Глава 29

BPOV

Я проснулась из-за солнечного света, струящегося из окна. Глаза тут же сощурились, и я простонала. Голова буквально убивала. О Господи, что со мной не так? Должно быть, я от чего-то отхожу. И тут я поняла, что одна в кровати. Это было странно. Теперь я никогда не просыпалась в одиночестве. Эдвард всегда находился рядом. Я взглянула на часы, стоящие на прикроватном столике: двадцать семь минут двенадцатого. Вот черт! Я вскочила с кровати и мгновенно повалилась обратно. Застонав, схватилась за голову, стараясь предотвратить ее взрыв от боли. Перекатилась на бок и прижала колени к груди. Казалось, что я умираю, но нужно подниматься. Меня ждут такие неприятности. Где Эдвард, и почему он меня не разбудил?

Я вздрогнула, почувствовав, как сильные руки притянули меня к груди. Не слышала, как он вошел в комнату или забрался в кровать. Я взглянула в улыбающиеся зеленые глаза и нахмурилась. Почему он не злится на меня?

- Доброе утро, Белла. Или мне стоит сказать «день»? – со смешком произнес он. – Не думал, что ты уже проснулась. Как себя чувствуешь?

- Эдвард. – Я поморщилась. Даже от звука собственного голоса у меня болела голова. – Кажется, я заболеваю. Я чувствую себя ужасно. Прости, что не приготовила завтрак. Пожалуйста, не злись. Я начну готовить ланч буквально через минуту.

Он тихо надо мной рассмеялся. Должно быть, понимал, как сильно болит моя голова.
- Не волнуйся. Эсми позаботилась обо мне этим утром. И ты не заболеваешь. У тебя похмелье. Тебе необходимы лишь отдых и аспирин. Чуть позже тебе станет лучше. Я зашел проведать тебя. Сможешь ради меня что-нибудь съесть?

Я простонала, когда мой желудок сжался при мысли о еде.
- Нет. Не думаю, что смогу есть. Если так бывает всегда, то, пожалуйста, больше никогда не заставляй меня пить алкоголь. Знаю, это не мое решение, но, пожалуйста, не заставляй меня. – Я уставилась на него умоляющим взглядом.

Он, смотря на меня, на минуту задумался. Я не знала, то ли он думает о моей просьбе, то ли о способе наказать меня за указание его действиям. Но именно в тот момент мне было действительно все равно. Я никогда не хотела вновь ощущать такую боль. Ждала, стараясь не думать о постоянных ударах в ушах. Спустя минуту он ответил.

- Ты более не обязана пить ничего, чего сама не захочешь. Сойдет? – спросил он. Потом Эдвард подмигнул мне и нежно стукнул по кончику моего носа. – С этого момента ты на повозке, пока не скажешь мне, что хочешь сойти.

Я не могла поверить в то, что он мне говорил. Он сказал, что я не обязана пить то, чего не хочу. Могу сама выбрать напиток. Понимаю, это мелочь в громадной гильдии вещей, но, черт возьми, я буду пользоваться тем, что могу получить. Кто знает, возможно, однажды, он разрешит мне самой выбирать и еду. Проделав в голове несколько счастливых движений (она слишком болела для настоящего танца счастья), я сознала, что что-то сильно изменилось. Он позволил мне поспать. Он не стал злиться за то, что я не приготовила завтрак. Он спросил, хочу ли я есть, вместо того, чтобы сказать, что я должна. А сейчас он произнес, что я могу сама выбирать напитки. Я уставилась на Эдварда.

- Что случилось прошлой ночью? – спросила я. – Я сделала что-то не так? – Именно поэтому он согласился? Я опозорила его прошлым вечером?

Он посмотрел на меня, изучая мой взгляд мгновение.
- Ты не помнишь?

Я легла и стала думать о прошедшей ночи.
- Ну… - начала осторожно. - Я помню книжный магазин и ужин. – Я обняла его и поцеловала через рубашку грудь. – Еще раз спасибо. Помню, как наблюдала за закатом. Помню клуб Джаспера.

Я смотрела на Эдварда, проигрывая события прошлой ночи в голове. Он наблюдал за мной, с нетерпением чего-то ожидая. И тогда всё вспомнилось. Я почувствовала, как щеки залились румянцем, а на глаза выступили слезы. Ну, я действительно сказала ему, что мне не нравится Эдвард Карлайла. Помню, как переживала из-за того, что мне нравится мой Эдвард. Также рассказала обо всем, что касалось Чарли и Джеймса, в том числе и мое наличие.

Также я попросила его заняться со мной любовью. О чем я думала? Я не готова к этому. Слава Богу, что он мной не воспользовался. Но продолжит ли он теперь ждать, пока я приоткрою ящик Пандоры, или усмотрит в этом жесте зеленый свет, чтобы двигаться вперед?

Продолжая проигрывать в голове события прошлой ночи, происходившие в нашей комнате, я осознала к собственному облегчению, что даже мой пьяный разум сохранял хоть какое-то чувство самосохранения. Я сохранила свой самый важный секрет: ничего не сказала об его отце. Понимала, что он может отмахнуться от моих чувств по отношению к Чарли и Джеймсу, если захочет. Эти пытки были частью моего обучения, которые он одобрил — все, кроме изнасилования. Он будет злиться только на меня, если узнает, что его отец хотел видеть в моем обучении, если вообще поверит мне.

Он знал, что происходит в моей голове, будто действительно мог читать мои мысли. Эдвард протянул руку и смахнул слезы, успевшие сбежать по щеке, когда я моргнула.

- Эдвард… я… - начала я, не зная, что сказать. Как мне извиниться за всё это? Насколько ужасным будет мое наказание? И, черт возьми! Почему он до сих пор ведет себя со мной так мило и как заботливый молодой человек, жених? Черт, я до сих пор не знаю, как его называть.

- Тише, - произнес Эдвард. Он притянул меня ближе - так, что я оказалась лежащей на его груди и смотрела ему в глаза. – Я вижу, что ты помнишь. Но помнишь ли ты всё? – тихо спросил он.

Я уставилась на него в непонимании, пытаясь понять, что упускаю. Не могла вспомнить, что рассказывала ему о чем-то еще. Затем вспомнила, как он обнимал меня во время рассказа. Он говорил, как ему жаль. Эдвард извинился передо мной. Он взял на себя чертову ответственность.

- Ты извинился передо мной, - прошептала я, боясь сказать это громко. Изучила его взгляд. Он действительно подразумевал под этими словами их истинный смысл? Действительно ли он извинялся за то, что случилось со мной, за то, что позволил моему отцу и брату издеваться надо мной? Неужели он наконец понял, как отвратительно и ужасно всё это?

