Глава 54. Белый флаг. Он
- Дурак, - в сердцах пробормотал я, когда за Ренесми закрылась дверь.
И я даже не знаю, за что я ругал себя в этот миг: за ту невыносимую цепочку ужасных поступков месяцы назад или за недавний разговор. Я только чувствовал, что так неосторожно всколыхнув воспоминания о Вольтерре, все чего я добился – это разбередил старые раны: и ее и свои. И что, приоткрыв завесу застарелой мучительной и горькой боли, я тут же отдалил от себя Ренесми, когда казалось она только-только начала снова открываться для меня.
Когда она сказала «Я не хочу вспоминать Вольтерру. Никогда», я знал, что это действительно так. В самой интонации, которой она произнесла эту фразу, в ее голосе, в ее выражении лица было столько горечи, столько разочарования, столько отторжения и даже какой-то злости, что я вдруг открыл для себя одно: как бы сильно я не желал искупить свою вину перед Несс, я никогда не смогу этого сделать. Потому что, то, что я совершил, не прощается и не забывается. Никогда. И мне показалось таким одновременно грустным и смешным, что я посмел надеяться на что-то, после всего того, что случилось между нами. Еще удивительно, что она просто не рассмеялась мне в лицо, когда я выговаривал ей свои сожаления! На ее месте я бы так и сделал.
Ренесми была в ванной уже почти пятнадцать минут, а я все еще не мог отойти от нашего разговора. Поправочка – моего монолога. Я снова и снова проигрывал в уме слова, которые ей сказал, и с каждым разом они казались мне все менее и менее уместными. Лучше бы я молчал… Тогда мне по крайней мере не пришлось бы сгорать от стыда, когда Ренесми вернется и скажет, что ей вообще-то все равно, что я там наговорил.
Когда мне все-таки удалось отбросить от себя мысли о тех откровениях, которые я выплеснул на Несс, передо мной встала проблема несколько иного плана. Когда думать было не о чем, я всегда думал об одном. И сейчас все мои чувства сконцентрировались на этом самом одном…
Я отчетливо слышал глухой шум воды из ванной. Иногда он становился звонче, иногда почти совсем затихал. Иногда мне даже казалось, что я слышу, как капельки воды барабанят по кафельной стенке или с тихим шорохом стекают по девичьему телу. Не то, чтобы я прислушивался… Наверное, мой слух просто был настроен на ту волну, где была Ренесми. Или у меня вновь начиналась паранойя.
Я постарался занять себя чем-нибудь. Я подошел к окну. Потом поправил одеяло на постели. Потом пришел официант и я ждал пока он закончит сервировать небольшой столик с едой. Я дал ему чаевые, потом проводил до двери. Я еще раз проверил, что он принес, убедившись, что еды достаточно и там есть несколько любимых блюд Несс. В конце концов я плюхнулся на диван и забарабанил пальцами по мягкой обивке. Потом включил телевизор. Но это все было так глупо…
Больше всего на свете мне сейчас хотелось быть вместе с Ренесми в душе.
Едва это признание самому себе свершилось, к слуху добавилось зрение. Воображение снесло башню. Даже не закрывая глаз, я видел наши тела рядом, в потоках воды, мыла, пены… Я почти мог чувствовать ее влажные поцелуи, вкус проточной воды на губах, смешанный с горьковатым привкусом шампуня и только одной ей присущего сладковатого аромата ванили и меда.
Жар поднимался где-то от кончиков моих пальцев и все стремительнее приближался к средоточию в животе. Это было невыносимо. Невыносимо, потому что неосуществимо. Невыносимо, потому что несправедливо. Невыносимо, потому что я знал на миллион процентов, что я так и не смогу найти выход этому жару. И он будет продолжать мучить меня, пока я окончательно не сойду с ума…
Наверное, нам с Ренесми действительно нельзя оставаться вдвоем. Каллены были правы. Несколько минут назад я готов был поклясться, что никогда не причиню Ренесми вреда. Сейчас я уже не был так уверен. Нахождение рядом с ней без возможности обнять ее, целовать, ласкать, было подобно инквизиции. Даже когда ты невиновен и у тебя самые чистые намерения, под изощренной пыткой ты мог признаться в самых невообразимых злодеяниях. Ренесми была моей пыткой. Я не мог доверять себе, когда я был рядом с ней И даже то, что к моему неконтролируемому физическому желанию примешивался жгучий стыд за прошлое, не помогало…
Я не знаю, куда бы завели меня подобные размышления и не выломал бы я дверь в ванную, если бы слабая вибрация телефона не вернула меня к реальности.
