Глава 4. Неподвластные времени

Третье декабря

Сегодня особенный день. Наверное, один из самых важных дней в моей жизни, потому что сегодня я иду на свидание с девушкой, которую искал всю свою жизнь. Понимаю, что это прозвучит очень банально и в какой-то мере наивно, по-детски, но я чувствую, что мы с Беллой созданы друг для друга. Я понял это в момент нашей встречи, когда ее глаза встретились с моими, и мне открылась целая вселенная новых чувств, о которых я знал, пожалуй, только из книг или фильмов. Тогда впервые в жизни я понял, что значит любить.
Раньше мне казалось, что любовь – это влечение, труднообъяснимая тяга к какому-то определенному человеку, с которым, как тебе кажется, ты хочешь быть всегда. Но через некоторое время эта тяга начинает слабеть, пока в определенный момент не исчезнет окончательно. Сейчас я понял, что любовь, я говорю о настоящей любви, – это нечто большее, чем просто физическое желание. Любовь, если она настоящая – меняет тебя полностью.
Еще вчера я не мог представить себя без билета на самолет в очередную экзотическую страну и цифрового фотоаппарата, а сегодня я не представляю себя без Беллы. И только мысль о том, что всего через несколько часов мы будем вместе, греет мне сердце.
Перед тем, как выйти из дома, я бросаю мимолетный взгляд на рояль; в голове рождаются созвучия для новой мелодии.
Но у меня уже не остается времени.

~*~

Дорога до парка, где каждую зиму заливают уличный каток, была недолгой, поэтому я решил снова пройтись пешком. Автомобиль – это хорошо, это быстро и престижно, однако за рулем, сидя в душном салоне, никогда не испытаешь таких ощущений, которые ощущаешь, гуляя на свежем воздухе, особенно когда светит солнце, а мороз почти не ощущается. Я думаю, это замечательно.
Так странно быть в парке в будний день ровно в полдень: людей почти нет, вокруг так тихо, что невольно забываешь об остальных восьми миллионах, живущих в этом городе. Пока я ждал Беллу, мне встретилось человек семь или около того: молодые мамы с маленькими детьми и несколько студентов, бурно обсуждающие нового лектора; на катке народу было еще меньше, оттого не заметить в толпе Беллу было просто нереально. Она немного опаздывала, заставляя меня нервничать и волноваться, как перед написанием контрольной или важным собранием. Я никак не мог выбросить из головы мысли о том, что она может вообще не прийти. Хотелось верить, что моя девочка не такая. Хотелось быть уверенным на все сто, что все будет именно так, как я планировал.
Несколько раз я порывался отправиться на поиски цветочного магазина за букетом в подарок для Беллы, я хотел произвести на нее хорошее впечатление, самое лучшее, которое только мог, а потом мне в голову пришла мысль, что она может посчитать меня слишком занудным или старомодным. Чего там греха таить – я не знал, что нравится таким девушкам, как Белла. Может она не любит цветы, может у нее аллергия или она ярая защитница природы. Лучше не рисковать.

Первые пятнадцать минут (да, я смотрел на часы чаще, чем когда-либо раньше) я ждал относительно спокойно: девушка может опаздывать на свидание, это ее право еще с давних времен.
Она появилась ровно в 12:21 – забавное время. Белла стояла спиной ко мне, вглядываясь в малолюдные аллеи парка, она ни разу не оглянулась назад, чем я и воспользовался, чтобы сделать ей сюрприз. Я подошел к ней со спины и осторожно закрыл ладонями ее глаза.
- Угадай, кто? – промурлыкал я. Белла сначала встрепенулась, негромко вскрикнув, но, услышав мой голос, успокоилась. Ее губы растянулись в улыбке.
- Мой личный преследователь, - сказала она, смеясь. Как я был рад, слышать, наконец, ее певучий голос.
- А я уже и не надеялся увидеть тебя, - я выпустил Беллу из своих объятий, позволяя ей повернуться ко мне лицом.
Сегодня она выглядела как-то иначе. С первого взгляда мне было трудно понять, что именно изменилось в ней, но не заметить эту перемену было достаточно сложно. Ее глаза, я мог поклясться, что сегодня в них появился радостный блеск.
- Я опоздала? Извини, не люблю часы.
- А что еще ты не любишь? - поинтересовался я.
- Календари - они вызывают у меня чувство ограниченности. Тебе никогда не казалось, что такие вещи, как часы и календари, созданы для того, чтобы стеснять людей в рамки, делать их рабами чисел и временных промежутков?
- Тебя пугает время? – я не переставал удивляться этой девушке и ее мыслям – немного пугающим, но таким правильным.

