Каждую неделю я разговаривала с мамой, с папой, с Эмметом. С Розали. Я летала домой на праздники, возилась со своими племянниками: малышки были погодкам и Розали буквально сходила с ума от их кипучей энергии. Всякий раз, собираясь домой, я пыталась осторожно выпытать у брата или его жены, а иногда даже у мамы, не собирается ли в это время показаться в Сиэтле Эдвард. И если слышала явные намёки на то, что его визит возможен, тут же отменяла поездку, ссылаясь на занятость. Таким образом, получалось. что вот уже более трёх лет я с успехом ограждала себя от его общества.

Мой диплом был задуман как начало более глубокой работы, над которой я собиралась работать, поступив в магистратуру своего университета. Я работала как проклятая около трёх месяцев, и очнулась только где-то к середине декабря, когда мне позвонила мама и категорично заявила, что на Рождество вся семья ждёт меня дома, в Форксе. Я была настолько измучена, что с радостью согласилась: Форкс – не Сиэтл, вряд ли у меня будет хоть какая-нибудь возможность встретиться там с Эдвардом. Я согласилась, обещав заранее позаботиться о билете. Но, так получилось, что единственный билет до Сиэтла, который я смогла купить пятнадцатого декабря, стоил мне почти все мои сбережения. Вдобавок, самолёт вылетал днём, так что у меня была просто замечательная перспектива добраться до Форкса как раз к моменту, когда все будут разворачивать рождественские подарки.
На практике, всё оказалось гораздо хуже.
Самолёт задержали, и в одиннадцать часов вечера в Рождественский сочельник я переступила порог своего сиэтловского дома с твёрдым желанием никуда больше не двигаться. Встретить Рождество в одиночестве? Что ж, значит, так тому и быть.
Я позвонила родителям в Форкс, предупредив, что приеду завтра утром. Конечно, мама разохалась:
- Бедная моя детка, мне так жаль.
- Мам, всё будет в порядке, не волнуйся.
- Остаться в Рождество в одиночестве! – не утихала мама. - Ну, по крайней мере, выспись, ладно?
Я уверила маму, что всё будет хорошо и положила трубку.
Приняв душ и обрядившись в домашнюю пижаму, я быстро сварганила себе рождественский ужин из размороженной пиццы и бутылки красного вина, найденного в шкафу. Усевшись под зажжённой ёлкой, я с упоением отдалась любимому занятию. Одиночек – просмотру телевизора.

Звонок в дверь заставил меня подпрыгнуть.
Я быстро посмотрела на часы: почти двенадцать. Кого это принесло в это время? Все порядочные люди уже либо встречают Рождество в кругу семьи, либо на вечеринках, либо, как и я, готовятся спать.
Я прошла в коридор и взяла в руки большой старинный зонт – хоть какое-никакое, но оружие.
Открыв дверь, я остолбенела – на пороге моего дома, во всём своём великолепии, такой же прекрасный и желанный для меня, стоял Эдвард Каллен.
- Белла? – его брови поползли вверх. Кажется, он был не меньше удивлён, увидев меня здесь. – Ты что здесь делаешь?
- Живу, - никакой другой ответ мне в голову почему-то не пришел.
- Я знаю, что живёшь, - улыбнулся он. – Просто, не ожидал увидеть тебя здесь.
- Да? Эм-м… - я не знала что сказать. Моё сердце отбивало бешеный ритм, казалось, что это должно было видно даже сквозь толстую пижамную футболку. – Ты что-то хотел?
Эдвард чуть вздрогнул от моей грубости, и я тут же поспешила исправить ситуацию.
- Прости, - я смутилась и покраснела. Прям, как в детстве, да что ж это такое! – Зайдёшь?
Я пошире открыла дверь, приглашая его войти.
- Я решил сделать сюрприз своим и приехать на праздники, но дома никого не оказалось, - он вошёл в дом и закрыл за собой дверь. – Увидел свет у вас и решил зайти, поинтересоваться, может, вы знаете, где все?
- Они все в Форксе. – Почему-то я почувствовала вину за то, что Эдвард сейчас так же, как и я остался один на Рождество.
- Вот как? А ты почему здесь?
- Самолёт опоздал, - пожала плечами я, и уставилась в пол.
- Ты всё так же живёшь в Нью-Йорке? – услышала я его голос.
- Да. Я на последнем курсе.
- Понятно, - он кивнул и повернулся к двери. – Что ж, я, пожалуй…
- Останься. - Мне показалось, или я, действительно, сказала это вслух?
Он грустно посмотрел на меня.
- Рождество ведь, - выдала я свой последний аргумент.
Эдвард улыбнулся мне, кивнул и начал снимать куртку.

