Белле 17 лет, Эдварду 19

– Беллз! – я услышала, как хлопнула дверь за спиной отца, тем временем как он взбегал вверх по лестнице, оглушительно топая по каждой ступеньке.

Я сидела в темноте на краю кровати, грудь сдавливало так, словно по ней топтался слон. Не знаю, почему из легких выбило весь воздух, ведь я не неслась сломя голову издалека. Дом был всего лишь в одном квартале от закусочной. Я чувствовала себя соответствующе: все тело ломило, а сердце учащенно билось. Признаться, я постепенно разваливалась на кусочки, но на этот раз трещина собирала в сетку все другие.

Я смотрела на свои коленки, освещенные лунным светом, проникающим сквозь окно. Джинсовая ткань была в мелких круглых пятнышках от слез, капающих с подбородка. Я закрыла глаза и сразу же представила Джессику, выходящую из машины Майка перед закусочной всего несколько минут назад, то, как она коснулась его груди и лица… Я не могу поверить, что из всех людей Майк выбрал именно ее.

Несомненно, в последнее время мы много спорили. Я знала, что любила его, но иногда – только иногда – он чувствовал, что, возможно, мы не подходим друг другу: словно мы два кусочка головоломки, но мои края слишком круглые, чтобы соответствовать его пазлу. Но мне нравились мои края, и я не хотела ничего менять. Я хотела сохранить их такими, каковы они есть.

– Беллз, – прошептал папа мягко.

Старые деревянные половицы скрипели под его ногами, пока он медленно приближался ко мне, выставив руку так, словно я была диким животным, которое могло наброситься, приблизься ты к нему слишком близко.

– Дорогая, ты в порядке? – он дернул кресло-качалку из угла комнаты, и, когда придвинул его ко мне, наши колени почти соприкоснулись. Он откинулся назад и включил лампу на столе рядом с креслом – я немного зажмурилась от яркого света. – Скажи мне, что произошло? – умолял отец, подавшись вперед так, будто хотел дотронуться до меня, чтобы утешить, но не знал, будет ли это правильным.

– Все хорошо, – всхлипнула я. Я потерла ладонями бедра, позволяя рукам онеметь от того усердия, что прилагала. Если слезы исчезнут с ткани, то, может быть, боль тоже исчезнет.

– Что этот парень сделал? – руки отца, лежащие на коленях, сжались в кулаки.

– Ничего, – соврала я.

– Я надеру ему зад, если он сделал тебе больно. Да видит бог, надеру, – лицо папы нахмурилось, и вены отчетливо проступили на лбу. Я давно не видела его в таком состоянии.

– Я… – я не была уверена, что ему сказать. Ведь, если подумать, я не видела, чтобы Майк делал что-то плохое. Но Джессика была в его машине и касалась его точно так же, как и я, и это было всем, о чем я могла сейчас думать. – Все нормально, пап. Правда.

Он глубоко вздохнул и запустил пальцы в волосы, вновь откидываясь в кресле. Я очень ценила заботу папы обо мне, но мне не хотелось, чтобы он сидел рядом и видел меня в таком состоянии. Кроме того, я пребывала в полной уверенности, что он не придумает ничего лучше, как пойти и выместить все на Майке. Сказать отцу про Майка не казалось мне такой уж плохой идеей, но, если честно, мне нужно время, чтобы все обдумать и успокоиться. Я знаю, что в одиночестве я бы почувствовала себя гораздо лучше.

– Тебе надо вернуться в закусочную, – сказала я спокойно и взяла шерстяной плед, который мама связала для меня, когда я была маленькой. Розовые и желтые квадраты выглядели единым целым, и, смотря на них, я сразу же вспоминала ее; плед был почти на каждой моей детской фотографии. Когда мне было действительно плохо, я могла почувствовать ее запах, свернувшись под ним ночью. Я любила своего папу, но это был тот момент, когда я сожалела, что мамы нет рядом. Я просто хотела положить голову ей на колени, плача навзрыд, и позволить ее пальцам перебираться мои волосы. Я много раз видела, как миссис Каллен делает так Элис. Я не хотела, чтобы кто-то изменил это – я просто хотела быть там. Но папа… он всегда был чем-то между.

