Несчастье тяжелее всего тогда, когда дело, казалось бы, можно еще поправить.

Гордыня… Она убивает. Медленно, методично, неизбежно. Гордыня сильнее яда, который струится по венам, сильнее боли, которую он причиняет и страшнее смерти, к которой приводит. Гордыня убивает нас неторопливо, незаметно, неосознанно. Мы не замечаем момента, когда подписываем себе приговор. Сами. Не стремясь, не стараясь, не страшась. Не боимся, потому что тогда еще не знаем, чего бояться. Пребываем в счастливом неведении. Гордыня заглушает все порывы: голос разума, зов сердца. Неспешно выходит она на Первое место, и мы следуем ей, подчиняемся. Она ведет нас за собой по уже заранее заготовленному и проторенному пути. Это нам кажется, что мы решаем сами, что мы пришли сюда самостоятельно. На самом деле она не оставляет нам выбора. Мастерски подкладывает свои решения, заменяет нашу волю своими порывами. И даже когда мы ее не слышим и не чувствуем, это не означает, что ее нет. Но страшнее всего действовать осознано. Знать, что она есть, что она управляет и не бороться. Больше того, даже хотеть этого, не сопротивляться.

Мне казалось, что я живу в альтернативной реальности. Мир, на который я сейчас смотрел, кардинально отличался от того, к чему я привык за эти долгие 12-ть лет. Нет, игроки все так же играли в бейсбол, пытаясь доказать что именно они лучшие, некоторым это даже удавалось. Не многим и не всегда, но самые упорные и самые удачливые забирались на свою вершину – чемпионский пьедестал. Мяч, пущенный умелой рукой, все так же стремился нарушить законы тяготения и все так же тщетно. Отрешенно наблюдая за игрой, я казался себе именно тем счастливым мячом, которому удалось вырвался из оков всемирного тяготения, нарушить закон, преодолеть себя и воспарить. Взлететь. Преодолеть черту, изменить мир, изменив себя. Не верьте тем, кто скажет вам, что вампиры не меняются, не верьте тем, кто будет утверждать, что мы вне времени и что оно для нас не существует. Это все ложь… Ведь только оказавшись за его порогом, ты действительно начинаешь жить. Вечность начинается не в тот момент, когда она была тебе дарована, а в тот, когда ты подарил ее другому. Вашу вечность на двоих.
Вся семья действительно была рада, даже Роуз, чем удивляла меня бесконечно. И пусть из-за своего взвинченного состояния я не мог нормально сосредоточиться и проанализировать все мысли, я видел, я чувствовал, как оживала вся семья, какие надежды они возлагали на наше с Беллой воссоединение. Нет, даже не надежды, уверенность. Я первый раз за 12-ть лет увидел в их мыслях мечты о будущем, какие-то собственные цели и планы, по мимо одного единственного желания, что бы Эдвард пришел в себя. Вечных тревог, как он сейчас, не замыслил ли что отчаянное, и когда же это, наконец, все закончиться и станет как прежде (авторство последней мысли конечно же принадлежало Роуз). Я никогда не видел их такими…. Живыми.
Все приходило в норму. О Господи, о чем я, ни какое понятие норма не применимо к нашей семье. Хорошо. Все действительно становилось как в старые добрые времена. Даже еще лучше. Ведь теперь я никогда не буду одинок.
«Когда же его уже окончательно отпустит, и он придет в себя?!» Мысли Эммета как всегда были прямолинейны, просты и очень-очень громкие. «Мне так не хватает третьего в споре. Ну какой это кайф, постоянно заключать пари лишь с Джаспером. Карлайл не в счет, он просто пытается компенсировать моральное отсутствие (ого какие слова, скажешь ты, да, я такой) в нашей семье Эдда, нет в «папе» азарта молодости, лишь умудренность веками. Не интересно! Ладно Эдвард, я подожду, но не много, так и знай. Я проявлял терпение все эти 12 лет, согласись – для меня это невообразимый рекорд. Теперь держусь уже с трудом. Так что давай уже, все, возвращайся. И научись отлипать от нее хоть на пару минут. Даже мне кажется, что ты слишком, как бы это помягче сказать, навязчив.»
Все это я понимал, но вот только участие в этом понимании принимал исключительно ум. Сердце же, которое снова билось на полную силу, выносило какие-то свои, понятные только ему одному решения.
