Дар убеждения я открыл в себе совершенно случайно, когда очередная жертва начала слишком сопротивляться, внутренний голос заставил просто посмотреть человеку в глаза и с напором сказать заранее заготовленную фразу, тотчас взгляд стекленел, и я без опаски мог завершить свое дело. С вампирами, по видимому, дело обстояло немного иначе, прежде чем наваждение уйдет, у меня было всего несколько минут, это очень осложняло дело, но, я надеялся, что мне понадобиться убедить только Аро, а другие подчинятся его приказу. В противном случае мне грозила смерть. Я не боялся, мне было все равно, меня вообще ничего сейчас не интересно. Я - лишь пустая оболочка себя прежнего, эту жизнь нельзя даже назвать существованием. Жил я только в те короткие мгновения, когда горячая человеческая кровь заполняла мое ноющее горло. Боль взрывалась у меня в голове фейерверком разноцветных вспышек: моя семья, больше не считающая меня своей частью, Несси, которой пришлось ехать в Италию, чтоб отдать палачам свое дитя и моя Белла. В одно мгновение я вспоминал ее улыбку, мягкость ее волос, упругость и стройность ее тела, моя любимая, мой ангел. Я ненавидел себя за то, что ради этих болезненных вспышек, мне приходится губить ни в чем не повинные души, но, клянусь, я не мог не убивать, я не мог быть запертым в этом холодном теле, я должен был чувствовать ее, хотя бы таким образом. Потом опустошенное безжизненное тело мешком падало мне под ноги, и моя спасительная мучительная боль уходила, и становилось все равно. Я тот, кем я являюсь - бездушное чудовище.

Белла все еще сидела на диване, уставившись в одну точку. Ей было сложно принять и осознать тот факт, что я теперь могу читать ее мысли и манипулировать ее сознанием, она всегда была защищена от этого, ей было не по себе, я чувствовал панику в ее мыслях. Еще там была боль, целый океан боли, и все из-за меня. Она мучительно хотела, чтоб я прикоснулся к ней, сказал бы ласковые слова, успокоил, но, черт возьми, я не мог этого сделать! Я хотел быть с ней честен! Мне было абсолютно наплевать на чувства Тани, поэтому я выбрал этот путь и остался с ней. Тане нужно было лишь мое тело, но не душа (при условии ее существования у таких проклятых существ, как я). Чувства Беллы я не мог обмануть так же просто, я не хотел видеть ее игрушкой в своих руках, хотя без проблем бы смог обмануть ее. Она бы поверила, она хотела бы поверить. Но я не хотел! Я прекрасно помнил все то, что нас связывало, и каждый раз, смотря на нее, пытался найти в себе хотя бы крупицу того чувства, что испытывал к ней. Действительно, пытался. Но я не мог найти ничего, в груди было пусто, она была просто одной из многих. Мне было очень тяжело видеть ее маленькую, почти сломленную моим отказом, но я знал, так будет лучше, честнее, я не мог позволить себе смеяться над ее чувствами, даже если не мог ощутить их сам. Я должен был заставить ее отказаться от меня, и это должно стать ее выбором. Она должна увидеть, каким кровожадным монстром я стал. Сегодня она уже кричала на меня, и даже попыталась ударить, глупая, я мог бы свернуть ей шею одним движением руки. Почему-то от такой мысли сразу стало не по себе. Я тряхнул головой и попытался избавиться от этой навязчивой идеи.

Она подняла свои огромные глаза на меня и тихо спросила:
-Мы поедем сегодня?
Я коротко кивнул:
-Мне только нужно принять душ и переодеться – смущенно сказал я. Она сосредоточенно кивнула, зажимая себя в кольцо собственных рук, словно боясь растерять себя по крупицам. Я поджал губы, стойкое ощущение дежа-вю не проходило, это уже было с нами, я уже не первый раз разбиваю ей сердце.

