Глава 38. Предательство?
Преодолевая короткое расстояние от подъездных ворот к дому, поднимаясь по ступенькам, открывая входную дверь, я все думала, что скажу маме и папе. Как лучше объясню им мотивы своего поступка. Как заставлю понять, что Алек не представляет для нас никакой опасности. Я думала, думала, но ничего вразумительного придумать не могла. Никакого достаточно сильного и весомого аргумента в свою защиту и в оправдание Алека мой мозг сгенерировать был не в состоянии. Зато, в коротком приступе особой трусости, он подсказал мне идею соврать, что Алек увез меня силой – все равно ведь ни папа, ни Элис скорее всего не смогут проверить это утверждение. Я обдумывала эту мысль едва ли меньше секунды, а потом, устыдившись собственной подлости, отбросила ее, как недостойную.
Уже стоя возле входной двери, пытаясь успокоиться и собрать все силы для защиты, я по-детски суеверно скрестила пальцы на руках. Может быть, каким-то чудесным образом, Каллены не в курсе того, что случилось? Может быть, мама и папа на меня не сердятся, осознав всю безобидность Алека? Может быть, пронесет? А если нет, то пусть хотя бы, никого кроме Беллы и Эдварда эта моя новая выходка не касается. Я просто не вынесу еще одной «пост-Вольтерры» с массовой депрессией…
Ангел-хранитель, если ты меня слышишь, и еще не слишком устал выполнять вечные просьбы, помоги мне еще разок, а? Ну, пожалуйста…
К удивлению, кто-то там наверху, действительно внял моим мольбам. По крайней мере, части из них. В холле меня ожидали только Эдвард и Белла, но их угрюмый строгий вид сразу убедил меня в том, что они и сердятся и на этот раз не пронесет.
- Хай, - произнесла я, стараясь придать своему голосу непринужденность, и неловко закрывая за собой входную дверь. Но из-за сумасшедшего напряжения, сковавшего все мое тело и внутренние органы, голос прозвучал тонко и даже испуганно.
- Нагулялась? – холодно бросил Эдвард, смотря на меня в упор.
Это единственное слово, сказанное папой, буквально вышибло почву у меня из под ног. Я замерла, осторожно поднимая на него глаза. Он стоял как-то почти по-военному, расставив ноги на ширине плеч, скрестив руки на груди, скулы четко очерчены, подбородок напряжен. Если бы я так не переживала, то, наверное, могла хихикнуть, так театрально наигранной показалась мне эта сцена. Но это была моя жизнь и моя реальность, и, хотя иногда я и представляла себя героиней ужасно долгой и ужасно болезненной пьесы, ни о каком театре не было речи, поэтому и смеха не было.
- Я… Я могу объяснить, - пискнула я.
- Нет нужды, - отчеканил папа. – Я и так все знаю.
При этом голос его был настолько беспристрастен, а лицо настолько неподвижно, будто он произносил приговор в зале суда, что от неожиданности сердце в моей груди пропустило удар, а потом начало биться часто-часто. Тело как-то вдруг обмякло, словно из него исчезли кости, и я была вынуждена прислониться к двери, чтобы поддерживать себя в вертикальном положении.
Я совершенно растерялась, не зная, как вести себя с этим новым Эдвардом. Действительно новым, потому что я вообще никогда не могла себе представить его таким. Чужим. Холодным. Обвиняющим. Я почувствовала себя ужасным ребенком, которого отчитывают за проступки, только на этот раз они были куда серьезнее, чем разбитая ваза или двойка за невыученный урок.
- Мы с мамой так переживали, - так же холодно выдохнул Эдвард, но в его голосе стали отчетливо слышны нотки и разгорающегося негодования. – Думали, что Алек мог заставить тебя поехать с ним силой! Белла вынуждена была снять свой щит, поставив всех нас под удар, только чтобы я смог по твоим мыслям сориентироваться, где тебя искать. И что же?
Ох…
Эдвард не врал. Если щит мамы больше не скрывал меня, то он действительно знал все…
Я потупила глаза. Смотреть на папу, выдавливающего из себя обличающие слова, было просто невыносимо. Но даже не потому, что он был зол на меня, нет. Здесь все было куда хуже. Он был разочарован во мне. Об этом ясно свидетельствовал его взгляд, тембр его голоса… Раньше я всегда была главным достижением его жизни, но сейчас в его глазах не было ни намека на отеческую гордость и это неприятно потрясло меня.
