Форма входа

Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

Я тебя простила
- Анна… - раздался то ли стон, то ли вздох за её спиной. Холод мгновенно сковал Анну в свои объятия, она боялась повернуться и столкнуться с призраком человека, которого любит всем сердцем.
Я не боюсь темноты
Белла Свон должна пройти «посвящение» в школе Форкса. Ей нужно провести ночь в темном подвале, где предположительно живет страшный вампир. Но что, если это не шутка учеников, и вампир существует на самом деле?
I remain, Yours
Белла неожиданно получает антикварный стол, который когда-то принадлежал Эдварду, и находит в нем письмо, которое тот написал своему кузену в 1918 году. Она отвечает и отправляет послание в неожиданное путешествие. Возможно, есть некоторые вещи, которые не предназначены для понимания, их просто нужно принять...
Невезучее Рождество, о котором можно только мечтать
Перед самым Рождеством на Изабеллу навалилось катастрофическое невезение, и кажется, что неприятностям не будет конца. Но вдруг все это - лишь помехи на пути к чудесному счастью, которого долго ждала и считала недосягаемым?..
Одно ветреное утро
«Можете записать это в своём дневнике. Разве не так делают маленькие девочки вроде вас?»
Один паршивый день Эдварда Каллена
Эдвард Каллен – хронически невезучий вампир и ходячий магнит для неприятностей. Впрочем, однажды удача ему все же улыбнулась – он встретил Беллу, новую ученицу школы Форкса, и, по совместительству, телепатку, которая не может читать только его мысли.
Юмористический мини ко Дню святого Валентина.
Милые обманщики
Белле понравился Эдвард. Сможет ли она сказать ему правду о себе? А может, этот милый, заботливый, положительный во всех отношениях мужчина тоже что-то скрывает от нее? К чему приведет их маленькая ложь?
Рождественский мини.
Крылья
Кирилл Ярцев - вокалист рок-группы «Ярость». В его жизни, казалось, было всё: признание, слава, деньги, толпы фанаток. Но он чертовски устал, не пишет новых песен. Его мучает прошлое и никак не хочет отпускать.
Саша Бельская работает в концертном агентстве, ведет свой блог с каверзными вопросами. Один рабочий вечер после концерта переворачивает ее привычный мир…


А вы знаете?

А вы знаете, что в ЭТОЙ теме вы можете увидеть рекомендации к прочтению фанфиков от бывалых пользователей сайта?
... что попросить о повторной активации главы, закреплении шапки или переносе темы фанфика в раздел "Завершенные" можно в ЭТОЙ теме?



Рекомендуем прочитать


Наш опрос
Сколько Вам лет?
1. 16-18
2. 12-15
3. 19-21
4. 22-25
5. 26-30
6. 31-35
7. 36-40
8. 41-50
9. 50 и выше
Всего ответов: 15594
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

QR-код PDA-версии



Хостинг изображений


[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 4
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • »
Модератор форума: Farfalina, Валлери  
Twilight Russia. Форум » Fanfiction » Разминка для ума » Архив марафонов » Недельный марафон. Тайна
Недельный марафон. Тайна
Limon_FreshДата: Вторник, 06.10.2015, 00:29 | Сообщение # 1
Sugar Daddies

Группа: Проверенные
Сообщений: 23908


Статус:
Смайл настроения:

Клубы:




Темы частей:

1. Тепло
2. Мечты
3. Телефон
4. Дневник
5. Подарок
6. Клоун
7. Ветка


Каждый день мы будем выкладывать для вас темы зарисовок на главной странице сайта. НО если вы хотите принять участие в марафоне, а заодно дать дополнительную нагрузку своему воображению, на этот раз каждая последующая зарисовка должна становиться продолжением первой. То есть по прошествии недели у вас на руках (и при вашем желании - соответственно, и у нас) должна оказаться полноценная история. Будет это мини, миди или макси рассказ, фанфик или собственное, все люди или мистика - зависит исключительно от вас! Но учтите, что явно написанные заранее истории мы принимать не будем - полагаем, подобное жульничество не принесёт вам пользы, не поможет развить писательские навыки, а "Разминки" созданы именно для этого.
Если вы захотите прислать несколько отдельных зарисовок на определённые темы - мы выложим их по тому же принципу, что действовал до этого. Если же вы решите принять участие в марафоне, ваши творения будут выкладываться в отдельной теме, где в конце концов должны будут вылиться в полноценную историю. Поэтому просим вас делать пометку в теме письма - обычную вы прислали разминку или "марафонную". И обязательно указывайте тему разминки.
Присылать части историй в день оглашения очередной темы разминки необязательно. Допустимая задержка - два дня, но учтите, что марафон будет завершён в 23:59 (по московскому времени) 11.10.2015 - все части должны быть отправлены на почту строго до этого момента.

Темой марафона будет Тайна. Вы можете строить сюжет вокруг тёмного прошлого одного героя (или всех участвующих) или рассказывать о правительственных секретиках - дело ваше. Но в каком-либо виде тайна должна присутствовать, и она должна быть одним из "столпов", на котором будет держаться ваша история.

Участники:
Элен159
Кейт
Catherine
Vivian_Darkbloom
marina_malina
Dunysha
Olga_Malina
Shantanel / продолжения / продолжение
Limon_Fresh
Pinenuts
Bad_Day_48
Aelitka
Аноним (Catherine)
♥ღАврораღ♥ / продолжение
EliasLake
AlshBetta
Deruddy
Миравия / продолжение
lyolyalya / продолжение
Belka_sweet_girl
Tesoro
Кристи♥
ღSensibleღ
Farfalina
 
Limon_FreshДата: Вторник, 06.10.2015, 00:31 | Сообщение # 2
Sugar Daddies

Группа: Проверенные
Сообщений: 23908


Статус:
Смайл настроения:

Клубы:


Автор Элен159

Ничего изменилось с моего прошлого приезда сюда, только в Форкс пришла весна, неся с собой небольшой подарок в виде весеннего тепла. Одиноко большой дом Калленов, напоминающий мне одним своим видом о былом счастье. Кричащий на меня своими огромными пустыми окнами, безжалостно выбитыми хулиганами, о том, как я была любима. Настежь распахнутая дверь, что скрипела даже от легкого дуновения ветра. Она любезно приглашала меня зайти, но с каждым разом мне становилось сделать это все труднее. Вот и сейчас никак не могла я найти в себе силы переступить так когда-то горячо любимый порог уютного дома. Я вцепилась пальцами в дверную ручку открытой двери, почти кроша ее, и несколько минут простояла рядом с ней, молча роняя уже невозможные слезы. И пусть минул уже год с того дня, когда Аро приказал вышвырнуть меня из тронного зала высокому вампиру Деметрию и запереть в одной из многочисленных комнат замка, боль не утихала. Она расползалась по моему телу, уничтожая новые и новые территории. Во мне непрерывно шла ожесточенная война, конца которой просто не было. Ровно год минул с тех пор, когда я кусалась и брыкалась, чтобы умереть вместе с любимым. Отдать жизнь за него. Умоляя Аро убить меня вместо Эдварда. Когда успела ухватиться за его мантию и заклинать Вольтури отпустить Калленов. Предлагала свою человеческую жизнь взамен их бессмертных. Но получила я тогда безразличный взгляд красных глаз, после которого меня оттащили от Аро. Я кричала изо всех сил, выпрашивая у этого кровожадного монстра только лишь небольшой перемены в решении. Но я быстро оказалась в сильной хватке высокого светловолосого вампира.
Сил бороться с могущественным вампиром по имени Деметрий у меня просто не было. Меня крепко держали незнакомые ледяные руки. А перед глазами стояли лишь наполненные ужасом золотистые глаза Элис и черные – Эдварда. Любимый было дернулся ко мне, но тут же подоспела Джейн. Хриплый крик вырвался из его груди, убивая меня. Ловушка захлопнулась. Я завизжала, мечась в ненавистных оковах Вольтури и слезно просила прекратить. Но Кай лишь усмехался, с неподдельным интересом взирая на меня. Ему было интересно, насколько меня хватит. Он, так же, как и Аро, просто проводил некий опыт. Меня обуяла такая ненависть к этому блондину с ужасными кровавыми глазами, что остановиться бы уже точно не смогла бы. Даже если бы захотела. С губ моих срывались все известные мне ругательства, и я не переставала вырваться на свободу из лап Деметрия.
- Я ненавижу тебя! Всех вас!
Ничего не выражающий взгляд Аро вернулся ко мне, пока Эдвард находился под ужасным даром этой маленькой ведьмы. Он чуть покачал головой и произнес:
- Алек, успокой нашу милую Изабеллу.
Стройный молодой вампир, одетый в черную мантию, низко поклонился Аро и медленно приблизился ко мне. Все мое существо в тот момент замерло в ожидании его дальнейших действий. Да, я боялась. Но не за себя. Меня больше беспокоили на тот момент жизни Элис и Эдварда. Я была готова пойти на все, лишь бы они остались в живых. Если бы только Аро смилостивился и разрешил им покинуть Вольтерру. Я бы все отдала за это, не задумываясь ни на секунду. Но вампир медлил, стоя почти вплотную ко мне. Потом медленно поднял одну руку и коснулся моей щеки. Меня передернуло от его ледяного касания, совершенно не такого, как у Эдварда. Если бы можно было, я бы отвернулась от Алека. Но единственное, на что меня хватило, пока Деметрий не дал даже мне сдвинуться с места, это закрыть глаза. Потеряв зрительный контакт с вампиром, я поняла, что выиграла несколько секунд передышки. Дыхание вырывалось из моей груди громкими надрывными хрипами, а после меня так резко дернули вперед, что глаза сами по себе распахнулись. И вновь я встретилась с алым взором Алека. Он увлекал за собой, не давая даже малейшего шанса на спасение. Не сразу я поняла, как все вокруг стало темнеть, но все же я успела услышать надрывный крик Элис, которую держал Феликс. Всегда мелодичный голос моей любимой подруги взывал к небесам, чтобы дать шанс все изменить. Но так быстро, как он появился, так же молниеносно он и оборвался. Даже в таком нестабильном состоянии я смогла услышать ужасный скрежет, после которого все и закончилось. Злорадный смех Аро резанул уши так сильно, что я выпала из реальности. Алека тут же отбросило от меня, его заменил Кай. Весьма довольный собой, он смотрел на меня с неприкрытым самодовольством, хватая за руку. Жестко схватил за подбородок и указал на то место, где лежали останки Элис. Мое сердце запнулось на мгновение, а тело словно заморозили.
- Смотри, жалкий человечек. Смотри, что ты наделала, - шипел он мне прямо на ухо. Грозный хрип Эдварда, пропитанный болью от дара Джейн, ворвался в мое сознание.
- Не смей трогай ее, - черные глаза любимого закатились от полоснувшей его боли, а руки так сильно сжались в кулаки, что суставы почти прорывали мраморную кожу.
- Неужели ты мне запрещаешь? Мерзкий выродок, позорящий нашу расу. Феликс, - огромная фигура, что недавно сдерживала Элис, мгновенно оказалась рядом с Эдвардом. Гигант поднял его словно пушинку и тут же опустил на пол. Я заорала изо всех сил и ринулась к любимому, когда руки Феликса сделали свое дело. Голова Эдварда покатилась по кафельному полу, черные глаза взирали в пустоту. Моим ответом был только душераздирающий крик, слезы застилали все вокруг. Я не могла поверить, что все закончилось. Рыдая рядом с дорогими мне вампирами, я не сразу заметила, как надо мной склонился Аро и поднял меня вверх.
- А теперь и твоя очередь, - ледяные губы коснулись моей шеи.
Из воспоминаний меня вывела проезжающая мимо машина. Я дернулась чуть в сторону, срывая с петель и без того пострадавшую дверь.

Отбросив от себя подальше совершенно ненужный никому теперь кусок дерева, я резко развернулась к возможному нарушителю моего спокойствия. Лишь глухой звук напомнил мне о том, что я только сделала. Но сожалеть было совершенно некогда. Все мое человеческое существо призывало оказаться как можно дальше от грядущего искушения в лице человека. Небось какие-то подростки вновь решили повеселиться там, где родителям не придет в голову их искать. Люди порой были такими предсказуемыми. Совершенно не думали о последствиях своих решений. Ведь элементарная попытка повеселиться могла стоит им всем жизни. Я же была новорожденная, хоть мне и удалось хорошо для молодого вампира держать себя в руках.
А ведь я когда-то тоже была человеком. Точно так же ходила по улицам Форкса, встречалась с друзьями. Воображала свою дальнейшую жизнь – как хотела поступить в колледж, получить хорошую работу и выйти замуж. Но все мои мечты перечеркнуло появление в моей жизни Эдварда. И я ни на секунду не жалею об этом. Любимый всегда давал мне то, ради чего стоит жить. Дарил мне надежду на будущее, идя рядом с собой рука об руку. Он всего одним взглядом своих притягательных золотистых глаз изменил меня. Все вдруг стало таким несущественным и совершенно глупым, что мне тогда захотелось поведать всему миру об этом. Я представила, как начнет меня укорять Чарли, как будет пытаться образумить меня Анжела, все же кидая в мою сторону радостные взгляды.
Тогда, на стоянке средней школы Форкса я поняла, что уже никогда не смогу без Эдварда Каллена. Мое сердце совершенно не интересовало ничего из того, что любимый пытался до меня донести. Как старался изо всех своих вампирских сил оттянуть начало наших отношений. Оно уже тогда любило его. Мы были предназначены друг другу судьбой. Она подарила мне его, и она же отняла, забирая с собой мою душу. Я потеряла себя, и не было ни единого мизерного шанса стать прежней. Как можно вернуться к истокам, если их просто нет. Они просто растворились во времени и пространстве, нанеся при этом ужасающий по своей силы удар острейшим кинжалом прямо в мою душу. Мне тогда казалось, что я вся просто рассыпалась на мельчайшие кусочки, и не хотела вновь оказаться собранной воедино. Отлично запомнилось, как довольный Кай поднес зажженный факел к разорванному телу Элис и сделал вид, что задумался. Посмотрел в мои глаза и мстительно оскалился. Мы оба понимали, что это конец. Огненное облако окутало миниатюрную фигуру моей подруги, моей сестры. Я умоляла убить меня, не в силах смотреть на творивший вокруг ужас. Уже ощущая жгучую боль в области шеи - вампирский яд неумолимо забирал мою человеческую жизнь, даруя отнюдь не спасение. Но наказание в лице полного одиночества без своей второй половины. Джейн захлопала в ладоши, когда я первый раз закричала, объятая пламенем превращения. Холодный мраморный пол не приносил облегчения. Наоборот, он лишь усиливал мою боль. Моя спина выгнулась дугой, когда адская стрела агонии пронзила мои легкие, из горла вырвался хриплый стон. А тем временем Алек с совершенно безразличным видом бросил в сторону тела Эдварда такой же огромный факел, каким и была сожжена Элис.
- Аро, ты уверен, что она нужна нам? Это же просто человек. Она же ничего не умеет, - прорычал явно недовольный Кай. Он с презрением взглянул на меня, корчащуюся на полу, и еще сильнее скривился. – Единственное, что есть у нее, так это ароматная кровь. И все.
- Ошибаешься, брат, - спокойно ответил Аро на злые слова своего брата. – Она не поддается моему дару и дару Джейн. Но вот Алек смог пробиться сквозь ее защиту. И я хочу узнать причину такой избирательности. Деметрий, к слову, так же не может видеть ее в силу своих способностей. Она словно скрыта от нас, до не конца, - Аро дотронулся до моей щеки и грустно добавил:
- Какое расточительство. Если бы Эдвард только согласился на мои условия, все вы были бы живы и невредимы. Но нет, глупому мальчишке ты оказалась дороже собственной жизни. Какой же он все же глупец.
Рев двигателя все приближался. Зверь мой рвался наружу, сгреб когтями и метался в грудной клетке словно в западне. Небольшой, на грани слышимости, рык все же сорвался с моих губ, когда автомобиль плавно заскользил по такому знакомому для меня маршруту. По гравию зашуршали шины, я напрягла все свои мышцы и лихорадочно искала пути отступления. Неизвестный мне пока гость этих мест остановился в нескольких метрах от самого дома. Я слышала, как он хрипло зарычал и уловила последующий его стон. Но вот сердце незнакомца не билось. Тому было единственное объяснение. Сюда решил наведаться никто иной, как вампир. А что, если это Вольтури? Шагнув в дверной проем дома Калленов, я приготовилась к неожиданной встрече. Постаралась это сделать. Шансы спастись бегством у меня были. Но вот если их много, но мне точно не избежать встречи. А если дело дойдет до драки, то у меня нет никаких шансов. Но гость просидел в машине несколько минут, только рыча и шипя изредка. Я ощутимо и очень уже по-человечески вздрогнула, когда дверь со стороны водителя отлетела на пару десятков метров от машины, издав при этом такой скрип. Металл стонал из-за такого несправедливого с собой обращения. Вампир выскочил следом, круша неповинное средство передвижениями резкими взмахами рук и топча ногами то, что мешало ему совершать сие надругательство над автомобилем. Когда осталась только совершенно покореженная груда металла, не подлежащая никакому восстановлению, а громкое утробное рычание постепенно затихло, я услышала такой громкий и пропитанной болью утраты крик боли. Вампир, которого от меня скрывало только небольшое дерево, внезапно напрягся и явно принюхался. Я замерла от страха. Мне ни за что не выстоять против него. Бугрящиеся мышцы на его руках и грудной клетке внушали трепет и ужас, а следы от былых вампирских укусах сами говорили о себе. Если он выжил после такого, то явно был довольно-таки опытным бойцом. Было что-то смутно знакомое в его фигуре, словно я уже видела его когда-то. Но как? И какие силы спасли меня от него? А тем временем блондин развернулся лицом к дому и зарычал:
- Я чувствую тебя. Я ощущаю твой запах. Выйди и покажись, иначе мне придется принять меры. Это территории клана Калленов, и тебе здесь делать нечего.
Каллены!? Мое мертвое сердце сжалось в груди об одном только упоминании моей семьи. Значит, этот вампир знал и Эдварда, и Элис. Набравшись смелости, я, все же немного дрожа, вышла наружу и замерла.
На меня смотрел никто иной, как Джаспер. Муж Элис. Мой брат. Казалось, он остался таким же, каким я помнила. Только вот глаза перестали быть золотистыми – его алый взгляд неверующе просканировал меня. А потом он шокировано выдохнул:
- Белла…

Спустя несколько минут напряженного молчания и нашего обоюдного сканирования друг друга, Джаспер первым прервал зрительный контакт, опуская глаза. Он как-то уж очень по-человечески сжался под моим прямым взглядом, наполненным болью. Я могла только смотреть на него. Казалось, сейчас появится рядом с ним вечно вездесущая Элис и начнет раздавать всем указания. Сердце мое ожидало появления Эдварда, оно не сдавалось, противореча доводам разума. Сгорбленная мужская фигура вернула меня с небес на землю. Словно приезд Джаса в Форкс все менял. Я будто вернулась в то самое время, когда все еще было хорошо. Когда все они были живы… Когда Эдвард и Элис… В далекое и такое недосягаемое прошлое. Где больше не было мне места.
- Перестань, - простонал вампир надломленным голосом, обхватывая голову тонкими пальцами. Вся его фигура быстро потеряла всю внешнюю защиту, на смену этому пришла ничем не скрытая всепоглощающая боль. Джаспер сейчас мне очень напоминал оголенный провод, в паре секунд от короткого замыкания. Всего мгновение – и жди беды. От вампира волнами исходила такая агония, что мои ноги просто не выдержали выплеска его дара. Я с хрипом упала на колени, так отчаянно желая ощутить жжение от соприкосновения с бетоном. Чтобы эта легкая боль помогла мне хоть на пару секунд перестать так методично умирать. Но ничего не произошло – в груди болело все так же, как и всегда. Как и каждый день. А удвоенная агония все накатывала и накатывала, не отпуская ни на секунду. Я не выдержала – зарычала на него, отвлекая тем самым от самой себя. Он мельком посмотрел на меня, все еще трясясь как осиновый лист, и замер.
- Хватит, - одними губами ответил он и вновь сжался. Я не смогла ответить – горло сжалось от нахлынувших эмоций. Казалось, что скажи я только одно слово, как сразу рассыплюсь прямо на этой лестнице. Но тело уже знало, что нужно делать. Разум отчетливо понимал, как необходимо поступить в данной ситуации. Я кинулась к нему, обхватывая твердые мраморные плечи дрожащими руками, напряженные до своего предела, и лихорадочно принялась гладить их, шепча что-то глупое. Все, что угодно, лишь бы он прекратил мучить нас обоих. Мне и без его способностей хотелось смерти, а с приходом Хейла на меня обрушилась и его боль.
- Поверь, я знаю, как тебе больно, - я не узнавала в этом хрипе своего всегда мелодичного голоса. – Но, как бы грубо это не звучало, нам нужно найти в себе силы преодолеть все это. В противном случае это просто убьет нас обоих, - закончила я свою речь, ощущая, как понемногу утихает агония. Мы с Джаспером оказались навечно заперты в своих каменных телах, без всякой возможности умереть как обычный человек. Иначе я бы уже нашла способ закончить свое существование. Вернуться к Вольтури и просить уничтожить меня я не могла. Аро я была нужна как подопытная крыса, за которой он всяческими способами следил. Я хорошо запомнила запах все итальянцев, что были в его окружение, чтобы спутать этот мерзкий смрад с чем-то еще. Внезапно мой разум дал мне ту самую подсказку, на которую я даже не хотела обращать внимания. Имея рядом с собой такого отменного воина, я могла наконец-то совершить задуманное.
Отомстить за смерть Эдварда. Стереть с лица земли все, что было связано с Аро и его свитой. Пожалуй, я бы начала с Джейн. Убивать ее я собиралась очень медленно и жестоко, чтобы белокурая ведьма ощутила на своей шкуре все муки своего личного Ада. Я бы с такой радостью устроила бы ей бал, посвященный ее новому образу. И обязательно бы смотрела бы в ее кровавые глаза все то время, пока бы я не отводила взгляда. Непременно бы улыбалась бы мстительно, скалилась, пока это ничтожество корчилось бы от судорог. Держала бы ее за горло, сжимая все сильнее и сильнее, пока бы она не лишилась бы своей жизни.
Надо отдать должное Хейлу – он, будучи даже в таком угнетенном состоянии, смог уловить перемену моего настроения. Я вложила всю боль от утраты любимого и своей лучшей подруги в гнев и готовность мстить. Его алые глаза впервые с нашей встречи загорелись огнем мщения, руки отпустили волосы. Спина выпрямилась, а сам он стал больше похож на того самого Джаспера Хейла, которого я удалось увидеть лишь один раз. Когда Эдвард держал меня за руку, представляя своим родителям – Эсми и Карлайлу. Золотистые глаза любимого тогда горели торжеством и неким страхом перед появлением своих сестры и брата. Вот именно тогда я и увидела Джаса в первый раз. Оранжевые глаза я сразу же заметила, мое тело ответило дрожью. Эдвард ощутил этот сигнал моего тела молниеносно и слегка задвинул меня за свою широкую спину. Как всегда оберегая. Как всегда пытаясь защитить от всего. Даже от самого себя и своей семьи.
Но Джаспер лишь усмехнулся, однако, не выглядя веселым. Напротив, вампир казался мне сосредоточенным и готовым уничтожить все, что будет грозить Элис. И этот раз навсегда отпечатался в моей памяти. Хейл прямо сейчас выглядел точно так же.
- О чем ты думаешь, Белла? – в его голосе я смогла уловить едва уловимые нотки интереса. Конечно же, ему было любопытно, пусть и совсем немного, что я задумала. Я оскалилась, приняв вертикальное положение, и посмотрела на своего брата сверху вниз:
- У тебя мобильный телефон с собой? – ничего не понимающий Джаспер лишь кивнул. Выхватив из его пальцев средство связи, я хотела бы набрать номер Джейкоба. Но потерпела фиаско – я сумела вспомнить лишь несколько цифр. Фыркнув и едва не уничтожив в порыве злости аппарат, я напрягла память. Ничего. Времени на обдумывание не было – надо было отправлять к границам Ла-Пуш. Я была уверена в том, что волки смогут нас учуять раньше, чем нам придется нарушить договор и пересечь границу этой маленькой деревни. Я протянула руку все еще сидящему Джаспера, приглашая его присоединиться:
- Ты доверяешь мне?

Явно дезориентированный только что заданным мною вопросом, Джаспер пару мгновений просто переводил свой алый взор с протянутой к нему руки на мое лицо и обратно. Было видно, что что-то мешает ему принять окончательное решение. Мне же оставалось только терпеливо ждать. Мне была необходима его поддержка, как самого опытного бойца среди остальных Калленов. Но что я буду делать, если одним коротким «нет» муж Элис просто поставил точку в моем еще плане. Я же ведь даже не продумала все детали, а гнев на Аро вынуждал меня идти вперед, игнорируя все и вся. Я так рьяно хотела уничтожить всех Вольтури, что доводы рассудка лишь мешали. И именно для этого мне и нужен был Джас. Помимо того, что его мастерства хватит на семерых, он еще и славился холодным разумом. Это был для нас очевидный и весьма значительный плюс.
- Я хочу отомстить. За смерть Эдварда. За смерть Элис.
Всего несколько слов, а как они преобразили облик вампира. Я даже не успела отреагировать на его выпад, слишком отвлеченная возможными перспективами. Он тут же подскочил на ноги, хватая меня за руку и в мгновение ока преодолел расстояние до дома. Вжал меня в стену особняка и зарычал прямо в лицо:
- Ты понимаешь хоть, о чем говоришь? Неужели скорбь по Эдварду совсем уничтожила тебе мозги? Раньше ты никогда не была такой наивной и глупой! Да мы и пары минут не выстоим против армады Аро. Он не такой глупец, как ты. Он не будет выжидать. На всех нас сразу же обрушится дар Алека, а лично тебя, я уверен в этом, будет мучить Джейн. Мы все падем там, даже не успев ничего понять толком. Это самоубийство чистой воды, Изабелла! – к концу своей тирады Хейл дышал так громко и отрывисто, словно самый настоящий человек. Только вот глаза были кровавыми, а сила, с которой он сжимал мои плечи, очень уж сильно отличалась от человеческой.
- Это ты не понимаешь! – зашипела я на него, изворачиваясь в его крепких руках. – Я не могу больше сидеть и ждать прихода Аро. Прошел уже почти год со смерти Эдварда и Элис, - на этих словах лицо Джаспера застыло, приобретая безразличный вид. Он, сам того не осознавая, надел саму ужасную в мире маску, что всегда помогала скрывать истинные чувства. Мне тоже было очень больно вспоминать тот день, но желание отомстить за смерть любимых перевесило все. Вся боль превратилась в отчаянное стремление мстить и наказывать. – Ты не видел всего этого! Ты не слышал ее крика! Не видел, как все закончилось… Как адский огонь пожирает…
- Замолчи! Немедленно! – заревел Хейл, словно раненный зверь. Обхватив мою шею двумя руками, он сквозь зубы рычал мне в лицо, а глаза сверкали чистой, безудержной злостью. – Да, меня там не было. И ты считаешь, что от этого мне станет легче? Я все чувствую, Белла, - шепотом добавил он и отпустил меня. Сильные плечи опустились, спина вновь сгорбилась. – Я ощущаю, как тобой двигает отмщение, но идти в логово Вольтури, - он покачал головой, - не выход. Этим ты просто подписываешь себе смертный приговор. Первое время я так же существовал лишь мыслями о том, что отомщу им всем. Но это не вернет мне мою Элис. И Эдварда воскресить не сможет.
- Что с тобой такое? Где тот Джаспер, которого я знала? Ты же так любил ее….
- Да. Но той Джас умер вместе с Элис. Его больше нет. И, Белла, я доверяю тебе. Но развязывать войну с Вольтури я не хочу. Если бы был хоть мизерный шанс разорвать Аро на части, я бы уже нашел тебя и предложил им воспользоваться. Но, – вампир развел руками, - его просто нет.
Все это походило на самый ужасный сценарий, о котором я боялась подумать. Смерть Элис уничтожила Джаспера полностью. Он сдался, абсолютно не желая бороться. Но, в любом случае, я должна была вернуть брата на пусть истинный. Если уж он вновь опустился до питания человеческой кровью, то, скорее всего, покинул Карлайла и Эсме. И часть меня волновалась, что назад пути для него не будет. Хотя… Его и так не будет. Словно все наши прежние жизни кто-то заботливо записал в свой дневник, а потом сжег его. Чтобы не было возможности восстановить старые связи, уничтоженные огнем. Чтобы не было ни единого даже помысла стать прежними, какими были в тех далеких записях. Я сдалась под натиском обстоятельств и появления громкого голоса здравого смысла.
- Джаспер, - прошептала я, неуверенно кладя свою руку ему на плечо. – Я… Может, тогда просто прекратим такое сосуществование с помощью одной поездки в Вольтерру. Лично я больше не могу так. Может, все там мы встретимся с Эдвардом, а ты с Элис. Возможно, Аро все-таки согласится и дарует нам обоим освобождение?
Вампир покачал головой в ответ на мои слова, но возражать не стал. Мне ничего не оставалось кроме, как дать ему время. Подумать. Принять решение. У нас обоих было очень много времени. Впрочем, только оно у нас сейчас и было. И будет.



Замок Вольтури встретил нас не очень приветливо. За каждым нашим шагом неустанно следили несколько вампиров. Видимо, специально для этого обученных. Это не удивило ни меня, ни Джаспера. Скорее, все это приносило с собой лишь легкое раздражение, что росло с каждым пройденным нами метров в сторону их святыни. Я хотела побыстрее покончить с этим. Со стороны все это выглядело, словно папочка старается контролировать своих непослушных деток, не давая им совершить глупый и необдуманный поступок. А на самом же деле мы оба оказались лишь заложницами обстоятельств, которые и вынудили нас принять такое решение.
Идеальные жертвы. Прям-таки подарок для Аро и его армии.
Стоило мне чуть повернуть голову в сторону входа в замок, как тело мое застывает в оцепенении. Не может быть. Глаза мои расширились от шока, а в голове заметались мысли, словно перепуганные птички. Внезапно я ощутила такую сильную слабость, что вынуждена была опереться на ближайшую стену. Но разве вампиры могут испытывать слабость? Разве возможно такое, что все твое бессмертное тело трясется от внутренней дрожи, а по щекам готовы политься такие человеческие слезы? Я не могла поверить своим глазах – передо мной стоял Эдвард. Он улыбался моей любимой кривоватой улыбкой и протягивал мне руку. Приглашая меня подойти к нему и прижаться как можно сильнее. Все еще потрясенная увиденным, я несмело шагнула вперед и замерла, услышав до боли знакомый голос.
- Моя Белла, - ласково произнес он, не сводя с меня золотистого взгляда. Где-то на заднем плане Элис отчитывала Джаспера за то, что он «такой Джаспер». Но все свое внимание я обратила на неподвижную фигуру Эдварда. – Пойдем. Нужно зайти в тень, пока…
Он посмотрел поверх моей головы, чуть нахмурился, видимо, уловив мысли снующих вокруг людей. Еще бы, выходка Элис вызвала легкое неодобрение у жителей Вольтерры. Только она могла додуматься запрыгнуть на мужа после того, как чуть не убила его прямо тут.
- Пойдем, Белла. Элис…
- Да поняла я, - отмахнулась эльфийка от слов брата и взяла Джаспера за руку, проходя вперед. Почти исчезая для моих глаз во мраке прохода. Послышался их непринужденный смех и долетевшее до меня слово «люблю».
Бархатный баритон звал к себе, просил подойти чуть ближе. Пусть даже это была чья-то глупая иллюзия, и Эда сейчас тут не было, я была готова навечно в ней остаться. Лишь бы коснуться его твердой мраморной груди. Только бы быть с ним рядом, дышать одним воздухом и знать, что все с ним хорошо. Я была очень рада этой сказке. Но вот только запах, что исходил от высокой мужской фигуры был уж очень настоящим. На секунду мелькнула мысль, что все происходящее реальность, а не плод моего больного воображения. Я что силы ухватилась за рукава его серого плаща и сжала ткань в руках, не отпуская.
- Никогда. Пусть даже ты иллюзия. Пусть… Не отпущу, - рычала я, гладя его лицо, искаженное страданиями и болью. – Никогда не… - мои слова потонули в страстном поцелуе, которым меня наградили твердые мраморные губы, ставшие такими теплыми. Нетерпеливое движение сильных рук, и я уже вновь прижата к другой стене – Эдвард ловко переместил нас чуть вглубь прохода, чтобы как можно меньше людей могли иметь возможность видеть нас. Невольно из моей груди вырывается стон удовольствия, ему тут же вторит тихое рычание Эдварда. Он явно не так доволен, это видно по его движениям. Но я никак не могу сосредоточиться на этом и понять причину такого поведения. Все мои мысли были лишь об том, что Эдвард жив. И прямо сейчас находиться рядом со мной. А тем временем, твердые мраморные губы уже спускаются по моей шее, внезапно ставшей такой гиперчувствительной, что впору было просто воспламениться от пронзивших мое тело эмоциях. Я задыхаюсь, хватая ненужный для вампира воздух, когда пальцы Эдварда рвут мою куртку, та тут же падает на пол совершенно ненужным куском ткани.
- Нет, не пущу, - хрипло рычит он, смотря на меня пристальным взглядом, в котором плескается любовь, страсть. Похоть… Мои колени подгибаются, тело абсолютно не готово к новым ощущениям. Мозг изо всех сил старается привыкнуть ко всему, но выходит не очень-то и хорошо. Голова моя идет кругом, когда руки Эдварда опускаются ниже и оказываются чуть ниже спины. Громким стоном отвечаю ему, полностью потерявшаяся в эйфории обладания. Мысли о том, каким чудом он смог выжить, исчезают из моей головы, когда Эд жадно меня целует, бесстыдно прижимаясь ко мне всем своим великолепным и сильным телом. Потом узнаю…
Но внезапно он напрягается напротив меня и резко поднимает голову вверх. Мы оба прислушиваемся. И вместе слышим приближение Джейн. Она на пару секунд останавливается, кидает Элис и Джасперу короткое «Аро ждет» и подходит к нам ближе. За спиной белокурой ведьмы маячит ее братец. Чуть подальше Деметрий.
- Какая встреча, - «любезно» выдавливает из себя чертовка. Ее красивое личико искажается от витающего в воздухе запаха возбуждения. Но мне не стыдно перед ней. Я смело встречаю ее алый взор и чуть усмехаюсь. Получи, тварь. – Прошу вас последовать за мной, Владыка не любит ждать.



Аро вел себя так, словно все ему было подвластно. Будто бы все мы были для него клоунами. Чтобы главе Вольтури можно было немного посмеяться над нашими недоуменными лицами, оттягивая момент нашего расставания.
Мы были для него отличными и послушными марионетками, которыми красноглазый монстр умело распоряжался. Поворачивал нас в нужную себе сторону, ловко вынуждал думать так, как того требовали обстоятельства. Вот и сейчас. Аро с лукавством в алых глазах смотрел на меня, что-то пытаясь решить в своем изощренном разуме. Ему безумно нравилось просто молчать, испытывая не только наше терпение, но и терпимость всех своих подданных. Феликс нетерпеливо переминался с ноги на ногу, Джейн же напротив не отводила своего подобострастного взора от Владыки. Но даже в ее ангельских чертах то и дело проскальзывала досада. Деметрий на пару с Алеком совершенно безразлично стояли чуть поодаль от Кая. Их расслабленность была настолько напускной и ненастоящей, что никто из нас не верил в это. Вся правда лежала на поверхности, но Аро не собирался давать никаких разъяснений. В момент, когда он перевел свой взгляд на Элис и чуть приоткрыл рот, я приготовилась к вердикту. Сжав руку Эдварда и мысленно повторяя в голове признания в любви к своему вампиру, я приготовилась к смерти. Судьба насмешливо бросила мне в лицо самое мое сокровенное желание. Она издевалась, подарив мне Эдварда перед самой нашей кончиной. А в том, что мы не покинем Вольтерру после того, как я почти не разорвала на части Джейн, не было никаких сомнений. Ведьму жутко бесил тот факт, что я не поддаюсь ее дару, а я отвечала ей той монетой. Гнев во мне вспыхнул так мгновенно, как только она довольно усмехнулась, окинув своим кровавым взором всю фигуру моего любимого мужчины.
Моего. Мужчины.
Мой бросок был стремительным – она даже не успела ничего не понять. Обхватив руками ее голову, я со всей силы познакомила ее с полом. А в следующую секунду просто схватила ее за запястье, почти отрывая конечность. Наши с ней рычания смешались, порождая такой угрожающий диссонанс в коридоре, что где-то вдалеке что-то запричитал молитвы, обращенные к Богу. Я успела заметить в ее глазах тень страха, когда моя рука вновь вцепилась ей в волосы. Получай, мразь. За все, что посмела сделать с Эдвардом. За то, что наслаждалась его болью.
Но мне не дали насладиться поверженной Вольтури ни секунды. Сильные руки оттащили назад, сковывая движения. Гордо подняв голову и смело встретив разъяренный взгляд Джейн, я рычала и царапалась, пока не услышала тихий голос Эдварда:
- Белла, успокойся. Нас ждет Аро.
Краем глаза я уловила легкую ухмылку на губах Элис, но виду не подала. Все же надеясь, что у нас еще будет время, чтобы поговорить. Джаспер бережно приобнял свою супругу за плечи и чуть подтолкнул вперед.
- Милая Изабелла, - наконец-то к Аро вернулся голос. Глухой тембр эхом отразился от высоких стен, давя на меня. Я едва подавила в себе желание скривиться. – Я очень долго хранил эту тайну. Как оказалось, не зря. Не правда ли, мой брат? – он обратился к Каю, но тот лишь недовольно фыркнул. – Однажды мы наткнулись в далеких амазонских лесах на чудесное растение. Оно позволяет видеть всех, кто ощутил хоть раз его аромат, то, что хочет обладатель такого цветка. Как ни странно, мне эта находка безумно понравилась. Взяв собой домой несколько образцов, я тут же принялся исследовать их. Результат меня поразил. А спустя пару месяцев нас посетил очень приятный гость. Эдвард, не хочешь рассказать, что было дальше? – алый взгляд Аро остановился на Каллене. Видимо, Вольтури прямо сейчас думал о том, что случилось дальше. Но вынуждал продолжить рассказ другого участника.
- Всего пара капель, и разум человека или вампира оказывается в полной власти того, что распылил этот аромат. Именно по этой причине Аро и заточил нас с Элис здесь. Мы не могли сопротивляться иллюзиям. Он ловко обводил нас вокруг пальца, внушая сначала мне, а потом и Элис, что наши половинки мертвы. Картина твоей смерти была такой реалистичной, что я согласился на все, лишь бы больше не чувствовать раздирающей на части агонии. Спустя пару месяцев я вернулся в свое нормальное состояние. Тогда и услышал тихое рычание Элис, она сидела неподалеку от меня и молила перестань мучить ее.
- Но как же? Я же видела вашу смерть! – потрясенно добавила я.
- Нет. Ты видела только то, что хотел показать тебе Аро. Мы с Элис были нужны ему для того, чтобы полностью уничтожить румын. Но стоило мне только воспротивиться, как вновь в ход пускался злосчастный цветок. Но когда с врагами было покончено, мы стали ненавистными Калленами. Он собирался выпроводить нас за границы Италии, чтобы мы не мешались под ногами.
- Но как же… Карлайл… Эсми… - на лица моей вампирской семьи легла черная тень. Первым подал голос Джаспер, удрученно оповестил всех, что глава нашего клана, а так же Розали с Эмметом находятся у Денали.



Мне до пор не верилось, что Аро так просто отпустил всех нас тогда. Нет, умирать рядом с любимым теперь уже по-настоящему было совсем не страшно. И я ни на секунду не жалела о том, что когда-то повстречала такого замечательного мужчину на своем жизненном пути. Видимо, мы и правда были предназначены друг для друга Провидением. Судьбой, что периодически испытывала нас и нашу любовь на прочность. Но где-то все остался страх вновь потерять Эдварда. Скорее всего, он останется там навсегда.
- Белла, - оторвал меня от любимого чтения бархатный голос Эдварда. Я подняла глаза на любимого и улыбнулась. Как же много мы выстрадали, чтобы наконец-то быть вместе. Словно ветки на ветру, мы постоянно гнулись от мощных порывов ветра, но вновь и вновь оказывались прежними. Ничто не могло поменять этого факта, так или иначе повлиять на него. – Не хочешь принять ванну? – лукавый взгляд чуть почерневших глаз любимого сказал мне обо всем. С легкостью отложив так и недочитанную книгу в сторону, я в следующее мгновение оказалась в его теплых сильных руках. Вдохнула чуть пряный аромат его тела и поцеловала то место, где было его сердце. Для меня оно всегда билось, чтобы бы там не говорил сам Эдвард.
- Знаешь, - ответила я, перебирая пальцами его непослушные волосы, получая в ответ тихое мурлыкание. – Я была бы не против.
 
