***
Не успело все наладиться, как Карлайл решил, что пора вмешаться, чтобы жизнь Эдварда не казалась сахаром.
Он приехал домой в отличном настроении, ведь все действительно было лучше некуда: Белла вернулась, его любимую машину возвратили в сияющем состоянии, план работал без перебоев. Ему даже пришлось снять блокаду с Розали. Он не хотел этого, но Белла просила… К тому же Эдварду не нравилось смотреть на потерянное лицо Эммета. В картинку его сложной схемы добавилась пара пазлов: Хейл, благодарная Белле, обязана будет принять ее в их тесную компанию, за Эмметом тоже дело не постоит, а Джас будет подыгрывать, думая, что он действует ради пари. Таким образом, произойдет безболезненное вливание Беллы в его ближайший круг, она сама не заметит, как станет частью элиты.
Радуясь тому, что все так хорошо складывается, он заскочил в свою комнату за вещами и уже намеревался ехать к Эммету, когда отец собственной персоной явился в его комнату. Все началось как всегда - те же темы, те же требования, упреки. Карлайл давил на него, требовал сблизиться с Элис, пытаясь втянуть его в какие-то свои грязные дела.
«Сам накосячил – сам убирай!», Эдвард упрямо молчал, не желая ввязываться в это. Его начало тошнить, слово за слово и они снова начали ссориться. Отец обвинил его в том, что с этого семестра он снова начал выбрасывать глупые инфантильные номера. Карлайл надеялся, что они уже миновали подростковый бунт. То, что отец в упор не желал его воспринимать всерьез, как взрослого, имеющего свой взгляд человека, невыносимо бесило Эдварда.
Не прошло десяти минут, как они перешли на повышенные тона. И когда Эдвард, дойдя до точки кипения, едко предложил пойти и сегодня же, как можно «ближе» познакомиться с Брендон, а завтра с поводком на шее сплясать для спонсоров, Карлайл впервые за очень долгое время вышел из себя. Он пришел в гнев и назвал сына никчемным, ни на что не способным упрямцем и сообщил, что на следующей же неделе договорится о переводе в частный английский колледж, где его научат хорошим манерам.
В ушах, отдаваясь колоколом, стоял крик: «На следующей неделе, слышишь? На следующей неделе ты уже будешь в Англии!»
Эдвард вихрем взлетел по лестнице и ногой открыл дверь своей комнаты. Сколько можно? Вечно одна и та же история! Карлайл когда-нибудь окончательно его достанет, и он навсегда уберется из этого дома. Бешенство требовало выхода, и Эдвард не знал, что ему для этого сделать. По жилам носился настоящий ураган, раскаленная лава, ему сейчас просто необходимо, чтобы кто-то был рядом. Иначе он определенно натворит дел, сделает нечто такое, о чем потом очень пожалеет.
Надо ехать к Джасперу, Каллен остановился. Уитлока не испугает его состояние и возможные выходы, он поможет выбраться из этого безумия и бешенства, у него богатый опыт. Но Эдвард вдруг отчетливо понял, что ему сейчас нужен не Джас, ему просто жизненно необходима Белла. Как никто другой, как единственное возможное лекарство, чтобы для нее самой это бы ни значило.
Столько вечеров он лежал на этой кровати, ведя с собой борьбу каждую секунду, побеждал желание воспользоваться имеющейся властью над Беллой. И терпел. Терпел столько, сколько за всю жизнь ничего и никого не терпел. Но терпению пришел конец, все нервные дорожки невозвратимо сожжены.
Не раздумывая ни секунды, Каллен схватил телефон. Она ответила после второго гудка, отчего-то шепотом:
- Каллен, ты с ума сошел, так поздно звонить, Чарли был рядом!
- Через десять минут будь за углом своей улицы.
- Что-о?! - Она еще выдыхала свое удивленное «о», когда он уже отключился.