- Меня пугает наша зависимость от него. Посмотри на этих людей, - Белла кивнула в сторону небольшой группки парней, что шли так быстро, как только могли; один из них постоянно поглядывал на часы. – Видишь, они спешат, боятся куда-то не успеть. Я понимаю, что у каждого из нас есть свои дела, работа, в конце концов, но как быстро за этим всем проходит жизнь... – Белла смотрела вслед мужчинам, давно скрывшимся из нашего поля зрения. Я никогда не видел ее такой задумчивой, такой серьезной, что мне стало не по себе. - Итак, я отвлеклась, - она снова стала собой так же неожиданно.
- Похоже на то, - согласился я.
- На чем мы остановились? Ах, да, каток.
Я до последнего надеялся, что она откажется от этой идеи, сославшись на плохую координацию, но, похоже, Белла была не из тех, кто отступал от своих намерений. А я не имел особого желания демонстрировать свои навыки мастерского падения на льду. По-правде говоря, в умении кататься на коньках от Беллы я ушел недалеко.
Она решительно направилась к небольшой кабинке, где можно было взять напрокат коньки. Я пасовал, оставаясь на том же самом месте. Заметив это, она вернулась и взяла меня за руку.
- Ты идешь? – спросила она.
- Белла, я должен признаться: я на льду – просто какая-то катастрофа. Скользящая катастрофа. Я думал, может нам лучше пойти в кафе или еще куда-нибудь подальше отсюда.
- Скользящая катастрофа, - Белла театрально закатила глаза. – Мы стоим друг друга, Эдвард.
- Тебе не становится смешно, когда ты представляешь нас двоих, едва стоящих на ногах, на этом ужасном льду? – не сдавался я.
- На то мы и вместе: один станет падать, другой поддержит, - спорить с Беллой простой задачей точно не было.
- А если мы оба упадем?
- Ты такой зануда, Эдвард! – рассмеялась она. – Ты всегда такой боязливый или это просто фобия?
- Я боюсь только того, в удачном исполнении чего я не уверен.
- Тебе не надоедает делать только то, что у тебя хорошо получатся? – она говорила спокойно и уверенно, как знающий свое дело психолог. – По-моему, это скучно.
- Я не люблю риск.

- Значит, ты не любишь жить, - мрачно заключила Белла. – Ты никогда не думал о том, что мы рискуем постоянно? Каждую минуту, каждый час мы рискуем попасть под машину, - она выпустила мою руку и принялась загибать пальцы, - быть раздавленным обвалившимся зданием, получить удар током, пользуясь электроприборами, подавиться насмерть, даже заснуть в собственной ванной и захлебнуться. Мы рискуем каждую секунду, так что же теперь, никуда не ходить и лежать в постели целый день?! Это бессмысленно, Эдвард. И к тому же смешно.
Сейчас, впрочем, как и всегда, я был полностью согласен с Беллой. Она не переставала удивлять меня своими речами, каждое слово в которых было абсолютной правдой.
Но все-таки каток…
- Белла, я…
- Никаких возражений, Эдвард. Мы договаривались, что я буду учить тебя жить правильно, помнишь? Так вот, считай это первым уроком. Наше задание – пойти к той будке и взять две пары коньков, а дальше ты знаешь.
Я не стал даже пытаться перечить ей, а лишь послушно выполнил все, что она сказала. Сейчас мы сидели на лавочке рядом с входом на каток, отгороженным металлической цепью, и натягивали коньки. Они оказались тяжелее, чем я думал. Завязывая шнурки, я думал о времени. Раньше мне никогда не приходилось задумываться о времени настолько глобально, как Белла заставила меня задуматься о нем. Я думал о том, что такое время и почему мы так сильно зависим от него. Ничего конкретного за такой короткий промежуток мне не удалось надумать, но вывод я сделал такой же, как и Белла: время ограничивает, создает ощущение контроля. Кошмар заключается в том, что не мы контролируем время, а оно контролирует нас. Это очень грустно.