Limon_FreshДата: Вторник, 06.10.2015, 00:32 | Сообщение # 3
Sugar Daddies

Группа: Проверенные
Сообщений: 23908


Статус:
Смайл настроения:

Клубы:


Автор Кейт


- Дэрил, можно тебя на минутку?
Он знал эту блондинку, но не помнил ее имени. Ее сын постоянно ошивался возле его байка, но ни разу не решился подойти. Всегда смотрел только издали, как Дэрил возится с мотоциклом, что не удивительно, здесь, в Александрии, почти все аборигены воспринимали Диксона как одинокого, жесткого, сурового нелюдима, и не иначе.
- Да, говори. – Не поднимая на нее глаз, он продолжал тщательно оттирать руки от машинного масла.
- Вы же едете завтра в окрестности Атланты? Аарон* сказал мне, что туда, пока еще тепло. Он видел людей, которые нам могут подойти.
- И?
- Я знаю, что прошу почти невозможного, но выслушай меня, я очень тебя прошу. – Блондинка положила руку на предплечье Дэрила, умоляюще заглядывая ему в глаза, и быстро затараторила, переходя на всхлипы.
- Когда все это началось, мы были в гостях на свадьбе, в Атланте. Потом началась эвакуация, нас с Митом взял с собой друг Монро** и привез сюда. Алекс осталась с бабушкой и Сэмом. Сэм обещал забрать нас, как только все успокоится. Алекс – моя родная сестра, а Сэм – кузен. Я уверена, что они еще живы. Сэм – врач, а Алекс – она хорошо стреляет, и… - Блондинка зашлась рыданиями.
- Я говорил ей, что это практически невозможно. – Аарон подошел и обнял плачущую женщину.
- Да, Мира? Говорил же? – скаут поглаживал ее по спине круговыми движениями, пытаясь успокоить. – Прошло три года. Они знали, куда ехать. И если бы были живы, давно бы добрались сюда.
- Но вдруг… - женщина отстранилась от Аарона и опять повернулась к Дэрилу. – У меня есть фото, оно старое, но, мало ли, если встретите…
Мира дрожащими руками достала из нагрудного кармана куртки карточку Fuji Instax и протянула охотнику. Дэрил посмотрел на фото и коротко кивнул, возвращая его блондинке. Но та нерешительно вложила ее обратно в руки Дэрила и заискивающее пробормотала:
- Возьмите с собой…У нас был домик в районе Аллатуна-Лэйк. Может, они там…
- Мира, мы прочесывали этот район в прошлом году, там никого нет, кроме ходячих, - Аарон обнял женщину за плечи и повел прочь, к домам. – Пойдем, напоим тебя чаем. Ты же знаешь, если мы каким-то образом обнаружим твоих родных, мы привезем их сюда.
Дэрил повел плечами и вернулся к байку. Все они на что-то надеялись, кого-то любили. Только с каждым днем надежды кого-то любить таяли как дым. И не потому, что люди этого не заслуживали, а потому, что людей становилось все меньше. Как и качеств, делающих людьми тех, кто еще оставался в живых.
Он по-своему любил Мэрла, своего единственного родственника, брата. И если бы собственноручно не пустил ему пулю в лоб, тоже, наверное, не терял бы надежды когда-нибудь увидеть его.
Поэтому для него было лучше знать правду, чем тешить себя иллюзорными надеждами. А что остается этим людям? Мире? Ждать, волноваться, переживать? Нет, он не хотел бы таких терзаний.
Дэрил еще раз взглянул на фото. Большие глаза, как у блондинки. Но не голубые, а синие. Темные волосы, родинка под губой, улыбка во весь рот, шапочка выпускника и надпись «Оксфорд, 2010».
Ботаник. Такие не выживают.

* Аарон – скаут-вербовщик новых членов для общины в Александрии
** Диана Монро – мэр Александрии



«Куда приводят мечты» М. Ричард…
Алекс пролистала книгу, она читала ее уже, и не раз, коротая холодные вечера в лесном домике. Теперь настало и ее время пойти на растопку. Каким бы это не было кощунством во время «до», теперь главное – выживание, хотя некоторые из ее старых знакомых посчитали бы сжигание книг во время «после» еще большим кощунством, чем во времена Третьего Рейха.
«До» и «после» - так ее община привыкла обозначать времена до и после распространения вируса по всей планете. Алекс не имела права жаловаться на жизнь «после». Она имела кров над головой, еду и сильную, способную защитить себя, общину. А еще у Алекс было то, о чем люди боялись даже мечтать. Но знала об этом только она. И этот секрет являлся гарантией ее выживания в этом дурдоме, в который превратился привычный мир.
Куда завели ее мечты? В детстве она мечтала стать егерем в Кэрнгормсе, как дед, который жил лесом и привил и ей эту любовь к Каледонским просторам. Часами они просиживали возле костра с сестрой, слушая предания о кельтах, их далеких предках, мифы о Мерлине и Килхухе. Однажды, когда ей было десять, а Мире – восемь лет, они заблудились вдвоем в лесу, будучи непоколебимо уверенными в том, что Мерлин не может умереть и до сих пор прячется где-то здесь, в пещере или землянке, не имея возможности выбраться из чащобы, потеряв рассудок в битве при Арфдеридд. Их нашли через три дня, голодных, рваных, искусанных комарами и мошками. Это приключение и последующий нагоняй навсегда отбили охоту бродить по лесным тропам у Миры. Но только не у Алекс, чьи глаза светились странным огнем счастья, когда она взахлеб рассказывала домочадцам обо всем, что с ними произошло за это время. Как искали дорогу домой по звездам и мху на деревьях, как не получилось развести огонь с помощью трута и древесной трухи, как ловили ящериц и ели их сырыми, а потом мучились животами.
Позже Мира наотрез отказывалась ехать к Каледонию и все каникулы проводила в Атланте у тетки и ее мужа, успешного торговца электроникой. Алекс же пропадала все свободное время в горных походах с дедом, на охоте и рыбалке в окрестностях Кэрнгормса, а в Атланте оказалась только перед самым началом времен «после».



Теперь оставалось только гадать, что ждало бы ее сейчас на родине, в Шотландии, смогла бы выжить ее многочисленная семья и в каком составе. На данный момент, благодаря паранойе дяди Джо, отца Сэма, превратившего свой высотный дом в крепость задолго до мирового апокалипсиса, ее клан насчитывал пять родственников, включая ее саму, да два десятка присоединившихся к ним позже чужаков.
Позывные рации отвлекли ее от воспоминаний:
- Третий, как слышно? Прием.
- Третий на связи.
- Алекс, у тебя там все хорошо? – голос Марии звучал взволнованно.
- Да, я выключаюсь, пойду убью кого-нибудь, не звони мне пока часов пять-шесть.
- Вечно ты со своими глупыми шутками. Будь осторожна. Мы ждем тебя дома с сюрпризом, - хихикнула Мария.
- Ну раз начала, рассказывай.
- Джуниор нашел коробку с телефонами, когда приедешь, сделай вид, что ты мечтала о таком подарке.
- Хорошо, - рассмеялась Алекс. – Мне уже точно пора, я выключаюсь, до связи.
Алекс обошла дом, закрыла изнутри ставни, дверь на хитроумный засов, не каждый человек догадается, как его открыть, не говоря уже о ходячих. Взяла свое снаряжение: дробовик, сумка с патронами, арбалет, обычные стрелы и с транквилизатором и вышла в ночь «кого-нибудь убить».

Дэрил шел по следу кабана. Животное было раненым, капли крови алели на покрытой инеем траве. Осень была теплой, но по утрам заморозки превращали лесные тропы в довольно шумное хрупкое покрытие, вынуждающее идти осторожнее, чем обычно.
Ходячих почти не встречалось. Вернее было сказать, «живых» ходячих, так как горки разложившихся трупов встречались то тут, то там. Их определенно кто-то убивал и складывал. Раны во лбах такие, как если бы он сам, собственноручно разделался с ними.
Поблизости были люди, какая-то группа здесь точно осела, расчистив лес под свои нужды. Поэтому Дэрил спешил быстрее разделаться с добычей, чтобы не столкнуться с людьми раньше времени, пока они с Аароном не узнают, что они из себя представляют, можно ли им доверять на столько, чтобы привезти в Александрию.
Кабан плутал и слабел, это было видно по следам, вскоре он наткнется на него. Далеко с его стрелой он не уйдет.



Не так часто случалось, чтобы Дэрил с первого выстрела не разил добычу намертво, но животное кто-то спугнул - кабан, мирно жующий дикие яблоки, дернулся прямо в самый ответственный момент.
Но вот теперь он стоит, повизгивая от боли, поворачивается, тыкаясь мордой в бок с торчащей стрелой, пытаясь укусить металлическое древко. Остается только пустить новую и добить его.
Но кабан падает не от его стрелы, он валится от чужой, пущенной со стороны. Диксон еле успел убрать палец с курка своего арбалета, чтобы не выдать себя перед своим неожиданным конкурентом. Он отступил вглубь леса, затаился и приготовился наблюдать за тропинкой со своим упущенным обедом.
Из кустов осторожно вышел невысокий человек, наклонился к мертвой туше, вытащил стрелу, вытер ее о грязные штаны, прикрепил обратно к арбалету. Снял с плеч дробовик, рюкзак, положил все в кучу рядом с собой, достал нож из сапог и принялся разделывать мясо.
За все то время, что Дэрил охотился в лесах «до» ходячих или «после», он редко встречал охотников с арбалетами. Довольно непопулярный вид оружия, хотя сейчас очень практичный. И у кого он его встречает? У мальчишки, уведшим у него добычу.
Парнишка же, похоже, хорошо знал свое дело, быстро и деловито кромсая на куски тушу и складывая их в рюкзак, иногда оглядываясь по сторонам. В один момент Диксону показалось, что охотник заметил его, замерев с ножом в руке и глядя прямо на него, прятавшегося в густых зарослях. Но нет, пронесло.
Зато Дэрил успел разглядеть чумазое лицо, грязную куртку, когда-то цвета хаки, такие же неопределенного цвета штаны и вязаную шапку. Он точно знал, во что вымазался мальчишка: в кишки ходячих, для безопасного передвижения по лесу. Да и запах, приносимый легким утренним ветерком, не оставлял в этом сомнений.

Алекс ощущала взгляд на себе, чувствовала его затылком. Живая в лесу она была не одна. Ходячие не стали бы прятаться и выжидать, а давно бы накинулись на нее. Свои бы не стали ее пугать, да и соплеменников ее здесь быть не могло, мужчины сегодня охотились в другом месте, только она не изменяла своему любимому месту, где дичь водилась, а толпы зомби были не такими многочисленными.
Чужак…
Алекс быстро расправилась с мясом, загрузила его в рюкзак и поспешила убраться из этой просеки. По-хорошему, нужно было еще нарубить костей, ребер, на кухне все бы сгодилось. Знай бы дед, как расточительно она отнеслась к туше, бросив ее в лесу, поставил бы двойку в ее виртуальный дневник егеря, но нужно было как можно скорее скрыться из поля обзора чужака. А уж запутать за собой следы она умела, рискнув бы он последовать за ней.
 
Limon_FreshДата: Вторник, 06.10.2015, 00:34 | Сообщение # 4
Sugar Daddies

Группа: Проверенные
Сообщений: 23908


Статус:
Смайл настроения:

Клубы:


Автор Catherine

Так. Альбом для рисования - есть. Набор обычных карандашей разной мягкости и твердости - есть. Набор красок, подаренный Элис - есть. Набор маркеров, подаренный Эсми - есть. Талант… отсутствует. Ладно, прорвемся. Как-то же обычные узоры попадают в музеи и аукционы, оцениваясь в миллионы долларов.
Я уселась на пледе на заднем дворе Чарли, готовясь творить. Утром я поняла, что читать мне больше нечего, а проситься в библиотеку Калленов мне не хотелось. Да, Эдвард говорил, что я член семьи и могу в любое время приехать к ним в особняк, но я не Каллен. Ну, еще не Каллен.
Вот уже прошла неделя с тех пор, как армия Виктории была повержена. Мне не верилось, что наступили мирные времена. Никаких нападений, страданий, опасений… Так странно, ведь я магнит для неприятностей.
Я встряхнула головой, чтобы прогнать неприятные воспоминания. Мне не нужны негативные эмоции летом, особенно за пару месяцев до свадьбы.
Я раскрыла альбом на первом листе, взяла карандаш в руки и глубоко вздохнула. Как только грифель прикоснулся к бумаге, двор наполнился солнечными зайчиками. Эдвард.
Твердые руки обняли меня со спины, а холодные губы прикоснулись к правому виску.
- Привет, - услышала я знакомый шепот, - наслаждаешься долгожданным теплом?
Я повернула свою голову в его направлении и потонула в его золотистых глазах.
- Мой источник тепла рядом, конечно, я наслаждаюсь, - ответила я.
Эдвард засмеялся.
- Это ты источник тепла. Я всего лишь ходячий холодильник, - я не могла не рассмеяться ему в ответ.
Несколько минут мы просто сидели, смотря друг другу в глаза. Поглощенные. Влюбленные.
- Где ты был? - прервала я молчание.
Эдвард хитро улыбнулся.
- Давай это останется моей маленькой тайной. Пока.
- Эдвард, что ты… - он прервал меня, прижав свой указательный палец к моим губам.
- Любимая, потерпи пару дней. Скоро ты все узнаешь.
- Ты же знаешь, как я ненавижу, когда от меня что-то скрывают.
- Поверь мне, тебе понравится! - настаивал он.
- Может ты хотя бы намекнешь? Я же сойду с ума!
Эдвард отрицательно покачал головой. Он забыл, какая я упрямая?
- Эдвард Энтони Мейсен Каллен, что ты выдумал?
- Изабелла Мери Свон, когда же ты уймешь свой пыл и хоть раз сделаешь то, о чем я прошу?
Я забыла, что он упрямее. Черт.
Со счетом один-ноль побеждает мистер я-вампир-не-рассказывающий-тайну-его-невесте.

- Хорошо, я буду ждать.
Мой голос прозвучал довольно уныло. Эдвард расстроенно покачал головой.
- Белла, почему ты так не хочешь, чтобы я сделал для тебя нечто особенное? Я хочу осуществить все твои мечты, заставить улыбку никогда не покидать твое лицо. Я хочу дать тебе ценные человеческие воспоминания, которые ты не забудешь даже после обращения. Я положу мир к твоим ногам, лишь бы ты была счастлива!
На моих глазах наворачивались слезы. В такие моменты я спрашивала небеса, почему именно я стала возлюбленной этого восхитительного мужчины. Я сделала что-то грандиозное в прошлой жизни? Навряд ли, ведь во мне нет ничего необычного. Я не лебедь, а лишь гадкий утенок. Жалкая овечка, повстречавшая величественного льва. Да, я мечтала о великой любви, надеялась на чудо, но я боялась, что это может причинить мне боль. Что любовь когда-нибудь угаснет. И вот теперь я вечно буду любить и буду любима.
Эдвард увидел слезу, скатившуюся по моей щеке, смахнул ее ледяной ладонью и поцеловал меня.
Я отчаянно прижалась к нему, желая, чтобы все происходящее не оказалось одним длинным реалистичным сном. Мы тонули в объятиях друг друга, стремясь стать одним целым. Мир вокруг испарился, оставляя нас в нашем уникальном мире, где не существовало ничто, кроме нас и нашей любви. Я потеряла ход времени. Прошел час? Два? Больше? Мне было недостаточно этого времени, и так будет всегда.
Если бы кто-то наблюдал за нами, то точно бы удивился, как от легкого противостояния мы перешли меланхоличное состояние. От этой мысли я хихикнула. Эдвард отстранился и вопросительно посмотрел на меня.
- Как же я хочу знать, о чем ты думаешь! Может скажешь, что тебя развеселило?
- Я подумала о том, какая я непостоянная. Как ты со мной уживаешься?
Любимый ослепительно улыбнулся.
- Неверный вопрос. Как ТЫ со мной уживаешься? - сказал Эдвард и подмигнул мне.
Я рассмеялась и начала собирать свои принадлежности для рисования.
- Ты не будешь рисовать? - спросил он.
- Желание пропало. Тем более мне пора делать ужин для Чарли.
- Как скажешь.
Эдвард забрал у меня вещи, легко вскочил и протянул мне руку. Я протянула ему свою ладонь, и он поднял меня на ноги.
- Пойдем готовить! - сказала я и направилась в дом.

Эта неделя была ужасной.
Во-первых, мой пикап испустил последний вздох. Мой верный товарищ, сопровождающий меня во всех моих поездках. Именно он терпел мою ужасную езду и не подавал никаких сигналов возражения. Может они и были, но оглушительный рев… по прилагательному уже понятно, что звук даже не доходил до моих ушей. Если бы попросили меня выбрать между Эдвардом и пикапом, я бы выбрала пикап. Серьезно, он позволяет мне водить, никогда не перечил и почти всегда делал то, что я хотела.
Во-вторых, у меня появился монстр. Под "монстром" я подразумеваю Мерседес Гардиан. Он был воплощением моего жениха и принадлежал мне, как и выше указанный вампир. Оставил бы себе это средство спускания денег на ветер, зачем давать мне это?! Я думала, что монстр был тайной Эдварда, но я ошиблась.
В-третьих, на меня глазели. Абсолютно все. Мои бывшие одноклассники, папины коллеги, продавцы в магазинах и библиотекари - каждый из них смотрел на меня непонятным взглядом. Это была смесь удивления, восхищения, умиления, зависти и нетерпеливости. Похоже в тайну Эдварда были посвящены все, кроме меня. Каждый чертов житель Форкса скрывал что-то от меня.
Вы еще не взбесились? А я да!
Зайдя домой, я бросила свою мокрую куртку на пол. Я была слишком разъярена, чтобы поступать правильно. Монстром я не пользовалась, поэтому я была мокрой с головы до ног.
Через несколько секунд в доме раздался звонок телефона. Я потопала ногами по направлению к этому надоедливому аппарату и чуть не сломала его.
- Белла? - услышала я чрезмерно возбужденный высокий голос.
- Элис, ты же знаешь, что я безумно зла, так что оставь меня на пару дней В ПОКОЕ! - у меня проскочила мысль, что я буду жалеть о том, что накричала на этого эльфа, но мне пока было наплевать.
- К твоему сведению, завтра мы начинаем твою подготовку к крупному сюрпризу!
Какого…
- Меня зачем готовить?
- Ничего не хочу слышать, Белла, потом ты будешь благодарить всех нас! Завтра в восемь утра будь готова! - воскликнула она и бросила трубку.
Я стояла с закрытыми глазами и слушала повторяющиеся гудки. Мой мозг оказался размазан по черепной коробке.
Почему все так ужасно?

Я глубоко вздыхала, пытаясь унять бешенное сердцебиение. Как же мне все надоедает… В этот момент мне захотелось иметь дневник, в котором я могла бы написать абсолютно обо всем, что бесило меня. Но, черт, были тайны, что мне нужно было хранить в себе. Сама виновата.
Я решила расслабиться в ванной, поэтому сразу пошла в ванную, набрала воду погорячее, сделала себе пышную пену, сбросила всю свою одежду на пол и залезла в воду. Так хорошо. Легкие колебания в воде делали мне необычный массаж тела, а пена создавала ощущения, что я плыву в облаках. Хм, а почему бы не вести мысленный дневник?
Дорогой дневник, я злюсь из-за того, что от меня что-то скрывают. В то же время я страдаю от того, что знаю слишком много. Все это так запутанно!
Раз овечка, два овечка, три овечка… Почему считают именно овечек? Почему не кроликов? Или птиц.
Я открыла глаза и громко закричала. Эдвард стоял, наклонившись над ванной и пристально смотря в мое лицо. От моего крика он резко отпрыгнул.
- Белла? Ты почему так орешь?
Он еще спрашивает?!



- Если ты передумал и решил устроить медовый месяц прямо сейчас, тогда это крик удивления. Но это не так, а я, как ты заметил, лежу в ванной голая, так что БРЫСЬ! - Возмущалась я.
Если бы Эдвард мог краснеть, он был бы похож на вампирскую версию помидора.
- Прости, просто ты так долго была в ванной, а твое сердце так медленно билось…
Ну как я могу долго злится на него, когда его лицо принимает такое мученическое выражение?
Я улыбнулась своему жениху и взглядом показала ему на дверь.
- Хорошо, - сказал он и испарился, хлопнув дверью.
Я посидела еще пару секунд в воде и рассмеялась. Если и потом Эдвард будет так стесняться моего тела, то медовый месяц никогда не настанет. Я встала, подошла к стойке и взяла самое толстое полотенце. Хорошенько вытерев тело, я одела халат, предусмотрительно висевший на дверце. Этот халат был подарком от Эсми. Пусть он радует тебя после водных процедур, дорогая!
Положив мокрые вещи в корзину для стирки, я вспомнила слова Элис. Завтра начнется раскрытие тайны. Что же это будет?



Утром я встала незадолго до будильника. Я была в взвинченном состоянии, так как боялась сюрприза Эдварда. Мой страх усиливала предстоящая встреча с Элис. Я знала ее натуру, так что мне предстоял длительный шопинг с помещением спа-салона. Второе меня радовало, но первый пункт заставлял меня забиться куда-нибудь в уголок и ныть, словно ребенок. В одежде, которую подбирала для меня Элис, я чувствовала себя цирковым клоуном. Хорошо, что никто не мог прочесть мои мысли.
Я пошла в ванную комнату, чтобы хорошенько умыться. Включив кран, я поняла, что теплой воды в доме нет. Супер, холодная вода - хорошее средство вывести из себя все плохое. Я облокотилась о раковину и начала пристально смотреть в зеркало. Дура ты, Белла, это тебя не спасет. Схватив зубную щетку и пасту, я приступила к чистке зубов. Но холодная вода и зубы - плохое сочетание, поэтому через минуту я побежала на кухню, чтобы согреть свой рот теплой водой из чайника. Стоило первой капле попасть мне на зубы, я застонала от удовольствия. Я жадно пила спасительный напиток, наслаждаясь теплом, и мне было наплевать на то, что я не воспользовалась стаканом.
- Отлично, ты готова!
Тьфу ты! От неожиданности я выпустила струю воды из рта, которая полетела в голову Элис. Похоже, видение пришло ей вовремя, потому что она отошла в сторону и струя пролетела мимо.
- Ну почему вы пугаете меня весь этот месяц? Вы хотите, чтобы у меня сердце остановилось раньше времени? - Я чуть не плакала от несправедливости.
- Только через мой труп, Белла.
- Ты итак уже мертва.
- Я все еще вампир, не забывай. А теперь идем за мной. Мы едем в Сиэтл. - Проговорила она и схватив за руку, потащила к выходу. Может быть мне все же заныть, как ребенок?



Когда Порше остановился перед магазином старинной одежды, я недоуменно стала смотреть в лобовое стекло.
- Мы не едем в спа? - Спросила я.
- Нет, Белла. Для вечера тебе понадобиться только хорошее платье, туфли на небольшом каблуке, легкий макияж и аккуратно сложенная прическа. - Она будто зачитывала мысленный список.
Все еще находясь в удивлении, я вышла из машины и пошла вслед за Элис к магазину. Открыв дверь, я увидела манекены с прекрасными платьями в стиле начала двадцатого века. Светло-зеленые, бардовые, кремовые - здесь было бесконечное множество одежды для женщин любого возраста.
Я повернулась к Элис, ожидая указаний, но она лишь покачала головой.
- Посмотри, какое платье тебе больше всего понравится, и мы его приобретем.
Вау, приятные сюрпризы начинаются.
Я повернулась к манекенам и пошла вдоль рядов, рассматривая платья. Одно было темно-бежевого цвета, украшенное узорами цветов. Часть платья образовывала своеобразную накидку, сверху она напоминала жакет, а снизу была подолом. Другое платье было смешением светло-розового и сиреневого цветов. На подоле были пришиты задрапированные ленты, каждая из них причудливо соединялась с другой. К груди была пришита искусственная ветка сирени. Рукава платья даже не доходили до локтей.
Мой взгляд скользил по манекенам, выискивая уникальное платье. Свернув направо, я застыла. В следующем ряду, чуть справа от меня было платье. Оно было насыщенного красного цвета, верхняя часть платья была завернута вокруг талии и груди, а нижняя элегантно спадала вниз. Рукава были из полупрозрачной ткани такого же цвета, ее края были украшены сверкающей зеленоватой нитью. К груди была приколота красная роза. Ничего лишнего, это было идеальное платье. Я услышала шаги Элис позади. Посмотрев на платье ничего не видящим взглядом, она сказала:
- Оно тебе подойдет. Пошли на кассу.
Я последовала за ней, но оборачивалась назад, чтобы уловить взглядом полюбившееся платье.
***
Элис везла меня куда-то. На мне уже было красное платье и туфли, волосы были завиты крупными локонами и немного собраны, а лицо украшал естественный макияж. Я ничего не видела, так как мои глаза были закрыты маской.
- Может ты все же скажешь, что скрывал Эдвард? - Сделала я последнюю попытку раскрыть тайну.
- Ты едешь на бал, - сказала она.
Бал?
- Я не слышала ни о каком бале. Кто его организует? - Вот почему весь город предвкушал что-то.
- Мы.
- Но зачем? - озвучила я свою мысль.
- Потерпи, Изабелла.
Я замолчала, услышав свое полное имя. Оставшийся путь мы провели в тишине. Через двадцать минут машина остановилась и дверь с моей стороны открылась. Чья-то рука потянула меня из машины.
- Осторожнее, - это был Джаспер.
Мы аккуратно шли в непонятном мне направлении, поднялись по лестнице и остановились. Видимо, перед дверью.
Холодные пальцы сняли с меня маску, а массивные двери цвета красного дерева отворились, демонстрируя мне настоящее торжество. Здесь действительно был весь город. Все наслаждались музыкой и танцами, девушки флиртовали с юношами, а их родители весело смотрели им вслед.
Как только я вошла, все остановились и посмотрели на меня. Я стала чувствовать себя неловко, но вдруг толпа разошлась по обе стороны и я увидела Эдварда, стоящего в середине зала. Я заметила его черный фрак и брюки, но мне не была важна его одежда, когда я встретила его взгляд. Ликующий, наполненный восторгом и любовью.
Я медленно подошла к нему, не обращая внимания на окружающих. Как только я оказалась в его объятиях, зазвучала музыка, и мы закружились в танце. Эдвард крепко прижимал меня к себе, желая стать со мной одним целым. Он не прекращал смотреть мне в глаза, и с каждой минутой цвет его зрачков темнел. В какой-то момент он остановился, опустился на колено и произнес:
- Здесь, на глазах у тысячи людей, я клянусь тебе в своей вечной любви. Я всегда буду боготворить тебя, целовать землю, по которой ты ходишь, и ловить каждый твой вздох. Я прошу тебя оказать мне великую честь и стать моей женой.
Вот оно что. Я хочу дать тебе ценные человеческие воспоминания, которые ты не забудешь даже после обращения. Я не могла сдержать слез. Он делает мне предложение. На балу. На глазах у всего города.
Я же уже дала согласие. Мне не нужно было думать.
- Да, - прошептала я.
Теперь мне нравятся сюрпризы.
 
Limon_FreshДата: Вторник, 06.10.2015, 00:37 | Сообщение # 5
Sugar Daddies

Группа: Проверенные
Сообщений: 23908


Статус:
Смайл настроения:

Клубы:


Автор Vivian_Darkbloom

Тепло…
Очень тепло…
Горячий кофе, крупными глотками, обжигая внутренности, лишь бы согреться. Напротив меня сидит парень, внимательно смотрит, ждёт, пока я начну рассказ, вот только я ничего не знаю. Ничего не помню… Не хочу вспоминать.
Кто я?
Не знаю.
Откуда?
Понятия не имею.
С моих длинных волос, которые свисают черными паклями, на обивку дивана капает вода, потому что я был под дождём.
Почему?
Спросите кого-нибудь другого.
- Согрелся? – Парень напротив меня встаёт, медленно подходит, забирает уже пустую чашку, ставя её на журнальный столик, разделяющий диван, на котором как раз и расположился юноша, и кресло, где сижу я, укутанный пледом.
- Угу, - киваю головой, нехотя поднимая глаза. Вру.
- Почему ты сидел под дверью моего подъезда?
- А?
- Как ты тут оказался? Где твои родители? – Смешно. Спрашивать про родителей у почти совершеннолетнего парня.
- Холодно… - слишком холодно, правда. Кажется, я слишком долго сидел под дождём, потому что ни три чашки чая, ни тёплый плед не помогают. Тепло не становится.
- Хорошо, - Том встаёт и направляется на кухню за очередной чашкой чая с малиновым вареньем.
Мы уже так вот сидим часа три, не меньше, и первую половину Том молчал, потом представился, потом начал задавать вопросы, хотя я не понимаю их смысла. Я не помню про дождь, про родителей, я не помню, как я выгляжу, и почему у меня так болят глаза. Не помню про то, где живу, и как оказался в этом районе. Всё, что я знаю, это свои имя и возраст. Достаточно.
- Держи, - парень протягивает мне очередную чашку горячего напитка. Вкусно. Очень.
- Том? – Делая большой глоток, обжигая горло и язык, я поднимаю глаза на встревоженного парня. – Почему ты меня позвал к себе?
- Мне стало тебя жаль, - вздох с его стороны. Слёзы с моей. Жалость это так отвратительно.
- Никогда не говори так больше, - в голосе слышатся истеричные нотки, которые не скрыть. – Лучше умирать бы бросил, - уже тише, - но не жалей.
- Эй, - Том тут же оказывается рядом со мной, протягивая руку. Под каким-то гипнозом я пытаюсь отразить это движение, тянусь навстречу. Он ловко хватает меня, подтягивая к себе, и через пару секунд мы уже сидим на диване, а парень ласково гладит меня по голове. – Я не имел ввиду ничего плохого, - шёпот. Мой гнев постепенно рассасывается.
Оказывается, я чрезвычайно падок на нежность. Мне её чудовищно не хватает. Если бы можно было себе позволить, я бы в некоторые слова, звуки, прикосновения уткнулся, как пёс утыкается в ладони носом, прося ласки. Поэтому любое тёплое слово в мою сторону я упорно отрицаю, злюсь.
Ибо нельзя дразнить домом выброшенных собак.
Потому-что уже завтра я окажусь снова на улице. Бедный маленький мальчик Билли. Без воспоминаний, без денег, без семьи, и без желания заиметь что-то из этого.
А пока я побуду тут. Потому что тут тепло. С Томом ТЕПЛО.
- Завтра… - робко начинаю, и чувствую, что парень напрягся.
- Завтра будет завтра, хорошо?
Не знает, как сказать, что жалеет о своём поступке. И как выгнать меня завтра он тоже не знает. Облегчу его жизнь, уйду с рассветом, а пока…
- Спать? – Слышу от него. Куда-то в мою мокрую макушку. Остаётся только кивнуть. Кажется, я наконец-то согрелся…

03:48
Холодно.
Стоя босиком на ковре, я рассматривал фотографии в комнате Тома. Их было много, все разные: на стенах, в рамках, стоящие на столе, приклеенные к зеркалу.
Как у девчонки, ей Богу.
Том вообще оказался удивительным. Его странная внешность тесно переплеталась с внутренним миром, делая его каким-то нереальным, каким-то родным.
Не знаю, с чего я взял, что за пару часов узнал этого парня, но чувствовал именно так.
Ёжусь, стягиваю Томову рубашку со стула и накидываю на плечи. Желание согреться.
Спать не хотелось, курить тоже. Стоять вот так посередине комнаты в чужой квартире было вообще глупо. Но выбора не было. Желание покинуть эту квартиру с каждой минутой таяло в моём подсознание всё сильнее и сильнее, достигнув своего апогея, когда я посмотрел на спящего парня.
Вспышка.
Зажмурившись, я схватился за голову, пытаясь унять резко возникшую боль. Тщетно. Образы, картинки, мысли… Воспоминания… Обрывочные. Какие-то фотографии и женщина, протягивающая ко мне руки, зовущая ласково «Билли». Небольшой домик, старые качели.
Маленький я.
Головная боль закончилась так же резко, как и началась. Оцепенение. Страх. Непонимание. Что с этим делать? Вспоминать ничего не хотелось, подсознание орало, что ничего хорошего из этого не выйдет, но кто меня спрашивал?...
Присев на краешек кровати я посмотрел на Тома. Всё-таки удивительный.
Взгляд за окно, а в ответ лишь темнота, словно во всем районе отключили свет, оставив лишь глаза – фонари, тускло освещающие улицы. Черные массивы зданий с пустыми выемками черных окон, они казались еще более картонными, вырезанными, ненастоящими, чем обычно. Вглядываясь в темноту проще вспоминать, словно мыслям дали полный простор для полета и теперь они могут рисовать все что угодно на чистом черном холсте.
А ещё можно мечтать. Тихо-тихо, пока никто не видит. Пока никто не может прочитать твоих мыслей, а тебе не придётся прятать глаза. Пока не будет стыдно.
Мечтать о Томе. И только потом подумать, что чувствую. Благодарность это или симпатия. Потом. Просто я хочу насладиться моментом.
И совсем несложно оказалось представить себе ситуацию, когда я кричу ему «Стой!», пытаясь остановить. Пытаясь заставить остаться со мной. Закричать, упереться руками, не дать уйти. Высоковольтным током, разрядом, громогласной молнией, льдом до ожогов, пламенем до потери крика проносятся сквозь меня все твои слова, что так отчетливо будоражат мою память. Будто это уже было, Том. Будто я тебя уже где-то видел. Знал. Я помню, помню, помню. Помню каждое слово, каждый хороший день вместе, помню смятые одеяла и прогулки в самый лютый мороз и снегопад, казалось, тогда снег таял под нашими ногами. Я помню все слезы, что пролились за все то время, но еще больше я помню улыбок - с самого утра, с первых сообщений или шепота на ухо и до нового рассвета, когда я засыпал, обнимая тебя. Я помню твои неровные колени, острые локти, помню, как перебирал руками твои косички. Я помню твой запах горького шоколада и миндаля, твою манеру передразнивать меня; помню, как не терпел твоих долгих историй и вопросов невпопад, как прерывал на полуслове, не дослушивал. Я помню все хорошее, что мы пережили вместе. Смутно возвращаются в памяти наши ссоры, размолвки и глупые обиды - какой ерундой кажется все это сейчас. Но я не вспоминал, я мечтал… Так резко, сильно, слишком реально МЕЧТАЛ.
Билл, этого не было, очнись.
Ты мечтатель. Ты придумал любовную историю с малознакомым парнем за какой-то час. Жить в реальности так убого, да?
Резкая боль. Голова, блять. Что такое?… Комната кружилась, пока я пытался просто вздохнуть.
- Билл? – Услышал я где-то между сном и явью. – Билл, что с тобой?! – И кто-то трясёт за плечи, пока я медленно выдыхаю «Том» и отключаюсь.

Белые стены, писк приборов, шум в ушах. Головокружение. Приподняться на локтях нереально, и приходится откинуться обратно на подушку.
- Билл? – Поворачиваю голову на звук. Расплывчато. Трясу рукой, пытаясь понять, чувствую ли я хоть что-то. Результат радует. – Билл? – Уже где-то близко, на расстоянии нескольких сантиметров, и в нос ударяет запах мужского парфюма.
- Том… - спокойно, успокаивающе. Вспомнил.
- Да, это я. Ты в больнице, слышишь? – Слышу. И моё подсознание тоже слышит, и начинает орать, вылезать наружу, подкидывая самые страшные картинки. Лишь услышав это слово… «Больница»… Уколы. Шприцы. Вечные таблетки, и крик матери «Бииилл!», когда отец выезжает на встречную полосу…
Грёбаные вспышки из воспоминаний.
Наверное, я выгляжу нелепо. Глупо, потеряно и мне до ахуения страшно. Мне страшно, чёрт возьми, потому что я начинаю приходить в себя! Я начинаю вспоминать…
- Ты в обморок упал, слышишь?... Билл? – Щелчок пальцев около моих глаз. Кивок с моей стороны и испуганный взгляд с другой. – Я в скорую позвонил, а пока они ехали, решил посмотреть твою телефонную книгу. Родителей найти, друзей. Знаешь, у тебя там оказался всего один номер. Странно, да? – Том хмыкнул, а я не понимал, к чему он клонит. Как это один номер? Так бывает?
- Странно… - одно слово и то с трудом. Сил почти не осталось. Словно кто-то высасывал из меня энергию. Или что-то…
- Этот номер был записан под именем «доктор Штольц», и я позвонил ему. Думал, может это твой лечащий врач…
- Кто? – Еле шевеля губами, а в голове отчаянный крик матери «Бииилл!!».
- Он сказал привести тебя сюда, в третью городскую больницу… Я привёз, - Том пожал плечами.
- Мистер Трюмпер? – В палату заглянул мужчина средних лет.
- Да, это я. Томас, - рукопожатие. Две пары глаз, устремлённых на меня.
- Что с ним?
- Он вам не рассказал?
- Я вас не понимаю…
- У Билла с кровью проблемы, точнее, с кроветворной системой. Спинной мозг после сильнейшей встряски перестал нормально работать, собственно из-за этого все проблемы. Кровь перестала самоочищаться, как это должно происходить в нормальном состоянии. Проще говоря – новая не вырабатывается, а постепенно загрязняется. И для того, чтобы не умереть, Билл должен делать переливание крови, одного раза в неделю ему пока достаточно. Ну, разумеется, ещё таблетки и уколы.
- Что? – В унисон. Том и я. И, не моргая, в глаза друг другу. Что?
- Билл, с тобой все хорошо? Посмотри сюда, - и доктор Штольц присел на край моей больничной койки, начиная светить в глаза каким-то непонятным прибором. Больно же… - Что ты помнишь?
- Что?
- Временная потеря памяти, - мужчина уже обращался к Тому. – Это ненадолго, несколько дней. Я уверен, он уже начинает что-то вспоминать. Что явилось причиной?
- Причиной? – Мёртвый голос. Отчуждённый до безобразия. – Я не знаю. Вчера увидел его около своего подъезда, ливень шёл, а он сидел, не обращая ни на что внимания. Я к себе его забрал, а ночью проснулся, когда он в обморок падал…
- Пройдёмте в мой кабинет, Томас, - мужчина кивнул в сторону двери, - обсудим всё там. Биллу нужен покой и сон, а мне вам нужно многое рассказать… Слишком многое…

- Куда мы? – Глаза в глаза, сидя в машине после больницы. Я ничего не понимал. Просидев в одиночестве около часа в палате, доктор Штольц отпустил меня домой, но лишь под присмотром Тома. А куда домой, я так и не понял.
- К тебе, - Том открыл передо мной дверь автомобиля.
- Ты знаешь адрес?
- Этот? – Парень притянул мне смятый обрывок тетрадного листка.
- Знакомый… - подушечками пальцев по бумаге, словно и правда поможет вспомнить.
Ехать оказалось недолго, и уже через двадцать минут автомобиль припарковался около небольшого двухэтажного дома. Незнакомая местность. Неприятная. Я хотел просить Тома уехать, но он уже открывал мне дверцу, чтобы я выходил.
Открытая дверь. Темнота. Мой пульс был запредельным, сознание туманным. Я знал, что это плохое место. Чувствовал.
- Пойдём, - шёпот на ухо, и вот уже сильные руки Тома подталкивают меня по направлению к лестнице, ведущей на второй этаж.
- Почему мне кажется, что ты знаешь, куда идти?
- Знаю, доктор Штольц сказал мне, что у тебя есть дневник, - мы остановились у двери, как я понял, в мою комнату, - ты его ему показывал на.. сеансах. Он твой психолог, Билл, - толчок, и мы внутри.
Минут десять я просто осматривался. Всё как у всех, обычная комната мальчика-подростка, стандартный набор мебели, кровать у окна.
- Я не знаю, где он, - и накатившее отчаяние стало таким сильным, а всхлип вышел непроизвольным.
- Билл? – Том оказался рядом. Он – тепло. И сразу, как сильные руки обхватили меня сзади, сомкнувшись на моём животе, пришло спокойствие. А ещё было стыдно, потому что ему приходится носиться с незнакомым больным человеком.
Ж-а-л-о-с-т-ь.
- Всё будет хорошо. Успокойся, я же рядом, - еле слышно, на ухо.
- Смотри, - нехотя выпутавшись из объятий Тома, я подошёл к одному из стеллажей с книгами, между которыми затесалась старая тетрадка. – Кажется, я нашёл… Помоги, Том, - взгляд на парня, полный мольбы, - открой со мной…
- Кто это? – на первой же странице красовалось фото женщины, державшей на руках двух маленьких детей.
- Мама… - первая слеза.
- А это?
- Я…
- У тебя есть брат?
- Нет, Том, он умер, - слова вырвались сами, не давая мне опомниться, не давая мне принять тот факт, что стоило лишь взглянуть на фото, и я вспомнил о семье. – И мама умерла… Недавно.
- Прости… - поцелуй куда-то в макушку. Улыбка сквозь слёзы.
- Так значит, ты жил здесь один? – Парень обвёл взглядом мою комнату.
- Не знаю, Том… Не знаю. Давай заберём дневник и уйдём отсюда? Страшно, Том… Мне тут страшно.
Два шага. Два грёбаных шага, и мою голову пронзает резкая боль, в разы сильнее, чем тогда, в спальне. Колени подкашиваются, и если бы не Том, я бы рухнул на пол.
- Билл? – Испуганные глаза. Страх. – Билл, где таблетки? Чёрт… Билл, - я чувствовал, как проваливаюсь в какую-то дыру, - Ложись… - тело опустилось на что-то мягкое. – Ванна… Да, точно… В ванной… - слова Тома доносились через какую-то пелену.
Боль постепенно отступает. Легче. Дышать становится легче.
- Сколько? – Том садится рядом, и я вижу, как трясутся его руки, пока он пытается отвинтить чёртову крышку от баночки. – Две? Нет, две мало… - и в его ладошке оказываются четыре белые круглые таблетки.
Наклоняется, и мне приходится приподнять голову. Испарина на лице, но я послушно приоткрываю рот, и ты кладешь их мне в рот, чуть касаясь пальцами губ, подносишь стакан с водой… Глоток. Мерзкий вкус лекарств..
- Останься со мной... – шёпот, и кивок с твоей стороны. Спокойствие.
- Билл? – Спустя пару минут тишины.
- Мм?
- Прости…
- О чем… - я так и не успел договорить, когда Том наклонил голову и медленно, очень медленно потянулся своими губами к моим губам. Это был только один поцелуй, секундный, смазанный, только одно прикосновение, но почему-то именно в этот момент каждый из нас понял, что теперь всё будет по-другому. Вместе и по-другому.