Эдвард нежно улыбнулся, но в его глазах читалась мольба.
- Прости, любимая, что я вообще позволил им так обойтись с тобой. Я не достоин оправдания, не стою твоего внимания, но отчасти поэтому и люблю тебя. Знаю, ты простишь меня за мои неосторожные ошибки, что позволил делить тебя с кем-то еще. Это моя вина. Мне жаль, что они причиняли тебе боль. Не хочу, чтобы ты когда-либо испытала такое вновь. Я люблю тебя, Белла. Я всю оставшуюся жизнь буду тебя защищать. Ты для меня важнее всего мира. Понимаю, ты еще не готова любить меня, но… - Он улыбнулся. – Знаю, что я тебе нравлюсь.

Я густо покраснела.

Хорошо, его извинения были больше оправданием извинения. Он извинялся за то, что «делил меня», но не за то, что я находилась там. Но слово «прости» прозвучало. Я приму его. Пока.

- Прошлой ночью ты доверилась мне, рассказав о том, что чувствовала. Пожалуйста, знай, я хочу твоего доверия. Понимаю, ты еще многое сдерживаешь, но я не буду давить. Хочу, чтобы ты была уверена во мне, когда будешь готова, и знала, что находишься в безопасности. Я хочу, чтобы ты любила меня, и сделаю всё, что в моих силах, чтобы услышать эти слова, слетающие с твоих губ.

Он двумя рукам убрал волосы от моего лица и опустил их на щеки. Потом Эдвард опустил меня и провел своими губами по моим. Я обвила руками его шею и приоткрыла для него губы. Эдвард продолжил ласкать их, а потом скользнул своим языком в мой рот. Даже тогда поцелуй продолжал оставаться нежным. Не было ни признака доминирования. Никаких ожиданий. Просто нежный, заботливый поцелуй. Когда он наконец отпрянул, я открыла глаза и увидела, как его красивые зеленые глаза смотрят в мои, показывая силу его чувств. Он делал это по-настоящему, и это было так ошеломляюще.

- Эдвард… - Я боролась с собой в течение десяти секунд, прежде чем страх всё-таки взял верх. – Эдвард, я обещаю поработать над своими чувствами к тебе. Я хочу тебя любить. Не хочу провести жизнь в браке без любви. Хочу того, что было у моей мамы и Фила. – «Насколько это возможно в таких извращенных отношениях», - произнесла мысленно.

Он пристально на меня посмотрел.
- Прошу лишь о том, чтобы у тебя было желание поработать над чувствами. – Он улыбнулся и сменил тему. Кажется, разговор стал слишком серьезным. – Уверена, что не хочешь есть? Может, хотя бы тост? Мне бы хотелось, чтобы ты съела хоть что-то, - уговаривал он.

После всего этого я чувствовала, что обязана дать ему шанс. Он просил меня вместо того, чтобы приказать есть. Я кивнула и одарила его слабой улыбкой.
- Наверно, тост не повредит, и я очень хочу пить. Если ты принесешь мне одежду на сегодня, то я спущусь вниз.

- Вот это моя девочка, - с одобрением произнес Эдвард. – Я принесу тебе одежду, но хочу, чтобы пока ты отдохнула. Я принесу тебе тост и чашку кофе сюда. Мы можем устроить еще один пикник. Как тебе идея? – Он улыбался мне.

Я немного лучезарнее улыбнулась в ответ.
- Мне нравится идея еще одного совместного пикника. – Я на секунду сделала паузу, пытаясь решить, смогу ли пройти через это. Конечно, он заметил. Он всегда всё видит.

- Что такое, Белла? – спросил он.

- Я не люблю кофе. Можно мне лучше горячий чай… если можно? – Я почувствовала себя глупой из-за того, что боялась озвучить свое мнение мужчине о чем-то столь незначительном. Мой новый тип поведения уже так укоренился. По мнению его семьи, я должна была поклоняться Эдварду и вообще любому мужчине. Ни при ком я не могла выражать собственного мнения. За исключением Джаспера, поправила я себя. У меня никогда не было проблем с разговорами с Эсми, Роуз или Элис. Я так изменилась, это просто невероятно. И это не только с положительной стороны. Белла-барби и моя собственная личность соперничали за то, кто отвечает за мой макияж, они делились поровну. Насколько пугающе… и печально это?

Жалко.

Я заметила, что Эдвард сдержал себя и не сказал «нет». Для него так же тяжело было позволить мне выразить свое мнение, как и мне озвучить его. Видимо, нам придется учиться этому вместе. Если не считать, что сердцем, в самой глубине души, всем своим естеством, я знала, что была права! Он ошибался. Так был не прав. Если бы он только понимал это.

- Я принесу тебе горячий чай, раз ты так этого хочешь, - произнес он.

Рядом был мой Эдвард, и я хотела насладиться каждым нашим совместным моментом. Я сама дала себе такое разрешение. Наклонилась и вновь его поцеловала. Он улыбнулся, и мы оба закрыла глаза. Поцелуй оказался нежным и сладким. Эдвард отпрянул и похлопал меня по бедру, давая понять, что встает. Я слезла осторожно с него и вернулась на кровать. Надо признаться, я была немного впечатлена. Ни разу во время нашего разговора он не воспользовался тем, что я до сих пор обнажена. Я очень скучала по пижаме.

Эдвард вышел из шкафного помещения со свитером, джинсами и балетками. Я в замешательстве посмотрела на них.

- Эдвард? Мне уже не больно. Ну, если не считать голову. Я могу надеть туфли на каблуках, - произнесла я.

Он улыбнулся и погладил меня по щеке.
- Я просто подумал, что сегодня в балетках тебе будет немного комфортнее. Хочешь надеть их? – с теплом в голосе спросил он.

Я изучила его глаза, ища в них признаки проверки. Должно быть, он понял мои колебания.

- Никакой проверки, Белла. Обещаю. Я лишь хочу, чтобы тебе было удобно. – Я потянулась к туфлям и в благодарность улыбнулась ему. Он вернул улыбку и счастливо вздохнул. – Так как насчет пикника?



На ланч мы устроили с Эдвардом пикник в своей комнате. После ланча он настоял, чтобы я легла и отдохнула подольше, хотя заверила его, что я в полном порядке. Он поглаживал мне спину, пока я не расслабилась и не уснула. Эдвард работал за столом, пока не решил, что я достаточно отдохнула. Когда проснулась, моя головная боль прошла.

Чуть позже днем он повел меня по магазинам, а потом снова позвал на ужин. Эдвард сам заказал мне еду, но спросил, что я хочу выпить. Я поцеловала его, чтобы показать свою благодарность. Заказать при нем колу было наслаждением. Я проверяла его, чтобы увидеть, заберет ли он свои слова обратно. Господь знает, мне уже достаточно досталось за такие вот тесты. Тогда почему бы не заставить его пройти через один? Его челюсть напряглась, когда официантка принесла мою колу, но он промолчал. Я дописала ему одно очко. После ужина мы отправились на прогулку. Было здорово.

