Два года спустя

Блэр больше не пыталась скрыть своего занятия. Она извинялась после каждого приема пищи, громко спускала воду в уборной и постоянно ела две или даже три порции еды.

Однако никто не замечал. Её мать только бросала на нее осуждающие взгляды, когда она тянулась за еще одним ломтиком хлеба, и не делала больше язвительных замечаний, чем обычно. Серена только-только вернулась из школы-интерната и потому была слишком поглощена собственными проблемами, чтобы уделять достаточное внимание лучшей подруге. И Нейт, ну… Нейт теперь едва ли называл Блэр по имени. Она знала, что потеряй она хоть десять фунтов, он в любом случае не удостоит её и взгляда.

На самом деле все не всегда было именно так. Некоторое время все было просто прекрасно.

Был Канун нового года, когда до окончания учебы в школе оставалось еще два года, именно тогда Нейт впервые признался ей в любви.

Они были на вечеринке, конечно же, ни один уважающий себя житель Верхнего Ист-Сайда не встретит новый год дома. Они были вместе и счастливы, по большей части. Старая привычка Блэр немного поутихла и той ночью она чувствовала себя более уверенной, чем когда-либо прежде. На ней был надето платье из притягивающего взгляды ярко-зеленого шелка, и на этот раз, когда она смотрела через всю комнату на Серену в белом облегающим все её изгибы платье, она не ревновала.

Конечно, она должна была понимать, что это не продлиться вечно.

Она интересовалась вечеринкой лишь некоторое время, счастливая и блистающая. В конечном счете, она оказалась на балконе, любуясь дивными звездами, возможно слегка подвыпившая. Нейт подкрался сзади и обнял её еще слишком худое тело, шепча на ухо: - Ты сегодня красиво выглядишь.

Она по-девичьи захихикала и, обернувшись, прижалась к нему губами столь нежно, как смогла. Он охотно ответил, притягивая её так близко, что ей казалось, что она могла буквально раствориться в его теплых объятиях.

Его губы нависли над её ухом. – Я люблю тебя.

Вздрогнув, она задалась вопросом, а не послышалось ли ей. Он же не мог сказать этого, не сейчас, не когда они даже не выпускники и им только пятнадцать... но она, не колеблясь, ответила взаимностью, потому что знала, что это было правдой.

Они целовались еще некоторое время, однако, когда он повел её в спальню, она пылко покачала головой. Ей было всего лишь пятнадцать. Она была не готова. И когда она сказала об этом Нейту, когда она осторожно отстранилась от него и потянула его вновь на балкон, он посмотрел на нее с выражением, которое она сперва не узнала. Оно казалось таким неуместным на его золотых чертах лица.

На нее внезапно снизошло озарение. Это было отвращение.

И тогда она убежала у него, спотыкаясь и со слезами на глазах, потому что не могла понять, почему Нейт не мог просто подождать, пока она будет готова. Признание в любви не обязательно ведет к сексу, не так ли? По крайней мере, не в мире Блэр.

Чак оказался тем, кто нашел её рыдающей в ванной, в которой еще витал слабый запах рвоты. Чак стал тем, кто выслушал на балконе её жалобы на то, каким нерадивым бой-френдом оказался Нейт. И именно Чак отчитал Нейта за то, что тот хотел от Блэр того, чего она еще не была готова дать.

На что Нейт кивнул, и они с Блэр помирились еще до того, как часы пробили двенадцать. Полночь нашла их в объятиях друг друга, стоящих на балконе, где они пару часов назад заявляли о своей взаимной любви.

Но Блэр никогда не забудет, как Нейту хотелось затащить её в постель. И маленькая часть нее интересовалась, сказал ли он ей, что любит её только ради того, чтобы заполучить в свою постель.

И она никогда не забудет, что Чак был единственным человеком, оставшимся рядом с ней тогда. Серены не могло быть – естественно, её отправили в школу-интернат. Да и Нейта не было. Он мог находиться там, но его не было.

А Чак был рядом.

