Эдвард не пытался поцеловать меня сегодня, и при этом он никак не намекал на вчерашний вечер. Я начала задумываться, думал ли он, что сделал ошибку, когда понял, что не хочет связываться с матерью-одиночкой. С другой стороны, «связываться» со мной было нецелесообразно во многих аспектах. Он жил в Нью-Йорке, вероятно, в чудной, очень дорогой квартире, пока я еле сводила концы с концами, имея две работы в Сиэтле. У меня была степень бакалавра, но это не имело никакого значения на рынке труда. Я должна была оплачивать счета, и с обеспеченьем маленького мальчика это было не так уж легко.

Но Эдвард не избегал Джека, как это делали многие мужчины. Он разговаривал с ним весь вечер, играл, обращался с ним как с маленьким человечком, а не как с трехлетним ребенком. И я поняла в тысячный раз, что моему сыну был нужен отец. Но размышлять об Эдварде в этом качестве – о любом мужчине – было нечестно. Это было глупо. Я избавилась от этой мысли в голове и принялась обсуждать с Эмметом рождественское тематическое порно.

Мы оставались в доме и после десяти, пока спустя примерно час Джек не заснул на диване. Я поблагодарила всех за прекрасный вечер, который был действительно идеален во всех смыслах. Ну за исключением путанных сигналов Эдварда. На эту тему у меня не было абсолютно никаких идей, я не знала, о чем он думал.

Они все проводили меня к двери, и после того как она закрылась позади меня, я понесла Джека на руках к автомобилю. Стояла ветреная ночь, кожу покалывало от холода. Я дрожала, когда сажала Джека в детское кресло, и почти закричала, когда столкнулась с грудью Эдварда.

- Прости, - сказал он почти шепотом. – Я не хотел напугать тебя.

- Ох, ты не напугал, - сказала я. – Просто… я не обратила внимание.

- Я хотел еще раз поблагодарить за то, что ты пришла.

- Всегда рада, - сказала я, улыбнувшись. Разочарование распространялось во мне, но я пыталась проигнорировать его. Я, правда, была нуждающейся. Женщина с двумя работами, сыном и нулевыми перспективами. Я точно не была товаром повышенного спроса.

- Белла…

- Да? – спросила я, мои зубы застучали от холода. Я хотела, чтобы он просто обнял меня, выдохнул и прошептал мне на ухо, что не хочет, чтобы я уходила. Но моя жизнь не была такой, потому что моя жизнь не была сказкой.

- Я бы хотел… - начал он.

- Чего бы ты хотел?

- Я бы хотел проводить с тобой больше времени.

Я вздохнула. А вот и реальность. Реальность никогда не была добра, никакого оптимизма. – Почему? Элис рассказала мне о тебе, Эдвард. Я знаю, насколько ты успешен, насколько твоя жизнь в Нью-Йорке отличается…

- И разве это имеет значение?

Я пожала плечами, вздохнула сквозь зубы. Это походило почти на шипение, и я знала, что была сердита. Сердита не на него, а на жизнь, и обстоятельства и Рождество. Я, правда, ненавидела Рождество.

- Потому что имеет, - сказала я. – Так что мне пора. С Рождеством, Эдвард.

Вспышка чего-то – возможно, сожаления или даже боли – проскочила по его лицу. Но он улыбнулся, другой улыбкой, и открыл мне дверь.

- Тебя тоже, Белла, - сказал он. – С Рождеством.



Рождество через пять дней, а я провела следующие несколько дней, надеясь, что Джек забудет о желании снова увидеться с Сантой в торговом центре Порт-Анджелеса. Но он продолжал говорить об этом и не только мне, но и всем, кто слушал его. Например, Элис, которая не переставала мне говорить, что мое отстранение от себя Эдварда было ошибкой. И да, вероятно, это так. Наверняка мои качества, присущие только леди, никогда не простили бы меня. Теперь воспоминания о страсти, которую я чувствовала, мешали инстинктам уйти прочь.

Но ничто не имело значения, потому что через пять дней мы с Джеком вернемся в Сиэтл, а Эдвард полетит домой в Нью-Йорк. Наши нормальные жизни вернутся в свои русла, а эти несколько дней останутся воспоминанием в моей беспрецедентной жизни. Не имело значения, что я терпеть не могла этот план. Но у меня не было выбора.

