- Хэппи бёздэй, чувак!
Чтоб тебя…
Я медленно считаю до десяти. Причем не просто, а как в детстве: раз-Миссисипи, два-Миссисипи… Так будет подольше. И лишь после этого открываю глаза. Видеть, слышать и вообще каким-либо образом обнаруживать сейчас присутствие человека с настоящей фамилией Маккарти я просто не в силах. Потом. Как-нибудь потом. Когда я смогу снова разговаривать с ним, не трясясь от злости. Хотя ведь эта злоба отнюдь не по отношению к нему. Вчера я это ясно понял – спасибо Свон. В каком-то смысле я даже его жалею. Меня просто бесит тот факт, что он по сути своей – олицетворение обмана, которым меня с детства кормили родители. И вот на них я как раз злюсь. Черт побери, как же я…
Так, спокойно. Посчитаю-ка я еще раз до десяти. С Миссисипи.
Не вставая с постели, я беру с тумбочки мобильник и ставлю фильтрацию вызовов на все номера, с которых есть хоть небольшая вероятность получить звонок от родителей. Баста. Вчерашнего скандала мне хватило на ближайшие… несколько десятков совершеннолетий. Вроде выговорился, выплеснул негатив, а долгожданного облегчения как не было, так и нет. Так что нафиг-нафиг. Сегодняшний день – целиком и полностью посвящен скромной персоне Изабеллы Свон. Хотя тому, кто назовет ее Изабеллой, а не просто Беллой, как она предпочитает, нужно быть готовым получить в глаз или, что неприятнее, в пах. За ней не заржавеет. Это я понял еще в восемь лет, когда решился ее подразнить. За что и получил.
Забив на школу, я весь день хаотично мечусь по городу. Честно говоря, я даже опешил сперва от того, что не имею ни малейшего понятия, с чего же начать. Во время того фиктивного соцопроса, когда я собирал «досье» на учеников нашей школы, мне мало что удалось нарыть.
Изабелла Свон.
Живет с отцом Чарли Своном, шефом полиции. Родители развелись, когда ей было семь. Мать – в Финиксе, общаются довольно редко.
Отличница, но не активистка. В деятельности школьных клубов, факультативов и прочих организаций, участники которых носят гордое именование «член», не замечена.
Друзей не много. Да и вообще она не склонна к активному общению. Не замкнута, но и не блещет коммуникативными навыками.
По воскресеньям ходит в церковь. Если на чистоту, этот факт меня поверг в легкий ступор. Хоть убейте, не могу представить ее молящейся: с закрытыми глазами, на коленях, со смиренно склоненной головой. В голову лезут исключительно непотребные мысли. Хм, может, у меня фетиш?..
Кхм, итак, продолжим.
А вот здесь как раз словно кто-то выдрал станицу из учебника. Не о чем продолжать. Это всё, что я смог узнать. И с чего прикажете начинать? Я вот понятия не имею, в какую сторону податься.
На то, чтобы гениальная идея загорелась лампочкой в голове, мне понадобился день, проведенный в бессмысленных разъездах, и утро, начавшееся так прозаически – ударом по голове и новым отсчетом «раз-Миссисипи…». Хотя это даже не идея. Почему я бесцельно носился по городу? Потому что я понятия не имел, с чего начать. А утром на фоне воспоминаний о двух пиццах, которые я в одно лицо умял накануне в любимой пиццерии, вспомнилось, что аппетит приходит во время еды. И пришло осознание того, что нужно просто начать. А по ходу разберемся. Ну, а начинать боевые действия надо, конечно же, с самого очевидного. И я уцепился за первый важный пункт «досье» на мисс Свон: «отличница, но не активистка». Не активистка. Но вот в помощи с уроками пока еще никому, насколько я знаю, не отказывала.

С октября по март Свон ездит на совершенно невероятном чудовище – оранжево-ржавом пикапе, который то и дело норовит рассыпаться, подпрыгивая на очередной кочке, и хрипло, прямо-таки по-старчески кряхтит, когда его пытаются завести. А в теплое время года Белла пересаживается на более экологичный, маневренный, но неизменно оранжевый вид транспорта. Свой велосипед она почти боготворит и ездит на нем, как только на дорогах сквозь грязный снег и лед начинает пробиваться первый весенний асфальт. Ей только еще таблички на багажнике не хватает «Не шумит, не дымит». Гринписовцы расцеловали бы ее в щеки и подарили памятный кактус за такое бережное отношение к окружающей среде и ее обитателям. Да, особенно к обитателям, поскольку слушать ежедневные конвульсивные хрипы мотора стадии палеозоя, когда Свон выезжает со двора, где-то в районе ноября становится уже просто невыносимо. Так что кактус я бы ей сам вручил.
