Не оглядываться. Я никогда не оглядывался. Ее лицо и так стояло перед моим внутренним взором, смертельно бледное от тревоги, с огромными глазами, сейчас темно-синими, полными непролитых слез, с губами, сжатыми в тонкую линию, чтобы не дать вырваться ни одному всхлипу или стону. Как храбро улыбалась моя девочка, пока еще могла! Как пыталась, изо всех сил пыталась не показать мне, какую душевную боль она испытывает, какой страх за меня… Как старательно, хоть и невпопад, кивала в ответ на мои вымученные наставления и обещания... Но когда пришла пора прощаться, всех ее сил хватило только на то, чтобы не плакать. Не умолять меня остаться, не цепляться за стремя, рискуя попасть под удар копыта моего норовистого коня...
Боже, что со мной?! Как чудовищно точно, обретая двойную яркость, слились в моей памяти две реальности, два прощания... Этот жест, характерное движение тонких рук, которыми Марго зябко обхватила себя за плечи, когда я выпустил ее из объятий в аэропорту, чуть не заставил меня взвыть. Теряя остатки самообладания, я зашагал прочь от нее по проходу, и на этот раз не давая себе оглянуться, хотя уже много веков не верил в приметы. Просто... лучше ей было в тот момент не видеть моего лица. Я хотел остаться в ее памяти спокойным и собранным, насколько это возможно. Насколько это вообще возможно...
В лес бы мне сейчас… В горы… Дать волю бессильной ненависти, отвести душу на ни в чем не повинных камнях и деревьях, крушить все, что попадется под руку, пока не станет легче. Пока не удастся разомкнуть намертво сжатые зубы, пока не перестанут хаотично кружиться обрывки мыслей, пока не потеряет болезненную четкость это видение искаженного мукой бледного личика с огромными тревожными синими глазами.
Но вокруг не дикая природа, а наполненное оживленно снующими людьми здание аэропорта; уже заканчивается посадка на рейс «Сиэтл – Лондон». Стюардессы беспокойно оглядывают пустеющий терминал в поисках зазевавшихся пассажиров, и сейчас не место и не время давать волю эмоциям. Я тяжело вздохнул, расправил сведенные плечи и даже, кажется, сумел улыбнуться молоденькой бортпроводнице, протягивая ей посадочный талон.
- Вы без ручной клади? Это теперь такая редкость, – щебетала она, провожая меня к моему месту.
- Да, все в багаже, хочу как следует выспаться за время полета, а то жена меня не поймет, - я прилагал все усилия, чтобы выглядеть и говорить как можно естественнее. Похоже, мне удался образ измотанного нездоровым образом жизни бизнесмена средней руки, так как девушка, захихикав, ответила:
- Не волнуйтесь, доставим вас к супруге свежим, как огурчик. Погода над Атлантикой на удивление тихая, синоптики гарантируют спокойный полет.
Я опустился в кресло, пристегнулся и откинул голову на подголовник. Словоохотливая стюардесса уже устремилась к следующему пассажиру, а я закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Впереди было долгих двенадцать часов полета, потом пересадка на самолет до Цюриха – можно было лететь до Флоренции, но я чувствовал странное нежелание показываться в ближайшие дни в Италии. До сих пор интуиция меня не подводила.
Аэробус медленно выруливал на взлетную полосу.