Как я ни старался, усидеть на месте я не смог. Белла явно задерживалась. Теряясь в причинах, свое состояние я бы охарактеризовал, как «паника». Откуда опять эти предчувствия и страх? Глупость конечно полная, но я не мог ничего с этим поделать.
Эллис в очередной раз мысленно обозвала меня параноиком, и, ругаясь последними словами, стала показывать счастливые картинки нашего с Беллой будущего, мирные зарисовки настоящего. Я опять тяжело вздохнул, а Джаспер сказал, что бы там Эллис не предсказывала, ничего не помогает, он напряжен как струна, и с каждой минутой ему все хуже. Я с трудом подавляю его панику. В данный момент, если верить сестре, вернее через некоторое время, Белла собиралась купить содовой и стояла в очереди, задумчиво глядя перед собой. Рядом крутился светловолосый паренек лет 10-ти, одетый в фирменные цвета видимо страстно любимой команды Янкиз, и как-то неуклюже сжимал в руке рожок с мороженным. Вроде бы все нормально, максимум, что угрожало Белле, быть перепачканной холодным ванильным лакомством, а меня трясло как в лихорадке. Мне было жизненно необходимо срочно увидеть ее своими глазами, дотронуться, обнять, поцеловать, почувствовать. Немедленно, сию же секунду. Знаю, против Эллис глупо ставить, но пусть я буду выглядеть как влюбленный по уши кретин и перестраховщик, чем еще минуту пробуду без нее.
Не обмолвившись с семьей ни словом, я вышел из нашей ложи и направился вслед за любимым запахом. Вот и очередь за напитками и попкорном, еще шаг, и я прижму ее к себе. Видение Элис картинкой стояло у меня в голове. Все было именно так, за исключением одной, самой важно детали. Беллы тут не было. Липкие щупальца ужаса, вопреки всякой логике, начал подбираться к моему горло. По сравнению с причиняемой ими болью, жажда казалась абсолютно детской забавой. Большое количество народа сосредоточенного в одном месте мешало быстро отыскать нужный мне аромат. Я стал озираться вокруг, сканировать мысли окружающих, в поисках зацепок. Ну конечно, у этого юного болельщика все таки отвалился шарик мороженного и, кто бы сомневался, попал Белле на руку и сумочку. Я закатил глаза с мыслью, ох уж эти дети! И, подавив раздражение на ни в чем ни повинного мальчугана, направился в сторону туалетной комнаты, куда, как показал проведенный мной негласный экспресс-опрос, направилась моя, не побоюсь теперь этого слова, вторая полови... Да просто МОЯ…
- ГДЕ ОНА?!!! – мой мозг взорвал отчаянный крик Джейсона, несущегося через толпу на предельно допустимой в людном месте скорости. Я вздрогнул и тут же замер, отчаянно пытаясь побороть нахлынувший животный страх и собрать картинку разбивающейся действительности, кусочки которой ускользали от моего сознания. Ничего. У меня ничего не получалось.

Мир остановился…

И тут ветер переменил направление, я остро ощутил запах хлороформа и двух вампиров, один из которых был мне знаком. Точно знаком, но Джейсон, отчаянно трясший меня за грудки и оравший на ухо только один вопрос «Где она?!!!», не давал мне собраться, раздражая меня своим присутствием, своим бесцеремонным поведением, да просто своим существованием… А паника, сочившаяся из каждой поры его тела, наводила на меня больший ужас, чем его запах – отвращение.
Немного придя в себя, я оттолкнул его, желая следующим движением зашвырнуть его как можно дальше, в идеале на Луну и без обратного билета, что бы сосредоточиться на Белле и поскорее найти ее. А в голове Джейсона был бардак еще по хлеще моего. Мутные образы перемежались с яркими отчетливыми картинками, какие-то женщины, какие-то запахи и еще эти звериные инстинкты, до этой встречи приглушенные, теперь же выступившие на передний план. Он тоже чуял вампиров, очень остро, только в отличие от меня, он быстро понял, кому принадлежат эти зловонные ароматы.
Джейн и Виктория.
Боль и Месть.
И паника, как чума, как зараза, подцепленная от этого пса, поползла по мне, по моей коже, по моим венам, понижая температуру моего и так не теплого тела до абсолютного нуля, сковывая мои движения и подбираясь к моему, все более медленно бьющемуся сердцу.
