Cаундтрек: Landon Pigg - The Way It Ends

*От имени Эдварда.*

Говорят, мы используем возможности нашего мозга лишь на двадцать процентов. Эта информация часто проскальзывает в новостях, в интернет-рассылке, газетах. И большинство людей пропускает это буквально мимо ушей. Нет, они, конечно, могут призадуматься над тем, что могли бы запомнить, выучить и с помощью полученных знаний сделать, но это так и остается на уровне мимолетной мысли.

Но однажды настанет такой момент, когда ты неосознанно вспомнишь ту новость по одному из центральных каналов, который ты переключил в поисках какого-нибудь ситкома; или в памяти всплывет та заметка в газете, по которой ты лишь пробежался взглядом. Ты вспомнишь о том, что использовал лишь пятую часть своих возможностей и пожалеешь об этом.

Пожалел и я. Мне нужны были все сто процентов возможностей. Зачем? Чтобы не сойти с ума.

Я сразу заподозрил неладное, когда аппарат, следящий за сердцебиением нашего ребенка, начал противно пищать. Испуганный взгляд медсестры и Кевина, а затем это громкое, четкое и совершенно отчаянное: «В операционную. Быстро!»

Я не помню, как оказался перед дверьми операционной, в которую только что завезли мою жену.

Даже не помнил толком, что объяснял мне отец, кроме слова «задыхается».

- Ты не можешь здесь остаться, - строго сказал он, выпроваживая меня за дверь.

- Я не уйду, - отрешенно сказал я, через стекло наблюдая за тем, что творится в операционной.

- Нет, ты уйдешь, - рявкнул отец. – Здесь может находиться только медперсонал. Иди сам, иначе я позову охрану.

Сказав это, отец повязал маску на лицо и принялся мыть руки, а в помещении появились еще несколько врачей.

- Стивен, выведи его, - строго сказал одному из них Карлайл.

И я уже был готов уйти сам, но увидел, как врач вынимает темно-синий с фиолетовым оттенком комочек из моей жены. Как несет его к маленькому столику, вокруг которого уже суетятся несколько людей.

- Сэр, вам нужно выйти, – это прозвучало так неубедительно, тихо, и я даже не попытался отреагировать. Мой взгляд был прикован к происходящему внутри операционной.

К толпе медперсонала, крутящейся вокруг столика с моим сыном.

И к жене, лежащей на операционном столе. Она была окружена лучшими докторами, я был уверен. И первые несколько секунд после извлечения ребенка, они, казалось, работали безо всякого волнения, абсолютно спокойно. Словно все было по плану. Но все в миг изменилось.

Я был далек от медицины, но даже я знал, что прямая линия на мониторе и громкий пронзительный писк означают отсутствие сердечной деятельности.

Через несколько секунд после рождения сына, сердце моей жены остановилось.

- Черт! – громко выругался Карлайл, прекращая мыть руки и буквально срываясь с места в операционную.

А я… Кажется, это называется шок. Я не понимал, что происходит вокруг, не осознавал. Даже не заметил, как кто-то вывел меня в холл больницы, как посадил рядом с моей семьей. Перед глазами был лишь тот монитор и прямая линия.

- Что? Что случилось? – взволнованно спросила Элис, хватая меня за руку. Моя крошечная сестричка вцепилась в мою ладонь так, что, казалось, ее ноготочки оставят кровавые следы в форме полумесяцев.

- Эдвард? Что с Беллой? – Свободной рукой Элис повернула мое лицо к себе.

- Остановка сердца, - отрешенно сказал я.

- Что? – ахнула сестра.

- Что? – Джеймс, сидевший рядом, положил руку мне на плечо и развернул к себе лицом.

- У Беллы… Остановка сердца… - пробормотал я негромко.

Элис еще сильнее сжала мою руку, а Джеймс стал бурчать себе под нос: «Они справятся».

Остальные же просто молчали, с испугом вглядываясь в лица снующих туда-сюда врачей.

А я пытался заставить свой мозг работать на долбанные сто процентов. Ожидая хоть каких-то новостей, я вспоминал лицо любимой, пытался вспомнить каждую черточку ее лица, ее улыбку, ее глаза, ее выражение лица, когда она сердилась, веселилась. Я пытался вспомнить наше знакомство, наш первый поцелуй, признание в любви, первую ночь, предложение руки и сердца, репетицию свадьбы и само торжество. Я пытался вспомнить все в мельчайших деталях и не мог. Словно кто-то стирал мои воспоминания ластиком так, словно они были нарисованы простым карандашом.

Я видел перед собой размытое пятно - лишь очертания, и никаких деталей. И это до жути пугало меня. Вновь и вновь я пытался вспомнить, но ничего не получалось – воспоминания ускользали…

Я взглянул на часы. Казалось, я сижу тут уже целую вечность, а никаких новостей до сих пор нет.