На экране светился номер Розали.
Моим первым порывом было сбросить звонок или просто игнорировать, но почему-то я не мог сделать ни того ни другого. Ощущая какое-то странное предчувствие, я нажал кнопку «ответить» и поднес телефон к уху.
- Дэниэл? – голос, который звучал в трубке, принадлежал явно не Розали.
- Здравствуй, Белла.
- Она с тобой? – не скрывая ни страха, ни волнения в голосе, спросила она.
- Ты знаешь, что да.
- Боже, пожалуйста, скажи, что она в порядке.
- Ты хочешь, чтобы я солгал? - честно спросил я.
- Дэниэл, я прошу тебя, дай мне поговорить с ней, - с мольбой в голосе произнесла Белла.
- Я не могу. Она сейчас в ванной.
На другом конце провода повисло гнетущее молчание. Я представил, что могла подумать Белла, но потом отдернул себя – это было невозможно, потому что семейка Калленов сейчас точно знала, что у нас тут происходит.
- Я приеду за ней.
Теперь настал мой черед замолчать. Я знал, что мне нужно еще хоть немного времени наедине с Несс. С другой стороны… Насколько это безопасно для нас обоих? Может быть, стоит позволить Белле приехать и увезти Ренесми, просто чтобы у меня не было искушения? Чтобы у меня не было соблазна? Чтобы у меня не было возможности навредить ей? Но потом я представил, что лишаюсь последнего шанса изменить что-то в своих отношениях с ней и почувствовал такую пустоту внутри, что мгновенно очистил голову от всяких сомнений.
- Ты можешь приехать за ней утром, - взвесив все за и против, в конце концов, ответил я. А потом совершенно неожиданно для себя добавил: - Пожалуйста, мне нужно это время.
- Я не могу…, - начала было говорить Белла, но я перебил ее.
- Я не сделаю ничего плохого. Я обещаю. Ренесми сейчас нужно немного успокоиться и прийти в себя. Позволь мне позаботиться о ней сегодня.
- Почему? – затаив дыхание спросила Белла.
- Мне кажется, мы оба знаем ответ на этот вопрос, - горько усмехнувшись, пробормотал я, собираясь повесить трубку. Будто почувствовав это, Белла не дала мне такого шанса, воскликнув:
- Дэниэл, подожди, - секунд на пять она замолчала, будто собираясь с мыслями, а когда начала говорить, было очевидно, что ей с трудом удается подбирать слова. И учитывая нашу историю, я ее прекрасно понимал. – Я хотела сказать, что, несмотря на то, что произошло в прошлом, я ценю то, что ты сделал сегодня. Не только для Ренесми, но и для всех нас.
- Я сделал это только ради нее, - чувствуя скованность, пробормотал я.
- Я знаю, тебе нелегко было решиться на это. Спасибо, что ты дал нам возможность заглянуть под твой щит. Это немного успокоило Эдварда. И благодаря видению Элис, это немного успокоило всех нас.
Я промолчал. Понятия не имел, что следовало сказать ей в ответ. Не «пожалуйста» же, в самом деле?
- Я приеду за Ренесми утром, - между тем сказала Белла, а потом добавила: - Розали рядом.
Я слегка поморщился, предчувствуя долгую и насыщенную речь Роуз, но ничего такого не произошло. Мягким голосом она произнесла только:
- Я люблю тебя, Дэниэл. И я знаю, что ты меня любишь. И ее ты любишь тоже. И я также знаю, что ты не такой, каким пытаешься казаться. Пожалуйста, не испорти то, что у тебя сейчас есть.
Я положил трубку, но какое-то время все еще сидел, уставившись в одну точку, и размышлял. А что у меня есть, на самом деле? И будто отвечая на мой вопрос, дверь в ванную с легким скрипом отворилась и в проеме показалась Ренесми. Ее лицо слегка раскраснелось после душа, глаза снова приобрели некое подобие на живой блеск. Я отметил про себя, что душ явно пошел ей на пользу.
Она стояла, переминаясь с ноги на ногу. Босая, с замотанными в полотенце волосами, в огромном гостиничном халате. Она выглядела абсолютно нелепо, но так трогательно, что у меня судорогой свело желудок. А через мгновение внутри словно вспорхнули сотни бабочек.