Мы вместе сидели перед телевизором за второй бутылкой вина. Я совершенно расслабилась, отбросив мысли о том, что провожу рождественскую ночь со своим любимым мужчиной. Эдвард расслабленно откинулся на спинку дивана, вытянув свои длинные ноги. Мы разговаривали о многом: о моей учебе, его работе, о нашем детстве…Всё было так же легко, как и тогда, много лет назад, на той вечеринке, когда Эдвард впервые поцеловал меня. Я задумчиво уставилась в свой бокал, вспоминая тот вечер. Глупая, наивная, маленькая девочка. Не так уж и далеко я ушла от неё…
- Ты с кем-нибудь встречаешься? - Вопрос Эдварда застал меня врасплох.
Может быть, при других обстоятельствах я и должна была соврать, но сейчас, всё ещё пребывая во власти воспоминаний семилетней давности, ответила честно:
- Нет.
- Понятно.
- А ты? То есть… - я снова смутилась, - я знаю, ты с Таней, просто…
- Я давно уже не с Таней, Белла, - грустно протянул он.
- Как не с Таней? Вы же должны были пожениться?
От расслабленности не осталось и следа, я выпрямилась в своём кресле и уставилась на Эдварда.
- Мы расстались два года назад.
- Два года? Но как… - я не смогла договорить. Два года! Он два года жил рядом со мной, один, а я отказывалась встречаться с ним думая, что он уже давно женат на Тане.
Я вскочила с кресла и дошла к окну, пытаясь совладать с собой. Нельзя показывать, насколько я потрясена этой новостью. Эдварду это знать совсем не обязательно. Наверняка, не Таня, так какая-нибудь другая девушка сейчас рядом с ним. Прекрати, Белла, ты уже давно этим переболела, тебе уже не четырнадцать, и даже не семнадцать!
Кое-как справившись с волнением, я повернулась к нему.
Эдвард внимательно смотрел на меня.
- Я думал, ты знала…
Я покачала головой.
- Нет. Мне очень жаль.
В его взгляде появилась насмешка.
- Жаль, что не знала, или жаль, что расстались.
- Жаль, что расстались, - тут же выпалила я. – Вы так любили друг друга.
- Оказалось, что недостаточно, - выдохнул он, отпивая из своего бокала.
- Мне жаль, - снова повторила я.
- Не стоит, - улыбнулся Эдвард. – Кстати, мне в свою очередь жаль, что живя в одном городе, мы с тобой совершенно не общаемся.
- Да, знаешь ли, много работы, - я неопределённо взмахнула рукой, делая вид, что этот вопрос меня не занимает.
- Мне показалось, что ты намеренно нее захотела с нами общаться, - тем не менее, продолжал Эдвард. – Помню, Таня даже сказала, что это потому, что ты влюблена в меня. Я долго смеялся над этим её предположением, и… ты чего, Беллз?

Наверное, именно в эти моменты ты понимаешь, что уже не ребёнок. Что ты взрослый человек, что у тебя взрослая вполне хорошая жизнь, что все детские страхи и обиды давно ушли, оставив после себя лишь лёгкое сожаление о потраченном на них впустую времени.
А самое главное, ты чувствуешь, что сейчас уже можешь об этом говорить, и, более того, хочешь об этом говорить. И тебе ни капельки не будет больно, даже если твои переживания кого-то смогут рассмешить.

- Я любила тебя, Эдвард. Таня была права.

