Дрю откинул голову сестры назад, глаза той на миг приоткрылись, и смотрела она на него ошалевшим взглядом человека, не понимающего где он, и что происходит.
Последовал резкий хлесткий удар, и голова Оливье дернулась, так что я думала, она слетит с ее плеч. Откуда только у Дрю было столько сил? Я негромко вскрикнула. Когда рука Дрю поднялась для очередного удара, я не смогла смотреть. Я закрыла лицо руками и заплакала. Не от жалости к Оливье - от страха за себя.
- А знаешь ли ты, что именно Оливье дала понять Лари, что с Евой можно вести себя грубо? Она специально натравила его на нее, потому что ненавидела Еву – ведь та становится красивее нее. И что ссоры Бет и Теренса, зачастую тоже спровоцированы Оливье. Она манипулирует людьми так, как ей нужно. Подстегивала Сет ненавидеть тебя. Все это она!
Слезы текли по щекам, и я не могла их остановить, но голос Дрю заставил меня поднять голову. Обстановка не знакомого дома делала все происходящее еще более устрашающим.
- Сплетни о тебе и Гровере, тоже ее рук дело. Мило, не правда ли. Брат шизофреник и сестра социопат!
Он улыбался. Жутко и неестественно спокойно. Смотря на меня, он снова замахнулся для удара. Я не смогла продолжать видеть все это. Рванувшись с пола, я хотела подбежать к нему и сделать хоть что-то. Дрю перехватил меня скорее, чем я предполагала, но ударов или дергания за волосы не последовало.
Дрю был ошеломлен.
- Тебе ее жалко!
Он отпустил меня, и, продолжая смеяться, вернулся к сестре.
- Она бы тебя не пожалела.
Он присел возле Оливье и принялся проверять веревки на ее руках. Видимо Оливье вырывалась, так как запястья покрывала кровь, местами еще сырая. Я видела все это и понимала, в какой мы западне. Дрю нас не пожалеет. Оставалось гадать, что он задумал для меня. Учитывая его поведение, я могла лишь мечтать о быстром исходе.
И я больше никогда не увижу моих родителей и Калеба. Никогда не увижу Калеба… и так и не почувствую поцелуй и его губы…холодные, страждущие, страстные… Зря Калеб лишил меня воспоминания о нашем последнем поцелуе…
Очень медленно двигаясь, неестественно заторможено, я вернулась к креслу и уселась в него. Я догадывалась, что должно случиться. Безумный взгляд Дрю о многом мне сказал, и я могла надеяться лишь на чудо. Или на саму себя, что в моем девятимесячном положение будет верхом самонадеянности. Я хохотнула и поняла, что все действительно просто ужасно, - на душе стало легко, и, начав смеяться, я уже не могла остановиться.
Дрю встал, повернулся и направился ко мне, я невольно прижалась к спинке кресла. Смех прекратился, так же резко, как и начался. Нервы сдавали. Он остановился около меня.
- Боишься, что с тобой будет то же самое? Не переживай, для тебя я приготовил нечто особенное. – Дрю улыбнулся – лучше бы он этого не делал. Осмысленность его лица пугала намного больше, чем удары. - Однажды я подслушал, как ты ради смеха предложила Еве, закопать Лари. Ты знаешь, это очень удачная мысль. Представляешь, как будет хорошо – я один единственный смогу наслаждаться твоим обществом. Я один. Стану приносить тебе цветы. Какие ты любишь больше всего?
А затем взгляд мой очень медленно обратился на Дрю. Я хотела убедить себя, что мне послышалось, но его глаза не позволяли мне надеяться в этом.
- Потанцуем?!
Дрю вдруг протянул мне руку и заставил подняться на ноги. Взгляд его завораживал своей безумностью, голос перестал казаться мне мягким. Он притянул меня к себе и начал вальсировать. Нельзя меня было напугать сильнее, чем вот таким проявлением безумия.
Внезапно я почувствовала, как Дрю неумело тычется мне в щеку горячими и влажными губами. От него пахло лекарствами и мятной жвачкой, это был один из самых тошнотворных запахов, которые мне доводилось чувствовать. Я попыталась отстраниться.
В приступе дикого смеха, Дрю отшвырнул меня назад, и я чудом не свалилась на пол, живот сразу же охватило огнем. Я согнулась пополам и застонала. Дрю неукротимо смеялся. Смеясь и улюлюкая, он вышел из комнаты, а я все еще никак не могла прийти в себя. Боль нарастала. Не знаю, сколько минуло времени, прежде чем ужасающая судорога прошла, и я смогла подняться. Пока в комнате не было Дрю, следовало проверить Оливье. Ее голова так безжизненно свисала с плеча, и я боялась узнать, что она умерла. Пока в доме кроме меня и Дрю был еще кто-то, я вполне могла контролировать страх.