POV автор.
Спустя месяц.
Было девять утра, когда Биллу стало плохо. Эти утренние приступы становились все чаще, и он понимал, что все усугубляется и обычные дозы лекарства уже мало помогают. Как в общем-то и предупреждал врач на последнем осмотре, организм изнашивается все больше и дальше будет только хуже. Нужно было давать запрос на донорский спинной мозг во все соответствующие клиники мира, чтобы можно было найти подходящего донора. Тем более, что у Каулитца была очень редкая группа крови - четвертая отрицательная. Ну и конечно же нужны деньги, чтобы при обнаружении донора, переправить пересадочный материал на самолете, в течении считанных часов в больницу, где наблюдается Билл и срочно делать операцию.
А все это очень и очень дорого.
Реабилитационный период дороже самой операции...
Все это крутилось в голове у Билла, пока Том готовил ему чай. У Тома крутились похожие мысли, но на передний план выходила одна – он влюбился. При том взаимно, как выяснилось неделей ранее.
Вот так просто, влюбился в парня, которого случайно приютил у себя в доме, а сейчас пытается хоть как-то помочь ему. Выходило, мягко говоря, хреново, потому что денег не было. А смотреть, как любимый человек корчится каждое утро, было ужасно. Сердце просто в клочья.
- Я сахар не положил... - Том улыбнулся лежащему парню и заметил с облегчением, что он уже не такой бледный как был. - Тебе полегче?
- Да. Уже все нормально... Почти.
Том положил салфетку на грудь Билла и аккуратно передал в его холодные пальцы горячую чашку.
- Спасибо... - Билл улыбнулся и Том, опустившись рядом на колени, уперся лбом в бедро лежащего.
Пахло сигаретным дымом и зеленым чаем, Билл с удовольствием вдыхал это сплетение ароматов...
Держа одной рукой кружку, он положил ладонь на шею Тома и нежно сжал пальцы на ней.
- Том, ты ложись... рано ведь совсем... я сейчас попью чай и можно еще поспать...
***
Том вертел в руках фотографию из дневника Билла и думал. Его мысли всегда крутились около Билла и его болезни. Около Билла и их отношений. Или просто около Билла.
- Какая у тебя группа крови? – Проведя пальцем по фотографии, остановившись взглядом на маленьком мальчике, брате Билла.
- Что? А, - брюнет повернул голову к Тому. – Редкая, четвёртая.
- Отрицательная?
- Да, - Билл внимательно наблюдал за парнем, за тем, как менялось его лицо, взгляд. – Что происходит?...
- Доктор Штольц, - Том вскочил на ноги, принимаясь шагами мерить комнату. – Да, это я, - когда парню удалось набрать номер врача, для Билла осталось загадкой. Сам он находился в некой прострации. – Нет, всё хорошо. Относительно хорошо… Да, снова был приступ. Доктор Штольц, - на этих словах Том развернулся к Биллу, - кажется, я нашёл донора. Мы скоро будем.
- Что ты сказал? – Когда Трюмпер устало присел на край кровати, Билл наконец-то очнулся. – Что, мать твою, ты сказал?!
- Кажется, я нашёл донора для операции, - шёпотом, но Каулитцу показалось это криком. Оглушающим. Он не понимал.
- Кто?...
- Я.
- Том…
- Билл, - Каулитц почувствовал губы Тома на своей щеке, - я действительно сделаю это. Считай это моим подарком…
- За что? – На грани слышимости.
- За то, что появился в моей жизни.



Когда у Тома взяли материал, он с замирающим сердцем смотрел в сторону второго бокса. Там был Билл. Этот маленький мальчик, его Билли, с которым они еле выдержали две недели.
Было страшно. Казалось, эти ночные приступы будут вспоминаться Тому ещё долго.
А ещё уколы. И таблетки, которые горстями лежат в ванной комнате.
И маленький больной мальчик. Его мальчик.
Тому до сих пор не верилось, что вся эта жизнь - его. Несколько месяцев, а будто годы прошли. Нет друзей, работы, родители на другом конце страны. А есть лишь любимый человек и эти грёбаные больничные стены.
Непривычно и жутко до дрожи в коленях.
Врачи готовились к операции, что-то раскладывали, включали оборудование, готовили препараты и инструменты. А потом, минут через пять, к окну подошла медсестра, и на стекло опустились жалюзи. Том и дышать перестал на несколько секунд.
- Нет, не надо… - прошептал он, но хотелось кричать.
Парень попытался пошевелить ногами, безумно хотелось вскочить и бежать к доктору Штольцу, просить, умолять, встать на колени, лишь бы открыли окно снова. Ему это было жизненно необходимо сейчас. Онемевшие ноги после процедуры со взятием у Тома нужного материала, шевелились еле-еле. И помочь было некому…
- Черт, черт, черт! - он в бессилии ударил кулаком по столу, на котором лежал, и лег обратно, закусив губу.
Оставалось самое сложное – ждать. Ждать, и кусать губы до крови, потому что всё висело на волоске. Душа разрывалась. Сердце стремилось туда, за стеклянную перегородку.
- Осторожно, перекладываем, - приглушенный голос донесся из соседнего бокса, и Том понял, что это уже говорят о Билле.
Почему так?! Ему было необходимо видеть Билла. Жизненно важно. Потому что грёбаное предчувствие где-то на задворках сознания кричало, что всё закончится плохо, если Том сейчас же не увидит его мальчика.
Рывок отчаяния, и парень руками опускает ноги вниз. Ещё один рывок, и вот уже чьи-то сильные руки поднимают его с холодного пола.
Обморок.
Сон.

POV Том.
Люди, люди, люди. Праздник. Маскарад? Врятли. Я нахожусь словно в вакууме, ори – никто не услышит. Снова люди. Старики, дети, мужчины, женщины. Страшно. Толпа.
Пробираясь сквозь неё, я надеюсь лишь на одно – выбраться. Отдышаться. Но вижу ЕГО. Билла. Он стоит около входа в цирковой шатёр, отстранённо разглядывая местность вокруг себя. Пустой взгляд.
- Бииилл! – Кричу я, прорываясь сквозь толпу детей, но тщетно. Моего мальчика нигде нет. Паника. Гнетущее чувство опасности внутри.
А через мгновение я уже сижу в первом ряду напротив крошечной деревянной сцены. Крик, шум, хлопки, улюлюканье. Чудовищные маски.
Крик.
А потом на сцене появляется ОН. Карие глаза цвета горького шоколада глядят с укором и грустью. Лицо, с резко выделяющимися скулами, измазано противной грязно-белой смесью. Четкие линии пухлых губ замазаны красноватой помадой кривым контуром, а на волосы одет старый парик с рыжими кудряшками, на боку которого приделана шляпа цилиндрической формы. Дешевый полосатый не по размеру костюм в заплатках убого висит на худых плечах и выпирающих ключицах клоуна.
Он проходит в центр, неуклюже топчась на арене. Ироничные с сарказмом фразы вылетают в его адрес от другого напыщенного артиста, вслед за которыми летят огрызки яблок, банановые ошурки, бумажные самолетики с бранными словами.
Клоун стоит на месте. Я вижу застывшую в глазах обиду, подчинение, боль.
Зрители громко хохочут, не замечая слез человека с нарисованной улыбкой. Какой-то мальчишка кидает в него камень, попадая в торчащее плечо, но клоун не издает ни звука. Лишь слёзы скатываются по его щекам, смывая этот мерзкий грим.
Это был Билл…
А он, словно заметив мою реакцию, протягивает худые ручки ко мне и шепчет:
- Том… помоги мне… Больно… Страшно… Том… Братик, помоги…



POV автор
Операция прошла успешно. Реабилитация тоже, хоть и долго. Том сидел на кровати в их общей спальни и курил.
Не помогало.
Он всё прокручивал и прокручивал разговор с доктором в голове. А потом вспоминал сон…
Когда Трюмпера привели в чувство, он оказался в кабинете доктора. Был серьёзный разговор о дальнейшей судьбе Билла, планах на реабилитацию и о том, что Каулитцу всё-таки нужно будет продолжать посещать психолога. Том лишь кивал.
А потом доктор Штольц сообщил то, что теперь разрывало сердце, душу, сознание, даже тело Тома двадцать четыре часа в сутки.
– Том, ты идеальный донор, - врач поправил очки, внимательно посмотрев на парня. – Так не бывает.
- Что вы хотите сказать?
- То, что я сейчас тебе скажу, будет шоком, поверь мне. Это не ошибка, мы проверили дважды. Ваши ДНК с Биллом совпадают. Вы родственники, Том… Вы – родные братья. Близнецы.
Сигарета уже давно дотлела. Пепельница была забита до краёв. А Трюмпер так и не решался подняться с кровати и пойти посмотреть, как там Билл. Его мальчик сейчас спал в гостиной. Он вообще слишком много спал эти дни, но не это повлияло на то, что общение между парнями сходило на «нет».
Том просто не понимал, КАК он теперь будет разговаривать с Биллом, и смотреть тому в глаза. КАК он вообще всё это ему объяснит? Да и себе тоже…
Смириться и принять наличие брата? Пожалуйста.
Принять даже то, что он твой близнец, и вы просто не замечали этого? Не вопрос.
Но как быть с тем, что ты любишь этого человека? Как быть с тем, что между вами были не только поцелуи…
И, наверное, Том был готов это принять. Но последнее слово было за Биллом…
- Привет, - Трюмпер подскочил от неожиданности. В проёме стоял его… брат, переминаясь с ноги на ногу. – Почему ты тут? – Билл подошёл ближе, присев рядом с Томом.
- Задумался… - всё также отрешённо.
- Том, а я вспомнил… Я ведь всё вспомнил… Ещё тогда, в доме. Как только фотографию увидел. Ты только не перебивай. – Парень тяжело вздохнул. - Я помню тебя. Нас. Мы маленькими были, знаешь… Помнишь качели? Я помню… Они еще так ужасно скрипели. А еще я помню, как мы в цирк ходили. Я испугался и заплакал, а ты меня успокаивал. А потом…
- Билл…
- Я помню потом больницу, врачей, помню приют и новую семью. Помню их аварию, а потом походы к психологу, - парень уже не мог сдерживать слёз. Том сразу же притянул брата к себе, и тот лишь всхлипывал, хватаясь за воротник его рубашки. – А потом и приёмных родителей не стало… Они разбились на машине, а я… Я выжил, Томми. Выжил, но заболел… Врачи говорили что-то про стресс…
И Том заплакал. Потому что накопилось. Потому что хотелось выплеснуть всё то, что было внутри. Потому что он надеялся, что станет легче.
- Томочка... Том... – Билл практически залез на колени к брату, пытаясь успокоиться его. И себя. На грани были оба. - Иди ко мне, солнышко... иди...
Каулитц обнял брата за плечи, прижимая к себе так, как будто боялся, что его сейчас отнимут.
- Томочка... Томочка... - шептал парень в во влажный висок. - Не надо, маленький... Не надо... Все хорошо... Все будет хорошо...
Том кивал, уткнувшись в шею, всхлипывая и вздрагивая в любящих руках. Уже даже не было стыдно, хотелось просто выплеснуть эмоции наружу.
- Ну перестань, пожалуйста... А то я тоже сейчас начну... – Билл еле сдерживался. Он просто хотел быть сильным. Хотя бы попытаться. Ради Тома… Всё ради Тома.
Он судорожно вдохнул, пытаясь унять это состояние.
- Прости... Прости... Я идиот... - прошептал Трюмпер, вытирая слёзы длинным рукавом рубашки.
- Нет... Ты не идиот... Идиотов не любят...А я очень тебя люблю... Очень... - Билл нервно засмеялся. - Очень... Ты не плачь только...
- Билл… Ты…
- Несмотря на всё, я – да. Я люблю тебя. И если ты боялся моей реакции, то не надо.
- Я так тебя люблю, - и сильные руки брата сжали Билла в крепких объятиях.
***
POV Том.
Август, три года спустя.
Это уже пятая сигарета, а на часах лишь восемь утра. Бутылка с виски на половину опустошена, но не даёт никакого эффекта. Я чувствую себя слишком трезвым. Слишком трезвым и злым. Не бывает слишком трезвых? Бывает, поверьте. Когда жизнь бьет тебя наотмашь, не раз и не два, да так, что дыхание перехватывает, вот тогда ты и начинаешь смотреть на нее слишком трезвыми глазами, даже если пьешь по-черному.
Даже если пьёшь уже несколько месяцев, обещая каждый день любимому человеку, что перестанешь.
Это страшно, этого никому не пожелаешь. Но так есть, и от этого теперь никуда не деться.
Почему я злой? Потому, что в очередной раз поговорил с Биллом о клинике, и в очередной раз услышал все тот же ответ: «Нет».
Это «нет» звучит как приговор. «Нет» совместному будущему. «Нет» дальнейшим планам. «Нет» нашим отношениям. «НЕТ» БИЛЛУ КАУЛИТЦУ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ!
Я, в принципе, ничего другого и не ожидал, но мне просто страшно. Так страшно, что, наверное, через пару месяцев я поседею полностью, и не будет уже заметен мой белый висок, тот, что я заработал, когда мы проходили с Биллом второй круг ада, называемый пересадкой костного мозга. Да, нам пришлось пережить все заново, после первого рецидива…
Он грянул, как гром среди ясного неба, оглушая, выбивая землю из-под ног. Я не могу вспоминать тот период без содрогания. Не забуду никогда и тот вечер, когда я вернулся домой напившись, едва держась на ногах, пришел к Биллу, рыдая и бессвязно пытаясь просить у него прощения, обвиняя себя в том, что случилось. Я считал виноватым себя. Не тот донор, не тот уход, не так клиника. А еще мы часто ссорились, а Биллу было нельзя нервничать.
А еще я винил себя в том, что любил родного брата. Божья кара, почему нет?
А потом он был в больнице. И снова не было возможности видеть его. Долго, так мучительно долго. Те два с половиной месяца дикого страха и одиночества окончились только под Рождество, когда его отпустили домой. С новыми надеждами. Господи! Как же мы надеялись, что на этот раз все получится, что не будет больше рецидивов, не будет этих приступов по утрам, этих обмороков, этих исколотых истонченных вен на выламывающихся от боли руках.
Какими счастливыми глазами смотрели мы, заново узнавая друг друга, таких странных, непривычных для самих себя - с короткими волосами, которые Биллу остригли после химиотерапии, потому что на этот раз они начали выпадать, а я в тот же день сам обрезал свои косички. Зачем? Не знаю, мне так было нужно, почему-то. Как будто этим я мог поддержать его. И я это сделал, не задумываясь ни на минуту.
Так вот, несмотря ни на что, мы были счастливы, понимая, что снова вместе. Билл со своим едва отросшим ежиком, и я с волосами чуть длиннее, потому, что все-таки не наголо постригся. Еще никогда мы не были так похожи с ним, как тогда - одинаковый цвет глаз, волос, снова он похудевший, как и я, вымотанный до предела, всем, что происходило в те месяцы. Но были счастливы. Дарили друг другу любовь и нежность, надеясь на лучшее.
Только не знали тогда, что к лету все повторится снова. Второй рецидив… Второй...
Он был тяжелее, чем первый. Почти ежедневные приступы, все увеличивающиеся дозы лекарств, переливания, уколы, снова таблетки, от которых тоже плохо.
А потом наступил ТОТ День…
День, когда я чуть не сошел с ума, когда врач в клинике, тот самый доктор Штольц, стараясь не смотреть мне в глаза, сказал, что надежды больше нет. ЕЕ. БОЛЬШЕ. НЕТ.
Делать еще одну операцию - значит дать умереть ему на операционном столе. Сам организм и очень ослабленное сердце не выдержат третьей такой операции, после химиотерапии.
Тем более, что во время первой операции оно у Билла уже останавливалось.
Но была альтернатива: лечь в клинику и продлить жизнь, насколько это возможно, поддерживая ее лекарствами и бесконечными переливаниями. На сколько – неизвестно.
Билл сказал: «Нет».
Тогда он решил по своему, и кто я такой, чтобы спорить с ним о ЕГО жизни.
Вернее, я спорил - до хрипоты, до слез просил его, на коленях умолял, но… Это было бесполезно тогда, и так же бесполезно все остальные разы. Он хотел быть рядом со мной. Проживая каждый день, как последний.
До самого конца. Сколько бы ему ни осталось.
И, да - мы вместе, все время вместе. Вот уже почти два месяца, с начала лета, пока у него ремиссия поддерживаемая таблетками и уколами, которые я научился делать не хуже профессиональной медсестры, мы мотаемся по Европе, стараясь посмотреть все, что только можно интересного.
Вот и сейчас, потратив последние деньги, мы сидим на Лазурном берегу. Только я сижу в номере отеля, а Билл на пляже. Держит в руках какую-то сломанную веточку и что-то сосредоточенно чертит на песке.
Словно ребёнок. Ребёнок, у которого и детства то не было. Которого выкинули из дома, а меня оставили. Только от этой мысли становится паршиво, и я снова делаю внушительный глоток виски.
Любимый ребёнок…
- Том, иди сюда, - брат машет мне, улыбаясь. А у меня слёзы на глазах.
Что же ты делаешь с нами, жизнь?
- Смотри, - я присел рядом с братом, целуя его в макушку, - Это мы, - Билл провёл очередную тонкую линию веткой. – А это… - на песке стали появляться слова, - наше будущее.
- Всё… Будет… - читал я, пока брат старательно выводил буквы. – Билл…
- Тсс…
«Всё будет хорошо». ДА НИХЕРА УЖЕ НЕ БУДЕТ. Недавно Билл сказал мне, чтобы я не смел ставить крест на своей жизни. Я должен буду завести семью, найти работу, пойти учиться. Я должен буду жить. Он знает, что я никогда его не забуду. Знает. И я это знаю. Но мне пришлось пообещать…
Несколько месяцев назад, когда была крохотная надежда, что все еще обойдется, что брата можно спасти, я все время ждал, что все-таки это случится. Ждал чуда. Но не дождался. Запас чудес, отпущенный на нашу жизнь, уже исчерпан. То, что мы с ним когда-то встретились – это уже было чудо. То, что вновь каждый из нас обрёл реальную семью – вдвойне.
Мы не только встретились, мы полюбили друг друга, мы оказались братьями и смогли изменить жизнь и его, и мою.
Ждать новых чудес было бы наивно.
И вот я снова жду. Но теперь другого. Неотвратимого. Надвигающегося, как гроза, широким фронтом, бежать от которого бессмысленно. Каждый день жду, леденея от ужаса, когда думаю об этом. И принимаю каждый новый день рядом с ним, как драгоценность.
А он… Он все такой же. Любимый. Безумно нежный. И очень сильный. Старающийся не показывать своих эмоций, страха и боли. Хотя прекрасно знает, что завтра утро для него может не наступить.
Все такой же… Только волосы стали короче и светлее…
А я… Буду ли я когда-нибудь прежним? Будет ли когда-нибудь в моей жизни «всё хорошо»? Хотелось бы. Ведь это так просто, взять сломанную ветку и написать эти незамысловатые слова.
Но в жизни…
Нет, хорошо уже не будет. Но пока рядом со мной Билл, мой брат, мой любимый человек, я буду держаться. Держаться изо всех сил… Несмотря на то, что надежды больше нет.
 
Limon_FreshДата: Вторник, 06.10.2015, 00:38 | Сообщение # 6
Sugar Daddies

Группа: Проверенные
Сообщений: 23908


Статус:
Смайл настроения:

Клубы:


Автор marina_malina


Снег падает на землю. Белый, пушистый. Он искрится в свете одинокого фонаря, который стоит возле дороги, освещая темную улицу.
Холодно.
Девушка идет в направлении высокого черного дома, который как будто подпирает своей крышей небо. Такое же черное.
Девушка оглядывается. Раз. Еще раз. До чего же холодно. И так хочется теплого чая, который приятно отдает покалыванием в холодные пальцы. Как же хотелось тепла, хоть немного.
Незнакомка ускорила шаг, направляясь в сторону освещенной улицы. Было уже далеко за полночь, и ей не терпелось попасть домой.
В глубине улицы был виден небольшой силуэт, он отделился от темноты, в которой оставался до этого момента.
Девушка снова оглянулась. Ее не покидало чувство опасности. Хотя этот человек мог быть обычным парнем, который шел домой, все же было необычайно тревожно. Руки вспотели, несмотря на мороз. По спине пробежался предательский холод, а сердце учащенно забилось. До дома осталось еще несколько сотен метров. Только бы успеть.
Внезапно рядом появился тот самый силуэт. Девушка негромко вскрикнула. Это было похоже на фильм ужасов, только все намного страшнее, когда ты жертва.
Лицо незнакомца было почти не различить в темноте улиц, ведь девушка так и не успела добраться к одинокому фонарю. Ее последних секунд жизни хватило на еще один сдавленный вскрик.
А снег все кружился, искрясь при ярком фонаре. Полная луна всходила над темным небом, освещая город и направляя свое сияние на снег, который блестел еще ярче.



Скалли сидела в кабинете, пересматривая бумаги. В подвале было немного холодно, но она давно не обращала на это внимание.
- Привет Скалли, - Малдер появился внезапно, впрочем, как и всегда. Скалли вздрогнула.
- Малдер, - кинула она дружелюбно.
- У нас новое дело, - он бросил на стол небольшую папку белого цвета.
Скалли скептически подняла глаза. Все дела Малдера носили фантастический характер. Наверное, и сейчас не обошлось без этого.
- Ну, что на этот раз, - бросила она знакомую фразу и наклонилась над бумагами, исследуя их.
Фотографии. Искореженное тело девушки. Раны в области шеи, очень похожие на укусы.
- Интересно, - пробормотала Скалли, в ней проснулся врач. – Но неужели ты думаешь…
- Это вампир, Скалли, - ответил Малдер. – Другого объяснения быть не может.
- Малдер, - Скалли недоверчиво посмотрела на напарника, спрашивая себя в очередной раз все ли в порядке у него с головой. В детстве она мечтала быть врачом. Почему она завербовалась в это чертовое ФБР?!
- Мы едем, Скалли, - ответил Малдер с незлобной ухмылкой. – Завтра.
Скалли лишь покачала головой. Она пойдет за Малдером куда угодно. Интересно, почему? Он слишком много сделал для нее, спасал ей жизнь не единожды. Столько сколько и Скалли его.
- Ты сумасшедший. Я тебе это говорила? Нет? Тогда скажу. Ты сумасшедший, Малдер! – сказала Скалли достаточно громко.
- Спасибо тебе, Скалли, - Малдер знал, что она согласится. Она всегда соглашалась. Только один раз она хотела покинуть Секретные Материалы. Малдер тряхнул головой пытаясь забыть ужасные воспоминания того времени. Похищение. Антарктида. Воспоминания вспыхивали, словно искры и мгновенно гасли, оставляя за собой неяркий след, который угасал в темноте.
- Малдер, - повторила Скалли уставшим голосом, как будто это объясняло все происходящее.
- Увидимся завтра, Скалли, - Малдер бросил на нее один из своих безумных взглядов. Ему требовалась ее поддержка. Малдер и раньше обходился без друзей, но не в этот раз. Скалли была его единственным другом. Единственным человеком, которому он мог доверять.
В ответ Скалли лишь кивнула. Да, она поддержит его, как и всегда. Им не нужно говорить о своих чувствах. В этом мире все решают поступки. Только они.



Дорога была укутана плотной пеленой дождя. Он моросил, застилая ветровое стекло. Еще немного и можно будет различить небольшие снежинки, которые будут кружиться в воздухе.
- Готова ехать? – спросил Малдер, садясь в машину.
- Конечно, - Скалли немного поморщилась от холода и села в автомобиль. – Но Скиннер не одобряет эту поездку. Ты знаешь. У нас есть более важные дела, нежели гонятся за какими-то несуществующими вампирами.
- Ты уверена в этом, Скалли? Ты уверенна, что они не существуют? – Малдер выглядел заинтересованным.
- Да. Нет никаких фактов вампиризма. Доказанных фактов. – Поправила себя Скалли, прежде чем Малдер возразил, и посмотрела напарнику в глаза.
- Скалли… - Малдер посмотрел на нее со щенячьим выражением лица. – Неужели так просто поверить мне? Да, ученного в тебе не убыть…
- Малдер, неужели я не верю тебя? Я поддерживаю любую твою безумную идею.
Малдер ухмыльнулся и завел мотор.
- Неужели любую? – ответил он с широкой ухмылкой.
- В пределах разумного. Ты же знаешь, что отчеты, которые я пишу Скиннеру, больше напоминают бульварную прессу. – Скалли коротко улыбнулась. – Я надеюсь, в этот раз у нас будет достаточно доказательств.
- Сначала доберемся на место. Ты должна сделать вскрытие, - Малдер внимательно следил за дорогой.
Скалли закатила глаза. За года их совместной работы ничего не менялось.
- Обязательно, - ответила Скалли и замолчала. Малдер тоже не стремился завязать разговор.
Если смотреть со стороны, то можно было подумать, что они совершенно не знакомые люди. Только иногда они бросали друг на друга короткие взгляды.
Тишину разрезал телефонный звонок.
- Алло, - Малдер достал телефон с кармана. Скалли с интересом посмотрела на него. Наверняка, этот звонок связан с делом.
- Да, спасибо. Я понял, - Малдер отключил телефон. – Только что…
- Дай я угадаю. Труп исчез, – перебила его Дана.
- И давно ты начала заканчивать мои предложения? – спросил Малдер, улыбаясь.
- Я думаю, совсем недавно, - Скалли тоже улыбнулась Малдеру. – Хотя мы работаем достаточно долго.
Малдер ничего не ответил. Да, они работают уже столько лет вместе… Сколько они пережили. Сначала он не доверял ей, но потом они стали очень близкими друзьями. Иногда ему казалось, что это переросло в нечто большее…. Нет, ничего не случилось. Во всяком случае, Малдер боялся перешагнуть черту, которая разделяла дружбу и любовь. А ведь грань ставала все тоньше. Малдер понимал это как опытный психолог.
- Так, что будем делать? – спросила Скалли, отвлекая Малдера от раздумий.
- Я не знаю, - пожал плечами Малдер. – Сначала нужно расспросить всех возможных свидетелей и осмотреть улики.
- Верно, - коротко ответила Скалли. Она уже знала, что отчет по этому делу, будет более чем фантастичным. Она вздохнула и посмотрела в окно. На дорогу надвигалась ночь.
 
Limon_FreshДата: Вторник, 06.10.2015, 00:39 | Сообщение # 7
Sugar Daddies

Группа: Проверенные
Сообщений: 23908


Статус:
Смайл настроения:

Клубы:


Автор Dunysha

Лучи заходящего солнца освещали каменные стены Вольтерры, на город спускались сумерки, давая возможность таким как я - демоном ночи, выти из стен замка и поживиться свежей кровью. Хоть в самом городе и запрещено было охотиться, но все же находились смельчаки, которые не боялись гнева Вольтури и не желая выходить за пределы города кормились в его стенах. Надо будет намекнуть Аро, что пора бы наказать кое кого, чтоб другие присмирели.
Небесное светило скрылось за горизонтом, уступая место звездам и бледноликой луне. Этот серебряный диск в небе вызывал во мне противоречивые чувства. Я мог подолгу любоваться лунным светом, предаваясь воспоминаниям, но также во мне вскипала ярость, как только мой взор скользил по уродливым темным пятнам ночного светила. Встряхнув головой, я закрыл глаза, как раз в этот момент мое лицо обдал теплый ветер, лаская мою ледяную кожу словно пальцы любимой. Тепло любимой и ветер - вот что я хотел ощутить этой ночью.
Тяжелая дубовая дверь открылась от легкого касания и кабинет наполнился запахом гиацинта.
- Афенодора, я просил меня не беспокоить сегодня, - не отворачиваясь от окна, холодным тоном произнес я.
- Но я … думала… - начала мямлить она. Это была единственная черта, которая просто бесила меня в жене.
- Нет, оставь меня.
Комната вновь наполнилась тишиной и свежестью вечернего ветра, который ворвался в открытое окно. Вертер, ветер, ветер - кричала моя душа, если я не могу ощутить тепло любимой, то хотя бы ветер мне подвластен. Скинув ненавистный черный плащ со своих плеч, я запустил свои пальцы в волосы, гладко зачесанные назад. Взъерошив свою шевелюру, я встретился со своим отражением в углу кабинета, будто я столкнулся со своим прошлым. Отражение мне хитро улыбнулось, сверкнув кровавым взглядом, светлые локоны обрамляли худое лицо. «Да! Привет парень!» - вспыхнуло в моей голове, заправив рукой волосы назад я с широкой улыбкой кинулся покинуть свой кабинет, на ходу швыряя на пол приталенный пиджак.
Роскошные коридор замка, украшенный картинами и скульптурами известных художников и скульпторов, сменились мрачными, холодными, сырыми проходами подземелья, но для меня все слилось в одну картину - итог моего пути, туда, куда долгое время я не заглядывал, пытаясь похоронить в ворохе своих воспоминаний, но не сегодня. Сегодняшний день всколыхнул мою душу - позволил вновь прикоснуться к тому, что пытался похоронить глубоко в своем сердце.
Приятно было вновь ощутить мощь «железного коня» под собой, мчась по серой ленте дорог, разрезая ревом мотора ночную тишину. Потертые джинсы, кожаная куртка облегали словно вторая кожа, ветер бил в лицо и трепал волосы - все как тогда, когда она была рядом.
Нагретый за день солнцем асфальт, отдавал жаром создавая контраст с прохладным ветерком, это напомнило мне от том как она прижималась своим горячим телом к моему ледяному. Прибавив газу, я закрыл глаза, отдаваясь теплу окутавшим меня, словно руки любимой.
Тепло… ветер… дорога … ночь… она…

Я долго мчался по дороге наслаждаясь скоростью, возможно это не сравниться с вампирской, но в этом была своя прелесть. Добравшись до скалистого берега моря, спустился к воде устроился на каменистой поверхности. Опираясь на свой байк, обратил свой взор к воде, предаваясь своим мыслям.
Каллены - клан вампиров, отличавшийся от нас, выбрав животную кровь они жили среди людей, нам же приходилось прятаться за стенами замка и выходить лишь по острой нужде, чтоб вершить правосудие над неверными. Возможно если бы Клери была рядом я покинул бы Вольтерру и отправился по миру путешествуя рука об руку с ней.
- Каллены, - раздраженно вырвалось из моего горла, именно они, открыли потайную дверь моего разбитого сердца - Эдварда, Белла, Элис. Любовь вампира к девушке - живой, с бьющимся, любящим сердцем, как мне это знакомо, а Элис она так похожа на Клери. Такая же маленькая и хрупкая, такой же вздернутый носик и большие глаза, вот только у любимой волосы были длиннее. Мягкими волнами они спускались по хрупким плечикам достигая до ее стройной талии, ее волосы были мягкие как шелк и пахли фиалками.
Я мечтал провести с ней вечность, я мечтал сделать ее такой же как я. Нет, я не хотел, чтоб она стала бездушным монстром, но я хотел даровать ей вечность рядом со мной, вечность моей любви и нежности, силу, с которой она могла защитить себя, но видно моим мечтам не суждено было сбыться…
***
Звезды россыпью бриллиантов блестели на черном небосводе, луна кидала свои серебряные лучи на воду, играя с рябью поверхности. Ветер трепал волосы парня, который словно каменное изваяние застыл, устремив свой взгляд за горизонт, пропадая в своих воспоминаниях.

Я не всегда был таким властным и жестоким - монстром, жаждущий власти, что нельзя сказать об Аро, ему всегда нравилось управлять, вершить судьбы, подчинять. У меня же больше был бунтарский, независимый характер - жажда скорости и приключений. Это уже позже я разделил власть с братьями и стал упиваться ее могуществом, стал таким какой я есть сейчас - надменным и жестоким.
Волны тихо шептали свою колыбельную, набегая на берег и застенчиво удаляясь обратно в океан, мелкие камушки под моей рукой были гладкими и звонко звучали в ночной тиши от движения руки, легкий ветерок принес запах травы на полях и аромат цветов, сделав вдох я прикрыл глаза, вспоминая как это было.
Я уже пересекал территорию моей любимой Италии, возвращаясь в родную Вольтерру, чтоб навестить своих братьев, когда в воздухе уловил чарующий аромат, пока прогуливался по вечерним улочкам Флоренции в поисках ужина. Идя по запаху минуя одну улочку за другой, я вышел на площадь Палаццо Питти, где и обнаружил источник аромата - девушка. Она спешила, возможно домой, пересекая площадь в столь позднее время, как только ее фигура скрылась за поворотом я поспешил за ней. Не успел я пересечь и половины площади на человеческой скорости как раздался женский крик. На вампирской скорости я преодолел разделяющее расстояние, уже намечая свой ужин. В темном переулке на девушку напали двое громил, прижав ее хрупкое тело к стене, не понятно от куда во мне зародилась ярость. Сбив с ног и откинув нападавших в глубь переулка, туда где было совсем темно я осушил каждого, туша их кровью свою ярость, которая таким странным образом вспыхнула во мне. Когда с моих глаз спала красная пелена, а последняя капля крови растеклась по моему телу, до меня донеслись всхлипы девушки. Она сидела, сжавшись в комок возле каменной стены, пытаясь прикрыть тело обрывками платья. Длинная голубая юбка была в пыли, а от когда-то белоснежной кофты остались лишь клочки, висящие на плечах. Медленно подойдя, я опустился возле нее, меня сразу окутал ее аромат, но не ее кровь меня привлекла как я думал ранее, а запах ее кожи, волос. Она пахла фиалками, что расцветали в ночном лесу, и древесной корой, такие разные и не сочетаемые запахи, но такие манящие. Я коснулся ее руки привлекая внимание и был сражен взглядом янтарных глаз, когда она подняла свой взор ко мне, но дальнейшие ее слова сразили меня еще больше.
- Я знаю кто ты… теперь ты меня убьешь… -не спрашивая, а утверждая раздался тихий мелодичный голос в подворотне.
- Нет, - так же тихо и зачеровано ответил.
Несколько минут мы за ворожено смотрели друг на друга, затем девушка поежилась от налетевшего ветерка, я опомнился от магии ее глаз. Сняв с себя сюртук накинул ей на плечи - Позволь проводить тебя до дома.
В ответ она лишь едва кивнула и попыталась встать, но тут же со вскриком осела на землю обратно.
- Что? Что случилось? - мой взволнованный голос удивил даже меня.
- Я…Я кажется подвернула ногу, - вновь пытаясь встать, произнесла она.
- Позволишь помочь, - и не дождавшись ее ответа, я подхватил ее на руки словно пушинку. Стоило нашим телам соприкоснуться как меня охватило странное чувство до селе мне не знакомое - тепло растеклось по моему холодному телу, улыбка расползлась по лицу. Мне хотелось прижать ее еще ближе к себе и закружить под звонкий смех, что же это со мной?
- А это не опасно? -смущенно произнесла она, не отрывая взгляда от моих красных глаз.
- Нет… Для тебя нет, - и это была правда, я знал, что не смогу причинить ей боль и уж тем более я не хочу ее крови, не потому что был сыт, просто она не привлекала меня, в отличии от ее золотистых глаз, темных волос, как ночное небо, и кожи запахом фиалок…
Мои воспоминания прервал звонок телефона, который находился в кармане куртки. Нехотя я потянулся за ним, а когда увидел имя звонившего то хотелось запустить этот дребезжащий кусак пластика в океан, но ответить пришлось.

- Брат, мой, - притворно мягко произнес Аро, - ты так внезапно покинул нас, не предупредив о своем решении.
- А я обязан отчитываться,- прорычал я в ответ.
- Кай, я надеюсь ты не наделаешь глупостей и вернешься к рассвету.
- О каких глупостях ты говоришь? - во мне закипала ярость, Аро пытался командовать, управлять, как и тогда заставив меня остаться рядом сними, жениться на Афенодоре.
- Я о встрече с Калленами и какую тайну они вскрыли в твоем сердце, - тихий голос брата, действовал раздражающее.
- Аро, оставь меня, я не вернусь … никогда…- твердо прозвучал мой голос.
- Но ее нет, и уже ни будет никогда.
- Пусть так… мне остачертел тот образ жизни, который мы ведем… я хочу свободы.
- Станешь кочевником, бездомным отрепьем? - пытался надавить брат.
- Аро…
- Хорошо, хорошо, - в его голосе чувствовался тон поражения. Брат знал, что со мной спорить бесполезно, как и угрожать и запугивать меня. Я не боялся его, и он это знал, признавая поражения - отпустил.
- Прощай брат, может свидимся вечность очень длинная. Передай Маркусу привет и мое согласие на развод Афенодоре - она свободна, - не дождавшись ответа, нажал кнопку отбоя и запустил бесполезную для меня вещь далеко в море.
Избавившись от телефона, я ощутил облегчение, как будто десяти тонный груз покинули мои плечи, давивший многие годы. «Свобода» - ликовало мое нутро, растянувшись каменном берегу лицом к звездному небу, я вернулся к своим воспоминаниям.
Вольтерра оставалась позади меня, а я несся на большой скорости в стороны Веронны, обратно к ней. Я не мог находиться далеко и долго без нее.
Я желал носить ее на руках вечность, но дорога до ее дома оказалась так коротка, с сожалением я опустил ее на землю, разрывая контакт между нашими телами.
- Я могу узнать имя моего спасителя? - робко прозвучал ее голос.
- Кай
- Кларисса, - представилась она, протягивая руку.
Маленькая теплая ладошка оказалась к моих ледяных, наше уединение было нарушено скрипом открывающейся двери. Оставив поцелуй на хрупких пальчиках, я скрылся на вампирской скорости, чтоб не скомпраментировать девушку.
И вот я оказался уже в Вероне идя на чарующий запах, который мог найти из тысячи. Я без труда нашел ее дом, чуткий слух дал понять, что в доме никого нет и я решился проникнуть внутрь. Внутреннее убранство не большого дома, говорило о бедности его обитателей. Простая деревянная мебель - обеденный стол, пара стульев, лавка, находились в небольшой комнате на первом этаже. Эта комната сочетала в себе и гостиную и кухню в камине еле горел огонь, над которым висел котелок с какой-то едой. Над камином располагались сушенные пучки различных трав, перед камином коврик из циновки, на стенах в разных местах располагались картины, нарисованные не умелыми мазками, но было видно, что мастер старался передать красоту цветочного луга, или же просторы моря, волны которого бороздил парусник, городские пейзажи были наполнены солнцем. Небольшая лестница вела на второй этаж, который располагался под самой крышей представляя собой две комнаты. Цветочный аромат заставил повернуть меня к правой двери. За дверью скрывалась не большая комнатка с большим окном, перед которым располагался стол с книгами, листами, чернильницей и рядом стоящим стулом, с право кровать, с лева - шкаф. Не смотря на скудное убранство этой комнаты здесь было уютно, возможно этот комфорт создавал маленький букетик на столе, покрывало на кровати вышитое вручную и белые занавески на окне. Я решился прикоснуться к вещам, которых касалась она, мое внимание привлекла тетрадь, лежащая на краю стола. Знаю, что не прилично читать чужие записи, но любопытство взяло вверх. Открыв страницу с последними записями, окунулся в чтение. С первых строк я понял, что это дневник, который вела Кларисса.
«… Дорогой дневник, уже прошла неделя, с знамена тельной встречи с моим спасителем, а сердце не в силах забыть его. Я знаю, что он вампир, но это меня не пугает. Не испугало тогда, в темной подворотне, когда осознала кем он является, не испугалась и того что могу стать его очередной жертвой, не устрашили меня его алые глаза, едва различимые в темноте и при тусклом свете фонаря. Его взгляд притягивал и увлекал в свои глубины, да и сам он был притягательно красив. Его холодное прикосновение обжигало мою кожу, хотелось прижаться к нему и гореть в этом холодном огне, сгореть дотла в его объятиях. Но он так быстро исчез, оставив на память свой сюртук, заботливо накинутый мне на плечи. Вещь до сих про хранит его запах - моря и оливы. Я каждый вечер прогуливаюсь тем маршрутом, в надежде встретить его вновь, но все без успешно… мне ничего не известно о нем, ничего кроме имени. Ни каких зацепок, чтоб его найти… остается только надеяться и ждать…»
Углубившись в чтение, я пропустил момент, когда жильцы вернулись в свою обитель, я уже собирался покинуть дом через окно, когда дверь распахнулась и меня обдал аромат кожи девушки. Удивление на ее лице сменилось радостью и прошептав «Вернулся» она кинулась в мои объятия.