- Я слышал, ты разговаривал с кем-то, - тихо сказала она, вопросительно приподняв брови.
- С твоей мамой, - откровенно признался я.
Я скорее почувствовал, чем увидел, как едва услышав мои слова, Ренесми напряглась. Такое расслабленное после душа тело мгновенно затвердело, дыхание стало отрывистее и холоднее.
- Что она хотела?
- Мне кажется, это очевидно, - я пожал плечами, будто для меня этот вопрос был вообще лишен всякого смысла. - Убедиться, что ты в порядке.
- Что ты ей ответил? - холодно спросила она.
- Что ты пока не в порядке, но скоро будешь.
Ренесми лишь как-то презрительно и даже надменно хмыкнула. Иногда она могла быть такой – резкой, недоброй и саркастичной. Я не любил такие моменты, но это была часть цельной личности Ренесми, поэтому я всегда принимал их с некоторой долей снисходительности. К тому же, раньше подобные выпады никогда не касались членов ее семьи, и сейчас ее отторжение родных неприятно задело меня.
Это было странно, но я почти почувствовал обиду за Беллу. Мы никогда не были с ней достаточно близки, но я точно знал, что уж она-то в этой конкретной ситуации точно не заслужила такого отношения дочери.
- Иногда ты ведешь себя совсем как дитя, Несс, - со вздохом сказал я. – Я понятия не имею, что ты там себе напридумывала, но Белла никогда не была со мной в сговоре. Она понятия не имела о том, что Эдвард и я общались.
По ее непримиримому взгляду я видел, что она мне не верит. Она так ухватилась за эту роль жертвы интриг своей семьи, что взывать к ее здравому смыслу было бесполезно.
- Ты делаешь большую ошибку, - тихо сказал я.
- А тебе не все ли равно? – ехидно спросила она.
- Я не хочу, чтобы ты страдала, - снова повторил я уже произнесенную сегодня фразу. – А сейчас, отгораживаясь от своей семьи, ты страдаешь.
Забавно. В этот миг она, впервые за весь этот долгий и наполненный событиями вечер, превратилась в ту Ренесми, которую я знал. Не осталось и следа инертной, растерянной и пустой особы. Я все-таки смог вывести ее из себя. Пробить ту стену безразличия и боли. Я видел, как вспыхнули искорки гнева в ее медовых глазах. Будто бы даже ощутил запах дыма и огня, а потом разряженное электричество вырвалось из плена ее тела.
- Какое благородство! – воскликнула она саркастично, всплеснув руками. – Как будто это не ты втоптал меня в грязь в Вольтерре и заставил страдать так, как я и не предполагала, что возможно! А теперь объявился и печешься о моем благополучии, изображая из себя рыцаря в сияющих доспехах!
- Это не то, что я пытаюсь делать, - спокойно ответил я на ее выпад.
- Правда? Тогда скажи мне, что?
- Я не желаю разговаривать с тобой, когда ты в таком состоянии, - отчеканил я, чувствуя, что тоже начинаю заводиться. – Когда успокоишься – мы поговорим.
Если до этого мне казалось, что Ренесми в гневе, то сейчас она просто взорвалась.
- Иди ты к черту, Дэниэл Дэвис! – закричала она, стягивая с головы полотенце и кидая его на пол. В ее руке оказался небольшой гребень, и она принялась зло расчесывать волосы. – Я не собираюсь успокаиваться и разговаривать с тобой. Я ухожу.
- Типичное для тебя решение проблемы.
- Что-что? – непонимающе уставилась на меня Несс, продолжая яростно раздирать спутанные волосы.
- Уходить, не сделав попытки разобраться, - пояснил я без всякого выражения в голосе.
Она взглянула на меня так, будто я свалился с луны. Непонимание в ее взгляде сменилось безумством. Она сверкнула глазами и метнула в меня гребень, будто это был смертельный снаряд. Я едва успел увернуться, как он треснулся о стену позади меня и с глухим стуком упал на пол.
- Не тебе говорить мне о побегах! – зло отчеканила она. – За все время нашего знакомства, ты только и делал, что убегал. Поэтому избавь меня от своих нравоучений! Ты не тот, к чьим словам я должна прислушиваться!