Чтобы успокоиться, я решил проверить местоположение основных субъектов – тех, кто меня по разным причинам больше всего интересовал. Ну, со старейшинами все ясно – Вольтерра. Они и вообще не склонны к путешествиям, а после прошлогоднего фиаско, думаю, еще долго не решатся на какую-нибудь сомнительную вылазку. Феликс со своей подопечной дисциплинированно ждал меня в альпийском убежище – здесь вроде бы никаких сюрпризов. С некоторым облегчением я почувствовал, что Алек, который до сегодняшнего утра был в Вольтерре, тоже быстро движется в сторону Швейцарских Альп. По идее, это означало, что ему удалось, не вступая в контакт с Аро, доложить старейшинам о нашем провале при попытке поймать полукровку и, получив новый приказ для нашей группы, «догонять» нас с Феликсом, якобы преследующих, не жалея сил, неуловимого полувампира где-то в Восточной Европе. «Кстати, о полувампире, - забеспокоился я. - Где сейчас этот проходимец? Не собирается ли он воспользоваться моим отсутствием, чтобы снова подобраться к Марго?» Я настроился на Руслана и вскоре обнаружил его сигнал там, где и ожидал – в азиатской части России. Напрягаться и уточнять не стоило – главное, что он был очень далеко от Сиэтла, а значит, и от Марго.
Я с сожалением вспомнил, что в круговерти последних суток так и не спросил у любимой о мобильном телефоне, запах которого вчера обнаружил в ее сумке. Неужели она до сих пор поддерживает с ним контакт? Хотя, собственно, чему удивляться – волей судьбы Руслан остался единственной ниточкой, связывающей Марго с покинутой ею навсегда родиной.
Самолет тем временем уже взлетел и набрал полетную высоту. Я отстегнулся, откинул спинку кресла и снова приготовился изображать спящего, продолжая тем временем свою «инвентаризацию». Вроде бы ничего тревожного или хотя бы странного: известные мне поисковые группы и патрули занимаются своими делами в разных уголках мира, далеко от штата Вашингтон. Конечно, сейчас мне очень пригодился бы талант Элис Каллен, а не мой «встроенный радар», но, как говорится, чем богаты… Что ж, буду действовать по намеченному плану, а дальше жизнь покажет.

К моменту окончания путешествия я почти физически устал – не от полета, разумеется, а от бесплодных размышлений о ситуации, в которой оказался сам и, самое главное, в которую безрассудно вовлек любимую женщину. Конечно, она сама отказалась вернуться к обычной жизни, но кто, как не я, должен был устоять, остаться в стороне, спасти ее, пусть даже против ее воли? Сейчас она уже вернулась бы к себе в Россию, была бы в безопасности, насколько это вообще возможно при ее умении попадать в опасные ситуации. Конечно, не без проблем, но постепенно она преодолела бы скорбь о своих друзьях-байкерах, погибших при нашей неудачной облаве на полукровку…
Кого я пытаюсь обмануть? Самого себя? Все иные возможности были упущены в тот самый момент, когда она столкнулась со мной на венецианской улице. Молча предлагая ей пройти мимо, я подсознательно уже знал, что не отпущу ее. Я нашел бы ее – хоть в Москве, хоть в захолустье – и следовал бы за ней неотступно, пока не случилось бы неизбежное.
Разорвав бесконечный круг изматывающих воспоминаний, я заставил себя вернуться к действительности. Поезд, в котором я ехал из Цюриха, подъезжал к конечной станции у подножия горы Юнгфрау. Дальше транспорт мне был не нужен. Переждав, пока схлынула толпа галдящих туристов, я по первой же тропе, уходящей в нужном мне направлении, быстрым шагом направился в горы. До наступления сумерек было еще несколько часов, поэтому приходилось соблюдать конспирацию. Удобнее было бы передвигаться ночью, но я не хотел ждать, так как к ночи рассчитывал быть на месте. Нетерпение, рожденное словами Элис: «Завтра будет поздно», - толкало меня вперед.