Во время прогулки мы играли в «Двадцать вопросов». Он спрашивал о моих предпочтениях: например, любимом цвете, авторе или еде. Казалось, что он действительно пытается узнать истинную меня, а не его версию меня. Я просто не понимаю его. Когда бы я ни рассчитывала на что-то, на какие-то изменения в его поведении, он делал что-то такое, что удивляло меня. Он «тренировал» меня и одновременно хотел узнать.

Он даже спросил меня о предпочтениях мамы и Фила. Я понимала, что это очень больная тема, и нужно осторожно отвечать на вопросы о них. Все-таки не самой лучшей темой для обсуждения было то, почему они оставались для меня замечательными людьми. Это отразится на переходе Эдварда Карлайла от более жесткой и холодной версии Эдварда. Я жалела, что не могу стереть эту часть из его разума и затем просто перепрограммировать его! Если кому и нужна подготовка, перестроение личности, так это ему. Ему нужно рассказать, что девятнадцатая поправка, уровнявшая в правах выбора женщин с мужчинами, до сих пор является важной части конституции, несмотря на то, Каллен ты или нет. Прости, Карлайл, мы больше не живем в мире, где доминируют мужчины, сейчас не 1929 год, а 2009.

Я сказала ему, что мама и Фил направляли меня к лучшему. Не хотела разъяснять. Не стала рассказывать ему об их ожиданиях в отношении меня. Они были полной противоположностью ожиданий Эдварда. Они с нетерпением ждали моего последнего года в старшей школе и планов на колледж. Мы планировали посетить несколько колледжей, о которых я подумывала. Мама хотела, чтобы я осталась поближе к дому, поэтому одним из вариантов стал Университет Аризоны. Фил окончил земледельческо-технический колледж в Техасе, поэтому я думала о нем, как и о Техасском Университете, хотя последний рассматривался только в качестве раздражителя для отчима, так как эти два учебных заведения всегда соперничали. Сердце же мое лежало к колледжу в Техасе. Но все эти разговоры стали бы только раздражать Эдварда и принесли мне неприятности. По идеи я должна думать только о нашей совместной жизни. Поэтому я говорила вскользь: об их любви друг к другу и ко мне, чувстве юмора Фила, любимых хобби мамы. Безопасные темы.

Также я задавала ему вопросы на безопасные темы о нем. Каким был самый любимый предмет в школе? Каким спортом он занимался в школе? Любимая музыка? Не спрашивала об ожидания от жизни, когда мы поженимся, будет ли мне когда-нибудь позволено стать личностью или хотя бы выйти из-под его надзора. Я училась обходить мины на жизненном пути. Как все так запуталось? Я откинула в сторону все эти философские мысли: они казались для меня слишком туманными. А я больше не такая - подмечаю все детали. Как и все. Потому что если не упущу ни одну деталь, то смогу объяснить все, что Эсми делала за тридцать лет в роли пластмассовой куклы.

Той ночью в постели Эдвард тоже был другим. Он всегда обходился со мной чутко и нежно, но эта ночь стала другой. Он выполнял миссию: старался стереть Чарли и Джеймса из моей памяти, чтобы там остались лишь его прикосновения. Он медленно возвращал мое тело к жизни. Казалось, будто он воспевал меня руками и губами. Он подводил меня к грани и обратно несколько раз. Эдвард точно знал, куда нужно прикоснуться, чтобы получить желаемый ответ. Когда меня наконец настиг оргазм, я вскрикнула его имя громче, чем когда-либо. После этого Эдвард заботливо обнимал меня, оставляя поцелуи на лице и шее и шепча слова любви, пока мое дыхание вновь приобретало нормальный ритм.

Вновь имея возможность дышать нормально, я приподнялась, чтобы нагнуться к нему. Начала целовать его грудь, чтобы сыграть свою роль как положено. Эдвард остановил меня.

- Белла, любимая, сегодня я хочу лишь обнимать тебя, - произнес он. – Тебе не нужно ничего делать. Просто спи, любовь моя. – Он гладил меня по голове и тихо напевал, пока я засыпала. В первый раз с начала нашей интимной близости он не заставил меня доставить ему удовольствие в ответ.

В первый раз я действительно почувствовала чуточку вины за то, что так без оглядки думала об Эдварде. Он демонстрировал прогресс. Мне хотелось быть оптимисткой, но настолько проще быть пессимисткой.

Раз в месяц семья проводила воскресенье вместе. Это была традиция Калленов, возможность Карлайла убедиться, что все до сих пор находились под его властью. Мы проснулись рано, и Эдвард дал мне удобный розовый свитер с высоким воротником, серые брюки и обувь на каблуках. Он же надел зеленую рубашку и черные штаны. Он всегда казался таким красивым. Когда мы оделись, я последовала за ним вниз. Мы зашли в гостиную, чтобы встретиться с остальными для завтрака. Карлайл, Эсми, Джаспер и Элис уже сидели там, а Эммет и Роуз еще не появились.

- Доброе утро, Эдвард, - произнёс Карлайл, смотря на мой внешний вид, и вновь повернулся к Эдварду. – Вижу, сегодня Белла идеально здорова. Не было причин баловать ее вчера, Эдвард. Тебе нужно было дать ей задание. Занятые руки – лучшее лекарство от большинства недугов. Это или хорошая порка.

Я покусывала внутреннюю сторону щеки, пытаясь сохранить нейтральное выражение лица, чтобы не начать плакать или показать какой-то признак расстройства. Я видела выражения остальных присутствующих в комнате. Он молча высказывали мне поддержку. Я знала, что Эдварду не нравятся советы отца, когда они касаются меня. В последний раз, когда он высказал свой совет, мне досталось самое ужасное наказание в моей жизни от Эдварда. Наверно, в этом корень моей ненависти к нему. Та первая ночь. Я внутренне содрогнулась.

- Карлайл, вчера я принял такое решение, которое посчитал нужным, - твердо ответил Эдвард. – Спасибо за заботу.

Карлайлу явно не понравился ответ Эдварда. Он предпочел проигнорировать его и сменил тему.
- Звонил Эммет. Они с Розали опаздывают, и мы встретимся с ними в ресторане. Какой-то бред о том, что она нехорошо себя чувствует.

- Надеюсь, ничего серьезного, - учтиво произнес Эдвард. Меня это удивило. Он никогда не думал о своей матери, Роуз или Элис: его волновали только мужчины.

Карлайл махнул рукой.
- Уверен, это чепуха. Женщины склоны преувеличивать любое покалывание или боль. Я сказал ему, что пара хороших ударов паддлом улучшат ее самочувствие и они смогут к нам присоединиться.

В этот раз я не смогла сдержать дрожь, Эдвард почувствовал, как я напряглась рядом с ним. Он притянул меня ближе и поцеловал в макушку, пытаясь успокоить.