- И что же? – повторил Эдвард громче, отвлекая меня от этих мыслей.
- Эдвард, - тихо пробормотала мама, впервые вступая в разговор. – Не нужно.
- Белла, прекрати защищать ее! Ты лучше меня знаешь, что нам необходимо сказать это! – крикнул папа и это был первый раз в моей жизни, когда я слышала, как папа повышает голос на маму. – Она ведет себя безответственно и ставит под удар благополучие всей семьи! Что же, мы должны гладить ее по голове, как обычно, будто ничего не происходит?
- Ты чересчур взвинчен, - осторожно сказала мама, пытаясь унять гнев Эдварда. – Сейчас ты можешь сказать много вещей, о которых впоследствии будешь жалеть. Не делай этого.
Папа не обратил на ее слова никакого внимания. Вместо этого, он снова обрушился на меня силой своего гнева:
– Мы думали, что тебя нужно спасать! Но оказалось, что ты не только не сопротивлялась, ты сама с радостью запрыгнула в машину к Алеку Вольтури!
- Пап… - я была в полном отчаянии и чувствовала себя как сдутый воздушный шарик, который совсем недавно веселил всех и сам был полон надежд, а потом вдруг в один миг выдохся и стал всем отвратителен в своей обреченности и нерадости.
- Что «пап», Ренесми? – взорвался он, подбегая ко мне и хватая за плечи. – Сколько еще можно испытывать на прочность меня и маму? Сколько можно вести себя так безответственно, будто ты маленький капризный ребенок? Сколько можно мучить всю нашу семью, в конце концов?
- Прости…, - прошептала я, проглатывая слезы.
- Прости? – прошипел Эдвард. – Прости? Да я готов придушить тебя собственными руками!
Оторопев от столь внезапной прямоты и агрессии со стороны такого близкого мне человека, я почувствовала, что тоже начинаю заводиться. Что-что, но никто не мог не согласиться, что, в спокойствии ли, в радости или гневе, я всегда была дочерью своего отца.
- Так придуши! – закричала я, внутренне уже раскаиваясь в этом. Даже ослепленная обидой и гневом, я понимала, что совершаю ошибку, позволяя эмоциям брать верх над рассудком, но на данный момент я была такая издерганная прошлыми событиями, такая чувствительная к переменам настроения, что не смогла удержать себя в руках, даже зная, что буду сильно жалеть об этом. – Сделай это, и тогда у вас больше не будет проблем из-за моей безответственности и глупости! Заживете тихо и спокойно, а ваша непутевая дочь будет трепать нервы ангелам, или скорее чертям в аду!
- Прекратите, оба! – вмешалась Белла, подлетая к нам и пытаясь встать между нами. – Криками вы ничего не решите.
- Тебе кажется, что это вообще можно решить? – крикнул папа, все больше распаляясь.
- Зачем решать то, что и так очевидно? – в свою очередь закричала я. – Мне нужен друг! Кто-то, кто поможет мне… И не будет судить!
- Ты смеешь говорить, что мы тебя не поддержали? – ошарашено бросил Эдвард. – Да ты просто неблагодарная лицемерка! Ни один из нас не упрекнул тебя ни в чем за все это время, хотя ты и вела себя так…Так, что нам всех хотелось хорошенько всыпать тебе, чтобы ты перестала совершать одну непростительную глупость за другой!
- Так нужно было всыпать! Наорать, вот как сейчас, чтобы я не чувствовала, что вы шепчетесь по углам, обсуждая, какая я глупая и безответственная!
- Нужно было воспитывать тебя лучше! А не баловать тебя, как это делали все мы! «Ренесми хочет то, Ренесми хочет это», - кривляясь сказал он. – «Ренесми получает все, что хочет»! Поэтому ты и выросла взбалмошной и эгоистичной особой, которая не думает ни о ком, кроме себя!
- Может я и эгоистичная, но, во всяком случае, честная перед собой и всеми вами! И уж точно не лицемерка, как некоторые!
- Стоп! – на этот раз и Белла повысила голос. – Замолчите оба! Вам обоим нужно как следует всыпать, чтобы вы перестали нести чушь! Мы же семья! Вы что, забыли об этом?