Тук, тук… тук… и тишина.
БЕЛЛА!!!!!!!
Его крик. Мой вопль. Его вой. Мое рычание. Два раненых зверя.
Они ее украли. Убили? Убили?!! Они меня убили.
В этот момент все барьеры в наших с Джейсоном сознаниях рухнули окончательно. Он видел поляну, начало грозы и этот чертов бейсбол, и начало охоты. Я видел Джейн, давно старающуюся соблазнить Джейсона. Он видел растерзанного Джеймса, горящего на костре. Я видел Аро, затевающего расследование. Он видел мое, так ничем и не закончившееся преследование рыжеволосой бестии. Я видел Вики, впервые появившуюся у Волтари рядом с Деметрием, а затем Джейн и Викторию, мило улыбающихся друг-другу и беседующих на каком-то светском вампирском мероприятии. Венцом же этого трагического телепатического кино стало мутное изображение странного собеседника Джейсона, судя по фигуре женщины, но черты лица которой, ускользали он меня, расплывались, рассыпались на фрагменты и не давали собрать картинку. И хоть сознание Джейсона и называло эту женщину богиней, не трепет, а невозможную, неимоверную ненависть испытывал он к ней. И это странное существо говорило страшные вещи, которые я не хотел слушать, но и не слышать не мог...
Круг замкнулся. Я не закончил дело, на которое должен был положить все свое оставшееся никчемное существование. Он так и не начал дело, которому, как оказалось, посвятил не одну жизнь. Мы не обращали внимание на детали, которые были важны. Мы не видели главного в повседневном. Не разглядели ключевые моменты, в которых должны были дожать, доказать, наказать, довести до конца. Спустили на тормозах, ища себе миллион оправданий. А кому они теперь нужны, эти оправдания. Кого они могут спасти? Бесконечное число если бы… И не одного нужного ответа.
И я такой же, как он - ВИНОВНИК. Я смотрел на него, а видел себя его глазами. Он смотрел на меня, а видел себя моими глазами. Мы обвиняли себя. Мы обвиняли друг друга. Мы ненавидели друг друга. Мы ненавидели себя. Мы были бессильны перед этим взрывом ненависти. Мы больше не могли терпеть эту боль потери.
И бросились друг на друга.
Разорвать. Наказать. Покалечить. Отомстить… Умереть. Не жить. Не помнить. Не чувствовать…
Следующее что я ощутил – была пощечина Эллис. Крепкая родственная затрещина. Эммет держал меня изо всех сил, брыкающегося, бессвязно орущего и проклинающего весь мир вампира. Джаспер и Карлайл – Джейсона, которого трясло как в лихорадке. И, слава богу, мы уже находились в каком-то пустом, но довольно большом закрытом техническом помещении стадиона.
- Красавцы. Просто красавцы! - Эллис бушевала не на шутку.
- Ничего более умного не придумали, как сцепиться на стадионе, где полно народу и камер, между прочим. Просто несколько тысяч свидетелей вам мало. Вы ходите международную известность?! И чем, скажите на милость, это может помочь Белле?!
- Эллис, где Белла! – я, наконец, обрел дар речи и начал потихоньку соображать.
- Почему ты ничего не увидела? Что происходит? Она жива?
- Оу, оу, братец. Притормози. Мы все в шоке и волнуемся! – проговорил Эммет у меня над ухом, но хватку не ослабил ни на дюйм.
- В панику впадать не надо. Отвечу по порядку и как понимаю на данный момент, - ответила Эллис. - Я ничего не увидела, потому что кто-то подсунул мне ложное видение будущего. Не знаю даже, кто на это способен. Наверное, какой-то вампир с не встречавшимися ранее мне способностями. Самое странное, что меня и сейчас блокируют. Не навязывают так нагло ложные видения, меня просто выключили. Я слепа. Я не вижу никаких вариантов будущего никого из нас, я вообще не вижу будущего и очень надеюсь, что это не навсегда. Так что придется полагаться только на себя – на логику и анализ фактов.
- Это Кьяра, - подал на конец голос и Джейсон, - все головы повернулись в его сторону, -это ее проделки. У нее не много силы сейчас, но на такое она еще способна.
- Кьяра – это вампир? Кто она, откуда? Какие у нее способности?
- Кьяра – это богиня, – медленно обронил Джейсон.
Повисла мертвая тишина.