Карлайл заметил жест, сузив глаза, повернулся к Эсми и щелкнул пальцами.
- Эсми, - гаркнул он. Я заметила, как она подпрыгнула и заторопилась к нему. – Пора идти. – Карлайл опустил руку на ее поясницу и повел жену к машине.

Я не могла смотреть, как он обращается с ней. Никогда не видела, чтобы даже Эммет так обращался с Роуз. Эдвард вел себя так рядом со мной, только будучи Эдвардом Карлайла. Я взглянула на Джаспера и Элис. Он обнимал ее и нежно целовал. В такие моменты подобное поведение облегчало для нее то, что ей пришлось пережить с Чарли и Джеймсом. Она все сильнее отделяла их поведение от поведения Джаспера, но ей все равно было тяжело. Они повернулись и подошли к нам.

Мы с Элис обнялись.
- Доброе утро, Элис, - произнесла я.

- Доброе утро, Белла, - ответила Элис.

Эдвард и Джаспер пожали руки и поздоровались. А затем Эдвард сделал кое-что совсем неожиданное.

- Доброе утро, Элис, - произнес Эдвард. – Как твои дела?

Я находилась в шоке и смотрела на Элис, ожидая, что же она об этом подумает. Меня удивила ее улыбка Эдварду, будто она гордилась им за что-то.

- Доброе, Эдвард. У меня отлично, спасибо, - улыбнулась она.

Джаспер тоже выглядел довольным. Он повернулся ко мне и подмигнул.
- Как дела, Белла? Слышал, ты недавно отлично повеселилась в клубе. – Он усмехнулся и посмотрел на Эдварда.

В ответ я покраснела. Меня до сих пор смущало собственное поведение в клубе. Я ужасно напилась. Никак не могла понять, почему Эдвард избегает обсуждения его друга, с которым я танцевала. Когда спросила, он сказал, что этот человек не тот, о ком мне необходимо знать, поэтому я не должна волноваться. Было понятно, что тема закрыта. Кто я такая, чтобы спорить?

Эдвард прочистил горло, и я посмотрела на него. Он не злился на Джаспера за то, что тот заговорил со мной.
- Думаю, нам нужно идти, прежде чем Карлайл еще сильнее разозлится.

Джаспер кивнул.
- Точно. Надеюсь, с Розали всё хорошо.



Мы приехали в ресторан на пару минут позже, чем Карлайл и Эсми. Эммет и Роуз уже были там. Карлайл и Эммет читали газету в ожидании нас. Эсми и Розази тихо сидели в противоположной стороне стола. Эдвард отодвинул для меня стул около Роуз. Я заметила, что, хотя Эммет, казалось, игнорировал ее, его рука под столом поглаживала ее ногу. Садясь, я улыбнулась Роуз. Она выглядела бледной. Находиться здесь для нее было испытанием.

Я наклонилась, чтобы обнять ее, и прошептала:
- Ты в порядке, Роуз? Выглядишь не очень.

Она слабо улыбнулась мне в ответ.
- Буду в порядке. Мой желудок показывает свой темперамент, надеюсь, вскоре успокоится.

- Разве ты не должна лежать в постели? – спросила я. Не могла поверить, что Эммет привел ее, и не думала, что он такой. Ни в какое сравнение с Карлайлом или Эдвардом.

- Всё будет в порядке. Эммет не заставил меня много съесть утром. Уверена, недомогание пройдет, - заверила она, а потом тихо прошептала: - Эммета не вините. Он не хотел, чтобы я ехала, но Карлайл настоял, конечно.

Эсми и Элис тоже выглядели взволнованными. Они не озвучивали свое беспокойство, потому что Карлайл за всеми наблюдал. Это подождет до того момента, когда мы вернемся домой после завтрака.

Эдвард и Джаспер также читали газеты. Я повернулась, чтобы улыбнуться Эсми и Элис. Так как мужчины не разговаривали, то это право переходило нам. Я уже выучила правила поведения для этой ситуации. Сегодня мы должны обсудить цветы.

Мы все волновались за Роуз, но обсуждали сад с бабочками Эсми. Если речь заходила об Элис, то обсуждали розовый сад. У Эсми появился сад на кухне, а у меня – полевых цветов. Я помнила тот день. Это был один из моих уроков перед тем, как Эдвард вернулся домой из больницы. Он не знает о множестве уроков.

Мы с Эсми шли по ее саду. Я была там уже чуть более месяца.
- Белла, - начала она, понимаю, для тебя эта жизнь не проста. Ты отлично справляешься с нахождением баланса между тем, какой тебя ожидает увидеть Эдвард, и той, какая ты на самом деле. – Она сжала мою руку, улыбаясь. – А вот еще один урок, который должен тебе помочь.

Я в замешательстве посмотрела на нее. Еще столько всего предстояло выучить. Иногда было очень сложно держать себя уверенно. Я каждую ночь благодарила Господа за то, что в моей жизни есть Эсми, Роуз и Элис. Понимала, что без них не выжила бы так долго в такой жизни. Чарли и Джеймс разрушили огромную часть меня за столь короткий срок, и не так много осталось для Карлайла и Эдварда для подавления, когда последний привез меня домой. С их помощью я начала восстанавливать свою личность по частичкам.

- А что еще? – спросила я. Я была такой наивной в отношении жизни, даже сейчас не могла думать дальше следующего дня, чтобы понять, какая длинная на самом деле жизнь. В семнадцать лет время не имеет особого значения. Ты только думаешь о следующей неделе, месяце или - максимум - годе. Не смотришь в перспективу десяти, двадцати, тридцати лет. Я знала, что доживу до этого времени, просто не могла представить, как долго это будет – жить день за днем и быть Беллой-барби, и как же тяжело это будет. Конечно, Эсми понимала. Она жила так уже тридцать лет. Она знала, как тяжело не впасть в забвение. В том состоял мой самый сильный страх наравне с Карлайлом – просто потерять себя, исчезнуть или превратиться в Барби в туфлях навечно. А Беллы просто не станет.

Эсми улыбнулась.
- О, Белла, тебе еще столько нужно узнать. Но для твоего благополучия, надеюсь, не станет хуже. Молюсь, чтобы Эдвард стал тем человеком, каким способен быть, потому что тебе не нужна такая жизнь.

Ее взгляд стал отчужденным, будто она вспоминала что-то об Эдварде, что заставило ее стать уверенной в нем. Казалось, это воспоминание огорчило ее.
- Раньше он был таким любящим милым мальчиком. – Она быстро улыбнулась, стараясь отбросить воспоминание. – Но до этого времени для тебя очень важно выучить все, что сможешь. Сейчас, как ты знаешь, Карлайл настаивает на проведение воскресенья со всей семьей. Ты знаешь, что когда они разговаривают, то мы – нет. Однако иногда он будет читать газету, а мальчики будут следовать его примеру, в таких случаях мы можем говорить друг с другом. Но не как обычно, когда находимся одни, есть определенный порядок. Вот почему мы здесь. – Она указала на новую часть сада. Земля была обработана, и я заметила тропинку. – Это будет сад полевых цветов.