- Я ничего не забывал! А она только и делает, что наплевательски относится к нам! – чуть тише воскликнул Эдвард.
- Наплевательски? – выдохнула я. - Да после Вольтерры я чувствовала себя так паршиво, так виновато, что позволила вам запихнуть меня к психоаналитику! Боялась лишний раз слово сказать, чтобы напомнить вам о своем присутствии! Хотела только стать невидимкой, чтобы не раздражать вас! И не напоминать о том ужасе, который вы пережили по моей вине!
- Замечательный способ стать невидимкой – встречаться с Алеком! – язвительно зашипел Эдвард. – Так ты хочешь перестать напоминать нам о своем присутствии? Уйти с ним?
- Что за бред? – закричала я. – Я никуда не собираюсь с ним! Я просто...Я дружу с ним!
- Дружишь? – Эдвард холодно и наигранно засмеялся. - Только не с Алеком Вольтури!
- Именно с ним!
- Ренесми, ну почему ты вечно выбираешь не тех парней? – с какой-то обреченностью произнес Эдвард. Казалось, что он немного остыл, потому что, по крайней мере, перестал орать.
- А кто «тот», пап, скажи мне!? – взвилась я. – Смертный, которого мне придется либо похоронить в один прекрасный день, либо превратить в такого как мы? Кажется, мы это уже проходили, и ничего хорошего из этого не вышло!
- Но Алек из Вольтури!
- Ты говоришь так, будто мы из клана Капулетти, а они Монтекки! Какая разница, откуда он, если мне с ним нравится? – воскликнула я, размахивая руками в порыве отчаяния. - К тому же, у нас все не так… Я не люблю и никогда не полюблю его в этом смысле. Мне просто с ним комфортно. Мне не страшно быть с ним, мне не страшно его потерять. Мне не страшно думать, что в один день его не будет рядом. Мне просто комфортно. Когда он появляется, все призраки прошлого уходят…
Эдвард вздохнул. Казалось, вспышка гнева исчерпала все его силы, весь огонь его души, всю страсть. Он посмотрел на меня долгим немигающим взглядом, а потом поднял руки в жесте, каким признают свое поражение.
- Я сдаюсь, - глухо сказал он. – Ты можешь делать, что взбредет тебе в голову, потому что я не знаю, что я еще должен сказать, чтобы ты поняла и перестала вести себя так, будто нарочно пытаешься причинить боль мне и своей маме.
Сказав это, он развернулся и вышел из холла, оставив меня наедине с мамой.
Я хранила молчание. Горло будто сжалось, и я не могла не то, что сказать, даже вздохнуть было сложно. Поэтому я только стояла, как вкопанная, и упивалась своей ничтожностью, с трудом понимая, что сейчас произошло что-то важное и страшное одновременно…
Когда выносить звенящее напряжением и осуждением пространство холла стало совсем невыносимо, кое-как выдавив из себя «Прости», я ринулась в свою комнату, изо всех сил стараясь сдержать наворачивающиеся на глаза слезы. Но как только спасительное уединение комнаты приняло меня в свои объятия, я упала на кровать, уткнулась лицом в подушку и зарыдала…
Папа, конечно, прав. Но его правота еще никогда не была такой колючей, беспощадной, бьющей по больному. К моим собственным сомнениям и угрызениям совести добавилось открытое осуждение самых близких мне людей, усилив их стократно.
А чего собственно я ожидала? Что папа снова спокойно «проглотит» мой очередной выкрутас? Я избалованная. Эгоистичная. Просто плохая. Я не думаю о других, когда хочу что-то. Я всегда думаю только о себе. Но… Но я такая, какая есть. И я не могу быть кем-то другим. Претворяться. Скрывать свои чувства и желания.
В бессильной ярости на себя, на жизнь, на всю ситуацию, я изо всех сил хлопнула по подушке рукой.
Боже, я такая глупая… Такая… Такая никчемная и вечно неправильная. У меня талант поступать неверно, привлекать неверное, думать совершенно не то, что нужно… Меня нужно изолировать от семьи и общества, как опасное для них существо.
Я зарыдала еще сильнее.
Даже слезы у меня неправильные… Я жалею себя, хотя жалеть нужно было только тех, кто меня окружает. Но я, похоже, была чересчур эгоистична даже для этого.