Не верьте никому, кто говорит, что люди свободны. Мы никогда не будем полностью свободны, пока не научимся игнорировать время, как это делает Белла.
Стоять на коньках было жутко неудобно. Как-то непривычно. Мне показалось, что даже Белла чувствовала себя увереннее, ступая на лед. Рядом с ней я казался себе настоящим убожеством, размахивая руками, как утопающий; ухватиться было толком не за что: Белла потащила меня вперед, прочь от боковых ограждений, не задумываясь о том, что с минуты на минуту мы все-таки навернемся.
Девушка вела себя немного смелее меня. Пока я старался не делать вообще никаких движений, балансируя руками в попытках удержать равновесие, она смело направилась в самый центр катка, держась гораздо увереннее меня. Я удивлялся, почему она до сих пор не упала, но больше всего удивлялся тому, что сам до сих пор стою на ногах. Белла звала меня к себе, но я оставался на прежнем месте, боясь даже пошевелиться. Боже, я сам себе казался таким жалким, что вполне разделял мнение маленькой девочки, что улыбалась, глядя на мои попытки держать равновесие; ни о каком движении вперед или назад не шло и речи.
Сделав пару небольших кругов, она исчезла у меня из виду. Пока я чувствовал себя беспомощным ребенком, выброшенным на безлюдный остров, и оглядывался в поисках единственного человека, который мог помочь мне, я едва не упал. За это время я успел возненавидеть и лед, и себя, и свои коньки. Когда мое отчаяние дошло до крайней точки, появилась Белла. Она налетела на меня сзади, и мы оба едва не упали. Под давлением ее тела я подался вперед, рискуя поцеловаться с холодным льдом, она вцепилась мне в спину, громко смеясь; похоже, вся эта ситуация ее дико забавляла, мне же было совсем не смешно, я удивлялся тому, что мы все еще не падали. Лишь чудом нам удалось удержать равновесие, и некоторое время мы просто ехали вперед: я – согнувшись пополам на негнущихся ногах и Белла – повиснув на моей спине. Хорошо, что она хотя бы стояла на ногах, иначе мы оба сейчас валялись бы на льду. Я молился на то, чтобы сила скольжения ослабла до того, как мы врежемся в перила, но попытаться затормозить я не отваживался довольно долгое время, сначала от страха, а потом мне уже не хотелось тормозить. Я вдруг понял, почему Белле было так хорошо, я настроился на ее волну, подхватил заряд – называйте, как хотите, мне просто было весело.
Весело и так просто.

