Глава 1.

Обязательно слушаем песню

Безжизненным взглядом я смотрела в окно... Весна полным ходом преображала Рентон: городок радостно встречал перемены, торопясь сбросить с себя зимнюю хандру, избавиться от белой завесы облаков, которая изрядно поднадоела за последние пару месяцев. Краски вокруг становились ярче, насыщеннее, тем самым оттесняя сонно-серую палитру прошедшего февраля. Даже воздух стал другим, живительным и бодрящим.

Все менялось стремительно и ощутимо.

Солнце, наконец, вышло из-за туч, щедро лаская своим благодатным теплом измотанную землю и оставляя на воодушевленных лицах горожан легкий весенний загар. Птички бодро порхали с ветки на ветку, радуясь безоблачному дню и весело оповещая о долгожданной поре. Детишки у соседских домов запускали воздушного змея, карабкались по деревьям или устраивали веселые посиделки на газоне. Даже ветерок, дерзко врываясь в приоткрытое окно, крайне заботливо касался моей кожи, едва ощутимо колыхал волосы.

Весенняя музыка приходила на смену долгому зимнему молчанию.

Везде царил праздник…

От живописной суеты меня отделяло всего лишь тонкое стекло, но оно казалось неприступной стеной, тяжелой и давящей. Создавалось ощущение, что я в вакууме, причем пустота эта колючая, неистово царапающая душу.

Каждый вдох отдавался болью и ядовитой горечью воспоминаний…

Мама… Любимая мама…Мамочка...

Сейчас она смотрела на меня с фотографии, такая красивая, веселая, полная жизни. Такой я ее и запомнила. И всегда буду помнить.

Я безумно скучала по ней: по ее звонкому голосу, по нежному запаху ее волос. По мелодичному беззаботному смеху… Смеху, который наполнял наш дом задорными искорками счастья. И по теплому взгляду, проникающему в самое сердце, рассеивающему любые страхи, согревающему и неизменно обещающему, что все обязательно будет хорошо.

Не будет теперь хорошо. Никогда не будет.

Мама была мне другом, который не предаст априори. Всегда находила нужные слова, даря тепло, заботу и любовь, ничего не прося взамен.

Мама была для меня всем. И от ужасающе реального слова «БЫЛА» душа трещала по швам, а горькие слезы омывали мое израненное сердце.

Я сильнее прижала рамку с фотографией к груди, чувствуя, как трещит хрупкое стекло. Плевать. Боль внутри гораздо острее, гораздо глубже.

Усилив хватку, я отчаянно пыталась впитать в себя хотя бы жалкую частичку маминой энергии, ее силы духа и неиссякаемого оптимизма. Чтобы унять душевную боль и хоть на мгновение приглушить нарастающий страх, в последнее время ставший для меня привычным.

Страх не найти смысла в своей жалкой жизни, которая разделилась на ДО и ПОСЛЕ.

Потому что мамы рядом не будет больше никогда! НИ-КОГ-ДА! Ненавижу это слово.

Я не имела в виду, что моя жизнь остановилась. Нет. Диплом по мировой литературе получен (хоть и не стоит вспоминать КАК), имелись прочные длительные отношения и намеченные цели. Я любила, смеялась, работала, но… не было огня. Прежнего стремления к мечте, наслаждения каждым моментом…

Что-то во мне надломилось после ее ухода, что-то неминуемо исчезло…

- Мамааа… - Я зажала рот ладонью, подавляя всхлип, и зажмурилась. Только бы не разреветься. Если сорвусь – истерика неминуема.

Знакомая мелодия разорвала гнетущую тишину, вырывая меня из мрачной пучины безысходности и возвращая в реальный мир, который, к моему сожалению, никуда не исчез. Мобильный.

Не желаю с кем-либо разговаривать в данную минуту. Мне не нужно чужое сожаление – достаточно своего собственного. Этот день я всегда проводила ОДНА. Поэтому назойливый звук решила игнорировать – сам утихнет.

Но телефон оживал вновь и вновь…Трель не утихала, царапая слух, словно испытывала пределы моей выдержки. Вытерев ладонью мокрые дорожки со щек и шеи, я потянулась за телефоном, испытывая острое желание разбить его вдребезги. На сотни маленьких-маленьких осколков. А эти осколки - на другую сотню осколков, и так до тех пор, пока этот назойливый «клаксон» не превратится в пыль.

