Наверное, это счастливый исход опасного плана по спасению короля из лап Аро так повлиял на отряд, но у всех как будто открылось второе дыхание: не осталось ни следа прежней усталой и молчаливой мрачности, разговоры и смех не смолкали и даже холод и ветер, казалось, стали донимать намного меньше. Сэт и Феликс не переставая обсуждали блистательную, достойную быть увековеченной во флибустьерских легендах эскападу по краже «Нагльфара», лучшей лодьи из всей принадлежавшей Аро флотилии, и лихое бегство на нем по реке от бессильных преследователей, мчавшихся за ними вдоль берега и пытавшихся стрелять, едва удерживая луки в неверных от выпитого эля руках. Изабелла ворковала над королем, то и дело справляясь о его самочувствии и умоляя его почаще делать привалы, но скверное самочувствие не мешало Джасперу улыбаться каким-то своим мыслям так часто, что Эдвард начал поглядывать на него с некоторым беспокойством. Впрочем, сам визирь тоже пребывал в недурном настроении - недурном настолько, что когда Эммет, подначиваемый Ренесми, запустил в него снежком, сбив с его головы роскошный бархатный берет с кичливо покачивающимся пучком фазаньих перьев, он вместо того, чтобы высокомерно отчитать человека, смеющего называться королевским рыцарем и при этом вести себя подобно деревенской шпане, принял вызов и оказался таким метким, что Эммету и малявке-драконихе пришлось спасаться от него галопом. Элис к ним присоединилась. Розали наблюдала за ними и смеялась. У нее был красивый смех, очень чистый, очень звонкий. Голос, наверное, был таким же. Он не помнил. В тот единственный раз, когда он слышал его, это было ему не важно. Не удержавшись, Эммет ударил Розали снежком по плечу и, глядя, как она со смехом и удивительно смущенным румянцем наклоняется с седла, чтобы зачерпнуть с верхушки сугроба снег для ответного снаряда, зазевался и получил от Эдварда заряд снега прямо в лицо. Ответным броском он случайно угодил по голове Изабелле, подъехавшей к Эдварду, чтобы о чем-то спросить, та, целясь в обидчика, промахнулась и залепила снежком в Сета, а тот попал увесистым снежным комом по крупу ее лошади, которая, испуганно взвившись на дыбы, сбросила свою наездницу в сугроб. Эдвард бросился ей на помощь, неудачно спрыгнул с седла, зацепившись шпорой за стремя, и, подняв тучу искрящихся в морозном белом свете снежинок, рухнул в снег рядом с Беллой, которая заливалась смехом и махала по белой целине руками, делая снежного ангела. Ее лисья шапочка сбилась на бок, растрепанные волосы падали на раскрасневшееся лицо, на зажмуренные от смеха и света глаза, и меньше всего на свете она сейчас походила на загадочно-игривую королевскую фаворитку, на дочь высокого сановника и уж тем более на куртизанку. Выплевывающий снег и вытряхивающий его из-за воротника Эдвард, растрепанный и румяный, как крестьянский мальчишка, тоже мало напоминал себя обычного и привычного. Эммет думал об этом, глядя на них, пока Ренесми, неожиданно оказавшись рядом, вдруг не дернула его за руку со всех своих драконовых сил и не свалилась с ним вместе с седла в бело-радужный колючий и пушистый сугроб.