На дворе – вечный апрель, снега на дорогах мне уже, наверное, не увидеть – так что, заехав на школьную стоянку и припарковав старичка Peugeot, я уверенным шагом направляюсь к стойбищу нескольких велосипедов, зная, что именно сюда через несколько минут заявиться моя жертва. И, конечно же, я оказываюсь прав.
- Привет, Белла! – дружелюбно улыбаюсь я, неосознанно проматывая в голове последнюю нашу встречу. – Как жизнь?
Ее брови удивленно ползут вверх, и я почти слышу дурацкий мультяшный звук «уип!», который всегда сопровождает живущие своей жизнью брови рисованных героев в таких ситуациях.
- Привет. Превосходно. Чего надо?
- Ээ… по-твоему, я не могу просто подойти и сказать привет?
- Ээ… нет, - отвечает она в тон мне, забавно пожимая плечами. Затем наклоняется, чтобы пристегнуть цепочкой переднее колесо велосипеда к железной ограде, и моему взору открывается довольно симпатичный вид на ее обтянутую узкими джинсами задницу. И как я раньше не замечал?..
- Так чего хотел-то? – резко выпрямляется она и перехватывает мой взгляд. – О, боже…
Белла закатывает глаза.
- Весеннее обострение, Каллен? Теперь тебя даже мой зад привлекает?
- Нет, - почему-то смущаюсь. Она скептически смотрит. – То есть, у тебя очень даже ничего… в смысле, я имею в виду… Блин, не сбивай меня с мысли!
- С какой? – усмехается она. – О том, как же это выглядит в кружевах или шелковых стрингах? Забудь, милашка.
Так. Разговор явно ушел не туда, и ко всему прочему я почему-то подвис. Особенно после ее слов про кружево и… Вот ведь зараза!
- Ладно, увидимся на алгебре, - бормочу я и спешно ретируюсь.
На алгебре? Фак, точно. На алгебре!
Итак… Соблазнение Беллы Свон. Утренняя встреча. Дубль два.
Звук велосипедного звонка, низко надвинутая кепка, черно-белые кеды.
- Привет, Белла! Как жизнь?
- Привет. Превосходно. Чего надо?
Я качаю головой с видом «Раскусила!».
- Жаль, что ты обо мне такого мнения. Хотя, в то же время ты действительно угадала.
Она фыркает. «Кто бы сомневался!» - сквозит в ее натянутой ухмылке.
- У меня проблемы с алгеброй, - удрученно вздыхаю я.
- А когда у тебя их не было?
- Брось, Беллз! Остался месяц до конца учебного года, а у меня такой дикий напряг с соревнованиями, и дома нелады… Я просто не успеваю ничего сделать! Пожалуйста, помоги мне разобраться с новой темой!
Она недоверчиво окидывает меня взглядом и пожимает плечами.
- Окей, завтра после уроков.
От слова «завтра» меня передергивает.
- И не называй меня Беллз.
- Нет, пожалуйста, мне нужно сегодня!
- Что за срочность?
- Завтра снова алгебра, и если я не начну заниматься заранее, то все эти долбанные интегралы, производные и прочая лабуда начнут нарастать, как снежный ком!
Она коротко усмехается.
- Эта «прочая лабуда» уже давно превратилась в лавину, Каллен. Поздняк метаться. Днем раньше, днем позже – какая теперь разница?
- Белла…
- К тому же, сегодня соревнования и… Ах, да, твой день рождения. Поздравляю, кстати.
- Спасибо. Но, Белла, мне нужно сегодня, - с нажимом отвечаю я.
Она отрицательно качает головой.
- Я занята вечером. Завтра, Каллен. Я же сказала – завтра.
Разворачивается и уходит.
Мать твою.
Соблазнение Беллы Свон. Утренняя встреча. Дубль три.
Для этого варианта разговора мне пришлось подраздобыть некоторую информацию (не зря же я сказал, что аппетит приходит во время еды, а понимание того, что конкретно мне необходимо знать о Белле, – по ходу развития событий). Оказывается, на третьем уроке у нее окно, как бы странно это ни звучало. Якобы еще в начале года ее освободили от урока французского, который она сдала экстерном за весь курс обучения.
И… поехали.
- Окей, завтра после уроков.
- Нет, Белла, мне нужно сегодня. Позарез.
- Что за срочность?
- Просто, поверь, очень нужно.
- У меня нет времени вечером.
- Можно не вечером. Как насчет третьего урока? Ведь ты свободна в это время? – заговорщически улыбаюсь я.