- Богиня? Ты шутишь? Настоящая? А чья? – непосредственность Эммета как всегда была безудержна, а это утверждение его так поразило, что он резко разомкнул руки, и я практически выпал из этих медвежьих объятий.
- В смысле, богине же должен кто-то поклоняться, у нее должен быть какой-то культ, адепты и тому подобная ерунда, - пользуясь нашим замешательством, громко выкладывал свои не хитрые рассуждения Эммет, бурно жестикулировал и, мотаясь как маятник перед нашими глазами, - а главное, что она еще может? Ну, кроме вот этих штучек с даром Эллис. Что-нибудь материальное и зрелищное, дворец там построить или мост, или телепортировать? – Эммет, с детской непосредственностью выдавал свои предположения, явно почерпнутые из комиксов, словно присматриваясь к новой завораживающей игрушке.
- Да подожди ты Эммет! – наконец подал голос Карлайл, - это какой-то глупый розыгрыш или недоразумение. Джейсон, хоть мы и не виделись несколько сот лет, я знаю тебя не плохо, амнезией не страдаю и свято верю, что вампир с ума сойти не может. Какие боги в наше время?!
Джейсон тяжело посмотрел на Карлайла и произнес.
- Наши боги. Это моя и Беллина богиня. Богиня наших душ. Вернее Дагмара и Бриты… Это сложно и долго объяснять...
- А ты попробуй, мы не торопимся, – резко перебила его Эллис, она была немного не в своей тарелке, но духа не теряла.
- Я тороплюсь, - ответил Джейсон, - времени мало, мне надо срочно в Италию. Джейн и Виктория повезли ее туда.
Джейсон совершил очередную попытку освободиться из объятий моих родственников, не сильную, но всем видом показывая свое нетерпение и намерение быстрее осуществить задуманное.
- Я узнал запах Джейн, такое не забудешь. Она очень опасна, - проговорил Карлайл, - а запах Виктории знаком нам всем, к сожалению. Но почему они вместе. И почему ты думаешь, что они повезли Беллу в Италию?
- Я не думаю, а знаю, - резко ответил Джейсон, - Кьяра показала, что ждет Брит… ммм... Беллу в Вольтере, и я молю всех богов, что бы у этих мерзавок хватило выдержки довезти ее до места живой, а мне успеть до казни.
- Какая казнь? За что? И почему ты так уверен, что они не убили ее в ближайшей подворотне?!
- Хлороформ. Она нужна им живой, по крайне мере сейчас.
- Но откуда здесь взялась Виктория?
Эммет, как обычно задал не существенный вопрос и страшно не вовремя. Джейсон внутренне зарычал и чертыхнулся, а я абсолютно был с ним согласен. Ну какая разница, откуда, зачем и почему взялись эти палачи в юбках. Что теперь делать? Где ее искать? Железобетонная уверенность Джейсона раздражала, но вместе с тем и дарила надежду, призрачную, как дым сигареты, но я готов был следовать за этой зыбкой путеводной нитью хоть на край света, хоть на плаху к Волтури.
- Слишком много вопросов, которые не спасут Изабелле жизнь, - устало проговорил Джейсон, - Карлайл, если вы и сейчас меня не отпустите, я буду вынужден начать убивать. Вы знаете, я не хочу этого делать, но вы мне просто не оставляете выбора.
– Эй, эй, только не надо угрожать каменистый хот-дог, - попытался перебить монолог Джейсона Эммет, но безуспешно, тот не обратил на него никакого внимания и продолжил.
– Белла – это самое дорогое, что у меня есть и поверьте, колебаться я не буду ни минуты. Все вопросы вы сможете задать Эдварду, я открылся, и он все знает. А теперь все, мне пора.
И Джейсон выжидательно посмотрел на сдерживающих его вампиров.
- Первое, я согласен с Джейсоном, времени терять не стоит, второе, я отправляюсь с ним. Думаю, нам быстро удастся уладить это недоразумение, Аро всегда был разумным, - проговорил Карлайл.