Прошел еще один год. Нейт и Блэр стали… Нейтом и Блэр. Классической идеальной парой, которая не столь совершенна, как была на первый взгляд.

Наступила весна, предпоследняя весна Блэр в школе, когда они рассказали ей.

Небо было чистым и безоблачным. Воздух – свежим и успокоительным, лепестки нежных цветов бесшумно проносились в воздухе и приземлялись в волнистых локонах Блэр. Она тихо смеялась, осчастливленная тем, что решила пойти к школе. В конце концов, она поела за завтраком и нуждалась в некоторой разрядке.

Даже если она все равно «очистится» впоследствии…

Она прибыла в школу под запах ванильного парфюма и под звук колыхающихся полов юбки. Она ступила прямо в полукруг смеющихся девочек и присоединилась к веселью, пытаясь скрыть то, как её гофрированная юбка свисала с костлявых бедер и грудь едва ли заполняла бюстгальтер, какой ей подогнали с поры девятого класса. Другие девочки, конечно же, не замечали. Они никогда не замечали.

Но он замечал.

Она ощущала на себе взгляд Чака, но не признавала его присутствия. Он был единственным, кто знал о её маленькой «проблеме», и она намеревалась оставить все так, как было. Он также был тем человеком, которому она звонила время от времени, если ей казалось, что она не выдержит. Так или иначе, последние пару лет начиная с момента, когда он нашел её в уборной девочек, он стал её персональным защитником.

Однако зависимость от Чака была тяжелее, нежели зависимость в удовлетворении зудящей кожи или участившегося сердцебиения. Он утешал её, да, но она не была уверена, что могла доверять ему. Ведь он до сих пор оставался плейбоем. И этого было недостаточно, чтобы исцелить её. Не полностью, по крайней мере.

Иногда она просто падала в ожидающие объятия Чака; слезы затрудняли дыхание, а сердце лихорадочно билось. Иногда она молчала с закрытыми глазами и полуулыбкой на лице. И он держал её, поглаживал по волосам, шептал успокоительные слова на ухо. А она ждала и продолжала ждать толчка, чтобы отказаться от этого всего.

Да и не могла она думать об этом. Ей нужно было поддерживать репутацию.

Она не признавала его присутствия и не поворачивала головы, чтобы встретить его взгляд. Неважно насколько сильно она нуждалась в нем, она никогда не позволит ему знать это.

Пенелопа подтолкнула Блэр локтем и заговорщицки шепнула: - Там Нейт. Иди, побудь усердной подружкой.

Блэр задумалась, показались ли ей злобные нотки в голосе Пенелопы или нет. Порой она была уверена в том, что все только делали вид, что она им нравится. Это было вполне возможно, учитывая, сколько людей из её свободно связанной группки она уничтожила своими коварными планами.

Но она отбросила эту мысль. Пора побыть идеальной девушкой.

Она прикрепила на лицо фальшивую улыбку и шагнула к Нейту, стараясь не показать напряжения, пока чувствовала взгляды девочек на спине. Она была убеждена, что они видели лишний свисающий с её бедер жир и то, как её зад выпирал слишком сильно… она вздохнула. Ей нужно было стать более осторожной и внимательной с той привычкой на тот момент. Бал готовился в течение нескольких недель, и она должна была влезть в платье её матери, сделанное на заказ.

Блэр прошла прямо мимо Чака без неизвестного числа взглядов в его сторону. Она проигнорировала непреднамеренную дрожь, пронзившую тело, когда его пальцы коснулись её, чуть-чуть задевая кожу. Она вполне привыкла к этому: это было его тонким напоминанием о том, что он рядом с ней, что бы ни случилось. Периодически оно было полезным.

Она всегда испытывала некоторые затруднения перед Нейтом, хотя была не совсем уверена, почему. Может потому, что недавно домой вернулась Серена, возводя барьер между Нейтом и Блэр, о существовании которого почти забыла последняя. Или может потому, что Блэр стала ближе к Чаку за последние пару лет; ближе, чем она хотела бы быть, и теперь она не могла спокойно смотреть в глаза Нейту без понимания того, что на данный момент она ближе к Чаку, чем к нему.