Я чувствовал себя маленьким ребенком, держащим в руках весь огромный мир.
Чувство какой-то завершенности, осмысленности бытия не покинуло меня… даже когда я потерял равновесие. Сначала упал я, а на меня рухнула и она. Никогда не думал, что можно так весело падать.
Мы продолжали смеяться, лежа на льду, подниматься никто не собирался, да и я с трудом мог представить себе, как мы будем это делать. Все мирские заботы разом покинули меня, теряя свою значимость. Другие люди старались объезжать двух ненормальных, заливающихся истерическим хохотом, что лежали посреди катка. Никому не было известно, что мы чувствовали в те минуты. Никому не было известно, насколько нам было хорошо. Просто оттого, что мы были вместе.
- Ты такой неуклюжий, Эдвард! – сквозь смех заявила Белла. – Я думала, что это тебе придется не отпускать меня ни на секунду.
- Да ты сама грация по сравнению со мной!
Мы продолжали смеяться еще очень долгое время, пока я не почувствовал, что мой голос садится.
- Встаем? – повернув голову ко мне, спросила Белла.
Однозначно ответить на этот вопрос я не мог: с одной стороны мне было очень холодно лежать на льду, но с другой вставать совсем не хотелось. Думаю, я мог бы лежать так часами рядом с ней, если бы не вероятность подхватить себе бронхит.
- Мне совсем не хочется вставать. А тебе?
- Давай еще немного полежим так? – предложила Белла.
- Ты не боишься простудиться?
- Нет.
- Совсем?
- Совсем-совсем.

***

Солнце светило прямо нам в глаза, заставляя щуриться от яркого света. Я любовался игрой солнечных бликов на ее волосах, тонул в удивительных бездонных глазах цвета молочного шоколада - глазах счастливого человека. Теперь я точно видел, что было в них – легкость и беззаботность, она переживала то же, что и я, если не большее.
Никогда не видел таких глаз и такого взгляда, как в тот миг у Беллы. Тогда мне подумалось, что она умеет веселиться и радоваться так, будто все это у нее в последний раз, и отчасти она была права. Каждая секунда – неповторима, каждое мгновенье – последнее, ничто уже не повторится снова, поэтому надо уметь ловить момент. У Беллы это получатся очень хорошо. Хотел бы и я уметь так.
Мне недоставало только одной вещи – ее губ. Я хотел прикоснуться к ним, ощутить их на вкус, хотя бы на несколько секунд, мне и этого будет достаточно. Говорят, больно смотреть на солнце – правду говорят – но еще больнее смотреть на губы, которые не можешь поцеловать. Теоретически ничто не мешает мне сделать это, но я боюсь, что Белла не поймет меня. Мы знакомы всего три дня, а я уже лезу к ней с поцелуем. Ей это вполне может показаться неправильным. А я ничего не могу с собой поделать.
Я потянулся рукой к руке Беллы, ее холодные пальцы вздрогнули от моего неожиданного прикосновения, но руку она не отдернула, позволив мне вцепиться в ее маленькую аккуратную ладонь.

Вот он и есть – мой маленький рай – просто быть рядом с ней, держать за ее руку и не переживать о том, что ждет нас завтра. Завтра будет потом, а сейчас у нас есть только этот момент, и им надо наслаждаться, ведь никогда не знаешь, что будет после…
Кажется, я хорошо усвоил первый урок Беллы.
- Скажи, что ты сейчас чувствуешь? – тихо спросил я.
- Это сложно описать словами, - не задумываясь, ответила девушка. – Но я могу показать.
Она перевернулась на бок и немного приподнялась на локте, нависая надо мной. Ее губы стремительно приближались к моим, и прежде чем я смог понять, что происходит, осуществилось одно из моих маленьких желаний. Горячее дыхание Беллы обожгло мои губы. Ее поцелуй был таким робким и неуверенным, будто она боялась чего-то. На вкус ее губы оказались точно такими, как я и представлял себе: сладкими, как шоколад, терпкими, как хорошее красное вино. Распробовать этот вкус сразу и не получится, он слишком хорош, чтобы расставаться с ним так скоро.
Я ответил, настойчиво углубляя поцелуй, мне хотелось сполна насладиться ее неповторимым вкусом, пока я мог сделать это.
Белла первой прекратила поцелуй, резко отстраняясь от меня. Ее настроение имело привычку меняться в самый неподходящий момент. Понятия не имею, что снова случилось, но одно я знаю точно – дело было не во мне.
- Что не так, Белла? – осторожно поинтересовался я.
Она ответила не сразу, мне пришлось ждать, пока она встанет на ноги, ей все никак не удавалось удержать равновесие, она постоянно падала и злилась, едва не плача. Белла ответила мне только после того, как я встал сам и помог ей подняться. Она сказала, что это не имеет значения, хотя мне казалось иначе, но я не успел возразить или вообще хоть что-нибудь сказать, как мы вновь рухнули на лед. Со стороны, наверное, выглядело очень смешно, как двое жутко неуклюжих людей пытались устоять на коньках, держась друг за друга, но в итоге падали, теряя равновесие.