Когда примерно через десять минут слез не осталось, а горло распухло и хотелось кашлять, я встала с постели и пошла в ванную. Умылась, приняла душ, причесалась и переоделась, механически совершая все положенные для этого действия. Когда вернулась в комнату, телефон подмигивал новым сообщением.
«Как все прошло?»
Первым моим порывом было разбить телефон, утопить его, выкинуть в окно. Вторым – послать Алека к черту. Но я не сделала ни того, ни другого, потому что самым сильным был третий порыв – пожаловаться ему.
Я ненавидела себя за это. Чуть-чуть, но ненавидела. Я забралась в постель, потушила свет, накрылась с головой одеялом и…
Нет, я не написала Алеку. Я позвонила ему, не заботясь о том, что чуткий слух моих родичей-вампиров, может уловить обрывки нашего разговора. Плевать. Раз они уже все высказали мне, а я все высказал им, теперь я могу поступать, как мне заблагорассудиться. Эдвард сам сказал так.
Алек снял трубку после первого же гудка.
- Ты в порядке? – обеспокоено спросил он.
- Нет, - всхлипнула я. – Но я буду.
- Все прошло так плохо? – с искренним сожалением произнес он, отчего я почувствовала себя в разы лучше и еще больше укрепилась в мысли, что позвонить ему было правильным решением. Алек нужен мне. Он мой плотик, за который можно ухватиться. Пусть даже я в очередной раз ошибаюсь, но сейчас это именно так.
- Мы поскандалили в первый раз в жизни, - жалобно прошептала я. - Папа сказал, что он сдается, потому что я занимаюсь саморазрушением так целенаправленно, что он не в силах мне помешать.
- Значит, он не будет мешать нашим встречам, - пошутил Алек.
Вообще, по-хорошему, я должна была обидеться на эту шутку, потому что она была несмешной и немножко эгоистичной со стороны Алека. Но я не обиделась, потому что вопреки всякой логике, эта шутка приободрила меня.
- Но это же еще хуже! – воскликнула я, отвлекаясь от своих рассуждений. – Я так разочаровала его, что он даже больше не хочет заботиться обо мне, потому что для него это больно. Я ужасная, - снова повторила я то же самое утверждение, что и тогда, в машине.
- Нет, и ты это знаешь, - тепло сказал Алек. - Ты прекрасная. Эдвард поймет. Когда-нибудь.
Я снова всхлипнула.
- Что ты хочешь от меня, Алек? – спросила я, вспомнив обвинения папы в том, что я уйду в Вольтерру.
- Ничего, мы же уже обсуждали это. Я просто хочу общаться с тобой, потому что мне с тобой интересно.
- Но ты хотел бы, чтобы я ушла с тобой в Вольтерру? – настойчиво спросила я.
- Мммм, - на другом конце провода повисло недолгое молчание. – Когда-нибудь, наверное, да.
- Этого не будет.
- Ок, - спокойно согласился он.
- Так просто?
- А что сложного?
- Но ты не оставишь попыток переубедить меня?
Он хмыкнул:
- Ты слишком хорошо меня понимаешь.
- Вряд ли это так, - произнесла я и вздохнула. - Я тебя совершенно не понимаю.
- Я хочу увидеть тебя, - внезапно сказал Алек, меняя тему разговора.
- Мы же только что расстались!
- Все равно. Я могу приехать за тобой.
- Нет, - устало пробормотала я. – На сегодня с меня хватит встреч. И скандалов. Хоть Эдвард и сказал, что я могу делать, что хочу, подозреваю, что как только он тебя увидит, его мнение резко поменяется. Я лучше буду спать.
- Тогда завтра? – предложил Алек.
- Может быть.
- Завтра? – настойчиво повторил он.
- Хорошо.
- Спокойной ночи.

Следующим утром я спускалась вниз, словно воришка. Так боялась встретить кого-нибудь, что наплевала на собственные представления о гордости и чувстве собственного достоинства, и шла как мышка, постоянно озираясь по сторонам. Я опять не знала, что говорить и как вести себя после этой очередной «подставы» с моей стороны. Хотелось прыгнуть в одну из машин в гараже (хотя, водила я не очень хорошо – не очень любила это занятие), и умчаться, избежав очередных объяснений. Но здравый смысл возобладал.
Внизу оказались только двое. Эммет и Роуз.
- Прячешься? – со смешком спросил Эммет.