Отец долго смотрел на меня, пока я держала плед в руках. Его взгляд задержался на моем лице, прежде чем опуститься на розовую пряжу в моих руках и вновь подняться. Я могла сказать, что он размышлял, и подумала, может, он тоже жалеет, что мамы здесь нет.

– Ммм-хмм, – пробормотал папа, – думаю, ты права. – Кресло-качалка скрипнуло, когда папа встал и задвинул его обратно в угол. – Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобиться, ладно? И скажи мальчику, что ему лучше держаться подальше от моей закусочной.

– Ладно, – я не могла не усмехнуться. – Пап?

– Да? – он обернулся, почти дойдя до дверного проема.

– У Калленов сегодня вечером будет кое-что, и мне интересно, могу ли я…

– Будь дома в час тридцать и не лихач за рулем, – сказал он, подмигнув мне, прежде чем выйти в коридор.

Я встала и подбежала к нему, пока он не ушел слишком далеко.

– Да, и папа?

Он обернулся посмотреть на меня и удивился, увидев меня, стоящую так близко. Я обхватила его за торс и крепко сжала, ощущая теплоту фланелевой рубашки своей кожей. Я не обнимала его так давно, и казалось, что он тоже нуждается во мне.

– Я люблю тебя, - прошептала я, заглушив свой голос его рубашкой.

Он рассмеялся – я чувствовала это своей щекой. Папа откинул волосы с моего лица и поцеловал в лоб; усы оцарапали мою кожу.

– Я тоже люблю тебя, Беллз, – сказал он, улыбаясь. – Теперь оставь своего старика и иди веселиться с друзьями; забудь на некоторое время о том пареньке.

Я дала себе несколько минут, чтобы успокоиться, а затем намочила и положила себе на глаза холодную тряпку для мытья посуды, стараясь убрать красноту под ними. Я сказала себе, что разбираться с Майком буду утром, прекрасно зная, что Эдвард сможет отвлечь меня от невеселых мыслей.
Спустя примерно тридцать минут я остановилась перед домом Калленов, автомобили были припаркованы по обе стороны дороги, оставляя узкий проезд. Судя по всему, все ушли из закусочной и продолжили гулять здесь. Когда Эдвард сказал мне, что они перебираются сюда, я подумала, что это будет нечто гораздо – гораздо! – меньшее. Но, видимо, это то, что происходило с Форксом, когда по нему разносится весть о вечеринке. Весь город очутился здесь.

Живот сжался, пока я оглядывалась в поиске машины Майка. Я проверила стоянку закусочной, до того как уехать, но его не было. Он даже не приехал меня искать, но, может быть, он знал, что я видела его в компании Джессики, зубастой, ворующей парней негодяйки. Я надеюсь, что знаю ее достаточно хорошо, чтобы предположить – она не появится в доме Калленов. В противном случае, я натравлю на нее Эммета. Нет… еще лучше – Розали.

Я слышала музыку через дверь, однако та не была слишком громкой. Я задалась вопросом: вечеринка не в полном разгаре или старшая школа Форкса решила продемонстрировать примерное поведение. Это было бы последним рождественским чудом.

Когда я открыла дверь, то заметила некоторое движение в гостиной справа. И, посмотрев туда, увидела, что Тайлер Кроули и несколько друзей-спортсменов Майка стоят на журнальном столике, а толпа девчонок столпилась вокруг них.

Я не была уверена насчет остальных, но Тайлер был явно пьян. Лорен Мэллори кричала без умолку, надеясь привлечь его внимание. А когда Тайлер приподнял край своего свитера, оголяя кусочек кожи, она завизжала так громко, что я была уверена: ее голос поднялся на октаву и теперь его могли идентифицировать лишь собаки.

– Я слишком сексуален для этого свитера, слишком сексуален для этого свитера! – нечленораздельно завыл, как идиот, Тайлер и, сняв с себя рубашку, кинул ее через всю комнату, где она благополучно приземлилась на голову Эрика Йорка. Лорен была настолько взволнована видом парня без рубашки, что ее голова, казалось, действительно вот-вот взорвется.