Оказавшись в моей руке, дитя современной техники выдало легкий импульс вибрации, подпитывая мое растущее недовольство. Но мимолетный взгляд на дисплей ослабил яростный пыл – звонил Эммет. Мой любимый Мишка.

Сознание напомнило, что его упрямство не имеет границ - это не закончится, пока я не отвечу на звонок.

Я шумно выдохнула, возвращая фото на место.

Ну зачем, малыш? Ведь ты знаешь, почему я сейчас здесь!

Перевожу взгляд на телефон и принимаю вызов.

- Привет, любимая. Я понимаю, что не должен был звонить, но не смог сдержаться. Хотелось услышать твой голос. Все в порядке? - услышала я, словно сквозь толщу воды, встревоженный голос Эммета.

Волнуется. Ну, конечно, волнуется. Это обычное для него состояние - переживать за меня. По-другому никак. Эммет любил меня, и эта любовь не давала мне окончательно свалиться в пучину отчаяния. Для меня она стала маячком в бескрайнем океане тоски.

Я молчала, поскольку не знала, что сказать в ответ. Да, я тоже люблю его, но сейчас даже Эммет не в силах мне помочь. Другая Я, воспользовавшись подвернувшимся случаем, уже нежилась бы в его крепких объятьях и, зацелованная, на время успокоилась и отвлеклась (уж что-что, а в этом деле любимый был мастером), но вот эта самая Я, снова и снова с трудом справляющаяся с очередным приступом беспричинного, казалось бы, страха, не желала, чтобы Эммет видел меня такой. Не хотела обременять его жизнь своим горем, своей болью, которая зеркально отражалась и в его душе, в его небесно-голубых глазах.

Обычно мы понимали друг друга без слов, и я ждала, когда он почувствует мой немой ответ.

Наше дыхание в унисон и приглушенный смех ребятишек, что доносился с улицы, ощутимо пошатнули напряжение, которое нависло надо мной невидимым облаком. Затем послышался тяжелый вздох на другом конце провода, какие-то непонятные шорохи, звуки:

- Уверена, что хочешь быть одна? – Его волнение переросло в отчаянье. Эммет знал, что снова проиграл, но все равно не бросал попыток помочь, поддержать, выслушать. Каждый день этот мужчина вел себя как рыцарь в сияющих доспехах. С первой минуты нашего знакомства он показал, какого внимания я заслуживаю и как я дорога ему. Его любовь не имела границ. И порой я начинала завидовать самой себе. Рядом с ним легко было стать прежней – боль утихала, дышалось свободнее, и дыра в груди затягивалась. По крайней мере, на время. Но постоянно прикрываться любимым человеком? Он же не лекарство. Хотя могу сказать с полной уверенностью, что он – мое спасение.

- Да, - коротко отвечаю я, прикрывая отяжелевшие веки. Даже сейчас ощущалась его незримая поддержка, и я была благодарна, что он не торчал у порога дома моих родителей. Родителей... У дома моего отца...

- Если что… я жду тебя. И Тайсон ждет, - горько усмехнулся Эммет, упоминая своего злейшего врага и моего любимчика – кота Тайсона, чье имя соответствовало характеру. Или характер имени.

Тихо поблагодарив любимого, я облегченно отклонила вызов, окинула свою бывшую комнату прощальным взглядом и поняла - дольше здесь находиться не стоит. Слишком тяжело. Поэтому следовало собираться с силами и покидать дом.

Попытку чего и была предпринята.

Спускаясь на первый этаж, взглядом я непроизвольно натыкалась на наши семейные фотографии, которыми мама «оживила» лестницу. Я усиленно старалась ни о чем не думать, не желая вызывать очередной поток слез, но снимки прошлого… НАШЕГО счастливого прошлого врезались в самое сердце, сжимая его до размеров горошины.

Половицы скрипели, жалобно и протяжно, угрожающе прогибаясь под моими ногами. Звук выходил какой-то зловещий, жутковатый. Казалось, будто кто-то забивал гвозди в мой собственный гроб. Дыхание срывалось, горло словно обруч сдавил, а сердце билось мучительно медленно.

Снимки располагались в хаотичном порядке, поскольку мама постоянно твердила, что по порядку предметы может разместить любой дурак, а вот создать свою композицию - под силу единицам. И она, безусловно, входила в этот узкий круг специалистов.

Я с тоской вглядывалась в родные лица.

Вот мама учит меня кататься на велосипеде. Помню, как радостно крутила педалями, выкрикивая ее имя. Хм, на снимке моя довольная мордашка очень похожа на гримасу мультяшного кота Тома.