Но она не могла не заговорить с ним. Пенелопа наблюдала за ней, как и все остальные поблизости.

Она улыбнулась Нейту, когда его руки обвились вокруг её талии, и рассмеялась, стоило ему уткнуться носом в её щеку и провести по ней губами, вспомнив, почему она так любила его, в то время как он посмотрел ей в глаза, а её сердце пропустило удар. – Привет, - пробормотала она застенчиво, опустив глаза, пока легкий румянец покрывал её щеки.

- Привет, - его тон был кокетливым и нежным, и у нее перехватило дыхание. Она подняла взгляд, ловя его взгляд своим, и провела пальцем по его щеке, улыбнувшись.

- Я люблю тебя, - прошептал он, его нос скользнул вдоль её нижней губы.

Она хихикнула и вернула слова назад, но больше по привычке, чем по каким-либо еще причинам. Она уже давно не задумывалась о том значении, что вкладывала в эти слова.

Краем глаза она заметила, что Чак притаилась возле стен школы. Она ожидала, что он ухмыльнется ей или свирепо посмотрит на нее или просто уйдет, но он только кивнул, почти незаметно, и взглянул на нее с непонятными эмоциями в темных глазах.

Блэр покачала головой, освобождая разум от его образа, и вернула свое внимание к Нейту, пытаясь сдержать слезы. Внезапная влага в глазах испугала её.

Она не имела права чувствовать такое. Не по отношению к Чаку.

Нейт мягко коснулся её губ своими и пробормотал: - Что у тебя на уме, Блэр? Похоже, ты чем-то встревожена.

Блэр внутренне выругалась. Из всех тех дней, когда он мог заметить, что с ней творится, он решил сделать это сегодня?

Она покачала головой и с легкостью ответила, добавив в голос энтузиазм и щепотку жизнерадостности. – Нет, я в порядке. У меня сегодня тест по химии и я немного волнуюсь, вот и все.

Холодность вновь вернулась в скучные, невыразительные, хоть и по-прежнему великолепные глаза Нейта, и Блэр содрогнулась от внезапно нахлынувшего чувства узнавания. Он даже не смотрел на нее, когда говорил следующее: - О, я уверен, ты сдаешь его на отлично, как и всегда.

Он коротко улыбнулся ей, но эта улыбка не достигла его глаз.

Блэр съежилась. Он смотрел на нее растерянно и без интереса, будто бы она не заслуживала его внимания… но она только-только освобождала желудок этим утром. Как ему может быть уже скучно с ней? Как она могла быть до сих пор недостойной его?

Ей нужно было это исправить. Прямо сейчас. Она обернула руки вокруг его шеи и пробормотала, не сводя с него глаз: - Ты хотел бы сегодня прийти ко мне?

Нейт с нетерпением кивнул, но Блэр видела, что его глаза бродят по людной улице, до тех пор, пока не остановились на поразительной блондинке в нескольких шагах от них. Блэр не пропустила улыбку, которая грозила появиться на его лице. Её горло напряглось, и она сглотнула, тревожно стремясь вычеркнуть ревность, вспыхнувшую в её сердце. Она оторвала взгляд от Нейта и еще некоторое время тяжело дышала.

Нейт озабоченно посмотрел на нее и спросил: - Что-то не так?

Но Блэр вырвалась из его хватки и поспешно отступила, понимания, что что-то действительно не так. Она моргнула, затем еще раз, предпринимая попытку собрать воедино головоломку: свет в глазах Нейта, когда он увидел Серену, каким встревоженным он был сегодня, то, как Чак уклонялся от вопроса, по какой причине, прежде всего, уехала её лучшая подруга…

Ей не нужно было ждать, пока понимание снизойдет на нее, потому что как только она сделала шаг к Нейту, её телефон завибрировал, и она замерла, запаниковав. Сообщение не было от друга, которого она слишком хорошо знала. Нейт стоял рядом с ней, Чак погряз в жалости к самому себе, а Серена была на встрече с директрисой школы. Значит это… нет. Она не могла думать об этом. Потому что если бы подумала, то она была уверена, что её вырвет тем единственным, что осталось у нее в желудке.