– Хороший улов, Йорк! – крикнул Тайлер, слегка споткнувшись, втаскивая Лорен на стол вместе с собой.

– Выметайтесь! Сейчас же! – крикнула злая – злее, чем я когда-либо ее видела, – Элис с вершины лестницы. Я не смогла разобрать, что она держала в руке. Но что бы это ни было, ребята, которые были наверху, знали, она не шутит, потому как слетела вниз с такой скоростью, точно за ней гнался сам дьявол. Я отступила назад, освобождая дорогу, но врезалась во что-то.

– Ой!

Я обернулась, рядом стоял Эдвард и потирал рукой затылок. Столкнувшись с ним, я пихнула его прямо на массивный край рамы одной из картин миссис Каллен, на которой было изображено маковое поле.

– Ты в порядке? – спросила я, кладя свою руку поверх его и поглаживая ушибленное место.

– Теперь да, – улыбнулся Эдвард. Мы стояли так близко, что я чувствовала запах ликера. Но не было ощущения, что он пьян, скорее… чуть расслаблен.

Я протянула руку и крепко обхватила его. Я видела Эдварда совсем недавно на Дне Благодарения, но казалось, что прошло сто лет.

– Я скучала по тебе, – призналась я, игнорируя взбунтовавшуюся Элис, которая, крича, точно банша, выпроваживала всех из дома.

– Я тоже скучал, – выдохнул он прямо в мою шею, сжав талию, прежде чем отпустить.

– Что это? – спросил Эдвард, прикасаясь к слегка распухшей коже под моими глазами. По-прежнему было чувство, что вместо нее у меня наждачная бумага, и я надеялась, что прошло достаточно времени, чтобы никто не смог заметить этого. Конечно же, Эдвард сделал это. Он замечал все.

– Ничего, - солгала я, гладя его по запястью.

– ‘Ничего’ не заставило бы тебя плакать, – заметил он, прослеживая покрасневший след под левым глазом так легко, что мои веки затрепетали. – Ты хочешь об этом поговорить?

Я обдумывала его вопрос. На самом деле мне не очень хотелось обсуждать произошедшее, но я знала, что Эдвард будет нажимать на меня до тех пор, пока я не дам ему немного информации. Именно так я и поступила.

– Я видела Джессику выходящей из машины Майка, когда тот приехал на вечеринку в закусочной, – призналась я.

– Просто выходила из машины? – осторожно уточнил Эдвард.

– Они обходили капот… и он сказал ей что-то. Она положила руку ему на грудь, а потом коснулась его лица, – рассказывала я, удивленная собственной способностью говорить об этом спокойно. – Я… я не видела остального.

– Как он оправдался? – лицо Эдварда было спокойным, но глаза… глаза однозначно спокойными не были.

– Я сказала ему, что мы поговорим об этом завтра… Я не хотела, чтобы он испортил мне ночь. Мне нужно было время, чтобы успокоиться.

– Вы двое ссоритесь? – я почувствовала, как кончики его пальцев поглаживают мои запястья.

– В последнее время, – признала я, чувствуя себя лучше после того, как произнесла это вслух.

– Мне жаль, – сказал Эдвард спокойно, и внезапно я заметила, что мы двое были единственными, кто остался в комнате.

– Спасибо, – это было единственным, что я могла сказать.

– Тащите свои задницы сюда! – прокричал Эммет из холла.

– Слушаемся и повинуемся, – ответил Эдвард, поворачиваясь и маня меня пальцем, после чего мы последовали по коридору.

– Эй, Белла! – проревел Эммет, похлопывая по свободному месту на диване рядом с ним. Роуз, свернувшись, словно кошка, с другого бока, положила голову ему на плечо. Его рука была обернута вокруг нее, и парень поигрывал прядью ее волос, пропуская ее между пальцами. У девушки было умиротворенное выражение лица, а глаза были полузакрыты.

