Он прервал свой рассказ, воскрешая в памяти этот момент снова и снова… с наслаждением.

Эдвард до сих пор вспоминал те дни, между их первой и второй встречей, когда он все чаще и чаще стал появляться в мире людей, в поисках скитающейся Светлой. Как же он желал её найти,… но запрещал себе. Надеялся на случай, на судьбу.

Судьба не благоволит Темным. Никогда.

Они её обманывают, обходят стороной, ублажают, уговаривают, и только так… никак иначе. Судьба сделала его тем, кем он является. И сейчас, лежа на небольшом диванчике и держа в объятиях своего нагого светлого порочного ангела, он вдруг понял, что в тот день, в холодном ночном Чикаго сама кудесница Фортуна ему улыбнулась.

- О чем ты думаешь? – спрашивает она.

- О тебе.

Он редко думал о чем-то другом, и Беллу почти что раздражало это. Как можно беспрестанно думать о ком-то, кто всегда с тобой… навсегда с тобой… навеки… Она раздраженно вздохнула, но призналась: - Я искала тебя, каждый новый день и каждую ночь борясь с желанием встретиться вновь, проиграв ему.

- Почему же не остановилась?

Белла улыбнулась, и в улыбке её не было ни грусти, ни печали, ни капли сомнений и сожалений.

- Возможно… это судьба.

Они уже привыкли к тому, что времени здесь не существует, что при одном только их желании может наступить ночь длительностью сотни лет, или бесконечный день,… прекрасный рассвет, разливающийся над берегом океана,… лунная тропа,… все что угодно. Но в такой редкий момент полного согласия и тишины им нравилась обстановка старинного ирландского замка, где они впервые занялись любовью, где Белла узнала правду… где все закончилось… где все началось заново.

Конечно, она вспоминала тот миг, когда Эдвард и Аро встали перед ней, принимая все новые и новые удары нападавших Светлых. Она не видела и не могла поверить в это, но все же чувствовала, что там, за спинами некогда её друзей стоял Элеазар. Он хотел её смерти. Белла была готова принять Падение как должное, но смерть… Это не наказание Светлых… Разве не сам он говорил, что казнь – это убийство. Скрытое под благостным намерением, но все-таки убийство.

Она помнила мягкий взгляд Аро и его жесткий голос. Белла помнила, что он назвал её «своей девочкой» и то чувство бесконечной пустоты, которое осталось от его единственного прикосновения. Пустоты и холода. Воздух тяжелел, стены давили, и она просто перестала бороться.

Она помнила, как тяжелели веки, и бесконечный поток черного пламени и света слился воедино.

- Вам следовало тогда убить Элеазара.

Странно. Раньше она никогда никому не желала смерти.

- На его месте мог появиться кто-то еще хуже, – резонно заметил он.

- Хуже? Хуже чем он? – Белла фыркнула. – Да ты первый должен был желать его смерти! Ты имеешь на это полное право! После всего… Да и как Светлые могут бороться с вами, если во главе его стоит тот, кто ни во что не верит, кто пишет собственные законы и сам же их нарушает. Как, Эдвард? Как Свет сможет победить…

- Он никогда и не победит, - прервал её Эдвард. - Свет лишь дарит необоснованную надежду на возможную победу, но самой победы не добьется никогда, иначе просто станет частью Мрака.

Она кивнула.

- Но и Темные никогда не смогут одержать верх…

- Они ни к этому и стремятся.

- А к чему?

- Для нас это уже не важно… Но мы подошли к самому интересному.

- Да. Твои глаза…

- У тебя такие невероятно красивые глаза, Эдвард. Разве это законно? Разве у Темного могут быть такие глаза?

Белла задавала себе этот вопрос сотни раз, но вслух сказала впервые. Наверно просто не вовремя. Она словно бы не понимала всей опасности, что свалилась на них так неожиданно.

Неожиданно?

Не понимала?

Ха.