Маленькое теплое тельце прижалось к моему, мои руки сами собой сомкнулись за ее спиной, а лицом я уткнулся в ее макушку. Надо ли говорить о том, как я был счастлив оказавшись рядом с ней. Ее хрупкие плечики стали подрагивать, в воздухе появился запах соли, она плакала. Аккуратно обхватив ее милое личико пальцами, я заглянул в ее заплаканные глаза,
- Почему ты плачешь?
- Я боялась, что больше не увижу тебя… ты опять исчезнешь… не уходи… - шептала она, слезы одна за другой, словно капли дождя на стекле, бежали по ее щекам.
- Клери, - прошептал, вытирая влагу с ее лица, - Я не уйду…
Это была правда я бы не смог уйти, словно стальные канаты меня тянуло к ней. Не уже ли это и есть любовь? За все свое существование я впервые испытывал такое сильное влечение и чувства. Я слышал, что вампиры находят себе пару - вторую половинку единожды и эта любовь навсегда. Неужели мне судьба послала такой подарок?
Я опять попал в плен ее янтарных глаз, магия притяжения была настолько сильна, что я даже не осознал, как сократилось расстояние и мои губы накрыли ее. Несмелые движения мягких губ поддались моим настойчивым и решительным. Ее руки обвили мою шею, зарываясь пальчиками в мои волосы…
Звезды становились все ярче по мере того как ночь набирала свои обороты, спускаясь по прибрежным скалам и растекаясь по округе. Рука невольно дернулась к медальону на шеи, единственное напоминание о возлюбленной - ее портрет. Подарок подаренный Клер, незадолго до роковых событий…



С того памятного момента мы практически не расставались. Она не раз сбегала из дома, чтобы побыть со мной, прогуляться в лесу или по скалистому берегу если это позволяла погода. Каждую ночь я наблюдал как подрагивают ее веки от сновидений, а алые губы шепчут мое имя. Я был счастлив, благодаря каждый миг тот день, когда встретил свою единственную, но нам так мало было отпущено времени - всего месяц.
- Кай, - раздался голос любимой, среди пения птиц и жужжания пчел, которыми была наполнена лесная опушка. Ее маленькие мальчики перебирали мои волосы, пока моя голова размещалась на ее коленях. Я открыл глаза, встретился с ее лицом озаренным солнцем.
- Что, любимая?
- Хм, - она закусила губу, подбирая слова, - завтра в Флоренцию приезжает цирк… я хотела, чтоб ты пошел со мной.
Однажды мне удалось уступить ее уговорам и посетить с ней ярмарку, для этого мне пришлась голодать, от чего глаза сменили свой окрас с кровавого на черный, что позволило оказаться среди людей, которые признаться соблазнительно пахли, яд скопившийся во рту так и скреб горло, все больше распаляя огонь. Но я терпел, терпел ради счастливых глаз любимой. Хорошо, что солнце в тот день было скрыто облаками и не могло выдать моего секрета.
- Мой цветочек, я бы рад пойти с тобой, - приподнимаясь, и обхватив ее лицо руками, продолжил, - Посмотри на небо, не единого облачка. Завтра будет солнце, как и сегодня, я не смогу показаться на людях.
Уткнувшись в мою грудь, она тяжело вздохнула сожалея, - Возможно Лучия согласиться составить мне компанию.
- Не расстраивайся мы еще сходим и на ярмарку, и в цирк и еще куда-нибудь, - поцелуй завершил мою речь, если бы я тогда знал, что это наш последний миг вдвоем и наш поцелуй.
Как я и предвещал следующий день был солнечный, ночь я провел в дали от моей ненаглядной - охотился. И сейчас меряя шагами чащу леса, куда не доходили лучи солнца, нервничал. Мое каменное сердце изнывало от предчувствия беды, трещало, расходясь множеством маленьких трещин, чтоб рассыпаться в прах.
Едва дождавшись, когда дневное светило начнет клониться ко сну, я ринулся к городу. Дома Клери не было, что послало волну дрожи по моему телу. Я прочесал весь город в поисках любимой, идя по ее запаху. Он вывел меня к тому месту где располагался цирк, клоуны, жонглёры, фокусники, и многие другие люди, одетые в яркие одежды, располагались то там, то тут. Кто-то репетировал, кто-то удалял грим, кто-то просто болтал. Бродя словно тень среди них, я пытался среди множества запахов найти фиалковый. Когда большой серебристый диск луны, взошел над городом, еле уловимый запах любимой я нашел на краю леса. На вампирской скорости я последовал по следу в глубь леса, где запах цветов смешался с вонью мокрой псины и … кровью. Мое мертвое сердце забилось и остановилось вновь от картинок, представленных моим воспаленным мозгом. Минуя пригорок и пересеча мелкую речушку оказался на лугу. Мне казалась в тот миг моя бессмертная жизнь оборвалась, над истерзанным в клочья телом девушки склонился огромный волк - оборотень. Широко распахнутые глаза, без кали жизни, бледные, когда-то розовые губы сейчас отдавали синевой, румянец сменился белизной - Клери была мертва. Это было последнее что я осознал, когда бросился на оборотня. Битва была на равных, до этого мне никогда не приходилось биться с оборотнями, хоть и много был о них наслышан. Временами, когда острые клыки впивались в мою каменную плоть протыкая ее на сквозь я думал, что мои дни сочтены и я отправлюсь в след за Клариссой. Но у судьбы видно были другие планы, она словно клоун посмеялась надо мной, оставив в живых. Оборотень был мертв. Сутки я сидел не подвижно над останками моей любимой впитывая черты ее лица и оплакивая не пролитыми слезами свою любовь. Я отнес ее на нашу опушку где и похоронил, стоя над ее могилой я поклялся, что истреблю до единого всех оборотней.
Я исполнил свою клятву. Я вернулся в Вольтеру, к братьям, по пути выискивая и убивая оборотней. Аро сумел воспользоваться ситуацией, предложив свою помощь взамен того, что я присоединюсь к ним и разделю власть. Мне было все равно, мое разбитое сердце жаждало мести. Так я ожесточился и перестал испытывать любые чувства кроме как злобы, мести, причинить боль было первостепенным. Единственное, что я попросил братьев - это сохранить в тайне истинную причину истребления оборотней и никогда не вспоминать Клери.



Небо на горизонте стало светлеть, ночь уступала свои права рассвету. Однако какая долгая выдалась ночь, локтями я оперся в колени, запуская свои пальцы в волосы. «Что теперь, что дальше?» - задался я вопросом. Мои мысли были прерваны легкой поступью по каменному берегу, морской бриз возвестил меня о приходе Элис, - «Что нужно этой коротышке?»
- Прости, если нарушила твое уединение, но мне необходимо с тобой поговорить, - перелив колокольчиков разнесся по берегу.
Подняв голову, я просканировал ее взглядом. Одета она была так же, как и в последнюю нашу встречу в зале замка, единственным дополнением была ветка жасмина. Жасмин, это был любимый цветок Клери, она что это специально?
- Что тебе нужно, - прошипел, отворачиваясь от нее и превращая в пыль камень, случайно оказавшийся в моей ладони.
- Я знаю про твою тайну Кай, прости. Эдвард уловил твои мысли там, в замке. Ты тоже любил девушку, но ее убил оборотень, а я тебе напомнила ее, - ее слова вновь отозвались болью в сердце.
- И что пришла позлорадствовать? - огрызнулся, желая, что б она побыстрее удалилась, но вместо этого она присела рядом.
- Нет… помочь… - тихо произнесла она, затем через минуту продолжила. - Пока мы сидели в замке ожидая вечера, мне приходили видения.
Она умолка, возможно ждала моей реакции, возможно подбирала слова. Не дождавшись ответа продолжила.
- Я видела тебя сидящего на этом пляже, потом как ты мчишься на мотоцикле вместе с девушкой. Эдвард сказал, что это та сама девушка, которую видел в твоих воспоминаниях…
Ее слова оборвались от моего резкого поворота к ней. Я не мог поверить в ее слова, она видно надсмехается надо мной, однако стоит не до оценивать ее дар.
- Ты это серьезно? - слегка охрипшим голосом спросил я.
- Я не знаю она ли это, не могу утверждать на сто процентов, но я не исключаю такой возможности как-то что ее душа могла переродиться, - пожала она плечами. Я обдумывал услышанные слова и за долгое время на сердце становилось теплее. Вернув свой взгляд к Элис, изучал ее янтарные глаза на предмет лжи. Возможно она почувствовала это.
- Ты можешь мне не верить, а можешь проверить. Я думаю ты знаешь где ее искать, твое сердце подскажет, - улыбнулась она. Ее улыбка передалась и мне, надежда зарождалась в моем сердце так же, как и горизонт озарялся розовым, возвещая о новом дне.
Окрыленный надеждой я вскочил на ноги подставляя лицо первым лучам рассвета, рассвета своей новой жизни.
- Я верю, что ты будешь счастлив, - раздался голос Элис позади меня. Хрупкие пальчики коснулись моего плеча, привлекая мое внимание.
- Поспеши, - протянув мне ветку жасмина, поторопила она.
***
Восходящие лучи солнца озарили скалистый берег моря, гул мотора мотоцикла нарушил утреннюю песню, наполненную криком чаек, шумом набегающей волны и звоном колоколов, доносящихся из ближайшего поселка. В свете лучей кожа девушки блестела россыпью бриллиантов, улыбка озарила ее лицо, когда ветер принес слова, удаляющегося парня на мотоцикле:
- Спасибо Элис!
 
Limon_FreshДата: Вторник, 06.10.2015, 00:41 | Сообщение # 8
Sugar Daddies

Группа: Проверенные
Сообщений: 23908


Статус:
Смайл настроения:

Клубы:


Автор Olga_Malina

Теплая кровь мчится по венам его новой жертвы, учащенное дыхание, стук сердца, все это привлекало его в новой жертве. Как приятно лишать кого-то жизни, это настоящее удовольствие, которое нельзя заменить не чем.
Когда-то он пытался сопротивляться своей сущности, но однажды он решил прекратить это, и тогда все те чувства, которых ему не хватало, вновь появились в его жизни благодаря убийствам.
Любовь, страх, счастье и многие другие ощущения, которые он вновь обрел. Первое убийство человека ему далось не легко, его терзал сомнения, но позже он вошел во вкус и уже не смог остановиться.

Однако, даже у то кого, как он была мечта, оставшаяся еще со времен его человеческой жизни. Встретить ту единственную, которая избавит его от чувства одиночества.
Как только он вновь смог контролировать свои разбушевавшиеся чувства и потребности, смог осознать себя и тот изменившийся мир.
Он вновь вспомнил о своей мечте и снова стал вглядываться в лица, прислушиваться к голосам и вдыхать ароматы.
Одной темной ночью, он гулял по ночному городу и вдруг почувствовал неприятное амбре, но с примесью такого притягательного запаха, что его не могло ничего остановить, что бы пойти туда.
Когда он достиг эпицентра этого аромата. Перед ним оказалась девушка, наверно лет двадцати, точно сказать трудно. Она была в грязной перепачканной одежде, от который исходил весьма неприятный запах. Её волосы были спутаны и взлохмачены. Она не привлекала, а скорее отталкивала. Но на несколько мгновений ему показалось, что это та самая девушка, которую он так долго искал. И что самое странное, ему не хотелось её убивать.
Казалось, они целую вечность смотрели на друг друга, и все таки он решил разрушить это неловкое молчание, и заговорил первым.
- Привет, я Алекс, а как тебя зовут, - поинтересовался парень.
- Привет, я Эшли, - смущенно ответила девушка.
- Ты меня не боишься?
- Нет.
- А ты бы хотела, выбраться с улицы и попробовать изменить свою жизнь? – спросил он.
- Конечно, - ответила Эшли.
- Тогда пойдем со мной, у меня ты сможешь привести себя в порядок, а там уже решим что делать дальше.
Она долго на него смотрела, терзаясь в смутных сомнениях, ведь обычно такое не предлагают незнакомцы, а если и предлагают, то только в корыстных целях. Но этот парень внушал доверии, так по крайней мере ей казалось, и тогда она решила рискнуть.
- Да, - решительно ответила девушка.
- Тогда идем, - коротко ответил Алекс.
Девушка безмолвно согласилась, и они отправились к нему домой. Ей было совсем не страшно, ведь она могла за себя постоять.
Да и как говориться, кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Не спеша они дошли до его дома. Девушку, все дорогу не покидало ощущение, что это решение кардинально изменить её жизнь. Вопрос только, в хорошую или в плохую сторону. Девушка была более чем уверенна, как только она переедет порог его квартиры, обратной дороги не будет.
Алекс, пытался казаться, как можно более радушным и дружелюбным, хотя по факту, он таковым давно не являлся.
- Эшли, располагайся и чувствуй себя как дома, - как можно более приветливо произнес парень.
Девушка настороженно осматривала его жилище. Обыкновенная квартира, которой вполне достаточно, если живешь один. Небольшая кухня соединенная с гостиной, которая так же может служит и спальней. И как она поняла здесь еще есть ванная.
- Сейчас принесу тебе сменную одежду и полотенце, - засуетился Эдвард. Он не мог понять, почему же он ей помогает.
В это время девушка просто молчала и не могла поверить в то что кажется её не собираются убивать или превращать в рабыню, по крайней мере сейчас.
- Извини, что одежда не новая, да и к тому же мужская, но не переживай она чистая, - смущенно ответил он.
- Не чего страшного, - обрела наконец-то дар речи девушка.
С каким же наслаждением, она принимала ванную, как же давно, она не ощущала это прекрасное ощущение чистоты и свежести. Они ей были знакомы. Ведь она не всегда жила на улице.
Из ванной она вышла уж очень довольной, но её смущал тот факт, что волосы нужно распутать и привести в порядок и она даже не знала с какой стороны приступить к этомую
Когда она появилась перед Алексом, теперь у него пропал дар речи. Настолько сильно преобразилась девушка.
- Спасибо, - произнесла она.
Однако для него теперь появилась одна очень важная проблема. её аромат Он притягивал и манил, и он не знал что с этим делать и как бороться. Он хотел ей обладать целиком и полностью, но боялся убить.
- У тебя есть расческа?
- Конечно, а хочешь я тебе помогу с распутыванием волос, - внезапно предложил он.
- Да, - не уверенно произнесла девушка.
Она уселась рядом с ним, в его руках была расческа. И он с наслаждением приступил к расчесыванию её волос. Это был долгий и кропотливый процесс. Когда с эти было покончено и девушка легла спать.
Он вдруг вспомнил, что дома совершенно нет продуктов, да и одежду надо было прикупить. Алекс полез в телефон, чтобы найти ближайший в округе круглосуточный магазин и отправился туда.

Оно довольно быстро дошел до магазина, там купил все необходимое. размеры и пропорции девушки оно запомнил очень точно, как говориться у вампиров глаз алмаз. все было куплено и даже заплачено.
Когда он возвращался домой то увидел на дороге не то книгу, не то ежедневник. Он не побоялся взять его в руки. Как только его руки до коснулись до него, проявилась золотая надпись «Дневник памяти и судьбы».
Алекс с любопытством открыл его и вновь стал проявляться текст, теперь другой «Нужно немного крови, чтобы дневник признал вас владельцем и был предан только вам. Капнете её в центр пиктограммы», которая сразу же появилась на странице.
Алекс не задумываясь прокусил свой палец. И поднес его к кровожадному дневнику. Тот сразу принял жертву.
«Приветствую вас Алекс, можете меня называть Скелой, я ваше собственное я, ваше прошлое и настоящее. Я могу дать ответ почти на любой ваш вопрос».
Алекс, находился в состояние шока, он не мог поверить что дневник с ним разговаривает, он не верил в магию. Он выкинул его в кусты. И когда пришел домой, то обнаружил его на тумбочке. Он испугался еще сильнее…



Почти сразу как он пришел девушка проснулась.

- Ты куда то, уходил? – поинтересовалась она.
- За покупками, - он отдал ей пакет, - надеюсь тебе понравиться, что я купил.

Девушка взяла пакет и с удовольствием рассматривала его содержимое.

- Спасибо, все такое красивое, - восхищалась девушка вещами, которые её принес Алекс.

- Я рад, что тебе понравилось, - отрешенно ответил он. Так как он думал о дневнике, который мистически попал в квартиру, спрашивать у девушки он не решался.

Девушка решила не отвлекать его. И решила отправиться на поиске книг, она очень любила читать, не смотря на то что последние несколько лет она жила на улице. До этого она жила в детском доме. Но когда начала открываться её истинная сущность, ей пришлось убежать от туда, и познавать свою сущность самой.

Она познавала себя методом проб и ошибок и в конце концов она смогла познать себя. Но ей оказалось сложно жить в мире людей. Она так и не смогла до учиться и найти работу, как делали это люди. Ночевала девушка, где придется, и ела тоже, что придется, её спасала лишь охота.

Алекс внимательно рассматривал дневник и думал, что с ним делать и вдруг решил написать в нем вопрос.

- Кто я? – спросил он в шутку у дневника.
- Вампир, - появился сразу же его ответ.

Он не мог поверить своим глазам, и решил спросить у него о девушке, которая жила рядом с ним.

- Расскажи о девушке, которая живет сейчас со мной?
- Её зовут Эшли, она полувампир, - вновь появились строчки в дневнике.

И какие-то мысли стали доходить до него. Ведь она просто не смогла бы выжить на улице. Слишком хрупка и беззащитная на вид. Но теперь понятно то, почему она его не боялась и почему он не хотел ее иссушить.

Однако, теперь он совершенно точно знал что ей подарить. Охоту на зверей, и хоть Алексу, это не очень нравилось, но ему очень хотелось порадовать девушку.

- Эшли? – позвал он девушку.
- Да, - отозвалась девушка.
- Я хочу кое что тебе показать, собирайся, мы идем гулять по лесу. А еще я хочу тебе кое что подарить…



Он достал из за пазухи великолепную деревянную шкатулку, с изображением безумно красивого и оригинального клоуна.

- Ух ты! Спасибо, мне никто еще не дарил таких классных подарков, - восхищенно произнесла девушка.
- Я как сразу увидел её, решил что тебе понравиться, а теперь беги собираться, я уверен, что тебе понравиться мой сюрприз, - заговорщиске произнес Алекс.

Девушка быстро собралась, и они отправились в лес.

- Прислушайся, к себе и своим чувствам, открой их, - шептал он.
Она сначала сопротивлялась, но потом решила, пусть что будет, то будет. И она почувствовала, столько желанное сердцебиение И наконец смогла отдаться своим чувством, и прыгнула чтобы потом прильнуть к столь желанной артерии на теле беззащитного животного.



Она не сразу осознала, что сделала, но каково же было её удивление, что Алекс к ней присоединился. Раскрыв тайну, она обрела нечто больше.
- Побежали! – крикнул Алекс.

Когда они побежали, под их ногами хрустели ветки, а мимо них проносились деревья, и вскоре они оказались на краю обрыва, где восходило яркое солнце. И кажется они были в этот момент счастливы, что нашли друг друга.

Однако раскрыв одну свою тайну, не значит, что у Эшли их больше не осталось. Ведь жизнь на улице не проходит бесследно. Да и Эдвард тоже не так прост…
 
Limon_FreshДата: Вторник, 06.10.2015, 00:43 | Сообщение # 9
Sugar Daddies

Группа: Проверенные
Сообщений: 23908


Статус:
Смайл настроения:

Клубы:


Автор Shantanel

Задумчиво водя расческой по волосам, Гермиона размышляла о перипетиях собственной судьбы и сверлила взглядом дверь, отражающуюся в гладкой поверхности зеркала. Ее ежедневный ритуал состоял из молчаливого поклонения куску дерева, который три месяца назад отрезал от нее того единственного, для кого она всегда приветливо распахивала вход в квартиру и свое сердце. Она засыпала со взглядом в сторону двери и, просыпаясь, первым делом смотрела на нее. Но замок все так же был закрыт, а в квартире стояла абсолютная тишина, разбавляемая редкими отголосками с улицы.
Все кончено.
Да, все было кончено. Уже очень давно. Вот только смириться с этим было куда сложнее, чем – пусть даже мысленно – произнести два режущих душу слова: все кончено. Спустя столько времени говорить их своему отражению было уже не так больно. Сердце все еще предательски сжималось, словно пыталось выжать еще невыплаканные, последние капли слез, но уже не ныло, сбивая легкими дрожащими спазмами с мысли. Повторяя их снова и снова, как мантру, Гермиона закалила собственное лицо держать маску – всегда спокойное, ровное, ничего не выражающее. И бесконечно равнодушное.
Раньше она не находила и лишней минутки, чтобы побыть наедине с мужем, а теперь готова была бросить все, лишь бы одним глазком увидеть его, пересекающего коридор Министерства. Свидания, заранее внесенные в календарь, и бессильные от усталости улыбки по вечерам, когда с порога, не раздеваясь, она проходила в спальню и ухалась в кровать, вырубаясь еще на подлете к подушке – реальность тех дней. А сейчас все наоборот: круги под глазами – не от желания выспаться, а последствия бессонницы, которую она добровольно начала исповедовать. Она наказывала себя, но все не могла найти сил простить себе свою глупость.
Каждое утро, едва продрав глаза и встречаясь взглядом с закрытой дверью, она прокручивала в голове одни и те же вопросы, главным среди которых был: почему? Как они дошли до такого после пяти лет брака? Что изменилось с тех пор? Они перестали слышать друг друга, и все разговоры превращались в соревнование «у кого голос громче». Но повышенные тона – не самое худшее, что видели эти стены: они били посуду, хлопали дверьми и неделями не разговаривали, говорили друг другу ужасные вещи и, что хуже всего, никогда не извинялись. Слишком гордые, чтобы признать собственную вину и просто поговорить, они предпочитали делать вид, что ничего не произошло.
Теперь некогда родные стены стали чужими, мрачными и холодными. Если раньше ее согревали крепкие объятия мужа, то отныне покой Гермиона искала у зажженного камина и теплых свитеров. Промозглая осенняя погода, незаметно подобравшаяся к Лондону, задувала через едва заметные щели в окно гостиной, выстужая и без того замерзшую квартиру еще больше. Поэтому, ранним утром, когда она выползала из липких сетей полудремы, и поздним вечером, когда, загнанная, возвращалась с работы, первым делом она зажигала огонь в каменной стене и заваривала крепкий кофе. Немудреные манипуляции с джезвой успокаивали и отвлекали от горестных мыслей, которые всем своим естеством напоминали, как она скучает по его приветственным поцелуям, по нежным прикосновениям, уверенным ласкам и жаждущим взглядам.
Тяжело вздохнув, она перевела взгляд с лица на свои руки. Давно распутанные локоны уже начали топорщиться в разные стороны и прилипать к пластмассовым щетинкам, а ответов на свои вопросы она так и не находила. Мысленно настроившись на начало нового дня, она поднялась с табуретки и, подхватив рабочий портфель, подошла к двери. Ладонь замерла на ручке и не решалась ее опустить. Холодный металл не грелся под заледеневшими от механических движений руками, и отпускать его совершенно не хотелось, но Гермиона понимала, что даже если она не пойдет на работу и останется дома, никто не придет. Не постучит или не откроет дверь с другой стороны. Прошлый хлопок дверью был последним – он больше не вернется.
Покачав головой, чтобы отогнать непрошенные сожаления и подступающие сухие слезы, она открыла дверь и вышла из согревшейся за ночь квартиры. Зябко поежившись на сентябрьском холоде, Гермиона влилась в людской поток и поспешила в сторону остановки.
***

В министерстве царило странное оживление. Маги в рабочих мантиях, развивающихся от быстрого движения, сновали туда-сюда, громкий гул голосов напоминал разрозненный пчелиной рой. С трудом протолкнувшись к лифтам, Гермиона влетела в кабинку, едва не ударившись головой об уже закрывающуюся решетку. Оцарапанная о чью-то сумку рука зудела и слегка кровоточила, но, словно издеваясь над ней, лифт не спешил поднять ее на нужный этаж, останавливаясь на каждом пролете. Наконец, оповестительная табличка загорелась нужной цифрой, а машинный голос возвестил о прибытии в Отдел Тайн.
За время подъема отодвинутая к самой дальней стене, Гермиона, кидая через плечо тихие «извините», двигалась к выходу. Оказавшись среди темных стен родных коридоров, она с облегчением выдохнула. Царящий в Министерстве дурдом выбил ее из колеи. Привыкшая за последние месяцы к одиночеству, она почувствовала немаленькое раздражение, оказавшись вне зоны собственного комфорта. Передернув плечами, словно все еще ощущала на себе чужие прикосновения и дыхание в спину, она направилась в сторону своего кабинета.
Но, завидев стоящего впереди Нотта, самого отвратительного человека в мире, который нагло ей ухмылялся, окидывая нарочито изучающим грязным взглядом, она чуть прибавила шагу и сдвинулась к стене, обходя того по дуге. Теодор Нотт – ее главная и самая болезненная мозоль. Он не упускал шанса отвесить ей пару сомнительный низких комплиментов. Она не была ему интересна – нисколечко. Но сама суть – задеть ее, унизить, смутить – вот что доставляло ему удовлетворение. Они никак не пересекались по работе, хоть и были частью одной команды, не соперничали, продвигаясь по карьерной лестнице, но он все же не упускал шанса зажать ее в темном углу, чтобы в очередной раз окатить мутной водой своих грубых лобызаний.
Бросая краткие взгляды назад, боясь, что Нотт последует за ней с очередными похабными намеками, Гермиона все сильнее вжималась в стену. Дойдя до поворота, она решила еще раз удостовериться, что Теодор не последует за ней, едва она потеряет его из виду, но совершила большую ошибку. Свернув не глядя в открывшийся проем, она с размаху врезалась в кого-то и уткнулась носом в твердую грудь. От неожиданности она сделала глубокий вдох и замерла. С опаской подняв глаза к лицу своего спасителя, удержавшего ее от падения на мраморный твердый пол, она увидела… бывшего мужа. И в ту же секунду пропала, едва встретилась с ним взглядом.
Ноги резко стали ватными, вынудив колени предательски подогнуться, и, если бы не крепкая хватка, теплом обвивавшая ее талию, она бы таки упала. Мысленно моля лишь об одном, чтобы время остановилось, она с жадностью голодного зверя пожирала глазами стоящего перед ней мужчину. Где-то в груди, под напором заходящегося от радости сердца, трескались и разлетались осколками ледяные наросты, в горле встал комок глупой надежды, а окоченевшие пальцы, вцепившиеся в сильные плечи, покалывало от подступающего тепла. По венам неслась живительная сила, толкаемая единственным желанием: удержать это мгновение, продлить его как можно дольше. Такое хрупкое и такое необходимое счастье, свалившееся в руки (или, если точнее, в руки которому свалилась она сама), – вот в чем она нуждалась эти долгие три месяца. Расцветающая всеми оттенками радуги душа парила под облаками, и не было вокруг никого и ничего, кроме них.
Но, как и всему хорошему в жизни Гермионы, этому моменту не суждено было стать вечным. Зарождающаяся в уголках губ улыбка, непривычная и слегка неуверенная, готова была вот-вот вернуться на свое законное место, когда была безжалостно прервана резким движением. Грубо поставив ее на ноги и отодвинув на расстояние вытянутой руки, ее муж – бывший муж – сделал шаг назад, отгораживаясь от нее еще больше, и брезгливо провел руками по лацканам своего пиджака. Он старательно отводил от нее взгляд, игнорируя недоумение, о котором кричали ее глаза.
– Смотри по сторонам, Грейнджер, – неприязненно бросил он, едва ли взглянув на нее, продолжая оценивать нанесенный ее неосторожностью ущерб, выразившийся в небольших складках на рукавах. Девичья фамилия больно резанула по нервам, и Гермиона дернулась, словно он дал ей пощечину. Еще никогда ее имя не звучало так грубо из его уст. Даже когда они были еще совсем детьми. Даже когда он оскорблял ее «грязнокровкой», едва ли понимая, что означает это слово, да и даже когда осознал заложенный в него смысл. Даже когда шутливо дразнил ее после их свадьбы…
Еще минуту назад желающие сложиться в улыбку губы непроизвольно задрожали, глаза обожгло от обиды, и она отвернулась от него, стараясь справиться с подступившей тошнотой. Глупо было на что-то надеяться, глупо было искать в чертах его лица какие-то чувства. Если они и были когда-то, то больше им там не место. Он выжег ее из своего сердца, из памяти, и его подпись на бумагах о разводе говорила об этом красноречивее слов. Но еще глупее было верить в то, что давно уже стало неправдой. Если до этого момента она еще питала какие-то иллюзии на их счет, то теперь не собиралась и дальше тешить себя ни к чему не ведущими ожиданиями. Все действительно кончено.
Гермиона сделала неуверенный шаг назад, все еще избегая смотреть прямо, предпочитая изучать узор на черных плитках пола. И еще один. И так же, как недавно обходила Нотта, обогнула высокую фигуру бывшего мужа, спеша поскорее оказаться в спасительных стенах своего кабинета. Она видела, как он протянул к ней руку, как зависла его ладонь в сантиметрах от ее пальцев, так и не остановив ее от побега. Она видела, но не хотела давать себе лишних поводов для надежды. Он может сожалеть о грубости сказанных чуть ранее слов, но если бы он сожалел о потерянных отношениях, то не ушел бы от нее. Поэтому она не стала оборачиваться: ни когда он сделал неуверенный шаг в ее сторону, ни когда тихо окликнул ее по имени. Больше никаких глупых надежд.

Когда они начали общение с чистого листа, решив, что, будучи коллегами, им стоит лучше ладить друг с другом, Гермиона поняла, что они оба повзрослели. Она надеялась, что со временем простые любезности перерастут во что-то крепкое, во что-то, что можно будет назвать приятельскими отношениями. Абсолютно разные и совершенно похожие одновременно, но их тянуло друг к другу, даже когда они расходились в разные стороны. У них появились общие шутки и темы для разговоров не только о работе.
Когда они только стали встречаться, Гермионе казалось, что им горы по плечу. Они не могли и минуты провести в разлуке. Едва она закрывала за ним дверь, как слышала стук с обратной стороны, и знала, что не только ей трудно проститься. Боясь шокировать друзей, они перекидывались молчаливыми взглядами, встречаясь в коридорах Министерства или в кафетерии. Не разрывали контакта рук, бредя вечером домой, и бросали друг на друга влюбленные взгляды.
Когда они только поженились, Гермиона была уверена, что их брак переживет любые невзгоды. Она лелеяла хрупкую надежду и мечтала о том, какой будет их совместная жизнь: долгая и непременно счастливая. Драко смеялся, говоря, что она слишком торопит события, но никогда не возражал и с энтузиазмом добавлял к ее фантазиям собственные желания. Они уже точно знали, сколько у них будет детей и как они их назовут, где будут их воспитывать и в какой цвет покрасят обои в их спальне, когда переедут в большой дом где-нибудь в пригороде Лондона.
Когда они впервые поссорились, Гермиона первая пришла с извинениями, хоть и не считала себя виноватой. Ей казалось, что будет неправильно придавать значение таким пустякам. И когда ситуация повторялась, она всегда шла на компромисс первой, поднимала белый флаг и никогда при этом не чувствовала необходимости проявить характер и дождаться действий сначала с его стороны. Она знала, за кого вышла замуж, и любила мужа таким: своенравным, гордым, упрямым, независимым. Но со временем поняла, что не может вечно брать вину на себя. Даже если Драко осознавал, что она шла на этот шаг только ради мира в их семье, то все равно подсознательно верил, что невиновен... и мысленно перекладывал все беды на ее плечи. И со временем, в самый разгар очередной ссоры, он припоминал ей ее стремление извиниться за то или то, или другое… Поэтому ее извинения сошли на нет, а сам он не спешил признавать свою неправоту.
Когда он ушел, в последний раз хлопнув дверью, Гермиона успокаивала себя беззвучными уговорами, бубнила себе под нос, что все это временно, что он вернется. Готова была вернуться к чертовым извинениям, если бы это помогло ей вернуть мужа домой, помогло объясниться, дало время, чтобы рассказать ему правду... Но общая прихожая оставалась безмолвной всю ночь, а дверь, хоть и была не заперта, все так же оставалась бездвижной.
Когда он так и не вернулся ни под утром, ни через день; когда через неделю Гермиона получила с его филином бумаги на развод, она не стала ничего менять, не отправилась выяснять отношения, не сопротивлялась. Давние обиды, обострившиеся от его поспешных выводов и поступков, приведших к такому, дали о себе знать, размашисто расписавшись в графе напротив ее имени. Проще было думать, что ему просто все равно. И всегда было все равно.
Гермиона могла бы еще долго перечислять в уме эти «когда», потому что им не было ни конца, ни края; могла бы прокручивать утреннее уйму раз, вспоминая в деталях каждый его злобный взгляд, каждое гневное движение желваков на его лице, но единственное, чего она действительно сейчас хотела, – остаться в одиночестве.
Ей казалось неправильным после всего пережитого за последнее время находиться в обществе. Ей было уютно и комфортно в тишине собственного кабинета, за закрытой дверью. Но обязательные собрания Отдела вынуждали ее, как старшего заместителя, присутствовать на каждом обсуждении. Проблема была только в том, что, витая в собственных мыслях, Гермиона абсолютно не обращала внимания на наверняка важную дискуссию коллег. Ни стремление всегда и во всем быть максимально ответственной, ни нежелание впадать в очередные несбыточные мечты, не помогали. И, вдобавок к общей рассеянности, вид ее великолепного бывшего мужа выбивал почву из-под ног. И хотя она не стояла, а твердо сидела в просторном кресле, откинувшись на мягкую спинку, ее ноги дрожали от его близости.
Он стоял на другом конце кабинета, опершись о подоконник и держа руки в карманах. Нарочито-небрежная поза, темно-синий костюм, сшитый на заказ и идеально сидящий на подтянутой фигуре, глубокие глаза цвета маренго. От него невозможно было оторвать взор, но Гермиона больше не имела права пялиться на него, хоть и не могла отказать себе в удовольствии «случайно» окинуть помещение взглядом, зацепив попутно и его. Но едва он делал то же самое, ловя ее внимание, она тут же отводила глаза, отчаянно краснея, что ее застукали на месте преступления.
Глупые надежды, что она сможет оставить все это позади, которые помогли ей утром уйти подальше от него, помогли сбежать из того коридора и от собственного смущения, рассыпались прахом. Кого она пыталась убедить в том, что сможет справиться с собственными чувствами? Сама же и попалась в свою ловушку и билась теперь в ней, как раненный зверь. Но запертый в капкане зверь готов отгрызть себе руку, лишь бы вырваться на свободу, а Гермиона покорно замирала в этих оковах и ждала, когда же ее вытащат оттуда заботливые руки. Только все ее ожидания – пустая трата времени, и она и сама понимала это. Понимала, но все равно украдкой ласкала взглядом бледный профиль.
Он совсем не изменился с тех пор, как они разошлись. А вот она сдала. Глаза больше не сверкали в обрамлении густых ресниц. Из-за частого желания всплакнуть, она перестала краситься. Желания поправлять макияж после каждого приступа грусти надолго не хватило, проще было отказаться от косметики вовсе.
Всегда собранные в строгий пучок волосы торчали в разные стороны, выбиваясь из аккуратной прически. Хотя теперь ее аккуратной назвать можно было с натяжкой. Абсолютную небрежность, с которой она укладывала свои непослушные локоны, Гермиона оправдывала нежеланием больше быть красивой. Зачем? Для кого? Единственный, для кого она хотела быть неотразимой, смотрит на нее с презрением. И никакой стрижкой этого уже не изменить.
Кроме того, щеки на ее лице впали, словно она была смертельно больна, а не переживала развод и тяжелое расставание. Хотя Гермиона считала свою боль такой сильной, что готова была обменять ее на высасывающее жизнь проклятие, лишь бы в последние дни за руку ее держал бывший муж.
Единственное, что осталось неизменным, – деловые костюмы. Выделяющие когда-то каждый соблазнительный изгиб, теперь они мешковатым образом висели на похудевшей фигуре, и Гермиона старательно скрывала это за бесформенными рабочими мантиями. Вот и сейчас, поймав пораженный взгляд бывшего мужа, разглядывающего ее острые коленки, она поплотнее запахнула полы верхней одежды.
Глава их Отдела вещал что-то о новом найденном пророчестве и важности сохранения этого открытия в тайне от газетчиков, и Гермиона, уловив наконец суть разговора, внесла пару предложений на сей счет. Пока ее мысли раскладывались коллегами-невыразимцами по полочкам, она снова перевела взгляд немного влево, чтобы посмотреть на Драко, но в процессе столкнулась глазами с Ноттом. Он, заметив, что она-таки обратила на него внимание, подмигнул ей, неприятно облизнувшись при этом. Его действия не оставляли сомнений, на что он намекает, и Гермиона решила просто проигнорировать его грязные заигрывания и уперлась взглядом в пустую страницу блокнота, что лежал перед ней.
А в следующую секунду ее бросило в жар, а потом сразу в холод. Спина непроизвольно напряглась, а сама она превратилась в слух, внимая любимому голосу, который перекрыл гул активного обсуждения.
– Мистер Боуд, если вы не возражаете, так как основные вопросы рассмотрены, я удалюсь. У меня назначена встреча по вопросам сбоев в работе Круглой комнаты.
– Конечно, мистер Малфой. Я думаю, мы все можем расходиться. Всем ясна задача? Работаем в обычном режиме, но внимательно следим за посторонними, расхаживающими по Отделу.
Дождавшись, пока основная масса народа рассосется, Гермиона поднялась со своего места и последняя вышла из зала совещаний. В коридоре было уже почти пусто, все расходились по своим рабочим местам. Пройдя мимо двери Боуда, она завернула за угол и успела увидеть, как Драко, с силой вцепившись в Нотта, оттолкнул того к стене и что-то гневно ему прошипел. Она не разобрала его слов, но услышала, как гнусно рассмеялся ему в спину Теодор. Решив, что на сегодня с нее хватит пересечений с этим мерзким типом, она незаметно прошмыгнула за дверь со своим именем на табличке и провернула замок, закрывшись в своем кабинете.

Остаток дня прошел относительно спокойно. После обеда, едва увернувшись от пересечения с Ноттом, Гермиона снова заперлась в стенах своего кабинета и, решительно отбросив все прочие мысли, с головой погрузилась в работу. Она настолько увлеклась процессом, что не заметила, как за окном стемнело.
В городе дождей и туманов ясное небо – крайняя редкость, но сегодня оно искрилось не хуже, чем в новогоднюю ночь. Поблескивая яркими нарядами, с темного полотна ее одиноко бредущую по вечернему Лондону фигурку освещала россыпь звезд. В неясном размытом отсвете проглядывал рождающийся месяц. Но несмотря на вступившую в свои законные права осень, погода стояла чудесная: не холодно, но и не жарко. Легкая прохлада и приятный ветерок ласкали разгоряченную от рабочего процесса кожу, румяные щеки уже не так горели от быстрой ходьбы, да и сам шаг Гермионы непроизвольно замедлился. Торопиться в такой хороший вечер никуда не хотелось, а возвращаться в пустоту промерзшей квартиры – тем более. Поэтому она решила прогуляться, чего не позволяла себе уже очень давно. Старое как мир желание отгородиться от плохих мыслей, спрятавшись за бесконечную занятость, помогало справляться. Но сегодня Гермионе хотелось отпустить все это, хотелось очистить разум и просто не думать: ни о работе, ни об одинокой квартире, ни о разводе.
Она шла среди знакомых магазинчиков и купалась в ностальгии, вспоминая свой первый визит в это место. Неописуемый восторг и чувство правильности, захватившие ее тогда, грели до сих пор. Каждый раз, возвращаясь сюда, она будто бы на время выпадала из реальности, окунаясь в атмосферу умиротворенности и отдыха. Здесь она чувствовала себя дома, уходили все сомнения. Будучи магглорожденной она часто сталкивалась с трудностями в волшебном обществе и уже привыкла пробиваться, усердно трудясь. Но здесь, в этом живом и таком родном месте, не нужно было притворяться, бороться, отстаивать что-то. Здесь она чувствовала себя собой, и это было правильно.
Впервые за довольно долгое время Гермиона была немножечко счастлива. Да, ее сердце все еще болезненно сжимается, стоит ей напомнить себе, что она потеряла своего единственного. Да, для нее исчезли махом все цвета и краски, и сама она растеклась поверх этой бесцветной массы мутной жижей. Да, она давно уже отчаялась собрать себя по кусочкам. Но даже несмотря на всю плачевность своей жизни, Гермиона мечтала когда-нибудь вновь почувствовать себя цельной картинкой, собранным пазлом. На самом деле, ее холст состоял всего из двух деталей, но одну она потеряла, а вторая, коей была сама Гермиона, рассыпалась на части, словно высохшая на солнце фигурка из некогда мокрого песка: дотронься – и уже не соберешь ее в том же порядке.
Она понимала, что одного желания мало, но отсрочивать момент, когда снова нужно будет стать сильной, когда необходимо будет отпустить его, было так приятно. Ей бы еще денек, недельку побыть в одиночестве. Закрыться в своем коконе и погоревать в одиночестве. Выплакаться, выболеться, нажалеться… Позволить себе все капризы, позволить быть ожесточенной, озлобленной, непоследовательной, слабой. Но только дайте же ей пострадать в одиночестве!
Но такие закидоны позволить себе могут лишь кинозвезды да героини бульварных романов. Им не нужно беспокоиться ни о работе, с которой могут уволить, ни о друзьях, которые начнут бить тревогу, ни о родителях, чьи сердца болят за их чадо едва ли не сильнее, чем у него самого. А Гермиона себе подобных вольностей никогда не давала и по сей день не собиралась это решение менять. Она с упорством мазохиста хлестала себя воспоминаниями каждую секунду своего существования. Просыпалась и засыпала с мыслями о случившемся, и даже во сне переживала самые страшные свои воспоминания, раз за разом наблюдая за прокручивающейся как в кинотеатре сценой их расставания.
Решительно покачав головой, она отогнала от себя вновь нахлынувшую печаль. Она пришла в это место не для того, чтобы разделить с ним свою боль. Она пришла сюда, чтобы хоть на недолгое время отвлечься. Может, ей стоит позвонить маме?
Джин Грейнджер восприняла известие об их разводе очень тяжело. Не чаявшая души в своем зяте и бесконечно счастливая за удачный брак дочери, она и подумать не могла, что когда-нибудь они разойдутся. Ей казалось, что нет пары идеальнее и гармоничнее. И потому, едва Гермиона позвонила ей с новостями, Джин устроила настоящий скандал. Она кричала, требовала и приказывала дочери бежать за мужем и вернуть его назад. Клялась, что не заговорит до тех пор, пока Гермиона снова не станет миссис Малфой, а после и вовсе бросила трубку, не дав и слова сказать в ответ. На следующий день она, отошла и, конечно, позвонила с извинениями, но должной поддержки от матери Гермиона так и не получила. Было очевидно, что Джин Грейнджер встала на сторону бывшего родственника. И это удручало едва ли не сильнее, чем сам развод. Любая девочка, разочаровавшись в любви, первым делом бежит к маме. Ну, может, не любая, но Гермиона предпочитала думать именно так. Склонная после развода к категоричности, она делила мил на черное и белое, и нежелание матери понять и выслушать она без вопросов относила к первой категории. Да, собственно, на вторую она даже просто взглянуть уже не надеялась. Запершись в своем беспросветном мирке, она твердо уверовала, что если света нет в ее жизни, то нет и нигде больше.
Покрутив в руке телефон, она еще раз взвесила все «за» и все «против». С одной стороны, Джин Грейнджер все еще оставалась ее матерью, с которой Гермиона с детства привыкла делить все беды и радости. Но с другой, это был первый случай, когда она не нашла поддержку у той, в ком так нуждалась. И портить вечер очередным безынтересным для ее собеседницы разговором не хотелось. Поэтому она решила, что отложит звонок до выходных. Или оставит его на совесть мамы: когда позвонит – тогда позвонит, но пусть сделает это сама. Кивнув своим мыслям, Гермиона отключила мобильник и стала запихивать в боковой карман своего портфеля. Молния на нем барахлила уже давно, но руки никак не доходили починить ее, поэтому ей пришлось остановиться, чтобы поудобнее перехватить сумку, подперев ту коленом, и засунуть-таки злосчастный телефон поглубже в большой карман.
Она уже застегнула его, когда ее случайно задели плечом, чуть развернув в сторону. Обменявшись рядовыми любезностями с толкнувшим ее мужчиной, она уже собиралась отправиться дальше, как ее взгляд выхватил за плечом говорившего знакомую светлую макушку. Наспех извинившись за грубость, она обогнула удивленного мага и в упор посмотрела в направлении бывшего мужа.
Он сидел в небольшом, но очень престижном ресторанчике, который открылся здесь всего пару лет назад. Они были приглашены на открытие, но так и не дошли сюда, потому что, как сказал сам Драко, было просто кощунством показывать ее в том платье другим мужчинам. Позже они приходили сюда обедать, а иногда и скрашивали здесь свои семейные вечера. А сегодня он там уже не с ней.
Драко переоделся после работы. Сейчас на нем был все такой строгий темный костюм, но не было галстука. Изумрудная рубашка выгодно оттеняла бледную кожу лица и рук, длинные пальцы ловко поигрывали с бокалом, наполненным янтарной жидкостью, уголок губ чуть приподнят, а все внимание глаз обращено в сторону его прекрасной компаньонки. Гермиона знала ее еще со школы. Астория Гринграсс. Еще во времена их учебы поговаривали, что семья Гринграсс и родители Драко заключили некоего вида сделку, гласящую, что по достижении Асторией совершеннолетия их дети вступят в брак. Гермиона своим появлением в качестве нового увлечения Драко сломала им все планы, и нередко после их свадьбы она ловила на себе злобные взгляды отца Астории или ее самой, когда та приходила к сестре в Министерство. Гермиона всегда была уверена, что визиты к Дафне – лишь отговорки, но не позволяла себе беспочвенно ревновать к тому, чего нет. Теперь, когда они вдвоем так мило проводят вечер в интимной обстановке дорого ресторана, она задавалась вопросом: а так ли за уши были притянуты ее сомнения?
Прикусив губу, она заставила себя отвернуться, но так и не смогла сдвинуться с места. Словно приросла, вросла корнями в точку, на которой стояла. И чувствовала, как липкими холодными щупальцами ее тянет назад, к нему. Но продолжала неподвижно стоять, потому что понимала: он больше ей не принадлежит. И, очевидно, даже не хочет этого. Она ведь даже после развода с ним мечтала о воссоединении. А он уже нашел себе девушку. Значит, для него их отношения уже в прошлом, так? К чему насиловать собственное сознание, к чему выворачивать душу наизнанку? Она и так истоптана, истерзана, испачкана и выброшена. Лежит, никем незамеченная, у его ног, как калека, как потерявшийся бродяга, и не может найти свой путь домой.
Тяжело дыша, глубоко вдыхая через дрожащие кровоточащие губы, Гермиона стояла в центре Косой Аллеи, смотрела на звезды и мечтала очнуться от кошмара, в котором оказалась. Мечтала вернуться назад на несколько месяцев и все исправить. Но еще сильнее она мечтала, чтобы судьба не сводила ее с Драко Малфоем. Чтобы она вообще никогда его встречала. Но что звездам до ее молений? Они так далеко, что даже не видят ее страданий. Не видят, как чуть подлеченное сознание снова и снова разбивается вдребезги, оживляя раз за разом увиденное в окне ресторана действие. Это видение – новый виток ее кошмаров, Гермиона в этом уверена. И, даже при всем желании, эти самые звезды не смогли бы забрать ее боль. Но почему-то их холодный блеск утешал и манил. Гермионе нестерпимо прямо здесь и сейчас, в эту самую секунду захотелось стать такой же яркой блесточкой на небе, чтобы быть достаточно далеко от проблем этого мира.
Она в последний раз сделала попытку чуть обернуться, всего лишь взглянуть на бывшего мужа краем глаза, но за мгновение до беды одернула себя. Ни к чему ей лишний раз убеждаться, что надеяться больше не на что. Драко совершенно безразличны ее чувства, а она слишком любит его, чтобы разрушать его счастье. Даже если оно не с ней.
Подавив очередной комок в горле, она глубоко вдохнула, рвано выдохнула и аппарировала из еще несколько минут назад радовавшего места. Места, в котором ее сердце снова разлетелось на части.
 