Проходя мимо гостиной, проигнорировал кинувшуюся к нему с вопросами мать, а от взгляда на отца бешенство пенящейся волной рвануло вверх, заклубилось и усилилось в несколько раз, хоть это казалось невозможным. Открыв автоматические ворота и сев в машину, Каллен сорвался с места, как на гонках, скрипя шинами, оставляя следы на асфальте и запах жженой резины.
Расстояние до центра городка он преодолел за рекордное время – четыре минуты, правда, если бы шериф измерил его скорость, наверняка с радостью взял бы его в оборот. Свернув на нужную улицу, Эдвард ударил по тормозам и не смог остаться внутри, вышел и с силой хлопнул дверцей своей дорогой игрушки, на которой держалась его возможность диктовать ей правила. Какая чушь. Чтобы он только не отдал, лишь бы она сейчас это делала добровольно, а не только ради гребаного Блэка. Возможно, такой вещи и не существовало – он отдал бы все.
В свете фар мелькнули знакомые ноги - Белла выскользнула из-за угла, кутаясь в длинную вязаную кофту. Она смотрела на него с вызовом и испугом, даже переодеться не успела, выскочила как есть – в спальных шортах и майке, на ногах тапочки. От мысли, что ради Джейка она не колебалась ни секунды и наверняка обманула отца, его придавило отчаянием. Кажется, он отравил себя своей же пилюлей – наблюдать бесконечные жертвы, на что она готова ради другого.
- Каллен, тебе потолок не жмет?! – накинулась она на него, едва дойдя, но рассмотрев его лицо, рассеяно остановилась: - Что произошло?
Эдвард хотел упасть перед ней на колени, умолять о спасении, рассказать ей все, что выжигает внутренности ядовитым азотом, отдать всего себя на ее суждение. Это же Белла, она никого не бросает в беде, всегда стремиться всем помочь. Но ему была нужна ее любовь, а не жалость, если бы он только имел достаточно силы воли чтобы уйти сейчас!!! Но это было невозможным, уйти от нее было равносильно самоубийству. У него ничего не получалось, он чувствовал себя очень плохо.
- Тебя это не касается. Садись в машину.
Белла бросила на него раздраженный взгляд, но, как ни странно, в этот раз не стала спорить, просто обошла машину и села, хлопнув дверцей сильнее, чем надо. Он повторил ее действия, украдкой проверил пристегнута ли она и переключился сразу на четвертую скорость, от рывка их обоих вдавило в кресла, у девушки запрокинулась голова, на мгновение показав изящный изгиб молочно-белой шеи.
Им хватило пяти минут, чтобы покинуть город и вылететь на трассу. Свон наблюдала за его ралли с расширенными глазами, придерживаясь за кресло, и вздрагивая на особо крутых поворотах. Ее присутствие на удивление помогало спрессовать клокотавшую внутри бурю и уместить ее в грудной клетке. Когда на горизонте появились огоньки Порт-Анжелеса, Белла решилась неуверенно позвать его:
- Эдвард...
Он сильнее сжал зубы, вдавливая педаль газа еще ниже, но, к сожалению, это было невозможно, она уже соприкасалась с полом. Эдвард знал, что не имеет права на ее присутствие здесь, не имел права так рисковать ее безопасностью – малейшая ямка, неровность и велика вероятность разбиться, но ему необходим был адреналин, способ вылить свое отчаяние и агрессию в другое русло. Она просто не понимает, что с ним, что его разрывает на части.
- Эдвард, что с тобой? Остановись.
Она просила прямо как во сне, и от этого он пришел ужас. Сейчас не то состояние, когда Эдвард может обдумывать свои действия и поступки, сейчас он максимально не прикрыт, как открытая рана. Белла с легкостью может узнать все что угодно, вытянуть из него, что захочет. Почему даже это не может заставить его хотеть, чтобы ее здесь не было?!
Раньше ему комфортнее всего было одному, сейчас же спокойствие одиночества стало ему недоступно, оно отравлялось желанием ее присутствия. Ему физически не хватало Беллы, и это было совсем не здорово.