За два дня до Рождества, когда скулящий Джек довел меня до точки кипения, я сдалась. Это был светлый, но холодный вторник, и наши щеки моментально приобрели красноватый оттенок, пока мы проходили по стоянке у торгового центра. Массовый хаос, пропитавший длинные аллеи, так и стоял, и мы находились в очереди три часа, когда наконец тот смешной маленький эльф не подозвала нас к Санте.

На сей раз я не смотрела на Санту, эльфа или на кого-либо еще. Я не спускала своих глаз с сына, слушая, когда он говорил, смеялся и улыбался, не упоминая, что же он хотел на Рождество. Когда разговор закончился, и я попыталась оторвать Джека от его нового лучшего друга, Санта потянулся, задевая мою кожу своими пальцами.

- Белла, - сказал он, тепло его кожи задело мои нервные окончания. Я вздохнула, в горле встал ком, и вздох был громким, очевидно стыдливым, но я не была уверена, заметил ли он это.

- Что ты хочешь на Рождество? – спросил он.

Я пыталась всеми силами не смотреть на него, потому что, если я увижу эти обжигающие зеленые глаза, смотрящие на меня, то останусь здесь навсегда. Но я не могла остаться. Я должна была уйти. Он должен уйти. Мы жили разными жизнями, и даже Санта Клаус не мог этого изменить.

- Белла, - снова сказал он, мое имя звучало из его уст как музыка. Это разбило меня на части, и я подняла глаза, встречая его пристальный взгляд и зная, что я испытываю слабость к одному мужчине, который привел меня в чувство, вернул назад в жизнь.

- Это не имеет значения, - прошептала я.

- Скажи ему, мамочка, - попросил Джек. – Я сказал ему, что хочу. Если ты не скажешь ему, то не получишь подарков.
Я покачала головой, вызывая все оставшиеся во мне силы, чтобы уйти домой, забыть обо всех тех надеждах и мечтаний и просто отмечать праздник, который всегда разочаровывал меня.
- Я хочу все это, - прошептала я, не встречаясь с его пристальным взглядом.



Когда я проснулась следующим утром в канун Рождества, небо было темным, сероватым, предвещая снег. Он начался несколько часов спустя, плотный, белый покрывая всю землю. К счастью, я вчера купила все подарки, поэтому мне не надо было покидать дом.

Джек, Элис, Джаспер и я провели утро, украшая рождественскую елку, что мы всегда оттягиваем до последнего. Я не делала бы этого вообще, если бы не он. Джек заслуживал рождественскую елку. И он заслуживал каждого в мире подарка, если бы только у меня были средства на это.

- Мамочка, - сказал он, после того как повесил свое пятое украшение. – Почему ты не сказала Санте, что хочешь?

Моя грудь напряглась от сожаления, которое я не должна была чувствовать, но я не могла избавиться от него. – Потому что у меня есть все, что я хочу.

- Нет, неправда.

Я чуть не подавилась шоколадной конфетой. Мой трехлетний сын действительно обладал хорошей интуицией? Элис смотрела на нас обоих с любопытством, но не сказала ни слова.

- Конечно, правда. У меня есть ты, и Чарли, и хороший теплый дом…

- Думаю, ты должна сказать Санте, что ты хочешь, - сказал он настойчивым твердым тоном. Это застало меня врасплох, в его голосе чувствовалось чистое осуждение. Я села на диван и посадила его на свои колени.

- Почему? – спросила я.

- Потому что я сказал Санте, что хочу, но я больше ничего не хочу, пока ты тоже не скажешь ему.

- Я думаю, Санта уже ушел домой…

- Нет, он все еще там. Он сказал мне. Мамочка, поезжай туда.

- Ехать куда, милый?

- Увидеться с Сантой.

Было немного стыдно оттого, что мой сын мог так сопротивляться мне. Не помогло и то, что Элис стояла у дерева, следя за мной как ястреб, кивая при каждом слове, которое издавал мой сын.

- Элис…

- Я ничего не говорила, - сказал она. – Но Джек прав.

Я встала, чувствуя тяжесть от обоих их взглядов на себе, когда я пересекла комнату. Это было безумством. Ехать сквозь метель только потому, что мой сын хотел, чтобы я поговорила с Сантой? Я была взрослой женщиной; я не могу стоять в очереди, чтобы сесть на колени Санте…

- Мамочка, - умолял Джек. – Пожалуйста.

