никогда ничего не просила у тебя и обещаю, что больше никогда ничего не буду просить, только, пожалуйста, исполни единственную мою просьбу: я хочу быть любимой, мне так тяжело одной. Я, наверно, глупая, но ведь говорят, что если верить, по-настоящему верить в чудо, оно может произойти. Я очень хочу поверить в это чудо, поверить в тебя. Помоги мне, прошу тебя, Санта.»

Я свернула листок и убрала его в сумку. Понимаю, что всё это выглядит нелепо, но мне нужна была эта исповедь, я уже не могла держать всё в себе, а так мне стало немного легче, и я успокоилась и смогла уснуть. Утром меня разбудила Джейн, забравшись ко мне на кровать и начав прыгать на ней.

- Мы едем к Санте! Мы едем к Санте! - радостно кричала она, и у меня сразу поднялось настроение от её счастливого вида.

- А ты уже умылась? - спросила я сквозь смех. - Санта не будет разговаривать с грязнульками, - я хитро посмотрела на неё.

- Я сейчас, мамочка! - подскочила она. - Я буду самой чистой девочкой, и Санта обязательно исполнит моё желание! - крикнула она уже по дороге в ванную.

Наверно, и мне стоит привести себя в порядок, может, тогда Санта и мою просьбу выполнит. Я умылась, причесалась и подкрасилась, а Джейн в это время тоже наводила красоту, вертясь перед большим зеркалом. Мы позавтракали и отправились в Порт-Анджелес. Зайдя на первый этаж торгового центра, Джейн ухватила меня за руку и потянула к длинной веренице ребятишек разного возраста, стоявших в очередь к Санта Клаусу. Во всех крупных торговых центрах страны в эти предрождественские дни сидели вот такие же люди, одетые в костюмы Санты и выслушивали просьбы детей, мечтающих получить на Рождество очередную куклу или машинку. Мы встали в конец очереди, и я задумалась, стоит ли мне отдавать и своё письмо, и что обо мне подумает этот человек, изображающий Санта Клауса, когда прочтёт его. Дошла очередь Джейн, и она резво вскарабкалась на колени к Санте.

- Хо-хо-хо! Какая красивая девочка ко мне пришла! - басом заговорил он с ней. - Скажи мне, ты хорошо себя вела весь этот год?

- Да, Санта, - кивнула она. - Я была очень хорошей, - Джейн оглянулась на меня, ища поддержки.

- Ну, если так, тогда, проси, всё, что хочешь! - громогласно предложил он.

- Милый Санта, пожалуйста, принеси мне куклу-ребёнка, ну, такую, которую можно кормить из бутылочки, а ещё она плачет и говорит «мама», - попросила Джейн. - А можно два подарка? - вдруг спросила она.

- Такому ангелочку можно, - кивнул Санта и подмигнул ей.

- Тогда, принеси мне ещё собачку, живую, - прошептала Джейн.

- А ты будешь о ней заботиться? - спросил Санта.

- Да, обещаю, я буду её очень сильно любить! - с воодушевлением закивала она.

- Ну, хорошо, - пробасил Санта Клаус. - Будет тебе собачка, - он хитро взглянул на меня, и что-то знакомое мелькнуло в этом добром взгляде.

Я опешила. Джейн ни разу не говорила мне, что хочет собаку. Куклу-то эту я давно уже купила и спрятала, чтобы нынешней ночью положить под ёлку, а вот собаку... Я, конечно, и сама с радостью бы завела щенка, но сейчас вряд ли успею его купить, придётся подарить ей его на Новый год. Я так растерялась от её неожиданной просьбы, что практически машинально протянула своё письмо Санта Клаусу и, забрав дочь, повела её обратно к машине.

- Милая, а почему ты мне не сказала, что хочешь собаку? - спросила я, когда мы отъехали от торгового центра.

- А мне только сегодня ночью приснилось, что у меня появилась собачка, и я очень захотела, чтобы у меня она была, - объяснила она.

Мы вернулись домой, я приготовила скромный рождественский ужин, а Джейн в это время вновь терзала пианино. Вечером мы зажгли гирлянду на ёлке, которую я установила ещё пару дней назад, и, посидев немного за столом, я уложила дочку спать, а сама положила под ёлку упакованную куклу. Ещё некоторое время погрустив в одиночестве, я решила не дожидаться полуночи и пойти спать. Да, это Рождество было самым невесёлым в моей жизни. Утром меня снова разбудила Джейн.