Все получилось так, как я и рассчитывал – перемахивая через расщелины и горные реки (разумеется, предварительно я убеждался, что меня никто не может увидеть), преодолевая неприступные для людей перевалы, я добрался до цели своего путешествия как раз в тот момент, когда солнце скрылось за скалами. Шале, в котором находились Феликс и его «крестница», подруга Марго, стояло на берегу прозрачного ручья, рядом с почти отвесной скальной стеной. Несмотря на то, что я здесь уже бывал, я не мог не залюбоваться грозной красотой этого места. Небо, еще окрашенное лучами невидимого солнца, контрастировало с темными, почти черными в сумерках зубцами скал, под ногами шуршали разноцветные округлые камни пологой ледниковой осыпи. В доме была полная тишина, не нарушаемая ни дыханием, ни сердцебиением. Видимо, хозяева меня заметили. Я подошел поближе и сымитировал брачный призыв самца каменной куропатки, не совсем уместный в августе, но я не рассчитывал, что поблизости окажется тонкий знаток-орнитолог. Это был условный знак, который знала только наша тройка. После небольшой паузы откуда-то из-за дома послышалось довольно халтурное подражание тоненькому посвисту самочки: «Си-уп, си-уп!» - и на поляну вышел тот, кого я и ожидал здесь увидеть.
- Деметрий, дружище, наконец-то! Мне здесь уже порядком осточертело, - полушутливо, полураздосадованно пожаловался Феликс, сжимая меня в медвежьих объятиях.
- Подожди, ты ведь вроде в приятном обществе должен был находиться? - в тон ему ответил я. – Где же твоя дама? – Феликс явно смутился и пробурчал что-то неразборчивое. – Подожди, так ты ее что, отпустил? Отпустил новорожденную?! – представив себе, что может натворить новорожденная вампирша, оставленная без присмотра, я схватился за голову.
- Ну почему сразу «отпустил»? – вяло запротестовал высокий вампир, но по его смущенному виду было ясно, что с новорожденной какие-то нешуточные проблемы. – Она здесь, только, понимаешь… - он нерешительно замолчал, что на него было совершенно не похоже.
- Да говори же ты, не тяни! – рявкнул я, потеряв терпение. – Что с ней не так? Воспитанию не поддается?
- Воспитанию? – негодующе переспросил Феликс. – Да эта… эта… - он не находил слов, - сама кого хочешь воспитает и перевоспитает!
- Феликс! - я был не в том настроении, чтобы разгадывать загадки, - толком говори, что стряслось? Где твоя «крестница»? – при этих словах гигант огорченно крякнул, как бы говоря, что он уже сто раз пожалел об опрометчивом решении обратить симпатичную и храбрую русскую девушку, и неохотно ответил:
- Она-то как раз в доме. Это мне туда хода нет. Так и торчу снаружи, как дурак.
Несмотря на свое подавленное настроение, я с трудом подавил смех, понимая, что незадачливому «крестному отцу» не до шуток. Понурив голову, он признался, что поначалу новенькая просто не хотела с ним разговаривать, чему очень способствовал языковой барьер – Феликс знал буквально несколько русских слов, а его подопечная, похоже, вообще не признавала никаких языков, кроме русского. Но это было в первый день, а на следующий, когда соскучившийся вампир попытался – как он говорил, из самых добрых побуждений – немного сократить дистанцию между собой и своей «крестницей», внезапно выяснилось, что, кроме обычной для новорожденной непомерной физической силы, та обладает еще и особым даром. Стоило ей в соответствующем состоянии духа пожелать ударить кого-нибудь, как этот самый «кто-нибудь» получал невероятно тяжелый удар, даже если находился на солидном расстоянии. Весь третий день новообращенная тренировала свой неожиданный боевой талант, и с тех пор Феликс не мог попасть в свою комнату и вынужден был жить снаружи – не опасно, конечно, но обидно, слов нет.
- Ты подумай, - жаловался он, - сама не выходит, а меня внутрь не пускает. Пробовал уговорить сходить на охоту – дерется, да еще вопит что-то на своей тарабарщине. Притащил ей, как честный человек, какого-то пришлого попрошайку, пер его, идиот, на себе через два перевала. Так она посмотрела, глаза зажмурила, за горло схватилась и так меня шибанула, что я за речку улетел. Бродягу этого пришлось самому… А она так и сидит голодная. Прикинь, четверо суток уже! Сегодня вообще молчит целый день, не слышно ее. Может, ты с ней поговоришь, пока у нее окончательно крыша не поехала с голодухи?