Я подскочила на месте, но тут же взяла себя в руки, выпрямила спину и слега подняла подбородок, чтобы скрыть виноватое выражение на лице.
- Я…Я нет.
- Да, ладно, - пробасил Эммет, широко улыбнувшись. – Нас-то можешь не обманывать. Скажу тебе честно, ты правильно делаешь, что прячешься. Эдвард в ужасном настроении.
- Мммм… И где он? – наигранно безразлично произнесла я.
- Ушел охотиться пару часов назад. Сказал, что ты совсем свихнулась, потому что назначила Алеку свидание сегодня, и он не собирается становиться этому свидетелем.
- А мама? – спросила я.
- Была дома. Кажется, она собиралась звонить и жаловаться на тебя Джейку, - бесхитростно ответил Эммет.
Отлично. Шикарно. Только Джейка не хватало приплетать сюда. Мы с ним, конечно, в ссоре. Но если только представить градус его вспыльчивости и сравнить его с папиным, то сразу станет ясно – то, что устроил мне вчера отец, показалось бы мне легким бризом по сравнению с тем ураганом, который бы обрушил на меня Джейк.
Сетуя на маму, папу, и даже на ни в чем неповинного Джейка, я подошла к холодильнику. Достала оставшийся со вчерашнего дня салат, налила в стакан сок, вынула из шкафчика вилку и салфетки, а потом уложила все это на поднос. Мне не терпелось скорее оказаться в своей комнате и спрятаться там от неотступно преследовавшего меня в обществе кого-либо из Калленов чувства вины. Да и Эдвард мог вернуться, а мне совсем не улыбалось снова видеть его. По крайней мере, не так скоро.
- Я поем у себя, - пробормотала я, не глядя на Эммета и Роуз.
Но как только я подошла к лестнице, ведущей на второй этаж, я вдруг увидела, как Роуз сорвалась со своего места и двинулась ко мне. От неожиданности я чуть не выронила поднос, но каким-то чудом, все же смогла удержать его. Пролив лишь несколько капель сока.
- Как ты можешь вести себя так? – презрительно выдохнула Розали, сверкая глазами. Она была так разозлена, что казалось, готова вступить со мной в схватку. – Отношениями с Алеком ты предаешь не только всех нас, но и Дэниэла!
Я будто приросла к месту. Только вытаращила глаза на прекрасную блондинку, и открыла рот, но не смогла ничего сказать, будто рыба, выброшенная на берег.
- Предаю Дэниэла? – повторила я, спустя минутное замешательство. – В какой вселенной ты живешь, Розали? Он выпил мою кровь и выкинул меня на помойку! То, что я, несмотря на те унижения и страдания, которым он меня подверг, пытаюсь наладить свою жизнь – чудо, но никак не предательство с моей стороны!
- Он спас нас от Вольтури! – бросила она.
- Только после того, как сам к ним и привел!
- Это ты привела всех нас туда! – закричала она. - Из-за тебя нас всех чуть не уничтожили! И сделал это именно Алек! Как ты смеешь даже думать о нем и не желать ему смерти! Он и его ненаглядная сестричка Джейн измывались над нами, а ты готова упасть к Алеку в объятия!
Я почувствовала себя так, будто меня ударили по голове кирпичом. Или переехал трактор. Это были первые слова, которые Роазли сказала мне за долгое время и они были… такими. Такими жестокими в своей правоте. Настоящими в своей злости. Они полоснули по сердцу, будто острым ножом. И оставили меня абсолютно неспособной произнести хоть слово в свою защиту.
- Это все наша кара за то, что мы обратили его, - сокрушенно сказала Розали чуть тише, выплеснув на меня всю накопившуюся злобу. Теперь ее глаза выглядели полубезумно. Казалось, если бы она могла, то заплакала бы. - Это было неправильно и эгоистично. Я всегда знала, что однажды Дэни возненавидит тебя и меня за то, что мы превратили его в вампира. Это все твоя вина. Твоя и моя.
Она обхватила себя руками, будто защищая свое тело от распада. Волосы упали на лицо. Было очевидно, что она испытывает сильнейшую душевную боль.
И я вдруг почувствовала, что боль у меня внутри тоже просыпается. Именно та боль. Та, которую я так старательно пыталась преодолеть… Боль, сильнее которой нет ничего.