Кашляя и задыхаясь забившимися в нос снежинками, ничего не видя сквозь бело-серебряное мерцание запорошившей глаза снежной пыли, Эммет пытался перевести дыхание, но никак не мог прекратить смеяться. Мимо свистели снежки, над полем разносились вскрики, хохот и визг, с безоблачного неба падали снопы ослепительного северного света и тонкие, пронзительные трели кружащего вдали ястреба, и про дело, про поход и про постоянную угрозу нападения никто уже не думал - все, кроме Лорана и все еще хромающего и еле живого Джейкоба, были захвачены бесшабашным зимним буйством. Лея и Джаспер гонялись за хохочущей Элис, ловко уворачивающейся от их снежков, Сэт и Феликс, до того облепленные снегом, что походили не на людей, а на ожившие снеговики, дрались на снежковой дуэли, Ренесми, попав в полосу их огня, со смехом вытирала от снега лицо и шею, Эдвард и Белла состязались в скорости изготовления снежных ангелов, а Розали стояла неподалеку от них, держа в руках давно сделанный снежок, но не решаясь ни в кого его бросить, как будто сомневаясь в том, что имеет право веселиться вместе со всеми. Это выглядело непередаваемо жалобно. Стряхнув с лица растаявшие снежинки, Эммет направился к ней, на ходу скатывая снежок. Белла, заливисто смеясь, попыталась встать на ноги, Эдвард поймал ее за локоть и снова повалил рядом с собой в сугроб, взметнувшееся облако ледяных пушинок осыпали их, как искры гаснущего фейерверка, и Эдвард, наклонившись, быстро коснулся смеющихся губ Беллы неловким, робким и удивительно ребячливым поцелуем. О небо, ну как будто дети, подумал Эммет, глядя на эту внезапную сцену со странной растроганной завистью. А затем почти с испугом поискал глазами короля. Но тому не было никакого дела до того, что его фаворитка целуется с его доверенным советником в паре футов от него: догнав Элис и держа ее за руки, он пытался повалить ее в снег, та довольно успешно сопротивлялась, пытаясь выбить Джаспера из равновесия и первой уронить его в сугроб, а Лея наблюдала за этим сражением, никак не решаясь выбрать, за кого болеть. Эммет усмехнулся, глядя на них, повернул голову к Розали, и тут все лицо ему вдруг залепило снегом, а нос пронзила резкая боль. Ничего не понимая, он вытер стремительно таящую ледяную кашу и обнаружил на ней розовые разводы крови, а подняв глаза, увидел, что Розали, застыв как статуя, в ужасе смотрит на него, прижав обе руки ко рту. Ну ясно, она бросила свой снежок, уже хорошенько подтаявший и заледеневший в ее теплых руках и обретший почти каменную твердость за все то время, что она его держала, когда он стоял к ней спиной, но он невовремя обернулся, и вот что получилось.

- По-моему, ты сломала мне нос, - пытаясь сдержать смех, сказал Эммет без малейших сожалений по этому поводу, запрокинув голову и вытерев кровь рукавом.

Розали подлетела к нему с искаженным лицом и сведенными умоляющим домиком бровями, сорвала с рук перчатки и быстро заскользила ледяными пальцами по его лицу, ощупывая пострадавший нос. Эммет резко вздрогнул - было больно. А может быть, дело было не в боли. В широко раскрытых глазах Розали, искрящихся, сияющих, как будто полных звезд, он видел свое отражение. Ее прикосновения тянули его вперед, затягивали в этот звездный омут, и, подчиняясь, он наклонился... Розали отстранилась и, радостно улыбнувшись, покачала головой. Эммет непонимающе смотрел на нее, чувствуя, как внутри расползается пугающий мерзлый холодок. Она покачала головой... Сказала «нет». В груди внезапно и очень больно
кольнуло.

Розали подобрала с земли свою перчатку, зачерпнула ей снег и приложила ее ему к переносице. Ах да, нос.

- То есть он все-таки не сломан? - с непонятным сожалением спросил Эммет.

Розали вновь улыбнулась и вновь покачала головой.

- Ну может быть вы все все-таки вспомните, что вы королевский эскорт? - раздраженно крикнул Джейкоб, с неукротимой завистью оглядывая с ног до головы осыпанных снегом, мокрых и растрепанных рыцарей Его Величества и самого короля, которого Элис все-таки повалила в сугроб.