Я аж задохнулся от такого заявления и только собрался возмутиться…
- Первое мы едем все, потому что Белла – это семья, - неожиданно подала голос Роуз, и только теперь я обратил внимание, что она разговаривала по телефону и сейчас просто прервала связь, - и второе, папа, сними розовые очки, шансов договориться полюбовно - нет. Хоть у меня нет дара Эллис, два плюс два сложить можно. То, что эти две действовали на свой страх и риск – понятно, все слишком спонтанно, но то, что они уверены в себе, своих силах и своих доводах – это очевидно. Они знаю, что сказать Аро и как оправдать свои поступки. Кто владеет информацией, тот владеет миром и сейчас, принимая во внимания сложившиеся обстоятельства и этот дует , все тузы находятся именно в их рукавах.
- У них - своя правда. У нас - своя. И что будет выгодно Аро – большой вопрос, - поддержал Джейсон Роуз, - помощи не от всех в этой комнате я буду рад. Но сейчас выбора нет, чем больше, тем лучше, тем выше шанс ее спасти, - Джейсон развернулся ко мне и, глядя мне в глаза, продолжил, - и только ради нее я буду терпеть твое присутствие.
- Не будем переходить на личности, - быстро проговорила Роуз, захлопывая мобильник и прекращая свой затянувшийся разговор, очередной раз поражая меня своей лояльностью и собранностью, - а лучше поторопимся, самолет вылетает через 30 мин. Если у кого-то есть сомнения, а я, безусловно, не решаю за всех, он может просто не прибыть на посадку.
Дружный гул возмущенных возгласов был ей ответом.
Подойдя ко мне, Роуз хлопнула меня по плечу и проговорила:
- Не дрейфь, прорвемся, - а затем, повернувшись ко всем и повысив голос, - и что мы все застыли как вампиры?! Вперед!
- Роуз, дорогая, а откуда самолет? – подала голос, хранившая до этого момента молчание Эсми.
Блондинка ослепительно улыбнулась, направляясь к выходу, и сказала:
- Подарок моего медвежонка на прошлое Рождество.
Это был последний проблеск беззаботного веселья, который, впрочем, ощутили не все. Я снова стал каменным изваянием. Снова был на грани смерти.

Шум самолета, гул голосов и пустота внутри. Я не замечал ничего вокруг, полностью окунувшись в себя. Только спустя час я обратил внимание на еще одного пассажира на борту. Высокого молодого мужчину, с характерными для коренных жителей Америки чертами лица. Мне даже не нужно было заглядывать в мысли Джейсона, чтобы понять, что они родственники, настолько их схожесть бросалась в глаза. Они были как братья. Мне даже не нужно было чувствовать его запах, чтобы понять, что он – ВОЛК. Потому что его звериная дикая сущность была заметна даже под налетом цивилизованности, под дорогой одеждой, которая сковывала его могучее тело. Было видно, что он пойдет до конца, отдаст в этой битве жизнь. Это было единственное, что объединяло его с семьей вампиров находившихся на борту. Мы все были готовы умереть за… Мы все готовы отдать вечность для…
И только отвратительный червь сомнений в собственных силах сжимает свои кольца, обвив мою душу своим скользким холодным телом, заставляя меня трястись в нервной лихорадке. И одновременно я трясся в ярости и ревности. Джейсон. Он сидел в задумчивости у иллюминатора, полностью погруженный в свои мысли и не замечал ничего вокруг, даже того, что так и остался открыт для меня. Счастливец, он умел отключать свои дары по желанию. В этот момент я завидовал ему как никто другой. Я свой отключить не мог, а попросить Джейсона заблокировать от меня свои воспоминания не позволяла гордость и какое-то болезненное любопытство. Как будто свалившихся неприятностей мне было мало. Как истинный мазохист я пил свою чашу до дна.