- Мамочка! Там кто-то скребётся в нашу дверь. Мне страшно, - прошептала она, а я прислушалась.

Действительно, за дверью раздавалось какое-то шебуршание, а потом мы услышали тихое поскуливание. Я встала с кровати и прошла через холл к входным дверям, а Джейн, вцепившись в подол моей пижамной рубашки, семенила за мной. Я тихонько приоткрыла дверь и увидела стоящую на крыльце утеплённую корзинку, из которой высовывалась лохматая голова очаровательного щенка. Джейн, выглянув из-за меня и узрев это косматое чудо, радостно завизжала, от чего щенок испуганно заскулил. Я подхватила корзину с этим неожиданным подарком и занесла его в дом. Дочка вытащила щеночка и прижала к себе, ласково воркуя с ним.

- Это Санта мне его подарил! - приговаривала она, целуя забавную мордашку, а я в полном недоумении смотрела на них. - Мамочка, тут ещё какая-то коробочка, - Джейн нагнулась и достала из корзинки маленький бархатный футляр. - Я такое не просила, это, наверно, тебе, - она протянула мне коробочку, перевязанную серебристой лентой.

Дрожащими пальцами я развязала ленточку и открыла футляр. На атласной подложке лежало изящное кольцо с небольшим прозрачным камнем, а к крышке коробочки с внутренней стороны была прикреплена карточка. Я смотрела на неё и не верила своим глазам. Нет, это не может быть правдой, так не бывает. Как этот переодетый Санта Клаус из торгового центра мог исполнить моё желание? Я, наверно, сплю. Но радостное повизгивание щенка и не менее радостные возгласы Джейн говорили об обратном. Я вновь посмотрела на карточку, боясь поверить в это рождественское чудо. «Я люблю тебя» было написано на ней. Всего три слова, но какими же долгожданными они были.

- Солнышко, ты побудешь немного одна? - повернулась я к дочке. - Я очень скоро вернусь.

- Конечно, мамочка, не волнуйся, у меня теперь есть вон какой защитник, - она вновь прижала к себе щеночка.

- Этого «защитника» пока ещё самого надо защищать, - рассмеялась я, уже натягивая сапоги и шубу, прямо на пижаму.

Я слетела с крыльца и побежала к дому Эдварда. Господи, умоляю тебя, сделай так, чтобы всё это оказалось правдой! Я бежала, не обращая внимание на растрепавшиеся волосы, на летящие в лицо колкие снежинки, на ветер, проникающий под лёгкие пижамные брюки. Добежав до его дома, мне показалось, что снеговичок приветливо мне подмигнул и улыбнулся своим угольным ртом ещё шире, добавляя мне уверенности. Не успела я нажать на звонок, Эдвард распахнул дверь, и я кинулась ему на шею.

- Белла! - только и успел прошептать он, прежде чем наши губы набросились друг на друга.

Не помню, как шуба слетела с меня, как я оказалась на диване. Помню только сильные и нежные руки обнимающие меня, губы, ласкающие моё лицо, тихие слова любви между поцелуями. Помню свои стоны и сбившееся дыхание Эдварда. Помню, как откликалось моё тело на его прикосновения, и как вздрагивал он, когда я гладила его. Помню, какое невероятное счастье заполнило всё вокруг, когда мы, наконец, почувствовали друг друга. Помню, как летела куда-то, увлекаемая нашей страстью, и как Эдвард погружался в этот манящий омут вслед за мной. А потом было только ощущение всепоглощающего, невероятного блаженства и такой приятной, такой успокаивающей усталости, и тепла, тепла тела любимого мужчины.

- Я сегодня снова поверила в Санту, - прошептала я.

- Я рад, что ты в меня поверила, - улыбнулся Эдвард, а я приподнялась и удивлённо посмотрела на него.

Он ничего не сказал, а только показал глазами на кресло, стоящее напротив дивана, на котором мы лежали. Я повернула голову и увидела разложенный там костюм Санта Клауса.

- Так это был ты? - потрясённо прошептала я.

- Белла, только я тебя прошу, не подумай ничего такого. Я бы и без твоего письма сделал это, оно просто ускорило всё. Я люблю тебя, и Джейн я люблю, ты нужна мне, я... - моя ладошка прижалась к его губам.

- Шшш, не говори ничего, - прошептала я. - Я люблю тебя, мой Санта...

На следующее Рождество в нашем сказочном домике над камином висели уже четыре носка для подарков. Да, прибавили мы Санте работы...