Он очень удивился моему заявлению, даже выпрямился, оттолкнувшись от спинки дивана. Его изумрудные глаза смеялись, хотя он вовсю пытался справиться с улыбкой на лице, вероятно, боясь меня обидеть.
- Любила?
Я засмеялась.
- Ну, или казалось, что любила. Ох, - отмахнулась я, - не бери в голову. Всё это досужие девчоночьи выдумки. Гормоны, понимаешь?
- Гормоны? – его брови поползли вверх.
Я покраснела, понимая, что разговор заходит куда-то не туда, и попыталась сгладить ситуацию, весело рассмеявшись над своими словами.
- Ну, или что там бродит в мозгах у девочек-подростков.
- Ты что, правда была влюблена в меня? – Эдвард теперь тоже смеялся, но не зло, а очень по-доброму, как смеялся бы надо мной Эммет, признайся я ему в своих чувствах к Эдварду.
Я пожала плечами и, почему-то, покраснела.
- Вот чудо-то! – он снова откинулся на диване, сложа руки в замок над головой. – Я помню, что Розали говорила мне об этом, но я отмахивался, говоря, что ты ещё маленькая и всё такое…
Розали! Убью эту предательницу, не побоюсь оставить Эммета вдовцом.
Я засмеялась вместе с ним, хотя, смеяться совсем не хотелось.
- Да уж…
- И давно? – внезапно спросил он.
- Что, давно?
- Ну, когда ты поняла, что влюбилась в меня? – эта тема его явно занимала, мне же не доставляла никакого удовольствия.
- Я не помню… - я нахмурилась, и, отойдя от окна, направилась к рождественской ели. Крутя в руках красивый шар, я думала, как лучше ответить. – Наверное, с первого дня, как увидела.
- Но, тебе же было… - он замолчал, вероятно, пытаясь вспомнить сколько же мне было, когда мы впервые встретились.
- Одиннадцать, да, - я крутила шар, всё так же стоя к нему спиной.
- С ума сойти! Я и не подозревал.
- А ты и не должен был, - я повернулась к нему, уже почти что справившись со своим волнением. Его глаза смотрели на меня с восхищением, но мне не хотелось продолжать этот разговор. – Что ж, уже поздно…
Он сразу как-то сник, улыбка сошла с его лица, и он закивал, понимая, что вечер воспоминаний окончен.
- Ладно, - Эдвард встал с дивана и потянулся. – Ох-х… это было здорово, правда?
- Да, вполне, - согласилась я с ним, направляясь в коридор.
Я слышала, как он встал, как пошел за мной, а потом его шаги затихли, и он тихо позвал меня:
- Белла.
- Что? – я обернулась.
- Подойди ко мне, пожалуйста.
Это было сказано так нежно, так проникновенно и чувственно, что мои ноги тут же стали ватными, а сердце забилось с удвоенной силой. Он, не двигаясь, стоял в проходе, и я медленно подошла к нему.
- Что случилось?
Эдвард взял меня за руку и притянул к себе, а затем поднял взгляд куда-то наверх.
Я подняла голову, и увидела веточку омелы, прикреплённую прямо над дверью.
- Омела.
- А ты знаешь, что принято делать стоя под омелой? – в его глазах плясали весёлые искорки, когда он посмотрел на меня.
- Когда-то меня уже об этом спрашивали, - прошептала я, наслаждаясь его близостью.
- И? – его руки оказались на моей талии, когда он прижал меня к себе, переводя взгляд с моих глаз на губы.
- Я забыла ответ, - выдохнула я и в ту же секунду Эдвард меня поцеловал.

Это была волшебная ночь. Сон наяву, сбывшаяся мечта, сказка, ставшая реальностью. Мы не говорили больше ни слова, за всё говорили наши губы, руки и тела. Я не знала, как правильно назвать то, что произошло после: это было помешательство, страсть, желание насладится каждой минутой, каждым мгновением, проведённым вместе. Не знаю, кто из нас больше брал, а кто отдавал – мы были равны по силе своей страсти. Я не думала, что так может случиться, но с той самой секунды, как Эдвард меня поцеловал и до того мгновения, когда мне показалось, что нет ярче звёзд, чем глаза мужчины, смотрящего на меня, когда я взлетаю на пике наслаждения, я боялась, что всё это – плод моего больного воображения. Я цеплялась за Эдварда будто в сию секунду он может исчезнуть. Он же, в свою очередь, был очень нежен со мной, проводя по всем стадиям, предшествующим нашему обладанию друг другом. Только в единственный момент, когда я, не будучи готовой к боли, выгнулась под ним, нежность в его глазах сменилась растерянностью.
- Белла? - Но я тут же прогнала его сомнения, и, не дав задать свой вопрос, закрыла ему рот поцелуем и начала двигаться с ним в такт.

Я так и не поняла, в какой момент уснула, окружённая его теплом, счастливая, зацелованная, залюбленная этим воистину великолепным мужчиной.