Но в Порт-Анджелес ему нельзя. Каллен вывернул руль вправо, сворачивая на не асфальтированную дорожку, машина взревела, как загнанный зверь, недовольная его решением и проселочной дорогой, его подкинуло на сидении.
- Пристегнись! – требовательно и испугано попросила Белла, мельком взглянув на нее, он все же сделал это. Руки не слушались, занемевшие от сжатия руля. Из-под колес вылетел камушек и с силой ударился о лобовое стекло, оставив крошечный след. Белла резко втянула воздух, а он стукнул по тормозам. Машина рывком остановилась, и они провисли на ремнях безопасности. Эдвард вылетел наружу и начал расхаживать туда-сюда, ища предмет, в который можно вколотить свою ярость. Он даже не услышал, как она выбралась, просто повернувшись в очередной раз, увидел ее перед собой, настороженно замершую и стиснувшую руки на груди.
Решив забить на свою любовь к машинке, Каллен с силой ударил пару раз раскрытыми ладонями по капоту, те тут же занемели, снижая болевые импульсы. Зависнув над следами своих рук, он почувствовал едва ощущаемое прикосновение между лопатками и резко обернулся. Белла отпрыгнула, одергивая руку назад, замечательно! Теперь она его боится.
Смотря на нее налитыми кровью глазами, Эдвард чувствовал, как ярость переходит в отчаяние, трансформируясь в уже привычный коктейль, вот он – знаменитый король школы, безмозглый красавчик по ее мнению, а сейчас просто разрушенный и обреченный.
Белла набрала в легкие воздух и осмелилась подойти ближе, неуверенно тянясь маленькой рукой к его предплечью – выше не доставала. Эдвард был поражен ее смелостью, а у нее в глазах совсем не было страха. Только осторожность, как будто это она может причинить ему вред, а не наоборот. Эдвард был прав, ему необходима была именно она, никто другой не смог бы вытащить его из этой пропасти.
- Ты как? – шепотом спросила Белла.
- Плохо, - вдруг ответил правду он, сглатывая и держась за нее взглядом, это было тяжело. Белла подошла еще на шаг ближе, так, будто желала его обнять, но Эдвард испугался и синхронно отступил на тоже расстояние.
- Случилось что-то ужасное?
- Да.
Ну почему он отвечает как больной аутизмом, правду и отрывочными словами.
- С кем-то из твоих близких произошла беда? - Каллен оцепенел, вспоминая об отце, а она на свою беду продолжила: - Эсми? Карлайл?
От последнего имени буря внутри взвилась фейерверком, разрывая все плотины.
- Ты ничего не знаешь о моем отце, ясно тебе? Ты живешь со своим жутко положительным папочкой-шерифом, который при малейшем намеке на угрозу тебе готов упечь кого угодно в тюрьму. Нечего смотреть на меня так, будто ты меня понимаешь, ни хрена ты не понимаешь!
Он, как полный псих, кричал, выплескивал все на нее, а Белла, побледнев, выпрямилась, слушая его вопли и не отступая ни на шаг.
- Ну да, последние три месяца так и было, а предыдущие семнадцать лет я его видела пару раз в год, а сама переезжала с мамой актрисой, которая дважды в год выходит замуж и спокойно может забыть свою шестилетнюю дочь в аэропорту другого штата.
Эдвард рассеяно замер от образа маленькой девочки с ее широко открытыми карими глазами, оставленной одной, ему стало не по себе. Белла говорила слишком спокойно, и ему это не нравилось – как кто-то мог не контролировать ее жизнь, не заботиться о ней? Ярость внутри отодвинулась на задний план, видоизменяясь – теперь его злила беззаботная мамаша.
- И ты прав – я плохо знаю твоего отца, хотя успела наслышаться. И хорошего, к сожалению, мало.
- Это безумие, - судорожно попытался пригладить волосы Эдвард, она проследила за его жестом, даже не догадываясь о чем он.
- Ты можешь мне рассказать, что угодно, такое уже было, и я сохранила все в секрете, не так ли? – Она ошибалась с его мотивами - ей он доверял беспрекословно, дело было в другом. Ему не нужна жалость, он боялся показаться слабым. – И это ничего не изменит, завтра ты можешь снова становиться засранцем и игнорировать меня в школе.