Элис улыбнулась. – Я с ним, - сказала она.

- Это безумство, - протестовала я.

- Думаю, что это самая разумная вещь, которую ты когда-либо делала в своей жизни, - противостояла Элис.

Как бы ненавистно мне ни было признавать это, она была права.



Серое утро превратилось в угрожающую белую тьму, которая создавала трудности моему грузовику на пути к Порт-Анджелесу. Мне потребовалось три часа, чтобы добраться туда, и мое сердце ухнуло, когда я увидела заваленную снегом стоянку. Торговый центр даже не выглядел открытым.

Было слишком поздно.

Я откинулась на своем месте, и мои зубы начали стучать спустя несколько секунд после того, как я выключила обогреватель. Я натянула свое пальто повыше, прижав его к шее, и засунула руки в карманы. Слезы были теплыми, стекающие по моим щекам, теплее, чем я ожидала в такой холодный, ветреный день. Они были такими теплыми, что я даже прекратила дрожать и вылезла из грузовика.

Не знаю, что заставило меня подойти к парадным дверям. Стекло было затуманенным, определенный знак разности температур снаружи и внутри. Когда я дернула дверь, она не открылась. Звук закрытого замка отдался грохотом в моих ушах, как холодный метал.

Дом был темным к тому времени, когда я вернулась домой.



Чарли и Джек проводили ночь в доме Сью, чтобы дать мне немного времени. Я устала, но даже больше была разъярена из-за того, что попалась на глупую прихоть сына. Те ненастоящие Санты даже не работали в Сочельник, по крайней мере, те, что в торговом центре.

Почему я не подумала об этом шесть часов назад?

Я подошла к своей комнате, где прятала все подарки для Джека и Чарли. Я еще не завернула их; я всегда оставляла это на последнюю минуту, наряду с укладыванием их под елку, готовкой и всем остальным, что мои родители всегда делали, когда я была маленькой. Однажды Джек вспомнит эти вещи. Он будет делать так же для своих детей, поэтому я знала, что делала что-то правильное.

Мне потребовался час, чтобы обернуть все подарки, в то время как снег вовсю бушевал на улице, а ночь излучала мертвую тишину. Когда я закончила, я направилась положить подарки под елку и пошла вниз по лестнице, мои ноги ступали по ковру словно по вате. Что-то было по-другому, хотя в доме никого не было этой ночью, но что-то действительно будто переменилось.

Казалось, я вижу сон, который потом не вспомню, но знаю, что это что-то значило. Ты знаешь это, потому что просыпаешься с улыбкой на лице и легкостью в теле, которой не было прежде.

Я почувствовала себя так, когда шла по лестнице, неся подарки в руках. Но они все упали на пол в момент, когда я увидела, что он стоит там, та глупая шапка была на его голове, а на лице было взволнованное выражение.

- Я не видел автомобиля твоего отца, и я волновался, что… Элис впустила меня, потому что сказала, что ты здесь… Прости, Белла. Я должен был позвонить… - запинался он.

На сей раз я не колебалась. Я не ждала, не обдумывала, не пыталась отговорить себя от того, чего я отчаянно желала с момента, когда впервые увидела эти зеленые глаза. Я побежала к нему, его сильные руки подхватили меня в воздухе, когда он поцеловал меня с очень ярким, живым желанием, которое привело меня в чувство.

Это было так, будто меня целовали в первый раз.

- Белла, - прошептал он, оставляя поцелуи на моей челюсти, его дыхание было теплым у моего уха. Восхитительный холод побежал по моей спине, когда он прошептал мое имя еще несколько раз, нуждаясь во мне и только во мне. Я ахнула, когда он провел пальцами по кромке моей рубашки, дразня мою оголенную кожу. Это было так давно. Так, так давно…

Но затем он прервал поцелуй, тяжело дыша, его глаза отражали панику. Он отошел назад и, казалось, потерял дар речи.

- Не уходи, - попросила я, сокращая расстояние между нами. Я подошла к нему, перебирая пуговицы на его рубашке, когда провела ладонями по его груди. Он резко выдохнул, его возбуждение было столь же заметно, как и мое. Когда я сделала еще один шаг к нему, я могла почувствовать это около своего живота. Он выдохнул еще раз, что заставило меня улыбнуться.