То ли эти слова устыдили присутствующих, то ли все просто устали, но спорить никто не стал. Выбрав место посуше, разбили лагерь и сгрудились у костра, пытаясь отогреть замерзшие руки и высушить промокшую от снега одежду. Темнело рано, снежная баталия изрядно всех вымотала, а на Джаспера вновь напали такие приступы кашля, что Лоран категорически запретил сегодня двигаться дальше. У общего костра сидели не долго и, когда на землю по-северному резко и быстро пала ночная тьма, распределили смены часовых и разошлись по своим палаткам.

Первая смена выпала Эммету и Сэту.

Сначала они добросовестно обходили лагерь по периметру, чтобы не задремать и чтобы не пропустить какую-нибудь подбирающуюся к месту ночевки чертовщину, но скоро покой и тишина, витавшие над равниной вместе с несомой ветром поземкой, холод и монотонная скука этого дозора согнали обоих часовых к костру в центре кольца палаток.

- Как нога? - спросил Эммет у Сэта, протягивая руки к потрескивающим багровым угольям.

- Бывало и лучше, - парень неловко упал на колено и осторожно вытянул раненую ногу к огню. - Ничего, Лоран говорит, скоро заживет и болеть совсем не будет. А я зато взгляну на Северную Звезду! Говорят, это прекраснейший город на свете, даже красивее нашей Южной звезды, хотя их отстроили при одном короле.

- И что, когда мы дойдем до Северной звезды, и ты вдоволь на нее налюбуешься, чем займешься потом?

Сэт пожал плечами.

- Тем же, что и раньше. Буду служить королю. А ты разве нет?

Эммет покачал головой и подбросил в костер охапку сухих веток.

- Не знаю. Обычно я не служил одному господину больше года, но я никогда раньше не был рыцарем...

- А кем ты был? Наемником?

- Наемником. Служил мелкоземельным лордам, которым вечно нужны люди для бесконечных войн с соседями за земли и замки, богатым купцам, опасавшимся за свой товар и набиравшим охранные отряды, знатным дворянам, нуждавшимся в вооруженном эскорте для дочерей и жен, отправляющихся погостить к каким-нибудь тетушкам на другой конец страны... Как-то раз даже служил префекту в одном графстве, помогал его людям охотиться на банду орудовавших на его поднадзорных территориях головорезов.

- Наверное, интересно так жить!.. - мечтательно протянул Сэт. - Столько приключений, путешествий, битв!..

- Нет, совсем не интересно, - откликнулся Эммет, глядя в огонь. - Но у меня просто не оказалось другого выбора. Вернее, выбор-то был, но... Или все-таки не было?

Почему-то ему вдруг показалось очень важным узнать правильный ответ на этот вопрос.

- О, это из-за женщины, да? - с понимающим прищуром спросил Сэт и величаво кивнул с таким уморительно-многоопытным видом, совершенно не вяжущимся с его юным мальчишеским лицом, что Эммет не удержался от смеха.

- Да, друг, - ответил он, отсмеявшись. - Это из-за женщины.

Сэт широко улыбнулся, довольный своей догадливостью, а Эммет мрачно уставился на багровые искры пламенеющих углей. Сколько же лет прошло с тех пор?.. Он никогда не пытался посчитать и помнил только, что успел прожить двадцать два года, прежде чем понял, что делал это зря.

Сэт молчал-молчал, глядя на него через весело разгоревшееся пламя, но все-таки не утерпел и поинтересовался:

- А что случилось-то?..

Эммет, нахмурившись, посмотрел на него, пытаясь понять, стоит ли рассказывать, или лучше не ворошить прошлое.