Но теперь, стоя перед зеркалом в своей ванной и задавая себе вопрос о том, что дальше, ответа на него я не знала.
Эта ночь стала для меня откровением.
Откровением в том, что я до сих пол люблю его, и что всё стало значительно хуже, потому что теперь я знаю, как это быть с ним. Он не оттолкнул меня, он позволил мне любить его, он дал мне то, что я хотела, он был со мной. Я благодарна ему за то, что он осуществил мою мечту, но готов ли он к тому, чтобы двигаться дальше вместе со мной? Ведь, теперь. зная, как это – быть с ним, я не хочу с ним расставаться. Я хочу его в свою пользование, хочу украсть его от всех для себя, не желаю делиться ни его поцелуями, ни ласками ни с кем другим. Но, будучи человеком взрослым, я понимала, что из-за одной ночи я не получу на Эдварда никакого права. Он всё так же не принадлежит мне, всё так же не мой, как не был моим никогда до этого. И мне совершенно не хотелось снова превращаться в одержимую им девчонку, потому что я знала – больше мне этого не выдержать. Даже если мы сможем иногда встречаться, вместе проводить время, может, иногда даже спать, я была уверена, что скоро мне этого станет мало. Что я знала о его жизни, кроме того. что он рассказывал? Только обрывки, поверхностные, ни о чём не говорящие факты: много работает, работа нравится, часто задерживается допоздна. Есть ли в этой жизни место для меня? Захочет ли он меня в эту жизнь? И, даже если захочет, будет ли это из-за того, что он этого действительно хочет, или чувство вины и ответственности за случившееся сегодня перевесит? Последнего я точно не хотела, но и соглашаться на роль приходящей любовницы было бы выше моих сил. Но я точно была уверена – ничего больше Эдвард Каллен пока мне предложить не сможет. Откуда во мне была эта уверенность? За всё то время, пока он ласкал меня этой ночью; за всё то время, когда я стонала от страсти и извивалась в его объятьях; за всё то время, что он занимался со мной любовью, и даже после, когда лежал рядом, мокрый, выдохшийся, и, как мне показалось, счастливый, он не сказал что любит меня…

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Умывшись и приняв душ, я вышла из ванной, и, не найдя Эдварда в кровати, спустилась вниз. Он был на кухне, полностью одетый, и варил утро.
Услышав мои шаги, он обернулся, и с улыбкой посмотрел на меня.
Меня бил озноб – после душа в доме было ощутимо прохладно, хотя, я сомневаюсь, что дело было в холоде.
Я села на краешек высокой табуретки, придвинутой к барной стойке, и обняла себя за предплечья, пытаясь согреться.
Я напряглась, когда Эдвард подошёл ко мне и крепко обнял, прижимая к себе.
- Замёрзла?
- Немного.
Он наклонился, чтобы поцеловать меня, но я отвернулась.
Эдвард нахмурился, но не стал настаивать, а отошел к кофеварке и налил в заранее приготовленные кружки горячий ароматный напиток.
Он подошёл к стойке, и поставил передо мной одну кружку.
- Спасибо, – прошелестела я.
- Всё хорошо, Белла? – в его голосе было столько нежности, что я, проглотив внезапно подкативший в горлу горький комок быстро кивнула.
- Да, спасибо…
- Беллз, я хочу…
Я перебила его.
- Эдвард, насчёт того, что случилось…
- Я как раз хотел поговорить об этом.
- Вот как? – вскинула я на него взгляд. Он сел за стол, положив ногу на ногу, в своей любимой расслабленной позе. – Если ты хочешь сказать, что это была ошибка, или что ты сожалеешь, то, право, не надо!
Он заметно напрягся от моего тона.
- Я совсем не об этом собирался сказать…
- Так о чём? – мне вдруг очень захотелось не дать ему договорить, потому что во мне стала расти уверенность в том, что, что бы он ни сказал, какие бы слова ни подобрал, мне это не понравится. – Если ты думаешь, что это разрушит нашу с тобой дружбу, то, знаешь, нас тобой даже друзьями назвать можно только с натяжкой, так, знакомые просто…
- Я всегда считал тебя своим другом, Белла, - тихо проговорил Эдвард.
«Всего лишь другом», - ныло моё сердце. – «Я для тебя была всего лишь другом, когда как ты стал для меня всем на свете».
Он усмехнулся, понимая на меня глаза.
- Почему ты не сказала, что ты девственница?
- Это для тебя что-то значит.
- Да.
- Да? Почему?
- Потому что это многое значит для тебя.
- Вот как?
- Первого мужчину никогда не забывают. – «Господи, да я не забуду тебя никогда, даже если бы этой ночи не было». – Тем более, ты сказала, что когда-то была влюблена в меня.
- Ну, что ж, это должно тебе льстить, не так ли.
- Почему ты ведёшь себя так? – внезапно рассердился он.
- Как?
- Будто пытаешься мне показать, что тебе всё равно.
- Ну, наверное, потому что мне всё равно, - я даже сама поверила в эти слова – так хорошо у меня вышло сказать их: совершенно спокойно, без эмоций. - Это когда-нибудь должно было случиться, и хорошо, что случилось это с тобой. Я тебя хорошо знаю и…
- Прекрати паясничать.
- Что ты хочешь от меня? – выкрикнула я.
- Чтобы ты отнеслась к этому спокойно.
- Эдвард, если ты думаешь, что я сейчас же побегу кричать вокруг, что ты надругался надо мной и теперь просто обязан жениться, так знай: я не побегу, и ты не обязан.
- А ты бы хотела?
- Чего? – опешила я…
- Чтобы я был обязан.
- Что за бред. Сейчас не девятнадцатый век и мой брат не вызовет тебя на дуэль за мою поруганную честь.
- Я рад, что ты не питаешь никаких иллюзий относительно этого.
- Нет, не питаю. – «Питаю! Питаю и ещё какие! Может, ты сейчас же встанешь передо мной на колени и скажешь, что любишь меня?»
Он уставился в свою кружку, молча крутя её в руках.
- Белла.
- Эдвард, прекрати! Я всё прекрасно понимаю, - отмахнулась я. – Мы с тобой оба взрослые люди. У каждого из нас своя жизнь и… то, что произошло вчера… -
я подбирала слова, пытаясь не выдать голосом свою панику. – Думаю, нам лучше забыть об этом.
- Хорошо, - он резко отодвинул стул и встал из-за стола. – Я пойду.
- Угу, - промычала я, отпивая из кружки почти остывший кофе. Это преувеличенное безразличие было попыткой скрыть свою панику от страха, что он сейчас навсегда уйдёт из моей жизни. Руки предательски дрожали, когда я ставила чашку обратно на стол.
- Был рад повидать тебя, Белла, - безжизненно произнёс Эдвард, и в тут же момент я почувствовала, как его губы быстро коснулись моей макушки.