- Мне следовало поцеловать тебя в тот первый вечер, - сказал он хрипловатыми голосом. – Черт, я должен был поцеловать тебя десять лет назад.

- Десять лет назад?

- Я приезжал домой из колледжа в одно Рождество, - сказал он. – И я видел тебя в больнице с твоим папой.

Я вздрогнула. Боже, как неловко. Я споткнулась о шнур гирлянды и приземлилась на рождественскую елку, поэтому мне нужно было несколько стежков, чтобы исправить повреждение…

- Это не было моим лучшим моментом жизни, - сказала я, и он улыбнулся.

- Ты тогда была очень красива, - сказал он. – А теперь… я даже не знаю, что сказать. Я не заслуживаю тебя.

На моих щеках появился румянец, тепло разнеслось по всему моему телу. Он провел пальцами по моим плечам, после которых последовали мягкие поцелуи на моей оголенной коже.

- Каждый раз, когда ты краснеешь, - сказал он, - я хочу сделать это.

- Тогда я буду краснеть почаще, - выдохнула я.

Разговор прекратился, когда Эдвард продолжил вести свой след поцелуев, перейдя на шею, чуть задержавшись на моих губах, подарив им еще раз глубокий, страстный поцелуй, который вызвал у меня головокружение. Я почувствовала, как колени подкосились, и он последовал за мной на пол, нависнув надо мной на ковре около елки. Я не могла улыбнуться комичности происходящего, но, черт возьми, мне было плевать. И судя по массивной выпуклости в его штанах и безотлагательности его рук, ему было тоже.

В любом случае неуверенность, которая была у Эдварда, когда он появился в доме, исчезла, когда я избавилась от пуговиц на его рубашке, позволяя ей слететь на пол с порывом воздуха. Он стянул майку через голову, и она приземлилась на елку как драп. Мы улыбнулись этому, а затем он снова поцеловал меня, его пальцы блуждали у кромки моей рубашки. И затем он отодвинулся, взволнованный, его глаза широко распахнулись.

- Дерьмо, - произнес он. – Джек в порядке? Он может спуститься вниз?

- Нет, - сказала я, смеясь над выражением полного ужаса на его лице. – Они с Чарли в доме Сью сегодня вечером.

- О, - сказал он, прижимаясь ко мне. – Тебе хорошо?

- Да, - сказала я, притягивая его к себе. – Мне очень хорошо.

Он склонился ближе, прижимаясь губами к моему уху. Его теплое дыхание заставило мое тело дрожать от нетерпения, и когда он заговорил, я почувствовала, будто растекаюсь в лужицу.

- Что ты хочешь на Рождество, Белла? – спросил он.

- Тебя, - выдохнула я, не колеблясь на сей раз. Больше никогда я не буду колебаться. Я хотела Эдварда Каллена. Я хотела быть с ним, встречаться с ним, знать его. Однажды я хотела бы полюбить его.

- Будет смешно, - начал он, - если я скажу, что хочу ту же самую вещь?

- Нет, - выдохнула я, улыбаясь против его губ, когда он мягко, нежно поцеловал меня, как будто мы были двумя людьми, которые знали друг друга в течение очень долго времени.

Я достигла кромки своей рубашки, которую он стянул с меня, когда я прижалась бедрами к нему. Он зашипел сквозь зубы, затем схватил меня за талию, притянув ближе. Я дернула пояс его штанов, и буквально через мгновенье мы оба были обнаженными, не считая его боксеров. Всю свою жизнь я чувствовала себя неловко в такие моменты, но не с ним. С Эдвардом я чувствовала уважение, восхищение, даже желание. По тому, как его глаза осматривали мое тело, я могла видеть, насколько он хотел меня, и вероятно хотел с той убогой ночи в больнице Форкса.

- Белла, - застонал он, когда его пальцы задели кожу моих ног, задержавшись на голени, что послало по моему телу бурю эмоций. Он знал, что делает, дразня меня, пока не задел пальцами мой клитор. Я прижалась бедрами к его массивному твердому члену, ясно осознавая, что я не испытывала оргазм долгих три года.

Он снова застонал при нашем сближении, дразня мой вход своими пальцами. – Ты такая чертовски влажная, Белла. Хочешь меня? Чувствуешь, насколько я хочу тебя?