Эдвард нервно глянул на нее, не в силах понять ее сущность, он никому бы не позволил так поступать с ним, просто уничтожил бы того человека. Но не Белла…
- Ему на меня совершенно наплевать, если бы не наше охрененное сходство, я был бы уверен, что я приемный. С самого детства у него не было времени на меня за своими политическими игрушками и интригами. А когда было, он вел себя отстраненно, словно я вечно в чем-то провинился. Что бы я ни делал, он никогда не выходил из этого состояния: выигрывал ли я ради него олимпиады, или становился капитаном команды, он ни разу даже наедине мне не улыбнулся, только на людях, разыгрывая образ любящего отца. Его постоянно все не устраивает, сейчас у него новая блажь: а почему бы мне не поехать в Англию, там дают лучшее образование для будущего политика! Может, стоило спросить: хочу ли я в его гребанную политику?! Конечно, я просто, блин, жажду бросить родной город, всю свою жизнь и уехать в склизкую чопорную чужую страну. Интересно для Джаса и Эма он тоже планирует купить места? Или я должен бросить единственных людей, кому на меня не забить?
В процессе своей горячей речи он загнал сам себя же в тупик и теперь снова пребывал в том же состоянии, Белла для этого стояла слишком близко. Но через минуту стала еще ближе – внезапно, высветив на миг отчаянную решимость, закусила губу и, быстро шагнув вперед, обняла его.
Эдвард шокировано рассматривал сверху вниз ее темную макушку, прижатую к его грудной клетке, прямо там, где было заключено порабощенное сердце. Она словно боялась, что он захочет ее отодрать от себя, но кто в здравом уме захочет оторвать пластырь, покрывающий рану, защищающий его от болезненного попадания воздуха? Ему не хватит силы воли.
Он просто рассматривал ее, прислушиваясь к ощущению ее близости, и чувствовал, как внутри крошится все плохое. Оно не могло устоять перед этой удивительной девочкой, рушившей все его защитные преграды. Эдвард, очнувшись, тоже накрыл ее сверху руками, расслабляясь и закрывая глаза, опуская голову. Она лечила его, от отчаяния, от несправедливости, от равнодушия - от себя самого. Ее тепло было настолько целительным, что оторвись она сейчас и его бы не стало.
Они простояли так очень долго, Белла не спешила отталкивать его, и постепенно он даже перестал этого бояться. Эдвард чувствовал, как вновь появляются жизненные силы. Ему удастся справиться с Карлайлом, никакой Англии не будет, если друзей он хоть как-то сможет перетащить с собой, то кое-кого очень свободолюбивого и упрямого нет. А значит он остается. В этот момент, Белла заговорила, приглушенно из-за его куртки:
- Тебе не обязательно быть таким как он, незачем так ради него стараться, он не стоит того. Ты ведь такой сильный, сильнее всех, кого я знаю… И как бы ты не притворялся, я знаю, что в тебе есть и хорошее.
Отчаянно хотелось ей верить, внутри, помимо воли, растекалось радостное удивление, что она так думает. Сам Эдвард был не уверен в этом. Если и было хорошее, то оно пришло вместе с чувствами к ней, Белла не подозревала, что сама является источником того, что она якобы видит. Его план хоть и был достаточно грязным, но если он позволит быть рядом с ней, Белла сможет очистить его собой. Эдвард украдкой поцеловал ее волосы и посмотрел на небо, оно было огромным и темно-синим. Уже была глубокая ночь, возможно, Чарли уже обнаружил пропажу, надо было срочно возвращать ее, но он не знал как. Руки не разжимались.
Белла переступила с ноги на ногу, и Эдвард вспомнил, что она в одной пижаме и тапках.
- Иди в машину.
Он сам сделал то же, чувствуя, как от нее остался теплый след на куртке. Расстояние между креслами в его машине вдруг показалось огромным. Свон взволнованно бросала на него короткие взгляды.