Limon_FreshДата: Вторник, 06.10.2015, 00:44 | Сообщение # 10
Sugar Daddies

Группа: Проверенные
Сообщений: 23908


Статус:
Смайл настроения:

Клубы:


Автор Limon_Fresh


Тепло, которое всегда исходило из его глаз, неожиданно пропало. Я резко стала чувствовать себя совершенно ненужной в его жизни.
Раньше, возвращаясь домой, он всегда первым делом дарил мне приветственный поцелуй. Сейчас же я редко удостаивалась даже кивка.
Когда-то давно все наши выходные проходили за совместными походами в кино, театры, на выставки, но, как я и сказала, это было давно.
О том, что такое совместные ужины, я вообще забыла, потому что он стал приходить с работы намного позднее.
Вот и сейчас, стоило только стрелке часов перевалить за одиннадцать часов вечера, как внизу раздался хлопок входной двери, а потом и шаркающие, неторопливые шаги по лестнице в нашу спальню.
Хоть это осталось неизменным – он до сих пор делил со мной одну постель, но взгляды, которые он бросал на меня, прежде чем присоединиться ко мне под одеялом, говорили, что ему есть что скрывать.



Мечты, которые в самом начале соединили нас, теперь казались лишь пеплом на нашем умирающем браке.
То, что это конец признавать мне было неимоверно трудно, но необходимо.
То, что когда-то казалось нерушимым, вечным, разломалось под гнетом тишины и невысказанной просьбы о прощении в его глазах.
Каждый раз, смотря в них, я думала, что больше не выдержу. Не смогу и дольше смотреть на то, как погибает самое дорогое, что было в моей жизни.
Но стоило мне собраться с мыслями, набраться решимости, чтобы сделать тот последний шаг, что отделял нас от конца, как я смотрела в его глаза, и желание разгадать их тайну меня останавливало.
Я хочу, чтобы он сам мне рассказал.
Хочу, чтобы было как раньше!



"Один телефонный звонок
И ты уже не одинок...
Мой телефон стоит тысячу евро,
Но я не хочу звонить тебе первой..." (с)
Не знаю, ка я смогла на это решиться, но сейчас мой палец был в миллиметре от экрана телефона, готовый в любой момент отправить смс, которое я написала в порыве отчаянья.
Все эмоции, вся боль, что скопилась за последние пару месяцев отражались в каждом слове, напечатанном тексте.
Думаю, подсознательно я понимала, что, смотря в его глаза, я никогда не решусь на разговор. Так проще.
Решив еще раз перечитать свое отчаянное послание, я опустила взгляд на экран:

"Я так больше не могу, Лиам. Просто не могу. Твое молчание убивает, но и начать говорить самой, когда я смотрю в твои глаза, я больше не могу.
Что-то в них останавливает меня. А я так хочу услышать от тебя хоть слово; хочу, чтобы мы снова говорили. Мечтаю, чтобы ты мне все рассказал.
Мечтаю вернуть нас. А ты?
О чем теперь мечтаешь ты?"


Не успела я отправить сообщение, как телефон ожил у меня в руке, оповещая об ответном смс.

"Жди... Осталось совсем немного. Люблю тебя, Эви"


Если бы не ласковое сокращение моего имени, которое всегда использовал только Лиам, я бы наверное подумала, что это сообщение адресовано не мне, но нет же. Лиам написал, что любит меня и просил ждать.
Но чего?



Еще в самом начале наших отношений я вела дневник. И, если раньше это всегда были какие-то абстрактные мысли, которые могли спонтанно прийти мне в голову, то с появлением в моей жизни Лиама записи стали приобретать более конкретный характер.
Я часто описывала наши свидания, свои эмоции от них и все его слова, взгляды, улыбки и прикосновения.
Я помню, как тогда, приходя домой, первым делом всегда спешила к дневнику, чтобы поскорее записать все впечатления, пока они еще свежи.
Потом, когда мы начали жить вместе еще до свадьбы, записи стали появляться все реже и реже. И не потому что не было, что записывать. Нет, наоборот, мне казалось, что я купаюсь в счастье, поэтому казалось каким-то глупым писать об этом. Казалось, что так будет всегда, поэтому и нет смысла документировать это в дневнике.
Сейчас я понимаю, что ошибалась, но все равно рада, что у меня есть доказательства хотя бы части того счастья; что это не только у меня в воспоминаниях, но и на бумаге.
Поэтому, получив это загадочное смс от мужа, я с удовольствием достала свой старый дневник и, перечитав его, наверное, в сотый раз, с уверенностью поняла - чтобы он там не скрывал, ради тех чувств, что у нас были, я готова ждать.



Лиам всегда знал, что я вела дневник, но никогда не читал его без моего на то разрешения.
Если быть до конца честное, то такое произошло только один единственный раз, когда я подарила ему его на следующий день после нашей свадьбы.
Мне хотелось, чтобы он знал, насколько сильно я люблю его. Как много он значит для меня. Как много для меня значит наша новая семья.
Поэтому сейчас я решила напомнить ему об этом, специально оставив дневник на кухонном столе, зная, что муж любит пить перед сном холодную воду.
Ярко-желтый ярлычок со словами "Прочти меня" должен был подсказать ему, что я совершенно не против.
И он безусловно прочитал его, так как утром, когда я открыла оставленный на том же кухонном столе свой дневник, то увидела в нем подарок - новую запись, которую Лиам оставил для меня в качестве послания, прочитав которое я не смогла сдержать слез.



"Знаешь, я до сих пор помню, как мы с тобой встретились. Была суббота, утро, кофейня и я, случайно проливший на тебя свой эспрессо. Помню, какой яростью тогда наполнились твои потрясающие глаза.
И только позже ты рассказала мне, что тогда я испортил твою новую блузку, а ты собиралась идти на первое свидание за ланчем.
Я до сих пор благодарю Бога за тот пролитый кофе.
Я люблю тебя, Эви...
Ты должна это помнить!
Скоро проект закончится, и я...
Черт!
Черт, малышка, я пока не могу тебе это рассказать, но обещаю... Скоро! Только, пожалуйста, подожди меня...
Пожалуйста, Эви!"


А под записью, от которой у меня не получилось сдержать слез, был небольшой рисунок клоуна. И дата - 27.06.2010 - дата нашего первого свидания.
Я долго не могла понять, почему же он нарисовал именно клоуна, но потом вспомнила.
И снова не смогла сдержать слез, ведь именно из-за клоуна он первый раз меня поцеловал.
Мы гуляли в парке аттракционов, и этот дурацкий клоун так резко подскочил ко мне, что я испугалась, а Лиам еще несколько минут успокаивал меня в своих объятиях. А потом неожиданно поцеловал...
И тот факт, что он помнил это, а еще и нашел способ показать это, давал мне надежду...



С того дня я часто оставляла свой дневник на кухонном столе, в надежде, что он снова мне что-нибудь напишет.
И он писал...
Это случалось не так часто, как мне бы того хотелось, но все равно каждая такая запись была для меня драгоценным подарком.
Он рассказывал мне о том, как скучает по мне и по нашему совместному времяпрепровождении.
А иногда он просто рассказывал мне о своем дне.
Эти записи стали своеобразной заменой нашего обычного ежевечернего общения, по которому я так скучала.
И неизменно после каждого своего послания он оставлял мне рисунок, который напоминал бы о чем-то из нашего совместного прошлого.
И последняя запись вместе с рисунком заставили меня серьезно задуматься о том, во что же он все-таки ввязался.
Читая слова Лиама мне казалось, что он пьян - почерк был какой-то странный, мысли хаотичными.

"Я не хотел этого, но должен был. Это, как мне казалось тогда, было единственным выходом, а сейчас...
Но я так скучаю по тебе!
Я не должен был...
Ты достойна больше!
Лучшего...
Я нарушаю правила! Я постоянно нарушаю правила...
Проект скоро закончится, и тогда..."


Что именно случиться "тогда" он не дописал, но нарисовал ветку сакуры, как напоминание о нашем медовом месяце, когда мы летали в Японию.
Я помню, как мы летели обратно и мечтали, что у нас когда-нибудь будет большой дом с кучей детишек.
"Ты достойна большего" и сакура.
Что же он хотел мне этим сказать? Этим вопросом я задаюсь уже несколько дней, и даже сейчас, когда сижу в нашей гостиной и снова перечитываю его слова.
И я так погрузилась в свои мысли, что не услышала открывающейся двери и неуверенных шагов, но вот слова, произнесенные впервые за последние два месяца, услышала совершенно отчетливо:
- Привет, Эви...
 
Limon_FreshДата: Вторник, 06.10.2015, 00:51 | Сообщение # 11
Sugar Daddies

Группа: Проверенные
Сообщений: 23908


Статус:
Смайл настроения:

Клубы:


Автор Pinenuts

Так не хотелось открывать глаза. Но я должен был.
Медленно распахнув неподъемные веки, которые весили словно два цементных блока, я огляделся вокруг.
Спальня жертвы.
Честно говоря, даже странно было знать, что владелица этой спальни девушка. Не было никаких милых безделушек, свойственных слабому полу. Простая, почти обезличенная комната, которая очень напоминала гостиничный номер.
Но вот мой взгляд зацепился за саму хозяйку комнаты, она сидела спиной ко мне, что-то печатая на лэптопе, с наушниками на голове. Ее хвост забавно дергался в такт, когда она покачивала головой.
Почувствовав тяжесть в руке, и посмотрев вниз, я увидел в своей ладони большой нож. Лезвие приглушенно блестело в блеске напольных ламп.
Снова посмотрев на девушку, которая до сих пор не догадалась, что она не одна, я направился к ней. Уже подойдя к ней вплотную, и заглянув ей за плечо, я увидел окно чата, она явно увлеченно переписывалась с какой-то девушкой. И она меня не замечала. Должно быть очень увлекательный разговор. Который я прерву.
Наклонившись к ней ближе, я прижал руку к ее рту. Она сразу начала брыкаться, и мычать в мою руку, но я очень крепко ухватил ее за талию. Подтащив ее к большому напольному зеркалу, я показал ей глазами на нож в моей руке, который сейчас прижимался к ее животу.
Ее слезы уже полностью намочили перчатку на моей руке, а невнятное мычание начало порядком раздражать, поэтому я решил не тянуть и дальше со своей задумкой, и, отпустив руку от ее лица, посмотрел ей в глаза через зеркало.
Она смотрела на меня своими заплаканными глазами, надеясь разжалобить меня, может, хотела вызвать сочувствие, но как только она начала бормотать слова мольбы, я поднял нож, и молниеносно провел им по ее шее.
Красное, столько много красного. Ее теплая кровь лилась мне на руки, в то время как девушка пыталась остановить кровотечение, прижав свои руки к шее, на что я ухмыльнулся.
Подтащив ее ослабевшее тело к постели, я аккуратно уложил ее на подушки. Она пыталась что-то бормотать, но из горла выходили лишь булькающие звуки. Глаза смотрели умоляюще. Но все ее мольбы тщетны.
Оставив ее, я спустился вниз, и взял контейнер, который принес с собой.
Поднявшись наверх, и подойдя к ее постели, я застал ее уже без сознания. Пощупав пульс, я уловил почти незаметное трепыхание. Уже почти.
Достав из кармана футляр со скальпелем, я немного покрутил его на свету. Идеально острое.
Сняв с нее футболку и лифчик, я примерно просчитал, где лучше сделать надрез. После чего приступил к работе. Уже через десять минут я аккуратно укладывал в контейнер ее легкие и сердце.
Прикрыв глаза, и поняв, что дело сделано, я начал понемногу выходить из своего транса.
Почувствовав легкое головокружение, я снова открываю глаза, и вот уже снова стою около кровати жертвы, а рядом со мной снуют работники ФБР. Коим я тоже являюсь.
Что-то сегодня не так... Было очень тяжело ощущать все это, и вычислить личность нашего маньяка.
Почувствовав легкое похлопывание по плечу, обернувшись, я увидел Джека, который смотрел на меня с легкой долей сочувствия. Мысленно я саркастически ухмыльнулся. Ему не понять какого это...
Спустя полчаса моих описаний психологического портрета убийцы, я устало вышел на улицу. Вдохнув холодный воздух, я почувствовал, как постепенно трупный запах выветривается у меня из носа. Хотя из головы, он навряд ли когда-нибудь выветрится.
Устало бредя к своей машине, я с тоской думал, что сегодня наконец-то познакомлюсь с моим психологом, к которому наконец-то решился пойти. Интересно, насколько сильно этот мозгоправ будет промывать мне мозги?
Включив зажигание, я направил свою машину в город.

Повернувшись в кресле, я услышал противный скрип кожаного сиденья. Неловко вздохнув, и обратив свой взор вперед, я поймал взгляд доктора, который неотрывно наблюдал за мной.
Я чувствовал себя неуютно. Да и кому может вообще быть по себе, когда на тебя кто-то без остановки пялиться.
Доктор сложил руки в замок, и все так же продолжал свое наблюдение. Даже то, как он сидел, показывало, что он чувствует себя хозяином положения. Спокойная расслабленная поза. Он чувствовал себя очень уютно, ему это было привычно. В то время как я уже мечтал сбежать отсюда на другой конец города.
Посмотрев ему прямо в глаза, я заметил в них странное любопытство, и непонятный огонек, который я никак не мог расшифровать. Я продолжал смотреть на него в течении нескольких минут, но к сожалению эту игру в гляделки я проиграл. Не мог больше выдерживать этот испытующий взгляд.
Наконец не выдержав, я произнес:
- Доктор Лектер, извините, но...
- Уилл, я же просил вас, зовите меня Ганнибал, - произнес он, и улыбнулся уголками губ.
Я даже не знал, что хотел сказать, но мне осточертело вот так вот сидеть, и ничего не делать. Доктор не дал мне додумать мысль и заговорил:
- Мистер Грэм, я понимаю, что вам должно быть неудобно, и проще было бы, если бы мы говорили, но это ведь так банально. Поэтому на первом сеансе я предпочитаю молчать, и наблюдать за своими пациентами, за их поведением. И мне предельно ясно, что вы не хотите тут быть.
- На этих курсах настояло мое начальство. Поэтому я тут.
Я устало на него взглянул. Сняв очки, я протер глаза. Все-таки плохой сон прошлой ночью изрядно меня вымотал.
- Часто вас посещают кошмары, Уилл?
- Часто.
Он снова пронзительно на меня посмотрел. После чего произнес:
- Сейчас я думаю, вам стоит поехать домой и как следует отдохнуть. А на следующей встрече, мы поговорим более подробно.
Наконец-то. Поднявшись из этого ужасного кресла, я протянул руку для прощального рукопожатия.
- Хорошо, Ганнибал. Спасибо.
Пожав мою руку, как мне показалось чересчур сильно, на прощание он добавил:
- Надеюсь на скорую встречу, Уилл.
Уже по дороге домой меня не покидало странное ощущение, что наша встреча и правда будет скорой.

Кровь подступала ко мне все ближе. Я был загнан в угол, и не было никакой возможности сбежать из того тупика, где я находился.
Красная, вязкая... Она подбиралась все ближе. Металлический запах окружил меня, пробрался мне в ноздри, а следом и в мозг. Казалось, что это в разы хуже и мучительнее той волны, что наступала на меня. Руками я схватился за волосы, мне хотелось вырвать их, и вскрыть себе череп, лишь бы избавится от этого запаха в моей голове.
Внезапно подступающая кровавая волна завибрировала, и начала издавать странные звуки, и начала надвигаться все быстрее. Я с каким-то смирением смотрел, как она поднимается все выше, и захлестывает меня с головой.
И тут я проснулся.
Я не мог отдышаться, моя ночная пижама вся была мокрой от моего пота, как и постельное белье. На тумбочке продолжал вибрировать и надрываться телефон. Схватив его, я нажал на кнопку вызова. Услышав хмурый голос Джека, я насторожился:
- Уилл, собирайся. Машина за тобой уже выехала. Наш маньяк снова объявился.
Нажав на кнопку отмены, я устало вздохнул. И медленно направился в душ.
***
Уже стоя на крыльце, и наблюдая за подъезжающей машиной, полностью собранный и накачанный кофе, я чувствовал такую разбитость. Даже не знал, что сможет мне помочь избавится от этого ощущения. Встряхнув головой, я направился к машине.
***
Чертов маньяк...
Как же мне надоели все эти ненормальные, которым не живется спокойно.
Я стоял на крыльце дома новой жертвы, глубоко вдыхал холодный воздух, и старался выветрить из своего носа металлический запах крови. Он будет преследовать меня вечно. Наверное, я никогда от него не избавлюсь. Достав из кармана куртки сигареты, я закурил. Горький дым проникал в легкие, и приносил небольшое облегчение.
Услышав сзади шаги, я обернулся.
Подошедший Джек явно хотел сказать мне что-то важное, но почему то медлил. Подав ему знак глазами, я стал ждать, когда же он скажет мне, что случилось.
- Уилл, было принято решение привлечь к делу об этом маньяке специализированного психолога. Возможно, он поможет нам более уточнить психологический портрет нашего маньяка. Вам придется работать в паре.
Честно говоря, я не был удивлен, больше удивляло, почему Джек так странно себя вел.
Заметив недоумение на моем лице, он продолжил:
- Этот психолог – Ганнибал Лектер.
Честно говоря, этого я совершенно не ожидал услышать. Задумавшись, я не заметил, как сигарета истлела у меня в руках, и очнулся только тогда, когда она обожгла мне пальцы.
Выругавшись и отбросив окурок, я снова посмотрел на Джека.
- Но... Разве это разрешено? Он мой психолог. А теперь мне придется с ним работать.
- Ну... Вы же с ним встретились всего один раз, так что думаю, ничего страшного в этом нет. Но вам нужно будет обговорить с ним все детали данного дела. Встреча назначена, через час, у нас в офисе. Думаю, нам пора выдвигаться.
Идя к машине, я размышлял, что же из этого может получиться.

Сидя в офисе ФБР напротив Ганнибала, я ощущал странное неудобство данной сложившейся ситуацией.
В то время как остальные находящиеся здесь люди чувствовали себя вполне комфортно. Да, как обычно мои тараканы в голове, которых я никак не мог вытравить.
Ища способ занять руки и мысли, я схватил папку с материалами по последней жертве. Мне сразу на глаза попалось предварительное заключение от суд.мед. эксперта. Опять все та же картина. Перерезанное горло и изъятые органы. На этот раз печень и почки.
В голову опять начали лезть картинки с места преступления, и снова в моей голове зазвучал металлический запах крови. Захлопнув папку, я встряхнул головой, чем привлек внимание Ганнибала и Джека. Они бросили на меня мимолетный взгляд, и снова вернулись к обсуждению поведения маньяка.
Я снова уплыл в страну своих размышлений, вследствие чего не заметил, как Ганнибал поднялся и собрался покинуть нас.
- Джек, Уилл, я жду вас завтра на ужин. Сразу все обсудим. Я хотел бы как следует подумать, и составить более полный портрет нашего убийцы.
Пожав друг другу руки, он снова бросил на меня пристальный взгляд, и направился к двери. На полпути его остановил Джек.
- Доктор Лектер. Забыл вас попросить. Может быть, жертвы могли быть как-то связаны с убийцей. И я хотел попросить вас посмотреть вот это, - вытащив небольшую коробку из-под стола, Джек передал ее в руки Ганнибала, - Здесь записные книжки жертв, и последняя вела дневник. Может быть это как-то поможет.
- Хорошо, Джек. Я все просмотрю. И завтра за ужином сообщу, если что-то найду.
Когда он удалился, я все же решился задать вопрос.
- А когда мы согласились на ужин с ним?
Саркастично на меня посмотрев, Джек произнес:
- Пока ты витал где-то в другом месте, мы обо всем договорились. Так, что завтра я за тобой заеду. Он очень хороший специалист, и я надеюсь на его помощь.
- Как то слишком быстро он согласился, и слишком охотно.
- Нууу, возможно он хочет познакомиться с тобой ближе, узнать тебя, чтобы помочь тебе справится со всеми проблемами. Уилл, у тебя начинает развиваться паранойя.
Поднявшись со стула, я направился к выходу.
- Не забудь, завтра вечером, - донесся мне в спину голос Джека.
- Не забуду, - уже закрывая дверь, произнес я. Услышал ли мой ответ Джек, меня мало волновало.
Через некоторое время я сидел в кабинете техников, и, пользуясь служебным положением, пробивал Доктора Ганнибала Лектера.
Пусто. Ничего.
Чист, как слеза младенца. Даже штрафов никаких не было.
Устало вздохнув, я оперся на спинку стула. Возможно, и правда, паранойя. Тогда к моим тараканам добавился еще один.
Ну что же, посмотрим, как пройдет завтрашний ужин.



Чувство раздражения уже въелось мне под кожу, и в последние дни я чувствовал себя очень некомфортно, да и кошмары усилились. Зачем я вообще согласился на этот ужин?
Сидя напротив Джека в доме своего психиатра, я не мог избавиться от ощущения, что не хочу тут быть, и что я не должен, здесь находится. Меня постоянно мучила какая-то паранойя, и все казалось подозрительным.
Взглянув на Джека, который с удовольствием потягивал вино из высокого бокала, и казалось, чувствовал себя очень даже уютно, я ощутил небольшую вину. Из-за своих проблем, я даже не могу, спокойно насладится ужином.
Мои размышления прервал вошедший в столовую Ганнибал, несший сразу три тарелки. Запах, который они источали, интриговал.
- Что ж, представляю вам шедевр – Фуа-гра «торшон» с соусом видал, позднего сбора. С сушенными и свежими фигами.
Пока Джек хвалил, как все чудесно выглядит, я рассматривал представленное на тарелке блюдо. Вроде бы выглядело очень аппетитно, у меня даже заурчало в животе, что натолкнуло меня на мысль, что со вчерашнего обеда у меня в желудке ничего кроме кофе не было. Но опять что-то меня настораживало. Закрыв глаза, и слегка встряхнув головой, я мысленно послал к черту все свои опасения, и тоже приступил к ужину.
Все и правда, было очень вкусно.
Неожиданно вечер стал уютным, даже не смотря на то, что мы переговаривались о манерах и тактике нашего маньяка. Мое чувство тревоги ушло, и я, наверное, впервые после нашего знакомства с доктором, смотрел на него по-другому, и даже проникся его желанием помочь найти убийцу.
И вот уже когда Ганнибал хотел отправиться за основным блюдом, его прервала телефонная трель. Вытащив телефон из кармана, Джек приложил его к уху. Уже через пару секунд выражение его лица стало хмурым, и лоб испещрили морщины. Выключив телефон, он с сожалением посмотрел на доктора.
- Извините доктор Лектер. К сожалению, основное блюдо мы пропустим. Наш маньяк подбросил нам новый подарок. Поэтому нам нужно выдвигаться на место преступления.
- Очень жаль, Джек. Но я очень надеюсь на повтор этого вечера.
- Обязательно.
На прощания пожимая друг другу руки, и направляясь к выходу, я даже испытывал некое сожаление относительно того, что этот вечер так быстро закончился.



Все попытки тщетны. Впрочем, как и все наши старания, которые шли псу под хвост. Расследования, попытки выйти на маньяка по горячим следам увенчались полным провалом.
Он был слишком хитер, и наверняка забавлялся над нами стоя в стороне. Мы были для него словно клоуны в парке развлечений. Он наслаждался зверствами, которые совершал, и при этом прекрасно обводил нас всех вокруг пальца. Прекрасное развлечение, и очень увлекательная игра.
Эти размышления не оставляли меня ни на миг. Даже во снах, куда приходил Потрошитель, я не мог разглядеть его лицо, как ни старался. Он въелся мне под кожу, проник в кровь, отравляя меня и мое сознание. Кошмары по ночам и постоянная усталость стали моими спутниками.
Терапия у психолога не помогала. Да и с Ганнибалом как то не очень сложилось. Моя паранойя не оставляла меня. Я не мог спокойно находиться в его обществе, меня постоянно терзало чувство, что он не тот, кем старается показать себя. Но его досье было чистым, рекомендации были просто блестящими. Я решил копнуть дальше, и у меня был очень интересный план, который я уже начал воплощать.
Он старался нам помочь в поимке маньяка, но даже с его помощью дело не продвинулось дальше.
Мне иногда казалось, что среди нас крот, который зная наши планы, постоянно находится впереди нас на несколько шагов. Но вот кто этот крот. Я уже косо поглядывал на всех в нашей команде. Уверен я был только в Джеке. Больше не доверял никому.
Вырвал меня из мрачных размышлений звонок телефона. Нажав на кнопку вызова, я поднес телефон к уху.
- Алло. Мистер Грэм это Беделия, я бы хотела перенести наш сеанс на завтра, послезавтра у меня не получится, к сожалению, в планах возникла неотложная командировка.
- Да, мисс Дю Морье, конечно. Во сколько?
- В 12 часов. В три часа у меня самолет.
- Замечательно. Я буду. До встречи.
- До встречи.
Выключив телефон, я подумал, что все складывается очень хорошо. Это будет уже мой четвертый сеанс с бывшим психологом Ганнибала, и как раз после этого сеанса я должен был пойти к нему на ужин, обговорить детали дела.
Да, и у психологов бывают свои психологи. Надеюсь, что смогу разговорить ее. Мне нужно знать, что из себя представляет Ганнибал Лектер, и тот ли он, за кого себя выдает.



Меня преследовали. Я бежал, и бежал, мои легкие горели, а ноги уже были ватными. Опершись на дерево, я постарался немного отдышаться, но навряд ли несколько секунд помогут моему измученному организму. Услышав позади себя треск, я снова сорвался с места, и снова бежал и бежал. Это была бесконечная гонка. Я не знал, кто меня преследует, но чувствовал всем естеством, что я должен бежать от него как можно дальше. Ветки деревьев хлестали меня по лицу, и я чувствовал соленый запах крови. Моей крови. В попытке оглянуться назад, чтобы вычислить своего преследователя, я не заметил, как моя нога зацепилась за корягу, и я покатился кубарем вниз с небольшого склона. Боль была адской, кажется, что я переломал себе все кости. Впереди меня снова послышался треск и шаги, которые затихли буквально в паре метров от меня. Решив, что отсрочивать неизбежное, смысла нет, я открыл глаза. Сначала я не мог только сфокусировать свой взгляд, фигура передо мной была расплывчатой, но через пару секунд я смог разглядеть своего преследователя. Я был в шоке от того, кто это, но и одновременно я понимал, что так и должно быть.
Ганнибал. Это был он.
Он саркастично мне улыбался. Только я хотел собраться с силами и подняться, как вдруг мир вокруг меня закружился, стирая Ганнибала предо мной, и я проснулся.
Тяжело дыша, я лежал на кушетке и жадно глотал воздух.
- Мистер Грэм возьмите.
Подняв голову, я увидел, как Беделия протягивает мне стакан воды. В ее глазах были нотки сочувствия.
- Спасибо.
Я жадно пил. Живительная влага стекала в мое пересохшее горло, и приносила небольшое облегчение.
Поставив стакан на столик рядом с кушеткой, я посмотрел на Беделию, которая сидела в своем кресле, сложив ногу на ногу.
- Ваша терапия выматывает, - прохрипел я.
- Зато она действенная. Но в вашем случае Уилл, все сложнее. Ваши способности, это и есть корень всех бед: ваших кошмаров, вашей паранойи. Но и вместе с тем, эти сеансы, возможно, помогут вам лучше понять преступников, вы еще больше сможете раскрыть свое подсознание. Вы ведь что-то сейчас увидели в своем сне? И это что-то очень вас тревожит, насколько я понимаю.
Я не знал, как ей ответить. Конечно, я хотел вытянуть у нее информацию о Ганнибале, но мне кажется, что я уже получил ответ в своем сне. Остается только надеяться, что он верный, и что я не ошибаюсь, как и моя интуиция, которая еще ни разу в жизни меня не подводила.
- Да. И, наверное, я лучше пойду. У меня назначена встреча.
- Конечно. Я позвоню, когда вернусь, чтобы назначить вам новый сеанс.
- Я буду ждать. И, спасибо.
***
Сидя в машине перед домом Ганнибала, я не знал, что мне делать. Либо я продолжу и дальше заталкивать свою интуицию все глубже, и не обращать на нее внимания, либо я буду действовать.
Я уже думал даже бросить монетку. Я так боялся совершить ошибку, но настойчивый голос в моей голове твердил, что я поступаю правильно.
Наконец приняв решение, я открыл бардачок, достал пистолет, и проверил магазин. Спрятав его за поясом, я вышел из машины.
Легкий ветерок холодил мой разгоряченный лоб. Придавал мне некую уверенность. Вот сейчас и проверим, прав ли я.
Глубоко вдохнув, я направился к дому Ганнибала.
 
DunyshaДата: Вторник, 06.10.2015, 13:21 | Сообщение # 12
Жизнь обречена в Бесконечное

Группа: Закаленные
Сообщений: 3013


Статус:




Ну что похоже я буду первой smile Поздравляю всех с началом желаю всем добраться до финиша с отличными историями happy

вот вроде "тепло" такое слово позитивное но почти у всех навеяло грусть, мрачность и печаль dry

Цитата Limon_Fresh ()
Элен159

какое мрачное и тяжелое начало вот это ты артельнативу завернула, Элис Эдвард погибли а Белла Вампир ? я даже представить не могу ее мучения (новорожденная наверно так развернулась там что Вольтури пожалели о своем решении) жду продолжения кто же в машине?

Цитата Limon_Fresh ()
Кейт

признаться не уловила сути, но написано красиво. я так полагаю это из области фантастики?

Цитата Limon_Fresh ()
Catherine

это наверно самый позитивный набросок из всех представленных happy любовь, романтика, все беды позади, солнышко тепло... надеюсь все так и дальше будет wink

Цитата Limon_Fresh ()
Vivian_Darkbloom

помниться в прошлый раз тоже парень без прошлого был? это не продолжение случайно?
очень таинственно и интересно кто он и от куда и как тут очутился и что будет когда наступит утро?

Цитата Limon_Fresh ()
marina_malina

вот вроде три строчки а жути столько аж мурашки побежали. здорово написано мне понравилось biggrin я так полагаю поужинал вампирчик biggrin

Цитата Limon_Fresh ()
Olga_Malina

вы случайно с marina_malina не одну историю пишите от разных лиц ? biggrin уж больно хорошо все складывается мысли жертвы и вампира biggrin
хорошо написано мне нравится когда читаешь мало но понимаешь за прочитанным намного больше happy

Цитата Limon_Fresh ()
Shantanel

о сного "Гари Поттер" не один марафон не проходит без этого фандома biggrin и это замечательно, жаль я не его фанат и не смогу оценить всей прелести сюжета sad . но текст мне понравился много чувст и переживаний, надеюсь у Гермионы не все так плохо сложиться ведь впереди "Мечты" wink

Цитата Limon_Fresh ()
Limon_Fresh

а вот и мой любимый автор зарисовок biggrin краткость не просто сестра таланта и ее составляющая. маленький отрывок а столько информации о жизни и судьбе героини. очень хочется надеяться что секрет скрываемый мужем - парнем не сильно страшный

Цитата Limon_Fresh ()
Pinenuts

жуткое начало как в каком-нибудь ужастике. вот так сидишь в комнате одна, а тут раз и нож к голу и все. удивило то что он очнулся в чужой комнате, но потом стало понятно кто есть кто happy .
я так полагаю назревает детектив wink
 
Olga_MalinaДата: Вторник, 06.10.2015, 14:24 | Сообщение # 13
Невозможное возможно

Группа: Проверенные
Сообщений: 4284


Статус:




Dunysha,
Цитата Dunysha ()
вы случайно с marina_malina не одну историю пишите от разных лиц ? biggrin уж больно хорошо все складывается мысли жертвы и вампира biggrin
хорошо написано мне нравится когда читаешь мало но понимаешь за прочитанным намного больше happy

точно нет biggrin По крайней мере я об этом не знаю, пойду читать
 
marina_malinaДата: Вторник, 06.10.2015, 16:41 | Сообщение # 14
Мечтать не вредно

Группа: Проверенные
Сообщений: 1323


Статус:




Цитата Dunysha ()
я так полагаю поужинал вампирчик

Это тайна biggrin
 
Limon_FreshДата: Вторник, 06.10.2015, 16:43 | Сообщение # 15
Sugar Daddies

Группа: Проверенные
Сообщений: 23908


Статус:
Смайл настроения:

Клубы:


Цитата Dunysha ()
а вот и мой любимый автор зарисовок

shok shok shok
Цитата Dunysha ()
краткость не просто сестра таланта и ее составляющая.

Ты меня прям засмущала этими и предыдущими словами, о которых я просто в полном шоке, даже слов нет.
Но безумно приятно. Спасибо!
Цитата Dunysha ()
маленький отрывок а столько информации о жизни и судьбе героини. очень хочется надеяться что секрет скрываемый мужем - парнем не сильно страшный

Нуууу... Я люблю ХЭ, так что он тут точно будет, это пока все, что я могу сказать... Дальше пока не придумала просто biggrin
Я ВСЕГДА БУДУ ТЕБЯ ПОМНИТЬ!
24.07.1991 - 19.08.2016
 
PinenutsДата: Вторник, 06.10.2015, 17:24 | Сообщение # 16

Группа: Проверенные
Сообщений: 38639


Статус:
Смайл настроения:

Клубы:


Цитата Dunysha ()
я так полагаю назревает детектив

Возможно триллер biggrin По одному из моих любимых фандомов.
 
Limon_FreshДата: Вторник, 06.10.2015, 17:51 | Сообщение # 17
Sugar Daddies

Группа: Проверенные
Сообщений: 23908


Статус:
Смайл настроения:

Клубы:


Цитата Dunysha ()
я так полагаю это из области фантастики?

Это у Кейт зарисовка по фандому "Ходячие мертцецы".
Я ВСЕГДА БУДУ ТЕБЯ ПОМНИТЬ!
24.07.1991 - 19.08.2016
 
DunyshaДата: Вторник, 06.10.2015, 19:00 | Сообщение # 18
Жизнь обречена в Бесконечное

Группа: Закаленные
Сообщений: 3013


Статус:




Цитата Limon_Fresh ()
Ты меня прям засмущала этими и предыдущими словами, о которых я просто в полном шоке, даже слов нет.
Но безумно приятно. Спасибо!


не стоит смущаться все правда biggrin

Цитата Limon_Fresh ()
Дальше пока не придумала просто


о тут я тебя понимаю мысли тоже не лезут в голову

Цитата Limon_Fresh ()
Это у Кейт зарисовка по фандому "Ходячие мертцецы".


я почему-то так и подумала, что тут замешаны зомби после слов "Ходячие" biggrin
 
AelitkaДата: Вторник, 06.10.2015, 23:30 | Сообщение # 19
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




Автор Bad_Day_48

02.04
Тепло.
Тепло. Тепло. Тепло. На экране телевизора девушка-диктор. У нее приторно-сладкая улыбка. Если мерить в ложках, то это примерно пять столовых ложек сахара. Она растягивает идеально силиконовые губищи в улыбке. Тепло.
В тот день было тепло. Только поэтому я так и зависаю на этом слове. Тепло. Мне тоже хочется растянуть губы в улыбке. Хотя конечно мои губы не такие идеальные. И не такие силиконовые. И даже не такие кроваво-красные. И вообще я никогда не стану говорить про тепло. Я предпочитаю вспоминать молча. Какой смысл об этом говорить? Теперь-то я понимаю, что в первые дни совершила глупость, обратившись в группу психологической поддержки. Но я бросила их после первого же сеанса. Примерно после слов о том, что мы сами творцы своей судьбы и все в этой жизни зависит от нас. В этом утверждении была одна глобальная логическая ошибка. Все в этой жизни зависит от нас и как минимум от двадцатитонной фуры, которая с легкостью размазывает твоих родителей в их «вольво» цвета мокрый асфальт по мокрому весеннему асфальту. Вот так-то. Я встала с обшарпанного шаткого стула, от которого к тому же безумно болела задница и ушла. Не знаю, будь это не весна, а что-то другое, стало бы мне легче. Наверное нет. Наверняка нет. Смерть есть смерь и она не сильно меняется от окружающих обстоятельств. Это конец, и декорации роли не играют. Потому что через миг эти декорации уже отслужат свое, и их можно будет уносить.
И все же. Было тепло. Омерзительно тепло, когда одежда липнет к потной коже, а язык у тебя во рту размером с пустыню Сахара. Я сидела в кафе и пыталась найти в сумочке хотя бы пару смятых купюр – не очень-то хотелось встречаться с копами. И тут откуда-то из-под завалов косметики и одноразовых салфеток зазвонил телефон. Они умерли. Холодный казенный голос. Он не пытался изобразить сочувствие. Он выполнял работу, и хрен знает, сколько человек ему нужно было обзвонить после меня.
Было тепло. Омерзительно и невыносимо гадко. Ненавижу тепло.
Переключаю канал. В новостном сюжете все тот же мужик, что и вчера. Поскольку я вижу его не в первый и даже не во второй раз, то кое-что о нем знаю. Он в коме. Его подстрелили. Все. Никто не знает больше. Оно и понятно, мужик в коме – рассказать ничего не может. А родственников все еще ищут. Глядя на бледное умиротворенное лицо, мелькающее на экране, я думаю, что ему сейчас может быть лучше, чем мне. По крайней мере, ему не нужно думать о том, где раздобыть денег и как жить дальше. Он лежит бревно бревном, и весь мир медленно вращается вокруг.
09.04
Неделя была не из лучших. Жалость к себе классное чувство, шикарное как выдержанное вино и такое же малодоступное. Приходится еще зарабатывать, на жалость - тоже. Но отпахав семь дней, я получаю свои полчаса жалости. Мне платят за низменные инстинкты, я плачу за жалость. Деньгам, по сути, безразлично, как ты их тратишь.
Сбросив туфли, устраиваюсь перед ящиком с коробкой пиццы и двумя банками пива. Первое что узнаю – мужик до сих пор в коме. И если кто-нибудь что-нибудь может сообщить и дальше в том же духе. Охренеть, эти тупые копы за целую неделю ничего не смогли о нем узнать. Впрочем, они спешат только, когда нужно быстро подбросить в твою сумочку дозу кокаина и стрясти пару сотен на подарок своему толстозадому шефу. Их никогда не интересовали неизвестные мужики. А вот еще вопрос – как они собрались проверять информацию? И что, если придет кто-нибудь с улицы и просто наговорит им всякой пришедшей на ум фигни?
10.04
Вчера я вырубилась прямо с коробкой пиццы в руках. Чертова жизнь – чем дальше идешь, тем больше начинаешь уставать. Придется заняться поганой стиркой сегодня. Три юбки, две блузки, четыре платья. Ноль брюк. Одна белая. Две черных. Пять красных. Одна синяя. Вот черт, это может затянуться на долго – не могу же я бросить все в одну машинку. Но мне повезет, если будет хотя бы одна свободная стиралка. Из тех, что еще работают. Я, конечно, могла бы сменить прачечную, но тут как в любви - иногда ты идешь на жертвы, чтобы сохранить былые чувства. А в итоге получаешь удобное расположение и в основном ненавязчивых и непритязательных клиентов, которым на всех, и в том числе на тебя, наплевать. Серьезно, я не люблю, когда мне лезут в душу. Даже когда просто лезут в глаза.
По дороге я покую стакан эспрессо и свежую газету. Кофе довольно мерзкий – такой же теплый, как свежий труп, с белой пленкой на поверхности. Кофе из автомата. Какой-то незнакомый подросток пытается ко мне клеиться. Хватает одного взгляда, чтобы желание у него пропало. А может и нет, но подойти еще раз он не решается.
В прачечной два человека: молодой парень с замученным вытянутым лицом - мне кажется, я его тут пару раз видела - и абсолютно незнакомый мужик в пиджаке с заплатками на локтях. Это значит, что три из четырех исправных стиралок заняты. А еще, что возможны неприятные сюрпризы – всегда плохо, когда рядом оказывается тот, о ком ты ничего не знаешь и чьи действия трудно предугадать, в этом смысле мужик в пиджаке огромная черная дыра. Я подумываю, не свалить ли, стирка могла бы и подождать. Но мне лень переться обратно с полной сумкой грязных вещей и осознавать, что виной краха моих планов стал очередной мужик. Ставлю стаканчик с кофе на свободный стул и бросаю белые вещи в барабан. Сунув в счетчик монеты, сажусь, и тут ко мне подгребает незнакомый мужик.
- Джейк, - отрывисто бросает он. Его лопатообразная ладонь повисает в воздухе. Так же как и слова. Я не собираюсь жать ему руку и вообще прикасаться к нему. Демонстративно шуршу страницами и утыкаюсь в газету. Читать все равно не получится – Джейк сопит над ухом и его присутствие мешает сосредоточиться – но тут главное символ. Мой молчаливый ответ «отвали!». Джейк не отваливает. Жаль, конечно, что это не его, а моих родителей размазало по тёплому калифорнийскому асфальту. Насколько проще было бы мне теперь.
19.04
В жизни без перемен. Мой коматозный знакомый незнакомец все еще в коме. А Джейк по-прежнему подсаживается ко мне в прачечной. Его не смущает мое молчание, похоже, он решил, что так или иначе, но мы знакомы и значит со мной можно завязать необременительный разговор. Он бросает пару пробных слов о погоде, а потом переходит к газете в моих руках – я снова принесла газету, в частности потому, что ожидала наткнуться на Джейка и стену из его словоохотливости.
- Между прочим, этот чувак сюда приходил. Я его видел за пару дней до перестрелки.
Джейк показывает на фотографию моего коматозника, напечатанную в «Таймс». Фотография, нужно сказать, дрянная, глядя на нее, не скажешь насколько он красив. Но я видела его по телику и знаю – он потрясающе красив, просто нереально. Его красоты хватило бы на всех посетителей прачечной.
- Он, как и ты, был не очень-то разговорчивым. Но, по крайней мере, сказал, что его зовут Эдвард.
За десятки километров этот человек лежит в больничной палате, обвешенный всякими там капельницами и прочими медицинскими приспособлениями, а мы тут сидим и спокойно говорим о нем, так словно нормальное течение его жизни не прерывалось, не налетало на острые камни. Впрочем, я не искренна с собой – мы ведь не говорим, говорит только Джейк, а я запоминаю. Я собираю своего коматозника по крупицам, по фрагментам, как огромный паззл.
20.04
Приехала сестра Рене. Как бы мне ей сказать, чтобы она свалила обратно?
21.04
Она все еще здесь, но, по крайней мере, не пытается больше давать мне советов и не совершает набегов на мой чертов холодильник. И тема моих родителей, само собой, в разговорах больше не всплывает. Если бы я знала, что достаточно будет разбить о стену вазу, я бы сделала это сразу, а не на следующий день. Тем более что ваза никогда мне не нравилась – слишком изящная для этой жалкой конуры. Будем считать, я освободила ее от позорного служения серости и убогости. Есть мрак, который невозможно разогнать. Но мне нужно купить новую вазу, чтобы было, что разбить в следующий раз, когда иссякнут доводы, и когда мне срочно потребуется заткнуть сестру Рене. Куплю, сразу коробку. По тому пути, которым мне сегодня предстоит пройти, был подходящий магазин.