- Откуда ты знаешь? – она с подозрением щурится.
- Я вообще много о тебе знаю, – пожимаю плечами и не без удовольствия отмечаю, как ее щеки слегка розовеют. Как ми-и-ило.
- Ну… - Свон секунду рассматривает носок левого кеда. – Хорошо. Встретимся на первом этаже у лестницы.
Я едва успеваю остановиться, прежде чем ненужный вопрос: «И ты снова поведешь меня в свою потайную кладовку?» соскальзывает с языка. Не стоит шокировать несчастную девочку такими глубокими познаниями в области ее сокровенных тайн.
- Спасибо, - умудряюсь изобразить благодарную улыбку.
Фух. Первый этап пройден. Монстра завалил, теперь – переход на следующий уровень.

- Спасибо, что согласилась помочь, - я снова рассыпаюсь в любезностях, когда мы встречаемся около лестницы после второго урока. – Давай сумку понесу.
Белла оглядывается на меня, как на умалишенного, и, скорчив физиономию «ну ни фига ж себе», довольно резко отказывается. А я и не сомневался.
- Куда мы идем?
- В библиотеку, куда же еще.
Куда же еще?! То есть как это – куда? А как же секретная комната Беллы Свон – ее крошечное королевство, где живут пони и питаются радугой? Нет, мы так не договаривались!
- Стой, Белла, - я беру ее за руку, и девушка останавливается, недоуменно глядя на меня. – Мне нельзя в библиотеку – там народу полно. Если тренер узнает, что я прогуливаю уроки, мне выпишут по первое число.
- Каллен, какая муха тебя укусила? С каких пор ты волнуешься об учебе и о том, что скажет тренер о твоей посещаемости?
- С тех самых, как понял, что должен окончить эту гребаную школу и поступить в колледж. И желательно еще, чтобы меня потом не отчислили после первого же семестра.
Свон качает головой, и по ее взгляду я ясно вижу, что она мне не верит.
- Слушай, - говорю я, не выпуская ее руки. Где-то я читал про кинестетический контакт… - Мне очень нужно сдать экзамены нормально. Иначе у отца будет еще один повод считать меня неудачником.
- Брось, твой отец не считает тебя…
- Поверь, мне виднее, - чуть жестче, чем следует, обрываю ее я. Ага, не считает. А еще не считает меня эгоистом, хамом и неблагодарным отпрыском. Конечно же.
- Ох, и мутный же ты тип, - недовольно вздыхает она. – Ладно. Так и быть, пойдем.
И она ведет меня уже знакомым маршрутом. И так же знакомо предупреждает, что если я кому-нибудь расскажу про ее «убежище», она мне что-нибудь оторвет. И я ей, если честно, верю. Не боюсь, но верю – она способна.
Ну что, второй уровень пройден на ура и с первой же попытки. Браво, Эдвард!

- Так-с… - Белла задумчиво почесывает нос, пробегая взглядом страницу учебника. – Давай сразу начнем с того, что тебе непонятно.
Она поворачивается ко мне и хмурит брови, видя, что я не смотрю в книгу, а, улыбаясь, разглядываю ее лицо.
- Эдвард.
- Да?
- Что тебе непонятно?
Я улыбаюсь еще слаще и, выдержав красивую театральную паузу, тихим голосом (от которого, знаю, тают все цыпочки) произношу:
- Мне непонятно, как я мог столько времени не видеть, какая красавица учится со мной.
Осторожно убираю выбившуюся прядь волос ей за ухо. Но Белла резко отстраняется.
- Что за черт?.. Каллен, ты что задумал?
В ее взгляде нет ни толики того, что я так рассчитывал там увидеть – мягкости или удовольствия от моих слов. Только настороженность и подозрение. Хрен знает что! Почему она всегда – всегда – так на меня смотрит?! Как будто я маньяк или просто какой-то психопат, который в любой момент может сделать какую-нибудь пакость. Нет, я, конечно, могу. Но ведь не буду! Разве она не понимает? То, что я задумал, не должно выглядеть, как злая шутка, издевательство или подстава. Уверен, ей и самой понравится. Но ведь нет же – она постоянно настороже, словно у меня за спиной бензопила на лямках.
- Прости, - включаем «влюбленного дурачка». – Я отвлекся. О чем ты спрашивала?
Она молчит некоторое время, потом, видимо, решив не делать акцент на моем странном поведении, снова задает вопрос.
- Что тебе непонятно в этой теме?
- Мм… Да всё!
- Так не бывает, - трясет она головой. – Ты не можешь вообще ничего не понимать.