Оказавшись около неизбежно оттягиваемого поворота на ее улице, Эдвард остановился и отвернулся к окну. Все повторялось как в прошлый раз, когда он привез ее после Сиэтла, неизбежность потери. Он должен снова отпустить ее, потерять, и сделать это добровольно.
Хлопка двери не было, поэтому Каллен знал, что она еще рядом с ним, не ушла, не понятно чего ожидая, может, что он посмотрит на нее? Но Эдвард просто не мог смотреть, как она уходит, возможно, Белла ошибалась, и он вовсе не был сильным. Девушка все тянула, молчание давило на уши.
- Ты собираешься просидеть здесь всю ночь?
- Ты всегда грубишь, когда уязвим? – мимоходом спросила Свон, и он повернулся. Девчонка сидела в кресле, сжимаясь в клубок, прижимая колени к груди. – Я хочу знать, куда ты сейчас поедешь, где собираешься ночевать?
Эдвард рассеяно задумался, он даже не думал, что будет «после», только «до», ему казалось важнее пережить ее уход. Куда поехать потом? Точно не к друзьям, все нормальные люди давно спят, можно снять гостиницу. Но от одного воспоминания о стандартном безликом номере повело с души, тогда куда же? Поехать в ночной клуб и забыться там до утра? Найдутся желающие не оставлять его одного в номере. Мысль о девицах рядом с Беллой казалась отвратительной и липко брезгливой.
- Не знаю. Придумаю.
Белла глубоко вздохнула, и ему было не понятно, что именно выражает сейчас ее лицо, оно было сосредоточенным, словно девчонка про себя решала сложнейшие теоремы, которые ей никогда не давались.
- Пошли со мной.
- Куда?
- Потом объясню, тебе что, так сложно?
Эдвард испугался, что это она так просит помощи дойти до дома – вдруг этой поездкой он навредил ее еще еле зажившему сотрясению, должна ли она уже была спать? Или эмоциональные потрясения стали перегрузкой для ослабленного организма?
Казня себя, он обошел машину, приблизился к Свон и накинул на нее свою рубашку, оставшись в одной футболке. В этом было мало толку, вязаная кофта защищала хрупкие плечи, прятать надо было ее голые ноги. Эдвард положил раскрытую ладонь на ее спину и нажал, подгоняя ее быстрее к дому, калитка скрипнула чуть слышно, свет уже нигде не горел. Он хотел повернуть к крыльцу, но Белла, поднырнув под его руку, ловко юркнула вбок, обходя дом слева. Догнав остановившуюся возле дерева девушку, он ничего не понял:
- Что ты делаешь?
- По дереву я смогу забраться в свою комнату, - известила Белла, и не успел Эдвард в очередной раз поразиться вывернутости ее мозга, как та спокойно добавила: - А уж ты тем более.
В горле моментально пересохло, Каллен на все сто процентов был уверен, что ослышался, у него начались галлюцинации на фоне желаемого и прочее. Белла не могла сказать то, что он услышал, это было невозможно. Уставившись ей прямо в глаза, Эдвард молчаливо взмолился опровергнуть это, вернув ему разум. Это ведь все, что осталось.
- Что ты так на меня смотришь? – Белла явно смутилась и отвела взгляд в сторону.
- Что ты сказала?
- Ты слышал.
- Что?
- Я подумала: мы ведь друзья? Значит, я не должна отпускать тебя в таком состоянии непонятно куда. Домой ты не поедешь, я знаю. Поэтому ты просто переночуешь у меня, Чарли рано уходит на работу, а Элис сегодня нет. Никто не узнает.
- Я переночую у тебя? – тупо переспросил Каллен, пытаясь в полной мере осознать этот факт.
- Ну да, что тут такого, - в сторону произнесла Белла, не глядя на него, потом снова сорвалась на уточнения: - Мы ведь друзья.
- Ладно.