22.04
Мечты. Мечты. Мечты. Мои мечты разбиты. Осколки, конечно, выглядят красиво, но мне все равно жаль.
23.04
Интересно, если я попытаюсь их склеить, то что-нибудь получится? Наверняка нет. Но, если речь идет о мечтах нельзя быть до конца уверенной. Я говорю Розали, чтобы заткнулась и не мешала мне думать. Она глупо хихикает и спрашивает, над чем это я собралась думать, уж не над написанием ли своей диссертации. Я снова говорю ей, чтобы заткнулась. Розали дергает меня за волосы, и мне приходится сбросить ее с дивана. Из кухни выглядывает сестра Рене. Не знаю, каким образом, но даже ее поза выражает неодобрение. Неодобрение, на которое мне глубоко плевать.
- Я советовала сестре сделать аборт. Просто хочу, чтобы ты знала.
Может я и не знала, но предположить было бы не трудно. Трудно было предположить, что человек, живущий в моей квартире, решится сказать мне нечто нелестное в лицо. Но ответить мне как бы нечего, что тут скажешь – мне жаль, что она тебя не послушала? Или – я бы посоветовала ей тоже самое.
24.04
Коматозник в коме. По крайней мере, по телику никаких новых сообщений. Ясно, что журналисты потеряли к его истории интерес, они ведь как стервятники – уже улетели клевать новую падаль, но случись какой-нибудь перелом наверняка вернулись бы. Однако пока что тишина.
Я вычеркиваю из списка Лорана. Он разбил мои мечты, но это не значит, что я не могу двигаться дальше. Одна неудача еще не показатель, и не все начинания стартуют с успеха. Мои-то уж точно. Я терпеливая, да и времени полно. Значит, я склеиваю свои мечты и иду дальше.
Следующий Джеймс. Ходят слухи, что он мастер в своем деле. Знать бы еще, что не он же их и распускает. В любом случае других вариантов у меня пока что нет, и весь мой список ограничивается двумя пунктами. Такой вот список.
25.04
Вид Джеймса слухам не соответствует. Если только он в понятие «хороший детектив» не вкладывает иной смысл. У Джеймса серые глаза, очень бледная кожа и давно немытые светлые волосы, стянутые в хвост. Что еще не соответствует внешности Джеймса, так это его самомнение.
- Давайте сразу проясним несколько вопросов. Мои услуги стоят недешево. – Джеймс барабанит тонкими пальцами по клетчатой скатерти.
А на шампунь, по-видимому, денег не остается. При озвученных тарифах он мог бы принимать ванны с шампанским. И назначать встречи с клиентами не в жалких забегаловках. Тут одно из двух. Либо он несчастный извращенец, получающий удовольствие от созерцания присохшего к краю стола слоя жира и поедания дрянных бутербродов. Либо он не так уж хорош, каким хочет себя презентовать. Ни тот ни другой вариант не сулит мне в общем-то положительного результата, но перед глазами у меня не только прожженные сигаретами дырки на скатерти и липкие кольца от кофейных чашек, перед глазами у меня унизительный список всего из двух пунктов и, я, нехотя, соглашаюсь.
03.05
Сестра Рене говорит мне, что я ничтожество. Возвращаясь в два часа ночи, орет с порога «тварь». Вазы давно кончились, и я могу порадовать себя только тем, что мысленно желаю ей сохнуть. Она пьяная, ее шатает из стороны в сторону, и от грязных рук на обоях остаются темные пятна. В тот чертов день в машине моих родителей, на их месте, мог оказаться кто угодно – столько людей, о которых я не стала бы плакать, но все они живы, а родители мои давно истлели в своих гробах.
Стараясь не прикасаться к сестре Рене, я прохожу на кухню. Вроде как мне нужен стакан воды, но внезапно мой взгляд останавливается на кухонной плите. Нет сомнений в том, что сунуть голову в духовку не так сложно, голова наверняка пролезет, и с этим не возникнет проблем. С этим справлюсь даже я. Постаяв стакан, подхожу к плите и провожу рукой по ручке духовки. Ну хоть раз я ей могу воспользоваться, все равно ведь не готовлю.
04.05
Та красная дрянь, которой сестра Рене заляпала все обои в моей квартире оказалась кровью. Поэтому вчера мне пришлось вести ее в больницу. И она заляпала кровью еще и чехлы в машине. Дверные ручки и мою юбку. Крови было так много, что при желании ее можно было разливать в бутылки и продавать голодающим вампирам или нацедить еще одно Красное море. Но врач – заспанный и очень молодой – сказал, что ничего страшного. Как по мне, удар по голове это в любом случае страшно. Или он имел в виду, что такой сволочи, как сестра Рене, хуже не будет даже от удара по голове. Пожалуй, он довольно умен для своего юного возраста. Как бы там ни было, я оставила свою обузу в приемном и пошла за кофе. Очередным поганым кофе из автомата. Так вот вся жизнь и проходит между порциями дрянного кофе и беготней от автомата к автомату, а в перерывах еще нужно успеть заработать монетку.
Сидя на жестком пластиковом стуле и цедя свой вроде бы эасперессо, я вдруг поняла, что это место мне знакомо. В общем, это была та самая больница, куда привези моего коматозника. Тогда он конечно еще не был коматозником – или был – и уж точно не был моим. Он и сейчас не мой. Хотя я так часто о нем думаю, и он занимает определенное место в моих мыслях, что я вроде как с ним здорово сроднилась. Я думаю о нем так же, как о пачке сигарет. Может это и не слишком лестно звучит, но с другой стороны он считай, что моя насущная потребность.
И сегодня я, одев лучшее красное платье, иду к нему больницу. Розали я сказала, что иду к сестре Рене. Но только Розали может быть так обдолбана чтобы, не спросить какого хрена я иду к сестре Рене и зачем напялила красное-то платье. Видимо в ее наркоманской вселенной все вопросы имеют логичные ответы. Но более вероятно, что Розали в принципе не способна задавать себе вопросы и не только находясь под кайфом.
На улице дождь. Приходится поймать такси. Водитель смотрит с явным вожделением на мои голые колени и глубокий вырез. А еще на туго обтянутую грудь и обнаженные руки. До меня начинает доходить, что наряд я выбрала не самый удачный. Но я просто не представляю, что люди обычно одевают, когда идут навестить родственников в больнице. В этом смысле мои родители умерли слишком рано – молодыми и относительно здоровыми, и мне не пришлось носить им десерты и трогательных плюшевых щеночков. Этого они меня тоже лишили.
Я не могу. Я возвращаюсь. Разворачиваюсь прямо на пороге больницы. Бегу под проливным дожем и не уверена, что на моем лице только капли дождя. Что за черт, конечно, это дождь. А потом я долго греюсь возле открытой духовки.
05.05
Опять плохая погода. Опасное родство и более чем теплые отношения с духовкой меня пугают. Я запрещаю себе заходить на кухню. Мне кажется, я могу и не удержаться. Приходится напомнить себе, что у меня есть мечты и нужно бы их осуществить. Ну перед тем как. Перед этим самым.

08.05
Розали говорит мне про крем, который она купила. Крем увеличивающий сиськи. Тюбик крема по цене пары хороших сапог. А ведь в Африке голодают дети. Но Розали нет дела ни до Африки, ни до детей. Другой вопрос – шикарная грудь, на этом можно неплохо заработать. Впрочем, увеличивать Розали и без крема дальше уже некуда, да и зарабатывает она достаточно, по крайней мере, на порошок и сомнительные крема хватает.
Обычно я ее не слушаю. Обычно, но не в этот раз. Мне срочно требуется чужой голос, выстилающий поверхность черепушки изнутри, чужие слова, забивающие мне голову. Мне требуется любая дрянь, которой я могу забить собственные гнилые мысли. А они гнилые, они уже пару дней как протухли – потому что пару дней я их не меняла. Два дня, больше тридцати часов кряду с перерывами на сон я думаю о родителях. Ну, я и раньше думала, но в иных тонах. Когда я открываю по утрам глаза, мной владеет уже не тихая грусть и даже не оглушительная ярость. Мной владеет сказочное равнодушие. То самое, что стальными канатами привязано к духовке в моей пустой кухне. Только поэтому я слушала сестру Рене, слушала домовладельца и охранника в супермаркете, который поднял скандал из-за неоплаченной бутылки клюквенной водки. А теперь слушаю треп Розали. О тряпках, туфлях, насыщенном цвете ее красной помады, который не стирается, о странном привкусе ее джина без тоника, который, по-видимому, разбавляют дешевым алкоголем.
- А знаешь, нам нужно как-нибудь собраться, позвать Элис и поболтать вот как сейчас.
Но мы сейчас уже болтаем, пусть я и молчу. Зачем собираться снова? И зачем нам звать Элис? Элис будет не в восторге и от кровавой помады, и от трех бокалов джина за десять минут. Элис вообще не в восторге от того, чем мы занимаемся.
Оставив Розали грустить над разбавленной выпивкой, соскальзываю со стула, поправляю задравшееся платье – уж очень короткое. Мне нужно работать. Завтра платить Джеймсу.
09.05
Джеймс забирает пачку, даже не пересчитывая. Взглядом больной собаки наблюдаю за тем, как четыре сотни исчезают во внутреннем кармане его потрепанной куртки. Он работал ради этих денег три дня. Я три часа. Но, во-первых, я не могу сказать, что он хотя бы задницу свою от стула оторвал, а во-вторых, не хочется даже мысленно перечислять все то, что пришлось сделать мне. За паршивых четыре сотни.
Джеймс забирает пачку, но не выдает результата. Можно подумать, этот урод, сбивший моих родителей и угнавший тупую фуру, растворился. Можно подумать, он никогда не существовал. Вполне может быть, до того дня он не существовал и не существовал после. Для меня важно, что он существовал в один конкретный момент времени. Тупой ублюдок.
11.05
У меня очень крутой телефон. И еще я его ненавижу. Ненавижу, когда он молчит. Ненавижу, когда он звонит. Потому что, если он молчит, значит я никому не нужна. А звонит он всегда не ко времени. Сейчас уж точно. Можно не отвечать, но вдруг это Джеймс. Провожу пальцем по холодному пластику – следуй за зеленой стрелочкой. Насколько раньше просто было взять трубку. Потому что раньше трубку достаточно было именно что взять, а теперь еще и нужно немного покорячиться. Как мы вообще выглядим со стороны - скрючившиеся над своими телефонами эмбрионы. Эмбрионы кого? Кого мы тут пытаемся родить из всей нашей такой же протухшей, как мои мысли, цивилизации? Не мертвое ли дитя в нашем чреве? Дитя или чудовище?
12.05
Звонила Розали. Сказала, что ей нужно на пару недель уехать. Не возьму ли я ее собаку? Я сказала, что не возьму. У меня уже есть в доме одно животное, требующее ухода – сестра Рене.
Теперь стою напротив стеллажей с собачьими консервами, разными резиновыми шариками и костями и думаю, что мне выбрать. Картинки на упаковке выглядят вполне аппетитно, если не думать обо всем этом, как о коричневой куче дерьма, а так вполне ничего. Нет, мне ни за что не справиться. В чем ты слаб, в том ты останешься слаб – нужна хотя бы теоретическая подготовка. Стоило бы перед походом в магазин залезть в сеть.
С мыслью «стоило бы перед собственным рождением залезать за инструкцией в сеть», беру первую попавшуюся банку. Если эта собака захочет есть, то ей придется довольствоваться тем, что есть. В конце концов, прав оказывается тот, кто платит и тот, кто ходит за жратвой в магазин.
Собака вроде бы согласна. Однако сестра Рене - нет. Она с выражением неподражаемой брезгливости отталкивает принесенную тарелку с супом быстрого приготовления.
- Я не собираюсь это сеть.
Я спрашиваю у нее, чем же «это» хуже той дряни, что она ела раньше. Спрашиваю вежливо и, как мне кажется, довольно спокойно, но сестра Рене начинает плакать и перечислять свои несуществующие достоинства. Вылив суп ей на кровать, ухожу.
15.05
Я решилась.
16.05
Я смотрю на моего коматозника, и нас больше не разделяет экран телевизора.
17.05
Когда я в третий раз открываю дверь в палату моего коматозника, мне кается, что я и в самом деле его сестра, и что знаю его всю жизнь. И что это вполне естественно, если кто-нибудь из нас будет приходить к другому в больницу.
Все вышло проще, чем я думала. Копы, конечно, засыпали меня вопросами, но было достаточно пары фраз о том, что мы давно не виделись, каждый живем своей жизнью и кроме родства ничем не связаны. В моей лжи, как в решетке, стальные прутья, но и много дыр. Пока что никто не обратил на них внимания, но думается мне долгий разговор впереди. Они просто дали мне время придти в себя. И первое, о чем мне нужно хорошо поразмыслить это над ответом на неизбежный вопрос, почему я прихожу сюда три дня подряд, если мы настолько далеки. Неплохо бы знать, зачем я вообще сюда прихожу. Почему-то именно незнакомый коматозник, случайно попавший в мою жизнь вместе с рекламой шампуня и новостными сюжетами, так для меня важен. Но он важен, и наплевав на осторожность, я приду к нему завтра. Буду сидеть и снова держать за бледную руку, гладить прохладные тонкие пальцы и рассказывать о себе. Если он это слышит, то наверное ни хрена не может понять с какой это радости я ему все рассказываю. В первую очередь про теплый вечер в Калифорнии, про родителей, их «вольво» и чертову фуру. Такие рассказы не способствуют выздоровлению, поэтому завтра я обещаю ему рассказать о чем-нибудь другом. Хотя бы о креме Розали, и о том, как она втирает его в свои сиськи. Вот это, я знаю, любому мужику понравится.

18.05
Они спрашивают у меня, кто я такая. Слава Богу, их не волнует глубинная суть вопроса. Типо того, кто же мы в этом мире, какую роль играем и прочая фигня. Все что их интересует, кто я, и зачем солгала, притворившись сестрой коматозника. Быстро они все раскрыли. Впрочем, их достоинства выглядят весьма блекло, ведь им только что и нужно было проверить по базам мои данные – у меня же нет братьев. Делаю пометку - в следующий раз обдумывать сумасбродные выходки лучше и плести ложь поизящнее.
Помяв в руках салфетку – они были так добры, что выдали мне целую пачку – говорю им правду. Какую-то ее часть. Когда доходит до моей профессии, приходится солгать. Говорю им, что временно нечем не занимаюсь. В принципе, так оно и есть – я целыми днями валяюсь перед ящиком, и занять мне себя нечем. И мне вроде бы стало жаль этого мужика. Он один тут в этой чертовой палате. Лежит один и вокруг четыре стены и сотня тонн железа. Говорю вам, я его пожалела. Как можно лежать одному в этой белой пустоте?

22.05
Сегодня они не звонят, и очередной замороженный голос не сообщает мне, что со мной хотят пообщаться. Они явно не поверили, но предъявить мне нечего. Я вроде, как снова свободна и меня мучает один вопрос – что будет, если я приду к своему мужику в коме опять? То есть никто мне не запрещал, но они могли и не сказать потому, что по-видимому такие вещи сами особой подразумеваются.

23.05
Отдаю Джеймсу дневник своей матери – это своеобразная летопись позора Рене. Но я не испытываю ничего, сознавая, что чужак будет полоскать грязное белье моей матери. Не я же, а она изменяла мужу. Все это было еще до моего рождения. Этот грех остыл за прошедшие двадцать пять лет, и вряд ли дернув за такую тонкую ниточку, можно размотать клубок, но я иду на все. На все, что может привести меня к уроду, угнавшему фуру. Я не знаю, как это может быть связано со старой интрижкой, но жизнь научила меня использовать любые доступные возможности. А в омутах измен всегда кроется много возможностей, не так ли?
Джеймс выглядит озадаченным, и кажется, пришло время расширять свой список до трех пунктов.

24.05
Вчера вечером я ударила сестру Рене. Она опять начала рассуждать о том, как было бы здорово сделай моя мать аборт. Самое странное, что я с ней согласилась, но мое согласие породило только новые волны ненависти и оскорблений. Но я же не соплячка какая-то, чтобы позволять себя оскорблять. И потом у меня давно руки чесались дать кому-нибудь по морде, мне всегда нравится смотреть, как это выглядит на экране. Будем надеяться, что в жизни все выглядело ничуть не хуже. С другой стороны, я же не актриса и дубль был всего дин, теперь мне кажется, что замах вышел смазанным, да и удар - слабый.

25.05
Мне удалось добавить в свой список новое имя. Виктория. Говорят, она отличный частный детектив. Но про Джеймса тоже ведь говорили. Люди многое говорят из того, о чем они не думают и во что не верят. Еще из достижений – завтра приедет Розали, а я до сих пор не угробила ее собаку, значит, я не так уж безнадежна и способна позаботиться о ком-то кроме себя.
Серьезно? Нет, но мне так казалось последние пять минут. До тех пор пока Мими не вскочила на телевизор и не перевернула его, опрокинув кувшин с водой.



26.05

На похороны Розали одела черное. На мне синее платье и белые туфли, что приводит меня в состояние близкое к панике. Останки Мими покоятся в небольшой обувной коробке, от одного взгляда на которую Розали разражается слезами и бросает на меня обвиняющие взгляды. Может быть, в этом, в самом деле, и была моя вина. Может быть, не стоило ставить рядом с телевизором чертов кувшин с водой.

27.05

В этот раз они не так вежливы. Жесткий стул и яркий свет лампы говорят о том, что я определенно в дерьме. Верные признаки. Если вам копы предложили жесткий стул и светят в лицо лампой, значит вы в дерьме. Простенький тест, и я набрала в нем два балла из двух. Если бы они еще дали мне время придумать новую, более красивую сказочку, но они торопят. Сыплют вопросами. Так что я не успеваю даже отвечать. Я как автомат, в который кидают монетки, выдаю стаканчики с отвратительным кофе, вот на что это похоже. Кажется, я окончательно провалилась. Упала в бездну, рядом с которой стояла последние пять лет. Я еще пытаюсь выторговать себе какие-то поблажки, но вместо этого получаю лишь удар ладонью по столу и приказ не кривляться. Мне же будет лучше, если я расскажу правду. Вот с этим я могла бы поспорить – лучше мне не будет, ни если расскажу, ни даже если промолчу. Мне просто не будет лучше.

28.05

Проведя ночь в участке, начинаешь радоваться даже такому дому, как мой. Начинаешь радоваться всему на свете и воспринимать любое изменение в судьбе, как подарок. Да все те идиотские ручки и фены, что мне дарили на Рождество, не идут ни в какое сравнение с вот этим возвращением по спящим залитым утренним светом улицам. Но моего возвышенного настроя хватает только на то, чтобы принять душ и налить себе чай. Глядя в центр темной жижи в своей чашке, я думаю о том, что же мне делать дальше – с подарками вечно одно и тоже: сначала радуешься, потом рвешь обертку, а потом тебя отпускает. На ободке чашки трещины, с одной стороны откололся целый кусок, и у цветов, нарисованных на белом поле, не хватает лепестков. Как будто, и в моей жизни не хватает одного единственного фрагмента – может быть маленького, может быть огромного.

30.05

Я спала два дня. Обычно люди живут, прерываясь на сон, а я спала, прерываясь на осуществление прочих потребностей организма. Ела сухие хлопья и запивала прокисшим молоком. К вечеру выползаю на улицу. Мне нужно идти на очередную встречу с Джеймсом. На последнюю. Сегодня я его пошлю и буду относить пачки денег Виктории. Для меня-то разница не такая уж большая, но для Джеймса это, скорее всего, будет огромный удар по бюджету.

Но Джеймс кажется предвидел подобный финал, или просто он лучше меня разбирается в людях и знает, сколько человек готов ждать результата, и когда ему подбросить горстку информации. Но Джемс кидает мне не горстку, он кидает мне наконец-то имя типа, угнавшего фуру. Я интересуюсь, не придумал ли он, но Джеймс убедителен. У него есть документы, даже видео с камер наблюдения, установленных на трассе и возле какого-то дешевого отеля. Однако имени мне мало. Мне мало просто знать. Знать и разглядывать на фото бледную хмурую рожу этого ублюдка. Я достаю из сумочки тысячу долларов и говорю Джеймсу, что мне нужен еще один подарочек на вроде этого – мне нужен адрес парня, а если Джеймс пойдет со мной, то получит две тысячи.



02.06

Пытаюсь дозвониться Розали. Один раз она даже берет трубку. Кричит «убийца». Я называю ее бесчувственной сволочью, озабоченной только собственными проблемами. Но все это я оговорю гудкам на линии. Будь у меня список друзей, он был бы, как и все мои списки достаточно емким и коротким, из двух пунктов – есть в этом некая предопределенность. И сегодня из моего списка друзей я вычеркиваю Розали – номер два после Элис. Вот и осталась одна. Я да мой коматозник. Он там один - в мире недоступном другим, я одна здесь. Кажется, порой люди должны держаться друг за друга.

04.06

Я паркуюсь как идиотка. Из машины, которую я чуть не задела, выскакивает парень. Он уже открывает рот, но когда его взгляд падает на мой костюм, он только машет рукой. Не знаю, может быть он считает меня эксцентричной. Может быть опасной психопаткой. А может быть и то и другое, полагая, что одно не исключает другого. Но связываться с девушкой в клоунском костюме ему не хочется. Я бы тоже не захотела. Я даже одевать эти яркие тряпки не хотела, но другой возможности проникнуть к своему коматознику не нашла. Просидев несколько дней взаперти и выпив две бутылки джина, я придумала только это. На идею меня натолкнул сюжет о волонтерах, приходящих к неизлечимо больным детям в больницу в роли клоунов. Я понимаю, что эксплуатировать подобный образ не совсем чисто с моральной точки зрения, но успокаиваю себя тем, что, по сути, никому не причиняю вреда. Просто немного ввожу всех в заблуждение и пытаюсь выглядеть лучше, чем я есть. И это в клоунском-то костюме.

Мой план удается, копы, дежурящие у входа в отделение, лишь бросают на меня насмешливые взгляды, но быстро теряют интерес и даже не смотрят, куда я направляюсь. Через пятнадцать минут я, задернув жалюзи на окнах, сажусь на потертый стул возле кровати Эдварда. Вот я и пришла. Давай поговорим. Знаешь, я нашла наконец-то того урода, что угнал фуру и сбил моих родителей. И я хочу, чтобы он если не почувствовал тоже что и я, то хотя бы познал на себе, что такое боль и отчаянье. Что такое иметь руки и ноги и не иметь возможности хоть что-то исправить.



07.06
Джеймс открывает дверцу своего старого «Форда». В машине пахнет ржавчиной – рыжие хлопья устилают пол, несколько я стряхиваю с сиденья – и разлитым пивом. Как будто этого мало, чтобы свести меня с ума Джеймс включает магнитолу. И всю дорогу, не меньше часа, мы слушаем завывания какого-то мужика, поющего о любви. Странный выбор для типа, который не пользуется шампунем и строит из себя крутого. Но мне в принципе наплевать, я готова бежать к своей цели пешком и ехать хоть на велосипеде. Главное для меня, что сегодня я наконец увижу того мудака, кто убил моих родителей. И я закуриваю сигарету – по крайней мере, в драндулете Джеймса делать это не страшно, я не боюсь испачкать ему салон или прожечь дорогую отделку. Я просто вдыхаю и выдыхаю серый никотиновый воздух. Мне нравится смотреть за извивающимися кольцами, вырывающимися из моего приоткрытого рта.
- Приехали, прелесть моя.
Я бросаю на Джеймса взгляд, который должен ему сказать, что он, во-первых, сволочь, во-вторых, я не его и совсем уж не прелесть. Но важнее моих взглядов для Джеймса деньги, и он в красноречивом жесте протягивает руку. Всовываю в его потную ладонь мятую пачку. Улыбнувшись своей фирменной мерзкой улыбкой, советую Джеймсу купить шампунь. Он, кажется, искренне обижен, но деньги уже касаются его кожи, и их яд проникает в кровь, поэтому он выходит из драндулета, и мы движемся дальше. Передо мной все та же больница. За последнее время я была тут часто, она стала для меня какой-то своеобразной меткой на карте, моим центром паутины. Хотя нет. Я привыкла представлять свою жизнь в виде дерева и каждое событие в виде ветки. Иногда на этих ветках зреют плоды, иногда лишь цветы, на месте которых так ничего и не появляется. Но неужели здесь корень, отсюда расходятся все ветви кроны? Неужели здесь работает этот ублюдок? Я уже представляю его ночным сторожем или уборщиком. А может санитаром морга. Почему-то мне не хочется, чтобы этот подонок помогал людям, он же убийца, он не может быть спасателем. Но спрашивать Джеймса я не хочу, не хочу снова слышать в свой адрес слова вроде «прелесть моя».
Мы движемся какими-то незнакомыми коридорами, поднимаемся по служебной лестнице, и я думаю, что мне следовало раздобыть план здания раньше - тогда все было бы проще.
- Он здесь, - говорит Джеймс, останавливаясь у палаты коматозника. Вот черт. Эдвард. Эдвард Каллен.
 
AelitkaДата: Вторник, 06.10.2015, 23:31 | Сообщение # 20
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




Автор Aelitka


В сыром подземелье всегда стоит шум и гам.

Харону привычен такой теневой бедлам, веслом он спокойно проводит по серой воде и смотрит в глаза тем, кто отжил своё на земле. Порядок известен: монета, потом – отдыхать. Но стонут страдальцы, кричат и зовут чью-то мать, дерутся друг с другом, рыдают у лап злого пса…
Харон всё равно своё дело ведёт до конца. Ему приказали: с восьми до восьми – перевоз, и он равнодушен к потокам невидимых слёз, ему эти слёзы – что с жирного гуся вода. Сказали – так надо. А значит, так будет всегда.

Ему обещают каменья, владенья, шелка; какой-то Антон предлагает кусочек мелка, болтая о судьбах и власти над миром земным… Харон неподкупен. У мела нет власти над ним.

Однако рубище давненько пора поменять... но нет. Не удастся. Ведь стоит Аиду узнать, взорвётся от злости, законных лишит выходных; здесь платят монетами. И никаких чаевых. А то, что под старость Харону приспичило плыть, закутавшись в тёплый наряд – это можно забыть, как глупую прихоть, как дурость на старости лет. Харон должен быть лишь работой своею согрет.



Ему поскорей бы расправиться с этой толпой и ровно к восьми наконец-то уйти на покой. Харон заболел; ему дурно и ломит виски, а тут ещё эти людишки, сосуды тоски, что плачут, и ноют, и лезут в его ремесло… вот взять бы покрепче своё небольшое весло и врезать, и врезать по тупеньким их головам! Но долг не велит по геракловым бегать стопам и править лицо всем, кто встал у него на пути.

А хочется той же кровавой дорожкой пойти, чтоб померли те, от кого наш Харон… подустал. Одна лишь беда: с этим явно он чуть запоздал. Лишь трупы вокруг, никакого живого тепла. Втайне хочет Харон сжечь весь этот гадюшник дотла и отправиться плавать по гладям всех рек и морей; хочет лодку сменить на роскошную стать кораблей, не с тенями безмозглыми вечность свою проводить, а… да, жить. Ему хочется только лишь жить.

Но по Стиксу не выйти ни к рекам, ни к южным морям. Не увидеть небес – только прах и смертей океан; камни местных пород никогда не сдадутся огню. И Харон день за днём несёт мерзкую службу свою.



Он обязан Аиду отчёт представлять каждый день. Вылезать из лодчонки и топать по горам камней, ноги пачкать в грязи, локтем биться о выступ в стене, про который Харон забывает напомнить себе, а ещё – проходить через сторожа, старого пня, и выслушивать сплетни, кряхтение, молча кляня и Аида, и сторожа, и бюрократии гнет – даже здесь, в стане мёртвых, спасенья от этого нет.

А потом – вход к богам. Только там их застать нелегко. Впрочем, можно понять – зачем тухнуть им так глубоко под землёй, если можно подняться на небо, к друзьям? Там для них – и вино, и услуг целый ждёт океан, и вино, и амброзия, вишни, инжир, виноград… Харон мог бы сказать, что за босса он искренне рад, но нет-нет – да подумает, вот бы подняться за ним… А вояж по плешивым камням он оставит другим. Или нет – чёрт с Олимпом, Харон места там не найдёт. А вот если Аиду вдруг в голову мысль придёт, что условья работы Харона пора поменять – это будет уместно. Он сможет по царству гулять, а не топать с отчётом, как дурень – вверх-вниз, снова вверх, снова вниз. Да, конечно, быть может, это – тоже ненужный каприз, но ему надоело! Он лодочник, не почтальон! Ему как-то совали этот… как там его… телефон. Можно было бы прямо со Стикса отчёт отдать сторожу – пню.

Сожалеет Харон, что соблазн тот забил на корню и не взял подношенье. Теперь – что жалеть о былом.

Можно лишь мрачно кашлять и плюхать по волнам веслом…
 
AelitkaДата: Вторник, 06.10.2015, 23:32 | Сообщение # 21
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




Автор Аноним (Catherine)

Я пропала. Кто-нибудь, спасите меня!
Я не хотела делать это, природа оказалась сильнее меня, инстинкты захватили мое тело. Не успела я подумать о своих действиях, как вред был причинен.
Я спряталась в каком-то темном месте. Здесь было тепло... рядом лежало что-то мягкое. Но этого тепла мне было недостаточно. Лед медленно охватывал мое сердце, заставляя его биться все сильнее. Страх смерти окутывал меня с головы до ног.
Он меня обязательно убьет. Он оторвет мне все мои конечности, свернет голову, выбросит мое бренное тело в мусорный бак и хладнокровно превратит меня в пепел. Или будет отрывать кожу кусок за куском… нет, вначале он лишит меня волос, потом будет отрывать кожу, затем будет отделять мышцы от костей, выпьет мою кровь… и пожарит куски моего тела для шаурмы.

Я никогда больше не почувствую тепла, не увижу, как сверкают звезды и светит солнце, как течет вода из водопровода и работает холодильник. Никогда не завернусь в теплый плед и не выпью теплого молока, не перепробую многочисленные лакомства и никогда больше не буду развлекаться. Мои мечты никогда не станут явью.
Так, надо успокоится. Нужно сделать вид, что ничего не произошло. Он, возможно, не увидит это. Да, я сохраню все в тайне. Начну прямо сейчас.
Я неторопливо встала и вышла. Как оказалось, я пряталась в шкафу. Он был совсем небольшим, здесь хранились его теплые зимние вещи. Его сестра просила сменить квартиру на более крупную, где будет гардероб, но он отказывался. Нам нравилась эта маленькая квартирка, где мы двоем легко уживались.

Я уселась на небольшой диванчик, стоящий посередине комнаты. Надо немного отдохнуть от того стресса, что я пережила. Опасения все еще оставались, но я надеялась на чудо.
Завернувшись в плед, я закрыла свои глаза и медленно начала погружаться в объятия морфея. Я очутилась на поляне. Здесь было так много так много цветов! Обилие красок поражало, а запах… он манил меня, заставлял вдыхать еще больше. Я легла на спину, чтобы полюбоваться на прекрасные облака, принимавшие облики животных. Мне было так хорошо, так приятно…
- Белла! - услышала я и быстро встала.
На меня смотрел он. Его лицо было озарено улыбкой, а руки раскрыты, желая заключить меня в объятия. Я сделала один шаг, еще один.
Резко я открыла глаза и снова очутилась в комнате. Телефон звонил. Я не подходила к нему и через минуту включился автоответчик.
- Эдвард, я понимаю, что кроме Беллы тебе никто не нужен, ведь она тебе как родная, но тут столько горячих цыпочек! Руки в ноги и гони в клуб "Вампир", мы с Джасом ждем тебя! Без тебя не начнем! Привет Белле!

Я сидела, сильно расстроенная от слов Эммета( я узнала его громкий голос). Он хотел, чтобы Эдвард нашел девушку. Он не хотел, чтобы Эдвард был только со мной.
Я была с Эдом последние пять лет. Я видела, как он носил брекеты, как тайком сбегал из дома. Он прятал от родителей свой школьный дневник, хотя там были только пятерки. Его лицо всегда краснело, когда его хвалили... Я должна быть с Эдвардом, только я!
Нет. Я забыла. Для этого он не должен узнать о моей тайне. Он никогда не будет со мной, никогда не скажет мне, какая я красивая, что я единственный его друг. Ничего из этого не будет, если тайна станет явью!
Почему я не могу плакать? Почему я не могу вернуть время вспять?



Я начала вспоминать праздники, что мы провели вдвоем: Рождество, когда Эдвард разворачивал наши подарки, День благодарения, когда мы съедали вкуснейшую индейку, Четвертое июля, когда я видела красивейшие фейерверки… А наши дни рождения были самыми прекрасными днями в нашей жизни! Хотя друзья Эдварда иногда портили мне настроение своим приходом, но ничто не могло заставить его бросить меня. До сегодняшнего дня.
Мой слух уловил движение в коридоре. Быстрые шаги. Разъяренные. Они приближались к нашей квартире. Я начала сильно паниковать и в порыве чувств вскочила с дивана. Вот в дверной замок вставили ключ. Два поворота. Дверь открывается, и в проеме я вижу его. Мне конец.



- Привет, Белла! Ты не представляешь, какой-то клоун подрезал меня сегодня недалеко от работы. Я чуть не врезался в ограждение, пытаясь увернуться. Купили, гады, права и катаются по городу. - Эдвард возмущался, а я со страхом взирала на него. Он меня не замечал.
Сбросив свою обувь, он быстрым шагом направился на кухню. Я последовала за ним. Веди себя непринужденно.
- Так, у нас есть, что покушать? - бормотал он, роясь в холодильнике.
Я не знала ответа на его вопрос. Я же не могла открывать холодильник.
- Нашел! -выкрикнул он радостно и вытащил молоко и немного бутербродов, оставшихся с утра. - Сейчас мы все согреем и поедим. Потом я приготовлю что-нибудь ужин, хорошо?
Я спокойно уселась на стул, наблюдая дальше за его движениями. В какой-то момент он сказал, что забыл надеть тапочки и побежал в прихожую. Три, две, одна…
- БЕЛЛА!



Я смотрела на стену кухни, которая была разрисована ветками сакуры - идея матери Эдварда, Эсми. Ну все, прощайте.
Эдвард вошел в комнату, держа мокрый тапок.
- Белла, я знаю, что ты хорошая девочка, но давай ты будешь дальше ходить в лоток, ладно?
Он простил меня?
Эдвард присел на колени и позвал меня.
- Иди сюда, милая. Кис-кис-кис!
Я настороженно пошла к нему, но вместо того, что начать меня убивать, но поднял меня на руки и прижал к груди, поглаживая мою шерсть.
- Ну что, пошли пить молоко? - спросил он, улыбаясь, и понес меня к обеденному столу.
Да, пора выпить молока. Как же хорошо быть кошкой!
 
AelitkaДата: Вторник, 06.10.2015, 23:33 | Сообщение # 22
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




Автор ♥ღАврораღ♥

«Кто же я?» – Эта мысль не дает мне покоя вот уже второй месяц.
Все дело в том, что недавно я попала в больницу. Не помню, что делала в тот день или куда я хотела пойти, помню лишь, как очнулась в больничной палате. Куча проводков, капельница, противный звук кардиомонитора… До сих пор эти воспоминания вызывают во мне чувство паники, когда ты просыпаешься, а рядом никого нет, а в голове туман. Потом приходит врач и начинается допрос: как я себя чувствую, что последнее я помню? А мне всего лишь хочется оказаться далеко отсюда, дома, в безопасности. Но я не знаю, где мой дом, да есть ли он вообще у меня.
Было страшно, ведь с каждым днем ситуация оставалась неизменной – никто не приходил ко мне, как и моя собственная память. Мне некуда было даже пойти после выписки! Где мне жить? Как мне жить? Это вопросы давили на меня сильнее и сильнее. Я плакала, когда никто не видел. Я плакала по ночам.
Я чувствовала себя маленькой девочкой, такой беспомощной и покинутой всеми. От этой беспомощности слезы, не переставая, текли из глаз. В один из таких вечеров судьба, видимо, решила надо мной сжалиться: в комнату с ночным обходом вошла молоденькая медсестра.
Быстро проверив показания моих показателей и записав их в карту, девушка покинула палату. Но теперь каждый раз, когда я проходила мимо медсестры, она улыбалась мне или просто махала рукой. Иногда я находила маленькую шоколадку под подушкой после всех моих процедур.
- Спасибо, - решила я подойти к незнакомке первой. Если я потеряла память, это не значит, что минимальная вежливость перестала быть мне знакома. – Очень вкусные шоколадки, мне нравится.
- Не за что – абсолютно искренне улыбнулась мне девушка, - я Роуз. Ты всегда ходишь такая грустная, ни с кем не разговариваешь. Разве ты не знаешь, что позитивный настрой очень важен для выздоровления? Это научно-доказанный факт, об этом даже писали в журнале! Ты должна верить в то, что память вернется, и она вернется.
- Мне бы твой оптимизм, - улыбнулась я в ответ. Я протянула руку к Роуз. – Приятно познакомится. Ты, наверное, единственная не шарахаешься здесь от меня.
С того дня, Роуз частенько заходила ко мне в палату. Всегда радостная, всегда улыбающаяся, такая теплая и домашняя. Она рассказывала новости мира за стенами больницы, приносила мне шоколадки и газеты. Вдруг там могли напечатать мое фото или просто объявление о пропавшей девушке. Это, кстати, была ее идея.
Днем выносить приступы паники стало легче, мой опекун в лице Роуз не давал мне скучать, но ночью мной управляли страхи и осознание того, что все бессмысленно: я никому не нужна!
За две дня до выписки, лежа калачиком, я тихо шмыгала носом и пыталась прекратить нескончаемый поток слез. На ночные визиты медсестер я уже и не обращала внимания: они не мешали мне, а я им. Но сегодня в ночную смену заступала Роуз, и конечно, для нее мои манипуляции не остались незамеченными:
- Не плачь, - теплая рука коснулась моего затылка, - эй, все будет хорошо! Врачи говорят, ты быстро идешь на поправку, ты молодая, здоровая. Память обязательно вернется, вот увидишь.
Она говорила так искренне. Совершенно чужой мне человек, а проявляет столько заботы. Мне хотелось, чтобы она оказалась права, чтобы завтра я проснулась и могла назвать свое имя, адрес, род деятельности или хотя бы просто любимый цвет. Но в голове не было даже намека ответов на эти вопросы.
- А что если память не вернется? Куда мне идти после выписки? Я ведь даже не знаю, где живу! Куда вообще идти таким людям, что они делают? – Я выплеснула все свои страхи на ни в чем не повинную девушку, которая просто решила меня утешить.
- Тише, тише, перебудишь всех пациентов! – Шикнули на меня в ответ. – Мы что-нибудь придумаем с этим. Время еще есть, вдруг уже завтра за тобой придут…
Я прервала ее:
- Роуз, кого ты обманываешь? Никого у меня нет, иначе бы давно меня нашли! Это все бессмысленно!
- Поживи у меня, - вдруг произнесла моя собеседница. – Я ни за что не позволю тебе жить на вокзале или куда ты там надумала идти! А денег на отель, даже самый паршивый, тебе хватит всего на пару дней. Чем мой дом хуже ночлежки? Соглашайся, - и снова фирменная улыбка озарило лицо девушки.
Здравый смысл говорил соглашаться, но стеснять Роуз мне тоже не хотелось. Я явно стану для нее обузой. Но понимая, что либо мне придется идти на улицу, либо немного потеснить Роуз, я выбрала меньшее из зол:
- Я ведь не помешаю тебе, правда?
- Нисколечко! Я давно ищу себе соседку, но пока нормальной кандидатуры так и не встретила. Так что не переживай, я буду рада, если ты поживешь у меня, пока за тобой не придут родственники.
- Я буду помогать тебе по дому, готовить, убираться, а потом тоже найду работу, и будем делить квартплату!
- По рукам, - я протянула руку Роуз, а та вместо рукопожатия крепко прижала меня к себе и обняла. В первый раз я заметила, что от девушки пахнет ванилью. Ваниль, с ноткой меда. Не знаю, почему, но теперь этот запах стал ассоциироваться у меня уютом, заботой и надежностью. Так пахнет мой дом! Пусть и временный, но благодаря Роуз я смогу спать в кровати, а не на вокзале. Это девушка спасла меня, придала мне сил. Впервые я поверила, что все будет хорошо. То ли от долгих объятий, то ли от заряда оптимизма, которым заразила меня подруга, но я почувствовала себя защищенной, почувствовала такое тепло, которое никогда в жизни не чувствовала!
Спасибо, - прошептала я, даже не осознавая, что шепчу. Роуз ничего не говорила, а просто продолжала стоять рядом и обнимать меня.
И вот настал день выписки. Собрать свои немногочисленные вещи не составило труда. Роуз как раз была на выходном, так что я дождалась ее в приемном отделении больницы, и мы поехали на такси домой. Всю дорогу я слушала ее восторженный щебет на тему, как здорово она придумала поселиться у нее, что теперь будет не так скучно и еще о чем-то. Я не слушала ее. Я думала лишь о том, что за последние пять шесть недель я, наконец-то, вдохнула полной грудью. У меня появилась подруга, моя подруга. Приятное тепло уже второй раз за два дня разлилось в груди, страх ушел. С Роуз я точно не пропаду.