– В чем дело, ребята? – спросила я, когда Эдвард сел на журнальный столик напротив меня. Он протянул руку и поднял свою гитару, начав наигрывать некоторые аккорды, больше свойственные Джасперу. Джаспер же сидел на противоположной стороне стола перед другой кушеткой, на которой, вероятно, разместиться Элис, когда вернется.

– Хорошо… – начал Эдвард.

– Спасибо за помощь с уборкой, – плюхаясь на диван напротив Джаспера, сказала Элис. Парень наклонился и поцеловал ее, на что она улыбнулась. Сегодня вечером они казались действительно счастливыми, и я задавалась вопросом, что же здесь происходит.

– Нам показалось, что ты сама с радостью обо всем позаботишься и вправишься, – ухмыляясь, заявил Эдвард.

– Слава Богу, я справилась, а вы – ослы, – поддразнила Элис. – Кроули был готов научить всех студентов Форкса, как правильно выполнять позы из камасутры на мамином журнальном столике. Вы знаете, какая это дорогая вещь…

– Скоро мы будем в состоянии купить ей новую, – улыбнувшись Эдварду, заметил Эммет.

Эдвард продолжал смотреть вниз на гитару, но даже в таком положении я могла видеть улыбку на его лице.

– Ты собираешься сегодня петь Белле? – спросил Джаспер, заглядывая через плечо Эдварда.

– Конечно, – спокойно отозвался Эдвард, и я почувствовала дрожь вплоть до кончиков пальцев, когда он так это произнес.

– Я знаю, какую песню ты можешь спеть, - Джаспер наиграл первые ноты, которые звучали знакомо; Эдвард присоединился к нему.

– Все чемоданы собраны, и я готов идти. Я стою здесь за дверью. Я не хочу будить тебя, чтобы попрощаться, – они смеялись, пока пели.

– Серьезно, что происходит? – я чувствовала, что есть один большой секрет, в который меня не посвятили.

Эдвард положил гитару на пол рядом с собой и резко подался вперед, ближе ко мне, протягивая руки, чтобы взять мои.

– Помнишь те концерты, которые мы давали с лета? – он выводил маленькие круги на моих ладошках.

Я кивнула. Мы с Майком были на нескольких, на которые удалось вырваться. Это было необычно: смотреть, как Эдвард поет перед толпой. От него так отличался зазвездившейся парень, что играл в закусочной отца. Тот был самоуверенным и невозмутимым… и просто… не Эдвардом. Наблюдая же за Эдвардом, я чувствовала, что не знаю о нем ничего, хотя знала все, что только можно было знать.

– Да.

– Ну, звукооператор, который работал над нашим демо, разослал его в несколько компаний, – пояснил он, глядя на Эммета, который умело разливал спиртное по рюмкам, стоящим возле Эдварда в ряд.

– Хорошо, – не знаю почему, но я почувствовала порхающих в животе бабочек.

– Звукозаписывающая компания прислала человека, и мы подписали контракт, – Эдвард сжал мои руки. – Мы подписали контракт.

– Вы… подписали, - повторила я, пробуя слова на вкус. Я улыбнулась, когда услышала их. – С вами заключили контракт?

Я отпустила Эдварда и наклонилась обнять Эммета, который практически подпрыгивал на своем месте. Я встала и обняла Джаспера, поздравляя их, а также Элис и Роуз по порыву души.

Эдвард смотрел на меня, пока я обнимала каждого, и, могу поклясться, его улыбка никогда не была столь широкой. Я подбежала и запрыгнула ему на руки, крепко обнимая его. Я понятия не имела, что ему сказать, потому знала, как он об этом мечтал. Что нужно говорить человеку, мечты которого сбылись? Поздравление не казалось достаточным.

– Я так горжусь тобой, – прошептала я ему на ухо, чтобы только он мог расслышать. – Так горжусь, – я была так счастлива, что хотелось кричать.

– Мы отправляемся в Нью-Йорк в воскресенье, – сообщил Эммет, глядя на Роуз, на фарфоровом лице которой сияла рубиново-красная улыбка.

– Нью-Йорк, – спросила я, оборачиваясь и высвобождаясь из рук Эдварда. Он уезжает? – В воскресенье? Но это через два дня!