Ей ни за что было не узнать, сколько всего скрывалось за этим коротким отрывистым словом, целые тонны всего. Неверие, ослепленная надежда, возрождение, сердцебиение захлебывалось любовью к этой девчонке, что раз за разом его удивляла, заставляла падать в глубокую пропасть и возрождала его к жизни. Ее предложение было таким простым и обычным, и в то же время совершенно невероятным, он не посмел бы потребовать такое. Но у Беллы была слишком широкая, бесконечно чистая душа, он был в беде, и дальнейшее для нее было само собой разумеющимся.
Эдвард внимательно наблюдал, как она карабкается, и ожидал готовый молниеносно среагировать и поймать ее, если что. Толстая ветка упиралась прямо в окно и Белла вскоре сидела на подоконнике, ожидая его. Его перемещение заняло раза в три меньше времени, и через пару секунд он стоял в комнате Беллы.
Они взволновано и напряжено замерли друг напротив друга, прислушиваясь к себе и звукам дома. Темнота скрадывала все цвета и обстановку, и у него не было возможности оглядеться, узнать место, где она живет. У нее всегда получалось хранить тайны.
- Ладно…
- Что… - одновременно начали они и мгновенно оборвали себя, уступая собеседнику.
В темноте он плохо видел, но чувствовал, что Белла улыбается. А дальнейшее объяснить был не в силах: рука сама подлетела вверх, приземляясь кончиками подушечек пальцев на ее лице, ищуще ощупывая губы. Он был прав, за секунду до этого Белла улыбалась. Чувствительные пальцы сумели поймать тонкий изгиб, до того, как она отреагировала и улыбка растаяла, сменяясь неровным дыханием.
Поняв, что делает, Эдвард убрал руки и отступил на шаг. Реакция их обоих его буквально потрясла: в ту секунду, когда он коснулся ее, оба вздрогнули, пропуская электрический заряд через себя, кожа горела открытым огнем.
- Эмм… Я думаю лучше ложиться спать, иначе голова снова будет болеть.
- Конечно, - торопливо подтвердил он, отодвигаясь, чтобы она могла пройти.
Они оба избегали малейшего намека на касание, опасаясь его как худшее из зол, боясь последствий и жара, горящего внутри, иссушающего, но живительного.
Белла скинула вязаную кофту и тапки, обострившийся слух отметил приглушенные звуки передвижения голых ступней по деревянному полу. Она копалась около кровати, вероятно раздумывая, как задеть тему размещения. Как бы судьба щедро не одаривала человека, он становится все жадней и требовательней, сейчас Каллен это понимал. Судьба сегодня просто ошарашила своей щедростью, и он по-прежнему не верил в происходящее, однако смело перешагнул через это и пошел дальше, без слов приближаясь к ее кровати.
Он встал за ее спиной, Белла выпрямилась, почувствовав его приближение, но не повернулась. Отсутствие каких-либо слов, оправданий или пояснений лишь обостряло и без того накаленную обстановку. В голову полезли строчки из «Enjoy The Silence» Depeche Mode, а ведь именно их пластинку купила Белла в Сиэтле. Она уже тогда все знала наперед, он уверен.

«Всё, что я когда-либо хотел,
Всё, что мне когда-либо было нужно,
Здесь, в моих руках.
Слова совершенно не нужны,
Они могут только всё испортить»

Белла боялась повернуться к нему и одновременно страшилась, что он прикоснется к ней, чтобы побудить ее к этому. Они понимали, что ходят по грани, неправильно переступив которую, в будущем могут просто захлебнуться в океане боли, ошибок и непонимания. Малейшее неправильное движение, и им снесет крышу. Эдвард знал, что начнется настоящее сумасшествие, и тело болело, умоляя прекратить агонизировать и сопротивляться, и поддаться, наконец, ему. Оно ведь было физически необходимо.
Но что будет потом, после ночи, когда наступит утро? Если они сейчас займутся любовью, утром все проблемы вернутся обратно и еще прибавятся новые, не решаемые.