Я говорила сама с собой, успокаиваясь от звука собственного голоса, я не могла поверить, что все это происходит со мной, и то, что Дрю, уже совершенно не Дрю, а какое-то чудовище.
Пробравшись к ней как можно более тихо, я принялась трясти ее легонько за плечо.
- Оливье, ну же, очнись…
Она не приходила в себя, по крайне мере, я видела, как вздымается ее грудная клетка, и это несколько утешало. Она была бледна, и все лицо вблизи оказалось побито ссадинами, на руках раны, словно ее тащили, и мне с огромнейшим трудом удалось преодолеть тошноту.
Смотря на нее, я думала, где же их родители, неужели они их не ищут? И если уже очнулась я, Ева и Бет тоже должны были проснуться. Дрю видимо усыпил и их тем самым лекарством, что и меня. Может они додумаются позвонить в полицию? Или хотя бы родителям Бет, ее отец некоторое время работал пожарником, он должен знать, что делать в такой вот ситуации. И если хотя бы одна из них успела разглядеть Дрю, то полиция должна знать, кого искать. По крайней мере, такие мысли оставляли нам с Оливье надежду остаться в живых. Я плохо разбирались в медицине, и, смотря теперь на раны Оливье, не могла понять, насколько они серьезны. А что если она потеряла много крови?
Мой желудок больше не смог выдерживать того запаха, что исходил от Оливье и вида ее израненного тела. Меня вырвало, и когда я смогла подняться с колен, началась новая судорога еще болезненней предыдущей.
Полежав недолго на полу, я принялась вновь тормошить Оливье. Поднявшись на ноги, я прислушивалась к звукам в доме, но ничто не показывало возращение Дрю. Я попробовала развязать веревки сковывающие руки Оливье, но давалось мне это с трудом, от крови Оливье пальцы мои скользили. Я была даже готова грызть проклятые веревки.
Я вдруг ощутила, что Дрю стоит у меня за спиной. Заставив себя улыбнуться, я повернулась к нему лицом, но Дрю не обмануло мое спокойствие. Лицо его потемнело от гнева, и, не сводя глаз с меня, он сжал руку в кулак. Я знала, что последует и не могла ничего сделать, только следить за тем как приближается его рука.
Удар сбил меня с ног, и на долю мгновения я провалилась в блаженную темноту. Удар ногой в живот вернул меня в реальность, и болезненное ощущение и вскрик лишили мои легкие воздуха. Как рыба, выброшенная на берег, я хватала ртом воздух, а он будто бы не шел. Наконец с трудом вздохнув, я поняла, что Дрю уже довольно давно разъяренно орет.
Я потрясла головой, во рту было сухо и горло саднило. Мне уже не казалось, я знала наверняка, что с детьми что-то твориться. Моя беременность протекала хорошо, но врач предупреждал меня о возможности осложнений, так как я слишком маленькая для двоих детей. После стольких падений и такого оглушающего удара, с ними должно было что-то произойти. Об этом говорили болезненные конвульсии.
Дрю не дал мне времени достаточно опомниться. Схватив за горло, он нагнулся надо мной и глухим злым голосом сказал. Сжимал он достаточно сильно, чтобы мне стало трудно дышать.
- Ты сделала только хуже, желая ей помогать. Она грешница, и с ней нужно поступить соответственно. Ты только ускорила процесс!
- Ты псих! И сам прекрасно знаешь, что она не грешница. Это ты больной и озлобленный!- Гневно выкрикнула я, понимая, что так он проверяет свою власть надо мной.
- Раз я псих, меня не должны волновать твои слова и суждения. Как жаль, что ты не понимаешь – все, что происходит, только ради тебя.
Дрю упал на колени возле меня, и я невольно задвигалась подальше от него, и тут же уперлась в какую-то дверь. Он протянул ко мне руку и властно захватил прядь волос, и насмешливо потянул ее на себя. От боли я поморщилась, но не стала радовать его болезным стоном, готовым вырваться, из моего измученного горла. Я до сих пор ощущала тяжесть, где его пальцы сдавливали гортань.
- Хочешь знать какой я псих, любимая?