Падая в третий раз, Белла уже не могла сдержать смех, и я, глядя на нее, тоже. Я решил, что лучше не придавать особого внимания резким переменам в ее настроении, все равно мне никогда не понять их причины, а зацикливаться на этом тоже нет смысла.
- Не принимай близко к сердцу, но… всегда приятно знать, что есть еще кто-то, кто более жалок, чем ты сам, - заявила Белла, хватаясь за мою руку, чтобы встать в пятый раз.
- Ты о коньках?
- О да. Придется мне признать, что это была очень глупая затея, - мрачно заметила она.
- А мне даже понравилось, - я помог ей, наконец, уверенно встать на ноги и кое-как мы поплелись к барьеру.
- В самом деле? – удивилась Белла. – Я считала, что ты думал, что хуже свидания и придумать нельзя.
- Беллз, - я резко затормозил, не выпуская ее руку, отчего мы опять едва не упали из-за моего резкого маневра.
- Что опять?
- Это было замечательное свидание, одно из лучших в моей жизни.
- Да ладно, - не верила Белла, - это свидание было бы замечательным только в том случае, если бы я отказалась от своей затеи, а так сам видишь, у нас будет куча шишек.
- Тебе было плохо со мной здесь? – я мысленно скрестил пальцы на удачу, боясь ее положительного ответа.
- Мне было бы хорошо с тобой где угодно, Эдвард. Ты нравишься мне так, как никто никогда не нравился, и это... это плохо.
- Почему?
- Потому что мне страшно. Я не хочу сделать тебе больно, но это неминуемо, - внезапно сделавшись серьезной, Белла высвободилась из моих рук и стала прокладывать себе путь к выходу.
- Почему ты говоришь так? – я проследовал за ней, но Белла вдруг остановилась и, не оборачиваясь, нерешительно, словно сама сомневалась в своих словах, сказала.
- Потому что все хорошее когда-нибудь закончится, Эдвард, - ее голос звучал тихо и как-то горько.

Мне захотелось прикоснуться к ней, обнять, прижать к себе ее хрупкую тонкую фигурку и, зарывшись носом в мягкие волосы, прошептать, что я сделаю все возможное, чтобы это не закончилось никогда. Но я не смог. Слишком быстро. Все должно идти своим чередом.
- Ты сделаешь мне больно, только если уйдешь. На остальное плевать. У меня тоже характер не сахарный, но я готов стать другим, если это необходимо.
Не знаю, как, но эта девушка может управлять мною. Наверное, любовь – это и в самом деле безумие.
- Как я уже говорила дело не в тебе, - Белла все-таки решилась обернуться и посмотреть мне в глаза. – Я не хочу говорить об этом прямо сейчас. Пожалуйста? – она буквально умоляла, и, несмотря на жгучее желание узнать тайну этой девушки, я сдался.
- Мы можем закрыть эту тему, если ты захочешь.
- Тогда давай так и поступим.
Я не стал спорить с Беллой, в конце концов, у нас еще будет время поговорить об этом.