- Ее звали Элиза, и мы дружили с самого детства, - скороговоркой начал он, но справился с собой и заговорил спокойнее и как можно пренебрежительнее. - Ее отец был богатым йоменом, на него работала чуть не половина жителей нашей деревеньки, и потому по нашим меркам Элиза была почти что принцессой. Моя семья была куда беднее, а сам я к тому же еще и младший сын и завидным женихом считаться совсем не мог. Однако Элиза из всех многочисленных претендентов на свою руку отчего-то предпочла именно меня. Наверное, я просто был самым привычным. Но тогда я, разумеется, об этом не думал и просто был счастливейшим из смертных, а моя жизнь была восхитительной идиллией, со всеми глупостями вроде счастливо-молчаливых прогулок по весеннему лесу, ободранных о розовые шипы рук и поцелуйчиков под луной. Глядя на все это, растаял даже ее отец и никаких возражений против такого зятя-оборванца, как я, не высказал и никаких преград между нами не поставил. Их поставил я сам - в конце концов, не мог же я, без гроша за душой, без заработка, без собственного дома, жениться на девушке, которую с детства холили и лелеяли, как не всякую королевну? Это было бы недостойно - вырвать ее из ее богатого, теплого и красивого гнездышка и ничего не дать ей взамен. Сначала нужно было построить замок, и уже потом привести в него принцессу. Мы обручились, и я уехал в «большой мир», как у нас говорили о землях за пределами ограды собственного дома. Два года я хватался за любые предложения, чтобы заработать, и вернулся к Элизе с парой десятков шрамов и переломанных костей, но зато с весьма недурными деньгами. Их бы вполне хватило, чтобы построить для нее дом не хуже отцовского. Но строить оказалось уже не для кого.

- Она умерла? - пораженно и сочувственно воскликнул Сэт.

- Вовсе нет. Она вышла замуж. За какого-то рыцаря, богатого как дьявол и даже, говорят, с баронской короной в гербе. Мне об этом сказал ее отец, саму Элизу я больше никогда не видел. Среди прочего он тогда упомянул, что она живет в замке с настоящим разбитым на крыше садом, что ее представили к королевскому двору и что у нее родилась прелестная дочурка, очень на нее похожая, а муж души в ней не чает. Я про тот день помню только три вещи: лицо отца Элизы, когда он все это рассказывал мне - такое лицо бывает у восторженного счастливчика, приближающегося к постели умирающего и неумело пытающегося спрятать свою неуместную радость, - блестящую от бесчисленных луж деревенскую улочку, к которой я спускался с крыльца его дома, и то, как мы с Гарретом, пьяно и весело смеясь, галопом мчались из деревушки, и я горстями бросал на дорогу и на головы смотревших на нас людей свое кровью заработанное золото. Это очень глупо, но мне страшно хотелось стать рыцарем только из-за этой идиотской истории, из-за Элизы. Хотелось доказать себе, что я не хуже этого неизвестного богача, за которого она выскочила замуж из-за его денег и громкого титула. Что я стою чего-то большего, заслуживаю лучшего, чем то, как она поступила со мной, и...

- О женщинах говорите? - вдруг перебил его голос Джейкоба, и, оглянувшись, Эммет увидел исхудавшую фигуру их нового товарища по оружию, выбравшегося из своей палатки и подошедшего к их костру. - Правильно: в ожидании нападения одних убийц почему бы не поговорить о других?..

- И что должна значить эта фраза, сложенная по образцу куртуазных мадригалов? - осведомился Сэт, в котором обрывки его дворянского образования всплывали всегда неожиданно и неизменно удивляли его самого.

Джейкоб хохотнул, а Эммет, окинув его фигуру, освещенную светом костра, недовольным за вторжение в собственные воспоминания взглядом, бросил:

- Что, приходилось быть в числе их жертв?

- А кому из нас не приходилось? - отозвался Джейкоб, садясь на накрытое плащом бревно рядом с Сетом. - Я и в подземелья к этому чертовому северному язычнику попал из-за женщины.

Эммет кивнул головой, будто признавая право Джейкоба присоединиться к их кругу.

- Ну коль у нас нынче такого рода байки, - многозначительно усмехнулся он, - может свою расскажешь?

Невесело улыбнувшись, Джейкоб неопределенно мотнул головой в сторону палаток королевского эскорта.