– Да, – подтвердила Элис, вставая рядом с Джаспером. – Это похоже на ‘Реальный мир’. За исключением того, что они не незнакомцы и их не семеро. И не думаю, что они будут жить в мансарде…

– Ты должен попробовать все, пока молод, детка, – рассмеялся Джаспер и поцеловал Элис.

– Ты будешь там жить? – спросила я.

– Прощай, безызвестный Вашингтон, – Эммет потянулся, чтобы дать Джасперу пять. – Я не буду плакать, оставляя этот город позади, – он протянул руку и, взяв рюмку, выпил ее содержимое одним глотком. Он налил себе еще, а затем и каждому из нас.

– За удачу, – произнес тост Джаспер, поднимая свой стакан.

– И хороших друзей, - добавил Эдвард, улыбаясь мне.

Мы чокнулись и выпили. Все, за исключением меня… Я не чувствовала радости. Я протянула стакан, и Эдвард взял его, выпив за меня, пока я сидела, полностью ошеломленная.

Только что Эдвард – мой лучший друг – получил то, о чем постоянно мечтал в течение последних нескольких лет и для чего усердно трудился. Я хотела выбежать в город и рассказать всем о том, каким удивительным он был, как красиво пел и какой он хороший друг, который всегда рядом со мной. Но этот чудесный друг с прекрасным голосом собирается оставить меня, и я знала, что теперь все изменится.

– Я сейчас вернусь, – сказала я, выходя из комнаты. Я едва могла чувствовать ноги, пока проходила по дорогим персидским коврам миссис Каллен. Я смотрела, как мои туфли сначала утопают в ворсе, затем ступают по древесине и стучат по плитке.

Добравшись до кухни, подальше от всеобщего веселья, я разрыдалась. Не знаю почему, но я была уверена, что из-за него я стала самым эгоистичным человеком в мире. Я подошла к шкафчику, чтобы достать стакан и налить воды, позволяя горячим слезам спокойно стекать по щекам.

Пока я, прислонившись к столешнице, медленно пила воду, мой взгляд упал на фото, прикрепленное к холодильнику. Я поставила стакан и приподняла магнит, доставая снимок. Оно было сделано четыре года назад – еще до того, как мама умерла. Она и Эдвард сидели на заднем дворе Калленов, рука мамы была обернута вокруг него, а гитара лежала поперек их колен. Я, как всегда, сидела перед ними на траве, слушая. Мы втроем улыбались в камеру и выглядели такими счастливыми. Когда я провела пальцами по краям фотографии, одна из моих слезинок упала прямо на изображенное лицо Эдварда.

– Мне было интересно, куда ты пошла, – сказал Эдвард, поражая меня. Он стоял так близко ко мне, а я даже не слышала, как он вошел.

Он нагнулся, чтобы поднять упавшую фотографию – я и не знала, что уронила ее, – и улыбнулся такой печальной улыбкой, что мне захотелось обнять его.

– Ты знаешь, она то, кто сподвиг меня на это, – Эдвард стер мою слезу с фотографии и перенес большой палец на лицо моей матери, и отчего-то я почувствовала себя полной. – Я думал, ты рада за меня, – сказал он тихо.

– Я рада, – прошептала я, улыбаясь сквозь слезы. – Я счастлива, ты даже не представляешь насколько.

– Тогда почему, – он осторожно провел пальцем по моей влажной щеке, –почему ты плачешь?

– Просто… я поражена. Я думала, вы просто собрали маленькую группу, но, когда я узнала, что вы уезжаете… Это было последнее, что я ожидала услышать.

– Но ведь новость хорошая, – улыбнулся Эдвард, проводя рукой по моей шее и перенося ее вверх, запутываясь пальцами в моих волосах.

– Она невероятно замечательная. Лучшего бы я для вас и пожелать не могла, я так счастлива, что ваши мечты стали явью, – я говорила, а слезы все сильнее и сильнее струились по лицу.

– Но ты плачешь, – он покачал головой, улыбаясь.