Следующее фото - мы с папой увлеченно держим удочки (у меня же это просто заостренная палка), завороженно глядя на воду. Пусть мы тогда ничего и не поймали, зато весело провели время. Втроем.

Еще один снимок - мама готовит праздничный торт на мой десятый день рождения. Ее искрящиеся весельем глаза предупреждают, чтобы я не лезла в крем своими умелыми ручками, которые как раз застыли над сладким великолепием. Тогда я таки не удержалась - и первой попробовала мамин шедевр.

А вот мое первое Рождество, которое я в силу возраста помнить не могла, но вот имелось наглядное подтверждение того, что ель меня точно впечатлила. На этой фотографии я была очень похожа на маму. Те же шоколадные кудряшки, тот же задорный носик.

А вот и наш общий снимок, сделанный случайно на ярмарке лет пять назад. Тогда мы, поддавшись порыву, купили светильник в виде тыквы, который до сих пор валялся где-то в гараже и собирал известковую пыль. Ставить его в комнате никто не решился, а выбросить – не поднялась рука.

Я тяжело вздохнула, ощущая, как воздух превращается в раскаленное стекло. Желудок скрутило в тугой узел, но я продолжила идти. Остановка сейчас означала бы полную капитуляцию и верный шаг в пропасть.

Превозмогая нервную дрожь и острую боль в груди, я следовала дальше, моля бога о благословении и помощи.

И вот финальная ступенька позади. Я чувствовала, как капельки пота выступили на лбу. От тяжелого напряжения голова шла кругом… Слез уже не осталось… Я поморгала и поморщилась - глаза словно песком засыпало. Еще чуть-чуть – и услышу характерное похрустывание. Где-то в сумочке валялись капли. В последние годы они со мной всегда, иначе окружающие подумывали бы о том, что я страдаю каким-то глазным заболеванием

Так, нужно двигаться. Не переставая.

Я устало посмотрела на спасительную дверь, просчитывая количество шагов. Тринадцать – не так уж и много. Я справлюсь.

Набрала полную грудь воздуха и сделала первый шаг. Все нормально – земля не разверзлась, небо не упало. Страх лишь в моей голове.

И тут я заметила мужскую фигуру в гостиной.

Папа сидел там, где проходили последние три года его жизни - на темно-зеленом и уже практически раритетном диване. Этот изрядно потрепанный предмет мебели стал его, можно сказать, постоянным «местом жительства» с того самого дня X.

В тот день я потеряла не только мать, но и отца тоже… Как будто стала круглой сиротой…Потому что Чарли, и так не слишком общительный, окончательно закрылся в своей раковине…

Теперь только бейсбол, канал Дискавери да бутылка пива вносили в его жизнь некое разнообразие. Кафе, кинотеатр и любые другие заведения, где люди обычно отдыхают и веселятся, больше не привлекали моего отца. Он стал затворником. Работа в банке не являлась пределом его мечтаний, не сулила перспектив, а верными друзьями он как-то не обзавелся. Вот и получалось, что здоровый, интересный, не старый еще мужчина стал домоседом. Раньше маме удавалось его растормошить и уговорить на какое-нибудь совместное путешествие или прогулку, но теперь некому было это делать.

Я никогда не имела на него влияния. Между нами установилось некое подобие молчаливого взаимопонимания, которое сейчас превратилось в едва ли не отчуждение. Общение свелось к минимуму. И пусть мы все-таки не стали друг другу совсем чужими, но…

Казалось бы, горе должно было сплотить нас, но все было как раз наоборот. Каждый переживал его по-своему… и отдельно. Мы никогда не обсуждали эту тему, не делились своими чувствами и не плакались друг другу в жилетку. Просто делали вид, что ничего не изменилось, но однозначно ощущали, как тяжело нам стало жить под одной крышей. Именно поэтому я и переехала к Эммету. Подальше от воспоминаний… Чтобы дать спокойствие перегруженному мыслями и образами разуму (хотя это и не сильно-то помогло).

Отец, на удивление, равнодушно принял мой отъезд. Не просил остаться или повременить…Вероятно, одному ему было проще.

Признаюсь, порой мне не хватало поддержки Чарли, его коротких, но таких уместных ободряющих слов и скупых родительских объятий, но… подойти первой я не решалась. Со стороны отца тоже вроде бы не было попыток сближения, так что приходилось довольствоваться сложившимся положением вещей. Я знала, что маме бы это не понравилось, ужасно не понравилось, но… мамы больше нет. Она никогда уже не сможет дать мудрый совет, не сможет найти нужные слова, не сможет сделать из нас полноценную семью. Без Рене не стало семьи, просто двое существовали в одних стенах. А теперь и этого не осталось. За последние три года я возвращалась в этот дом лишь пару раз. Сегодня третий – годовщина со дня исчезновения мамы.