Эдвард злился на себя, злился на нее. Как она может вести себя так легковерно, когда на чаше весов её жизнь… смысл его существования. Если он потеряет её, то у него ничего не останется.

- Белла, пошли. – Он взял её за руку и, применив немалое количество сил, потащил за собой, вглубь старинного замка.

Она покачала головой, но он применил силу и все-таки добился своего. Белла была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Слишком…

– Почему ты упираешься? – с негодованием воскликнул он, затолкав её в одну из комнат. Это было грубо, но он должен был добиться от нее того, что хотел.

Эти тайные встречи, игры в прятки, пароли и явки, притворство теми, кем они не являлись, так им обоим надоели. Недели, месяцы, годы слились в один бесконечный поток времени от одной встречи к другой. Но сколько их было? Наверное, достаточно, чтобы их смогли обнаружить раньше, чем сейчас, и совершенно точно, слишком мало, невероятно, мучительно мало для них самих.

Но от встречи к встрече Эдвард видел, как её крылья продолжают тускнеть, волосы покрываются серебром, глаза теряют свет и радость. Её словно высасывали из Беллы,… саму жизнь высасывали, и он ничего не мог сделать.

- В этом нет смысла, Эдвард. Здесь или где-то еще они достанут нас.

В голосе Беллы уже не было надежды. Надежда – глупое чувство, любил повторять сам Эдвард. Но как бы странно это не звучало, сейчас он надеялся, что у них будет хоть немного времени подготовиться.

Старинный замок Скала Кашел всегда был известен своей кровавой историей. Здесь погибли множество простых смертных, возможно, их ждет та же участь.

- Ты должен уйти, Эдвард. Один ты не справишься, помочь тебе я не смогу. Ведь это не смертельно. Падение – это… всего лишь Падение. Ты найдешь меня и все расскажешь. – Белла сделала паузу, задумавшись, после чего с улыбкой добавила: - Зная себя, я конечно, сначала не поверю ни одному твоему слову, но потом… я посмотрю в твои глаза, - она коснулась ладонью его щеки, - я утону в глубине их темной зелени и все вспомню,… обязательно вспомню.

Белла потянулась к нему и поцеловала легко и нежно, словно бриз, опасающийся растревожить болезненную кровоточащую рану. Но он не остановил её, как прежде, боясь напугать и сорваться, он перестал мучиться мыслями об эгоизме. Эдвард не мог её потерять и не потеряет.

Такое постоянное рядом с ней неправильное и запретное чувство дикой похоти возникло снова, и он больше не желал убивать его в себе в который раз. Она все понимала, и не собиралась отступать, не после того, как просила его сдаться. Любовь не только на устах, в сердцах и душах, но и на языке тела, в страстном странном танце двух созданий, порождений одного мира, но разных сущностей,… или же одной сущности, но разных миров…

Белла хотела испытать те чувства, которые он мог подарить ей. Белла хотела подарить ему себя, не заботясь о том, что будет потом, не думая о боли и разочаровании.

Не думая…

Любя…

«- Я всегда понимал кто я, Белла. С самого рождения во мне пытались воспитать и взрастить то, чего просто не было.

Разговор этот состоялся не так давно, всего три или четыре встречи назад, он сам решил, что должен все ей рассказать, потому что слушать о её преданности к Элеазару стало просто невозможно.

- Что ты имеешь в виду?

- Я должен был стать следующим верховным Светлым, но… у меня никогда не было крыльев.

- И не могло быть, ты – порождение Тьмы, - негодующе возразила Белла.

- Белла, мы смертны, состоим из плоти и крови, живем дольше, чем люди (кто-то гораздо дольше), но приходим в эти миры, так же как и они. Мы не можем быть порождением чего-то… Мой отец – Элеазар, и это он оставил на мне клеймо вечной Тьмы. Он сделал меня таким, признав в собственном сыне уродца, изгоя…

Тишина стала самым громким звуком в темной комнате гостиничного номера второсортной гостиницы Монтевидео.

