Пять лет назад.
Серое низкое небо. Осенний ветер гонит рыхлые темные тучи. Струи ледяного дождя вбивают в жидкую грязь мечты и хрупкие призрачные надежды. Боль отупляет, она вокруг и в каждой клеточке тела.
- Белла, прошу! Это неправильно! Я люблю тебя!
Девушка опускает длинные ресницы, не выдержав горя плещущегося в его глазах. Таких знакомых и родных. Тонкие белые пальцы сжимают бесполезный зонт. Она дрожит.
- Джейк, прошу, отпусти. Я не могу без него. Я выбрала.
Слова не сразу проникают в сознание. Тело в прилипшей мокрой одежде бьет озноб. Парень протягивает руку – это жалкий жест, это отчаяние.
- Прошу тебя, - шепчет он бесполезные слова.
Эдвард сидит в теплом джипе, нетерпеливо барабаня пальцами по кожаной оплетке руля. Он молчит, он уверен в себе. Белла делает шаг назад – к машине. И это движение, подобно прыжку через пропасть. Назад пути нет. Джейк резко и неожиданно хватает ее за полу распахнутой куртки и дергает на себя. Девушка теряет равновесие, наступает на упавший зонт и упирается руками в его широкую грудь. Жар тела чувствуется под холодной мокрой футболкой. Он впивается в ее губы. Требовательно, до боли. Сладкий вкус поцелуя разбавлен солью слез и горечью неизбежности. Белла вырывается и молча бежит к дорогой машине. Эдвард улыбается, но смотрит не на нее, а на парня, тихо опускающегося на колени в жидкую холодную грязь.
Бой выигран. Игра стоила свеч.

"И в железном сиянии звёзд
никогда не страдать.
И не лгать и не любить.
Ведь это всё приносит боль двоим..."
E-SEX-T