Он схватил мою ногу и, подтащив назад к стульчику, заставил встать около Оливье на колени. В его руках появился канцелярский ножик. Инстинкт самосохранения заставил меня закрыть глаза. Вслед за тем я почувствовала, как на меня хлынула горячая липкая кровь, и едва сдержалась, чтобы не разразиться пронзительными криками. Сжавшись у ножки стульчика, я расширившимися от ужаса глазами наблюдала за происходящим. Дурной сон, только глупый дурной сон! То, чему я была свидетельницей, в действительности происходить не могло. Я ничего не чувствовала, а тело занемело, стало как деревянное. Я была рада этому: только бесчувствие и беспамятство могло избавить от ужасных воспоминаний.
Опустив голову, я увидела, как по моим рукам стекает кровь. На пол вдруг безжизненно скользнула рука Оливье, и кровь полилась по ней горячей струйкой. Мне даже чудилось, как я вижу пар.
Я ощутила, как кровь отхлынула от лица. Но криков не было. Я просто онемела от ужаса.
Бежать!!! Одна мысль стучала в висках, а я старалась не замечать, манипуляции Дрю над бездыханным телом сестры. Я просто не могла поверить, что он только, что ее убил. Убил!!!
Не задумываясь, я вскочила на ноги, и страх сделал меня необычайно подвижной и живой, сердце билось в несколько раз быстрее, и разгоряченная кровь в моих жилах придавала сил. Наткнувшись на дверь, я бросилась в нее, и, не осознавая, что делаю, кинулась вверх по лестнице.
Где-то внизу раздался стон. Она жива! Я на миг остановилась, чтобы обернуться, и заминка стоила мне времени. Но тут на меня напал Дрю, и я забыла обо всем. Он обладал нечеловеческой силой, которую ему придало безумие. Я едва не задохнулась от боли, ужаса и омерзения, чувствуя его дыхание, с шумом вырывшееся из легких, на своей шее. Мы упали на лестницу и покатились вниз, я головой ударялась почти о каждую ступеньку, и не понимала, почему еще не утратила способности мыслить. Яркий слепящий свет вспыхивал перед моими глазами, но я все еще продолжала бороться с ним. И каждый раз, когда он оказывался снизу, я старалась налечь на него, чтобы удар об ступеньку выходил сильнее. Я чувствовала его руки на своем горле, слышала шум крови в ушах, но из-за живота он не мог прибавить силы своим рукам. Зубами и ногтями я царапала и впивалась во все, что могла достать. Особенно шею и лицо Дрю, я располосовала очень сильно. Страх и инстинкт самосохранения вернули силы моему обмякшему телу, и я готова была начать бешено сражаться за свою жизнь. Мы оказались внизу, и зажатым в его руке каким-то предметом, я умудрилась ударить его самого в бок. Дрю взвыл от боли и отпустил меня, что дало мне возможность убежать.
Мне удалось без помех добежать в гостиную, и я больше не совершала подобной ошибки как раньше – не стала останавливаться около Оливье, ей я помочь не могла, потому, что не знала как, но если найду помощь, тогда смогу.
Первым препятствием стали двери. Но замок был изнутри, справившись с заржавелой задвижкой, я выбежала в морозное рассветное утро. Снег хрустел под ногами, и теперь я неосознанно была рада, что еще не успела лечь спать дома, и потому осталась в тапочках.
Когда я успела отбежать довольно далеко, мне пришлось остановиться. Дыхание сбилось, и боль в боку застигла меня врасплох. Так же как и грохот, с каким открылась дверь дома.
- Ты меня ранила, сука!!!
Один только вид этой фигуры затронул во мне что-то первородное. Со мной такого еще никогда не бывало, ведь я постоянно имела дело с вампирами, их магнетизм и присутствие меня не пугали. Но не теперь. Я с абсолютной уверенностью сознавала, что передо мной не хищник, способный меня убить. А сумасшедший, жаждущий не просто убить, а уничтожить. И я среагировала как загнанная добыча, хотя понимала, что от него мне быстро не скрыться. Только инстинкт самосохранения, подстегнутый страхом, помог мне подавить в себе желание упасть на землю, и ждать, что же произойдет. Ожидать любого конца я не собиралась. Бежать!