Во время рассказа Феликса я несколько раз тихонько фыркал, представляя себе, как туго пришлось незадачливому вампиру-няньке с несговорчивой красавицей-иностранкой. Как ни странно, история его злоключений помогла мне внутренне собраться, избавиться от большей части мучивших меня сомнений и колебаний. Хотя, по правде говоря, ситуация была не слишком забавной. Шутки шутками, но действительно нужно срочно что-то делать. Если странная новорожденная сорвется, мы ее ни вдвоем, ни даже втроем (я уже чувствовал приближение Алека) не остановим, раскидает одной левой и уйдет. А здесь кругом курорты, туристы, это не какая-то дикая местность в Гималаях, это цивилизованные до предела Швейцарские Альпы! В общем, как бы нас самих не зачистили под горячую руку.
Я задумался. Ну, с языком, в отличие от Феликса, я проблем не ожидал. За время общения с Марго я, желая быть как можно ближе к любимой, которая хоть и знала мои излюбленные английский и итальянский, но очень любила, когда я говорил по-русски, я освоил довольно много русских фраз и мог сносно объясниться на бытовом уровне. Что еще? Я постарался вспомнить, что говорила мне Марго о своей подруге. К сожалению, меня тогда занимали совсем другие проблемы, поэтому единственным, что мне удалось выудить из памяти, было имя, человеческое имя новорожденной. Ее зовут Аня, Анна. Ну, хоть что-то.
- Хорошо, я попробую, - жестом приказав Феликсу отойти подальше, я медленно направился к дому. Не успел я сделать и пяти шагов, как из дома раздалось сдавленное рычание. Я остановился. Тихий, но сердитый женский голос произнес какую-то фразу по-русски. Кое-что я понял, о смысле остального легко догадался. Мне предлагали… ммм… радикально изменить направление движения. Причем немедленно.
- Аня, - как можно мягче сказал я и выдержал паузу. Мертвая тишина была мне ответом. Я осторожно двинулся дальше.
- Стой, где стоял! – прозвучала нервная команда, и я застыл на месте. – Откуда знаешь мое имя?
- От моей… - черт, Феликс же все слышит! – от моей знакомой, Марго. Она очень просила о тебе позаботиться.
Из дома послышалось отчетливое всхлипывание.
- Марго! Она… Она жива? – Я молчал, не зная, что сказать в ответ. Но взволнованной Ане, похоже, достаточно было и той тоненькой ниточки, которую я протянул к ней от ее подруги. Дверь дома распахнулась и на крыльце появилась статная черноволосая вампирша, одетая в кожаный байкерский комбинезон. В одно мгновение она оказалась рядом со мной.
- Кто ты? – испытующе глядя на меня, срывающимся от волнения голосом спросила она.
- Меня зовут Деметрий. Я все тебе расскажу, но с одним условием: мы немедленно идем охотиться. Я оглянулся, чтобы убедиться, что Феликс стоит достаточно далеко, и добавил, еле шевеля губами возле самого ее уха: - Не на людей. Ничего не бойся, верь мне, - ее губы задрожали, она широко открыла черные от жажды глаза и несколько раз молча кивнула.
Быстро объяснив Феликсу по-итальянски, куда мы уходим, я предупредил его, что Алек уже близко, и, осторожно взяв Аню за руку, повел ее в сторону ближайшего лесного массива. Было уже совсем темно, и я не опасался встретить людей. Мы бежали молча, пока не оказались на достаточном расстоянии от дома. Тогда я, не останавливаясь, тихо, подбирая слова, мешая русский с английским, который она, как выяснилось, все-таки немного понимала, рассказал Ане, не вдаваясь в лишние подробности, что Марго уцелела во время ночного нападения, что она очень беспокоилась о подруге и надеялась когда-нибудь еще повидаться с ней. Девушка тяжело всхлипывала, плача без слез.