Ледяная вода приносила облегчение, смывая с меня кровь и грязь. Я убийца, я монстр, я чудовище и я знал это, и тем не менее я собирался продолжать убивать людей. Чтобы выжить, чтобы вырвать вместе с их жизнью кровоточащий кусок собственной души, моих воспоминаний и чувств. Мне было все равно, я - хищник, они - жертвы, закон природы. Все предельно просто. Тонкие пальчики Тани обвились вокруг моей шеи, я не повернул головы. Ее мысли, как обычно, были заполнены любовными сценами. Интересно, ее что-нибудь кроме секса интересует? Меня это порядком начинало раздражать. Она прильнула ко мне всем телом, я почувствовал, что она была обнаженной.
-Не сейчас, Таня – хмуро прошептал я, мне отчего-то показалось богохульством заниматься тайком любовью с Таней, когда в гостиной на диване собственной персоной сидит моя законная жена. Это было неправильно, ее же, наоборот, эта ситуация, казалось, только забавляет.
-Ну же, Эдвард! Не отказывай мне, тем более я не знаю, когда ты сможешь присоединиться ко мне снова – промурлыкала Таня, обнимая меня за плечи. Я сглотнул и обернулся, она стояла, теперь мирно сцепив пальцы и потупив взгляд. Черт, только смущенного румянца не хватает! Я жестко посмотрел на нее, не проронив ни слова, ее рука двинулась в путешествие по внутренней стороне моего бедра. Я не выдержал и закричал на нее:
-Таня, я не хочу тебя сейчас, это понятно? – она сдвинула свои красивые тонкие брови и с возмущением вылезла из душевой кабинки, заматываясь в широкое банное полотенце.

Белла в гостиной сидела, не шелохнувшись, уронив свою голову на руки.
-Прости, что помешала… – готов поспорить, если бы она была человеком, ее лицо залилось бы краской. Черт, она еще извиняется!
-Прости, что тебе пришлось это услышать – извинился я. Она подняла голову и оглядела меня, на мне были светло-голубые потертые джинсы и обтягивающая черная футболка, на нос я нацепил темные очки, я видел, как она боится моих глаз, не хотелось смущать ее еще больше:
-Ты готов? – я кивнул.

Дорога до аэропорта заняла у нас некоторое время, она упорно продолжала молчать, пока я судорожно сжимал руль машины. Ее мысли были сумбурны, она думала о спасении Ренесми, обо мне и Тане, о том, как тяжело ей будет жить без меня.
-Ты жила без меня более пятидесяти лет – напомнил ей я. Она подпрыгнула на своем сидении и в недоумении уставилась на меня:
-Я, я мечтала о том, как бы прожить новый день, я думала о вас постоянно, я всего лишь хотела, чтоб вы жили, это совсем другое… Я не покидала тебя – ее голос превратился в невнятный шепот. Я пожал плечами:
-Так будет лучше для нас обоих, поверь мне – я старался, чтоб голос прозвучал заботливо, не думаю, что это у меня получилось, в ее глазах снова застыла боль. Я отвернулся, в попытке следить за дорогой, она знала, что это обманный маневр, я мог вести машину и с закрытыми глазами. Я просто не хотел говорить с ней, и она это понимала. Снова я делал ей больно. Я – идиот.

