(Элис)

Как мы ни старались не привлекать к себе внимания, одна оплошность, допущенная нами перед отъездом из Монреаля, все-таки сделала свое дело, и мы с Эсме стали всемирно известными реставраторами. Дело в том, что перед спешным отъездом из Канады нам нужно было обязательно закончить один заказ. Когда оказалось, что до отлета остается меньше суток, а у нас еще оказалось несколько совершенно сырых, неотделанных работ, нам с Эсме пришлось уложиться в сжатые сроки. В очень сжатые сроки, даже по вампирским меркам. К несчастью, когда мы уже собирались приступить к работе, на пороге мастерской появилась сотрудница Централь¬¬ной художественной галереи. Раньше она никогда не заходила к нам без предупреждения, по крайней мере, без моего предупреждения. В этот день мы были до краев заполнены радостным предотлетным возбуждением: мы слишком спешили, боясь не успеть на самолет, и совсем потеряли бдительность. Моя голова была в тот момент забита множеством несочетаемых мыслей – в том числе, я думала о своем ночном видении – и поэтому я не увидела прихода сотрудницы: мы с Эсме почувствовали ее всего за полминуты до того, как она открыла дверь. Увидев, сколько нам еще осталось картин, она ахнула, но мы, забыв об осторожности, уверили ее том, что привезем их – все до одной – до часу дня. Естественно, скромные реставраторы, идеально управившиеся с семью десятками поврежденных огнем полотен всего за два с половиной часа, не могли остаться в тени мировой известности.
Любые другие на нашем месте радовались бы такому счастью. Кто угодно – но только не мы, вечно молодые холодные монстры, вынужденные скрывать свое происхождение от людей. Известность ставила под удар макро-прицела общественности всю нашу семью. Этот неоправданный риск, помимо всего прочего, предопределил наше с Эсме будущее: лет через десять нам предстояло исчезнуть, начать новую жизнь и, возможно, даже поменять имена. Способов было много – мы могли пропасть без вести, инсценировать смерть – но главная неприятность заключалась в том, что по истечении этих десяти лет мы должны были оставить свою профессию, быть может, не навсегда, но на достаточное время, чтобы соскучиться. Десять лет – небольшой срок, и мы собирались провести это время со смыслом.
Помимо множества неприятностей и семейных скандалов, которые принесла нам слава, нам удалось собрать и лучшие, позитивные ее плоды. К примеру, теперь мы пользовались безграничным доверием даже самых придирчивых клиентов и, что немало важно, освободились от необходимости работать в музейных помещениях. Теперь наша мастерская располагалась в специальной пристройке, прилегающей к задней террасе. Это оказалось прекрасным и удобным решением для всей семьи. Во-первых, нам больше не приходилось тесниться в маленьких душных комнатушках размером с чулан, насыщенных теплых запахом человеческих тел, и, во-вторых, мы наконец-то могли работать в любое время суток с удобной нам скоростью. Заказы сыпались на нас, как спелые яблоки. Через несколько часов быстрой и качественной работы они сочной мякотью выливались к нам в карман в виде шуршащих свеженьких фунтов. Пачки ровных цветных купюр, пахнущих типографскими чернилами, стопками складывались в сейф, безопасности которого мог позавидовать любой банк, и поступали в неограниченное распоряжение четырех Калленов и двух Хэйлов. И это последнее обстоятельство послужило главным толчком к установлению беззаветного мира в нашей семье.
- Так, здесь, мне кажется, нужна, практически, полная замена цвета, - Эсме незаметным легким взмахов провела сухой кисточкой по запыленной поверхности картины, одним движением обнажив выцветшую ветошь холста. – Элис, ты справишься с… - ее звонкий голос внезапно отдалился, растаяв в ярком свете ночного фонаря. Я выпрямилась и разжала пальцы, сдерживающие склеенные концы старинной рамы, стремящиеся разомкнуть свои древние бока. Соцветия переплетенных деревянных цветов осыпались в руки подоспевшей Эсме. – Элис? – не услышала, не увидела, а, скорее, почувствовала я ее взлетевший к верхним октавам голос.