Мегаполис шумит тысячами голосов, изрыгает в вечернее небо серый дым, который растворяется в ледяной синеве, теряясь на границе искренней темноты. Каким-то чудом свет звезд пробивается сквозь смог, отражается от стекол витрин и окон, тонет в сиянии неоновых реклам. Город упивается своим могуществом - ему нет дела до еще одной смерти.
Сегодняшний день был насмешкой над близящимся Рождеством.
Сегодня доктор Изабелла Свон проиграла.
В семь часов вечера – за час до окончания ее смены в приемный покой Больницы Святой Елены привезли пятилетнюю девочку с тяжелейшим приступом бронхиальной астмы. С первого взгляда было понятно, что статус развивается стремительно. Кожа уже приобрела синюшный оттенок, сознания не было, редкие натужные хрипы с трудом вырывались из тощей груди ребенка. В карете скорой не удалось провести интубацию, гормоны не давали эффекта. Прямо на каталке у блока интенсивной терапии маленькое сердце остановилось. Скорее всего, тяжесть состояния и парадоксальная реакция на препараты были вызваны каким-то сопутствующим заболеванием, но информации было ничтожно мало – девочку подобрали на улице. Ровно час длилась жестокая исступленная борьба со смертью. Ровно час на острие ножа.
- Разряд, еще разряд!
Тяжелая рука доктора Майлза опустилась на плечо Изабеллы.
- Оставь ее. Она ушла. Прекрати реанимацию! Ее легкие как болото, мозг умер. Хватит. Фиксируйте время смерти, черт возьми!
Изабелла попятилась, машинально стягивая голубую шапочку и вытирая рукавом пот со лба. Словно в замедленном кино она видела, как медсестры деловито
отключают приборы и датчики, как накидывают простыню на тонкое беззащитное тельце. Сейчас она ненавидела их. Всех.
Через полчаса, основательно проревевшись на черной лестнице, Белла стояла под упругими струями душа и чувствовала себя опустошенной, выжатой и растерзанной, как ломтик лимона. Она раз за разом брала флакон с жидким мылом, пытаясь отмыться от запаха операционной. От запаха своей беспомощности и поражения.
Кто угодно мог потерять пациента… Только не она! Изабелла успела приобрести имя в медицинских кругах Бостона. К ее мнению прислушивались. Худенькая, красивая брюнетка с огромными карими глазами. За обманчивой хрупкостью скрывалась огромная работоспособность и немалый талант хирурга. За холодность и строгость ее называли «Ледяной Беллой». Она знала об этом, и о пересудах, ходивших за ее спиной. Излюбленной темой были отношения с Эдвардом Калленом. Завидный жених, не удосужившийся за пять лет узаконить отношения со своей любовницей. Владелец нескольких предприятий и наследник многомиллионного состояния – лакомый кусочек. ” Пальчики оближешь!”.
Больницу доктор покидала в подавленном настроении. Новенький, черный блестящий "мерседес" плавно выехал со стоянки, повернул на Коламбус-авеню, взметнув брызги жидкой холодной грязи.
Ледяное сердце города ритмично сокращалось, толкая потоки машин по венам автострад. Его не так-то легко остановить.
Теперь Белла искренне ненавидела Бостон. Ненавидела узкие улочки аристократического квартала Бикон-Хилл, освещенные призрачным светом газовых фонарей; старинный особняк из темного кирпича с белыми ставнями и цветочными мансардами, купленный щедрой рукой Эдварда, любившего изысканную красоту, вычурность и пафос во всем.
Старинный дом, дорогие машины. Длинноногие любовницы…
Меньше всего девушке хотелось сегодня возвращаться в гнетущую, пустую роскошь.
”Чудесный склеп. Золотая клетка”, - с горечью усмехнулась она.
Если бы только хватило духу вырваться из вязкого болота лжи и фальши – просто гнать до самого Бингхемтона. Туда, где пять лет назад она оставила бесконечно кровоточащий кусочек соей души. Вернуться в родной старенький дом, со скрипучими половицами. К отцу. К Джейку…
Белла тряхнула головой, отгоняя призрачное видение. Все это стало невозможным в тот день, когда она предала любовь двух людей, которым была необходима, как воздух. Тогда она променяла уютный дом, прогулки под луной и робкие поцелуи на роскошь и блеск. Продала себя.
Как вырваться из череды блестящих льстивых приемов, званых обедов и одиноких вечеров?
В последнее время девушка часто задавалась этим вопросом. Сегодня желание разорвать порочный круг стало нестерпимым. Болезненным.
Колеса прошуршали по подъездной дороге, вычищенной от наледи. Белла поставила машину в гараж. Джип Эдварда стоял на своем месте. Хозяин жизни был дома.
Подняв воротник, не спасающий от порывов морозного ветра, она поднялась на ярко освещенное крыльцо. До Рождества оставалось еще два дня, но вокруг уже мерцали уличные гирлянды, на двери был прикреплен венок, украшенный красной лентой и колокольчиками.
В доме было тепло. Замерзшие пальцы тут же начало покалывать. Девушка прошла по коридору, увешанному зеркалами. Единственным желанием было добраться до кухни и выпить.
Она остановилась у закрытой двери спальни, за которой слышались приглушенные голоса. Ноги вдруг стали ватными. Она протянула руку и повернула витую ручку.
Эдвард стоял у кровати и завязывал пояс на шелковом черном халате.
“Этакий шейх. Божественный Калиф”.
В ворохе белых подушечек, едва прикрывшись тонким одеялом, сидела ярко накрашенная девушка. Совсем девчонка. Длинные белые локоны прикрывали высокую грудь. Блондинка ойкнула и… улыбнулась. Эдвард повернулся.
- Я думал, что ты уже не приедешь.
Это все, что она заслужила. Никакого сожаления.
Белла попятилась и прижалась спиной к стене. Дыхание перехватило.
- На нашей кровати… в этот раз ты превзошел сам себя.
- Меня достали твои ночные дежурства, - сказал Эдвард и демонстративно зевнул.
Он прошел мимо нее и направился на кухню. Заурчала кофеварка.
Девица в постели надула зацелованные пухлые губки, пристально разглядывая свои длиннющие ногти, которые наверняка оставили следы на гладкой спине богатого любовника. Судя по ее спокойствию – здесь она была не в первый раз.
Белла прошла за Калленом. Он стоял и смотрел в окно, за которым кружился снег.
- Я не хочу сейчас выяснять отношения, - спокойно сказал он. - И не вздумай уйти.
Во всем его облике было столько самоуверенности.
Белла молча развернулась и пошла в свою комнату.
”Я все это заслужила”.
Выдвинув ящички шкафа, она положила в сумку документы и кредитки, плотнее запахнула куртку и вышла из дома.

Ветер бросал целые пригоршни снега в лобовое стекло. Пришлось сбросить скорость. Покидая город несбывшихся надежд, Белла не испытывала сожаления. Декорации рухнули, грязь выплыла наружу…
Будущее казалось призрачным и размытым. Девушка заглушила двигатель у обочины, достала телефон и набрала номер отца. Номер, по которому она звонила непростительно редко. После нескольких гудков она услышала его взволнованный голос.
- Белла, что случилось? С тобой все в порядке?
Она улыбнулась, а на глазах навернулись слезы.
- Все хорошо, - голос сорвался, - Хорошо. Папа, я приеду, если можно?
Повисла тяжелая, недоверчивая тишина. На другом конце, Чарли Свон превратился из взволнованного отца в строго и бдительного полицейского.
- Надеюсь, ты одна. Потому что если этот твой…
Белла поспешила его перебить.
- Эдвард не едет, - сказала она, положив руку на живот.
”Но я не одна, папа. Уже не одна”.
Слезы катились по бледным щекам, когда доктор Изабелла Свон выехала на шоссе Ф - 28 и прибавила скорость. Ее путь лежал на запад: через Спрингфилд, по волнистому взгорью Бергшир-Хилз. К следующему вечеру, она должна была доехать до Бингхемтона.