В самолете пассажиры в недоумении смотрели на меня – я так и не снял темные очки, хотя пусть думают, что хотят, может, я ослеп? Белла внимательно изучала мое лицо:
-Я сильно изменился? – тихо спросил я, сравнивая мысленный образ в ее голове и свой теперешний облик. Она помотала головой.
-Нет, ты - это все еще ты, только – она задумалась на секунду – пожалуй, старше, и жестче.
Я попытался скрыть усмешку, она так аккуратно подбирала слова, чтоб не обидеть меня, смешно, как она может чувствовать что-то по отношению к такому мерзавцу как я? Например, Элис четко разделила для себя Эдварда «до» и Эдварда «после». Первый – был ее любимым братом, второго она просто вычеркнула из своей жизни. Мне казалось, это было правильным поступком, мне хотелось объяснить Белле, что она должна поступить так же. Но ее мысли наталкивали на обратное, она все еще любила меня до изнеможения, до боли, она, как типичная мученица, решила нести свой крест до конца. Я покачал головой.
-Ты не исправима….
Она подняла на меня недовольный взгляд:
-Что ты имеешь в виду?
Я откинулся на спинку своего кресла, хитро подмигнув ей:
-Ты все также не можешь жить без неприятностей!
В ее мыслях было смятение, я помог ей:
-С самого начала, это было очень опасно, я же предупреждал тебя, беги от меня, но ты не послушала, и что теперь?
-Прекрати, Эдвард – чеканя каждое слово, произнесла она – Я не жалею ни об одной минуте, проведенной с тобой.
Я нахмурился:
-И очень зря… - я, действительно, хотел, чтобы расставание стало для нее избавлением, а не пыткой. Белла была слишком хорошей, и я знал это, поэтому я не хотел продолжения этих отношений, я был не вправе обманывать ее. А то, что я мог предложить ей сейчас, было бы жалким подобием той любви и страсти, что связывали нас, потому что я был лишь тенью себя прежнего.
-Эдвард, – начала она, беря меня за руку – ты научил меня любить, научил меня жить, показал мне звезды, как я могу отказаться от тебя в трудную минуту? – она смотрела на меня своими огромными глазами, пытаясь вложить в свой взгляд всю любовь и нежность, на которые была способна. Я легко высвободил пальцы из ее ладони, закрыл лицо руками. Я должен объяснить ей, что не могу, не могу быть еще и лжецом, да, я убийца, но я никогда не врал ей, и не хочу делать этого. Я тяжело вздохнул:
-Белла, – я старался не смотреть на нее, отлично, что на мне все еще были темные очки – я совсем не тот, кого ты любила. Я бесчувственное чудовище – она хотела возразить мне, но я легким взмахом руки, остановил ее попытку – не перебивай, пожалуйста, просто, я не могу дать тебе всего, что ты заслуживаешь, поверь, ты заслуживаешь гораздо больше, чем ненормальный, съехавший с катушек вампир, который рыскает в поисках человеческой крови, чтобы почувствовать хоть что-нибудь! - надеюсь, мое лицо оставалось беспристрастным, мне было достаточно сложно сказать все это - И тем более, мы договорились, я пытаюсь спасти Ренесми только при соблюдении всех условий с твоей стороны – закончил я жестко.
Ее глаза, на миг вспыхнувшие надеждой, погасли. Она сдержанно кивнула и больше не пыталась заговорить со мной.

Чтоб добраться до Вольтерры, мне пришлось угнать машину, Белле было это не в новинку, когда-то они с Элис сделали точно так же. Я улыбнулся, снова дежа-вю. Белла была сосредоточена и подавлена, изредка я сканировал ее мысли, они в большей части были заняты спасением Ренесми, а еще она вспоминала наш медовый месяц, я сжал кулаки и зарычал на нее:
-Прекрати! – эти ее воспоминания приносили с собой странное чувство, оно было похоже на ревность к самому себе, злость, что я не могу снова стать таким как раньше. Белла еще ниже опустила голову и изо всех сил сжала сумку, держащую в руках. Ее голову заполнили мысли о дочери.

Я остановил машину у стен замка Волтури. Она потянулась к ручке двери, чтобы выйти, я перехватил ее руку. Белла подняла на меня молящий вопросительный взгляд.
-Жди меня здесь – безапелляционным тоном, заявил я.
-Почему? – пролепетала она – а Несси?
-Я спасу ее либо один, либо умру, ты только будешь мешать мне – я старался говорить спокойным голосом. Она поджала губы:
-Аккуратней, Мишель блокирует способности…
-Я справлюсь – заверил я ее и открыл дверцу со своей стороны. Ее рука легла на мое колено, странная дрожь сотрясла мое тело, будто между нами пустили электрический заряд:
-Что? – недоумевал я, она почти неуловимым движением, сняла с меня очки и заглянула в мои глаза. Я видел, как она вздрогнула, ее пугал их насыщенный алый цвет.
-Я люблю тебя, Эдвард – сказала она тихо, я, подавив стон, вздохнул:
-Не начинай это снова….
-Ты вернешься?
-Я спасу Ренесми!
-Ты вернешься?
-Нет…