- Из-за Розали, - медленно произнес он, с раздраженной обидой глядя в костер, а затем, как будто спохватившись, вскинул взгляд на своих слушателей и воскликнул: - То есть не из-за нее, конечно, а из-за того, что я был глухим и слепым болваном и не заметил засады, но... Но вот глухим и слепым я из-за нее стал... - Он прижал руку к лицу и со смехом простонал: - О небо, да что же я несу!.. Короче говоря, сначала меня поймали бандиты, потом меня у них отбили головорезы этого Аро, отволокли к нему в логово, тот решил затребовать за меня выкуп, я загремел в его застенки и едва не откинул там копыта. Вот и вся история.

- Давно ты Розали знаешь? - полюбопытствовал Сэт, и Эммет мысленно поблагодарил его за этот вопрос. -
Она всегда такая была?

Джейкоб помрачнел.

- Давно. Почти пять лет. Хотя у меня такое чувство, что всю жизнь. По крайней мере, пока я гнил в камере у этого кровавого мерзавца и каждое утро просыпался с мыслью, что сегодня меня или казнят, или я сам с голоду подохну, я пытался вспоминать свою прежнюю жизнь, чтобы было не так жутко, но мог вспомнить только эти пять лет... Странно, правда?

Эммет жестом велел ему замолчать, прислушался к странной, неправдоподобно тяжелой тишине, повисшей над лагерем, и, поежившись, спросил:

- Мне кажется, или вдруг стало сильно холоднее?..

С неба пронзительной, зловещей трелью упал тонкий и резкий ястребиный крик.

- Ястребы по ночам же не летают... - напряженно пробормотал Джейкоб, взглянув наверх сквозь повисший в ледяном воздухе густой пар своего дыхания.

- Не летают, - отозвался Эммет, поднимаясь на ноги, и тут весело потрескивающий и разбрызгивающий вокруг горячие искры костер внезапно угас. Без единого звука, без малейшего шелеста пламени или шипения углей. В воздух поднялся столб дыма, закручиваясь вокруг остолбеневших часовых призрачной спиралью, ширясь, расползаясь по лагерю, точно несомый ветром туман.

- Ветра ведь нет... - шепотом выдохнул Сэт, и Эммет даже в темноте увидел, как расширяются от суеверного, слепого страха его глаза.

Ястреб снова закричал, и, будто оживленный этим пронзительным клекотом, мрак вокруг спящего лагеря зашевелился и медленно двинулся вперед, обретая смутные контуры человеческих фигур.

- Тревога! Тревога! - закричали Эммет и Сэт, выхватывая оружие и становясь спиной к спине на ледяных углях погасшего костра. Джейкоб, безоружный и беззащитный, тихо выругался и остался с ними, выставив перед собой сжатые кулаки.

Их спавшие спутники проснулись быстро, во мраке зашуршали входные полотнища палаток и звон вырываемых из ножен клинков, но не успели они даже оглядеться, как уже оказались в самой гуще схватки.

Пугала внезапность нападения, пугали предварявшие его странности, злые крики невидимого ястреба вонзались в уши физически ощутимой болью, но больше всего ледянило кровь то, что даже скрещивая свой клинок с оружием противника, Эммет не видел, с кем же борется. Непроницаемая тьма, в которой двигались расплывчатые, едва уловимые глазом тени, обрубала зрение в дюйме от лица, и в этой противоестественной могильной тьме и чудовищном холоде, дерущем кожу сквозь одежду, проникающим в кости, жилы и кровь, Эммет не видел толком даже своих соратников, и только слабые отблески неубиваемого даже магией лунного света, пробивавшегося сквозь глухой покров туч, выдавали ему выпады его противника, позволяя их парировать. Но долго так продолжаться не могло, это было ясно.