- Как же я… такая… с ней? – я понял, что она имела в виду, но, помня об Аро, который наверняка захочет применить к одаренной новенькой свой дар, не стал ее утешать. Я и так наговорил лишнего, но иначе было нельзя.
Вскоре мы напали на след небольшого стада серн. По радостно-удивленному лицу Ани было видно, что такой вариант диеты ей самой в голову не приходил. Мысленно принеся извинения местным «зеленым», мы убили и осушили трех серн, хорошенько спрятав обескровленные туши в глубокой расселине вдали от туристских троп. Фыркая от отвращения, Аня самостоятельно загнала матерого горного козла, после чего заявила, что больше пить не может. Отмыв в ближайшем ручье от крови ее кожаную куртку, мы повернули обратно к шале. По дороге я объяснил ей, что будет лучше не вдаваться в подробности нашей охоты при других вампирах. Кроме того, я осторожно, подбирая слова, предупредил ее о даре Аро, хотя не назвал его имени, и намекнул, что не хочу, чтобы она расспрашивала меня о Марго. Аня внимательно посмотрела на меня и, умница, кивнула, молча сжав мою руку. Я попросил ее не сердиться на Феликса, объяснил, как мог, что тот обратил ее совсем не для того, чтобы помучить. «Ты понравилась ему, - убеждал ее я. – Он никогда прежде не встречал таких смелых и красивых девушек». Аня презрительно хмыкнула, но пообещала сдерживаться, если Феликс не будет подходить слишком близко. Мне никогда еще не встречались вампиры, владеющие дистанционным ударом, поэтому уже возле самого дома я попросил Аню продемонстрировать ее дар. Она честно предупредила, что пока не умеет регулировать силу удара, но мне очень хотелось попробовать, и я согласился на эксперимент. Дал ей отбежать от меня метров на пятьдесят, потом окликнул ее, она легко взмахнула рукой и… Было полное ощущение, что я на всем ходу столкнулся с грузовиком. Теперь я лучше понимал Феликса, который предпочитал жить под открытым небом, чтобы только не сердить свою «крестницу».
Аня виновато смотрела, как я поднимаюсь с земли.
- Ничего, - улыбаясь, произнес я универсальное русское слово, и она нерешительно улыбнулась мне в ответ. – Но в следующий раз будешь тренироваться на неодушевленных предметах. А то впечатление уж очень сильное, - шутливо добавил я по-английски. После короткой паузы Аня залилась серебристым мелодичным смехом. Я был очень рад, что она поняла мои слова, но особенно – что мне удалось помочь ей справиться с переходом в новую сущность. Кроме того, Аня каким-то неясным образом как будто связывала меня с Марго, напоминала мне о моей возлюбленной. Это было и горько, и приятно – почти забытое чисто человеческое чувство…
Мы вошли в шале. Прямо в просторном холле нас ждали Феликс и Алек. Увидев Аню, Феликс непроизвольно отшатнулся, но девушка только тихо хохотнула и по-английски, хоть и с сильным акцентом, но вполне понятно велела своему «опекуну» расслабиться. Тот посмотрел на меня с тихой благодарностью в глазах. Теперь он мог не опасаться наказания за свой опрометчивый поступок – старейшины клана и вообще не очень приветствовали несанкционированное обращение людей, но за такое вопиющее нарушение закона, как оставленный не обученным новообращенный, кара была бы жестокой и неотвратимой. Такого не мог безнаказанно позволить себе даже Феликс, как бы высоко ни ценили его старейшины.