- Полевые цветы? Зачем мне нужно знать о полевых цветах? – спросила я в замешательстве. Как цветы смогут мне помочь? Если только она не собирается рассказать мне, в каких пропорциях что нужно смешивать для самоубийства, я смысла в этом не вижу.

Она улыбнулась мне, ведя к лавочке, чтобы мы смогли присесть.
- Белла, каждая из нас – это уникальная личность, как и ты, в точности как растения. Возьмем травы, например. Они дают аромат всему, куда их ни добавишь. Неважно, как бережно ты разрезаешь мясо или как готовишь его, без них не будет полноты аромата. Так же и с овощами. Всему нужен аромат, чтобы получилось лучшее. Их можно назвать атмосферой всего на кухне и вне ее, они знают, что делают, знают, как сделать блюдо пикантным.

Я кивнула в ответ. Хорошо… это имело смысл, но я все равно не понимала, почему так важно знать всё это.

- Давай возьмем розы. Они красивые или нет? – спросила она.

- Да, - ответила я. Мои мысли путались в попытках найти ответы.

- Розы кажутся очень деликатными и хрупкими. И одновременно они одни из самых стойких растений. Ты знала, что в Луизиане после Урагана Катрина выжили только кусты роз? Всё вокруг было разрушено. Дома, жизни просто были стерты. А розовые кусты выжили. У меня есть в саду такие цветы. Старинные розы жили без ухода сотни лет и всё равно цветут во многих местах. Вот почему я выращиваю только такие розы в своем саду. Они остаются в живых.

Я начинала понимать, куда она ведет.

- Сад с бабочками – один из моих любимых. Все цветы в нем выглядят такими нежными. На самом деле колибри, бабочки и пчелы – вот настоящее сокровище. Они повсюду летают, прикасаясь к каждому цветку, распыляя пыльцу, чтобы создать новые цветы. Они такие свободные. За ними приятно просто наблюдать. Они – танцоры природы. Шмели – самые интересные насекомые. Ты знала, что они не должны иметь возможности летать? – Она с улыбкой на меня посмотрела.

Я пожала плечами.
- Никогда об этом раньше не задумывалась, - ответила я.

Она положила руку мне на плечо и обняла меня.
- Видишь ли, тело шмеля слишком мало для таких крылышек. Для него аэродинамически невозможно летать. Но все же он летает. Никому непозволительно говорить, что что-то не может летать. Он просто продолжает летать, потому что ему так хочется.

Я взглянула на нее, начиная понимать.
- Розали – шмель в саду бабочек, да?

Эсми улыбнулась, удовлетворенная тем, что я усвоила урок.

- Думаю, теперь все стало понятно. Для Элис – розовый сад, потому что она пережила все, что с ней делали мой отец и брат. И для вас сад с травой и овощами, потому что вы поддерживаете нас и создаете вкус жизни. Фигурально и буквально, ваша готовка просто магическая. – Мы обе хихикнули, понимая, о чем речь.

- Правильно, Белла. Я так тобой горжусь. Теперь ты понимаешь, почему для тебя я выбрала сад полевых цветов? – спросила Эсми.

Я задумалась о полевых цветах. Это маленькие, непримечательные растения. Они бледнеют в сравнении со всем остальным. Ничего особо собой не представляют. Наверно, как и я. Я вздохнула: Эсми была во всем права. Во мне ничего особенного. Я даже не столь красива, как они. Да, я симпатичная, но вот и все.

Я озвучила свои мысли.

- Изабелла Мэри Свон, - со злость в голосе произнесла женщина. Я пребывала в шоке, потому что ни разу ранее не слышала, чтобы она говорила с такой злобой. – Я больше никогда не хочу слышать, как эти слова слетают с твоих уст. Ты поняла меня, юная леди? Твоя мама перевернулась бы в гробу, услышав, как ты говоришь такое про себя.

- Я… я… простите, - забормотала я, чувствуя подступающие слезы. – Пожалуйста, не злитесь на меня. – Я не думала, что она станет меня наказывать, но для меня стало нормой ожидание наказания, когда на меня кто-то злился.

Она остановилась, в ее глазах отражалось понимание и печаль. Эсми нежно меня обняла и, убрав выпавшую прядь волос, повернула мое лицо так, чтобы я смотрела на нее.
- Тебе не грозят неприятности, Белла. Я не Карлайла или Эдвард. Я не Джеймс. Я не Чарли. Рядом со мной, Роуз и Элис ты всегда можешь говорить то, что думаешь, Прости, что испугала тебя. Я просто не хочу слышать, как ты принижаешь себя. И внутри, и снаружи ты красивая молодая женщина. Ты столь же красива, как и Роуз или Элис. Я не использовала полевые цветы для твоего представления, потому что они невзрачные.

Я в замешательстве взглянула на нее.

- Белла, полевые цветы именно такие. Они дикие и неприрученные. Это-то и делает их красивыми. Они могут выжить где угодно. Могут прорасти в любом месте, цвести в любой ситуации. Они не любят, когда их приручают. Приручение отнимает у них красоту. Подумай о Финиксе и цветах в пустыне. Они величественные. Без них пустыня будет просто грязной и скалистой: простой, скучной и буквально никакой. Когда грязь и скалы наполняешь полевыми цветами различных цветов, размеров и формы, пустыня оживает. Ты овладеваешь этой красотой. – Эсми улыбнулась мне. – Вот почему ты полевой цветок, Белла. У тебя есть дух, который не уничтожит стиль нашей жизни. Я это знаю. Ты расцветешь в своей пустыне и будешь такой же красивой, несмотря на то, где будешь расти. – Она снова улыбнулась. – И я знаю, что ты вернешь моего сына к жизни. Он мертв уже так долго.

Следующие несколько недель она объясняла мне, как нужно вести разговоры, пока я не поняла окончательно. Я спросила, есть ли какой-то секрет, скрывающийся за садами. Она засмеялась и сказала, что нет.
- Белла, тебе пока рано узнавать этот секрет. Надеюсь, что он никогда не понадобится.

Вот теперь мы сидели и обсуждали заболевания, которые могут нанести вред бабочкам или пчелам, и возможные методы лечения. Карлайл и все остальные просто нас игнорировали. Его не интересовал сад Эсми. Я улыбнулась. Я понимала, что он думал, будто это ничего не значащий женский разговор. Если бы он только знал, что клопы и сорняки в саду ассоциировались с ним.