– Ну… – начала я, не уверенная, что должна сказать.

Он перенес свою руку, и я могла почувствовать его пальцы на своем ухе, когда Эдвард приблизил свое лицо к моему. Единственный звук, который я слышала, – свое дыхание, пока он наклонялся и целовал мокрые дорожки от слез на моем лице. Сначала на правой щеке, а затем и на левой.

Я подняла руки, захватывая его ладони в свои, потому что почувствовала, как мой мир завертелся, и захотела, чтобы именно Эдвард удержал меня на месте.

– Я буду скучать, – прошептала я, зная, что он услышит: его лоб был прижат к моему, и я ощущала его дыхание на щеке.

– Скажи это снова, – попросил он, и это сказало мне больше, чем что-либо. – Прошу… скажи это снова.

– Я буду скучать, – прошептала я. – Я буду так сильно по тебе скучать.

– Боже, я… – он остановил себя прежде, чем сказал что-то еще, и я почувствовала едва заметное движение его ноги, точно он пытался заставить свое тело оставаться на месте. – Я вернусь, Би. Я обещаю, что вернусь, – его пальцы двигались по моим щекам, прогоняя боль, успокаивая. – Я не должен…

Я чувствовала каждое слово, которое он говорил против моей кожи, его губы были так близко ко мне, что, несмотря на то, что они и не соприкасались с моими, я чувствовала их движение. Он стоял там, борясь с собой, и я не была уверена, чему он противится, но его рот был так близко, что я могла думать лишь о том, как хочу ощутить его на своем.

Я совсем чуть-чуть придвинула свое лицо к его, почувствовав его верхнюю губу на своей, его дыхание, смешивающееся с моим. Это было неправильно. Или правильно. Сердце и голос разума вели неприкрытую борьбу.

Он стоял настолько близко, что я подумала, что, возможно, он хочет того же, что и я, но теперь было чувство, что он просто хочет унести отсюда свои ноги, что ввело меня в сомнение. Однако я продвинулась сантиметра на два вперед, желая узнать, каков он на вкус, ведь никогда не испытывала столь сильных чувств раньше.

– Я не могу, это неправильно, – он сдвинул свои руки с моей шеи вниз к моим плечам, мягко отодвигая меня, но все еще держа. – Это неправильно, – повторил он, не смотря мне в глаза и водя по моим рукам вверх-вниз.

– Эдвард, – сказала я смущенно, опуская руки, когда он отошел. – Постой. Подожди секундочку, – мне нужно было время, чтобы обдумать то, что произошло.

Но он не стал ждать. Он схватил бутылку ликера со столешницы и пошел прочь остановившись лишь на минуту в дверях.

– Мне жаль, – сказал он с той грустной улыбкой, которая была у него, когда он вошел на кухню.

– Не жалей, – мое лицо горело, а голова кружилась, но я не хотела, чтобы он сожалел об этом. Я хотела, чтобы он вернулся и сделал это снова, хотя и знала, что это неправильно.

– Мне никогда не следовало этого делать – я слишком забочусь о тебе, чтобы ставить тебя в подобную ситуацию, – он толкнул дверь, и его не стало.

– Заботишься слишком сильно, чтобы что? Чтобы желать поцеловать меня? – это не имеет никакого смысла. – Эдвард? – крикнула я вслед ему, но он не вернулся.

Я, растерянная, прислонилась к столешнице. Я никогда не думала об Эдварде в этом аспекте. Я так сильно хотела его поцеловать… Но возникло ли это желание из-за того, что я действительно хотела его поцеловать, или вспыхнуло потому, что он уезжал? Неужели я думаю, что это заставит его остаться? Все из-за того, что рядом с ним я чувствую, что, начав встречаться с Майком, совершила ошибку?

Майк. Я любила его, действительно любила. Но наши края не сочетались друг с другом, и я хотела поцеловать другого парня, в то время как должна была хотеть только его. Я только что злилась на него из-за прикосновений Джессики, но сделала нечто гораздо худшее. Как могло случиться так, что все так переменилось за какой-то час?