И она заставила себя раскрыть её ярко-синюю кожаную сумку от Баленсиага, достать «Sidekick», перевернуть для открытия и прочитать слова, от которых у нее закружилась голова и потемнело в глазах.

С вами Сплетница, ваш единственный источник сплетен из скандальной жизни элиты Манхэттена.

Вам всем, ребята – и девочки – интересно, почему ваша любимая светская львица исчезла в прошлом сентябре, сдается мне, вы догадываетесь, чья это вина. Свадьба Шепардов. А еще и всем известный голубоглазый мальчик, слишком опьяненный, чтобы нести ответственность за свои действия. И светловолосая девочка, возможно, достаточно здравомыслящая, чтобы не отказать. Что за мыльная опера. Слишком недостойная для нас, жителей Верхнего Ист-Сайда. Но, по крайней мере, мы все можем предположить, что произошло дальше

Ох, Эс, мы скучали по тебе.

Осторожно, Би, неверность таится на каждом углу.

ХОХО,
Сплетница.

Свет резко ударил в глаза, когда Блэр очнулась. Она находилась в незнакомой комнате, комнате с непривлекательным линолеумом в полоску и отчетливым резким запахом медикаментов. Она сморщила нос от отвращения и быстро села, решив выбраться из… где бы она ни была.

Однако внезапный прилив крови к голове очистил мысли от тумана, и она оступилась, пока воспоминания заполняли разум. Она была слишком слабой, чтобы бороться с ними, и потому позволила им уничтожить её. Ей нужно было почувствовать боль от предательства на мгновение, только минуту. А затем она опустилась на пол, согнув колени. Сделав вдох, она прикоснулась щекой к холодному полу в надежде почувствовать некоторое облегчение при нездоровой температуре её тела.

Она не могла, несмотря на это, облегчить боль в сердце. В груди все болело, болело, болело. Словно все заволокло красным облаком боли. Что она не могла ясно мыслить.

Она предпочла не думать о предательстве Нейта и Серены, потому что оно еще не было подтверждено непосредственно самими ублюдками.

Блэр устало подтянула к себе ноги и прислонилась к стене, слегка задрожав. Она издала мягкий звук удивления, когда поняла, что Чак сидел на кровати напротив нее. Её глаза встретили его.

Его взгляд пронизывал её долгое время, прежде чем он прошептал: - Привет.

Она покраснела. – Привет. Долго я была в отключке?

Чак немного улыбнулся и покачал головой, отводя взгляд. – Не очень. Нейт хотел разбудить тебя, но Серена подумала, что это не лучшая идея. Моим единственным предложением было, что мы должны убрать тебя от внимания общественности.

Блэр благодарно кивнула. Она была рада, что он один помнил и понял, что больше всего ей хотелось пострадать в тишине.

- Что произошло? – тихо спросила она, отказываясь даже плакать прямо сейчас.

Чак вздохнул. – Ну, по правде говоря, ты упала в обморок. Фактически это стало отличным зрелищем.

Блэр выглядела пораженной, и Чак поспешил успокоить её. – Нет, не переживай. Люди на удивление были обеспокоены. И Нейт убедился, что никому не удалось сделать какие-либо снимки.

Блэр позволила себе маленькую улыбку. Нейт. Всегда джентльмен.

Тот же Нейт, который спал с Сереной. Тот же Нейт, который спал с её лучшей подругой.

Сжав кулаки, Блэр изо всех сил пыталась сдержать гнев в голосе. – Где он?