- Сейчас ты не способна прислушиваться не только к моим словам, но и к голосу своего рассудка, - сквозь зубы процедил я.
- Зато на что я точно способна, так это взять пистолет и расстрелять тебя!
- Ты не умеешь им пользоваться, - насмешливо сказал я. - Ты бы только себя ранила.
- Не волнуйся, - прошипела Ренесми. – Я смогла бы попасть тебе в холодное сердце. Хотя, о чем я говорю? У тебя же его нет!
- Мне кажется, ты собиралась уходить, - напомнил я, одновременно забавляясь ее гневом и злясь на нее.
- Да!
- Помочь тебе застегнуть платье? – даже не стараясь скрыть насмешки в голосе, спросил я.
Она недоумевающе взглянула на меня, а потом еще больше покраснела. Не сказав ни слова, она бросилась в ванную и хлопнула дверью с такой силой, что задребезжали стекла.
Стараясь совладать со своей злостью, перемешанной с желанием рассмеяться над абсурдностью всей ситуации, я вышел из комнаты и прошел к столику, где была приготовлена еда для Несс. Я проверил, не остыли ли блюда. Это обыденное механическое действие помогло мне немного прийти в себя. Я смог даже улыбнуться. Бог свидетель, Ренесми со мной всегда вспыхивала как спичка, и ее бурный темперамент полностью затмевал ее рассудок. Впрочем, и я рядом с ней так легко лишался контроля над своими эмоциями…
Тем временем, в ванной продолжалась возня, больше похожая на борьбу. Когда Ренесми появилась в дверном проеме в следующий раз, на ней уже не было халата. Вместо этого на ней было полотенце, туго обмотанное вокруг груди. Оно едва прикрывало бедра и совсем не прикрывало грудь. Избегая смотреть на меня, Ренесми минула комнату и, гордо подняв подбородок, прошла мимо меня. Одного взгляда на ее отрывистые, неуклюжие движения было достаточно, чтобы я понял, что она просто кипит от негодования. В зале она сдернула свое пальто со спинки стула и натянула его на себя, поморщившись, когда тяжелая ткань прижала мокрые волосы к ее спине. Придерживая одной рукой полотенце, другой она вытащила волосы из-под воротника пальто, а потом быстро застегнула пуговицы. Ее золотые туфельки, все еще мокрые от снега, стояли здесь же. Она всунула в них ноги – раздался неприятный хлюпающий звук – и пошла к входной двери.
- Ты простудишься и заболеешь, - крикнул я ей вдогонку тоном, каким разговаривают с маленькими непослушными детьми. – Если бы я хотел этого, я бы оставил тебя замерзать в снегах у озера позади твоего дома.
- Лучше бы ты так и сделал!– воскликнула она, оборачиваясь. – Вообще не понимаю, зачем тебе было «спасать» меня! Я не просила!
Я посмотрел на нее долгим, снисходительным взглядом.
- Пожалуйста, - ответил я просто и ушел обратно в комнату, оставив ее одну, будто предоставляя ей самой решать уходить или оставаться. Но на самом деле я лукавил. Если бы она попыталась открыть дверь, я бы мигом очутился рядом и вернул ее обратно. Но пока она не делала этого, мне казалось важным дать ей почувствовать, что она сама руководит ситуацией. Может быть, хоть это заставит ее взглянуть на ситуацию глазами взрослого, а не ребенка.
Спустя пару минут дверь так и не хлопнула. Я сгорал от желания посмотреть, что там делает Ренесми, но заставил себя выждать еще немного времени. Хотел, чтобы она окончательно выпустила пар, потому что еще вполне существовала вероятность, что увидев меня, она снова заведется, и мы, чего доброго, наговорим друг другу очень много нехороших вещей.
Когда прошло минут десять, я все-таки вышел из спальни.
Ренесми сидела на полу возле двери в своем пальто, но босая. Холодные мокрые туфли валялись рядом с ней. В любой другой ситуации я бы отпустил какую-нибудь шуточку в ее адрес, но ее несчастно-трогательное лицо не позволило мне сделать этого. К тому же, глядя на нее сейчас, на такую красивую, милую, яркую, я снова с кристальной ясностью осознал, что не только физическое совершенство Несс всегда привлекало меня в ней. Нет. Я стремился к ней за красоту ее души, за красоту ее взглядов, за красоту ее мира. Она была такой страстной во всем, что делала. Она была такой преданной каждому, кого любила. Она была такой доброй, такой ранимой, такой любимой, что у меня просто не было шансов против нее. Никаких шансов. Поэтому я, чувствуя в душе невыразимую нежность, медленно подошел к столику с едой, взял оттуда одну тарелку с холодной нарезкой и одну с чем-то горячим, налил в кружку чая и присел рядом с ней на пол.