~*~

- Я слишком часто говорю что-то, о чем после жалею, - объяснила Белла, когда мы шли по парку прочь от ненавистного катка. Солнце слишком быстро катилось на запад, то теряясь в серых тучах, то снова выплывая на синее полотно неба.
- Мне кажется, это потому, что ты думаешь чувствами, - предположил я.
- Думаешь, это плохо?
- Думаю, это необычно, оригинально и очень интересно. Ты сама очень интересная, Белла, и все, что связано с тобой – тоже.
- А как бы ты охарактеризовал меня одним словом? – предложила она.
- Только одним? – я решил убедиться на всякий случай. Всего одно слово – это сложно в случае с Беллой. Сомневаюсь, что такого разного и многогранного человека, как она, можно охарактеризовать лишь одним словом.
- Попробуй, у тебя должно получиться.
- Непостижимая, - немного подумав, сказал я.
- Почему так? Я кажусь тебе настолько странной? Только говори как есть, я знаю, что многие считают меня немного… девушкой-не-в-себе. Ты тоже так думаешь?
- По-моему, эти многие сами не в себе, - фыркнул я. – Или они совсем тебя не знают.
- А ты меня знаешь?
- Компрометирующий вопрос, - ухмыльнулся я.
- Отвечай, - Белла, хитро щурясь, легонько пнула меня в бок.
- Полагаю, что мог бы знать тебя лучше, гораздо лучше… Но я только что понял, что не хочу. Мне нравится эта загадка в твоих глазах. Мне нравится балансировать на грани знания и незнания, и не хочется переступать эту грань, не хочется выбирать ни одну из этих сторон, - мои объяснения в точности описывали накопившиеся за прошлую ночь чувства и переживания. Признавшись себе в этом, я почувствовал легкость, облегчение. Одной проблемой для меня стало меньше, когда я вдруг понял, что хочу оставить ее тайны нераскрытыми, ведь они не особо мешают нам.
- Я думала, ты будешь из кожи вон лезть, чтобы разгадать эту загадку, - задумчиво пробормотала Белла.
- Ты этого хочешь?

- Только не надо игр! – резко запротестовала она. - Давай оставим все, как есть. Реальность – зыбкая штука, а счастье – так и вообще похоже на мыльный пузырь: легко уничтожить, собрать снова невозможно.
- Тебе нравится жить просто, ничего не усложняя, - догадался я.
- Правильно. Зачем усложнять, если в мире и так почти все слишком сложно? – вопрос Беллы звучал почти как утверждение, спорить с которым я не мог – слишком верное оно было.
- Жить просто – очень трудно. Я стараюсь с тех пор, как мы встретились, но у меня ничего не получатся, - признался я.
- Парадокс: все простое – сложно, а все сложное – просто…
- И голову можно сломать, думая, как быть в этой ситуации, - закончил я.
- Удивительно, с каких пор мы заканчиваем предложения друг за другом?! - Белла звонко рассмеялась, заражая смехом и меня. Теперь я точно был уверен, что никогда не смеялся так много, как сегодня.

***

Мне удалось успокоиться не очень скоро. В реальный мир меня вернул скрежет тормозов по асфальту и визг сигнала авто, под колесами которого мы едва не оказались.
Надо же было так сильно увлечься друг другом, что никто из нас не заметил, что мы давно вышли из парка, и уже некоторое время шли по тротуару.
- Ненормальные! – крикнул нам водитель синей «Тойоты», что чуть не убила нас только что.
- Смотри куда едешь! – огрызнулся я в ответ, но он вряд ли слышал меня. Я кипел от гнева, желая догнать этого мерзавца и втолковать ему пару правил дорожного движения.
- Спокойно, Эдвард, все же обошлось, не надо нервов, - Белла напрасно пыталась меня успокоить. Она взяла меня под руку, пытаясь оттащить в противоположную сторону, пока я мысленно покрывал грязными ругательствами идиота-водителя.
- Он нарушал правила, Белла. Ты видела, что он ехал по встречной полосе?! – кричал я.
- Но все обошлось, - еще раз повторила она. Меня удивило, как спокойно она реагировала на эту ситуацию.
- Мы оба могли… - остаток фразы утонул в мягкости ее губ. Поцелуем Белла пыталась заставить меня замолчать, и надо сказать, что ей это отлично удалось: всего через несколько секунд я позабыл о нарушителе правил.
- Легче? – спросила девушка, когда я высвободился из плена ее губ за глотком свежего воздуха.
- Гораздо, - облегченно выдохнул я.
- Никогда не понимала, почему люди переживают о том, что могло случиться, когда этого не случилось, - пробормотала Белла.
- Я беспокоился. Понимаешь, если с тобой случится что-то по моей вине, я просто не переживу этого.
- Со мной ничего не случится по твоей вине, Эдвард, - уверенно проговорила Белла, снова беря меня за руку. Хотел бы я быть уверен в чем-то так, как уверена сейчас она.
- А если случится? – спросил я, боясь, что это может оказаться правдой. Никто ведь не дает гарантий, что в жизни все будет стабильно.
- Значит, на то есть свои причины, - просто ответила она.
- Ты веришь в это?
- Я верю в то, что все происходящее с нами имеет причины, просто мы не всегда можем увидеть их или нам не всегда обязательно знать их. Просто они есть, и с этим надо смириться, - эти слова прозвучали не так уверенно, как все предыдущие, я не заметил в ее голосе той убежденности, которую слышал раньше. Какая-то часть Беллы не верила в правильность этих слов.
- Абсолютно все? А как же СПИД, чума, новый смертельный грипп, в конце концов?
- Все, - спокойно ответила Белла.