«Наслаждение порой причиняет только боль…»

Эдвард закрыл глаза и глубоко вдохнул воздух, чтобы успокоить себя. Все вокруг, даже само пространство хранило запах Беллы, легкий приятный какой-то цветочный, и, похоже, он становится наркоманом. А ведь всегда бежал именно от этого вида зависимости, зная последствия.
Собравшись, Эдвард отступил на шаг назад, и Белла тут же обернулась, понимая, какой исход он принял. Ему показалось, что Белла чувствует облегчение, похоже, он становился еще и эмоционально зависимым, так, будто как фильтр пропускал через себя ее эмоциональные ощущения. Он бы не прочь быть фильтром.
Смешно.
Каллен обошел кровать, разулся и лег поверх одеяла, закидывая руки за голову, Белла присоединилась через пару секунд, ныряя под одеяло. Его слух улавливал ее утяжеленное дыхание и что это: волнение от его близости или медицинский показатель нездоровья, он не знал.
Он лежит в темноте в кровати Изабеллы Свон, и она в паре сантиметрах от него.
Скажи ему кто утром, Эдвард ни за что не поверил бы, что такое возможно. Белла лежала вытянувшись всем телом, наверняка испытывая неудобство, но боясь пошевелиться и коснуться его. Опасность никуда не ушла, только лишь заснула ненадежным сном, готовясь встрепенуться при малейшем намеке.
Так они и лежали – неподвижные, напряженные, настороженно вслушиваясь друг в друга и в тишину. Первой не выдержала Белла, чувствуя как нервы готовы лопнуть как струны, она спросила:
- Хочешь поговорить?
Эдвард молчал, он вдруг понял, что Депеш совершенно правы - пока они не занимаются бессмысленным нагромождением слов, они настоящие, они не скрываются за словами, играя ими как жонглеры, превращая их во что угодно.
- Нет, не хочу.
Белла чему-то кивнула, соглашаясь.

«Клятвы произносят,
Чтобы потом их нарушить.
Чувства насыщенны,
А слова тривиальны.»

Эдвард даже не смотрел на нее, хоть это и было немыслимо, он каждой клеткой чувствовал ее близость и если бы еще и смотрел, то нервная перегрузка была бы неизбежна. Его чертов маленький мирок взорвался бы вдребезги. Каллен приготовился не спать всю ночь и чувствовать, ожидая, когда острота ощущений притупится. Сейчас его бессонница выходила достоинством: возможно, удастся понаблюдать за ней во сне, когда она полностью несознательна и беззащитна. Но закон подлости действовал без перебоев – Эдвард почувствовал, что как только его тело согрелось после улицы, достигнув определенной температуры, его глаза начали слипаться. Как такое может быть: дома он мучается, пялясь ночами напролет в потолок, а сейчас, когда необходимо не спать всю ночь и ничего не упускать, веки кажутся пудовыми и закрываются сами собой.
Следующий час он успешно боролся со сном, думая, слушая, как во сне дышит Белла. Она спала спокойно, не ворочаясь и не разговаривая во сне, словно погрузившись в кому. Когда Эдвард почувствовал что может, повернул голову влево. Прямо напротив было ее лицо, расслабленное, красивое, притягательное, он смог – он устоял.
Возможно, это одна из самых важных и трудных побед в его жизни.
Губы девушки были приоткрыты, и когда Эдвард приступил к их подробному рассмотрению, они начали подрагивать, Каллен почти молился, чтобы это случилось. Небо успело начать менять цвет, прежде чем Свон все-таки это сделала: ее губы приоткрылись больше и уверенно сложились в отчетливое «Эдвард».
Он снова отвернулся к потолку.
Мышцы занемели от одного положения, но Эдвард не шевелился. Это длилось некоторое время и когда закончилось, его сердце стало как легированная сталь, прошедшая закалку: все шероховатости убрались, он перевыплавился под давлением и самыми высокими температурами. С завтрашнего дня он изменится, не сильно, не кардинально, но изменится. Теперь приоритеты окончательно расставлены и самый важный и неизменный отныне и навсегда спал рядом с ним.
Расслабив мышцы, Эдвард закрыл глаза и уснул.