Я слышала, как он одевался в коридоре. Потом шум ненадолго стих, и я вся внутренне сжалась в ожидании звука, который последует за этим. Я слышала, как щёлкнул замок, потом раздался лёгкий скрип, когда открылась дверь, и последний, самый страшный звук, как удар молота, обрушившийся на мою голову, сердце и лёгкие – дверь захлопнулась. Эдвард ушёл. Навсегда ушел из моей жизни.
Истеричный всхлип вырвался из моей груди, и через секунду я зарыдала в голос. Я плакала по своей любви. Любви, которая питала меня все эти долгие годы, жила во мне с самого детства. Любви, которая была мечтой, нереальной сказкой, в один момент став реальной, чтобы навсегда перестать быть. Я плакала по тому, что понимала: чтобы ни случилось в моей жизни, с кем бы я ни была, я никогда не перестану его любить. Это как проклятье, чёртово наваждение, это убивало меня десять лет, и продолжает отравлять мне жизнь. И я плакала от отчаянья, потому что все мои старания забыть его всегда были и будут тщетными.
- Боже, - плакала я, - Боженька, милый, помоги. Помоги мне забыть его, помоги разлюбить. Неужели я никогда не смогу сделать это? Неужели, у меня не хватит на это сил?

- Я очень надеюсь, что нет.

Я резко обернулась.
Он стоял в дверях кухни, прислонившись к дверному косяку, и тепло улыбался мне.
Я вскочила из-за стола, и бросилась к нему, чуть не падая, но тут же была поймана в его крепкие объятья.
- О, Эдвард… Эдвард… - слёзы лились из глаз, и я даже не пыталась остановить этот поток. Я шептала и шептала его имя, когда он, подняв моё заплаканное лицо, покрывал его поцелуями.
- Ну что ты, глупышка, перестань, перестань, родная.
- Эдвард, я так тебя люблю, так люблю, - я начала целовать его в ответ. – Всю жизнь любила, всю свою чёртову жизнь…
- Знаю, чудо моё любимое, знаю, - он крепко обнял меня, прижимая к своей груди. - Но мне это не нравится.
- Что не нравится? – липкий страх сковал моё сердце.
- Что ты так долго любила одна. Я хочу, чтобы мы теперь любили вместе, согласна?
- Да, - счастливо выдохнула я и тут же губы моей самой первой, самой большой, и самой счастливой любви обрушились на меня с поцелуем.

Всё хорошо… теперь всё хорошо…

Все отзывы на ФОРУМ