Она была предначертана мне

Я убил ее, ту девушку, что переехала в наш город жить к своему отцу. Не смог сдержать в себе зверя, когда он учуял сладостный аромат ее крови.

Я все распланировал, дождался окончания уроков и, выбрав подходящий момент, уволок ее в лес, предварительно убедившись в отсутствии свидетелей.

Я видел и старался игнорировать ее распахнутые от ужаса шоколадные глаза, пытался не слышать ее дико колотящегося сердца, и ни что не было способно остановить меня.

Я убил ее, и теперь она убивает меня. Делает это медленно и изощренно. Ежедневно, ежечасно, ежеминутно она уничтожает во мне все: надежду, веру, иллюзии, смысл.

Теперь она навечно со мной, она – это я, часть меня, составляющая. Она живет внутри меня.

Я вижу ее, и она уже не та робкая девчушка, когда-то украдкой взглянувшая в мою сторону. Теперь она сильная, жестокая, мстительная и холодная. И она ненавидит меня.

Темные прямые волосы, мертвенно-бледная кожа, ярко-алые, плотно сжатые в тонкую линию губы. Ее глаза излучают ледяной, резкий, причиняющий боль свет. Она смотрит на меня свирепо и безжалостно.

И я заслужил это.

Я часто слышу ее громкий, дикий и пугающий смех. Нет, это не смех, это хохот, временами напоминающий плач и стоны. Звучит жутко, и от этого звука мое окаменевшее тело пронизывает дрожь.

Она мучает меня, посылая мне видения. Я постоянно вижу то, о чем хотел бы забыть. Но мне не доступна подобная роскошь. Все готов отдать, чтобы прекратить лицезреть с разных ракурсов процесс ее смерти.

Она не сопротивлялась, лишь смотрела на меня, онемев, не способная произнести ни звука. Я едва чувствовал ее тонкие, слабые ладони, упирающиеся в мою грудь. Все, что я видел - пульсирующая, притягивающая вена, скрытая под молочной, тонкой кожей.

Сейчас она демонстрировала, что я монстр, не пожалевший молодую, только начинающую жить, невинную девушку. Как будто я не знал этого. Картина ее смерти вращалась передо мной, заставляя упасть на колени, из-за накатывающей слабости и изможденности. Я убийца, лишивший самого дорого, что у нее было – жизни.

Она стояла рядом со мной, облаченная в черные одежды, и наслаждалась моими мучениями и терзаниями. Я, упав на бок, стонал, хватая себя за волосы, испытывая всепоглощающий ужас от свершенного, а она получала нескончаемое удовольствие. На ее лице проявлялась кривая, торжествующая ухмылка. Она знала, что делала.

- Пожалуйста, перестань, - ревел я. – Нет, продолжай, я заслужил каждую секунду этого.

И она снова хохотала, рассматривая свое безжизненное, обмякшее, обескровленное тело.

Я хотел дотронуться до нее мертвой, лежащей на земле. Но тела не было, только образ. Мои руки проскальзывали сквозь нее, и я открывал рот, пытаясь кричать, но не слышал себя, у меня не было голоса. Заставлял себя орать громче, до давящей боли в груди, но все тщетно. В моих ушах раздавался лишь звук ее леденящего душу хохота.

Чернота.

Немая тишина. Но она рядом, я знаю. Она ни на минуту не оставляет меня с тех пор, как я попробовал ее кровь, соблазнившись, не справившись, убил.

Иногда она приходила с ножом, длинным, слегка изогнутым у основания. И она резала себя на моих глазах. Ее вены, вспоротые острым лезвием, раскрывались, и кровь, ее алая, ароматная кровь била фонтаном. Я ощущал ее запах на языке, в горле. Горящий, тлеющий, полыхающий огонь, словно раскаленным добела железом, пронзал мою плоть, выжигая ее. Яркие, теплые капли брызгали мне в лицо, а я пытался уклониться, заставляя девушку зло смеяться над моими бесполезными действиями. Руками я размазывал красные полосы по щекам, понимая, что плачу подходящую цену за свою слабость.

Иногда она втыкала нож в свой живот, медленно. Клинок входил в ее плоть, как в подтаявшее масло, легко и без усилий. И она визжала, широко открыв рот и дико распахнув глаза, словно испытывая невыносимую боль. Я чувствовал эти нереальные мучения. Нож как будто входил в меня, и я кричал вместе с ней, испуганный и обезумевший.

Почему она делает это? Мучает себя… и меня.

Оставивший свою семью, вот уже десять лет я прихожу на ее могилу и вымаливаю прощение. Но нет мне пощады, и я знаю это лучше, чем кто-либо.

Я смахиваю прилипший желтый лист, упавший со стоящего рядом дерева, с поржавевшей таблички с ее именем. Изабелла Свон. Любимая дочь, не вынесших смерти единственного ребенка, родителей. Могила Чарли, ее отца, неподалеку. Он просто угас за несколько месяцев, потеряв смысл жизни. А Рене повесилась, но ее могилы здесь нет, поэтому я не могу поклониться и ей тоже.

Недавно, все тем же ножом, Изабелла перерезала глотку Элис. Сестра кричала и сопротивлялась, ее ноги дрожали в предсмертных судорогах, и она хрипела, захлебываясь, лишаясь жизни вместе с вытекающей кровью.

Я знаю, у Элис нет крови, и умереть она не может, но Изабелла понимает, что делает. Смерть близких по моей вине, это еще одна изощренная пытка.

Элис – милая, добрая сестренка умирала, и я видел по ее глазам, как она ненавидит меня. Ее больше нет, и это моя вина. Теряя последние капли жизни, она смотрела осуждающе и проклинающе, ее вера в меня была бесконечной, а я не смог.