- Роуз, стоп, - тихо пробормотал Эммет, тут же оказываясь рядом и опуская свои огромные руки на хрупкие плечики Роуз. – Не нужно.
- Ты прав, - едва слышно прошептала она. Потом сбросила с себя поддерживающие ее руки, и еще раз взглянув на меня обвиняюще-затравленно, выбежала на улицу, громко хлопнув за собой дверью.
Я потерянно смотрела на закрытую дверь, пытаясь осознать, что Розали сказала мне. Она все-таки обвинила меня. Не только в том, что я привела семью в Вольтерру, но и в том, что сначала настояла на том, чтобы Дэниэла обратили, а потом допустила, что он выпил мою кровь…
- Не сердись на нее, - прозвучал расстроенный голос. Я перевела взгляд с двери на Эммета. Его обычно смешливые золотые глаза на этот раз смотрели серьезно. – Она не думает так на самом деле. Она просто с большим трудом справляется со всем этим.
- Она думает, мне легче? – прошептала я, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
- Она знает, что не легче, - Эммет осторожно забрал из моих рук поднос и обнял меня. – Просто не суди ее. Вы оба для нее как дети, и она сейчас полностью деморализована. Я хотел увести ее куда-нибудь, но она наотрез отказывается.
Вот и Роазли мучается… Конечно, я всегда понимала, что для нее вся эта ситуация сложна и тяжела, но вместо того, чтобы попытаться поговорить с ней, я избегала ее. Конечно, папа правильно сказал, что я безответственная эгоистка.
- А ты, Эммет? – тихо спросила я, пытаясь сдержать горькие слезы - Ты тоже осуждаешь меня?
- Не думаю, что имею на это право.
- Я сейчас спрашиваю не про Дэниэла и Вольтеру, - пояснила я. – Я спрашиваю про Алека.
- Но мой ответ будет тем же. Я не знаю, как бы повел себя, окажись в такой ситуации, в которой оказалась ты, - он ласково погладил меня по спине, и я уткнулась лбом в его плечо, чувствуя поддержку и участие, которые так нужны были мне в этот миг. – К тому, же я склонен верить Элис, а она убеждена, что Алек не представляет для тебя опасности. А мне важно, чтобы ты была в порядке. Если для этого тебе сейчас нужен Алек – ок, я смирюсь с этим. Если ты вдруг поймешь, что он – сволочь, я так же быстро сделаю все, чтобы избавить тебя от него.
- Спасибо, - прошептала я. И это спасибо вмещало в себя гораздо больше, чем благодарность за те слова, которые Эммет только что сказал. Я надеялась, что он понял это.
- Да, благодари меня, малышка, - хмыкнул он, снимая напряженность. - Потому что я в меньшинстве, и в абсолютно женской компании, состоящей из Элис и Эсми.
- Да? – изумленно воскликнула я. – А Джаспер и Карлайл тоже воинственно настроены?
- Карлайл где-то посередине, он же дипломат по натуре, ты знаешь. Но последняя встреча с Аро и компанией его здорово потрясла. Теперь он чуть больше радикален в своих взглядах на мир и справедливость. Джаспер…Ну да, Джас сильно против. Эдвард просто в бешенстве.
- А Роуз?
- Роуз всегда за Дэниэла. На все остальное ей сейчас наплевать, - Эммет вздохнул. – Мне больно видеть ее такой…
- Я знаю. И мне так жаль.
- О, плиз, - он отстранил меня от себя и заглянул в глаза. - Ты здесь ничего бы не смогла сделать, понимаешь?
Я кивнула, только чтобы успокоить Эммета.
- Ну, я пойду, - сказа он, передавая мне поднос. – Поищу Розали.
- Хорошо, - я снова кивнула. – И спасибо, Эм.
- Ладно, уж, - он слегка потрепал меня по щеке и взъерошил волосы. На этот раз я даже не стала отчитывать его за это. Он такой хороший и так добр ко мне.
Уже почти дойдя до входной двери, он вдруг резко остановился и спросил:
- А ты правда собралась на свидание с Алеком сегодня?
- Это не свидание! – воскликнула я.
- А, ну конечно, - он подмигнул мне и вышел.