И эта чаша была поистине бездонна. Десятки, сотни жизней и потерь, смертей и любви. Их любви: пламенной, страстной, … вечной… и … такой настоящей… Ее смертей: трагичных, ранних и неизбежных… Его потерь: роковых, мучительных и необратимых… Я видел этот бесконечный цикл, я видел эту мистическую связь. И смотря все это глазами Джейсона, я с каждым вздохом чувствовал себя все ничтожнее, все бессильнее, все меньше, как случайный мазок на величественной картине, написанной божественной рукой, как пылинка на огромном полотне их жизней, легкий ветерок и я исчезну. И еще эта мучительная ревность, съедавшая меня изнутри каждый раз, когда я видел их ласки из жизни в жизнь. Полные любви и страсти глаза, каждое движение, каждую минуту. Видел моменты, когда они встречались, когда в глазах Беллы загоралось бесконечное счастье, которое ей приносила вернувшаяся память, даже не смотря на то, что за этим следовала смерть. Она любила его… Любила так, что мне сложно было вообразить. И мое тело рвалось на части от боли, которую мне приносило осознание того, что она не моя. Что она стала его задолго до того, как мы появились на свете. Сейчас, Джейсон позволил себе с головой уйти в прошлое, словно губка он впитывал каждый момент их жизней. У него было то, чего никогда не будет у меня. У него была память вечности. Их вечности, которую они уже прожили вместе. В которой они были счастливы, хоть и не долго, по капле за жизнь. Но их сосуд был полно, он был бесконечен. Бесконечная история любви. Впервые, за все свои годы я действительно понял, что это такое. Но ярость, когда я видел ее смерть из жизни в жизнь, она лишала мена рассудка. У меня не было все тех веков, всех тех жизней, чтобы подготовиться к принятию ее смерти. Хотя, я знал, что даже вечности было бы мало, я бы не смог смириться с этим, не смог принять. Как и он. Огромные жернова судьбы, безжалостно перемалывающие их тела, в тлен и пыль, и искра бесконечной любви, нарушающая все законы мироздания, возрождая их вновь и вновь, сводя их вместе лишь только для того, что бы опять разлучить. Величественно, таинственно и … неизбежно…
Хотелось выть. НЕИЗБЕЖНО. Вот что убивало меня больше всего. Вот что заставляло усомниться в собственных силах. Даже Волтури по сравнению с этим проклятьем казались лишь марионетками, лишь очередным орудием в руках злодейки-судьбы.
Я истово молился всем известным мне богам и заставлял себя не терять надежды, но с каждым его воспоминанием все более беспомощным и ничтожным я себя чувствовал.
Господи, даже непонятно, как я вообще смог возникнуть в ее жизни, как добиться взаимности, разбудить в ней такие чувства к себе. Да, я не капельки не сомневался в НАС, но начинал пасовать перед неизбежностью. Видимо в этом роковом небесном механизме что-то начало ломаться, какая-то деталь явно вышла из строя, раз смогли родиться МЫ и наша любовь.
- Я, – сказал Джейсон, даже не повернув ко мне головы, прерывая мутный сумбурный поток моих мыслей - это я вышел из стоя, вышел из цикла перерождений родившись бессмертным, нарушил принцип его работы. И уже самим фактом своего появления в этот раз таким дал тебе шанс. Я так думаю. Я практически уверен в этом.
Джейсон продолжал, все еще не глядя на меня, продолжал вслух, хотя мог сказать это мысленно, но его мысли все так же были во власти памяти.
- А ты своим появлением и укусом Джеймса напугал Кьяру до смерти, показав богине путь в обход вечных законов природы. Потому что, я лишь промежуточное звено, не очень важное, а вот Брит… Белла, она основа всего. Альфа и Омега, конец и начало. Она это начала и лишь она в состоянии это закончить. Вот только зачем и какой ценой?
Было видно, как его тело напряглось, и заглянув в его мысли я ясно понял, что тому было причиной. Конец… У него был только один исход, о котором ни один из нас не хотел думать.
- Я сейчас так жалею, что ты тогда не дал ей обратиться. Геройский, несомненно, поступок и причины благородные – вот только результат – просто удручающий. Сейчас бы ни законы вампиров, ни законы богов не имели над ней такую роковую силу. И все потом одно к одному. И этот порез, и твой уход, и ее романы и это расследование. Но если раньше я был бессилен перед роком, то сейчас сил более чем достаточно, а вот время? Есть ли оно у нас?
Я старался не думать, напрочь отключить свои мысли, потому что если я начну думать… Я потеряю себя, уйдя в пучину такой ненужной и такой неизбежной боли. Холодный рассудок – это единственное, что мне нужно, единственное, что может подарить шанс, хоть малейший.
- Но Кьяра, она же тебе показывала будущее, у нас же есть шанс, - неистово опровергал его я. Словно утопающий, цеплялся за соломинку.
Джейсон только пожал плечами. Почему-то именно в этот момент на нем был виден отпечаток всех веков и всех жизней. Конечно, он не постарел, но глаза… Они изменились. В них была видна память.