Предупрежденный своим рослым приятелем Алек вежливо поздоровался с Аней и церемонно ей представился. Аня же, наоборот, молча уставилась на молодого вампира своими глазищами, видимо, почувствовав исходящую от него опасность. Пришлось мне самому представить Алеку нашу новую подругу. Мне не терпелось расспросить его о визите в Вольтерру, поэтому, пожелав Ане спокойной ночи, мы с Алеком вышли под звездное августовское небо, чтобы поговорить без помех. Феликс, который, по-видимому, успел расспросить друга, пока я был на охоте, остался в доме.
Отчет Алека был немногословным. Он сказал, что постарался доложить старейшинам только самое важное: прямо в центре Венеции нам повстречался незнакомый полувампир, только что приехавший из России в составе группы мотоциклистов. При попытке изловить его, чтобы доставить в Вольтерру, обнаружилось, что он виртуозно владеет каким-то мощным даром, помогающим ему ускользать от преследования. Группа, с которой он путешествовал, в целях соблюдения конспирации была полностью уничтожена, следы атаки тщательно зачищены, свидетелей не было, кроме самого полукровки, погоня за которым была продолжена мной и Феликсом. Следы его вели в Восточную Европу, поэтому Алек должен был направляться на восток, где мы его перехватим, используя мой дар.
- А что Аро? – тихо спросил я, страшась услышать ответ.
- Близко не подходил, - поняв, о чем я спрашиваю, с тихим смешком ответил Алек, закатывая глаза. Я с облегчением вздохнул – все-таки послать Алека было единственно верным решением. Без крайней необходимости к нему не прикасался никто, и Аро – не исключение. Я чувствовал себя как приговоренный к смертной казни, которому исполнение приговора отложили на неопределенное время.
- Хорошо, а каков приказ?
- Приказ самый что ни на есть подходящий, - довольным тоном сообщил Алек. – Преследовать, взять живым, доставить в замок.
- Срок?
- Ну, это как всегда. Велено не тянуть, хотя я старался как мог, расписывая объективные трудности. Правда, денег все же подбросили на все три карты и разрешили в тратах не стесняться. Хотели было подкрепление выделить, но я сказал, что пока не надо. Может быть, позже, когда выследим и обложим.
- Спасибо тебе, Алек! – искренне поблагодарил я молодого вампира, протягивая ему руку.
- Да ладно! – он с улыбкой уклонился от рукопожатия и шутливо помахал мне рукой. – Сочтемся когда-нибудь.
Я кивнул ему, соглашаясь, и повернулся, чтобы идти обратно к дому.
- Так каков план, Деметрий? – окликнул меня Алек.
- План? – переспросил я, обернувшись к нему. – План простой – преследуем полукровку. Форма одежды свободная, выход через минуту. Будем действовать по обстановке. Для начала надо новой напарнице гардероб обновить, а то ее кожаная сбруя сделает нам ненужную рекламу. В общем, стартуем!
Алек без особого энтузиазма пожал плечами, но молча пошел за мной к дому. Я понимал его – только что приехал, вероятно, планировал здесь поохотиться или местными красотами (а может, и красотками) полюбоваться, а тут извольте радоваться – стартуем. На какое-то мгновение я даже заколебался, не дать ли парнишке такую возможность, но в памяти как по команде возникли все те же слова: «Завтра будет поздно!». Я не был склонен недооценивать видения Элис Каллен. Если бы можно было устроить дневку для Алека, она не гнала бы меня из Сиэтла. Значит, такой возможности нет.
Я открыл дверь в шале и негромко сказал:
- Аня, Феликс, уходим!
Рядом со мной тут же возникли двое бывших недругов. Оказывается, они мирно беседовали в холле, уже простив друг другу все обиды. Что ж, тем лучше. Между напарниками не должно быть вражды, это одно из основных правил патрулирования.
Еще через минуту мы были уже далеко от домика под скалой, четырьмя неясными тенями проносясь через слабо освещенные новорожденным месяцем перевалы и ледники. Наш путь лежал на восток, в далекую Сибирь, но об этом пока знал только я.