Вздрогнувший свет вычертил пустынный перекресток и обозначил на каменной стене за фонарным столбом табличку с названием незнакомой улицы. В желтых электрических лучах скользнули по земле две грациозные тонкие тени. Вслед за ними я увидела белое лицо и темные голодные глаза Розали, а рядом – весело пританцовывающие зрачки в прищуренных золотистых глазах Джун. Вдруг из темноты вынырнула низенькая беззащитно мягкая фигурка и по-человечески медленным бегом двинулась им наперерез. Обычный паренек, еще почти ребенок, он куда-то спешил, несся со всех ног, даже не замечая двух невозможно красивых девушек, каждая из которых могла одним прикосновением нежного пальчика лишить его жизни. Розали слегка поморщилась, когда струя ночного воздуха донесла до нее сладких запах его взъерошенных волос. Я почти ощутила дерущую боль жажды, схватившую ее за горло, но я не боялась за Роуз, ведь она выдерживала и не такое.
Тем временем, расстояние между вампиршами и человеком сокращалось, и я начала ощущать непонятное напряженное волнение. «Почему?» - успел прозвучать вопрос в моей голове, и в следующее мгновение из-за угла выскочил квадратный черностеклый джип. Когда он, не сбавляя скорости, промелькнул через перекресток, из-под его колес вырвались клочья размякшей грязи и полетело, будто подпрыгнувший резиновый мяч, обмякшее нелепо искривленное тело. Встретив, каменную грудь застывшей Розали, оно хлестнуло ее липкой рукой по щеке и, отвалившись от нее, сползло на землю. Я увидела ужас в глазах отступившей в темноту Джун. Она задержала дыхание и теперь отчаянно мотала головой, стараясь не смотреть на подругу. Мертвая рука оставила на лице Розали некрасивые кровавые кляксы. Роуз провела пальцами по губам и, отстранившись, поймала взглядом свою окровавленную ладонь. Ее руки задрожали, она медленно вдохнула пропитанный влажной человеческой смертью воздух и, не в силах больше сдерживать смерч, родившийся в глубине ее почерневших глаз, бросилась на тело.
- Элис! – по голосу Эсме было ясно, что она звала меня уже не второй и не третий раз. Я сфокусировала взгляд и увидела прямо перед собой ее светлые, мерцающие от волнения глаза.
- Где Розали и Джун? – спросила я тихо.
- Они пошли на охоту. Розали уже давно не охотилась, а Джун решила составить ей компанию, - неуверенно сказала Эсме, не спуская с меня вопросительных глаз.
Я кинулась к телефону, который жалобно завибрировал, как только я взяла его в руки. На экране высветился номер Джун. Еще до того, как я услышала прерывистую панику в ее голосе, я знала, что все уже случилось. Я опять опоздала. Опять.
Мы сидели в гостиной дома Доусонов, не привыкшему к необычной молчаливости своих гостей. Сейчас стены этого небольшого, но уютного особняка скрывали нас от шума и беззаботности центральной улицы Лондона, заставляя нас всех осознать, что мы, вампиры, не можем принадлежать к нормальному человеческому миру. Не можем быть причастными к жизни, поскольку несем только смерть.
- Роуз, - нежно прошептал Эммет, переместив руку с идеального плеча Роуз на ее идеальную талию.
Она сидела с широко открытыми глазами, застыв в неестественной каменной позе, сгорбив спину с остро торчащими плечами и остановив тощий бессмысленный взгляд в неизвестной точке. Я никогда не видела ее такой опустошенной. Она была как будто выпита до дна. Казалось, вся ее жизнь сосредоточилась сейчас в горящих предательским красным огнем глазах. Она не торопилась смывать с себя позор своего преступления. Она словно хотела удостовериться в том, что это сделала именно она. Она, Розали Хэйл, убила сегодня ночью невинного подростка, только чтобы утолить свою жажду. Розали теребила в руках оборванный подол своего платья, носившего следы ее настоящей сущности.
- Я никогда не пробовала человеческой крови, - чуть слышно проговорила она.
- Роуз, - не выдержал Энди, - ну, что ты так? Со всеми же случается…
- Нет! – мы с Эмметом хором прервали его благожелательный монолог: ничто не могло бы сейчас причинить ей большую боль, чем разговоры о том, что каждый вампир хоть раз в жизнь попробовал кровь человека. Никто из нас не ненавидел монстра, живущего внутри каждого из нас, так, как ненавидела его она. Никто из нас не желал быть человеком так, как желала этого она. Даже когда нам было совсем негде охотиться, она не позволяла себе даже смотреть на соблазнительные пакетики с донорской кровью. Она строила, создавала в себе человека всю свою вампирскую жизнь, и теперь одна нелепая случайность перечеркнула то, что так долго составляло цель ее существования. Да, Роуз была дружна с Джун. Вместе с Джун она презирала людей, считая их ниже себя, но на самом деле в основе этого презрения лежала обыкновенная зависть. Ведь больше всего на свете Розали хотелось оказаться на их месте. За это она и ненавидела их. Ненависть к людям – вот что в действительности объединяло Джун и Роуз, пусть причины для этого сильного чувства у них и были разные.