- Вот, - сказал я, протягивая ей чай. На моем языке это означало белый флаг мира. – Это принесли, когда ты была в ванной. Я подумал, ты захочешь поесть.
Ренесми оторвала подбородок от колен, посмотрела на чай, потом на меня, потом снова на чай… И приняла из моих рук кружку. Полагаю, на ее языке это означало, что она принимает и мир тоже.
После этого все стало проще. Она пила и ела в молчании, но оно не тяготило нас. Ощущение было такое, будто после бури воздух очистился, и стало легче дышать. И мы дышали. А потом Ренесми зевнула.
- Уже очень поздно, - нарушил я молчание. – Я могу дать тебе какую-нибудь футболку для сна.
- Хорошо, - согласилась она.
Я забрал у нее пустую посуду, и мы одновременно встали.
- Что сказала тебе мама? – спросила Ренесми.
- Она приедет за тобой завтра утром и сама все тебе скажет.
Мне показалось, что Ренесми хотела спросить еще что-то, но она так и не решилась. Мы вдвоем пошли в спальню, и я сначала выудил из шкафа чистую футболку. Пока она переодевалась в ванной, я полностью расстелил постель.
Удивительно, но в те минуты я как-то не чувствовал неловкости или какой-то наэлектризованности между нами. Это все ушло вместе с всплесками гнева, будто долгожданная летняя гроза пронеслась по местности и теперь природа могла вздохнуть спокойно, не боясь вспышки и удара.
Выйдя из ванной в моей футболке, Ренесми быстро забралась под одеяло.
- Спокойной ночи, - тихо сказа я.
- Спокойной ночи, - так же тихо произнесла она.
Я погасил свет и ушел в зал. Растянулся на диване и приготовился к длинной ночи, наполненной мыслями, несбывшимися желаниями и бушевавшими страстями. Но Ренесми и тогда не дала мне насладиться даже таким призрачным спокойствием. Она ворочалась, переворачиваясь с одного бока на другой, то накрываясь, то раскрываясь, то потом взбивая подушку, так что я не выдержал:
- Ты что, не можешь успокоиться?
- Если бы могла, уже давно бы это сделала! – крикнула она в ответ. – Если я тебя так нервирую, не нужно было играть в доброго самаритянина и привозить меня сюда.
- Я уже жалею об этом, - в сердцах проворчал я.
Я не видел ее, но мог точно представить, как она открыла рот, чтобы сказать что-нибудь саркастичное в ответ, но так и не придумала что.
Она беспокойно вертелась еще минут пятнадцать. Я молча вытерпел их все, а потом ужасно скучал по ее движениям когда она, наконец, заснула. И я не смог удержаться. Я вернулся к ней в комнату и долго стоял рядом с кроватью, глядя на нее.
Когда комнату осветили первые лучи восходящего солнца, я все еще был возле нее, понимая, что время, отпущенное нам этой волшебной ночью, неумолимо убегает. Через несколько часов приедет Белла и увезет Ренесми. И, наверное, на этом все и закончится. Ведь, в конце концов, я добился того, чего хотел – мы больше не враги.
Чувствуя в душе теплоту, смешанную с острой болью, я тихонько присел на край кровати. Я глубоко вдохнул ее запах – она пахла медом, солнцем и теплом. И немного красками. И одно ее присутствие словно очищало мою грешную душу. Я улыбнулся. Почему то сейчас мне на ум приходили только самые хорошие воспоминания – те недолгие мгновения, когда мы были по-настоящему счастливы. Наверное, так всегда бывает в конце, с тоской подумал я. А потом наклонился к ней ближе. Так, что на одно короткое мгновение наши лица оказались всего лишь в нескольких сантиметрах друг от друга.
- Я никогда не переставал любить тебя, Ренесми Каллен, - прошептал я.
Отстранившись от нее, я еще раз задержал взгляд на ее безмятежном лице, пытаясь навсегда запечатлеть в памяти ее образ. А потом я ушел. И, наверное, это все-таки был конец.