- Кьяра уже показала мне время Беллиного похищения, вернее я думал, что показала. Она не соврала, нет, боги не врут, но умеют так играть с правдой, что лучше уж просто лгала бы, тогда у нас, смертных … и бессмертных, - немного замявшись и усмехнувшись про себя, сказал Джейсон, - было бы больше шансов. Не вовремя сказанная правда – это тоже ложь.
Слушать и слышать его, было настоящим мучением. И извращенным удовольствием одновременно. Его мысли были кристально четкими, логичными и последовательными. И очень своеобразными. Я никогда не читал таких. Он был словно совершенный компьютер, у которого, причудой создателя, по мимо совершенного разума, была такая же совершенная интуиция. Машина. Универсальная, гениальная и безжалостная. Его природа сказывалась во всем. Он никогда не был человеком. У него не было никакой нормальной жизни до обращения, как у всех нас. Он сразу по рождению был не таким как все. Даже среди нас.
Изгой? Герой? Быть не таким как все. Как ни странно хоть раз в жизни это испытал каждый. Но если каждый не такой как все, то как образуются толпы, движущиеся в одном направлении, дышащие одной только целью? И чем меньше людей в группе, тем большей личностью каждый себя осознает. И соответственно, чем больше людей, тем более управляема эта масса. Парадокс давно подмеченный, но не становящийся от этого менее актуальным. Вся жизнь Джейсона – все его действия – лишь подтверждение этого, лишь попытка опровержения этого.
И сбивая в кучи толпы народа, Джейсон маниакально продолжал искать человека. ЧЕЛОВЕКА.
И задаваясь извечными вопросами разумных: кто я, зачем я живу и почему именно я не такой как все, он никогда не терял себя, всегда осознавая себя личностью – цельной и сильной. Надо отдать ему должное – он быстро нашел дело себе по душе.
Игры народами. Постановки батальных сражений. Сплетение судеб людей в тугой клубок себе на потеху. Всегда на пике, всегда на вершине. Всегда король. И всегда ОДИН.
Кукловод мира.
Да…
Судьба умеет посмеяться. Показать мелочность твоих «великих» дел. Ничтожность твоих стремлений. Вывернуть все так, что самый могущественный кукловод оказывается на деле марионеткой, привязанной невидимыми нитями к существу, находящемуся за гранью нашего мира.
Всегда оказывается так, что твоя самая большая вершина для кого-то лишь камень на дороге, просто отшвырнул ногой и продолжил свой загадочный путь к чему-то, для тебя невообразимо великому, к чему-то, что ты не в силах даже представить. Всегда находиться тот, для кого твое самое большое дело, самая предельная покоренная высота вызовет лишь снисходительную ухмылку.
И хорошо, если такое существо просто пройдет мимо, оставляя тебя, гордого, в блаженном неведении. Но чаще этим птицам высокого полета просто необходимо показать всю никчемность твоих усилий. Для развлечения, для смеха втаптывают они в грязь слишком много возомнивших о себе людишек. И конечно для подтверждения собственного могущества. Очередного доказательства божественной аксиомы власти.
Джейсон стойко вынес все «дары» Кьяры. Больно. Очень больно, но даже сквозь это чувство он судорожно пытался понять зачем все это богине именно сейчас. Его последняя жизнь словно тренировка по созданию нужного ему случая. Он знал такие ситуации. Чувствовал. Видел чью-то волю в случайной череде событий. И сейчас он яростно разгадывал Кьярин ребус. Искал причины, додумывал неизвестные, просчитывал ситуацию…
И каждый раз приходил к неутешительному выводу, от которого хотелось выть. Белла не выживет при любом исходе. Единственный шанс – обращение – если успеем.
- Нет! Только не так! - я сам не знаю, зачем я это выкрикнул, сейчас главное, чтобы Белла жила, но мне претила сама мысль, что нам придется вырывать ее из объятий смерти таким образом, что из одной боли она окунется в другую.
- Будет так, как надо Белле. Твое мнение меня не интересует. Белла будет жить. Чтобы и кому бы это не стоило. И она будет счастлива. Как хочет она. Чего бы МНЕ это не стоило. Но я всегда буду ее ждать, звать и верить. Вечно. Ты знаешь, в нашем случае – это не пустой звук. Вечность – это действительно много – у нее всегда есть время .