- У меня не было крыльев, и он запер меня в Подземелье в те дни, когда человечество только начинало свою историю. Люди были доверчивы, легковерны, поэтому мне не составило труда обманом заставить их открыть двери, и выпустить меня на волю. Даже он ничего не смог сделать.

- Ты стал первым Темным?

- Нет.

- Кто же им был? Кто был первым Светлым?

- Я не знаю… это было очень давно, возможно, что не в этом мире…

- А потом? – в ней разгорался интерес, граничащий по своей силе только с любовью к нему. Страсть по всему неизведанному и запретному была для Беллы слово бы вторым дыханием.

- Потом появился Аро…»

Он появился и здесь,… появился не вовремя, застав их вместе, еще не вполне отошедших от недавних ласк и все еще не восстановивших бдительность.

Белла сразу узнала его, хотя никогда раньше не видела. Ему не нужно было называть свое имя. Герой легенды из её далекого прошлого, сама легенда.

Мужчина появился, словно из воздуха, без искр и прочей бутафории. Он был молчалив и незаметен. Он был Темным. Белла смотрела на него и чувствовала что-то странно знакомое в чертах лица и глубине темно карих глаз. Она видела в них свое отражение, она видела в них себя… И мягкий взгляд и как будто недовольный вид. Он смотрел на нее как скульптор на свое создание, оценивая и, словно был чем-то огорчен, возможно, даже хотел сам себя выругать за совершенные огрехи. Белле было неудобно под пристальным взглядом этих глаз, хотя она была уверена, что никогда не видела этого мужчину ранее… Ну, если только на свитках все тех же запретных архивов. Но они не передавали цветов, всегда нарисованные в гравюре, чем-то черным, напоминавшим тушь или уголь.

- Эдвард, я же просил тебя, - и голос Аро был жестким, но не жестоким. Он не ругал, скорее, укорял провинившихся детей. – Ну а чем ты думала, Белла?

Странно, что в это мгновение он встал перед ней на одно колено, пока она неловко пыталась прикрыть свое нагое тело рубашкой Эдварда. Аро протянул к ней руку и Белла недоумевала, почему тот, кого она любила, и кто раннее пытался её оградить ото всех Светлых и Темных, сейчас бездействовал.

- Ты так красива, девочка моя… Так невероятно похожа на свою мать.

Его прикосновение было холодным и опустошающим. Внутри Беллы словно бы образовался вакуум, пустое обездвиженное пространство. Она верила и не верила в происходящее, но факты, которые ей всегда так хотелось узнать, которыми она днями… бесконечными днями бредила и желала добраться, просто и красиво сложились в незамысловатую мозаику.

Вот она - еще совсем младенец у него на руках. Рядом стоит молодая девушка, и просит его, нет, умоляет, отдать ей ребенка. Аро непреклонен и передает дитя в руки… Элеазара.

Они что-то говорят про цену, которую ему придется заплатить за её жизнь на Небе, про то, что она рождена от человека и никогда не станет Светлым равной, про то… что у нее никогда не будет крыльев, если только Аро не решиться на… Падение.

Его дар. Её крылья.

Она узнала, что он чувствовал.

Боль. Ужасная раздирающая на клочки боль. Не на клочки, конечно, но от тела отрывали его части. Из тела извлекают душу, оставляя лишь её оболочку, жалкое подобие. Само тело становиться оболочкой для омертвевшей сущности некогда Светлого.

Стены сотряслись и видение пропало. Аро уже давно не прикасался к ней, лишь задумчиво и с интересом взирая на реакцию Беллы.

- Мне жаль, что правду ты узнала именно так.

Он лгал. В его голосе не было ни толики сожаления.

- Что стало с девушкой… - ей было трудно произнести следующие слова, - … с моей матерью?

- Её убили.

Ему не следовало произносить этой фразы. Она и без того знала ответ на свой вопрос, а задала его чисто интуитивно или даже по привычке.

Аро фыркнул. И это было так похоже на Эдварда.