Наконец подошла официантка, чтобы принять наш заказ. Я ожидала действий Эдварда. Вчера мы были наедине. Позволит он мне снова выбрать напиток? Когда официантка дошла до нас, он заказал мне французский тост с беконом. Вчера во время игры в «Двадцать вопросов» я рассказала ему, что очень люблю на завтрак есть французские тосты и ненавижу яйца. Я улыбнулась в ответ на то, что он запомнил этот факт и принял во внимание. Он возвратил мне улыбку и спросил:
- Сок? – Я кивнула в ответ, и Эдвард нежно поцеловал меня в губы.

- Эдвард? – подал голос Карлайл. – Что, черт возьми, это было?

Эдвард отпрянул от меня и повернулся к Карлайлу.
- Что ты имеешь в виду? – спросил он, хотя я чувствовала, что он знает.

- Ты же не хочешь, чтобы она растолстела? – спросил он и посмотрел на меня, нахмурившись. – Почему ты заказываешь французский тост? Сам знаешь, какая это нездоровая пища.

- Карлайл, я решаю, что она будет есть, - грубо ответил Эдвард. – Спасибо за беспокойство, но я очень хорошо забочусь о Белле. Она не растолстеет. Посмотри на нее, Господи, да она словно тросточка.

Вмешался Джаспер, меняя тему. Он задал Карлайлу вопрос о расширении клуба и включении в него ресторана, отлично отвлекая внимание Карлайла от меня. Эдвард сначала положил руку на спинку моего стула, а потом пробрался под волосы и стал нежно массажировать шею, расслабляя меня. В благодарность я улыбнулась ему.

Когда принесли еду, я заметила, что Розали нахмурилась и скривила брови. Она взглянула на тарелку перед собой. Эммет заказал ей яичницу и тост. Она осторожно откусила от тоста. Казалось, что у нее не просто расстройство желудка, а что-то серьезнее.

Эммет также за ней наблюдал.
- Детка, тебе нужно съесть яичницу, а не только тост, - сказал он. Эммет старался быть нежным и не привлекать особого внимания к Карлайлу. Он пытался.

Девушка слабо улыбнулась и отрезала ножом кусочек. Как только желток стал растекаться по ее тарелке, Розали зажала рот и, вскочив, убежала. Эммет быстро встал и последовал за ней в направлении дамской комнаты.

Карлайл ударил ладонями по столу, заставляя нас всех подпрыгнуть, и указал пальцем на меня.
- Черт возьми! Ты видишь, Эдвард, что случается, когда ты не держишь в ежовых рукавицах свою жену, - произнес Карлайл, указывая на дверь, через которую вышли ребята. – Надеюсь, Эммет хорошенько ее накажет после возвращения домой за то, что она покинула стол без разрешения. Я жду, что ты будешь также строго обходиться с Беллой и не позволишь ей совершать такие непозволительные ошибки.

Я задрожала, и Эдвард это почувствовал.
- Карлайл, могу тебя заверить, что я точно знаю, как обходиться с Беллой. Она очень быстро учится и не будет совершать никаких ошибок.

Он посмотрел на меня, чтобы убедиться, что я поняла. Он мог бы быть ко мне снисходительнее, но у меня до сих пор есть правила, которым необходимо следовать, и возможность наказания. Меня бесило, что Карлайл пробуждал своего Эдварда, а моего отодвигал куда-то вдаль. По крайней мере, я насладилась предоставленным временем. Может быть, в этот раз мой Эдвард вернется быстрее. Теперь я ела на автомате, не замечая удовольствия от того, что наслаждалась любимой едой впервые за четыре месяца.

Эммет и Розали вернулись за стол. Она была зеленого цвета и дрожала. Эммет не убирал руку с ее талии, поддерживая девушку. Она даже не могла идти. Мне безнадежно хотелось что-нибудь сделать. Нам всем. Он остановился у стола и взял ее сумку.

- Карлайл, я везу жену в больницу на обследование. Она больна, - твердо произнес Эммет. Выражение его лица меня напугало. Он злился на Карлайл за то, что тот заставил его привести ее сюда.

Карлайл махнул рукой.
- Делай то, что считаешь нужным. Уверен, они дадут ей что-нибудь, чтобы успокоить желудок. Увидимся днем дома. – Он вернулся к завтраку так, будто ничего не случилось.

После завтрака мы все вернулись домой. Все молчали. Мы ожидали возвращения Розали и Эммета. Помог бы даже телефонный звонок. Эдварда тяготила мысль о Карлайле. Мы находились на диване: я сидела прямо, а Эдвард развалился по всей его длине, положив голову мне на колени. Мне нравилась эта поза, такая, когда меня не лапали мужчины, и это казалось… Эдвард ищет во мне убежище? Комфорт? Зажегся еще один огонек надежды. Я провела рукой по его волосам.

- Ммм… так приятно, Белла. Спасибо, - проговорил Эдвард очень сексуальным голосом. Когда он отпускал давящие и неприятные мысли, то атмосфера становилась такой расслабленной, и начинало казаться, что все… не знаю… нормально?

Карлайл зашел в комнату, и Эдвард принял сидячее положение. Я вздохнула и услышала, как Карлайл сказал Эдварду, что хочет обсудить мой прогресс и некоторые дисциплинарные меры. Он постоянно произносил какие-то комментарии в мою сторону: доставляю ли я ему неприятности, веду ли себя хорошо, как далеко он продвинулся в моем обучении. Я это ненавидела. Эдвард всегда жестче относился ко мне после дня, проведенного с отцом. И я не знала, изменится ли это после моей исповеди прошлой ночью. По крайне мере, настало время готовить ланч, и я могла покинуть комнату.

Мы только начали расставлять тарелки на столе, когда через парадную дверь в дом ворвался Эммет, испугав всех.
- Я буду отцом! – закричал он.

Мы все подбежали к нему.
- Эммет, ты уверен? – спросила Эсми. – Что сказал доктор? Где Роуз?

Эммет обнял ее, отрывая от пола.
- Она дома, отдыхает. Я стану отцом, вы можете в это поверить?

Карлайл, Джаспер и Эдвард вышли из гостиной.
- Я бы пока так не радовался, сын. Она уже потеряла двоих. Я бы подождал пару месяцев, прежде чем начинать надеяться, - произнес Карлайл. – Сам знаешь, я не хочу видеть, как она вновь тебя разочарует.

Эммет опустил Эсми и повернулся к Карлайлу. Его глаза горели.
- Я знаю, что она потеряла двоих. Это была не ее вина. Это называется выкидыш, помните, доктор Каллен? Они позвонили ее доктору, когда получили результаты. Он сделал УЗИ, чтобы узнать срок. Уже около одиннадцати недель. Он сказал, что ей нужно лежать следующие два месяца, минимум, и доктор будет пристально следить за ней.

- Одиннадцать недель? И ты не знал? – спросил Карлайл. Мы все уже сидели за столом. Ничто не могло нарушить расписание Карлайла.