Даже с раной Дрю бежал быстрее, а я плохо ориентировалась среди деревьев, и не падать мне помогал страх. Но Дрю все равно настиг меня, я даже не успела добраться до близлежащей дороги. Буквально минуту назад я отчетливо слышала, как по ней проехала машина. Оглядевшись по сторонам, я поняла, где именно нахожусь. Вроде бы еще недавно мы гуляли тут с девочками, и я говорила по телефону с Калебом, а теперь…
Дрю сшиб меня с ног, и я приготовилась получить болезненные удары, при этом ни на миг не оставалась пассивной, а дергала ногами и руками. Дрю уже не смеялся как раньше, он легко поймал меня за руки и заставил затихнуть. В нем что-то изменилось. На короткое мгновение он грубо прижался к моим губам, скорее кусая их, чем целуя. Дрю по-прежнему прижимал меня к земле и его слюнявые тошнотворные губы оставляли следы на моей шее. Я почувствовала, как рвется ткань на ночной рубашке, и удвоила свои попытки отбиться.
Короткий удар в челюсть пресек мои попытки, проваливаясь в темноту, я подумала о Калебе. Где был он, не существовало боли…
Наше сознание это странная вещь. Словно многофункциональный шкаф, оно сохраняет столько информации, и собирает вместе нашу индивидуальность. Не дает нам отдалиться от себя или потеряться.
Провалившись в благословенную темноту и умиротворение, я не сразу же поняла, что вижу сон.
Я оказалась в странной комнате, не имевшей стен, пола или потолка. Сначала передом мной появились разноцветные светящиеся круги, и каждый будто бы просился, чтобы я выбрала его. Но неосознанно мое внимание привлек самый далекий из них, серебристо-синий, то вдруг такой яркий, то необычно темный. Я смотрела на него и, отодвигая руками другие светящиеся шары, целенаправленно шла к нему. Меня очень смутило, что на мне нет одежды, но никого не было рядом, лишь пустота и я продолжила путь к шару. Он манил меня так, что я не смогла бы даже передать словами, притяжение, которое испытывала к нему.
Только я прикоснулась к шару, картинка вокруг меня начла меняться…
…Я сидела в салоне самолета, маленького и темного, а рядом виднелся иллюминатор. Огни внизу, и то, как быстро мы к ним приближались, сказали мне о том, что мы снижаемся.
- Идем на посадку мистер Гровер, пристегнитесь.
С несвойственной мне скоростью, я пристегнулась, причем чужими руками, белыми и изящными. Правда, прекрасные руки, теперь нетерпеливо сжимали в руках телефон.
Я в теле Калеба, без тени удивления поняла я.
Он вернулся в Англию. Это не было догадкой, я увидела аэропорт Лутона, огни посадочной полосы. Мягкий толчок и скоро самолет замедлился полностью и остановился. Чувство облегчения наполнило меня. Точнее не меня, а Калеба. И спустя несколько минут я поняла почему. Навстречу ему шли мои родители. Самюель и Терцо шли рядом, тесно прижавшись, друг к другу. Но почему они здесь, ведь меня выкрали? Без каких либо эмоций подумала я. И тут же страх за себя напомнил мне обо всем.
Калеб, разве ты не чувствуешь что я с тобой? Вдруг с отчаянием закричала я. Тело, в котором пребывало мое сознание, остановилось.
Он меня слышал?
Калеб, я в лесу. Далеко за «Клеткой», там, где новое кладбище. Я повторила эти слова несколько раз, а в то время его глаза медленно поднялись на моих родителей, они что-то стали ему говорить, но услышать, что именно я не смогла, так как меня словно куда-то уносило.
Болезненная судорога вывела меня из состояния полного освобождения сознания. Я стонала и поскуливала, а боль не проходила. Но вот настал момент, когда между судорогами начали происходить промежутки.
Схватки. Я хорошо помнила, как их описывал врач. Я активно задышала, все еще боясь открыть глаза. Минут через пятнадцать они прекратились. И я испугалась. Это должно было означать что-то очень плохое.
Очнулась полностью я от жуткого ощущения, что не могу дышать. Я несколько раз попыталась глубоко втянуть в себя воздух. Он тяжело шел в легкие, и замерла без движения, ожидая, когда начну задыхаться. Но и этого не произошло. Я внимательно прислушалась к себе. Было холодно и слишком тихо – сердце билось неровными рывками. Значит, я все же была еще пока жива. Я поднесла руку к глазам и внимательно осмотрела ее, насколько позволил предрассветный свет, еще серый и блеклый. Синяки уже проявлялись, ссадины саднило, царапины кровоточили, но действительной боли не было, пока что я ее не ощущала.
Темнота вокруг завладела моим вниманием намного лучше, чем болезненные ощущения во всем теле. Я огляделась, и тут поняла, что лежу на чем-то мокром и холодном, а надо мной виднеется небо. Земляные стены вокруг меня не оставляли сомнений о моем месторасположении – я лежала в могиле. Сырой и холодной. Но сделать хоть что-то сил у меня не было.