Выражение лица Чака было нечитаемым, но Блэр знала его достаточно хорошо, что распознать ярость в его темных глазах. Она также увидела беспокойство, но не в первой. Много времени прошло с тех пор, как Чак Басс смотрел на нее безжалостно. Та иллюзия ненависти к ней исчезла давным-давно, и теперь он был просто её другом. А иногда она позволяла ему быть кем-то большим, позволяла ему забыть о границах и держать её в объятиях, потому что она нуждалась в ощущении прикосновений и в ощущении тепла. Ведь это все, что у нее осталось.

Он оторвал свой взгляд от нее и заговорил тихо и угрожающе: - Он в школе точно так же, как я и ты. Но я убедил медсестру, что было бы лучше, если мы задержимся здесь на некоторое время.

Блэр улыбнулась. Она точно знала, как Чак убедил медсестру.

Но ничего не ответила. Это было не ее дело, и кроме того были вещи, о которых она должна была спросить его.

- Это правда?

Слова повисли в воздухе, и Блэр стало жаль, что она не могла забрать их обратно. Она знала его молчанием, что он мог только кивнуть, мог сказать ей, что да, ее парень переспал с её лучшей подругой. Возможно, это было бы лучше, чем ничего.

- Как долго ты знаешь?

Вопрос Блэр был настолько неожиданным, что Чак даже не подумал о том, чтобы отрицать. – Пару месяцев.

Блэр свирепо посмотрела на него. – И не сказал мне?

Чак опустил голову, пристыженный, но как всегда непокорный. – Да ладно тебе, Уолдорф. Неужели ты считаешь, что я ценю твою дружбу больше Натаниэля?

Блэр покачала головой.

- И он признался мне в пьяном угаре. Он даже не подозревает о том, что я знаю, - голос Чака был насмешливым и оскорбительным, но его слова не проникли в сердце Блэр, как должны были. Она вообще ничего не чувствовала.

- О, - она глупо кивнула и закрыла глаза, наслаждаясь радушной темнотой. Это было её убежищем, её разумом, несмотря на страдания в прошлом, Блэр охотно причиняла сама себе боль.

Чак вздохнул и неохотно пробормотал. – Но ты должна поговорить с дорогим Натаниэлем самостоятельно. Я уверен, что он предоставит тебе все подробности.

Блэр могла сказать, что он пытается причинить ей боль, и ему это удавалось. Она резко выдохнула и приложила руку к груди, туда, где сжималось сердце от боли. Она не хотела думать о Нейте и Серене, вместе, в постели, занимающихся любовью… это делало её разбитой, желающей выпустить страдания через крик или через дикое рыдание, которое уже рвалось наружу сквозь зудящую рану в груди. Она стиснула запястье, тщетно стремясь избавиться от цепочки горя, захватившего её. Но ущерб уже был нанесен. Она не могла теперь собрать себя.

Она позволила волнам боли на мгновение атаковать себя, а затем отодвинула их подальше.

Блэр оцепенело кивнула, её сердцебиение превратилось в тупую ноющую боль. – Я полагаю, он будет пытаться убедить меня в том, что это ничего не значит.

Чак засмеялся, и резкий звук отразился от тонких стен уродливой комнаты и сделал больно ушам Блэр. - И был бы совершенно прав. Уолдорф, никто не занимается любовью. Ты должна сконцентрировать свою миленькую головку на этой фразе.

Его слова были правдой, что Блэр и понимала. Секс не имел значения.

Для всех, но не для нее.

- И слышу я это от тебя? Типично, - усмехнулась Блэр, ее голос дрогнул с плохо скрываемым страхом и печалью. Она не хотела отталкивать его, не после этого. Он был единственным человеком, кого по-прежнему волновала её судьба.

Но она должна была. Должна была отпустить его, заставить его оставить её в одиночестве таким образом, чтобы она смогла свободно кричать на Нейта, бросать свирепые взгляды на Серену, а затем освободить себя от тяжелого дополнительного веса в её желудке. Это был последний способ, который, она знала, мог спасти её.

Чак вновь рассмеялся над ней, но на этот раз смех был разбитым и слабым. Он с таким усердием старался причинить ей боль, но попросту не мог. В точности как она не могла на самом деле ответить ему тем же. Пройдет не много времени, прежде чем они оба позволят упасть внешней видимости взаимной неприязни и прежде чем они оба перестанут делать попытки обидеть друг друга. Слишком сильно на них подействовала игры в ненависть.