Весь день я повторяла конспекты к завтрашнему экзамену. Не выходила из комнаты, и ко мне никто не заходил тоже, хотя иногда я слышала, как хлопала входная дверь или включался телевизор. Я была все еще под впечатлением слов, сказанных мне Розали. То, что она винит меня в предательстве Дэни, меня просто ошеломило. Если не сказать, шокировало. Я никак не могла отделаться от мысли, насколько сильно изменилось ее отношение ко мне. Было время, когда она была мне даже ближе мамы, потому что только ей я могла доверить самые сокровенные девичьи секреты о Джейке и даже Дэнэле. Теперь же, она считает меня врагом и предательницей.
Я почувствовала сильнейшую злость на Дэниэла. Он умудрился не только растоптать меня, но и убить мою дружбу с Роуз. Гореть ему в аду за это! Эта злость позволила мне дожить до вечера.
Эта мысль и еще мысль о скорой встрече с Алеком. Если бы не она, я бы наверное снова ударилась в депрессию.
К шести тридцати вечера, когда солнце стало не таким ярким, я уже была готова к встрече. Надела простое платье в цветочек и сиреневые босоножки без каблуков. Взяла джинсовую курточку для вечера. Уложила деньги, телефон и расческу в маленькую сумочку. Собрала волосы в хвост и немного подкрасилась. Для поездки в Лондон я вызвала такси. Алек, конечно, предлагал заехать за мной, но я отказалась.
Когда мне позвонили, что такси уже у дома, я пошла вниз, молясь не встретить никого по дороге. Моим мольбам не суждено было сбыться. Видимо, я испытала лимит обращений к ангелу-хранителю.
- Ренесми? – прозвучал властный голос, едва я достигла последней ступеньки.
Я вздрогнула и зажмурилась. Потом нехотя остановилась и обернулась. При виде хмурого выражения на лице Эдварда, который стоял в проеме кухни, сердце у меня ухнуло вниз. Глаза папы были цвета расплавленного золота, что обычно придавало его лицу особую мягкость, но только не в этот раз. От золотых глаз веяло ледяным холодом.
- Уж не собралась ли ты уехать, даже не перекинувшись со мной словом? – коротко спросил он.
- Я думала, ты не желаешь со мной разговаривать, - пробормотала я, едва дыша, в ожидании реакции Эдварда.
Лицо папы тут же прорезали горькие складки.
- Считаешь, что проще сбежать, не говоря ни слова?
Я замешкалась, пытаясь выразиться как можно более тактично.
- Считаю, что лучше не усугублять спором ситуацию еще сильнее.
Эдвард вздохнул.
- Я не могу поверить, что ты выбираешь Вольтури.
- Пап! – воскликнула я. – Да не выбираю я Вольтури! Боже! Это только Алек!
- Сначала Алек, потом Вольтерра…
- Ты этого боишься? Поэтому так зол на меня? – я подошла к нему ближе и коснулась рукой его щеки. – Тебе не нужно волноваться насчет этого. Алек просто… Просто друг, наверное. Мне сложно это объяснить, я его почти не знаю, но я знаю, что с ним мне проще. Он помогает мне. Ни о какой Вольтерре не может быть речи. Я мечтаю вернуться в колледж и жить нормальной жизнью.
- Нормальная жизнь подразумевает Алека Вольтури? – иронично произнес папа, не скрывая горечи в голосе.
Я пожала плечами.
- У меня нет на это ответа.
- Тогда иди, и в следующий раз, если ты еще будешь жива, найди ответ, - сказал Эдвард.
- Мне жаль, что я причиняю тебе столько беспокойств, пап, - вздохнула я.
- Мне тоже.
Чувствуя тугой комок в горле, вызванный последними словами папы, я отвернулась от него и пошла к двери. Только когда она захлопнулась за моей спиной, я смогла вздохнуть и смахнуть с глаз слезы.
В такси я все думала о том, что сказал папа.
«Нормальная жизнь»? Действительно, что это для меня теперь? Колледж, друзья, семья? Без любви? Без страстей? Без романтики? Без опасных для сердца волнений? Или нет? Если нет, тогда что же я хочу от жизни? Кого я хочу? Нужен ли вообще хоть кто-то? Вопросов было нескончаемое множество, а ответов на них – нет. Поэтому я закрыла глаза, откинулась на сиденье такси и сосредоточилась на мыслях о предстоящем экзамене. И еще немного на Алеке, который ждал меня на набережной Темзы, чтобы покататься на теплоходе, любуясь наступающими сумерками…