Тьма сгущалась, холод становился смертельным, а где-то в глубине, где в каждом человеке тлеют угли животного начала, разгорался нестерпимым пламенем безотчетный и неукротимый ужас, требовавший одного - бежать, бежать без оглядки, прочь отсюда, от невыносимой угрозы, незримо движущейся во мраке. Пламя... Перед тем, как напасть, они потушили костер... Значит, огня они боятся, кем бы они ни были. Но как развести огонь под шквалом еле отбиваемых ударов?..

- Прочь от кострища, все, сейчас же! - раздался где-то рядом крик Лорана, и Эммет, ощутив, как хрустнули под ногой угли, метнулся в сторону. Левое предплечье резанула острая боль, вражеский клинок свистнул в дюйме от лица, а затем тьма взорвалась тучей пылающих искр, яростные языки пламени торжествующе взвились к небу, пожирая царивший вокруг мрак, остывшие угли костра занялись ярким кроваво-красным огнем, и в их свете Эммет увидел Лорана, упавшего на колени в шаге от яростно ревущего пламени и прижимавшего к обожженному лицу окровавленные руки, а затем пляшущее огненное свечение озарило его противника. Вернее, противницу.

Друидесса Эсме, топившая в крови несчастную Беличью Заводь, улыбалась чудовищно разорванными губами, спекшимися застывшим кровавым месивом, занося в истерзанной волчьими клыками руке кривой жертвенный нож. Дикий ужас взвился в душе Эммета, он дернулся назад, столкнулся с кем-то спиной, и нож восставшей из мертвых самым концом лезвия полоснул его по шее. Прижав к горлу левую руку, он парировал следующий удар, чувствую, как опасно замедляются движения, как тяжелеет тело с каждой утекающей сквозь пальцы каплей крови, и изо всех оставшихся сил рубанул мечом яростно и глумливо скалившую окровавленные зубы Эсме через грудь. Жуткий вопль пропорол черно-огненную ночь, и зомби неуклюже повалилась на землю, головой в костер. Рукоять меча вывернулась из пальцев Эммета, и, медленно падая на землю через густой и вязкий, как болотная трясина, черный воздух, он увидел в пляшущем круге света от огня блеск серебристой кольчуги Джаспера и фигуры двух показавшихся ему смутно знакомыми черноволосых мужчин с застывшими, мертвыми лицами, с которыми тот бился, чье-то неподвижно лежавшее на земле у самого костра тело и золотое пламя волос Розали, солнечными лучами льющееся сквозь темноту. За ее спиной клубился мрак и корчились на земле второй раз умиравшие трупы. Эммет смотрел, как она невыносимо медленно оборачивается к нему, и изо всех сил цеплялся за сознание, чтобы напоследок успеть увидеть еще раз ее лицо, но не успел: ледяная земля ударила его по коленям, лицу и груди, и все исчезло.

***

Очнувшись, Эммет увидел над собой серо-синие полотна палатки, просвечивающие ярким холодно-белым дневным светом, и лица наклонявшихся над ними Лорана и Сэта. Сэт выглядел целым и невредимым и обрадованно улыбнулся, встретившись с ним глазами, а Лорана Эммет вряд ли узнал бы, если бы не черная кожа и его излюбленное белое серебро на темной одежде: вся правая сторона лица сарацина была покрыта как будто грубо запекшейся глиной, искажавшей черты, один глаз не открывался, обожженные губы почти не двигались. Эммет вспомнил ослепляющую вспышку неизвестно откуда появившегося спасительного огня во время ночного сражения с жуткими зомби.

- Что это с тобой? - спросил он у Лорана и поморщился от боли - вибрация голоса, даже совсем слабая, бередила раненое горло. Подняв руку к шее, он обнаружил, что она туго перебинтована.

- Бомба-ловушка, - ответил Лоран. - Стеклянная запечатанная колба с житким огнем - с канифолью, серой и еще кое-какой дрянью. Если разбить, загорается мгновенно, на камнях, на снегу - на чем угодно. Я бросил ее в костер и не учел, что угли и хворост вспыхнут с такой силой. Обжег лицо и руки, но зато остался жив - нежить испугалась меня и не стала нападать. А то, боюсь, я не смог бы в таком состоянии отбиться.