- Ты лишил жизни их всех, - жутким голосом шептала мне в ухо Изабелла, рисуя кровью Элис на полу сердце.

- Когда ты оставишь меня в покое? – стонал я, обессилено и обреченно глядя в ее бледное лицо.

- Никогда.

Время от времени перед моими глазами мелькали яркие вспышки света и, словно урывками, я видел мертвых детей. Убитых. Они лежали повсюду, где-то сваленные в кучу, где-то по одному, скорчившиеся в неестественных позах. Их глаза были открыты и они, остекленевшие, все были направлены на меня.

- Что это? – поникшим, потерянным голосом спрашивал я.

- Просто мертвые люди, - пожимая плечами, смеялась она. – Посмотри, - она указала пальцем в сторону маленькой девочки с темными волосами и шоколадными глазами. – Это я.

Она подошла к девочке и присела рядом с ней на колени.

- Она хотела жить, - задумчивым голосом произнесла Изабелла, поглаживая тусклые, безжизненные кудри. – У нее были свои интересы. Ей нравились книги, музыка…

Она подняла девочку на руки и начала укачивать ее, как младенца.

А я снова кричал, хватаясь за волосы. Жаль, что я не умею плакать, во мне скопилось столько боли, хотелось отчаянно рыдать, выть, стонать.

Хотелось отключиться, вырубить сознание, сбежать от себя, от нее, уснуть и забыться. Хотя не думаю, что это принесло бы мне желанное успокоение. Она пришла бы ко мне во сне.

Иногда она показывала мне моих родителей, настоящих, тех, что родили меня, любили и воспитывали, мечтая увидеть в будущем истинного джентльмена.

Сейчас в их глазах плескалось разочарование. Я не оправдал и их надежд тоже, я стал убийцей.

Изабелла, как в кино, прокручивала моменты моих срывов, моих ошибок в те времена, когда я был молодым вампиром. Я убивал и пил кровь, откидывая безжизненные тела в сторону, а родители стояли неподалеку и с ужасом на их милых лицах, наблюдали за моим падением. Мама в немой мольбе протягивала ко мне руки, в ее глазах стояли слезы, а лицо было перекошено от страданий. Отец, мой сильный и мужественный отец, удерживая ее за талию, не позволял приблизиться ко мне и отводил глаза, не способный принять весь ужас моих поступков.

Я стонал в голос, зажмурившись, пытался спрятаться от этих видений, а Изабелла улыбалась, демонстрируя широкий, счастливый оскал. Но потом вдруг ее улыбка пропадала, и она, наклонив голову вниз, глядя на меня из-под бровей, мрачнела, и ее взгляд пронизывал меня острой, раздирающей болью.

Я давно проклял себя, и она не оставляла мне шанса и надежды существовать ради тех, кто все еще пытался удерживать меня.

Карлайл, Эсме, Элис. Их звонки время от времени разрывали мертвую тишину моей комнаты. Но я был не способен отвечать им, измученный, растерзанный, недостойный больше их переживаний и поддержки. Я предал их всех в тот день, когда убил прекрасную девушку, выпив ее до дна.

Иногда Изабелла выходила из себя, и ее ярости не было предела. Она крушила наш дом, разбивая вазы, окна. Мой старый, белый рояль давно нашел свою погибель, его обломки – останки были раскиданы по всему дому. Это, некогда счастливое жилище, теперь было умершим. Здесь больше никогда не звучал веселый смех, похожий на переливы колокольчиков, не лились в унисон голоса, исполняя любимые песни, не пахло свежими цветами, не включался свет по вечерам, и даже восходящее по утрам солнце, казалось, боялось освещать этот темный склеп и скрывалось в темных, низких тучах.

- Прости меня, - кричал я, - не могу больше выносить все это.

А она смотрела на меня с холодной ненавистью.

- Знаешь, что самое страшное? – однажды спросила она. – Ты лишил себя будущего.

И она показывала мне образы того, чему никогда больше не суждено сбыться.

Но могло быть? Я любил ее? Боже, как же я любил ее… и убил, не позволив себе познать эту сторону жизни. Она была предначертана мне.

Я видел все: доверие, дружбу, любовь, свадьбу, остров, беременность, ребенка, прекрасную девочку. Это все могло быть у меня, но не будет. Я уничтожил наше будущее своими руками.

Казалось, что сильнее боли мне испытывать не доводилось, мое тело, словно было зажато в тиски, и я не мог вздохнуть от того, как сводило мою грудь. Каждую косточку моего тела выкручивало от резкой, зудящей боли. Уши закладывало, как в вакууме, и в голове стоял лишь равномерный, беспрерывный гул.

Обхватывая голову руками, я с такой силой сжимал виски ладонями, что мечтал раздавить свои мысли, видения, избавиться от осознания своей ничтожности. Я червь, никто, пустое место.

Изможденный и измученный, я больше не мог существовать. Она не оставляла мне выбора. Я сам не оставил себе выбора, разделив свое существование на «до» и «после». Судьба, которую я ненавидел всеми фибрами своей души, готова была дать мне шанс, но я сам отказался, совершив непростительное.

Она права, изводя меня, я заслужил это. И я сделаю то, чего она ждет от меня, чего добивается, к чему подталкивает. Последний раз я оглядываю разрушенный, мертвый дом и ухожу. Сегодня подходящий день.

Я скидываю рубашку в центре города и выхожу под палящее солнце.

Какое же оно теплое, ласкающее, странно, но я наслаждаюсь последними минутами жизни. Я смотрю в ее равнодушные, прищуренные глаза, а потом до меня доносится ее отрезвляющий, резкий хохот.

Вольтурри уже близко, я слышу их мысли…