Чарли поставил локти на колени, задумчиво опустив голову вниз. Журнальный столик пуст, без привычной батареи пивных банок. Телевизор не включен. Странно. Может, сегодня нет игры?

- А может, отец переживает так же, как и ты? – съязвил внутренний голос.

Я замедлила шаг. Отец тяжело дышал, плечи периодически сотрясались. Он плакал! Господи, да я не видела его слез даже на похоронах! Он тогда просто застыл, закаменел, стал похож на статую. И ни разу за все это время я не видела ни слезинки в его потухших глазах.

И тут я заметила в его руках смятое фото. Чарли смотрел на него пристально, словно таким образом хотел добиться ответа от изображения.

- Прости, Рене. Я все испортил, - вдруг сбивчиво прошептал он, аккуратно проводя пальцами по контуру снимка.

Наблюдая за душевными страданиями отца, видя его таким беззащитным и ранимым, я почувствовала, что в душе возникает невольное желание подойти и просто обнять его. Просто побыть рядом. И уже делая первый шаг к дивану, словила на себе взгляд Чарли.

И тут же отступила назад. В его покрасневших усталых глазах застыла не боль потери. Злость и отчаянье. В горле отца зародилось сдавленное рычание, и я поняла, что нужно бежать. Скорее бежать. Чтобы ни произошло, сейчас он ненавидит уже одну мысль нахождения меня здесь.

За считанные секунды преодолела коридор и распахнула входную дверь. Так быстро вылетела из дома, что практически не обратила внимания на черный Мерседес у обочины, мотор которого тихо работал.

Села в машину Эммета и трясущимися руками попыталась попасть ключом в зажигание. Слезы начинают застилать глаза – в ярости я смахнула их рукавом, ощущая, как дрожь сковывает все мое тело. Ну же, давай!

Наконец, мотор завелся, и я газанула со всей силы.

И притормозила лишь у больших кованых ворот, что вели к церкви. Чистый зеленеющий газон, мраморные скульптуры, арки, красиво посаженные деревья и поблескивающие на солнце белые плиты. Завораживающее зрелище, если не считать, что здесь похоронен мой самый родной человек.

Мама, я уже рядом.

Я перевела дыхание и выбралась из машины, направляясь к нужной могиле.

Не замеченный мною ранее черный Мерседес стоял неподалеку, со слегка приоткрытым тонированным стеклом. Надо же, сколько в городе похожих машин…

Минуя церковь, откуда раздавалось тихое пение, я пошла по знакомой тропинке. Солнце светило чрезвычайно ярко, отчего мрамор искрился, разбрасывая тысячи солнечных зайчиков. Это резало и ужасно слепило глаза.

Сердце замерло, когда я достигла места назначения… И вот наконец она.

Рене Кэтрин Свон
1965 – 2006
Живой тебя представить так легко,
Что в смерть твою поверить невозможно.

Я без сил упала на колени у самой плиты, проводя ладонью по черным буквам.

- Привет, мамочка, - проговорила я в пустоту, не замечая, как слезы снова катятся из глаз.

- …мне без тебя очень тяжело, - призналась я, касаясь любимого имени.

- …папа изменился… - продолжила откровенничать я, рассматривая сочную траву. Слеза ускользнула на стебель рядом, и тот начал переливаться на солнце всеми цветами радуги. Я горько усмехнулась, машинально вытирая щеку. Красота всегда была там, где есть мама.

Сглотнув тяжелый ком, подняла глаза к небу.

- Вернись, прошу! - Сжимая пальцы в кулак, я молила о несбыточном, в тщетной попытке быть услышанной.

Не получив ответа, безвольно опустила голову, скользя взглядом по холодной плите.

Уверена - мама меня слышит. Я даже почти ощущала ее присутствие, но это было лишь мнимое облегчение, призрачная надежда, что мама жива и вскоре найдет способ вернуться ко мне.

И раз в год я позволяю себе упиваться этой надеждой.

___________________________________________
Дорогие, извините за долгую задержку главы... Я все компенсирую скорой выкладкой еще одной главы.
В общем, жду Ваших отзывов на форуме!Спасибо!