Что-то в его мрачном тоне заставило Эммета внутренне сжаться и спросить:

- А что, кто-то не... не остался жив?

Вместо Лорана ответил Сэт.

- Нет, живы все, но многие ранены, а леди Изабелла пропала!

- Пропала?..

- Нежить забрала ее с собой, - тяжело вздохнув, сказал Лоран. - Мы видели, как они тащат ее из лагеря, но не смогли помешать - они слишком сильны, а у нас почти не осталось бойцов, способных стоять на ногах. Эдвард, правда, пытался ее спасти, и в итоге... - красноречиво пожав плечами, Лоран жестом указал на что-то у себя за спиной. Приподнявшись на локтях, Эммет увидел лежавшего у соседней стенки палатки Эдварда, укрытого меховым одеялом, бледного до того, что походил скорее на надгробное изваяние, чем на живого человека.

- Он хотя бы жив?.. - спросил Эммет у Сэта с невольным уважением - кто бы мог подумать, что рыжий визирь окажется таким бесстрашным и самоотверженным! - но Сэт, не слушая его, пробормотал что-то себе под нос и быстро вышел из палатки.

- Жив, - ответил вместо него Лоран. - Все живы. Но настроение в лагере опасное.

- Опасное?

- Ты обратил внимание на то, кем именно были эти зомби? Насколько я понял, тебя располосовала та женщина, которая убивала своих и выдавала это за работу вымышленных упырей?

- Да, но...

- На меня нападал мой брат, - перебил Лоран. - Много лет назад, еще до того, как мои земли захватил ваш король, мы охотились с ним вместе, и я, плохо прицелившись, метнул нож в красную рысь, но самую малость промахнулся и зацепил лезвием брата. Это была всего лишь царапина, но нож был смазан ядом... - Его голос дрогнул и оборвался.

Эммет впервые видел, как Лоран, непробиваемый, неуязвимый ни для слов, ни для оружия, поддается эмоциям и даже не пытается их скрыть. Он хотел было сказать что-нибудь утешительно, но не успел.
Лоран взял себя в руки и продолжил рассказ.

- Эти трупы были теми, кого убил каждый из нас и чьи смерти имели для нас особое значение, - сказал он. - А пришедшие за королем были его отцом и его братом. Понимаешь, что это значит?

Ответить Эммет не успел: входное полотнище отдернулось, пропустив внутрь дуновение морозного воздуха и сноп снежно-светлых солнечных лучей, и в палатку почти вбежала Розали. Распущенные волосы золотым плащом окутывают плечи, в руке гребешок, поверх тонкой рубашки даже плащ не наброшен - неужели так торопилась? Король прислал с каким-то срочным посланием? Нашел гонца, она же не говорит!.. Девушка окинула взглядом палатку, встретилась глазами с Эмметом, и ее лицо на краткую секунду осветилось мягким счастливым сиянием - как будто ясное летнее солнце пробилось сквозь завесу облаков, и все вокруг загорелось его теплым розовым светом, становясь совсем другим. А затем, точно опомнившись, Розали тряхнула головой, посмотрела на Лорана, словно только что его заметив, а когда тот собрался что-то сказать ей, не слушая повернулась и вышла из палатки так же стремительно, как и пришла.

Лоран негромко кашлянул и чуть улыбнулся изуродованными губами.

- Так ты понимаешь, что это означает? - вернулся он к прежней теме.

Эммет, размышляя о своем и позабыв и думать про зомби и короля с какими-то его убитыми родственниками, неуверенно ответил сам себе на совсем другой вопрос:

- Нет. Не знаю... Наверное, да.

- Между прочим, - продолжил рассказ Лоран, - помимо Изабеллы нежить явно старалась не убить, а похитить еще и Элис, но та не чета нашей куртизаночке, голыми руками ее не возьмешь. Но вот зачем они обе понадобились тому, кто прислал сюда эти трупы...