Оказывается, что и такого существа бывают слабые места. Что и такие – уязвимы. И перед ними тоже встают неразрешимые задачи. У Джейсона была всего одна единственная слабость – Белла. Но спросите, жалеет ли он об этом? Нет. Она была для него всем. Только заглянув в него, в его душу, я смог увидеть все это. Точнее, не смог увидеть ничего, кроме нее. Она была в каждой клеточке его бессмертного тела, она была им. Я все это понимал, проживал и пропускал через себя. Но не сдавался. Впервые у меня была вся полнота картины перед глазами, впервые я знал, что с этим делать. Довольно ошибок. Какие бы болезненные мысли не бродили в моем воспаленном воображении, я знал, как поступить и знал, как не сдаться. Джейсон, казалось, совершенно не замечал моих мыслей, вся его воля была подчинена совершенно другому.
- Не надо испытывать иллюзий. Во-первых, живой от Волтури она не выйдет. Во-вторых, она не умрет. ОНА НЕ УМРЕТ!!! Я не собираюсь уходить оттуда без нее. И не позволю выйти никому из Волтури. Я в любом случае последую за ней. За край, значит за край. Первый и последний совет от меня. При плохом исходе, если хочешь жить, просто уходи.
- Нет, такого не будет.
- Мне бы твою уверенность, что все будет хорошо.
- Нет, ты не понял. Я не уйду.
Джейсон замер на секунду.
- Что ж, это твой выбор.
- У меня никогда и не было выбора, Джейсон, – покачав головой сказал я. До чего же глупый разговор, до чего же никчемно это все. Джейсон свято верил, что только его чувства достаточно сильны, чтобы умереть за них, он не видел или не хотел видеть дальше того, что происходило в его древнем магическом мире, в их мире. И следующие слова стали только подтверждением моих мыслей.
- Нет, Эдвард, ты не знаешь, что это такое, когда выбора нет. Его не было у меня и никогда не будет. Потому что она – моя жизнь, и в отличие от тебя, это не просто слова.
Я сжал челюсть с такой силой, что послышался скрежет, словно от металла. Но прежде чем я успел сказать хоть одно слово, Джейсон поднял руку и проговорил спокойным голосом, не глядя на меня.
- Не нужно ничего говорить. Ты ничего не знаешь, ты даже не подозреваешь, что такое рок. Неизбежность. Отсутствие выбора. Ты думаешь, то, что происходит с тобой, именно так называется? А знаешь, что думаю я? Это все твоя вина, твое притворное благородство, твоя трусость и нерешительность. Ты мог подарить ей вечность много лет назад, ты мог избавить ее от проклятия, от страданий. Но что ты сделал? Ты упивался своей болью, своим благородством, прятал свою жалкую натуру за «Великим делом». Ох, милосердный Эдвард Каллен. Твой рок – это ты сам. Твои сомнения, твоя вина. И ты это знаешь. Если бы хоть капля твоего сознания твердила тебе о другом, ты бы уже набросился на меня. Ты сам ковал вашу судьбу. Твоя неизбежность – это последствие твоего выбора. Наша неизбежность… Мы выбирали совсем другое. Да, что-то пошло не так. Но мы не спрятались. Мы выбрали вечность в ее изощренной форме. У нас не было гарантий. Но мы рискнули, а знаешь почему? Потому что любовь не терпит сомнений. Потому что сомнения убивают любовь.
Я слушал каждое его слово, которые словно отравленные стрелы долетали до цели. И тем больнее было от того, что он был прав, в каждом слове. Я сейчас не собирался посыпать голову пеплом, не собирался пресмыкаться и каяться, этого уже не изменить. Что было – то прошло. Былые ошибки можно исправить делами настоящего, которые несут за собой будущее. Я посмотрел на Джейсона совершенно отрешенным, но спокойным взглядом, выдержав его испепеляющий взор.
- Ты прав. В каждом слове. Я не стану спорить. Но только знаешь… Идеальная память – это залог не повторения ошибок. Свой лимит на эту вечность я уже исчерпал.
Теперь я отвернулся к иллюминатору, не глядя на него. Нам больше было нечего сказать друг-другу. Какой смысл? Ведь даже последний вопрос, слышал и он. Ведь даже мысленный ответ слышал и я. Теперь у обоих внутри была все та же щемящая пустота, которую каждый старался заполнить как мог, воскрешая в памяти то, что было.
И только их последнюю встречу, когда еще оба были людьми, он прокручивал снова и снова, как заведенный, как… Как умирающий.

ЧАСТЬ 2