Однако она должна была попробовать. Должна была попытаться стать идеальной.

- Ну, - Блэр вздохнула, закрыв глаза и отчаянно желая выбраться оттуда, от пронзающего взгляда Чака. Он видел слишком много. Он знал слишком много. – Мне нужно пойти поговорить с ним.

- Да, полагаю, без этого никак. Сними с Нейта немного вины, - голос Чака был тихим со слабым отголоском его обычный ухмылки.

Блэр вздрогнула. Так не должно было быть.

Она отвернулась от него к двери, чуть-чуть съежившись. Напряжение в комнате стало почти осязаемым. Потому что ровно насколько она хотела сбежать от Чака, настолько же она хотела и остаться. Он был тем, кто на самом деле знал её и то, что происходило. И, кроме того, она не могла думать о том, что планировала сделать. Это было очень страшно и очень… непривычно. Она и Нейт никогда не ссорились ранее, и она не знала, как спорить с ним.

Поэтому возможно было бы легче остаться с Чаком.

Но нет. Она не позволила себе беспокоиться о противостоянии Нейту. Она сделает это, потому что никогда не сможет простить себе, если струсит.

- Прощай, Чак, - прошептала она и знала, что она прощалась не на некоторой время, а навсегда.

- Прощай, Блэр, - она заколебалась от мягкого голоса: он не назвал её Уолдорф. И по некоторым причинам это повлияло на нее больше, чем что-либо другое.

И она вышла из комнаты, не оглядываясь назад, а её сердце разрывалось на части, пока она шла; полный эффект от того, что произошло, нанес удар её груди подобно ледяному кинжалу. Она направилась во двор, игнорируя сверлящие спину взгляды девочек и приглушенные голоса. Она там только ради одного человека, человека, которого она хотела бы никогда не знать.

Нет, неправда. Нейт был первой любовью Блэр. Никто не отказывается от своей первой любви. Независимо оттого, что произойдет после нее.

Он стоял к ней спиной, когда она приближалась к нему, и она видела, что он смеялся. Она сжала кулаки от злости. Какие же у него были нервы, что он весело проводил время в школе после того, как вся школа узнала, что он спал с её лучшей подругой.

Блэр засомневалась: картинка возникла перед её глазами, пройдя через плотные стены её памяти. Она не хотела вспоминать их, поэтому оттолкнула образ подальше, не обращая внимания на золотые и голубые цвета, длинные переплетенные конечности… она заставила глаза оставаться открытыми, зная, что теперь темнота была не совсем безопасна.

Она демонстративно постучала Нейта по плечу и ожидала легкой улыбке, возникающей на его лице, ожидала понимания в его глазах, как всегда делала.

Однако он лишь холодно взглянул на нее. И Блэр поняла, что потеряла его, отдала его Серене.

И она застыла, потому что потеря его означала потеря всего: её статуса Королевы Би, одобрения её матери, того слабого проблеска зависти в глазах Серены, когда Блэр и Нейт разделяли мгновение… нет, Блэр не могла потерять Нейта. Не в этой жизни.

Поэтому она взяла себя в руки, глубоко дыша и отводя глаза. Взгляд Нейта только отвлекал её. И она, наконец, прошептала, запинаясь, не в состоянии делать вид, что она сильная, совершенная и контролирует себя, той Блэр, которую все знали и боялись. – Это правда?

Черты лица Нейт вдруг исказились, и это причинило боль Блэр из-за того, что она увидела, как красота растворяется из его лица. Он не был красивым, когда его ловили на лжи, как она поняла.

Нейт покачал головой, уводя её от толпы, и тревожно стиснул её запястье, повернув лицо к ней с умоляющими глазами. – Ты должна понять, Блэр. Я никогда не хотел…

Блэр небрежно махнула рукой, как будто его обман ничего не значил для нее – и правда, не имел, пыталась она убедить себя – и раздраженно отрезала: - Мне все равно. Это правда?