Дрю решил меня закопать. Живьем.
Я бесстрастно рассуждала о том, сколько продлится моя агония. Задохнусь ли я мгновенно, а может раньше, отключусь от потери крови, так как из живота на рубашку растеклось такое огромное кровавое пятно, что было не понятно, как я еще не отключилась. Я надеялась на второе. Я просто молила об этом.
Над могилой мелькнуло лицо Дрю. Я хорошо и отчетливо видела его в наступающем свете нового дня.
- Как жаль, ты так и не узнаешь, что такое быть матерью. Зато дети останутся с тобой. Хотя подожди, - Дрю наиграно задумался, - ты ведь не хотела детей, не так ли?
Я хотела бы сейчас возненавидеть свою жизнь, как ненавидела ее последние полгода и не могла. Я смотрела в глаза Дрю налитые кровью и ненавистью и хотела жить, а он хотел причинить мне боль.
Как быстро вся ненависть на свою жизнь сменилось отчаянным желанием жить. Но я была слаба, и не в моих силах было изменить происходящее. Никто не успеет уже помочь мне. Тот странный сон, что я видела, пока была без сознания, и был всего лишь сном. Я не установила связи с Калебом. Просто мое воспаленное воображение, решило так облегчить мне прощание с любимым. Он и правда был тем человеком, с кем бы я хотела, увидится, прощаясь с жизнью. Иллюзий больше не оставалось. Я могла лишь ненадолго оттянуть ужасающий момент. Прости меня Калеб, что не могу бороться, я так устала…
- Думаешь, они не знают, что все это сделал ты.
Я закрыла глаза, чтобы не смотреть на Дрю. С моих израненных губ слетел сначала один смешок, потом второй, и тут я неудержимо залилась смехом.
- Ты всю жизнь будешь гнить в психбольнице с такими же уродами, как ты.
Чем больше я смеялась, тем сильнее нарастала злость и гнев Дрю. Даже когда на меня начали падать комья земли, я не переставала смеяться и говорить с ним.
- И к тебе перестанут приходить родители, ты же убил их любимую хорошую девочку, и им не захочется даже вспоминать, что у них есть такой сын.
На миг полет земли на меня прекратился. Я почувствовала слабину, и безвольно, словно пьяная, немного приподнялась и увидела застывшее лицо Дрю.
- Даже не могу представить, что с тобой случиться, если до тебя раньше других доберется Калеб. Ты будешь умирать медленно и мучительно, намного хуже, чем я. Маленький… тупой… уродливый… псих…
Я снова начала смеяться, и этот смех и слова отобрали у меня последние силы. Я сползла по холодной стенке, но самого холода не чувствовала. Земля полетела активнее, чем раньше, но мне до нее не было дела. Смех постепенно переходил в рыдание от безысходности.
Мир потемнел, и передо мной встал зримый образ Калеба. Я видела только эти глаза, пока Калеб нагибался ко мне, постепенно склоняя голову. Я ощутила, как глаза мои закрываются, тупая боль отступает, и я перестала слышать звуки вокруг.
Всего лишь на миг, вынырнув из своей пустоты, дающей мне успокоение, я снова увидела призрачный образ Калеба. Какой-то слишком реальный, но я и этому была рада, и так благодарна своему сознанию. Горячие слезы выступили на глазах.
– Пей, Рейн, прошу тебя, – приказывал и одновременно просил он, – пей!
И я подчинялась. Я покорно открывала рот, когда он сильнее прижимал к моим губам бутылку с чем-то очень холодным. В то же время губы мои расползались в глупой улыбке. Если смерть такова, что ангел будет являться за мной в виде Калеба – я была согласна умереть. Лишь еще чуть-чуть побыть с ним, а потом, даже темнота меня не пугала.
– Пей, – настаивал он, и я чувствовала, как его рука наклоняет мою голову, поддерживает, и пить становилось легче. Но это не спасало от темноты, наползающей на мое сознание, вновь. Странно, только что у ангела почему-то были такие же прохладные руки и сладкий, родной запах, как и у Калеба. Комментируем на ФОРУМЕ!
|
... что попросить о повторной активации главы, закреплении шапки или переносе темы фанфика в раздел "Завершенные" можно в 
0
рассказала бы хотя бы родителям - может, ничего и не случилось бы...
я в шоке! Все настолько реалистично написано, что слезы накатывают...