Меня встретили Деметрий и Феликс, я вежливо поклонился им. Деметрий, с любопытством разглядывающий меня, спросил:
-С какой целью пожаловал ты в Вольтерру?
Я усмехнулся:
-Забрать то, что принадлежит мне…
Вампир напрягся, я сладко улыбнулся:
-Это шутка, брат, всего лишь переговорить с вашим господином.
Деметрий расслабился и коротко кивнул. Меня провели через несколько лестничных пролетов вниз вглубь здания. Мы оказались в небольшом зале, я увидел одиноко сидящего Аро за шахматной доской, древний улыбнулся мне и сделал приглашающий жест рукой. Я присел напротив него.
-Что привело тебя сюда, милый Эдвард? – его голос был до приторности сладок, меня передернуло, но я ответил.
-Я пришел за дочерью…
На его лице отразилось искреннее удивление:
-Прекрасная Ренесми сама пришла сюда, чтобы помочь своей несравненной матери, вижу, у нее все получилось…
-Не у нее… – сухо отрезал я. Он вновь улыбнулся:
-Так, что ты зря проделал свой долгий путь ….
-Не уверен – я смотрел теперь прямо в его глаза, пытаясь поймать его взгляд. Миг и его глаза остекленели, покорные мне, я обнажил в усмешке клыки.
-Аро, тебе не нужна здесь Ренесми Каллен, ты сейчас пошлешь за ней, а потом отпустишь нас и я должен быть уверен, что не будет погони….
Аро послушно, словно робот повторил мои слова, в полной тишине, бумажным голосом он позвал Деметрия и приказал ему привести Ренесми. Что ж, это оказалось даже проще, чем я думал. Я уже медленно двинулся к двери, когда вошел Деметрий в сопровождении Ренесми. Ее карие глаза зажглись радостью при виде меня, я автоматически завел руку себе за спину, защищая дочь. Но охранник не собирался даже драться со мной, поэтому я попросил Ренесми залезть мне на спину и крепко держаться, насколько я понял из эксперимента с Беллой, у меня было еще около тридцати секунд. Я, что есть мочи, бросился бежать по лестнице и коридорам, по которым меня вели сюда. Я бежал так быстро, что даже вампирское зрение могла уловить только лишь смазанную картинку – еще одно мое приобретение после повторной трансформации, я, наверное, стал самым быстрым вампиром. Не скажу, что мне не нравилось это приобретение. Неся Ренесми, я чувствовал тяжелые удары ее сердца, а также чуть слышное трепетание сердца ее нерожденного ребенка, рот наполнился ядовитой слюной. Черт, это же твоя дочь и твой внук, будь благоразумен! Я замотал головой, чтобы прогнать наваждение. Я был уже на улице, и осторожно снял Ренесми со спины, она бросилась со слезами в мои объятия, я неловко обнял ее.
-Папа, папочка – задыхалась она в рыданиях. Я развернул ее, встряхнул за плечи:
-Послушай меня, в двух кварталах отсюда, если бежать вон туда – я рукой показал направление – там твоя мать, она ждет тебя, не теряй времени…
-А ты? – ее голос был напряжен, пальцами она цеплялась за меня. Я легко отдернул ее руку и внимательно посмотрел ей в глаза, применяя свой дар убеждения:
-Я обязательно присоединюсь к вам позже… - я подтолкнул ее. Оглядевшись, она побежала в том направлении, что я указал ей. Сам, спрятавшись в тени арки, я стал ждать преследователей, если таковые появятся после того, как Аро почувствует обман. Я должен был дать Белле и Ренесми гарантию, что они выберутся из Вольтерры невредимыми. Это был мой прощальный подарок им. Больше они не должны услышать обо мне.