Я не знала, что делать, чтобы исправить положение с Майком. Все, что я знала, так это то, что мне нужно было найти Эдварда и, поговорив с ним, разложить все по полочкам. Я выбежала в гостиную, но его там не было, только Джаспер и Элис, свернувшись на диване, разговаривали с Эмметом и Роуз. Его не было в столовой и ни в одной из ванных комнат.

Я взбежала по лестнице, зовя его, но он так и не откликнулся. Эдварда не было в его комнате, в комнате Элис и у Эммета. Он ушел. Я вернулась обратно к его комнате и, оказавшись внутри, присела на краешек кровати.
Его уже упакованные чемоданы стояли перед шкафом, створка которого была приоткрыта. На стопке аккуратно сложенных футболок лежали несколько новых ежедневников, а так же картина в темной деревянной раме. Я встала и подошла поближе, чтобы рассмотреть – дыхание сперло, когда я увидела это. Это было похоже на тот момент на кухне, только моей мамы здесь не было. Эдвард, сидящий в одиночестве на скамье, держал в руках гитару. Я сидела перед ним на траве со скрещенными ногами. Мы оба улыбались друг другу и, казалось, смеялись.

Я была в комнате Эдварда бесчисленное количество раз, но ни разу не видела эту картину.

Внезапно я вспомнила об одном месте, где бы он мог быть и которое я не осмотрела. Я сбежала вниз по лестнице и открыла входную дверь, но качели были пусты, старые цепи скрипели каждый раз, раскачиваясь взад и вперед от ветра, который просачивался через полуоткрытые окна. Разочарованная, я повернулась, чтобы вернуться в дом, когда…

– Белла.

Я узнала этот голос. Это был не тот человек, которого я хотела услышать, но с ним мне тоже нужно было поговорить, и этот момент был ничем не хуже любого другого времени. Я пошла и открыла дверь, быстро спускаясь вниз. Дверь захлопнулась за моей спиной.

– Чего ты хочешь? – спросила я, скрещивая руки на груди.

Майк знал меня слишком хорошо. Вынув руки из карманов куртки, он снял ее и протянул мне, стоя на расстоянии вытянутой руки.

– Эй, – позвал он, – надень.

Я несколько секунд смотрела на него, прежде чем с неохотой взяла ее и надела, сразу же почувствовав запах Майка. Так он пах, когда впервые поцеловал меня на моем крыльце. Так он пах, когда первый раз танцевал со мной на выпускном. Так он пах ночью в своей спальне, когда его родители уехали…

– Дашь мне шанс объясниться? – он осторожно приблизился ко мне на шаг.

Я знала, что должна позволить ему рассказать, что произошло. Майк очень часто видел меня с Эдвардом, но никогда ничего не говорил про то, как Эдвард обнимает меня или куда кладет руку. До сегодняшнего дня я была уверена, что это были всего лишь дружественные жесты, но сейчас эта уверенность пропала. Эдвард хотел меня поцеловать, но он выпил, а потом заявил, что был не прав и не должен больше так делать. Я не знала, что и думать, но понимала, что сейчас должна дать Майку шанс воспользоваться «презумпцией невиновности», ведь именно так он сам всегда и поступал.

– У нее спустило колесо, Белла. Я проезжал мимо и предложил ее подвезти, потому что запасного у нее не было.

Это прозвучало достаточно невинно. Я, слушая, не сводила с него взгляда: Майк всегда проводил пальцем правой руки по челюсти, когда лгал, но сейчас его руки оставались вытянутыми по швам.

– Я видела, как она трогала тебя.

– Ты знаешь, как она может себя вести, – он положил пуку на мое плечо. – Она, эм, слишком раскрепощенная, но я остановил ее. Я не мог оставить ее там. Не думаю, что ты влюбилась бы в человека, который оставил бы девочку стоять на обочине.

Он был прав: я не полюбила бы того, кто был на это способен.

– Я никогда бы не причинил тебе боли, – он протянул руку к моему лицу, такой теплый и знакомый. – Не нарочно, не тогда, когда мог бы исправить это, – его пальцы заскользили по моей шее и груди, где все еще весел медальон, подаренный им.