- Сколько прошло времени? – негромко спросил я.

- Не знаю… Может, минута… две… - растеряно пробормотал Джеймс.

Минута. Уже целую минуту сердце Беллы не бьется. Или две. Просто не бьется…

Вдруг двери, ведущие в операционную распахнулись и оттуда выбежала какая-то девушка. Она на ходу стянула с лица маску и периодически поглядывала на часы.

- Что? Что с ней? – я вскочил мгновенно и преградил девушке путь.

- Простите, сэр, я должна идти, - пробормотала она, пытаясь обойти меня.

- Что с моей женой? – процедил я сквозь зубы.

- Врачи занимаются ей и вашим сыном, она делают все возможное.

С этими словами, девушка все же юркнула мимо меня и помчалась дальше.

- Что-то не так с ребенком? – испуганно спросила Элис.

- Я… Я не знаю… - рассеянно пробормотал я. Меня охватила паника. Сердце забилось в груди, как сумасшедшее, а взгляд заскользил по лицам родных, окружающим меня предметам, но я не мог сфокусироваться ни на чем.

Сердце моей жены не бьется. Также как и сына.

Опершись о стену, я просто скатился на пол и закрыл лицо руками, отрешенно мотая головой и не веря в происходящее.

Как? Как такое возможно? Господи, я знаю, что был чертовым ублюдком. Мне никогда не отмыться от той грязи, что окружала меня, но… Но ведь это ты послал мне этого ангела, моего ангела – Беллу. Она изменила меня, я сам изменился, захотел стать лучше ради нее! Ты же не можешь просто забрать ее обратно! Все это бессмысленно! Бессмысленно! Зачем дарить Виолетте настоящую маму, а затем забирать ее? Зачем дарить надежду Белле родить ребенка, воспитать его, любить, а затем забирать? Зачем было давать мне счастье, а затем забирать? Зачем? Если это расплата за грехи, то я предлагаю другой вариант – забирай меня, а их оставь. Только не их…

В момент отчаяния мы часто ищем поддержку у Бога, даже если обычно не вполне в него верим. Так же и я – сидя на полу больничного холла, умолял вернуть к жизни любимую жену и сына.

Убрав руки от лица, я взглянул на часы – прошло тридцать секунд с тех пор, как я узнал, что жизнь моего сына тоже под угрозой.

Всего половина минуты. Обычно она пролетает так быстро – не успеваешь и заметить. Но сейчас эти тридцать секунд длились вечность. С каждой секундой надежда таяла, с каждой секундой мозг жены получал все меньше кислорода, с каждой секундой мы приближались к тому моменту, когда просто нельзя будет ничего поделать…

Я не заметил, как рядом со мной оказалась Элис. Она крепко сжала мою руку, привлекая к себе внимание.

Взглянув на сестру, я заметил ее подрагивающие губы и полные испуга глаза.

- Они справятся, - неуверенно прошептала она, всхлипнув.

- Да, должны справиться, - негромко ответил я, притягивая сестру к себе в объятия.

Да, мы никогда не могли с Элис общий язык, но сейчас именно ее поддержка была мне необходима. Как и моя ей.

Глаза предательски защипало, и я поднял взгляд к потолку, мысленно успокаивая себя тем, что раз никто не вышел к нам с плохими вестями, значит, врачи борются. Значит, надежда все же есть…

И как только я подумал об этом, все те же двери, ведущие в операционную, открылись, и в холл вышел отец.

Одним движением он сорвал с лица маску, затем халат и, скомкав их, швырнул на одну из стоек с перевязочными наборами.

Затем, он оперся на нее руками, отдышался и подошел к нам.

Я боялся смотреть ему в глаза. Не хотел вообще думать о том, что он здесь, с нами, а не в операционной, что он не борется за жизнь моей жены и сына.

- Нет, - замотал я головой, - нет, черт!

- Эдвард, - еле слышно сказал отец.

- Нет, - вновь сказал я. – Ты не должен быть здесь. Прошло мало времени, есть шанс…

- Эдвард, - вновь сказал отец, - все хорошо.

- Что?

- Все хорошо. Белла и ребенок в порядке. Пока в порядке.

- О Боже мой, - Элис, обнимавшая меня, с облегчением выдохнула и стала вставать, поднимая и меня.

- Они живы? - все еще не веря, спросил я отца.

- Да, - Карлайл улыбнулся и слегка похлопал меня по плечу.

Я не мог описать свое состояние. Это была дикая смесь счастья, безграничной радости и облегчения.

Живы! Оба! Белла и мой сын. Оба. Мои ангелы, они живы!