- О, поверь мне, могу, - невесело усмехаюсь я.
- Эдвард, я не в состоянии за… - она смотрит на часы, - за пятьдесят минут объяснить тебе всю тему заново. Ты должен конкретно сказать, что тебе неясно, чтобы мы могли поработать над этим.
- Окей. Я сейчас подумаю. Только ответь мне на один вопрос.
- Какой?
- Почему ты согласилась мне помочь?
- А почему я не должна была соглашаться?
- Потому что ты меня терпеть не можешь.
- Что за бред? С чего ты это взял? – она поспешно отворачивается, и я снова вижу, как краснеют ее щеки. Ага! Стыдно стало!
- Да ладно тебе! Ты же никогда не упустишь возможности меня подколоть. Да побольнее. Я не могу вспомнить ни одного разговора с тобой без того, чтобы ты не съязвила в мой адрес.
- Я не виновата, что ты постоянно даешь поводы это делать.
- Да неужели?
Она поворачивается и демонстративно складывает руки на груди.
- Значит так. Мы либо занимаемся алгеброй, либо ты сваливаешь. Разводить задушевные разговоры я с тобой не намерена.
- Вот! Вот, пожалуйста! – вскидываю я руки. – Ты только что сама подтвердила мои слова. Ты меня ненавидишь! А помогаешь только потому, что иначе тебя совесть заест, набожная ты наша.
- Кто?.. Это я – набожная?! – от удивления и, судя по всему, какого-то неоправданного гнева она даже рот открывает.
- Нет, я, - с сарказмом качаю я головой.
- Да пошел ты к черту, Каллен. И ведь действительно - с чего бы мне тебе помогать? – она яростно засовывает книги в рюкзак. – Совесть? Да в задницу совесть! Ради этого терпеть твои издевки? Нет уж, увольте!
- О господи, Белла! – в тихом ужасе произношу я.
- Что еще?!
- Ты только что произнесла слово «черт» и «задница»! Как можно?
- Ничего, исповедаюсь, - едко выплевывает она. – А теперь – пошел вон отсюда!
Если честно, таким прямым текстом меня еще никто и никогда не выгонял. Это… фак, это обидно. И даже препираться сейчас с ней у меня нет ни малейшего желания. Всё равно этот дубль я испортил.
«Ничего, дорогая моя, ничего… Мы еще посмотрим, чья возьмет».
Но с каждым разом моя уверенность в победе тает. День за днем, повтор за повтором я проваливаю операцию. В какой-то момент я понимаю, что действовать нужно еще тоньше, чем мне представлялось, и даже решаю взять своеобразный «отпуск» для того, чтобы почитать книги по психологии. Ну, и форумы для пикаперов. Но черт подери, на нее ничто не действует! Кнут и пряник, влюбленные глаза и подчеркнутая холодность, тонкие намеки и прямые нападения с поцелуями, красивые жесты, неожиданные подарки, давление на жалость или упор на романтичность… По нулям! Всё по гребаным нулям!
Такое впечатление, что я чего-то не вижу, не замечаю. Уверенность в том, что я совершенно, ни на йоту не знаю эту девушку, крепнет день ото дня. Поэтому, в конце концов, я решаюсь на новый шаг.
Пасмурным утром семнадцатого апреля две тысячи девятого года Белла Свон, как всегда, проснулась в семь утра, проводила отца на работу и вскоре выехала в школу, походу пнув ногой калитку и вырулив к шоссе на страшном оранжевом велосипеде за двадцать минут до начала уроков.
Как только ее фигура скрывается за поворотом, я считаю до четырнадцати – именно столько времени проходит до того момента, как участок дороги перед домом Свонов оказывается без наблюдения даже соседской кошки – и перелезаю через невысокий забор на частную территорию, принадлежащую шефу местной полиции. В полной уверенности, что сейчас меня никто не видит: родители на кухне с той стороны нашего дома, где окна выходят в сад, а не на участок напротив, миссис Флинчер как раз отвернулась от окна, чтобы взять на руки старого ободранного кота, свернувшегося у ее ног, наш сосед слева, мистер Барнс, зашел в сарай за газонокосилкой, а доктор Лейн еще не появился на пороге своего дома, чтобы отправиться на работу.
Семь секунд, когда улица пустынна. Семь секунд – мне вполне их хватает, чтобы перемахнуть через забор, подбежать к парадной двери, схватить запасной ключ, который хранится под карнизом, и поспешно войти в дом. Дом Изабеллы Свон. Господи, сколько же дней я продумывал этот марш-бросок!..