Иногда я просто не в силах понять эту девушку. Ее настроение. Ее слова. Ее действия и даже жесты.
Но это и нравится мне в ней.
- Мне кажется, что эти вещи просто бессмысленны, - пожал плечами я.
- Я еще не надоела тебе своей философией? – вдруг очень живо поинтересовалась она. – Ты, наверное, думаешь, что я вообще не умею просто расслабиться и отдыхать, да?
- Думал, - честно сознался я, - но после катка я полностью изменил свое мнение. Ты замечательная девушка, Белла, особенная. Я никогда не встречал таких.
- Вот если бы эта девушка еще не грузила тебя своими размышлениями о жизни и смерти… - Белла помрачнела. – Мне почему-то кажется, что тебе скучно со мной. Давай не будем больше поднимать грустных тем, окей? - она протянула руку ладонью вверх, и я хлопнул по ее ладони своей в знак согласия.
- По рукам. Предлагаю закрепить наш договор чашкой горячего кофе в ближайшей кофейне, - предложил я.
- Откуда ты знаешь, что я люблю кофе?
- Я сегодня очень везучий. Ну что, идем?
- Подстригись, твоей ослепляющей прическе просто невозможно отказать, - весело сказала Белла перед тем, как мы направились в один из многочисленных Старбаксов города.

***

Мы провели в кофейне весь вечер, смеясь и разговаривая на всякие несерьезные темы, узнавали друг друга и просто наслаждались совместными моментами. Я узнал, что Белла с детства любит рисовать, она пообещала показать мне несколько своих картин, а я рассказал ей, что играю на пианино и гитаре. Также о том, какую музыку она любит, кто она по знаку зодиака и как звали ее первую собаку; столько мелочей, что даже в голове не укладывалось. Белла рассказывала о том, как проводила детство за городом в небольшом городке на юге Англии у сестры ее матери. Говорила, что это очень красивый город на самом побережье, и что она больше всего хотела бы снова туда поехать. Я рассказывал ей о тех странах, где бывал, она слушала мои истории с раскрытым ртом и круглыми от удивления глазами, да, были там истории, которые я до сих пор не могу вспоминать без улыбки или содрогания.
В конце нашего свидания я не мог представить себе три вещи: как за такой короткий промежуток времени смог узнать о человеке так много, как я все это время жил без нее и что буду делать до того времени, когда мы увидимся снова.
Сажая ее в такси, я уже скучал.
Скучал, надеясь на то, что увижу ее как можно скорее. Потому что уже не представлял своей жизни без этой девушки. Потому что она была тем недостающим элементом, что превращал мозаику моей жизни в завершенную картину.
Я понимал, что с головой падал в самую глубокую бездну всего мира, но мне даже нравилось, что моя жизнь теперь зависела от кого-то.

Конец 4 главы