***

Всем понадобилось какое-то время, чтобы прийти в себя. Сидя в кабинете отца, мы пили кофе, негромко переговариваясь, когда пейджер отца запищал.

- Все в порядке? – взволнованно спросил я.

- Более чем, - улыбнулся отец. – Идем.

Карлайл поднялся с диванчика и вышел из кабинета, я последовал за ним. На лифте мы поднялись на два этажа выше. В детское отделение.

Остановившись у стойки с одноразовыми халатами, отец протянул один мне, и взял один себе.

После того, как халаты были надеты, мы стояли на пороге палаты, в которой лежали новорожденные.

- Мистер Каллен, - одна из медсестер приветливо улыбнулась и, схватив одну из карточек, протянула ее отцу.

- Как он?

- Все в полном порядке. Все показатели в норме, словно ничего и не было, - ответила она.

- Это хорошо, - улыбнулся Карлайл, просматривая карточку. – И раз все в порядке, пора вам познакомиться.

Он взглянул на меня, а я стал озираться по сторонам, пытаясь найти взглядом сына.

Отец отложил карточку и подвел меня к одной из пластиковых кювет, в которых обычно выхаживали недоношенных или «сложных» детей.

Там, окруженный проводками, подключенными к монитору, следящему за давлением и сердцебиением, лежал мой сын.

Крепенький малыш со светленьким пушком на голове, он недовольно поморщился во сне и сжал ручки в кулачки.

Медсестра помогла отцу вытащить малыша, а затем отец положил его мне на руки.

Что-то теплое мгновенно пронеслось по моим венам. Это тепло окутало каждую клеточку моего тела нежностью и любовью.

- Поздравляю, - негромко сказал отец, улыбнувшись.

А я не мог оторвать взгляда от сына. Я пропустил все это однажды, и не собирался повторять ошибки дважды.

Пока Белла была в палате интенсивной терапии после операции и без сознания, я был с сыном. Держал его на руках, убаюкивал, хотя тот и не плакал, и даже покормил детской смесью из бутылочки, когда пришло время.

Через пару часов все же пришлось положить малыша обратно в кузов, а также повторить некоторые анализы, а мне наконец разрешили пойти к Белле.

Моя малышка, невероятно бледная, лежала на кровати без сознания, под действием снотворного.

- Она потеряла много крови, но все будет хорошо, - заметив мой взволнованный взгляд, ответила медсестра. – И кстати, она должна уже скоро очнуться. А потом мы снова дадим ей немного поспать, чтобы набраться сил.

- Хорошо, спасибо, - кивнул я.

Буквально через несколько минут Белла действительно пришла в сознание. Едва слышно спросила о сыне и вновь провалилась в сон. А я сидел рядом, держал ее за руку, гладил по щеке и рассказывал о сыне. А еще о том, что я самый счастливый человек во вселенной.

***

*От имени Беллы.*

Когда я проснулась в следующий раз, сил у меня было значительно больше, да и чувствовала я себя вполне приемлемо. Эдвард даже сходил мне за завтраком.

- Так ты расскажешь, что случилось? - спросила я, откусывая больничный кекс.

- Давай, ты наберешься сил, поправишься, и я все расскажу? Или позову Кевина? – с небольшим волнением в голосе ответил он.

- Что случилось, Эдвард? Мне нужно знать.

Он глубоко вдохнул и спросил:

- Что ты помнишь?

- Меня привезли в операционную, малыш задыхался... Все... - сказала я.

- Ну, да... Была отслойка плаценты, поэтому малыш и стал задыхаться. Ты еще была в сознании, когда врач сделал разрез на животе, ждать было нельзя. Он сказал... Что ты просила спасти ребенка и поэтому... Поэтому, рискнул тобой... Но... Когда малыша достали, у него не билось сердце. Врачи стали реанимировать его, а в это время у тебя стало резко падать давление, и тоже пропал пульс...

Я ошарашено смотрела на Эдварда, забыв о том, что кекс нужно прожевать, а для организма желательно было бы еще и дышать.

Но то, что я и наш сын пережили клиническую смерть, повергло меня в шок.

- А потом, - сглотнув, Эдвард продолжил, - в общем, вы никак не реагировали на реанимацию, а потом вдруг... Одновременно ваши сердца уверенно забились, вы оба задышали...

- Одновременно?

- Да, - кивнул Эдвард, - прямо мистика какая-то... Три минуты вы никак не реагировали на реанимацию, совсем…

По моему телу пробежал миллион мурашек.

- Что с малышом?

- Он в порядке, - сказал Эдвард, - врачи просто решили перестраховаться и понаблюдать за ним. Клиническая смерть... Это... Жутко... В общем, могут быть последствия...

Я понимающе кивнула. Разумеется, все это могло отразиться на нашем малыше в дальнейшем, но я почему-то была уверенна в том, что все будет хорошо.