Эммет покачал головой, проводя рукой по волосам.
- Нет, я заметил, что она была не в себе в последнее время. Но Розали держала все в секрете, она не хотела обнадеживать меня, потому что знает, как сильно я хочу сына.

Я вспомнила тот вечер, когда Эммет заказал Розали маргариту. Но сейчас, задумываясь об этом, я не могла припомнить, чтобы она выпила ее. Розали долго держала ее в руке. Это также объясняет, почему мой бокал никогда не пустовал. Она менялась со мной бокалами.

Прошел остаток дня. Мы с Элис и Эсми отнесли тарелку Роуз, убрав со стола. Карлайл сказал Эммету, что мы сможем о ней позаботиться, поэтому он может остаться. Роуз так переживала и радовалась из-за малыша. Она боялась вновь обрести надежду. Мы просидели у нее довольно долго, а потом отправились обратно, чтобы приготовить ужин. Мы обещали сделать ее жизнь настолько легкой, насколько сможем.

EPOV

После ужина я последовал за Беллой в нашу комнату. Это был долгий день, и я находился не в лучшем настроении. Не поймите меня неправильно, я обрадовался за брата. Знал, как сильно он хочет сына. Но также радовался, что эта тема отвлекла внимание Карлайла от моих отношений с Беллой. Мне нужно срочно выбраться из этого дома с Беллой. Я больше не мог терпеть. У него есть собственная жена, моя мать, и ему нужно прекратить воспитывать меня. Или… мою будущую жену. Я устал от его постоянной критики в адрес моей способности тренировать ее. Его замечаний за завтраком о том, что она станет толстой и непривлекательной. Будто вообще возможно, что Белла станет некрасивой.

А затем весь день, до прихода Эммета, хотел деталей. Карлайл хотел знать, как далеко я зашел в ее воспитании и как хорошо она удовлетворяет меня. Было очень некомфортно. Не помогало даже то, что Джаспер сидел с нами в комнате. Джаспер знал, что я пытаюсь завоевать любовь Беллы. Не думаю, что обсуждение ее с отцом и братом как-то будет этому способствовать, но Карлайлу я этого сказать не мог. Поэтому приходилось сидеть, обсуждать Беллу с отцом и притворяться, что это меня совсем не заботит. Джаспера это коробило так же, как и меня.

Отец также сказал мне, что разочарован в том, что не слышал ее криков и не видел слез с первой ночи. Мне реально захотелось ударить придурка. Наказания не должны быть ежедневными. Он думает, что я слишком мягко с ней обхожусь. Я же заверил его, что нет необходимости снова ее так наказывать. Она ничего не сделала, чтобы заслужить наказание. К тому же никогда больше не заставлю ее плакать. Что-то во мне всколыхнулось, когда я увидел ее слезы в ту ночь. Было ужасно. Действительно ужасно. И я до сих пор не знал, как это объяснить. Обещал ей больше никогда не терять контроль над своими действиями. Мне лишь несколько раз приходилось быть жестким с ней, но она быстро училась. Я пояснил это отцу. Она все понимает и хочет доставить мне удовольствие.

Я был молчалив, пока мы готовились ко сну. Я вытирался после душа, пока обнаженная Белла стояла перед зеркалом, расчесывая волосы. Я повесил полотенце и подошел к ней сзади. Мой взгляд прошелся по ее телу в отражении зеркала. Я опустил руки на ее плоский животик. И позволил воображению представить, как он округлится. В один день она будет носить нашего ребенка. Ее грудь и бедра станут полнее. Я представил, как наш малыш будет толкаться. Белла положила расческу на стол и стояла смирно, позволяя мне делать то, что пожелаю. Стало рутиной то, что она замирала, когда я к ней прикасался. Так было всегда. Мне же хотелось, чтобы все было наоборот: она расслаблялась, когда я прикасался к ней. Мне всегда приходилось поработать, чтобы она расслабилась, пока я окончательно не отпускал ее.

Я убрал в сторону ее волосы, чтобы поцеловать в шею и плечо, нежно поглаживая ее живот.
- Белла, однажды это будешь ты.

- Я что? – рассеянно спросила она. Ее глаза были прикрыты. Я улыбнулся ей в плечо. Знал каждое чувственное местечко на ее красивом плече.

- Однажды твое тело будет округляться. Твое красивое тело будет защищать и поддерживать нашего ребенка, пока он будет расти внутри тебя. Не могу дождаться этого времени.

Она открыла глаза, чтобы посмотреть в мои в зеркале. Белла изучала меня какое-то время. По ее глазам я мог сказать, что она думала о том дне, когда будет беременна моим ребенком.

- Когда? – тихо спросила она.

Я улыбнулся. Она не может дождаться, когда станет матерью моих детей.

- Как только мы поженимся, - произнес я и развернул ее лицом к себе. – Малыш от медового месяца – это отличный вариант.

Ее ответная улыбка была слабой, но я списал это на нервы. Склонил ее голову к себе и успокаивающе улыбнулся.
- Ты будешь чудесной матерью, Белла. Тебе не нужно переживать. Сосем скоро. Я закончу обучение, а ты окончишь школу в мае. Потом мы уладим все детали. – Я нежно поцеловал ее в губы. – А теперь давай в постель. Тебе завтра утром в школу, а ты нужна мне сегодня.



BPOV

Эдвард вез меня в школе в тишине. Я продолжала думать о нашем вчерашнем разговоре перед сном. Он хотел создать семью, как только мы поженимся. Я до сих пор не знала, когда это случится. Эсми думала, что он планирует свадьбу на Рождество. Таковы были планы Карлайла в отношении меня изначально. Никто не знал, изменились ли его планы. Увидев блеск в глазах Эдварда при мысли о ребенке я поняла, что у меня осталось не много времени. Мне не хотелось так быстро создавать семью. Не после слов Карлайла о том, что сыновья Каллен должны нести имя и сохранять традиции. Мне не хотелось думать о том, чтобы растить сына монстром. Если честно, мне совсем не хотелось думать о сыновьях или дочерях. Я сама до сих пор ребенок. Меня не волновало то, что мы с Эдвардом делали, или предстоящие жуткие планы моего принудительного брака. Я до сих пор несовершеннолетняя! Мои родители должны обо мне заботиться, и я не должна воспитывать ребенка.