- Да, - выдохнула я, выгибая спину, когда он оставил горячие, влажные поцелуи на моей груди, дразня соски зубами, в то время как его пальцы поглаживали клитор. Я была уже близко. С каждым касанием его пальцев я знала, что не выдержу и минуты.

Я кончила несколько секунд спустя, вдыхая его имя, поскольку только что испытала самый сильный оргазм за все свои двадцать шесть лет. Волна удовольствия прошлась по моему телу, а затем все великолепие момента растворилось. Я прижала Эдварда к себе, грубо, страстно целуя его, прежде чем стянуть с него боксеры.

- Черт, - ахнул он, когда я провела рукой по всей его длине. Он был большим и очень твердым, таким твердым, что в течение нескольких секунд я могла почувствовать вторую волну возбуждения, просачивающуюся по всему моему телу. – Я хочу тебя, Белла. Я хотел тебя на протяжении долгих десяти лет.

- Я твоя, - выдохнула я, мои слова застыли в воздухе, когда он вошел в меня. Сначала он колебался, наблюдая за моей реакцией, но, черт, он нужен мне. Я выгнулась, смакуя чувство полного заполнения. Его толчки сначала были медленными, глубокими, спокойными, его темп постепенно увеличился, когда я ответила на его требования, которых не получала долгие годы. Наши тела слились в одно целое, двигаясь вместе, и в этот момент я почувствовала, будто потратила всю свою жизнь, ища его. Только его.

Я почувствовала подступающую вторую волну оргазма. Я знала, что он чувствовал это, так как его темп увеличился, мои крики отдались отчаянным хныканьем.

- Кончи для меня, - сказал он, слова слетели с его губ как мягкая просьба, и я сделала это. Он кончил несколько моментов спустя, устремляясь в меня горячим, пульсирующим толчком, и нам обоим потребовалось несколько минут, чтобы открыть глаза и понять, что, черт возьми, только что произошло.

- Иди сюда, - сказал он, перетягивая меня на себя. Мы оба лежали, наша кожа освещалась белым светом от рождественской елки. Он убрал волосы с моего лица, жест столь простой, но такой значимый, что это заставило мое сердце понестись вскачь.

- Не уходи, - прошептала я. – Знаю, что это эгоистично и глупо, но я не хочу, чтобы ты возвращался в Нью-Йорк.

- Я не вернусь, - сказал он, проводя ладонью по моей щеке. Я даже не поняла, что заплакала, пока он не стер слезы с моей щеки.

- Не вернешься?

- Я переезжаю в Сиэтл, - сказал он. – Навсегда.

- Но… почему?

- Потому что это мой дом, Белла, - ответил он. – Жить вдалеке от своей семьи… это доставляет боль душе.

Я кивнула и пристально уставилась на пол, когда он обернул руки вокруг меня и прижал к груди. Я могла чувствовать его лицо в своих волосах, его дыхание, тепло около уха.

- Знаешь, что твой сын сказал мне, когда я спросил его, что он хочет на Рождество? – спросил он.

Конечно, я думала об этом прошлые несколько дней. Я только предположила, что это была игрушка или какая-нибудь игра, что было присуще типичный маленьким мальчикам. Но я знала своего сына. Теперь я знала, что он хотел.

- Он хотел, чтобы я поцеловал тебя, - сказал он, когда провел ладонью по моим волосам. – Видимо, ему действительно очень нравятся эти рождественские песнопения*.

- Ну, - прошептала я, улыбаясь усмешке на его лице и искренности в его глазах. – Не один он.

* Рождественская песня, которую, как правило, исполняет христианский хор (то есть существует песенка, совпадающая с желанием Джека и названием фф):

Я видел, как мамочка целовалась с Санта Клаусом
Под омелой вчера вечером.
Она не видела, что я подкрался,
Спустившись по лестнице, чтобы подсмотреть;
Она думала, что я
Крепко спал в своей спальне.
Затем
Я увидел, как мамочка защекотала Санта Клауса
Под его бородой, такой снежно белой;
О
Какой раздался смех.
Если бы папа только видел,
Как мама целовалась с Санта Клаусом вчера вечером.

Перевод: Rob♥Sten
Правила шероховатости: RebelQueen