- Ты видел его? - спросила я.

- Да, - мягко улыбнулся он. – Пока ты спала, я рассказывал тебе о нем.

- Я ничего не помню, - хихикнула я. – Может, потому, что я спала?

- Глупышка, - усмехнулся он, чмокнув меня в щеку. – И кстати, мне не пришлось даже охранять двери детского отделения от наших сумасшедших родственников... Такое понимание – это редкость…

- Они что, здесь?

- Да, - засмеялся Эдвард. - Все приехали в течение часа после того, как мы привезли тебя сюда, еще вчера. Просто никто не решался войти.

- Умно, - засмеялась я.

- Ну, да, - согласился он со мной. - А потом... Потом вы так всех напугали, что никто не мог пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы уехать домой.

- Все ночевали здесь? - ошарашено спросила я.

- Да. Джейк, Анж, Роуз, Эммет, Джаспер, Карлайл, Элис и Джеймс, - перечислил он. - Джессика и мама постоянно звонили, узнавали у Роуз что и как, я едва ли мог разговаривать нормально. Твоим родителям я не звонил - решил дождаться утра.

Меня повергло в шок то, что почти вся наша семья и друзья провели целый день в больнице, переживая за меня и малыша.

- Они все еще здесь, - сказал он, - если ты хочешь, могу кого-нибудь позвать...

- Нет. Пока не хочу, - сказала я. - Хочу побыть с тобой.

Эдвард улыбнулся, убрал столик, на котором остались остатки моего завтрака и крепко обнял меня.

- Не пугай меня так больше, - прошептал он.

- Постараюсь, - вздохнула я.

- Я чуть не сошел с ума за те несколько минут, что ваши сердца не бились. Самые ужасные несколько минут в моей жизни.

- Прости, - прошептала я.

Эдвард нежно поцеловал меня в макушку и погладил рукой щеку.

- Я так люблю тебя.

- Я тоже люблю тебя, - улыбнулась я.

В этот момент в дверь постучали, и в палату вошла медсестра, везя перед собой детскую больничную люльку.

Сердце бешено забилось в груди, а по телу пробежала мелкая дрожь. Малыш.

- Ну, готовы? - улыбнулась медсестра.

Мы с Эдвардом молча кивнули. Любимый мягко улыбнулся и легонько сжал мое плечо.

- Это хорошо, - засмеялась она.

Поставив люльку рядом с моей кроватью, медсестра взяла на руки небольшой комочек, одетый в бежевые ползунки, кофточку и шапочку, и протянула его мне.

- Познакомься, малыш, это твоя мама. С папой ты уже знаком, - мягко прошептала она, кладя мне на руки сына.

Он чуть нахмурил лобик и выпятил вперед губки, оказавшись у меня на руках.

Мой...

Осторожно дотронувшись до его щечки, я все еще не могла поверить, что это мой ребенок. Что я смогла выносить его и родить.

Мой...

От него приятно пахло детской присыпкой и смесью, которой вероятно его покормили, пока я была без сознания. Наклонившись к его головке, я глубоко вдохнула его запах и нежно чмокнула в носик.

Мой...

- Привет, - прошептала я, взяв его крохотную ручку. Маленькие пальчики тут же цепко схватили мою руку, пусть и не осознанно. Но это было так приятно...

Мой...

Малыш негромко сопел и периодически причмокивал во сне, а я все еще любовалась им. Вот оно, доказательство того, что чудеса случаются, лежит у меня на руках.

Негромкий вдох раздался рядом со мной, и я вдруг вспомнила, что не одна. Эдвард с нежностью смотрел на нас, не решаясь потревожить.

Сынишка негромко прокряхтел во сне, а мы с Эдвардом одновременно хихикнули.

Вновь нахмурившись и надув губки, малыш продолжил спать.

НАШ малыш...

- Подержишь его? – тихо спросила я. Все же, после пережитого сил у меня было маловато.

- Конечно, - улыбнулся любимый.

Он со знанием дела взял сына на руки и чмокнул его в носик.

- Отдыхай, родная, – сказал он, поднимаясь с кровати.

Малыш негромко захныкал, и Эдвард стал тихо напевать ему колыбельную, качая на руках.

Плачь стих практически мгновенно, но любимый продолжал напевать колыбельную.

Он прекратил петь лишь на несколько секунд, для того, чтобы сказать мне:

- Спасибо, любимая.

- Я люблю тебя, - прошептала я одними губами.

- Я тебя тоже, - прошептал Эдвард и продолжил мурлыкать колыбельную НАШЕМУ сыну...


_________________________________________________________________________________
Ну что ж, история подошла к своему логическому завершению. Впереди вас ждет лишь эпилог)))
Благодарим barsy за редакцию!
ФОРУМ