Ну что ж… Обстановочка прямо скажем – так себе. Ремонт они явно не делали много лет, а мебель покупали в середине прошлого века. Правда, среди всего этого старья всё же притаились современные блага цивилизации. Микроволновка, накрытая аляповатой ажурной салфеткой, мимикрирует под бесполезную подставку для журналов, посудомоечная машина больше походит на космический корабль в антикварной лавке и всем своим видом выражает презрение к окружающим ее деревянным столикам, ящичкам и чистой, но старой, как мир, газовой плите. Не удивлюсь, если в прачечной у Беллы поселилась стиральная машинка с ручным отжимом.
Впрочем, мне не очень интересно изучать устройство холостяцкого быта мужика-разведенки с его великовозрастной дочерью.
Ступеньки лестницы натужно скрипят под моими ногами. На втором этаже – две спальни и ванная. Единственная ванная на весь дом. Я бы застрелился.
А вот и цель моего наглого «взлома». Итак, уважаемые зрители, вашему вниманию – новый захватывающий блокбастер. Эдвард Каллен и потайная комната.
Если бы я не был абсолютно уверен, что сие помещение принадлежит Изабелле Свон, или если бы здесь не преобладали сиреневые и фиолетовые тона, то можно было бы усомниться в половой принадлежности хозяина этой комнаты. В каком-то смысле обстановка здесь очень напоминает мою собственную спальню. Большая кровать, письменный стол с компьютером, глухой высокий шкаф для одежды… Ни тебе трюмо, ни пушистого ковра, ни баночек-скляночек с косметикой на специально отведенном столике – этаком алтаре для жертвоприношений Богине Тонального Крема и Тугих Пережженных Локонов. Здесь нет даже зеркала – предмета, который должен быть первым внесен в девичью комнату, как кошка в новый дом. Зато на самом видном месте на строгой черной подставке возвышается гитара. Судя по всему довольно дорогая. Хотя… Я не эксперт. Но, черт подери, гитара?! Странная ты, Белла. В который раз убеждаюсь…
Ладно. Приступим непосредственно к шмону. Ну-с. И что у нас здесь?
В первом же выдвинутом ящике невысокого комода я вижу то, чего увидеть здесь ну никак не ожидал. Сознаюсь, в тот раз я действительно подвис после слов Беллы о кружевах и шелковых стрингах, но потом, очухавшись, только посмеялся про себя. Кто, Белла? В стрингах?! Я вас умоляю…
Но то, что я сейчас держу в руках, никак по-другому и не назовешь. Стринги. Черные шелковые стринги. А слева в этом ящике Пандоры обнаруживается и вышеупомянутое кружево. Разных цветов, фасонов и степени возможного слюнотечения как реакции на него представителей сильного пола. Да… воистину – в тихом омуте…
С трудом оторвавшись от чудесного обзора и мыслей, которые начинают так не вовремя и так извращенно разворачивать в моем воображении совершенно ненормальные картины, я перемещаюсь дальше. Одежда, книги, альбомы с фотографиями. Кипы листочков с теми самыми закорючками, которые я когда-то видел на таких же листах, выроненных Беллой в кафетерии после нашего столкновения… Ничего особенного. Да, очевидно, она много занимается и читает. Но это я и раньше знал. Ну же, Беллз, открой мне свою тайну! Хоть одну, хоть самую завалящую! Не зря же я столько дней разрабатывал план проникновения в твою крепость.
И, видимо, кто-то там, сверху, благоволит услышать мои мысленные стенания. Потому что я, наконец, нахожу то, зачем сюда пришел. Как только я беру эту вещь в руки, в сознании проносится интуитивное «Вот оно…» Хотя, казалось бы, ничего особенного.
Тонкая тетрадь. Двенадцать листов в клетку, с безликой обложкой. Кто бы мог подумать? Обычно дневники у девчонок цветные, с картинками плана «кровь-любовь», сердечками и витиеватыми надписями в стиле «Не смей читать!», «Убери свои руки!», ну и так далее. А эту тетрадь, действительно, и в голову не придет просмотреть. Лежит на дне нижней полки, вместе с чистыми бумажными блоками, неоткрытыми пачками карандашей и прочей канцелярской расходной лабудой. Никаких заглавий, подписей. Даже записи начинаются не с первой страницы, а почти с середины: я совершенно случайно пролистал ее всю. И как оказалось, правильно сделал.
Издав победный вопль, я прыгаю на кровать, подбираю под себя ноги и с жадностью впиваюсь взглядом в строки, написанные ровным каллиграфическим почерком.
Ну что, Белла Свон? Залезем тебе в душу. Отворяй!