Нейт молча смотрел на нее, и она слегка улыбнулась, рассмеявшись над тем милым замешательством в его глазах. После всех этих лет она все еще могла застать его врасплох, заставить его остановиться в замешательстве, всего лишь несколькими словами. Но затем она прокляла себя. Это не имело значения. Неважно, что она по-прежнему могла контролировать его, потому что понимала, что не хотела.

Но это не значило, что его предательство не ранило её.

Она вглядывалась в его глаза некоторое время, вздох застрял где-то в горле. Перед ней стоял человек, которого она любила, которому она доверила свое сердце и даже жизнь… и он предал ей, сделал ей больно самым жестоким из возможных способом.

Теперь это не значило ничего. Если и была еще одна вещь, которую она могла спасти, так это было её достоинство. У нее все еще была возможность заставить его быть похожим на плохого парня.

И ей хотелось влепить ему пощечину, хотелось оставить жгучий след на его щеке и закричать на него за то, что он спал с её лучшей подругой и бросить ему свое сердце. Она хотела заставить его почувствовать себя плохо за то, что он сделал. Хотела кричать, кричать на весь мир, кричать из-за того, что она не могла поверить, что до сих пор недостаточно хороша для него. Хотела рассказать ему, как рада, что он переспал с Сереной, отвратительной, распутной и использованной Сереной, потому что, по крайней мере, он будет с той шлюхой, с которой всегда хотел быть.

Но Блэр была безупречна. И она Уолдорф, а Уолдорфы не совершают таких вещей.

Поэтому, стоило Нейту медленно кивнуть, Блэр просто пробормотала: - Благодарю. Это все, что мне нужно было услышать.

А затем она ушла.

Она сделала отравленный слезой вздох облегчения, когда, наконец, освободилась от его железной хватки. Ей больше не хотелось иметь с ним дело и притворяться, что все будет в порядке, потому что, черт возьми, не будет. И потому что для него, для всех в школе, для самой Сплетницы, она должна была оставаться безукоризненной. А даже для кого-то вроде Блэр Уолдорф этого иногда было слишком.

Блэр шла прямо к воротам школы, её колени ослабли от благодарности самой себе, ведь она, наконец, шла домой. Она открыла свой «Sidekick» и удалила сообщение от Сплетницы, не задумываясь ни секунды, прежде чем позвонить Дороте и рявкнуть резкое: - Дорота! Тащи машину сюда. Мне нужно домой прямо сейчас.

И она повесила трубку.

Черный лимузин с затемненными окнами и кожаным салоном вскоре подъехал, и когда Блэр поставила одну в автомобиль, на её веке дрожала одинокая слеза.

Но Серена Ван дер Вудсон схватила её за руку и развернула к себе лицом, расплавленный лед её глаз горел ярким пламенем, встретившись со сломленными глазами цвета теплого шоколада.

Блэр вздрогнула. Трудно было думать о том, чтобы оттолкнуть её, потому что она была её лучшей подругой, одной из немногих людей, с кем ей было по-настоящему весело. Тяжело, да. Блэр не хотела отказываться от нее, не ради парня. Но Нейт был не просто парнем. Нейт был ее парнем. И было так нелегко смотреть в те глаза, глаза, которые были так похожи на глаза Нейта, которые видели его обнаженным и были закрыты от удовольствия…

Поэтому Блэр осторожно вырвала руку из хватки Серены и влезла в машину, не глядя на блондинку.

Было тяжело, да, тяжело уйти. Но еще труднее было смотреть правде в глаза и мысли о Нейте и Серене вместе, в одной постели.

Блэр откинула голову на подголовник и закрыла глаза. Фарфоровый туалет ждал её дома. И Чак. Он тоже будет там.

Она выживет, говорила она себе. Выживет.

Перевод: Stasya-Nastya
Редактура: miss_darkness

Ждем ваших мыслей и предположений на ФОРУМЕ