Как это странно бы не звучало, но как только я вошла в квартирку к Роуз, то сразу почувствовала себя дома. Конечно, после больничной палаты, любое место кажется уютным гнездышком, но здесь действительно было уютно. Квартира была небольшая: две комнатки, ванна, совмещенная с туалетом, и кухня, плавно перетекающая в гостиную. Правда, в гостиной с трудом умещались диван и пара кресел, но два человека в ней свободно смогли бы существовать.
К моему приезду Роуз специально застелила мне кровать и испекла печенье. В ванной комнате мне была выделена целая полочками, хотя и вещей то у меня было всего ничего.
Пока мыла руки, успела разглядеть пару бутылочек в ванной. Теперь понятно, почему она всегда пахла ванилью. Крем с добавлением ванили, шампунь из этой же серии, ароматические свечи и, конечно, печенье с ванилью. В том, что Роуз обожает ваниль, сомнений не оставалось. Это заставило меня задуматься: «А что в этой жизнь люблю я? Что заставляет меня улыбаться?». И снова пустота. Нет! Я не позволю этим испортить этот день! Роуз так старалась для меня, пустила к себе. Меньшее, что я смогу сделать, так это показать насколько я рада и благодарна ей.
В тот вечер на ужин мы обошлись пиццей. А потом сидели у телевизора и смотрели старые фильмы, не долго, правда. Потому что Роуз уснула. Укрыв девушку пледом, я пошла к себе в комнату.
Да, это кровать определенно удобнее больничной койки. Я все пыталась понять себя. Как одновременно можно чувствовать себя уютно и потерянно? Мне нравится этот дом, мне нравится Роуз. Я обязательно буду помогать ей, а то она и так уже кучу сил и времени на меня потратила, а ведь я ей никто! Нет, надо поспать. Эти мысли ничего мне не дадут, но сон не шел.
Я решила немного походить, как часто делала в больнице, когда мне не спалось. Ночь, звезды – все это успокаивало меня. Подойдя к окну, я отдернула занавеску. Ни облака на небе и все звезды как на ладони. Красиво и спокойно. Я задумалась.
Ежедневно кто-то на нашей огромной планете мечтает начать жизнь с нового, чистого листа, в тайне надеясь, что никаких усилий для этого прилагать не придется. Обусловлено это может быть разными причинами, но итог обычно один и тот же – повседневность не отпускает вас. И только самые стойкие могут противостоять ей и действительно начать делать что-то иначе.
Мне же было суждено начать жить с чистого листа. Я до сих пор ничего не помнила, а посему была вынуждена заново узнать себя и этот мир…
Я открыла окно, и ночной прохладный воздух ворвался в комнату. Я стала вглядываться в темноту. Где-то там, далеко, а, может быть, и близко, есть кто-то, кто ищет меня. Так хотелось в это верить!
Я попыталась представить, как просыпаюсь однажды, и память ко мне возвращается! Я знаю свое имя, адрес, кто я и откуда. Я знаю, что у меня есть семья, я еду к ним и обнимаю их крепко-крепко. Мама плачет, я плачу – все мы плачем. А они рассказывают мне, как скучали, что не теряли надежды, что ждали и верили. Я сама со слезами на глазах рассказываю им, как жила все это время, как отчаянно пыталась их вспомнить… Слеза скатилась по моей щеке.
О чем мечтают люди? Кто-то хочет разбогатеть, кто-то хочет найти любовь. Я же мечтала вспомнить. Вспомнить все детали своей жизни, вспомнить и понять, кто же я!
То ли небо услышало мою боль, то ли вновь вмешалась судьба, но я увидела падающую звезду. Это был мой шанс: «Пожалуйста, память, вернись ко мне. Я хочу все вспомнить! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста».
Не знаю, сколько я еще простояла у окна, но мне было очень холодно. Сил не осталось, я чувствовала себя как выжатая губка. И решила, наконец-то, лечь спать.
- Пожалуйста, - прошептала я перед тем, как уснуть.
***
- Просыпайся, соня! Мы должны придумать тебе имя, давай начнем с малого – Именно с этого и началось мое первое утро в доме Роуз, в нашем доме.
- Имя? А чем тебе не нравится то имя, что мне дали в больнице? – Конечно, я была сама не в восторге от этого имени, совершенно не отождествляла себя с ним, но сейчас я чувствовала себя разбитой и ни на что неспособной. Хотелось спать, хотелось остаться наедине со своей болью, хотелось стать невидимкой. Поэтому тянула время.
- Потому что ты совершенно не реагируешь на это имя! И ты не похожа на Мэри. Я почитала значения имен, и ты определенно не Мэри. Так что вставай!
- А как должна выглядеть девушка, чтобы ей подошло имя Мэри? – Не смогла удержаться я. Иногда Роуз говорила очень странные вещи.
- Не так как ты. Вставай, я жду тебя в кухне! – С меня наглым образом стащили одеяло и оставили лежать так. Пришлось вставать и идти на кухню, вряд ли мне дали поспать еще.
Надев халат, который мне подарила Роуз вчера, я вышла из комнаты. На табло микроволновой печи высветилось время – восемь часов и одна минута. Какая рань, но Роуз уже выглядела замечательно: умытая, накрашенная, волосы приведены в порядок. Когда же она успела все это сделать?
- Какое имя тебе нравится самой? Может быть, если ты задумаешься хорошенько, то самое первое имя, пришедшее тебе на ум, и будет твоим собственным именем?
- Откуда в тебе столько энергии по утрам? – В ответ спросила я и зевнула.
- Я жаворонок, - и этим все было сказано.
Отодвинув стул, я села напротив Роуз, подперев руками ватную голову. И задумалась: «Имя… Как меня могут звать? Хмм…» - вспоминать оказалось задачей непростой. – «Кэтрин? Пэнни? Сэнди? Хлоя? Моника?» - продолжала я перебирать имена. - «Нет, все это не то!»
- Не знаю, - выдавила я из себя. – Я не помню своего имени! – Настроение было испорчено с самого утра. Снова хотелось свернуться в клубочек и плакать.
- Мне нравится имя Стелла, - предложила Роуз, видя, как я снова скатываюсь в пучину печали. – Как тебе это имя?
«Стелла…Что-то такое знакомое. Да! Это имя могло быть моим!» - Пронеслось в моей голове.
- Мне нравится, очень нравится это имя! – Даже настроение улучшилось, но что-то все же было не то, как будто ворсинка застрял на ресницах, а я все не могу его убрать.
- Кстати, Стелла, вот, эти газеты для тебя, - улыбнулась мне Роуз и кивнула на стопку газет на журнальном столике около дивана.
Вновь позавидовав энтузиазму и энергии подруги, я рассмеялась. А имя, выбранное Роуз, творит чудеса. Оно действительно хорошее, яркое, теплое.
Мы позавтракали, оказывается Роуз успела сделать тосты и яйца, пока я спала. А потом Роуз потащила меня на прогулку, чтобы познакомить с районом.
И теперь я на один шаг ближе к своей мечте.

Роуз оказалась настолько понимающим человеком, что мне даже не пришлось унижаться и просить у нее вещи, ведь чтобы приобрести свое собственные нужны были деньги. А тратить на меня кровно заработанные деньги, я строго настрого запретила подруге.
Так вот, когда я вышла из душа, вся пахнущая как кренделек, потому что все гигиенические принадлежности Роуз были с запахом корицы или ванили, то обнаружила на кровати аккуратную стопку вещей.
- Роуз, - крикнула я, поправляя полотенце, обернутое вокруг тела.
- Да не переживай ты так, совсем недавно я как раз хотела выкинуть все это. Честно, я не покупала их, - вошедшая в комнату девушку отпила дымящийся напиток из кружки с Микки Маусом, - Нет, конечно, покупала, но это было давно. Они перестали мне нравится, я бы все равно больше не одела это, - показала Роуз на кучу, лежащую на моей кровати. - А ты подаришь этим вещам вторую жизнь. И не надо на меня так смотреть, - подмигнула мне она.
Ну что с ней делать? Роуз, точно ангел!
- К твоему сведению, я собиралась поблагодарить тебя, а не отчитывать, - не могу на нее злится. Как ни крути, подруга была права: одежда мне необходима, а на покупку чего-то нового у меня просто не было денег. Пора найти себе работу, а то живу как прихлебатель.
- Да, именно это ты и собиралась сделать, точно, - подруга явно издевалась надо мной. - К слову, я сегодня заступаю на дневную смену, так что квартира в полном твоем распоряжении. Мальчиков не приводи и почисти зубы перед сном.
Роуз явно находилась в отличном настроении. Но мне было не до мальчиков, я себе поставила цель найти работу, и сегодняшний день я посвящу именно этому.
- Хорошо мамочка, не буду! - В тон ответила я. - Я могу взять твой ноутбут, хочу поискать работу.
- Наслаждайся. - Роуз вышла из комнаты и прошла в кухню, где всполоснула кружку горячей водой. - Все, я пошла. До вечера.
- Пока, - крикнула я из комнаты, переодеваясь в домашние шорты и футболку, так же одолженные мне хозяйкой квартиры.
***
Каждый день я продолжала пересматривать газеты. Во-первых, никто не отменял поиск работы. Нельзя же сидеть на шее у Роуз. А, во-вторых, во мне снова горел огонек надежды, увидеть свою фотографию в разделе объявлений. Но второму пока не суждено было сбыться. Зато с первым пунктом дела обстояли куда лучше, особенно когда к поискам присоединяется такая полезная вещь, как интернет.
Составлять резюме я не стала. Да и что я там напишу? Имя Стелла, возраст — примерно 25 лет, образование — не известно, стаж работы — неизвестно. Мило. С таким послужным списком за меня работодатели будут глотки друг другу грызть. Ага, да уж...
Нет, работа мне нужно простая, чтобы даже человек без образования справился. И желательно, чтобы деньги начали платить как можно раньше. Голова шла кругом от всевозможных вариантов, поэтому решила прогуляться, проветрить голову перед тем, как принять решение.
Гулять я планировала не долго, поэтому не стала особо утепляется, да и записку Роуз решала не писать. А зачем? Я ведь вернусь скоро.
Неподалеку от нашего дома был отличный парк, вот туда я и направилась. Правда, не доходя каких-то шестьсот футов* до парка, я обнаружила милое кафе, на двери которого висела табличка о наборе персонала.
«Это знак!» - Подумала я, и смело вошла в кафе в поисках хозяина кафе. Меня быстро сопроводили к нему. Это оказалась женщина лет сорока, одета скромно, но со вкусом.
- Ты на счет вакансии? – Сразу перешла дама к делу.
- Да, я хотела бы узнать на счет работы, - женщина указала мне стул напротив нее, и я послушно села.
- Ты раньше работала официанткой или барменом?
- Нет, - качнула я головой. – Я… Я очень ищу работу. Я усердная и быстро учусь, - не знаю, было ли это правдой, но я так чувствовала. – Если вы возьмете меня, я постараюсь стать самой лучшей вашей официанткой!
- Деточка, - прервала меня хозяйка, - это работа тяжелая. Восемь часов на ногах, а то и больше. При этом надо таскать подносы с блюдами. А ты выглядишь так, как будто тебя вчера переехал грузовик. Ты понимаешь, во что хочешь ввязаться?
- Простите, мне просто очень нужна работа, - я решила быть искренней, - очень нужна.
- Деточка, работа сегодня каждому нужна, но мне кажется, ты переоценила свои силы…
- Извините, что отняла ваше время, - прервала я женщину. – Я пойду искать дальше работу. – Я встала со стула и поспешила покинуть кабинет.
- Погоди, дитя! – окрикнули меня. – Напротив, чуть правее есть новый магазин, там требуются продавцы. Зайди туда.
- Спасибо, - произнесла я с улыбкой. – Спасибо за совет. Я пошла. И пусть мне повезет!
- Конечно, повезет, - рассмеялась женщина, - Ступай.
Выйдя из кафе, я направилась в магазин, про который мне сказали в кафе. Это был бутик молодежной одежды. Красивые витрины, плакаты, сообщающие об открытии магазина. Попытка номер два.
Я вошла в магазин и молодая девушку сразу же проводила меня к старшему менеджеру магазина.
- Добрый день, - я постучала в дверь и вошла. – Я слышала, вы набираете штат продавцов?
- Да, все верно. Вы работали ранее в бутиках? - Снова эти неприятные вопросы!
- Да, - решила я немного приврать. Нет ничего сложного в том, что продавать одежду. Я точно справляюсь с этим. – Я работала в паре бутиков до этого, просто пришлось переехать, поэтому я снова ищу работу. Никаких нарушений, я ответственный работник, - заверила я менеджера. Главное подать себя, а все остальному я быстро научусь! Уж это работу я не упущу.
- Верю, - улыбнулся мужчина. – Присаживайтесь.
***
Ключ повернулся в замке.
- Роуз, ты не поверишь, я нашла работу, - крикнула я ей из комнаты вместо приветствия. – Работа, Роуз! Я больше не буду сидеть у тебя на шее.
Я выбежала из комнаты в гостиную.
-Молодец, Стелла! - Роуз стояла ко мне спиной, поджигая газ в плите, чтобы вскипятить чайник. – Я у меня для тебя тоже есть сюрприз. На столе лежит. Кстати, а куда ты устроилась.
- В бутик модной одежды, недалеко от парка, - пропела я, подходя к столу. – Эй! Что это?
- Это телефон, глупенькая, - повернулась ко мне лицом Роуз.
- Я знаю, что это. Но он же дорогой, Роуз, не стоило тратиться! Я же просила тебя не тратиться, - начала я старую пластинку. Девушка напротив покачала головой.
- Стелла, это твой телефон. Его в больнице оставили офицеры для тебя.
- Что? – Удивилась я. – Мой? Офицеры? Но почему?
- Они принесли его в больницу вчера, меня не было на смене. Корин с ними разговаривала. В общем, они просили передать тебе этот телефон.
Я все никак не могла понять, что пытается мне объяснить подруга. Почему, если телефон мой, его не принесли раньше? Я ведь довольно долго валялась в больнице.
- Проверь его, вдруг там есть какая-нибудь информация о тебе, - настаивала девушка.
Покрутив телефон в руках, я не ощутила ничего знакомого. Как будто это вещь никогда мне не принадлежала. Разве я не должна была узнать свою вещь?
- Включай, - гнула подруга свое. – Ну же!
Телефон был простенький, неприметный, не самой современной модели. Когда я нажала на кнопку посередине корпуса, загорелся экран. А зарядка ничего у этой древности.
Обычная заставка, ничего особенного. Зашла в список контактов – пусто. Зашла в смс-сообщения – пусть. Зато было в папке MMS что-то было. Одинокое сообщение, присланного с неизвестного номера, дожидалось своего часа быть прочитанным. Мои ладони вспотели. Я открыла сообщение: «Белла» и ниже мое фото. Телефон выпал из моих рук.
*прим. примерно 200 метров



- Стелла, ты чего?! – Роуз подлетала ко мне, ловя меня, пока я медленно оседала на пол.
- Белла… - прошептала я.
- Что? Стелла, повтори, я не могу расслышать тебя? – Паника овладела девушкой.
Роуз вскочила и побежала за аптечкой в ванную комнату. Вернулась от туда она с синим чемоданчиком, где хранила всякие лекарства и прочее медицинские штуки, и сразу выхватила бутылек с нашатырным спиртом.
- Белла, Белла, Белла, - как заведенная повторяла я.
- Господи, не пугай меня так. Кто такая Белла? – Роуз уже сама была на грани срыва. Промочив ватный диск в спирте, она дала мне понюхать его. А потом помахала диском около своего носа.
- Там, - это все, что я смогла выдавить.
Подруга подползла к телефону, взяла его в руки и нажала на кнопку. Загорелся экран.
- Белла, - прошептала Роуз. – Это ты, ты Белла!
Посмотрев на девушку, я не смогла разглядеть выражение ее лица. Слезы застилали мне глаза, всхлипы рвались наружу:
- Роуз, кто же я?
Сил сдерживаться не было, истерика накрыла меня с головой. Было больно, было страшно! Ведь этот телефон явно не мой. Ни одного контакта, ни одной смс, так и модель совершенно не женская. Корпус весь пошарпан, кнопки затерты. Но его передали для меня. Причем не сразу, ведь в больнице я пролежала долго, а сейчас. Совпадение? Нет, не верю.
Роуз всю ночь провела рядом со мной, не отходя ни на шаг. Она лежала рядом, тихо плача и успокаивая меня поглаживаниями по спине. Не знаю, спала ли она, но каждый раз, когда я приходила в себя на пару секунд, она была рядом.
- Тише, тише, поплачь. Сте….Белла, я рядом. Все будет хорошо, - твердила мне она.
Когда я проснулась, Роуз была в душе. Сегодня она снова заступает на дневную смену, а из-за меня толком и не поспала. Все тело ломило, голова была тяжелой и ватной. И ни одной мысли. Пролежав еще минут двадцать в кровати, я встала. Роуз все еще находилась в душе, поэтому я пошла на кухню. Кружка крепкого чая – это должно помочь мне прочисть мозги.
Я возилась на кухне с чайником, а потом села за стул, дожидаясь закипания. И совершенно не заметила, как соседка вышла из душа.
- Ты встала… Как ты? – На меня внимательно смотрели заботливые глаза. – Хочешь поговорить?
- Нет, - прохрипела я, одновременно качая головой из стороны в сторону. – Я не знаю…
- Поговорим вечером, хорошо? Можем просто посидеть вместе, ты как раз успеешь прийти в себя, - предложила она.
Я кивнула в знак согласия и перевела взгляд на вид за окном. Закипел чайник, его выключила Роуз. Она же разлила кипяток по чашкам и села напротив меня. После десяти минут молчания, которые я провела тупо уставившись в окно, раздался тихий вопрос:
- Можно я спрошу, как мне теперь называть тебя? - Роуз виновато смотрела на меня. После моего утвердительного кивка, она продолжила: - Как мне теперь называть тебя: Белла или Стелла?
Ах вот она о чем. Имя, выбранное Роуз, мне нравилось, но оно было не моим. Я чувствовала это с самого начала. Надо принять свою судьбу!
- Белла, называй меня по имени. И хватить смотреть на меня как на жертву теракта. Я в порядке. Просто это был шок и все, - попыталась улыбнутся я. Вышло не очень убедительно. Я видела это по лицу собеседницы.
- Хорошо. Жди меня к девяти. Если что, звони, хорошо? – Роуз пыталась изо всех сил, но скрыть тот факт, что она не поверила мне ни на йоту, она не смогла. – Я расспрошу про телефон на работе.
Кивок. Роуз ушла на работу. Я начинаю работать только через пару дней, так что сегодня можно просто посидеть дома и попытаться собрать себя во что-то более менее приемлемое, иначе Роуз будет и дальше обращаться со мной как с пациентом.
Допив чай, я направилась принять душ. Но потом передумала и набрала себе ванну. Надо хорошенько подумать, а теплая вода способствовала расслаблению всех мышц и снимала головную боль в частности. Но не в этот раз.
Я задремала. Мне снился лес, домик в лесу. Неудобная и холодная ванна, в которой я лежала. И дикий страх. Сердце бешено стучало в груди, что-то мешало мне дышать. Глотая слезы, я думала лишь о том, какой легкомысленной я была. На этом сон закончился. Меня разбудил телефонный звонок. Сработал автоответчик. Звонили из магазина, где я работаю. Им необходимо, чтобы я как можно быстрее подошла - надо сделать замеры, чтобы заказать униформу, и заполнить пару документов.
Ну что же, это хорошая причина прогуляться и проветрить голову, дабы стереть жуткий сон из воспоминаний. Я больше не могу сидеть в четырех стенах, мне нужен свежий воздух, мне нужно на минутку занять себя чем-то важным. Это слишком тяжело.
Просушив голову и одевшись, я пошла в магазин, предварительно предупредив Роуз.
- Конечно, сходи, только оденься теплее, на улице сильный ветер. И еще, купи мне, пожалуйста, пару альбомов для рисования и маркеры. Хочу порадовать детишек, - объяснила Роуз свою просьбу. - Деньги найдешь в шкатулке за телевизором. Этого как раз должно хватить.
- Будет сделано, мэм, - пошутила я.
- Спасибо, я кое-что узнала, дома расскажу тебе. Пока, - и повесила трубку.
Взяв деньги и ключи, я вышла из дома. Погрузившись в свои мысли, я не заметила, как дошла до магазина, где мне предстоит работать. Быстро разобравшись с организационными вопросами, я решила задержаться в магазине. Сегодня, как назло, было много покупателей, а на складе требовалось срочно провести инвентаризацию. Марк Уолтерс - мой будущий босс – попросил остаться и помочь напарницам. Нас там было трое: я, Мия и Аманда. Втроем мы быстро справились с нашим заданием, работая каких-то четыре с половиной часа. В знак благодарности, Марк выдал мне маленький аванс - как он назвал это. Первые деньги! Получить их было довольно-таки приятно. Да и работа позволила мне на пару часов забыть обо всех проблемах. Девушки были мне благодарны, они с нетерпением ждали, когда я начну работать. Как оказалась, не такая уж это легкая работа.
По дороге домой, я вспомнила о просьбе Роуз и зашла в канцелярский отдел. Как и обещала, купила пару альбомов, маркеры и цветные карандаши. И кое-что я прикупила для себя лично. Минутный порыв, но отказывать себе в покупка я не стала.
Придя домой, покупки для Роуз я оставила на комоде с ключами и прочей мелочью, а вот свое приобретение я вытащила и аккуратно вытащила из оберточной бумаги. Я чувствовала некое возбуждение, как ребенок, разворачивающий новогодний подарок.
Это был дневник. В восточном стиле, нежно розового цвета обложка, с иероглифами и прочей атрибутикой востока. Внутри страницы были так же розоватого оттенка, лощеные, приятные на ощупь. Я купила его для того, что максимально полно собрать информацию о себе. Я буду записывать все, что узнала уже и узнаю в будущем. Начну с того, как очнулась в больнице и закончу вчерашней истерикой. Так я не забуду ни одной детали, даже самой мелкой. Ведь она может стать связующим звеном и в итоге вернуть мне память.
Приступая к написанию первой записи в дневнике, я ощутила смутное ощущение, что уже делала это. И делала это часто. Слова сами ложились на бумагу. Подчерк мой был четкий, ровный, красивый. Делиться своими переживаниями с бумажными листами оказалось не таким уж тяжелым заданием. Это навело меня мысль о том, что это мой далеко не первый дневник.
Роуз пришла как и обещала к девяти, к этому времени дневник был спрятан под матрасом в моей комнате.



Выплеснув все свои мысли на листы дневника, мне сразу стало лучше. Оказывается, мне проще объяснить, что я чувствую буквами на бумаге, нежели словами в разговоре. А, может быть, это от того, что дневник не станет смотреть на меня глазами полными жалости. Это не то, что мне необходимо, когда вся почва выбита из-под ног.
Чтобы доказать подруге, что я пришла в себя, пришлось приготовить ужин на скорую руку. Сварила пасту, натерла сыр, и смешала все это. Просто и вкусно.
- Проголодалась? – Спросила я, доставая тарелки с верхней полки шкафа.
- Да, сегодня был сумасшедший день в больнице, - Роуз прошла к себе в комнату. – Положи мне побольше пасты, я такая голодная, что готова съесть быка.
- Хорошо, - рассмеялась я, накладывая Роуз вторую порцию спагетти. – Эмм, так что ты узнала?
Роуз вышла из спальни, переодетая в домашние штаны кофейного цвета и такого же цвета топ.
- Я поговорила с Корин, ну это она разговаривала с полицейскими в тот день, когда они принесли телефон. Корин не сильно вдавалась в суть вопроса, просто сказала, что тебя выписали, и ты живешь у подруги. – Девушка села за стол и принялась уплетать за обе щеки скромный ужин. В перерывах она продолжила свой рассказ: - Телефон они отдали ей не сразу. После того, как она сообщила, что тебя выписали, молодые люди заметно засуетились. В этот момент Корин срочно вызвали на пост медсестры, и она была вынуждена покинуть офицеров. – Новая порция пасты была направлена в рот девушки. – А ты чего не ешь?
- Я ем, - закинула для вида в рот пару спагетти. Я пока мало что понимала из рассказа подруги.
- Так вот, Корин продолжала следить за полицейскими краем глаза. По секрету она призналась мне, что эти парни не внушали ей доверия. Они не представились, не показали документов – ничего! Тем более, у одного на руке была татуировка. Здесь, - показала Роуз на внешнюю сторону ладони, - была изображена паутина, большая. Офицеры такие татуировки не делают.
- Татуировка, - медленно повторила я. Почему эта деталь так меня заинтересовала?
- Да! А еще Корин добавила, что ранее тебя навещали совершенно другие офицеры. Помнишь, они приходили три или четыре раза?
Кивнула на автомате, потому что все еще не могла выкинуть из головы мысль о тату с пауком. Надо будет записать в дневник это.
- Что-то еще, Роуз? – Мне нужно больше информации, пока совершенно ничего непонятно.
- Когда Корин освободилась, - продолжила подруга, - она снова посмотрела в сторону офицеров. Те спорили, один что-то усердно доказывал второму. Все-таки это больница и не место выяснять отношения, что и хотела сообщить им Корин. Когда она направилась в их сторону, она услышала обрывок их разговора. Цитирую:
«Если мы вернем Беллу, он прикроет нас». И после этого они попросили передать тебе телефон. - Роуз замолчала и перевела взгляд с вилки со спагетти на меня.
Я сидела и пыталась понять, как все это связано со мной? Кто кого собирается прикрывать, и куда меня надо было вернуть. Соображала я очень долго. Видимо, Роуз надоело ждать моей реакции, и она продолжила:
- Откуда они знали твое имя, если ты еще на тот момент сама не знала, кто ты есть? Вывод – эти парни знают тебя! Ты понимаешь, - повысила голос девушка, чтобы вывести меня из транса, – что тебя ищут?
Я качала головой, я раскачивалась на стуле, пытаясь усердно работать головой. Но ответов не было, а рассказ Роуз только больше все усугубил.
- Почему же они до сих пор не нашли меня? – Моя голова раскалывалась от обилия информации, которая совершенно ничего проясняла для меня. Это вообще бред.
- Они передали тебе телефон, наверное, чтобы ты позвонила куда надо, - предположила подруга.
- Но как звонить в это «куда надо» они мне не сказали! – Снова ответы ускользали от меня, снова узелок. За какую ниточку не потяни, все одно и тоже – тупик. Я злилась на себя.
- Ну почему именно я умудрилась влипнуть в эту историю? – вилка полетела в сторону. Вслед за ней я вскочила со стула. – Как разгадать загадку, когда тебе не известны ее условия?
Роуз следила за моими метаниями по кухне молча. Она не была удивлена, как будто ожидала этот приступ истерики.
- Что мне делать? – Подлетала я к ней, заглядывая в глаза.
- Белла, прости, но здесь я ничем не смогу тебе помочь. Нам придется ждать, пока снова те парни не придут в больницу или не свяжутся с тобой, - голос подруги с каждым словом становился все тише и тише.
- Черт! – Выругалась я. – Это так несправедливо. Как будто судьба дразнит меня, сначала посылая ключик к разгадке, а потом жестоко отбирает его.
Я продолжала проклинать свою судьбу, мечась из угла в угол, как загнанное в ловушку животное. Мой внутренний монолог был прерван трелью мобильного телефона.
- Тебе звонят, - рыкнула я на Роуз.
- Это мой звонок, - испуганно отозвалась подруга. – Из твоей комнаты раздается сигнал…
Я бросилась в комнату, по пути сшибая журнальный столик и опрокидывая стопку газет в углу. Телефон лежал на кровати. Схватив его, я уставилась экран. Номер не определен. Набрав полную грудь воздуха, и собравшись с силами, я ответила:
- Алло.
Тишина.
- Алло, - повторила я громче. – Алло!
- Белла? - Раздался в ответ тихий шепот. – Это, правда, ты?
- Кто это? – Я начинала нервничать. – Кто вы?
- Я найду тебя, - ответил мне голос. И отсоединился.
Телефон полетел на кровать. Я же опустилась на пол, сил стоять просто не было. И чего я ожидала от этого звонка?
- Кто это был? – Рядам присела Роуз, крепко обнимая меня сбоку.
- Я не знаю, он не представился. Сказал, лишь, что найдет меня, - мой голос полностью был лишен эмоций.
- Так же это же замечательно! Кто-то сильно волнуется за тебя, и он скоро найдет тебя! Белла, скоро ты будешь дома!
Почему я не чувствовала этой радости? Почему мое сердце сжимается от страха? Этот голос, такой знакомый, но в то же время такой далекий. Я не могла ухватиться за правду, она ускользала постоянно от меня.
- Белла, все будет хорошо. Разве ты не понимаешь этого? – Не могла перестать радоваться Роуз. – Тебе и делать ничего не пришлось. Удача снова улыбнулась тебе!
А ведь Роуз права! Это был самый настоящий подарок судьбы. Я ведь мечтала об этом с самого начала, чтобы за мной пришли. И вот сегодня кто-то дал мне обещание найти меня. Кто-то ищет меня, кто-то хочет меня вернуть.
- Да, - вторила я обнимавшей меня девушке, - я чертов везунчик…
Спустя пятьдесят минут я успокоилась и пришла в норму. Ну как пришла? Перестала вести себя как робот, все повторяя за Роуз. Записи в моем дневнике пополнились. Я тщательно все описала и записала, не забыв про номер телефона, с которого мне звонили.
Но это был не единственный подарок на сегодня. Через три часа после звонка, мне пришло смс-сообщение: «Верь мне, верь в нас. Твой Э.».
 
AelitkaДата: Вторник, 06.10.2015, 23:35 | Сообщение # 23
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




Автор EliasLake


За окном бушевал осенний ливень. Капитан полиции Линкольн Хилл сидел и смотрел на пять букв, написанным косым почерком на листке бумаги. Всего пять букв, но сколько трудностей они обещали.
Он взял чашку кофе в руки и, сделав глоток, откинулся на спинку кресла. Закрыл глаза. Кто же это? И что он хочет? Ответа не было. Как не было его и вчера. И неделю и две назад. Как не было ответа и ранее. Семь недель. Семь недель каждый понедельник к нему на работу стали приходить загадочные письма. В этих письмах всегда содержалось лишь одно слово. Линкольн не сразу понял правила игры, которые задал таинственный убийца-психопат, но незнание не было долгим. Ровно через неделю после того, как пришло первое письмо, он уяснил правила новой игры.

***
Первым словом, напечатанным на белоснежно белом листке бумаги, аккуратным косым почерком, изумрудными чернилами, было слово “тепло”. Тогда Линкольн Хилл сидел в полицейском участке и перебирал бумаги по недавно законченному делу, когда к нему в кабинет вошел молодой стажер и протянул конверт.
- Что это? - мужчина бросил усталый взгляд на белый квадрат бумаги.
- Прошу прощения, сэр, но я не знаю. На конверте указан лишь адресат, это Вы. Больше ничего.
- Хорошо, ты свободен. - Линкольн взял конверт в руки и посмотрел на него.
На конверте был указан адрес полицейского управления, в котором он работал, а в качестве адресата было написано “Линкольн Хилл”. Но, как и сказал стажер, откуда и кто отправил это письмо было неясно. Немного поколебавшись, капитан полицейского управления Тиф-Ривер-Фолса, вскрыл конверт и достал из него аккуратно сложенный лист бумаги. Развернув его, Линкольн прочел всего одно слово. “Тепло”.
Прочитав еще несколько раз это слово и осмотрев лист бумаги со всех сторон, Хилл скомкал его и выбросил вместе с конвертом.

***

Воскресный вечер был обыденным. Линкольн сидел в баре и пил пиво после тяжелого рабочего дня. Вокруг шумели люди, не люди и не мертвые. Неподалеку, сидя за столиком, целовалась парочка, девушка с вампиром. Позади них, в углу, группа оборотней устроили соревнования по армрестлингу к вящему негодованию хозяина кафе. Его можно понять, оборотни часто не соизмеряют свои силы, а значит стол может легко разлететься в щепки. Вокруг за столиками сидели бизнесмены, банкиры, офисные работники и простые рабочие, а между ними сновали официанты. Каждый из них устал после трудовых будней и расслаблялся со стаканом пива в руках, сидя в задушевной кампании или в одиночестве. Линкольн не любил одиночество, но в этот день он не желал ничьей кампании. Однако кто-то судя по всему не разделял его желаний, так как спустя мгновение его телефон завибрировал, требуя ответа от своего хозяина. Вздохнув, мужчина взял трубку и ответил на кнопку вызова:
- Хилл слушает.
Линкольн знал, а может предчувствовал, что звонок не был сделан для простой светской беседы. По крайней мере не звонок от шерифа, чей номер высветился на экране телефона.
- Гринвуд парк. Группа уже на месте, ждем тебя. - По голосу шерифа, можно было понять, что он крайне раздражен. Это гарантировано означало, что дело плохо.
- Выезжаю. - капитан нажал красную кнопку сброса на телефоне, положил на стол купюру и пошел к выходу с мерзкой мыслью в голове, что у копов не бывает выходных.

***
Линкольн приехал в Гринвуд парк ровно через пятнадцать минут. Найти место происшествия было не трудно. Мигание сигнальных огней патрульных машин, оцепление из лент и копов, все это было непременной атрибутикой любого места, где произошло что-то нехорошее.
Сегодня судьба решила, что нехорошему суждено случиться у входа в парк, возле двух кафе, имеющим не отличающиеся оригинальностью названия: “Тепло” и “Комфорт”. Местные жители любили эти заведения, потому что они соответствовали своему названию, а может была и другая причина, но Линкольну они нравились именно за тепло и уют.
Хилл вышел из своего автомобиля и подошел к офицеру, следящему за тем, чтобы гражданские не проникли на территорию оцепления.
- Капитан Хилл, - сказал он, показывая удостоверение, - где шериф?
Офицер мрачно махнул рукой в сторону машин слева, и Линкольн двинулся в указанном направлении. Однако, дойти до шерифа Нельсона ему не довелось. Взор непроизвольно остановился на месте преступления, а увиденное ввело Лина в ступор. Там буквально валялись разорванные тела двух людей. Что потрясло мужчину еще больше, так это то, что там же было разорванное тело вампира.
- Как тебе зрелище, капитан? - раздался позади него голос Билла Нельсона. - Надеюсь, ты не успел поужинать.
Облизнув пересохшие губы, Линкольн взял себя в руки и спросил:
- Что тут черт побери произошло?
- Кажется, именно это нам и надо выяснить? - Шериф усмехнулся.
Смех — это хорошо. Смех порой не дает людям сходить с ума. Но ночью, во сне, ты не будешь смеяться. И от кошмаров усмешкой не отмахнешься.
Линкольн подошел к погибшим и его внимание неожиданно привлекла лежащая на земле бумага. Это был конверт. Он уже промок, но Лин взял его в руки. На конверте знакомым почерком был выведен адрес его полицейского управления, а адресатом значился Линкольн Хилл. внутри конверта лежал листок бумаги лишь с одним единственным словом. Тепло.
 
AelitkaДата: Вторник, 06.10.2015, 23:36 | Сообщение # 24
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




Автор AlshBetta


В принципе, для жизни человеку многого не надо. Самые простые, самые банальные вещи – и хватит. Вроде еды, питья или крыши над головой – и ту, при желании, можно заменить на что-нибудь менее прозаичное. Палатку или шатер, например.

Но сегодня, в день необычайно холодный для осени, актуальным является еще и тепло. Солдатские куртки, рассчитанные командованием на зиму, не спасают от пронизывающего ветра, завывающего страшным зверем где-то в кронах вековых сосен. Его отголоски, спускаясь вниз, к бренной земле, засыпанной гниющими темно-желтыми листьями, создают полупрозрачную дымку, предваряющую дождь и понижают температуры до отрицательных величин.

Этот рейд, должный стать обыкновенной трехчасовой прогулкой с обязательной и очень приятной частью – обедом у местного деревенского старосты – превратился в настоящую пытку. И все по вине Армгольда.

- Еще триста метров, - остановившись посреди полукруглой поляны, возле которой кучками сгрудились плохонькие, едва зеленые ели, заявляет парень. Поворачивает карту, что держит в руках, влево. Сверяется с метками на ней и стрелкой компаса, который всегда носит с собой.

- Еще триста километров, - исправляет Эдвард, оглядываясь вокруг и с прискорбием замечая, что начинает темнеть, а никакого намека на поселок не видно, - тогда может быть.

- Не время для шуток.

- Это не шутки, - Каллен ежится, с остервенением дергая ворот выданной амуниции, - здесь на пятьсот миль вокруг глушь и один лес. Это самая чаща.

- Карта говорит... – не соглашается Армгольд.

- К черту карту, - Эдвард пинает пожухлую листву под ногами, вслушиваясь в звенящую тишину, накрывающую их медленно и безвозвратно, - и деревню тоже к черту. Надо как-то вернуться на дорогу.

Перспектива провести ночь среди ледяного лесного царства, внутри которого, несомненно, бродят его настоящие обитатели – не лучшая перспектива. И не самое лучшее решение. Не равноценно обещанной русской водке и традиционной польской закуске.

- Тогда надо идти назад, через болото, - Армгольд не сдается, вглядывается потрепанную бумажную поверхность. Его и без того не слишком привлекательное лицо морщится, делая нос и скулы острее, а губы сжимая до тонкой красноватой ниточки между лбом и подбородком. И как его, почти полностью слепого на один глаз, вообще взяли в армию?

- В темноте легко оступится, - не соглашается Эдвард, - в таком случае, мы вообще не вернемся.

Его напарник тяжело вздыхает. И это выглядит довольно нелепым, потому как вздыхать так может человек, проживший долгую жизнь и переживший самые страшные ее моменты. А молодой парень, вроде Армгольда, единственный и любимейший сын семейства, у которого если и был страшный опыт, то только где-нибудь во сне, в выдуманном детским сознанием королевстве, - нет. Никак.

- Пойдем вперед, - принимает решение Каллен, сплюнув на землю. С отвращением смотрит и на карту, и на попытки товарища отыскать нужный маршрут. Делает ставку на то, что если прямо и прямо – лес куда-нибудь да выведет. Глубже некуда, так что остается лишь наружу. Лучше ночевать на пустыре, чем в лесной чаще.

Армгольд слушает мужчину и, переступая через коряги, направляется следом за ним. Слушает потому, что так и не смог определить на бумаге, в какой именно части большого лесного массива они оказались.

Тучи придвигаются ближе друг к другу, кроны деревьев угрожающе шумят, и даже хвоя, сменившая листья под ногами, неприятнейшим образом шуршит. Вокруг пустота и тишина. Вокруг – ни единого звука, способного вывести к людям, дороге или какому-то пропускному пункту.

И Эдвард, и Армгольд заранее признаются сами себе, что больше никаких дел с поздними вылазками иметь не станут. Если есть кому охота поблудить по лесным дебрям – скатертью дорога. Никакая водка не стоит такого собачьего холода.

Они идут и идут. Вперед и вперед. Не оглядываясь. Но чем заходят дальше в лес, тем реже появляются просветы между деревьями и тем хуже видно, что впереди.