Следующий день выдался особенно пасмурным. Серый Лондон позволял нам вести самый свободный и независимый образ жизни, на который мы только могли рассчитывать, находясь среди людей. Мы уговорили Розали не срываться с места из-за вчерашней неприятности, и теперь Джун отправилась приводить в порядок потрепанные мысли своей подруги, используя в качестве целебного средства свежий воздух.
А мы с Эсме сегодня работали в мастерской с особенным усердием. Справившись с очередным заказом в рекордные полтора часа, мы уже приступили к следующему, срок выполнения которого был назначен на следующую неделю. Говорить не хотелось, но думать не хотелось еще больше, а мысли лезли и лезли, пробиваясь в голову сквозь мою ослабшую волю, не позволяя мне расслабиться или хоть на секунду отвлечься от вчерашнего происшествия. Мне было безумно жаль Розали, я помнила, сколько переживаний приносили мне подобные срывы, а ведь я знала, что ей теперь гораздо хуже, чем мне было тогда. И все же сейчас я думала не о самой Розали, а, скорее, о причине того, что с ней произошло.
Моя семья привыкла полагаться на меня в вопросах своего будущего. Я ошибалась в своих видениях крайне редко, а не успевала предупредить своих близких об опасности – и того реже. Однако, несколько раз такое случалось – и каждый раз мои просчеты не приводили ни к чему хорошему, а однажды даже обернулись трагедией. Вчера, вглядываясь в родные лица, я конечно не могла прочесть их мысли, но я была просто уверена, что каждый из них задал себе банальный, но никем не озвученный вопрос: Элис, почему ты ошиблась?
Раньше мы всегда твердо знали, что нас ждет, начиная с погоды и заканчивая грядущими гостями. Раньше ситуации почти никогда не заставали нас врасплох, а теперь я чувствовала себя почти беспомощной. После второй и окончательной смерти Эдварда и Бэллы, я словно потеряла силы, и вот уже вторая случайность угрожала нашему благополучию: сначала эта глупая мировая известность, теперь Розали… Что же дальше?
Ответ на этот вопрос последовал незамедлительно. Видение было совсем коротким, но страшно исчерпывающим. Встретив взволнованный взгляд Эсме, я схватила телефон и с точностью дежавю нажала на «прием» прежде, чем почувствовала нервную вибрацию его хрупкого металлического тельца.
- Элис, неужели ты ничего не видела??? – голос Розали разорвался на тысячи гневных песчинок, заполняя пустые вопросительные кусочки мыслей в моей голове.
- Видела. Только что, - пробормотала я.
- Как они могли так быстро узнать?
- Они не собирались, они действительно случайно наткнулись на вас…
Я была полностью уверена в том, что говорила, но при этом сама с трудом понимала логику их действий, жестокую беспощадную логику Волтури. То, что произошло мгновения назад, не укладывалось ни в какие рамки. В их действиях не просматривалось никакого смысла: вчера Розали убила человека, а сегодня пришли Волтури и, не обратив на Роуз никакого внимания, забрали Джун.
- Я не вижу в этом никакой логики, - наверное, в сотый раз повторил Карлайл.
Мы снова собрались в гостиной Доусонов, по какой-то самовольной печальной традиции, ставшей местом обсуждения самых неприятных вопросов. Энди сидел на полу и молчал. Он молчал так больно и пронзительно, что, глядя на него, с трудом вспоминалось, как он пару недель назад, стоя в центре этой самой комнаты, заявлял, что они с Джун не семья. Остальные расположились, кто где, и вяло обсуждали возможные предпосылки действий Волтури, одно за другим отметая множество предположений.
- Ну, зачем им понадобилась вампирша, которая питается животными и не имеет никаких особенных талантов! – Эммет с досадой проломил ногой шкаф. – И ведь они ее не убили на месте, - на этих словах Энди вздрогнул и поднял на Эммета испуганный взгляд, - а повезли в Вольтеру! Зачем?? – вторая дверца дубового шкафа с грохотов обрушилась на бледный ковер.
- Я знаю зачем, - услышала я слева от себя голос Джаспера.
Теперь шесть пар удивленных глаз были прикованы к нему.