Я задрожала. Подождите. Меня накрыло осознание. О мой бог, бог мой. Самая пугающая, ужасная мысль или кошмар закралась в мое сознание. Дочка. А если… у меня будет дочь, девочка… девочка в этой семье? А что – если я дам этой невинной маленькой девочке такую ненормальную жизнь, которой живу сейчас сама? Милая, маленькая, она не сделала ничего плохого, просто… ребенок. Позволит ли… Эдвард… заставит ли… нет, он не сможет. Не станет. «Но Чарли смог, - прошептало подсознание. – Да?» Использовать мою дочь, или нашу дочь, если это важно, для таких ужасных действий, при мысли о которых мне хотелось сгореть. Или сжечь что-то. Или кого-то. Нет. Нет! Я никогда, никогда не позволю ему прикоснуться к моей дочери, даже если это станет последним поступком в моей жизни. Я буду сражаться за нее. Как Рене. Он может владеть мной, я могу ему подчиняться, но никогда в миллион лет не позволю моей дочери пострадать от ужасных рук ее собственного отца. Когда вывод был сделан, включилась рациональная часть. Но это же Эдвард. Он не педофил. Этим «славятся» только Чарли, Джеймс и Карлайл, помнишь, Белла? Эсми всегда говорит о том, что видит в Эдварде то, что отличает его от Карлайла. Он другой. Его просто нужно пробудить от состояния отречения, в котором допустим такой дикий стиль жизни. Я смогу пробудить его. Для этого мне необходимо вселить в него веру и надежду. Мне это необходимо. Иначе я проиграю.

Надежда.

Мне казалось, что я, играя на фортепьяно, выступаю на конкурсе. Одно неверное движение – и сорвусь. Не знала, что думать о различиях, которые видела, смотря на Эдварда. Мою грудь сжимало от тревоги лишь при мысли об этом. Будут ли эти перемены постоянными? Действительно ли он становится тем человеком, которым считает его Эсми? Смею ли я надеяться на лучшее? Я видела борьбу моего Эдварда с Эдвардом Карлайла в том, как он обходился со мной. Понимала, что если он продолжит идти по нынешней дорожке, то не смогу не влюбиться в него. Если я отдам ему свою любовь и в конце Эдвард Карлайла возьмет верх над моим Эдвардом, меня это окончательно уничтожит.

Наконец, я заметила, где мы. Мы подъехали к школьной стоянке. Я схватила свой рюкзак и начала открывать дверь, но Эдвард остановил меня.

- Белла, прежде чем пойдешь сегодня на занятия, тебе нужно кое-что посмотреть, - произнес он.

Я с непониманием посмотрела на него.
- Я сделала что-то не так?

- Нет, Белла, ты не сделала ничего плохого. Это сюрприз, - ответил он. Он опустил ладонь на мою шею и притянул меня для нежного поцелуя. Отпрянув, он погладил меня по щеке. – Отличного дня, и увидимся днем.

Я не могла определиться с мыслями о случившемся. Словно день и ночь – так можно было описание изменения в Эдварде. Луна и солнце. Пламя и лед.

Я не могла поверить в свой сюрприз. Я реально завизжала, стоя у кабинета советника. Эдвард изменил мое расписание. Тебе я буду учить английский и правоведение вместо общеобразовательных предметов. А лучше всего то, что вместо садоводства у меня будет философия! Целый день я находилась на седьмом небе. Я опять смогу включить мозги. Я чуть не покалечила Эдварда, когда он забирал меня из школы.

***Три недели спустя***

Идя по кампусу на урок философии, я была потеряна в мыслях. Нужно не забыть взять записку в кабинете. На следующей неделе будут весенние каникулы, но сегодня я занята до ланча. Эдвард заберет меня пораньше. Мне казалось, что я готова выпрыгнуть из себя, настолько была рада. И не могла сосредоточиться ни на чем, что касалось учебы.

Это был День Святого Валентина. Так как праздник выпал на субботу, Эдвард спланировал весь день. Он выбрал для меня одежду. Мне досталось вязаное платье. Я улыбнулась, когда он достал мои балетки. Для них я вытащила из шкафа пару колготок.

Я приготовила наш завтрак и подала его на кухне. Эсми и Карлайл уже сидели там. Пока готовила, чувствовала устремленный ко мне взгляд мужчины. Как и всегда, от него становилось некомфортно. Я начала замечать, что он также более внимательно стал присматриваться к Эдварду. Создавалось впечатление, что он делал мысленные заметки, изучал нас как хороший студент. Он также замечал изменения в Эдварде, и его это не радовало. У него в арсенале была какая-нибудь едкая ремарка относительно моего поведения.

Мы провели день в Сиэтле и занимались различными романтичными штучками. Он даже снял номер в шикарном отеле на ночь, чтобы я смогла переодеться во что-то сексуальное. Мы поужинали при свечах. Виолончелист ходил от стола к столу, играя самую красивую на свете музыку.

Эдвард вытащил маленькую завернутую коробочку. Мое сердцебиение участилось. Я молилась, чтобы это было не то, что я думала. Он пытался быть милее ко мне в мелочах, но на общем фоне продолжал контролировать мою жизнь. Ничего важного не изменилось. Возможно, это всё, что я получу, - мелочи, как у Розали с Эмметом. У нее есть больше, чем у меня с Эдвардом, но, может быть, я смогу убедить себя, что этого достаточно. Я понимала, что мой ответ заранее очевиден, но все же надеялась быть более подготовленной, когда настанет время. Я вздохнула с облегчением, открыв коробочку и увидев пару сережек с бриллиантами. Они были дорогими. Всё, что покупает Эдвард, стоит дорого.

- Спасибо, Эдвард, - произнесла я. – Они очень красивые. – Я наклонилась и, как и ожидалось, поцеловала его. Отпрянув, он смотрел на меня мгновение, а потом полез в карман пиджака.

- Сережки – это только разогрев, Белла, - произнес он. – А это твой настоящий подарок.

Он вынул красный конверт и передал его мне. Я в замешательстве посмотрела на него, не понимая, почему он дарит мне открытку после подарка.

- Отрой, Белла, - подбодрил он. – Я обещаю, тебе понравится. – Он как-то странно улыбнулся, будто знал сокровенный секрет и собирался им поделиться.

Я взглянула на конверт и открыла его, вынула праздничную открытку. Только открыла ее, чтобы прочитать, оттуда выпал кусочек бумаги. Я не могла дышать.

- Отлично Дня Святого Валентина, любовь моя, - тихо прошептал он. Когда я не ответила, он развернул мое лицо к себе. – Белла, что не так?

Я взглянула на него и почувствовала, как по щекам бегут слезы. Встала и села ему на колено. Меня не волновало, что мы находились в ресторане. Не волновало, что кто-то на нас смотрит. Я крепко его обняла и стала покрывать поцелуями лицо.

- Я в восторге, Эдвард. Это чудесно. Огромное тебе спасибо. Абсолютно идеальный подарок.

Он крепко меня обнял, смеясь. Его глаза напоминали сверкающие изумруды.
- Всегда пожалуйста, любимая, но я боюсь, что ты мнешь свой подарок.

Я засмеялась и вернулась на свой стул. Взяла бумагу в руки и разгладила ее на столе. Два билета на самолет до Финикса.