- Почему она не говорит? - не слушая, спросил его Эммет.

- Элис? Еще как говорит, иногда мне даже хочется, чтобы она замолч... А, ну конечно, - Лоран покачал головой, словно удивляясь собственной недогадливости. - Не говорит, потому что не хочет, но сама не осознает этого. Я не могу здесь помочь, это не физическая травма. - Он решительно поднялся на ноги и, хлопнув в ладоши, заявил: - Постельный режим тебе не предписан, можешь встать и пойти размять ноги.
Госпожа друидесса едва не порвала тебе сонную артерию, так что не крути головой и не делай резких движений. И болтай поменьше. Меньше слов, больше дела! - он кивнул, придавая больше значимости своему легкомысленному заявлению, и вышел из палатки, а Эммет остался раздумывать, не имел ли он в виду больше, чем сказал. С неохотой выбравшись из-под мягкого мехового одеяла, он осторожно оделся и вышел из палатки вслед за Лораном. Было не холодно, но Эммет все равно чувствовал себя странно раздетым, открытым, забывшим что-то важное.

Той ночью, когда на них напали ревенанты, лагерь был разбит в поле, кажущимся бескрайним, сплошь застеленном снежным покрывалом, Теперь же круг палаток обрамляли высокие черно-зеленые стены леса, а сквозь частокол стволов была видна волнистая гряда холмов. Небо, как они здесь оказались, со столькими-то ранеными и больными?

- Нужно было убираться с того места, где на нас напала эта жуть, - ответил на его вопрос Сэт, выглянув из своей палатки. - Тебя и Эдварда, да еще и короля с Джейком целый день тащить чуть не на руках, знаешь ли, было сомнительным удовольствием, но зато больше нечисть не бросалась, и этот жуткий ястреб над нами не летал!

И тут Эммет вдруг понял, чего же ему не хватало, без чего он чувствовал себя голым и беззащитным.

- Мой меч, - резко сказал он. - Где он?

Сэт разом посерьезнел и виновато, даже немного боязливо развел руками.

- Когда мы снимались с лагеря, был мрак, сам помнишь... - как будто оправдываясь, затараторил он. - Наверное, не заметили его в снегу, и...

Эммет стиснул зубы, сдерживая ругательство. Кто-то тронул его за плечо. Он медленно повернулся, пытаясь перевести дыхание и не срывать злость на ком-то ни в чем не провинившимся, и замер. Позади него стояла Розали. Губы ее были напряженно сжаты, а глаза лучились и сияли счастливым солнечным светом, совсем как тогда, в палатке. В руках она держала его меч.

Эммет несколько секунд вглядывался в знакомый полустершийся рунный узор на ножнах, в почти слезшую позолоту с тесьмы, обвивавшей кожу ската на рукояти, в слепяще-белую полосу чуть выдвинутого клинка между крестовиной и краем ножен. Никогда этот клинок не сиял так ярко раньше, ведь его хозяину вечно было некогда полировать его. А у Розали время нашлось. Он не понимал, почему этот простой поступок так его затронул, так больно и блаженно ранил, и он все смотрел на уже изученное до последнего дюйма оружие в ее руках и не осмеливался поднять взгляд и посмотреть ей в лицо, чувствуя, что тогда неминуемо случится что-то невозвратимое и опасное, взрыв, катаклизм, катастрофа, к которой он не был готов. И, так и не подняв взгляд, он принял у девушки свой меч, поблагодарил ее и после того, как она ушла, еще долго стоял, не двигаясь, не отводя обожженных слепящим сиянием стали глаз от высвобожденного из ножен клинка, отражавшего небо и снег точно в узком осколке зеркала, и думал, что в эту бесконечную секунду, здесь и сейчас, у него есть все, абсолютно все, о чем он только мог мечтать.