Эдвард. Белла почти забыла о его присутствии.

Он, казалось, понял, что она отчаянно нуждалась в нем именно сейчас, в этот момент, и стал заботливо одевать её. Снаружи слышались голоса, больше похожие на шепот Светлых, но такой громкий, такой раздражающий.

- Они близко, - сказал Аро и в этот миг первая вспышка озарила ночное небо над Скала Кашел. Он и Эдвард встали перед ней, закрывая своими телами, своей силой, своей мощью,… властью.

И последние слова Элеазара, и злость, и ненависть его помыслов навсегда отпечатались в глубинах памяти Беллы. Смерти… он хотел её смерти. Иной исход событий его не интересовал, не устраивал. И она не могла сопротивляться, у нее не было сил.

Она помнила, как тяжелели веки, и бесконечный поток черного пламени и света слился воедино. Она помнила, как закрыла глаза и провалилась в темноту. Она надеялась, что это была смерть.

Но вскоре, словно сквозь плотную дымку тумана жизнь возвращалась в её тело. Оно буквально наливалось ею, как старый засушенный некогда плод, уже давно позабытый, пожухлый.

- Скоро она сможет говорить, - тихий, смеющийся голос Аро звучал заботливо. – Ты должен принять решение пока она не проснулась.

- Она возненавидит меня.

- Белла любит тебя.

Эдвард не весело усмехнулся, относясь к его заявлению более чем скептично. Ей хотелось кричать и плакать. Как он мог думать, что она его не любит после того, что она отдала ему? После того как отдалась ему?

- Забери её Эдвард. Элеазар никогда не оставит вас в покое. Он будет рыскать по земле, не сам конечно, но уничтожит вас… её…

- Я знаю.

- Тогда почему медлишь?

- Не этого она хотела. Не этого заслуживает.

- Она выбрала свою судьбу очень давно…

О чем он говорит? Почему он так говорит? Белла хотела произнести все это вслух, но была все еще слишком слаба. Она почувствовала тепло его кожи на своей руке. И прежде, чем снова потерять сознание услышала: «Прощайте».

- Вот и конец истории, - грустно сказал Эдвард. – С того дня мы здесь.

Холодная ночь. Белле было довольно сложно это понять, особенно так, в его объятиях. Эдвард держал её за руку,… как и всегда,… надежно.

- Зачем ты рисуешь руны черным лаком на ногтях? Даже здесь это кажется чем-то запредельным… опасным…

Но она не ответила. Она продолжала смотреть вперед, на самом деле не смотря никуда. Ей было почти все равно. Почти…

- Думаешь, это действительно конец? – её голос был так тих, что у него защемило сердце от тоски. Он знал, что поступил неправильно, забрав её с собой.

Не этого она хотела. Не этого заслуживает.

Их иллюзорный мир был по-прежнему прекрасен. Он рисовал облюбованные пейзажи прошлого, застывшие в своем великолепии, и оттого мертвые по сути.

- Я бы не пожелала другого, Эдвард, - снова говорит она, словно убаюкивая его необоснованное чувство вины.

Не было в произошедшем никакой его вины.

- А теперь, когда мы все выяснили и расставили на свои места, можешь сказать мне кое-что еще?

- Все что угодно, - спешно обещал он, почти сразу (по привычке) пожалев об этом.

Она нежно улыбнулась и прижалась губами к его шее, словно говоря, что подвоха не будет. Не в этот раз.

- Скажи, что любишь меня.

- Я люблю тебя, Белла, - выдохнул он, готовый повторять это сотни раз, хотя знал, что ей хватит и одного.

И в эту ночь, за гранью всех миров и вне нашего времени, там, где место и обстоятельства больше никогда не будут иметь значения, двое, сбежавших от всех проклятых, упивались бесконечной чередой мыслей…

… о войне, которая никогда не закончиться,

… о её отце, которого она так и не узнала,

… о его отце, которого он так и не сможет простить,

… о любви, которая будет жить вечно.