Армгольд едва поспевает за своим новым товарищем, с которым познакомился неделю назад, пользуясь случаем, изучая его лучше. Высокий рост и стройная фигура не вызывают в нем мальчишеской ревности, потому как в отличие от всей своей родни подобными дарами он наделен – сложно подобрать одежду. А вот что касается правильных черт Каллена и его рыжеватой щетины, на которую тот вечно жалуется, а Армгольд так и мечтает завести, то тут да, некоторая зависть присутствует. Его часто спрашивают, как он умудряется так гладко бриться. А потом не понимают, почему обижается…

- Стоп! - Эдвард прерывает бесполезную «прогулку», останавливаясь возле большого куста с иссиня-черными круглыми ягодками. Они ярко блестят, хотя ни солнца, ни дождя пока нет. Ядовитые.

Парень с трудом тормозит рядом, засмотревшись на страшные плоды. Хмурится, не понимая причины столь резкой остановки.

Но Каллен без промедлений ее дает, сначала приглядевшись к чему-то слева, ближе к горизонту, а потом показывая на свою находку и напарнику: тоненькой струйкой откуда-то из далека вьется сероватый дымок.

- Деревня! – обрадованно восклицает Армгольд, облизнув пересохшие губы.

- Пойдем на ориентир, - подтверждает Эдвард, поправляя немного сползшую куртку и поворачивая в нужную сторону. Кажется, не все еще потеряно.

Меньше, чем через пятнадцать минут, что, на удивление, совсем немного, путники оказываются рядом с покосившимся от старости забором. Он тянется на полкилометра вперед, затем поворачивает, затем опять тянется, опять поворачивает… образует правильный квадрат. Достаточно ровный.

А в центре, через пару десятков шагов по заброшенным грядкам, виднеются семь домов. Они стоят друг от друга на довольно большом расстоянии так, что если выйти на крыльцо, вряд ли будет слышно болтовню соседей. И дымок, как оказывается, вьется не из одной трубы, а из двух. Просто дома стоят друг за другом и издалека сливаются в единую картинку.

Эдвард довольно хмыкает, а Армгольд расслаблено выдыхает. Долгожданное тепло, еда и отдых маячат на горизонте и уж точно не собираются пропадать.

- Пистолет с собой? – оглядываясь на него через спину, задает вопрос Каллен.

На мгновенье растерявшийся парень тут же кивает.

- А если просто попросить?.. – нерешительно предлагает он.

- Попросим, - многообещающе отвечает напарник, кладя палец на черный курок и улыбаясь по-настоящему дьявольской, если не хуже, белозубой улыбкой:

- И уверяю тебя, Армгольд, нам они не откажут.



В детстве Белла говорила: «я хочу, чтобы солнце не садилось».

В те дни для нее это было пределом мечтаний. Пределом, потому что ровно до тех пор, пока небо не окрасится в розовый, а тучки не соберутся на ежедневное заседание посреди небосклона, можно было гулять с Шимоном не задумываясь ни о том, что ждет дальше, ни о том, что скажет мама, когда вся в грязи и с порванным снизу платьем она вернется домой.

Они жили на расстоянии в два дома друг от друга – тогда деревня была еще большой, тогда было много детей и много игр, много праздников для них. Взрослые собирались в доме старосты по субботам, чтобы обсудить цели на следующие дни или попросту поговорить и выпить, а дети, тем временем, предоставленные сами себе, с удовольствием пользовались неожиданным даром.

Белла помнит заливные зеленые луга, помнит мягких овечек, которых они с Шимоном часто дразнили, помнит кислые яблоки Ягенки и наливные, сочные, сладкие-сладкие – Войцеха. И то, как пели птички, и то, как сбегались на водопой к большой луже пугливые коты и даже то, что если подойти на вершину холма к половине восьмого утра, то, встав на цыпочки, можно услышать мелодичное хоровое пение из церквушки в ближайшей деревне.

Для Беллы то время – время ее мечт и наслаждений – самое дорогое воспоминание.

Неприятности, отобравшие последние годы детства, начались в октябре. Тогда, когда белокурая Ядзя, приняв предложение рыжеволосого Кубы нарвать слив из сада его соседа, опрометчиво оставила младшего брата возле колодца. А он играл в камешки… а он уронил один вниз…

На следующий день, обливаясь слезами, похоронная процессия, двинулась к кладбищу и выкопала под причитания безутешной матери маленькую прямоугольную могилку. Крест сколотил сам Куба. И даже денег не взял…

Затем был неурожайный год, кончившийся для многих детей из деревни так и не дойдя до своего завершения.

А следом – второй. И многие, бросив дома, отправлялись искать лучшую землю, опасаясь, что не переживут зимы.

Семья Шимона тоже ушла, хотя родители Беллы предлагали им свою помощь – хотя бы на первое время. Они вообще многим готовы были помогать. Но те отказались.

И Белле пришлось проститься с другом, как бы сильно этого не хотелось. Разумеется, навсегда. Они оба это понимали.

Так, после трех лет бесконечного мрака, накрывшего когда-то пылающую весельем деревню, из всего населения осталось десять дворов. А когда миновало еще столько же – всего семь. И в каждом не больше двух человек – тиф беспощаден.

Белла была в числе тех, кто отказался покинуть родные пенаты, хотя баба Софа, взявшая на себя опеку о девушке как о собственной дочери после смерти ее родителей, много раз предлагала. Варианты были: деревни рядом. Но строптивая отказывалась и женщина, в конце концов, прекратила свои тщетные попытки.

Они подружились. Они стали учить друг друга – Белла Софу готовить, потому как у той никогда этого не получалось, а Софа Беллу – лечить. За долгие годы штудирования тетрадей, оставленных еще своей бабушкой, Софа была настоящим профессионалом в народной медицине. Все отвары, примочки, настойки и лекарства – все к ней. И оставшиеся жители этим не брезговали.

Сегодняшний вечер – необычайно холодный для осени – должен был пройти как раз этим: за очередным учением. Но Софа пожаловалась на то, что у нее ломит кости и занятие пришлось отложить. Белла, затопив ей печку, вернулась к себе. И, чтобы не терять времени даром, принялась перебирать картошку, давно скопившуюся в погребе.

Она заканчивала с первым мешком, из которого пришлось выбросить чуть больше десятка, когда за окном, завешанным темными потрепавшимися шторками сначала что-то мелькнуло, а потом раздался стук в дверь.

Их деревня, ставшая в последнее время самым настоящим хутором, не привлекала ни прохожих, ни заезжих людей. Раз в месяц приезжал за своей частью урожая староста, а так – никого. Поэтому поздние посетители девушку и не напугали. Она искренне считала, что Софа-таки решила не отменять урок и уже стоит на пороге с парой своих фирменных стеклянных баночек с темно-зеленой жижей.

Однако, вопреки предположениям, Софы снаружи не было, не она стучала. К ее дому – первому от леса – забрели люди. И эти люди – двое мужчин в чистенькой и свежей военной форме. Солдаты?..

- Otwórz szerzej drzwi (открой двери шире), - на ломаном польском, намеренно не выговаривая некоторые буквы, велел один из них. Высокий, с темно-рыжими волосами и блестящим ободком черных глаз. На его лице показалась дружелюбная улыбка, добавившая на обе щеки по маленькой ямочке, а из-за спины, тем временем появился внушительного вида пистолет. С холодным и хорошо сделанным круглым дулом.

Испуганно вжавшись в дверной проем, Белла растерянно посмотрела на мужчину. Ей очень хотелось уверить себя, что все это происходит не на самом деле. Во сне, да. Во сне – точно.

- Proszę pani, - осторожно, с явным уважением, которое пытался показать, подал голос второй. Его польский был лучше.

Но напарник, таким поворотом дел недовольный, нетерпеливо его заткнул.

- Temu (назад), - угрожающе проговорил он, крепче взявшись за курок, - temu i szybko! (назад и быстро!)

Белла послушно отступила внутрь, так и не произнеся не слова. Можно было хлопнуть дверью и запереть ее – дерево бы выдержало, хорошее – но не хватило смелости. И szybkość (быстроты).

Черноглазый с победоносным видом прошел следом, увлекая за собой товарища. В тепле комнаты, где уже давно была затоплена печка, оба улыбнулись.

- Jeden? (одна?)– оглядываясь по сторонам и подмечая все неказистое богатство дома, поинтересовался первый. Тот, что с темными волосами, а теперь, как удалось разглядеть, с подобием бороды. Недельной щетиной, наверное.

Этот вопрос для растерявшейся девушки не показался провокационным. Она не нашла в нем подтекста потому, может, что пребывала в состоянии, подобном прострации, а возможно потому, что сработал эффект внезапности, но… она четко произнесла свое «так».



На ночлег незнакомцы остались здесь же. Толком они о себе ничего не сказали, приняли лишь решение, что утром уйдут. Пока пеклась в печке картошка, тот, что помоложе, воспользовавшись отсутствием рядом своего напарника, рассказал Белле, что они заблудились и не желали проводить ночь среди леса. А тут так кстати подвернулся их поселок… хутор?

И Белла снова сказала «так». Не подумав.

А ночью, когда пришедшие уже давно спали на чердаке, в куче оставленного на просушку сена и последние звуки вокруг – даже лесные – давно смолкли – Белла получила расплату за свое легкомыслие и потерянность в нужную минуту.

Послышался тихонький шорок, разбудивший ее. Откуда-то сверху.

Потом тихонький скрип и два последующих. Словно бы кто-то идет вниз, по хлипкой лестнице…

А затем, к апогею, взвизгнули пружины кровати.

- Cisza! (тихо!)– приказала темнота знакомым мужским голосом. И чьи-то руки, большие и сильные, с шершавыми ладонями, прижали ее к простыням.

- Nie, - задохнувшись от ужаса, когда приходит осознание, чего именно добивается незнакомец, Белла вздрагивает, - nie, pan, proszę!..

Отбивается. Отбивается, дергается, старается скинуть вниз, на пол…

Но чем-чем, а подобным ей точно его не остановить.

Кожу девушки начинает царапать рыжая щетина, а из глаз брызжут слезы. Она с отчаяньем кричит, закусив зубами наволочку подушки. А простыни тем временем мнутся больше прежнего…

Чуть позже, минуты через три, на шум спускается и второй гость. Только идет он не тихо, а почти бежит. Спешит.

И сперва тоже ужасается. Прокричав что-то на незнакомом языке, пробует каким-то образом отвести назад скалящегося товарища, на лбу которого уже выступил пот, а глаза заволокло мутной пеленой.

Но тот лишь грубо отталкивает его, не собираясь прерывать своего занятия. И только тогда, когда получает то, зачем спустился с чердака, самостоятельно, бросив Беллу, поднимается с кровати.

…Они говорят минут пять, может – десять. Белла не понимает слова, да и даже если бы понимала – не слушала бы. Внутри все стягивает от боли и ненависти, пронзившей сердце, кажется, острейшим из лезвий. В самую глубь, в самое нутро – и безвозвратно. В горле скребет сотню кошек, а по щекам все текут и текут слезы. Ей не известно, остановятся они или нет.

Уже поздно. Уже все… все, а больно только сейчас. И лекарства не существует.

Хуже, вероятно, быть не может.

Не может…

Не…

Может.

Второе теплое тело – уже не то, что прежде, уже легче, уже с другим запахом – своим – касается ее кожи. С шипением, за которым надеется спрятать смущение, зарывается лицом в спутавшиеся светло-каштановые волосы.

Она не верит тому, что чувствует. Не верит что и второй путник, который был вежлив и достаточно учтив к ней, тоже… туда же…

Но в этот раз в планы Беллы брыкаться не входит, хотя рыжий, забравший все причитающееся себе удовольствием, стоит рядом с кроватью наготове, если нужно, «utrzymać uparty» (удержать упрямую). И на его лице снова улыбка.

- Przepraszam, pani… (простите, мисс) - почти с искренней жалостью говорит из-за спины парень, и, поджав губы, делает свой первый толчок.

Вот их и двое…
 
AelitkaДата: Вторник, 06.10.2015, 23:38 | Сообщение # 25
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




Автор Deruddy

23 мая n-го года
Адвокатская контора «Соммерсон и сыновья»

Мистер Уильям Соммерсон всегда приходил в офис раньше других сотрудников. Ему нравилось коротать время до начала рабочего дня за большой кружкой дымящегося чая и листать утренний выпуск «San Francisco News». Раньше мистера Соммерсона приходила лишь его секретарь Эллен – умная, сообразительная и расторопная девушка. Уильям был бы ради видеть ее спутницей жизни одного из своих сыновей, но – увы! – мисс Эллен Миллон суждено было в скором времени стать миссис Тэйлор Локк.
Солнце, пока ее не накалившее Сан-Франциско, нежно гладило своими теплыми лучами просыпающийся город. Редкие облачка проплывали по небу, но погода совсем не предвещала дождей, и день обещал быть прекрасным, хоть и немного жарким.
Завершая свой обычный утренний ритуал, мистер Соммерсон купил свежий выпуск «San Francisco News» в киоске недалеко от бизнес-центра, в котором арендовал помещение для своей адвокатской конторы. Поднявшись на лифте на семнадцатый этаж, он поприветствовал как всегда опередившую его Эллен.
– Доброе утро!
– Доброе утро, мистер Соммерсон. Чудесный день, неправда ли?
– Замечательный, – не мог не согласиться Уильям. – Эллен, вы не могли бы…
– Чай уже ждет вас в вашем кабинете, сэр, – опередила его секретарь.
Уильям благодарно улыбнулся девушке и прошел к себе в кабинет. На его массивном дубовом столе весьма нелепо смотрелась термокружка с изображением персонажей их мультфильма «Приключения мишек Гамми», но эту чашку ему подарил старший внук, и любящий дедушка не стал пренебрегать таким подарком.
Удобней устроившись в своем кресле, Уильям расслабленно открыл спортивную страницу и едва не вывернул на себя весь чай, когда увидел вверху страницы дату.
23 мая n-го года.
Соммерсон нехотя вспомнил день, когда около двадцати лет назад к нему, тогда еще младшему помощнику юриста, пришел странного вида пожилой мужчина и стал рассказывать, что Уильяма ждет большое будущее. Юноше это польстило, и он в шутку сказал, что если всё обещанное сбудется, то он готов исполнить любую просьбу мужчины. В ответ тот мягко, по-отечески улыбнулся и попросил лишь об одном: когда на календаре наступит 23 мая n-го года, Уильяму следует отправить четыре конверта указанным на них адресатам. Конверты были из плотной не просвечивающейся бумаги, и ни по форме, ни по толщине невозможно было угадать, что в них.
Шли годы, и Уильям Соммерсон почти забыл об этом странном пророчестве. В какой-то момент он даже убедил себя, что выдумал его. Вот только конверты действительно существовали. Сначала он хранил их в банковской ячейке, подальше от жены, а потом переместил на хранение в потайной сейф в своем кабинете.
И вот он, этот день настал.
Наклонившись к коммутатору, Уильям нажал кнопку и быстро проговорил:
– Эллен, отмените все мои встречи на сегодня, а дела раздайте свободным юристам. Меня не для кого нет до конца дня, – и отключился, не дожидаясь подтверждения от мисс Миллон.
Затем он поднялся со своего удобного кресла и подошел к шкафу с книгами. Убрав с одной их полок стопку книг, Соммерсон нажал на скрытый механизм. Панель отъехала в сторону с едва слышным скрипом, обнажая дверцу сейфа. Набрав код доступа и вдохнув поглубже, словно перед прыжком в воду, Уильям открыл дверцу и достал из пустого сейфа те самые четыре конверта, которые когда-то давно вручил ему загадочный клиент.
Их время пришло. Пора отправить их указанным адресатам…

«Весь мир по расписанию»
слоган американской компании «FedEx»

Компаниям, предоставляющим почтовые, курьерские и другие услуги логистики по всему миру, не привыкать доставлять самые разнообразные, важные или вовсе несуразные вещи. Письма открытки, бандероли и посылки – всё это лишь отблеск на верхушке айсберга, именуемого курьерской доставкой. Иногда это просто клочки бумаги, а иногда… иногда это могут быть чьи-то мечты, надежды, чаяния и ожидания.
– Дорогая! – позвал мужчина в возрасте 30-35 лет, разбирающий на кухне утреннюю почту, которую только что забрал с парадного крыльца.
– Что там? – откликнулся женский голос из глубины дома.
– Здесь письмо…
– Коул, на всё время приходят письма. Почему именно на это ты решил обратить моё внимание?
– Фиби, оно адресовано нам обоим.
– Правда? – удивилась невысокая, симпатичная брюнетка, заходя на кухню и направившись к кофеварке, чтобы налить в чашку так необходимую ей порцию кофеина.
Наполнив чашку ароматным напитков, который ее муж умел заваривать просто божественно, Фиби Тернер (а это была она) подошла к супругу и попыталась рассмотреть конверт, который тот держал в руках. С виду в нём не было ничего примечательного, но что-то внутри Фиби затрепетало, словно она была маленькой девочкой, собирающейся развернуть свои рождественские подарки.
– Ну, давай, открывай, и посмотрим, что там, – подтолкнула она мужа.
Коул взял в руку тонкий кухонный нож, аккуратно вскрыл конверт, высыпал его содержимое на столешницу, и супруги Тернер уставились на его содержимое. Первой в себя пришла Фиби.
– Это что?.. Путевка?
– А еще билеты на самолет и поезд, оформленная виза, подтверждение брони в гостинице… Здесь всё!.. – подтвердил Коул, рассеянно перебирая лежащие перед ним документы.
– Но… откуда? – задумалась Фиби. – Кто мог знать, что я хочу в Болгарию. Даже не просто хочу, а мечтаю! Я же никому, кроме тебя не говорила, но ты же… Или это ты всё устроил? – тут же нахохлилась Фиби, с подозрением глядя на мужа. – Коул, мы только переехали в новый дом, еще ремонт нужно закончить, а ты…
– Дорогая, – перебил ее муж, – я, конечно, очень тебя люблю, и готов ради тебя на всё, но… посмотри на даты! Мы тогда не то что знакомы не были, мне было пятнадцать!.. И пророческим даром я не обладаю, так что…
– Однако, всё это очень странно, – стала рассуждать миссис Тернер. – Может оно адресовано не нам? – взяв в руки конверт, она покрутила его и так, и сяк. – Да нет, нам… А обратного адреса нет, и стоит штамп главного почтового отделения Сан-Франциско… Зачем кому-то бронировать билеты, места в гостинице и открывать визу для незнакомых людей, да еще и ради поездки, которая состоится – и то не факт! – через двадцать лет?!
– Понятия не имею, – отозвался Коул, хотя догадывался, что жена, скорее, просто размышляет вслух и не нуждается в его ответах на нескончаемый поток возникающих в ее прелестной головке вопросов.
– Ерунда какая-то, – резюмировала Фиби, возвращая конверт на стол.
– И что мы будем с этим всем делать? – поинтересовался мистер Тернер, надеясь, что монолог супруги иссяк, и она вернулась в реальность.
– Как что? Мы проедем в Румынию, – недоумение на лице и в тоне Фиби можно было трактовать как «Ты что, дурак?».
– Ты уверена? – уточнил Коул, сделав вид, что не заметил и совсем не обиделся.
– Конечно! – взвизгнула Фиби. – Дорогой, – продолжила она более спокойно, – ну, подумай сам: когда еще у нас будет такая возможность – поехать в другую страну за чужой счет, когда всё оплачено и включено? Это же как выиграть в лотерею! Шанс один на миллион. К тому же, ты же не лишишь меня осуществления моей мечты, верно? – Игриво подытожила она, напрочь перекрывая мужу пути к отступлению.

– Питер! Питер, что ты делаешь? Тебя, что мама с бабушкой не учили, как нужно готовить рис? Чем ты там вообще в кулинарном колледже занимался?..
Все на кухне (от су-шефа до посудомойки) знали – если у шефа плохое настроение, то ее лучше не трогать.
– Помоги мне Гордон Рамзи!.. Денни, ты разве не видишь, что этот ростбиф уже горит?!.. Кто тебя вообще пустил на мою кухню?
– Вы, шеф… – тихо ответил Денни.
– Это был риторический вопрос, – сухо заметила шеф и скомандовала: – Скройся с глаз моих.
Денни так резво бросился выполнять указание, что нечаянно столкнул с плиты сковороду с подгоревшим ростбифом. Упав с плиты, сковорода полетела в одну сторону, ростбиф – в другую, а смесь жира и сока, который пустило мясо во время жарки, – на белоснежную форму шеф-повара.
– Денни… – прорычала сквозь зуб шеф, сжимая руки в кулаки и начиная медленно закипать. – Так, успокоиться, – пробормотала она себе под нос, – глубокий вдох-выдох, посчитать до десяти… Один, два, три, четыре… Может кто-нибудь уже снимет трубку этого долбанного телефона?!
Висящий на стене кухни телефонный аппарат действительно разрывался, но все были заняты из-за наплыва клиентов, и каждый думал, что трубку должен взять кто-нибудь другой, кто не так занят. Сразу два официанта бросились выполнять эту просьбу шеф-повара, высказанную приказным тоном.
– Шеф, это вас, – робко сказал тот, который успел быстрее.
– Да кому ж там припекло отвлекать меня в разгар рабочего дня?! Можешь не отвечать, – перебила она собиравшегося что-то сказать молодого человека. Глубоко вдохнув, она медленно выдохнула, взяла трубку и постаралась улыбнуться, чтобы ее голос звучал как можно приветливей. – Пайпер Уайтт слушает. Лео?! Черт тебя дери, ты же знаешь, что звонить мне в ресторан в рабочее время – не самая лучшая идея. Что? Что я думаю о балканской кухне? – опешила Пайпер. – Ну… у нее особые, специфические элементы, такие как пристрастие к свинине, приправы из перца, непременное присутствие супа. А зачем ты спрашиваешь? Путевка? Какая путевка? Куда-куда? В Болгарию? Лео, я не понимаю, о чем ты. Здесь слишком шумно, и у меня нет времени вникать в подробности. Всё, дома поговорим. Целую, – и Пайпер повесила трубку. – Чего уставились, – тут же рявкнула она на замешкавшегося поваренка, и тот едва не упал, поскользнувшись на еще не убранных следах от падения испорченного ростбифа во время попытки ретироваться с глаз шефа.
На самом деле, Пайпер Уайтт не такая фурия, какой может показаться. Она не очень смелая и немного застенчивая, но очень добрая; одновременно суровая и покладистая. Но когда речь заходит о ее любимом деле, вот тут уж берегись, потому что от ее покладистости не остается и следа, а на свободу вырывается суровая фурия. А еще она очень чистоплотна, иногда даже чересчур, но зато ни санитарная инспекция, ни пожарные никогда не выставляли ей штрафов за нарушение тех или иных норм. Этот ресторан – ее всё. Ее мечта, ее жизнь, ее детище, которому она посвятила всю себя.
Дав су-шефу несколько простых, но емких указаний, Пайпер отправилась в свой офис, чтобы переодеться в чистую форму и побыть минутку в тишине. Она знала, что на Веро можно положиться, ведь эта юная француженка была настоящим кладом, неограненным бриллиантом. Пайпер нашла ее в одном из придорожных кафе, когда путешествовала вместе с мужем по стране в поисках новых и/или интересных рецептов. Рецептов – увы! – набралось не так уж и много, но знакомство с Веро Марсен с лихвой компенсировало эту неудачу. Начав простым поваренком, девушка всё схватывала на лету, творила и импровизировала на кухне, как истинный художник. Мадемуазель Марсен дослужилась до су-шефа, и всегда была благодарна своему шефу за то, что миссис Уайтт вытащила ее из той… хм… дыры, в которой оказалась Веро.
Но Пайпер Уайтт сейчас думала не о Веро и ее кулинарных талантах, а о звонке мужа. Из того, что она смогла понять, выходило, что на их имя пришел какой-то странный пакет, в котором находились какие-то документы, каким-то образом связанные с Болгарией. Пайпер недоумевала, что бы это могло значить, но твердо решила, что обязательно во всё разберется.



– Энди! Энди! Энди!!! – вопила темноволосая девушка, влетая в лофт с фотоаппаратом наперевес, ключами в одной руке и каким-то скрученным в трубочку глянцевым изданием в другой. – Я… Мы… Они сделали это, Энди!
– Что? На тебя кто-то напал? – вышеупомянутый Энди тут же выскочил из их спальни, держа на изготовке всегда заряженный револьвер.
– Ну вот, опять ты только о плохом думаешь! – девушка резко остановилась, увидев оружие, и весь ее энтузиазм в момент улетучился, вытесненный вечно подозрительным настроением мужа.
– Ну, а что я могу с этим поделать, Прю? Выходя замуж за полицейского, ты должна была знать, на что идешь. К тому же, сейчас идут предварительные слушания по делу, которое я расследовал, а обвиняемый – один очень опасный преступник; у него в банде не меньше полусотни людей по всему Сан-Франциско. Так что, вполне логично, что я за тебя переживаю. Если бы мог, то приставил бы к тебе круглосуточную охрану.
– Но ты же знаешь, как это может повлиять на мою работу, верно? – надулась Прю, скрестив руки, которые все еще были заняты ключами и журналом, на груди.
– Знаю, – вздохнул суровый инспектор Энди Трюдо, убирая пистолет в поясную кобуру и подходя к девушке, – но это не значит, что я меньше переживаю за свою любимую женщину, – подойдя почти вплотную, инспектор Трюдо обнял Прю за талию и притянул к себе для целомудренно поцелуя.
– Льстец, – тут же растаяла она, от ее едва зародившейся обиды не осталось и следа.
– Ну, и о чем же ты хотела мне рассказать или что показать? – с улыбкой проговорил уже не такой суровый инспектор, указывая взглядом на журнал в руке жены.
– А, точно! – опомнившись, Прю встрепенулась, будто птичка. – Вот, смотри, – жуть отодвинувшись от мужа, она раскрыла журнал на какой-то странице и показала ему.
Это был главный разворот какого-то глянцевого издания, название которого Энди не заметил, но зато заметил, что было написано внизу страницы: «Фото: Пруденс Трюдо».
– О, поздравляю тебя, милая! А кто эти жуткие парни?
– Ты серьезно? – удивилась Прю. – Ты правда не знаешь, кто это? Это же группа «Diary Of Dreams»! Они как раз собираются скоро выпустить новый альбом, и им нужно его распиарить. Редактор этого музыкального журнала видела мои снимки с их концерта и позвонил, предложив снять эту фотосессию. А еще сказал, что готов предложить мне работу на постоянной основе, а не прикрепить внештатником.
– Какая замечательная новость! Ты же так давно этого хотела. Очень за тебя рад, дорогая! И знаешь что? – игриво спросил Энди.
– Что?
– Я, кажется, знаю, как мы это отпразднуем, – сказал Трюдо, загадочно улыбаясь.
– И как же?
– Съездим в Европу!
– В Европу? Ого! – обрадовалась Прю, но тут же насторожилась: – Погоди-ка, погоди-ка, погоди. Это на какие деньги мы поедем? Не на те ли, что откладываем на будущее? Если да, то…
– Прю, успокойся. Всё куда более интересно и мистифицировано.
– Ты сказал «мистифицировано»?
– Да. Я еще сам до конца не разобрался, но пока тебя не было, приходил курьей из почтовой службы и принес большой и увесистый конверт. Ничем особо не примечательный такой конверт. Я его вскрыл, а там…
– Что там? – испуганно прошептала Прю.
– Не знаю, как это объяснить, но какой-то чудак двадцать лет назад собрал для нас все необходимые документы для поездки в Европу, а конкретно – в Болгарию. Может он меценат какой, или еще кто, – я пока работаю над выяснением этих деталей. В общем, я звонил в ту гостиницу, в которой, согласно документам из конверта, для нас забронирован номер, и угадай что?
– Что? – пискнула Прю.
– Номер действительно забронирован! Сейчас там всем управляет внучка предыдущего владельца, а бронь каким-то чудом всё еще действительна. Так что… я предлагаю не упускать этот шанс и съездить. Сама знаешь, на мою зарплаты мы не скоро сможем позволить себе подобную поездку, если будем платить из своего кармана.
– А как же твоя работа?
– Работа подождет. Я не брал отпуск с того самого момента, как дал присягу служить и защищать. Мы ведь с тобой даже в свадебное путешествие никуда не ездили!
– Ну да, было дело. Но я не в обиде, честно-честно.
– Знаю, детка, знаю. Но мне так хотелось бы показать тебе мир… – голос Энди затих, и мужчина ненадолго задумался. Со стороны складывалась впечатление, что он сам еще до конца не определился, стоит ли нырять в эту поездку с многими неизвестными, но радостный блеск в глазах жены склонил чашу весов его сомнений. – Ну так как, мы едем? Последнее предложение раз, последнее предложение два, последнее предложение тр…
– Да!
– …продано!



Рабочий день социального сотрудника службы «Саус Бэй» Пейдж Мэттьюс-Митчел проходил как никогда скучно. Все подопечные вели себя подозрительно тихо, и даже с первого раза отвечали на контрольные звонки, так что делать женщине было решительно нечего. Быстро разбиравшись со стопкой текущих дел, лежавших на ее столе, она уже не по одному разу сложила все доступные на ее компьютере пасьянсы и даже научилась складывать те, которые не умела, рассортировала карандаши по размера, а скрепки по цветам. Но рабочий день так неторопливо двигался к обеденному перерыву, что Пейдж всерьез задумалась, то о том, чтобы сказаться больной и под предлогом похода к врачу слинять с работы пораньше да пройтись по магазинам. Но вот… дома ей тоже особо нечем было заняться, а в кошельке денег до зарплаты оставалось только на бензин. Грустно, но это означало, что придется ей коротать жутко длинный рабочий день перекладывая бумажки с одного конца стола на другой или складывать из них оригами.
– Пейдж? А ты почему еще здесь? – спросила пробегающая мимо ее рабочей кабинки офисный курьер Сидни.
– Э-э-э… Ну да, еще же рабочий день, – неуверенно ответила Пейдж, не понимая такого приподнятого настроения Сидни.
– Ой, ну да, ты же знаешь, – всплеснула руками девушка.
– Не знаю о чем? – Пейдж смотрела на Сидни, подозрительно прищурив глаза.
– У шефа только что родилась внучка, и он отпустил всех по домам! – Синди радостно запрыгала на месте, хлопая в ладоши, но не увидев ответного энтузиазма на лице Пейдж, выдала что-то вроде «Ну ладно, я побежала», – и унеслась искать того, кто с таким же энтузиазмом отреагирует на внезапный конец рабочего дня.
«Вот так так, – подумала Пейдж, неспешно собираясь и покидая офис «Саус Бэй», – похоже, кто-то там наверху услышал мои молитвы. А может это просто такой неожиданный подарок от судьбы. В конце концов, как бы там ни было, а я сегодня молодец, так что заслужила отдых».
Придя домой, Пейдж приняла расслабляющую ванну с ароматическими маслами, нанесла на лицо питательную маску и устроилась на маленькой диванчике, на котором едва хватало места для них с Генри, чтобы почитать книгу. Но едва она успела прочитать первую страницу, как в дверь постучали.
«Эх, я же так удобно устроилась!.. Ну кого там нелегкая принесла?» – подумала Пейдж.
– Кто там?
– Служба доставки, мэм, – ответил из-за двери ломающий мальчишеский голос.
Вздохнув, Пейдж открыла дверь. За ней действительно стоял подросток, которому на вид было лет шестнадцать, но, как социальный сотрудник, миссис Мэттьюс-Митчел знала, что законом ему не запрещено работать (но только после уроков и только с письменного согласия родителей), так что подавив в себе профессиональную деформацию, девушка расписалась за доставленный пакет, и паренек ушел.
Разглядывая полученный от курьера конверт, Пейдж недоумевала, откуда отправитель узнал этот адрес. Они с Герни только недавно сюда въехали и даже не всех немногочисленных родственников успели оповестить о новом месте жительства; половина коробок с вещами так и подавно стояли нераспаковаными.
– Всё это странно, очень странно, – пробормотала девушка себе под нос, вскрывая конверт.
Крайне удивленная содержимым конверта, Пейдж засунула всё обратно, быстро сменила домашнюю одежду на удобные джинсы, просторную футболку и кроссовки, наспех смыла нанесенную на лицо маску, и, зажав конверт под мышкой, отправилась в участок к Генри – ей срочно нужно было узнать экспертное мнение копа по этому вопросу, а жать до вечера просто не хватило бы терпения.



– Прю, ты уверена, что всё взяла? Паспорта, билеты, сертификаты? – в который раз спросил Эндрю.
– Да, да и еще раз да. – Прю уже сбилась со счета, сколько раз за вчерашний вечер и сегодняшнее утро ответила на эти вопросы, хотя и понимала, что лишний раз проверить далеко не лишне.
Поездка в другу страну – это так волнительно. Новые незабываемые впечатления, местные достопримечательности с богатой историей, сотни памятных фотографий – Прю уже предвкушала всё это, запасаясь пленкой для фотоаппарата и тщательно упаковывая свою камеру. Девушка была уверенная, что это путешествие станет особенным. Оно просто не могло не быть таковым. Хотя некая нервозность всё равно присутствовала, потому что витающий над поездкой ореол таинственности говорил ей о том, что вскоре что-то изменится.

* * *
– «Мы едем, едем, едем в далёкие края…» – счастливо мурлыкала себе под нос Фиби, ежеминутно вглядываясь в табло вылета/прилёта. Щенячий восторг, с которым она скакала по залу ожидания, умилял не только ее мужа, но и всех остальных пассажиров, а вот некоторых сотрудников Международного аэропорта Сан-Франциско нервировал, и даже очень.
– Малыш, умерь свою гиперактивность, а то на нас уже служба внутренней безопасности терминала коситься. Я более чем уверен, что они думают, что ты под кайфом, – попросил Коул, насильно усаживая жену себе на колени.
– Оу... Правда что ли? – спросила Фиби, оглядываясь по сторонам. И правда, один из охранников действительно уде несколько раз проходил мимо них, присматриваясь к ее поведению. – Ах! – обреченно вздохнула она. – Ладно, я постараюсь. Но меня буквально распирает от эмоций!..
– Я вижу, – хохотнул помощник окружного прокурора Сан-Франциско.

* * *
– И всё равно мне не верится, что всё может быть так просто, – сидя в самолете, уже в который раз заводила одну и ту же шарманку Пейдж Мэттьюс-Митчел.
– О, дорогая, умоляю тебя, прекрати! – заныл сидящий рядом с ней Генри. – Такое впечатление, что это ты коп, а не я. Я проверил – с этими документами всё настолько прозрачно и кристально чисто, что аж противно. А теперь расслабься. В конце концов, мы летим в Европу, да еще и первым классом. Лично я о таком даже мечтать не мог.
– Ну а вдруг это какое-то высокоорганизованное похищение, и там нас продадут в рабство!
– Кому? Цыганскому табору выступать клоунами на ярмарках вместо дрессированных медведей?
– Тебе бы всё только шутки шутить, – обиделась Пейдж и отвернулась к иллюминатору.
Если бы Генри знал, что его жена такая обидчивая, то наверняка заранее продумал, чем ее умаслить. Вот только обычно Пейдж не вела себя как маленький ребенок, и эта неизведанная черта ее характера мужчину немного смущала.

* * *
– «Заканчивается посадка на рейс AF-83 до Софии (аэропорт София Враждебна 2) через Париж (аэропорт Шарль-де-Голль). Просьба всем пассажирам занять свои места», – объявил механический женский голос, как раз когда Пайпер и Лео подбегали к стойке регистрации пассажиров на вышеупомянутый рейс.
– Это ты виноват, что мы опоздали, – шипела Пайпер, пока приветливо улыбающаяся девушка проверяла их посадочные документы. – Не мог уйти пораньше? Все пассажиры первого класса уже давно в самолете.
– Ну, Пайпер, мы же успели, верно? Самолет не улетел, места наши тоже вряд ли кто-нибудь занял…
– Да плевала я на места, Лео! Вопрос в пунктуальности!
– Ага, то есть, в следующий раз я должен буду просто уйти посреди операции, да? Отлично! Я так и передам своему начальству.
Пайпер бросила на него гневный взгляд, но ничего не ответила.
«Да уж, – мысленно вздохнул Лео, – с таким настроением жене перелет длительностью в четырнадцать с половиной часов – самый короткий из существующих по данному маршруту – будет еще более длительным».



Несмотря на дождь в Париже и утомительные перелет в целом, София встретила их ярким солнцем и освежающим ветерком. К сожалению наших путешественников, столица не была конечным пунктом назначения. Согласно документам, теперь им предстояло добраться до деревушки в какой-то исторической глубинке. Ко всеобщему облегчению туда дважды в день – утром и вечером – курсировал автобус. Кое-как запихнув вещим багажное отделение малогабаритного транспортного средства, четыре супружеские пары заняли свои места согласно купленным билетам. В пути им предстояло провести еще не менее трех часов.
Добравшись до места, все чувствовали себя безумно уставшими и голодными.
– Как же есть хочется, – жалобно ныла Фиби. – Я бы сейчас не отказалась от цыпленка.
– Ох, прошу тебя, давай не будем говорить о еде, – тут же позеленела и без того бледная Пейдж, которую укачало на ухабистой проселочной дороге.
Три часа в пути сплотили наших героев до такой степени, что они чувствовали, будто были знакомы всю жизнь! Парни обнаружили, что их объединяет общая страсть к рыбалке, и решили, что если поблизости от того места, куда они едут будет озеро или речка, то они обязательно отправятся рыбачить. Девушкам же все эти чисто мужские разговоры были не интересны, поэтому они делились разными курьезными историями из супружеской жизни.
Гостиница в этом захолустье оказалась всего одна, и изнутри выглядела такой ветхой и захудалой, что в нее страшно было заходить – тот и гляди рухнет от малейшего порыва ветра. Но внутри всё оказалось довольно приятным и опрятным: потолок поддерживали мощные сваи, а обстановка свидетельствовала о недавнем ремонте, хотя и нельзя было на глаз сказать капитальным он был или всего лишь косметическим.
Прежде чем отправиться по отведенным им номерам, мужчины договорились встреться позже и обсудить за пивом подробности их похода, а девушки решили, что нет лучше времени, чтобы обсудить планы на день, чем следующее утро.

* * *
Что может быть хуже, чем встретить первое утро совместно отпуска в холодной постели? Каждая уважающая себя женщина обиделась бы на мужа, даже несмотря на оставленную записку с лаконичным: «Отправился на рыбалку с нашими новыми знакомыми. Люблю, целую». Ну вот кто после такого поверит, что он действительно любит? Так что утро у наших героинь явно не задалось.
Встретившись за завтраком, девушки всё же решили, что тратить отдых на обиды – это глупо, и нужно просто доказать мужьям, что они тоже могут веселиться. Однако, прогулявшись после завтрака по городку, они быстро обнаружили, что смотреть здесь особо и нечего. Даже шоппинг не устроишь, потому что из магазинов только продуктовый и сельскохозяйственный инвентарь.
– Вот же невезение! А я камеру взяла, думала, наделаю снимков достопримечательностей, а здесь и смотреть-то нечего, – грустно вздыхала Прю, когда они вернулись в гостиницу, чтобы пообедать.
– Ну, почему же нечего? – спросила улыбчивая владелица гостиницы, принеся их обед. – В нескольких километрах отсюда, вверх по горе есть полуразрушенное поместье Клонка [болг. «ветка» – прим. авт.], окутанное разными тайнами. Местные жители поговаривают, что когда-то давно там было совершено зверское убийство, и теперь по развалинам бродят призраки.
– Местные? – переспросила Пайпер. – А вы разве не местная?
– Местная, – ответила хозяйка, – но наша семья переехала сюда не так уж давно. Мы осели здесь всего три поколения назад, а слухам, которые бродят в округе, может оказаться не одна сотня лет – деревенька-то древняя, едва ли не ровесница легендам о Дракуле.
– Ого! – восторженно выдохнула Фиби. – Девочки! – ее глаза тут же загорелись задором искательницы приключений. – Мы просто обязаны исследовать эти руины!..

* * *
Поместье оказывается не такими уж руинами, как представляли себе девушки, впечатленные рассказом хозяйки гостиницы, в которой они остановились.
Огромное здание встретило их пугающим шепотом ветра, завывающим в образовавшихся от времени щелях, и скрипом растущих вокруг деревьев. Дом действительно выглядел древним, и кое-где уже отвалились камни, но он всё равно поражал силой, которой так и веяло от этого пережившего явно не одно столетие сооружения. Обойдя его по периметру и сделав несколько панорамных снимков, девушки зашли внутрь.
Изнутри особняк казался живым; он больше походил на древнее, приболевшее и исхудавшие существо, нуждающееся в исцелении. Высокие стрельчатые окна без стекол, витраж над входом, от которого остались одни перекрытия, указывающие на то, что некогда там прекрасное произведение искусства. Аура чего-то загадочного и мистического буквально виднелась в затхлом, несмотря на гуляющий ветер, воздухе.
Не решившись надолго задерживаться в этом угрюмом месте, девушки уж было развернулись к выходу, как здание словно ожило, засветившись бледным мерцающим светом, и массивные дубовые створки входных дверей с натужным скрипом захлопнулись прямо у них перед носом, подняв в воздух облака пыли.
Как только потревоженный вековой прах немного развеялся, девушки смогли прочесть светящуюся на двери надпись:
«Всё вернется на круги своя,
Когда четверо станут, как одна».

Конец первой части
 
Twilight Russia. Форум » Fanfiction » Разминка для ума » Архив марафонов » Недельный марафон. Тайна
  • Страница 1 из 4
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • »
Поиск:


Реванш



Яндекс цитирования
www.TwilightRussia.ru (www.Твайлайтраша.рф)
Twilight Russia - официальный, первый и крупнейший сайт в России, посвященный книгам Стефани Майер и их экранизациям.
Сайт является некоммерческим проектом. При использовании материалов сайта гиперссылка на сайт обязательна.
Мобильная версия (pda)
Установка РИПов дизайна и любое копирование элементов охраняется авторским правом и преследуется Гражданским Кодексом РФ

Copyright Twilight Russia © 2007-2024
Design by WebTarget, Elgnis, yeah_nocuus, IrKos, lar_kin, Goldy-fishes, Shantanel, OlyaTwin and Tamita_92