– Я знаю, – отозвалась я тихо, когда Майк наклонился, чтобы поцеловать меня. Я ответила ему, словно его губы могли дать ответы на все вопросы, словно объятия могли помочь моему запутавшемуся сердцу понять то, что произошло. Я цеплялась за него, за симпатичного мальчика с белокурыми волосами, который был моим первым во всем, и мое сердце дало трещину, потому что я не хотела причинять ему боли, но знала, что сделаю это.

– Наши края не состыкуются, – прошептала я, поскольку знала, что эта история была не единственным недоразумением. Там было и много других, и чем дольше мы будем вместе, тем больше их будет. Но я до сих пор его любила. Это была та вещь, в которой я была уверена во всем этом хаосе мыслей.

– Что? – спросил он спокойно, его голос казался таким же смущенным, как я себя чувствовала.

Я приблизила свое лицо к его и поцеловала, мягко, нежно, словно это был наш первый раз, снова и снова. Я обхватила его руками так крепко, потому что не была готова к тому, что сейчас все кончится. – Мы столько боролись…

– Мы можем попытаться изменить это, – сказал он так, словно пытался убедить не столько меня, сколько себя. – Разве ты не хочешь хотя бы попробовать?

– Майк, я не знаю… - начала, было, я, но он заставил меня замолчать, поскольку не был готов все вот так закончить.

Майк разорвал наш поцелуй, когда входная дверь захлопнулась. Я не могла разглядеть две тени, которые быстро приближались к нам.

– Белла, не уходи. У меня не было возможности спеть для тебя… – произнес Эдвард нечленораздельно, находясь в нескольких фунтах от нас.

– Эдвард, прекрати! – проревел Эммет, протягивая руку, чтобы схватить парня за локоть и увести обратно в дом. – Ты слишком много выпил, бро… Ты не должен…

Ужасный звук давящегося человека прервал Эммета, и у меня было достаточно времени, чтобы отодвинуться, прежде чем Эдварда вырвало. Наверное, весь ящик с ликером мистера и миссис Каллен оказался на штанах и рубашке Майка.

Майк стоял, в отвращении отодвинув руки от своего тела, словно боялся пошевелиться.

– Это чертовски грубо, Каллен, – простонал Майк, ища пути к отступлению.

Я посмотрела и на Майка, и на Эдварда, не уверенная, кому из них нужно помочь в первую очередь. Эдвард согнулся на земле, а Майк выглядел так, словно его тоже сейчас стошнит.

– Эмм, Майк может воспользоваться душем?

– Конечно, – он жестом показал Майку следовать за ним. У меня есть кое-какая одежда, которую ты можешь надеть. Мой брат блеванул на тебя, так что это наименьшее, что я могу сделать.

– Спасибо, – Майк следовал за Эмметом. Он обернулся и посмотрел на меня, но ничего не сказал.

– Я сейчас спущусь, чтобы помочь тебе позаботиться об этом, – сказал Эммет, указывая на своего брата.

– Хорошо, спасибо, – отозвалась я.

– Какой способ начать новый год, а? – спросил Эммет с милой улыбкой, прежде чем с Майком войти в дом.

– Меня сейчас снова вырвет, – простонал Эдвард.

Я опустилась рядом с ним на колени, растирая его спину, пока он кашлял.

– Мне очень жаль, Би, – сказал он скрипучим голосом. Мое сердце разбилось от жалости к нему – он сам на себя не походил. – Оставь меня, ты должна пойти к Майку.

Вероятно, так и было. И еще я определенно должна рассказать Майку, что произошло между мной и Эдвардом, и я расскажу. Но сейчас я оставалась с Эдвадом, потирая его плечи и шею и удерживая возле кустов, что располагались рядом с нами.

Я ни с одним из них не знала, что делать: безопасный провинциальный мальчик, в которого я влюбилась, и мой лучший друг, которого я хотела поцеловать, даже притом, что он оставлял меня, следуя за своей мечтой. Но я точно была уверена в одной вещи: я заварила огромную кашу и только я могу ее расхлебать.